Текст книги ""Милый, не надо..." (СИ)"
Автор книги: claire_.mad.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)
– Эй! – окликнул он ее, вытаращив голубые глаза и забросив готовку.
– Что? – непонимающе уточнила Мэрилу и потерла яблоко об край белой блузки, собираясь надкусить его, но Деймон продолжал удивленно на нее смотреть и проявлять в лазуре зрачков сощурившихся глаз легкое негодование, из-за чего Лили насмехающе ухмыльнулась и поплелась к холодильнику.
– Не наглей. Тебе предоставили жилье, а не полный пансионат с трехразовым питанием. – кивком указывая ей, чтобы она положила фрукт на место, и немигающе смотря в упор на ее нахально горящие протестом глаза, сквозь зубы проговорил Деймон.
– Эти яблоки покупал не ты, а Елена. Она, в отличие от кое-кого, не жадина. – мягко возразила Мэри-Луиза, совсем мило поморгав голубыми глазами и сделала медленный шаг в сторону Деймона, который невольно попятился назад, впечатавшись поясницей в столешницу, и поджал губы, ярким оттенком синевы голубых глаз предупреждающе смотря на девушку, что непозволительно близко прильнула к его телу, перейдя на шепот. – Она любит делиться… – неоднозначно произнесла блондинка, вновь улыбнувшись. Девушка в одно движение отпрянула от парня и почти бегом устремилась к выходу, вспомнив о своем опоздании и исправлении жизни, где необходимо посещать школу и пытаться вживить в себя маску хорошей девочки, ничего не знающей про сносящие голову наркотики, бесконечное количество алкоголя и весьма странные знакомства, одно из которых было общение с Деймоном, годящимся ей если не в отцы, то в непутевые, нагрешившие в малолетстве отцы. Девушка шумно захлопнула дверь, вынудив Лили обернуться на звук, а Сальваторе с громким выдохом отошел от стола, в который его загнала пугающая и соблазняющая требовательность Мэрилу, и продолжил возиться с едва поддающейся его умениям едой, пока в коридоре снова не послышалось чье-то присутствие уже не покинувшего дом человека, а кого-то пришедшего в него.
Уже через миг Елена преодолела прихожую и устремилась на грохот посуды на кухне, поправляя несильно растрепанные ветром волосы, и встретилась с изучающим и приветливым взглядом Лили, мило улыбнувшись в ответ и сразу посерьезнев, увидев перед собой Деймона, прибывающем в недоумении. Он всё утро был глупо убежден, что она до сих пор спит, запрятавшись в своей комнате, и так же базнадежно надеялся, что сможет порадовать ее приготовленным завтраком, ввалившись без стука к ней и разбудив легким, виноватым поцелуем. Однако шатенка, чьи шоколадные глаза с настороженностью оглядывались вокруг, стояла перед ним, пришедшая после прогулки, и единственное, что смог сделать Деймон в этот момент – лишь натянуто улыбнуться.
– Привет. – решив чем-то разбавить ненужную и нелепую улыбку, тихо произнес Деймон, задержав на Елене взгляд и получив в ответ лишь равнодушный кивок.
– У тебя что-то горит. – вдруг сказала Гилберт, поняв, что до этого приятный аромат начал преобретать примесь какого-то горелого запаха, заставившего ее поморщить нос и заглянуть за плечо стоявшего перед ней брюнета, стараясь рассмотреть, что происходит со сковородкой на плите.
– Возможно. – чарующе прошептал он бархатистым голосом, чуть подавшись к ее лицу и одним глубоким вздохом обдав ее щеку горячим, опаляющим дыханием, не в силах сдержать свою усмешку.
– Я про еду, идиот! – шатенка несильно оттолкнула его от себя и тихо вскрикнула.
– Черт! – выругался он. Наконец-то Деймон понял, что девушка имеет ввиду и быстро кинулся к плите, растерянно глядя перед собой и не зная, что ему следует делать. Он с мольбой и непониманием глянул на Елену, и она, недовольно цыкнув, нехотя двинулась к нему на помощь, выключая газ и награждая взглядом, переполненным упреком. – Ну прости! Видишь ли, я опять облажался! – не вытерпев ее упрямое недовольство, как-то агрессивно выпалил Деймон и с раздражением посмотрел на шатенку, сложив руки на груди и прислонившись спиной к шкафу.
– Не за сгоревший омлет нужно извиняться… – надеясь, что Сальваторе не услышит ее едва различимый ворчливый голос, Елена восстонавливала порядок на кухне, справляясь с испорченной едой, пригоревшей к сковородке. Однако Деймон, находясь в полной тишине, которую поддерживала и молчавшая Лили, четко распознал каждое ее слово и, тоже подойдя к мойке, отобрал у шатенки посуду и сам принялся мыть ее, вынудив Гилберт вытереть руки и отойти в сторону.
– Я не за это и извинялся. – так же тихо отозвался Деймон. Он резко выключил кран с невыносимо горячей водой, которая начала обжигать его ладони, и с грустью в потухших голубых глазах повернулся к Елене, которая без слов протянула ему полотенце. – Где ты была?
– Решила немного прогуляться. Это помогает, когда… – девушка быстро осеклась, не успев договорить способное уничтожить ее слово «тошнит», но быстро одумалась и сделала паузу. – В общем, просто помогает.
– Знаешь… Раз так получилось, может поговорим сегодня? – надеясь на проблеск мягкости в ее ледяном равнодушии, в котором не было места ни улыбке, ни блеску в карих, словно закаменевших глазах, пытающихся не встречаться в доставучим взглядом Деймона, который с трясущейся от страха надеждой внутри стоял рядом с шатенкой, с которой его соединяло только полотенце, чей край по-прежнему оставался в ее ладонях.
– Я должна увидеться с Кэр и Ребеккой. Мы договорились. – Елена, когда всё-таки зрительный контакт был неизбежен, разглядела тот демонически пылающий синий огонек в его прищуре и отшагнула в сторону от него, с помощью кофемашины добывая себе терпкий напиток, заполняющий своим приторным ароматом всю кухню.
– Раньше тебя не интересовали посиделки со сплетнями в маленьких кафешках… – с долей досады от ее отказа и каким-то презрением подметил он, плотно сжав губы и невольно сжимая руки в кулаки, еще контролируя собственные эмоции, нагло рвущиеся наружу через его дрогнувший голос.
– Тебе можно ходить ко всем существующим в этом мире обладательницам женского пола, а я не могу встретиться с подругами?
– Да кто ты такая? И что ты сделала с моей Еленой? – повысив тон и вскинув брови, обиженно выпалил он, но девушка лишь пожала плечами и, забрав чашку с черным кофе, удалилась в свою комнату, мысленно улыбаясь самой себе, повернувшейся спиной к Сальваторе, который удивленно пялился на нее и не мог преодолеть свое оцепенение, чтобы сказать ей что-нибудь еще.
– Кэтрин? Ты будешь вино или виски? – хрипло спросил Энзо, думая перекричать громко раздающуюся из колонок музыку. Он держал в руках две стеклянные бутылки с алкоголем, изучая этикетки каждой из них и ожидая ответа из кухни, из которой, чуть пританцовывая в одном лишь черном кружевном белье, вышла шатенка, вынося два стеклянных бокала и опуская их на журнальный столик, что был заброшен хаотично разлетевшимися из пепельницы окурками, к которым отправилась еще одна сигарета, последней долгой затяжкой докуренная Сент-Джонсом.
– Вино. – не сводя томных, словно с каждой секундой сильнее темнеющих глаз с Энзо, который в открыто таращился на нее поедающим, голодным взглядом, закусив губу и мысленно скользя по каждому изгибу ее почти оголенного тела, Кэтрин ближе подошла к парню, вплотную вжавшись в него, и провела ладонями по его спине, лишенной валяющейся около дивана футболки. Он издал приглушенной стон на выдохе и притянул девушку в свои объятия, коварно улыбаясь ее сверкающим обаятельной страстью глазам и нежно поглаживая ее волнистые темные волосы, зарываясь в них пальцами.
– Ты очень красива. – вдруг сказал он, из-за чего Кэтрин усмехнулась и с большей хитростью взгляда уставилась на рассматривающего ее шею с яркими пятнами засосов и легких царапин Энзо, каждой клеточкой своей кожи ощущая его тепло и мелкую дрожь, пришедшую вместе с накатившим возбуждением.
– Но это всего лишь сладкая лесть. – ответила шатенка, медленно приблизившись к его губам и оставив легкий, незначительный поцелуй, сквозь который Сент-Джонс вновь улыбнулся, совсем уже знакомой для нее улыбкой, горящей сразу смесью нескольких эмоций, хотя бы одну из которых прочесть было невозможно.
– Всё настолько плохо, что ты отчаялась? Неужели не веришь, что кому-то может понравиться вся эта красота? – чарующим голосом произнес парень, словно бархатом укрывая ее воспаляющуюся от каждого его слова кожу, спуская руки с ее талии на бедра и касаясь своими губами ее плеча.
– Красота может и понравиться, а вот характер нет… – Пирс, не уступая Энзо в соблазнительности, осторожно сделала шаг вперед, вынуждая его с довольной ухмылкой пятиться назад и в какой-то момент, уперевшись в диван, упасть на него, не выпуская из рук запрыгнувшую на него сверху шатенку, которая, извиваясь и ритмично двигаясь на нем, впилась в его губы, не разрешая выпустить и звук, углубляя поцелуй при каждом невольно сорвавшемся стоне или хриплом рычании. Он резко опрокинул ее на спину, пока она до боли сжимала в ладонях его поясницу, и навис над девушкой, подминай ее под себя и безостановочно изучая каждый миллиметр ее шеи языком.
– Энзо… – прошептала его имя Кэтрин, выгнув спину навстречу касаниям Сент-Джонса, и с нетерпением потянулась к ширинке его голубых джинсов, однако ее лицо мгновенно избавилось от блаженной улыбки и показывало абсолютное удивление, ведь брюнет резко сменил свой романтичный настрой на пугающую непредсказуемость, вдавив ее в диван, держа за шею и контролируемо придушивая, заставляя ее с паникой в глазах безнадежно отталкивать его крепкое тело от себя.
– А вот теперь тебе нужно меня выслушать. – твердо проговорил он, сильнее навалившись на нее и ухмыльнувшись. Прокряхтев что-то невнятное и схватившись за сильную руку парня, которая сдавливала ее горло, Кэтрин попробывала вырваться, но все ее попытки были бесполезны, когда Энзо лишь усилил хватку. – Твое внимание теперь у меня. Ты должна помочь мне, Кэтрин. Я доверяю тебе, а значит, у тебя нет выбора и ты всё сделаешь. Это касается Деймона.
– Отвали! – вскрикнула Пирс, решительно собрав свои силы против физической влиятельности брюнета, и одним рывком приподнялась с дивана, откинув Энзо в сторону и потирая шею, которую жгло ощущение недавнего удушия. – Что ты творишь?
– Я… Я не ожидал, что ты… – замявшись и взявшись за ушибленную спину при падении на пол, проговорил Сент-Джонс, опешив от такой реакции Кэтрин, сумевшей постоять за себя и ловко выпутаться из его стальной хватки.
– Я занималась боями. И, если придется, могу размазать тебя по этой цветной стеночке. Отвечай, что это сейчас было? – с наездом выпалила она, соскачив с дивана и накинув на себя объемный красный свитер, до этого валявшийся на светлом кожаном кресле, и с опаской следила за поднимающимся с пола Энзо, который с удивлением и неприкрытым восхищением ответно смотрел на нее.
– Своего рода шантаж. – тихо и размеренно проговорил он, несмотря на то, что еще мгновение назад находился на полу в полной растерянности. – Не знал, на что ты способна.
– Говори, что тебе от меня нужно, и проваливай. Быстро. – прошипела Пирс. Девушка с открытой ненавистью сжигала его глазами и, подцепив с пола его футболку, кинула ее в него, вызвав нахальную улыбку на его губах.
– Ладно. Но пойми, дело серьезное.
– Я такие серьезные дела еще в детском саду решала. Что. Тебе. Надо. А? – она не теряла своей настойчивости и выражающейся в громкости ее уверенного голоса стойкой озлобленности, которая помогала держать Энзо на приличной дистанции. Кэтрин всем своим словно ощетинившимся видом давала ему понять то, насколько опасно было бы приближаться к ней, однако внутри, где-то в левой части грудной клетки, бешенно колотилось испуганное девчачье сердце, что вопреки стали ее характера и ответного напора билось от неизбежного потаенного страха, никак не проявляющегося снаружи.
– Ты должна помочь мне. И, как я уже говорил, это касается Деймона. Наверное, ты понимаешь, что при таких обстоятельствах тебе необходимо покинуть его сторону? – пытаясь быть рассудительным и спокойным, когда она, с диким взглядом сузившихся глаз, едва ли не находилась в животной боевой стойке, готовая кинуться на него и истерзать до полусмертия из-за одной только тональности, которой он произнес имя Сальваторе, выплескивая подсознательное пренебрежение к нему.
– Убирайся. – только и ответила она, кивком указав на дверь. Энзо впал в недолгое оцепенение, с усмешкой и недоумением разглядывая перед собой шатенку. Однако она не собиралась менять свое мнение и лишь повторно указала ему на дверь, нетерпеливо выжидая его ухода и начиная ненавидеть эту надменную, насмехающуюся улыбка, которая почти никогда не покидала лица парня, что неохотно сделал несколько мелких и до жути медленных шагов в сторону двери, но резко остановился, будто издеваясь над девушкой и заставляя ее пульс учащаться неровными скачками.
– У тебя есть время. Подумай. Мне будет очень жаль, если придется от тебя избавляться. – прошипел напоследок он, еще с неугасаемой надеждой в сверкающих чем-то угрожающе опасным глазах ожидая ее ответ.
– Плевать. Я не предам Деймона. И точка. Проваливай. – сквозь зубы процедила она, еле пересилив свое нежелание разговаривать с Сент-Джонсом, и он, немного дольше обычного задержав на ней задумчивый взгляд, ничего больше не произнося, послушно покинул ее дом, оставляя за собой лишь нестирающийся, неприятный осадок, который беспощадно накинулся на оставшуюся в одиночестве Кэтрин, добивая ее нервным и содрогающим тело испугом. Но весь день, пасмурный и окончательно испорченный, не спешил так же, как Энзо, и долго переваливал за полдень, не переставая тащить за собой тяжелые, набухающие темнотой тучи.
Деймон, заменив завтрак добытым из холодильника йогуртом, сразу же скрылся в своей комнате, расслабившись на большой темной кровати с какой-то взятой из домашней библиотеки книжкой и бутылкой виски, из которой с каждым часом убывало немного алкоголя, каким парень отчаянно пытался скрасить скучное одиночество, подгоняя длинный ленивый день, толкающий в приоткрытое окно запах сырости, предвещая назревающую в небе грозу. В комнате становилось прохладнее, и новое дуновение, пролетевшее из-под занавески, холодком и мурашками пробегало по коже брюнета, мысленно радующемуся пустоте дома, временные и нежеланные жители которого разбрелись по своим вроде бы важным делам, и лишь мысль о Елене, резко сменившей свое поведение, не давала ему покоя, вынуждая тянуться за бокалом с янтарной жидкостью, чтобы сделать успокаивающий и опаляющий горло глоток. Тишина. Она заполняла каждый уголок безлюдного дома, и как бы Деймон ни старался бы прислушаться к какому-либо воображаемому шороху или другому, более утонченному звуку, в комнате раздавалось только приглушенное тиканье настенных часов, которые с ужасающей точностью и ритмом отсчитывали проходящую минуту, слишком долго переливающуюся в час. Словно делая ленивые, раздражающие шаги, время двигалось к едва подступающему вечеру, чьи мрачные сумерки уходящего солнца были незаметны в тени серого дня. Снова тиканье. Снова тишь. Деймона угнетало затянувшееся безмолвие, которое с каждым пробежавшим мгновением сильнее цеплялось за его голову, против воли втискивая туда болезненные и докучающие мысли, заставлющие нервно царапать ногтем край книги и постоянно в нерешительноси поглядывать на телефон, мучая себя сомнениями. Звонить… Не звонить… Будто две стороны его личности, иногда наглой, а в иной раз переживающей, эти два решения крутились в его сознание, и чтобы отогнать их вместе с надоедливо выплывающим перед глазами силуэтом Елены, плотно затесавшейся в его воспоминания, Сальваторе поднялся с кровати, стараясь перетерпеть резкое головокружение, окатившее его после резкого подъема на ноги, и с неохотностью в уставшем теле поплелся на кухню, легко каснувшись ссадины на лбу, которая мимолетным жжением напомнила о себе.
Но мысли по-прежнему издевательски заставляли его думать о ней. Да и каждый человек наверняка знает, каким жестоким может быть разум, если на помощь его безумию приходят тишина, мрак и полное отчаяние, протекающее вместе с тянущимся подобно черепахе временем. Говорят, что нужна лишь одна секунда на шаг и намного больше на то, чтобы собраться с мыслями. Говорят, что любовь может быть только одна, а шансов миллион. Так говорят. Так говорят другие. Возможно, кто-то, от чистого сердца веря каждому, слепо следует чужим советам, но иногда они бывают правы. Со стороны абсолютно всем кажется, что мир вокруг них лишь пестрое безумие, но сами, не понимая своего сумасшедствия, уже совершили бесчетное количество ошибок. Хоть шансов на искупление миллион. Возможно, это всего лишь отговорка, чтобы обманывать самого себя и вновь давать себе надежду на то, что лучшее будет впереди. Безнадежные мечты, что жизнь можно повернуть в самую позитивную сторону, однако, совершая это, сами себя губят в лужице сентиментальной жалости к себе. И весь мир рушится в безмолвную пыль от осознания одной, но такой больной вещи. Одиночество. Возможно, вокруг кружится весь мир, падкий на деньги и социальный статус, но ты одинок. Возможно, есть куча людей, вьющихся всегда рядом, но ты одинок. Возможно, существует человек, который снова и снова вникает в твое горе, выслушивая твои слова, молящие о помощи, но ты одинок. Одинок, как каждый в этой скудной вселенной, награждающей лишь болью и раздумьями о лучшем прошлом. Вокруг могут быть миллиарды знакомых и родных людей, но в настоящей беде никто и никогда не сможет взобраться в чьи-то мысли и постараться понять без единого слова. И остается только отчаянный вопль, собственный голос, который в молчаливом, но до безобразия царапающем горло крике застывает в груди.
Именно этот крик застрял внутри него. Крик, который не способен вырваться наружу, но подобно звенящей пули прорывающий тишину в сыром воздухе. Парень явно начинал теряться в пустоте и безмолвии своего дома. Чуть приоткрытые от нехватки воздуха губы, сбивчивое дыхание. Черные как смоль волосы были помяты от подушки, да и весь его вид, усталый и печальный, не содержал ни одного яркого оттенка, как и пасмурное небо, виднеющееся через кухонное окно. Лишь пылающие демоническим огнем грусти и ярости к себе глаза. В них отражалась лишь пустота его взгляда, направленного только в невидимую пропасть, в которую он падал сам. Двадцать восемь лет. Двадцать восемь чертовых лет, которые заставили его вспомнить о приближающемся дне рождения. Всё это время собственной жизни он старался овладеть всем и сразу, не признавая поражений. Он наплевал на все уродливые преграды, что подкидывали немало дров в топку его жизни. Но всё-таки оставалось то, что было хрупким и неподвластным ему. А точнее, та, которую он боялся потерять, и только сейчас словил себя на мысли, что, возможно, уже потерял когда-то. Потерял еще тогда, когда она с округлившимися от шока глазами зашла в номер отеля, забыв тот самый веселый и поистине влюбленный взгляд, припасенный специально для Деймона. Он однажды просто увидел перед собой не девушку, плачущую в парке и нуждающуюся хоть в чьей-то помощи, а беззаботную девчонку, так сильно влюбленную в каждое его движение, улыбку, голос. Так нелепо выдающую свою ревность. Она была такой. Она была его.
Но теперь Демон только смотрел на фотографию, стоявшую на дальнем комоде в столовой, и в голове опять всплывали картинки воспоминаний, которые, не щадя ощущающего свой ненормальный такт сердца брюнета, вгрызались в сознание, возвращая прекрасный силуэт той девушки. Он помнил все. Помнил каждый изгиб ее стройного тела, каждый блик ее шоколадных глаз, каждый отблеск ее длинных каштановых волос, каждый тон ее алых губ. Он видел лишь отрывки их прошлой жизни, которая выглядывала из рамки, что он держал в своих руках, и показывала ему свою насмешку, но Деймон знал, что это были отрывки его счастья. Искреннего счастья. Их первая случайная встреча в парке, когда она в слезах бежала от своего дома, разочаровавших ее в один миг родителей, от самой себя и весь вечер она провела с этим брюнетом, разглядев в нем необычайного героя и спасителя. Их немного нелепый взаимный взгляд, который появился в их влюбленных глазах, когда лучи яркого солнца разбудили их двоих в первое совместное утро, проведенное не только в одном доме, но и постели. Их огромная спальня, откуда они могли не выходить сутками и при этом чувствовать себя самыми счастливыми людьми на планете. Эта комната служила им всем. Там они ели, ругались, спали, обнимались, целовались, спорили, разговаривали, обижались, мирились. Это был их собственный маленький рай, который мог отгородить их от всех бед и проблем, приходящих с внешнего мира. Но в один момент этот рай куда-то исчез, разделившись на две далекие друг от друга комнаты. Исчезло осознание неподдельной радости. Исчезло всё, но куда это могло так быстро уйти? Все попытки начать заново… Все новые глупые ошибки… Елены не было дома с самого утра, а он даже не решился позвонить ей. Его самого не было двух дней, а она ни разу не захотела услышать его голос вопреки всему. Стоило ли вообще пытаться что-то восстановить.
Деймон, находясь на кухне и понимая, что очень поспешно сходит с ума, проигнорировал наличие кофемашины и опустил в большую чашку с кипятком вторую ложку растворимого кофе, и в нос ударил терпкий и до мозга костей знакомый аромат. Когда-то именно этот запах самого дешевого, но ранее любимого кофе Елены доносился дуновением ветерка из приоткрытого окна до его сонного сознания, и, успев раскрыть глаза, он видел лучезарно улыбающуюся девушку, которая несла ему этот напиток. Так бы он мог описать счастье. Всего-то простое утро с банальным завтраком и девушкой, с которой он прожил вместе в одном доме некоторое время, но всё это стало лишь воспоминанием, которое терзало его и заставляло всё ставить в сравнение с настоящим. И сейчас это было не больше, чем приятный мираж, что оставлял омерзительный осадок на душе. Еще больше этого кофейного аромата, и Деймон уже полностью погрузился в свои перегруженные печалью и тусклой задумчивостью мысли, а ложка, что еще была в его ослабленной руке, мгновенно выскользнула из пальцев и упала на пол. Громкий дребезжащий звук упавшего металла прорезал разум брюнета и он тут же вернулся в реальный мир. В мир, где он был один в доме и ожидал хоть чего-то, что вытянуло бы его из подкатывающей депрессивности. И с ухода Гилберт прошло, наверное, несколько часов, но вряд ли парень вел счет этим бесконечно долгим и муторным минутам с дождливой грустью за окном. Деймон поставил чашку с кофе на подоконник приоткрытого окна, всматриваясь вдаль за стекло, и сходил в свою комнату за почти кончающейся пачкой сигарет, которую пару недель назад забросил в ящик своего шкафа, перетерпев и тогда переломный момент нервозности. Он вытянул одну сигарету и поднес ее к губам. Он делал затяг дольше и сильнее, напрасно надеясь, что мучительные мысли сожгутся так же, как фильтр сигаретки, что уже обжигал кожу его пальцев. Сальваторе привалился здоровым плечом к оконной раме и выпускал облака дыма один за другим, едва успевая делать новый затяг. Слишком унылый день с кофе, которое осталось недопитым стоять на подоконнике с окурками.
– Отстань… Нет! Я уже сказала… Отвали… И? Нет… – прерывающимися и нечеткими отголосками донесся чей-то женский крик, приходящей до слуха Деймона из окна, и он, пытаясь приглядеться, заметил на территории своего дома, у самого забора, столпившуюся кучку людей, безостановочно что-то бубнившую и метавшуюся из стороны в сторону, не переставая махать руками.
Парень не сразу понял, что происходит вдали, и только потом по светлым волосам узнал худощавую фигурку Мэрилу, которая с яростью что-то шипела трем странным парням, идущим вслед за ней, и один из них даже пытался схватить девушку за запястье, но она быстро применила удар коленом ему под живот, заставив его согнуться и громко заматериться. Деймон усмехнулся ее сноровке и сообразительности, но, опомнившись и накинув на себя на ходу кожаную куртку, вылетел на улицу, с серьезным лицом приближаясь к расшумевшейся толпе.
– Какого черта? Кто это? – громко сказал он, приблизившись к воротам и сразу переманив на себя внимание трех совсем молодых парней, которые с запрятанным испугом и напряжением с вызовом смотрели на Деймона, пытаясь проявить свою храбрость в сжатых кулаках. Мэри-Луиза, услышав недовольный голос брюнета, тихо подошедшего к ним, виновато потупила взгляд и попятилась в его сторону. Она нервно поправляла выбившиеся из-под ободка кудряшки и с мольбой смотрела на Сальваторе, что настойчиво ждал разъяснений от стоявших напротив типов и усмехнулся, когда один из них, сняв с себя капюшон от темной толстовки, сделал шаг навстречу и с напыщенной храбростью плюнул перед собой, не сводя глаз с вмиг посерьезневшего бледного лица Деймона, едва контролирующего проснувшуюся ярость, ссылаясь на глупость малолетних соперников на территории его же дома.
– А ты сам-то кто? Оставь ее и проваливай, пока тебя не убрали. Или прикрываешь зад этой мелкой лживой шлюшки? – грубо прорычал незнакомец, подойдя к Деймону поближе и не понимая причину его предупреждающей улыбки. Мэрилу спряталась за спину брюнета, который с брезгливостью и пренебрежением смотрел на трех парней, один из который едва ли не был готов бежать прочь, перемахнув через забор.
– Во-первых, я тот, с кем тебе лучше не связываться. Во-вторых, играть в плевки будешь на своем участке, выпендриваясь перед мамашей. Ну а в-третьих… – совершенно спокойно ответил Деймон и, безобидно пожав плечами, неожиданно с размаху ударил нагло приближающегося парня в нос, от чего тот отскачил назад и сразу же взялся за больное место с удивлением и злостью разглядывая собственную кровь, которая осталась на руке. Еще не прийдя в себя, парень ошарашенно смотрел на еле сдерживающего смех от наигранной дерзости странной компании Деймона, а двое позади с настороженностью оглянулись назад, медленно отступая и подсознательно сдаваясь.
– Блин… Мы не хотели. Прости, чувак, не знали… – затараторил тот, что чуть ли не трясся только завидев Сальваторе на горизонте, однако парень, успевший получить удар в уже распухший нос, толкнул его локтем в бок, приказывая замолчать, и с неоднозначной ненавистью кинул долгий взгляд на Мэрилу.
– Если сейчас же, школота малолетняя, вы не свалите отсюда, то каждый получит по роже, а потом уйдет отсюда за ручку с охраной. То же самое, что с девчонкой гулять, только ебете не вы, а те серьезные мужики вас. Поняли? – Деймон, поджав губы и не собираясь разговаривать с ними о чем-либо еще, настойчиво указал им на ворота и не двинулся с места, пока трое парней, демонстративно повернувшись спиной и приосанившись, не ушли за забор, провожаемые испуганными глазами притихшей блонлинки, которую Сальваторе за локоть оттащил от себя, вынудив отцепиться от него, и поставил перед собой, одним только уничтожающим взглядом ледяных глаз требуя объяснений от вздрогнувшей девушки, которая нервно сглотнула и отвернулась в сторону, не находя слов.
– А вот теперь расскажи, почему это быдло пришло сюда с тобой? Какого хрена ты водишь своих наркоманских дружков ко мне домой? Мне не нужны проблемы. Я не хочу что бы из-за такой дуры как ты они устроили здесь поджег или придумали что-то еще! – раздраженно выпалил Деймон, повысив голос для большей важности нравоучительного разговора, но Мэрилу приняла защитную реакцию и отпрянула от парня, с недовольством скосив на него глаза. Еще несколько секунд они пробыли в молчании, а Сальваторе продолжал ждать от нее ответов, однако блондинка, гордо и оскарбленно подняв голову, направилась к крыльцу, зайдя в дом и не желая ничего обсуждать с парнем, вскоре метнувшимся следом и из последних сил контролирующим собственный гнев, вызванный нахальной уверенностью Мэри-Луизы.
– Я не собираюсь оправдываться, ладно? Не в моих планах было приводить их сюда! – скандально всё-таки отозвалась блондинка, не выдерживая на себе тяжелый взгляд Деймона, и с недовольством сбросила с себя рюкзак в коридоре, направившись на кухню и с истеричным настроем налив себе воды.
– Тогда убирайся вместе со своими проблемами подальше от меня и Елены. Тебе тут не место, и я не хочу терпеть твой переходный возраст. Можешь еще и кота с собой прихватить. – жестким стальным голосом требовательно произнес он, не терпя проявление ее характера, которое выражалось в резких движениях и крике.
– Да не я их привела! Просто… просто… – она запнулась, не решаясь произнести истинную причину, и Деймон заинтересованно начал слушать ее, изящно изогнув брови. – Просто я… Я им задолжала. Но всё отдам.
– Отлично! Ты же сказала, что аморальная дверка в прошлую жизнь закрыта? – язвительно возразил он, понимая, что сам доводит Мэрилу до большей паники, и она, не вытерпев эту тему, раздраженно взревела, проявляя свою озлобленность к пытающему ее Сальваторе. Больше они не сказали ни слова, потому что девушка метнулась к Деймону, даже не дав ему возможности удивится происходящему. Как только вся дистанция разрушилась между ними, Мэрилу крепко обняла брюнета, обхватив его руками. Их лица сразу же сблизились, и брюнету не хватило времени осознать происходящее, когда она его поцеловала, безответно сжимая его губы своими. Все их действия до поцелуя были резкими и чересчур быстрыми, ведь они даже не успели их заметить, однако оказались в кругу рук друг у друга. Его кожаная куртка, будучи неотъемлемой частью его гардероба, была совершенно другой под ее ладонями, которые скользили по его плечам и поспешно скинули с него эту вещь, пробираясь под воротник черной рубашки. Деймон до последнего не мог поверить в происходящее, и казалось, словно это всего лишь сон, но реальность их действий доказывало присутствие ее губ около его.
– Что ты творишь?! – вскипев, прорычал он, с силой оттолкнув от себя Мэри-Луизу, вынудив разорвать нелепый поцелуй и отшатнуться назад, невольно наступив на валяющуюся на полу куртку. – Ты с ума сошла? Проваливай отсюда.
– Да заткнись ты… – только и прошептала блондинка прежде, чем вновь сделала шаг ему навстречу и впилась в губы, не обращая внимания на то, что Деймон упорно сопротивлялся, не открывая рот и пытаясь убрать с себя ее руки, но девушка оказалась требовательнее и потянулась к пряжке его ремня, скидывая его на пол с шумным лязгом. И этот металлический звук смог перебить лишь грохот чего-то упавшего. Чего-то, что Елена до этой минуты с улыбкой на лице несла на руках, мысленно уговаривая себя на второй шанс вернуть себе позитивный настрой и вытерпеть примирение с Деймоном. Однако маленький тортик вылетел у нее из рук, упав и помявшись, свалившись перед ее ногами, и все до этого адекватные мысли резко стерлись из головы, разрешая смотреть исключительно на быстро отпрянувшую блондинку с растрепанными волосами и парня, который с отчаянной растерянностью пялился на нее в ответ, совершенно не зная, что сказать.
