Текст книги "Принц и Ника (СИ)"
Автор книги: Чинара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Не воспользуешься лифтом?
– Нет. Хочу пройтись.
Мы стоим на лестнице пару коротких и долгих минут. Я не спешу возвращаться обратно, а он не спешит идти дальше. Смотрит так, словно пытается выкопать из моих глаз алмазы, но натыкается лишь на золу.
– Если хочешь, я могу остаться. – рваным вихрем произносит он и я вижу, как его рука сжимает перила лестницы. Он словно не уверен сам. Или беспокоится, что соглашусь на его предложение? В его взгляде я вижу потерявшихся тушканчиков…
Нет, слишком эгоистично по отношению к ним обоим просить об этом…
– Да нет. – с фальшивым безразличием отмахиваюсь. – Зачем. Иди спокойно по своим делам.
Он кивает и хочет уйти, когда я наконец решаюсь:
– Эрик… можешь кое-что для меня сделать? – и, если не согласишься, ничего страшного – хочется добавить мне.
– Говори.
– Ты не мог бы пригласить мою сестру на свидание?
– Твою сестру? – друг щурится и внезапно мне становится холодно. Это все скачки температуры моего организма в первый день красных революционеров.
– Да, Настю. Я ей обещала однажды, что помогу устроить с тобой свидание, если ты будешь свободен.
– Ты обещала сестре свидание со мной. – не спрашивает, всего лишь бесцветным эхом повторяет мои слова. И в том, как именно он их произносит есть что-то неправильное. Терпкое. Жалящее.
– Да.
– Не проблема. – кивает и по выражению лица невозможно прочесть ни одной буквы. Он стоит близко, но сейчас до него невозможно дотянуться рукой. Невозможно. – Организую.
– Спасибо.
– В лучшем виде. – с усмешкой добавляет принц датский и, кивнув, стремительно удаляется вниз по лестнице.
В свою квартиру я возвращаюсь с ощущением странного груза, который мне привязали к ногам, а грудная клетка будто подвергается атаке воронов. Снова эти тупые месячные. Дарт с улыбкой встречает меня и поднимает на руки.
– У тебя классный друг. – искренне произносит Темнейшество.
– Поэтому он мой. – усмехаюсь я и тише прошу. – Поцелуй меня, пожалуйста.
Ему не нужно повторять. Он находит мои губы и прижимается ко мне. Заносит в комнату, кладет на кровать и, не прекращая поцелуй, накрывает меня своим телом. И мне хорошо. Да, тело отвечает на его прикосновения. Да, мне хорошо.
– Все в порядке? – отодвигаясь, уточняет Даниил. – Ты вся дрожишь…
– Это из-за месячных. – тихо шепчу я и тянусь к нему сама.
Просто целуй меня. Без вопросов. Да, вот так. Сильнее. Жестче. Неистово. Сотри своим языком тот необъяснимый испуг, который пустил во мне корни… Заставь меня своими прикосновениями перестать слышать те пьяные слова… Те его пьяные слова так манящие все тропы внутри меня…
Глава 25
Слова стеснение и робость неведомы правой руке Дарта, шустро крадущейся под мою футболку для проведения исследовательских работ. Кожа живота подвергается инопланетной пальпации, умелой и успешной, в то время как рот Темнейшего решает, что неплохо бы вместе с поцелуем забрать весь мой воздух, а для забавы ради прихватить ещё и голос.
Стоит его ладони начать вероломное движение вверх к покорению горных вершин, как мне с трудом удаётся оторваться от губ захватчика и произнести глухое: – Подожди…
C самого начала нашего с Дартом страстного фехтования языками, мое тело и разум перешли в фазу ожесточённой борьбы. Голос Эрика, который я пытаюсь запихнуть в шумоизолятор, оказывается редким видом коварного вируса, хитро меняющим свои хвосты и преобразующим все тёмные комнаты глушилки в радиорубки. И ни одна кнопка по уменьшению звука не срабатывает. Управление подчинено речевому контролю принца… Чем сильнее я пытаюсь постанывать под телом Дарта, тем громче медовый голос обещает трахнуть меня в самых разных позах. Чтоб тебя, Рафикович!
Стараясь не думать о темной лесной тропинке, тянущейся от пупка принца ниже – почему гребанный Экибастуз, я вообще об этом думаю? – я принимаю самое верное решение – при первом удобном случае съездить к другу и убить его несколько раз разными способами за такую редкостную и изощренную подставу! Специально мне всю романтику портит и никак не уберётся из мыслей! Ещё запретить слово «трахаться» в нашем с Эриком лексиконе. Табуировать. За каждое нарушение будет получать штраф! Проклятья самого сочного языка Ники Тумановой!
– Не переживай. – уверяет меня Темнейший, а его рука под майкой пытается прикинутся спящим глупышом.
Не переживать? Голос принца и к нему добрался? Через слюну пересёк границу? Но Даниила столь ничтожные мелочи не волнуют? Или…
– Ты же про шрамы? – уточняет Вейдер и гипнотизирует взглядом.
Шрамы! Точно! Они сегодня совершенно вылетели из головы… Красные революционеры перевели все крупные планы на себя.
– Шрамы… – повторяю за ним и жду.
Ход Темнейшего. Сейчас его ответ – это увлекательная викторина. Что выберет звёздный захватчик? А. Не переживай. Они ничего не изменят в моем к тебе отношении. Б. Мы всегда сможем удалить их лазером. Готов все оплатить. С. Покажешь их наконец?
Но Дарт произносит совсем другое: – Я знаю, что у тебя их нет. – и доказывает мне – зевать около зла нельзя. Рот открывай – муха залетай…
– Чего? – спрашиваю, резко отодвигаясь и убирая потерявшую всякие берега руку Вейдера.
– Не сердись. Мне стало интересно, что за шрамы, как ты их получила… Спросил у матери, а та у твоей тёти Люды. – меняет горизонтальное положение на «сяду с опущенной головой, посыплю голову пеплом и золой».
– А у меня спросить у тебя язык смалодушничал? Всегда к маме обращаешься? – никакого желания продолжать потягушки на кровати нет, отхожу к стене и скрещиваю руки на груди.
– Не хотел задавать тебе некорректных вопросов. – говорит спокойно, но тёмные брови хмуро сдвинуты к переносице.
– То есть привлекать мою тетю – это корректно? Контакты остальных родственников дать? Вдруг ещё какие вопросы возникнут? – как я могла пропустить подвох… надо было понять. Задница-предсказательница ты чего отлыниваешь от должностных своих обязанностей?
И ведь про Музу Доминика ни разу больше не спрашивал…
– Что она ответила? Опровергла и кровью расписалась? Ещё, может, плюнула три раза через плечо?
Губы зла чуть дёргаются в улыбке. Скрывать он ничего не собирается и откровенно «радует» меня новой деталью: – Она прислала твою фотографию в купальнике. Тебе там лет пятнадцать. И ты совершенно очаровательна с мороженным в руке.
Так, второй кандидат на трупирование четко вырисовывается. Тетя Люда, ты зачем в угоду иномирян, свою семью предаёшь, знаешь же мое отношение к телу… Дядя Егор, поможешь мне, копать не женское занятие.
– Иди ко мне. – Дарт пытается притянуть меня к себе и посадить на колени, но ещё немного и сила гнева откроет во мне способности «покалечу одними глазами».
– Тебе лучше уйти. – если он не почувствует колкие снаряды в моем голосе, значит в космосе его обоняние было подвержено сильным повреждениям.
– Ника, я не хотел тебя обидеть. Сейчас понимаю, глупо вышло.
– Глупо? – усмехаюсь. – А, по-моему, очень умно. Предусмотрительно сработано. Хвалю и ещё раз прошу уйти.
– Скажи, что мне сделать?
– Купить слуховой аппарат, чтобы услышать с первой попытки, когда тебя просят покинуть чужую квартиру!
– Хорошо. Успокоишься и поймёшь, что ничего страшного не произошло. – в уверенной чёрной маске отвечает хмурый Дарт.
Когда дверь за ним закрывается, я возвращаюсь в комнату и плюхаюсь на постель. Телефон вибрирует и, поднеся его к глазам, открываю сообщение:
Эрик: Как далеко вы зашли?
Вот какой ты любопытный, Адамян! Не мешался бы в мыслях, все бы нормально прошло.
Со злостью печатаю: «Я кончила три раза!», стираю и набираю заново: «Его голова между моих ног. Ты немного не вовремя…»
Вожу пальцем около "отправить", но в итоге снова стираю и печатаю:
Я: У меня месячные! Он вышел из двери! И я тебя прибью при встрече!» Эрик: Хе-хе.
Ответ меня выбешивает, и я решаю пока что не делиться коварными шпионскими наклонностями Вейдера. С упоением набираю новое сообщение.
Я: Не переживай, мы условились на жаркий секс через пару дней! Где-то в пятницу или четверг жди отчет о количестве моих оргазмов!
Глава 26
Эрик снова ушёл в свои броккольные поля сообщений, и мы практически не общались из-за его вечной занятости. Некая Лейла Фрин, дочка миллиардера Николая Белого, никак не могла без принца датского выбрать себе пару платьев, в которых приличная девушка даже спать бы постеснялась… Ох времена, ох нравы… ох этот странный образ высокой богемы, когда ты весь на измене от мысли не вывалится ли твой баклажан под светом вспышек папарацци, вокруг толпящихся стайкой гиен, жадно желающих поймать востребованный компромат…
Картошка на дорожках сияла, и в сети пестрили бурные обсуждения ее нарядов. А на паре снимков с третьего дня модного показа в чей-то объектив попал и Эрик. Задумчивым серым кардиналом вышагивающий за Лейлой, как скрывающийся член какой-нибудь королевской семьи.
Фря, по словам друга, таскала его с собой для собственного спокойствия.
Ага, ага, спокойствия ради, как же…знаем мы таких прошматровок… Валерьянкой закинулась и вперёд, ступай себе с миром, хитрожопая…
В среду не выдержала и напечатала Эрику про окольные пути смекалки Дарта, и друг прислал лаконичное: «Ничего криминального он не сделал. Лишь интересовался тобой».
Ни одного меткого словца в стиле «козлина инопланетная» или «кот плешивый», «шли его туда, где солнца не видно!» …
Нет, наоборот…практически оправдал действия Энакина.
А Энакин в свою очередь решил прикурить из трубки мира и каждый вечер появлялся с новомодным веником в руках и глазами «а ты меня простила?». Но он как-то незаметно превратился из манящего космическими путешествиями пирата в обычного маменькиного сыночка козы Ирины, плетущего за спиной интриги. И с кем? С моей тётей Людой! Нашёл язык с местным БТР-ом… такая себе едрическая сила…
Но после переписки с принцем, когда Дарт появился с очередным порно-букетом, вот серьезно, цветы не его стихия… Красные революционеры как раз паковали свои чемоданы и перекрывали кран вишневого водопада, может потому я не сразу хлопнула дверью перед пришельцем, а оценивающе посмотрела на выбор богатого, но безвкусного садовника, который он держал в руке.
– Это не мои любимые. – произнесла в меру стервозно и с каплями скучающих холодных нот в голосе. – Неужели тетя Люда не подсказала какие лучше взять?
– Я их выкину, как и вчерашние. Скажи, что мне сделать?
Игра глаза в глаза, он дышит спешно, мое тело чересчур спокойно.
– Удиви меня, – кошечкой улыбнулась я, а Темнейшество неверно считал мои сигналы, так как уже в следующую секунду его губы целовали мои. И так жадно, что я ответила на прикосновение, позволив чужому языку скользнуть по зубам. Но, отстранившись, добавила:
– Это не значит, что я совсем простила!
– Понял. – усмехнулся проницательный Даниил и удалился. В моем воображении – махнув длинным чёрным плащом.
*
Лифт в доме друга всегда следовал только своим направлениям и часто любил остановиться не на седьмом этаже, а на восьмом. Или на девятом, как сегодня. Чем выше любовь, тем ниже поцелуи – считал он.
Заново прессовать кнопку с нужной мне цифрой и ругать железный ящик за вопиюще безмозглое поведение я не считала необходимым, поэтому выходила и спускалась на нужный этаж по лестнице. Эрик смеялся и томно уверял, что коробка очень даже умная и таким образом флиртует со мной, желая оставить меня в стенах своего общения на подольше. И добавлял – как и принц, который готов навеки предложить тебе свою крепость. Я смеялась и угрожала в ответ, уверяя, что его балабольство не заставит меня потерять бдительность и оставить ему последнюю роллину.
Второй лифт, грузовой, в отличие от своего тщедушного товарища, остановился на седьмом этаже. Посмотрим, кто приехал. Не знаю, с чего вдруг во мне проснулся агент 007, но, когда я увидела спину крутозадой Арпине, то решила не спешить с явлением себя народу.
Какого, спрашивается, Иглесиаса она пришла?
Мое присутствие оставалось незаметным, а девушка уверенно вышагивала к известной мне двери и, предполагаю, фиолетовым ногтем нажимала на кнопку звонка.
Шла бы ты…домой, Пенелопа…
Но камер-фрау решительоно глуховата, и мыслеречь не ее конек…
Щелкает замок и дверь открывается.
– Арпин? – голос друга четко информирует о неведении. Он приходом бывшей озадачен не меньше меня. Следовательно, это не принц звонил ей и слезно молил навестить – отлично.
Эту версию отсекаем. Она мне сразу не понравилась.
– Ты один?
– Один, но собираюсь уходить.
– Давай попробуем снова? – на этих словах я застываю и превращаюсь в Дамбо с большими ушами.
Она его бросила неделю назад и приперлась снова предлагать свою тушу? Wtf… Советь высушила на балконе вместе с клюквой? Ондатра тоскливая…
– Арпо, я всегда был с тобой честен и тогда в кафе, надеялся, ты меня поняла.
– Она никогда не будет твоей! – с ядом выдаёт стерва, и я еле сдерживаюсь, чтобы не подойти и не ускорить процесс ее исчезновения.
Меня останавливает появление нового действующего лица… Что за «она»?! И что означает «не будет твоей? Неужели Эрик ей изменял…
– Если ты пришла, чтобы открыть мне глаза, не стоило беспокоиться. – спокойно отвечает принц. – Может, хочешь зайти?
– Не-е-ет. – мнётся. И по голосу видно – она бы, с радостью зашла. – Папа сказал, что сможет тебе помочь с поездкой в Италию. Или ты из-за неё и от этого откажешься?
– Передай Арарату Ашотовичу мою благодарность, но помощь мне не нужна.
– Неужели? Я прекрасно знаю, что тебе не хватает денег.
Блин, я совсем забыла про эту его идею-фикс, связанную с поездкой в Италию. Какой-то конкурс для молодых и начинающих дизайнеров. Эрик мне мозги компостировал, но с приездом Дарта все ушло для меня на второй план …да и сам он не напоминал…
– Спасибо. – отвечает мой друг. – Разберусь сам.
Спасибо? Серьезно? Что с тобой не так Рафикович… Пошли ее в пустыню, пускай там пылесосит!
– Зачем на свадьбу приходил? Хотел меня унизить?
– Агаси мой друг. И я никак не намеревался тебя унижать, Арп, не выдумывай.
– Лучше бы мы с тобой и не начинали встречаться! – тональность вдруг пружинит к отметке, разрушающей стёкла.
– Мне жаль.
– И даже не напомнишь, что сам меня предупреждал? Не назовёшь дурой?
– Арп, ты прекрасная девушка и заслуживаешь самого лучшего. Но я не тот, кто тебе нужен. Мне правда жаль. Да, я предупреждал тебя два года назад, что отношения со мной – плохая идея и что я люблю другую – тоже. Но к чему сейчас этот разговор? Не стоит ворошить прошлое. Если я могу для тебя что-нибудь сделать, скажи, и я сделаю все от меня зависящее. Повторю, буду рад остаться твоим другом. Но только если ты сама этого хочешь.
– Эрик… – приходится перестать дышать, потому что она вдруг переходит на шёпот и ее голос начинает дрожать. – Я скучаю…
Не знаю почему я сама так нервничаю от ее слов… от его слов…
В ушах появляется гул, словно кто-то начал работу перфоратором. Прижимаю руки к грудной клетке, старясь унять грохочущее сердце. Товарищ, успокойся, ещё немного, и они тоже тебя услышат, а я тут новые рекорды по задержке дыхания устанавливаю, между прочим.
– Прости. – долетает до меня ответ Эрика.
– Да пошёл ты, – выкрикивает Арпине.
Слышу быстрый топот каблуков, почти ощущаю, как она нажимает на кнопку вызова лифта, двери открываются и она, влетев в бесчувственную кабинку, тыкает на первый этаж и уносится вниз.
Он все ещё стоит с открытой дверью. О чем думает? Непроницаемо смотрит в направлении лифтов?
Кто «она»? Кто? И почему ты мне про нее никогда не говорил… Даже Арпине знает!..Ты хоть понимаешь, как это обидно…
И вроде сейчас самое время выйти из своего тайного убежища и спросить: «Снегурочку вызывали?». Но я не могу… не могу пошевелится.
Когда принц наконец закрывает дверь своей квартиры, я позволяю воздуху шумно войти в мои лёгкие. Выйти. И снова войти.
На ватных ногах спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу и не представляю, как успокоить и рассортировать ворох мыслей в своей голове. От звонка телефона вздрагиваю и нервно начинаю шарить в сумке. Надеюсь, сбросят, пока прикидываюсь неумелой искательницей… думая, что это может звонить Эрик…
Что я скажу?
Да, привет, я тут немного подслушала твой разговор с Арпине… и мне и стыдно и обидно одновременно…какого лешего я не знаю про…про какую-то деваху?!
Мы лучшие цельнометаллические друзья… Мы.
И это я, я твой друг!
Хоть представляешь, как больно не знать, что ты кого-то там любишь, когда даже твоя бывшая в курсе!
Так значит, да?! А сам говорил, что у нас нет секретов!
Мирзо Турсун тебя в Заде! Рафикович!!
Достаю телефон, но, оказывается, это мама.
– Никуся моя, привет. Папа перенес воскресный ужин на пятницу. Просил тебе позвонить, чтобы ты точно приехала!
– Привет, мам. У меня другие планы на завтра.
– Папа несколько раз именно о тебе спрашивал.
– Решил отказаться от меня на бумагах и хочет прилюдно сообщить?
– Ника!
– Ла-а-а-адно, мам, приеду.
Глава 27
Сообщение приходит на телефон, пока я с кислым выражением не выспавшегося хомяка обрабатываю на компьютере фотографии недавней своей модели. Режим полного автопилота. Мышка в пальцах шустро двигается, создает новые слои, убирает небольшие неровности на лице и с остервенением намеревается привести кожу девушки на снимке к совершенству. Словно именно тогда улей жужжащих вопросов перестанет вращаться в моей голове. Вылетит и оставит меня в покое…
Сто попыток написать ночью Эрику – «какого хрена?» – и ни одного контрольного выстрела с применением кнопки «отправить».
Ну уж нет. Ты так просто не отделаешься. Я хочу смотреть тебе в глаза, в твои эти якобы вечно искренние голубые водоемы, когда буду спрашивать….
Как ты мог от Меня скрывать? От Меня?! У нас же не бывает секретов, мы всегда и всем делимся… Всегда и всем! И ты намного чувствительнее, потому я и думала раньше, может, ты болеешь к мужскому клубу… а ты сразу в истерику впадал…
Да я все про тебя знаю! И я должна первая про такое узнавать! Я! А ты кусок идиота! Идиота кусок! Бесишь! Еще подумаю, прощать ли тебя!
Предатель!
«…Она никогда не будет твоей…»
Она…. Чужой, которого не ждали. Местоимение с неприятным привкусом. Та, о ком знала Арпине?…Эта сука-сан знала, а я Никуся-няша нет!
У вас не отношения, а маразматичный клуб свингеров? Или как это все понимать?
Но чаще всего во всем моем теле описывает круги твой голос «…и что я люблю другую – тоже…».
Люблю…
Прямо-таки любишь?
Ромашками не покрылся еще?
Ты ни разу не говорил про свою любовь к Арпине… кроме недавнего нашего разговора…но тогда я сама спросила…
И получается, ты имел в виду другую?
И, возможно, я тоже ее знаю… кто-то из общих знакомых? …
Но кто?
Кто эта мочалка?!
Ты, конечно, можешь любить кого-то там, и я буду не против… совсем не против.
Мне вовсе не от этого сейчас так паршиво… а паршиво от того, что я не знала…
Не узнала от тебя…
Дальше фотошопить кожу девушки смысла нет, можно хоть сейчас на обложку Vogue. Тянусь к телефону и проверяю телеграмм.
Эрик: Какие планы на вечер?
Желание позвонить и наорать настолько велико, что паром сочится из ушей, но вместо этого спокойно печатаю:
Ника: Вечером у меня ужин при свечах. И, скорее всего, меня всячески поимеют.
Эрик: На сегодня перенесли?
Сразу понял, о чем я. Потому что я ничего не скрываю, в отличие от некоторых!!!
Ника: Да. Сама не ожидала. Но подумала, так даже лучше. Быстрее отмучаюсь.
Эрик: Почему отмучаешься?
Эрик: Надеюсь, тебе понравится.
Ника: Издеваешься?
Эрик: Нет.
Эрик: Ты уверена, что хочешь этого?
Ника: Конечно, нет. Но папа настаивает.
Эрик: Твой папа???!!!
Ответить я не успеваю, потому что друг звонит и почти орет мне в трубку. На заднем фоне какая-то громкая музыка и ему стоит трудов докричаться:
– Не хочешь, не надо! Ника, послушай меня! – его от пятницы так колбасить начало? По воскресеньям издевается, а тут… – Я могу поговорить с твоим отцом! Это ненормально…
– Все нормально! – еще не хватало, чтобы Эрик с папой говорил. Он моему отцу никогда особо не нравился. Вот вообще нет… и семья не дворянская, и денег не так чтобы очень (сами-то мы тоже в золоте не купаемся, но это мелочи). И почему вдруг у принца волосы светлые, да и профессию выбрал друг не мужскую…
– Не волнуйся, меня на лопатки никто не уложит! Я буду только сверху. И получу максимум возможного удовольствия!
– То есть… ты все-таки этого хочешь? – тише произносит он, но расслышать удается.
– Какая разница сегодня или через пару дней. Да, хочу! – добавляю, чтобы он угомонился. И вспоминаю свой гнев. – И нам надо с тобой увидеться!
– Увидимся. – глухо отвечает Эрик. – Мне пора идти.
Глава 28
Опаздываю. Не критично, конечно, но родственникам моим дай только повод. У папы вообще странные пунктики – он выходит к столу при условии, что все уже собрались – барину негоже, знаете ли, ждать понаехавшую челядь. А опоздавшие кланяются и с заиканием просят пустить к столу. Придется входить с ролью «смиренное раскаяние непутевой дочери».
Перенос каторги с воскресенья на пятницу мой мозг воспринял спокойно, а вот ноги не желали покидать квартиру, придумывая новые поводы остаться в родных стенах – они что-то знали…
Поэтому я сейчас въезжала на территорию и наблюдала, что моё место занято… Но то, кем оно было облюбовано заставляло мои брови удивленно стремиться ввысь.
Что здесь делает пепелац Дарта?
Мне он ничего не сообщал, да и сильно сомневаюсь, что инопланетный навигатор страдает топографическим критинизмом и случайно примчал темного мерина к отцовскому двору.
Стоит ступить на порог дома, как до меня долетает радостный смех из гостиной. Везде помпезно горит свет. Папа в части вовлеченности лампочек – местный Чубайс… а тут светосила Тумановых на полную включена…
Снимаю обувь, нахожу свои тапочки мохнатки, и вижу, как из дверей кухни ко мне с улыбкой ступает мама. Она в темно-синем нарядном платье. Даже волосы уложила.
– Никуся, моя. Приехала. – обнимает, пытаясь прикинуться Дэвидом Копперфилдом и разыграть исчезновение резинки с моих волос.
– Привет, мам. – целую ее в щеку и, как ни странно, проигрываю в борьбе с новоявленным иллюзионистом. – Сорян-сурэн, немного опоздала. Резинку прошу вернуть. И, кстати, твой муж там меня не проклинает?
– Нет, он тебя ждёт, чтобы начать ужин. Иди скорее мой руки и в гостиную, все уже приехали. Резинка твоя на время конфискована. Вечно с этой гулей на голове ходишь! – возмущается родительница, но меня цепляет в ее речи совсем другое обстоятельство.
– Меня ждёт? – удивлённо переспрашиваю. – Ты папу покусала?
– Ника.
– Или его похитили пришельцы, а ты не заметила подмену?
– Я бы заметила, – усмехается мама.
– Мам, а Даниил что, тоже здесь?
– Да, с матерью и братом. – мама выдает довольные кульбиты бровями. – Всё, я пошла на кухню, у меня пирог в духовке.
Руки я мою медленно. Они в сговоре с ногами. Мозг живет отдельно, тело отдельно.
На пути в гостиную меня догоняет родительница уже с пирогом в руках. С персиками и яблоками. Узнаю по знакомому с детства аромату. Яблочный – традиционный вариант, а если пахнет персиками, значит, есть что праздновать… Но что?
«Валим!» – советует задница-предсказательница.
Но мы делаем с мамой шаг в большую залу и все головы сидящих за длинным столом обращаются в нашу сторону. Все нарядно-каравайные, довольные, раскрасневшиеся…
К сожалению, лица участников семейства не забываются за неделю, да и три новых объекта для меня не новы… но из-за этих некровных отказываюсь от своего коронного «Здратути, чистопородные родственники» и ограничиваюсь общепринятым и скучным:
– Всем добрый вечер.
Тем не менее что-то странное витает в воздухе. Родня кивает мне… улыбаются, как на подбор, и от этого становится жутковато. Как в ужастиках… ещё немного и выяснится, что какой-нибудь вампир-отщепенец их обратил и теперь очередь за мной…Надо проверить белоснежную скатерть на момент кровавых подтеков…
Даниил при виде меня сразу встаёт с места и подходит поздороваться. К счастью, не пристает с французскими лобызаниями, а деликатно чмокает в щеку.
Взглядом спрашиваю: «какими заборами, пардоньте, ты сюда добирался?», но он не считывает… Эрик бы сразу сообразил и сейчас глазами оправдательный рэп – мотив зачитывал, а Дарт только сверкает темными очами и гипнотизирует голосом:
– Прекрасно выглядишь, Ника.
– Вполне обычно. – тихо отвечаю, а то, смотрю, уши сидящих нервно задергались.
На мне худи и джинсы. Набор стандарт.
Вежливо улыбнувшись, собираюсь пройти на своё обычное место, как рядом появляется мама. Она сегодня мой тайный преследователь, с функцией раздачи инструктажей.
– Иди сядь рядом с папой. – шепчет мне.
– Женщина, ты что, я не камикадзе.
– Иди говорю.
– Твой муж, вот ты и садись. Он не любит, когда я…
– Он сам велел. Видишь место рядом с ним свободно. – кидаю взгляд на папу и, наверное, меня глючит.
Прям сильно. Вдохновенно. Возвышенно.
Вселенная переживает гигантский сбой в матрице. Программа вышла из-под контроля и скоро машины захватят мир, потому что мой отец только что сделал мне жестом знак сесть рядом с ним. И слегка улыбнулся? Или его приступ какой настиг, и губы скривило? Может, ему не хорошо?..
– Видишь? – чуть громче добавляет мать, наблюдавшая вместе со мной искажение реальности.
– Ты его травишь чем-то, что ли? Так-то я всегда на твоей стороне, мам, но…
– Иди уже!
Место по левую руку от папы действительно никем не занято. А когда я подхожу и сажусь, он вдруг с надменной улыбкой громко объявляет:
– Вот и моя старшая дочь пожаловала. Она у нас человек занятой, поэтому немного задержки простить ей можем. Давайте начинать ужин.
Не знаю, слышат ли остальные, но моя челюсть с грохотом падает на стол и сотрясает приборы… как в мультиках у героев. Правда, у последних она опускается от любви и удивления. А у меня скорее… охреневает. Святые помидоры! Папа за раз произнёс столько слов обо мне… и самое непривычное – они не содержат негатива или отрицания… К тому же мне почудилась в его голосе гордость? Надо лоб потрогать, может, я валяюсь дома с температурой и брежу…
Но стоит убедиться, что все реально, как незнакомое чувство радости распространяется по телу теплыми колыханиями. Хотя недоверчивая предсказательница все еще придерживается принципа: «Валим…».
Я столько лет мечтала, чтобы он обратил на меня своё внимание. Мечтала перестать быть надо-сыном. Мечтала, чтобы он заметил свою дочь Нику и вот, чудо произошло… но… почему? Что изменилось? Я забыла, что пришила себе что-то между ног? Да вроде ничего там не болтается…
– Даниил, – довольный папа обращается к Дарту, который сидит рядом со мной. – Расскажешь новости?
– Конечно, Илья Олегович! – ладонь Темнейшего опускается на мою, сжимает. Он улыбается мне, затем поднимается на ноги и, взяв в руки иностранный журнал, демонстрирует свое фото на обложке.
Это одна из тех фотографий, которую мы с ним получили на съемке. Серый костюм и уверенный взгляд сделали свое дело…
Энакин под разными соусами хвалит мою работу, говорит обо мне, как о настоящем профессионале и рассказывает о восторге работников самого Sky. Получив материалы, они поменяли очередность и напечатали статью о Дарте раньше положенного срока. А на словах о том, как они заинтересовались фотографом и хотели бы позвать на полугодовую стажировку, рука папы опускается на мою ладонь. Я вздрагиваю и не верящими глазами застываю на месте. Хочется потыкать пальцем в мужскую ладонь, накрывающую мою. И страшно пошевелиться, чтобы не спугнуть галлюцинацию. Но, подняв испуганный взгляд на отца, я получаю его улыбку и довольный кивок.
Сердце стучит с бешенной скоростью. Революционеры ушли, но слезы предательски проявились… Папа меня видит! Папа меня видит! И улыбается мне! Он мной гордится. Мной! Никой! И, может, даже любит меня… хотя бы чуть-чуть…
Дарт после удачной речи садится, и папа поднимает бокал:
– За мою Нику! И ее поездку! – объявляет он и все повторяют:
– За Нику!
Ловлю взгляд Насти, которая игриво смеется над чем-то, что ей шепчет сын Гелиоса. Сестра хитро смотрит на меня, делая глоток вина, и я вижу, как ее красная помада оставляет след на прозрачном стекле.
Темнейшество наклоняется к моему уху:
– Удивил? – самодовольно спрашивает он и получает мой благодарный кивок. Затем шепчет тихо, так, чтобы смогла услышать только я. – Не представляешь, как сильно я тебя хочу.
Я вспыхиваю, а Энакин с ухмылкой тянется к своему вину.
*
– Хороший мальчик. – говорит папа о Данииле, позвав меня в свой кабинет после окончания торжественной части семейных посиделок.
Подобной аудиенции я удостаивалась лишь пару раз в школе, когда получала двойки, и еще раз, объявив о нежелании продолжать карьеру юриста. – Рад, что ты поменяла свои специфические вкусы и выбрала достойного себе по статусу и положению.
– Пап, – от его слов в груди неприятно разливается тягучая, скользкая отрава… но я не хочу ругаться. Не сегодня. Пожалуйста. Поэтому кусая губу, произношу. – Мы с Эриком просто друзья. – ведь это правда.
– И так пускай и остается. – морщится он. – Ты же не хочешь меня снова разочаровать?
Задница повторяет: «Валим… и скажи отцу, чтоб впредь предохранялся», но я молчу, уверяя себя, что не предаю лучшего друга, а просто не хочу сегодня в очередной раз сориться с отцом. Эрик бы точно одобрил мое поведение. Он всегда повторяет: «Это твой отец. Мы не выбираем родителей, но, если бы не они, мы не появились бы на свет. Только за одно это они заслуживают уважения.»
Папа расценивает мое молчание по-своему и начинает рассказывать про дела компании, чего раньше тоже никогда за ним не наблюдалось. Оказывается, у него были финансовые трудности, но теперь он нашел партнеров и все улажено. Затем переключается на моих сестер и жалуется на какие-то косяки младшей. Как выясняется, не я одна могу не оправдывать ожидания….
А потом удивляет меня очередным заявлением.
– В это воскресенье наша семья приглашена на ужин к отцу Даниила. Оденься, пожалуйста, нарядно.
Пожалуйста….
*
Дарт: Я своих развез. За тобой приехать?
Читаю сообщение от Темнейшего и вижу в нем слишком много невидимых предложений. Кажется, я готова к десерту, но сегодня чрезмерно много событий, голова идет кругом. Хочется спокойно лечь, закрыть глаза и отдохнуть.
Ника: Спасибо, сама доберусь.
Проверяю другое окно телеграмма, но не обнаруживаю ни одного нового письма… Странная пустота колышется внутри… Задевает меня и усмехается… Хочется поехать к нему, поделиться с ним, рассказать ему все. Чтобы он улыбнулся и ответил: «Я же тебе говорил» и чмокнул в ухо.
Но ему не до меня… Есть «она», о которой я ничего не знаю… раздражение резко вспыхивает… Тоже мне близкий друг, ага…
Экран загорается входящим звонком.
Давид
Странно…
Троюродный брат Эрика всегда передает информацию через принца, а сейчас звонит мне в десять вечера?
