Текст книги "Принц и Ника (СИ)"
Автор книги: Чинара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Вот в таком ключе я начала творить…
И Даниил под магией моих пальцев сначала стал очаровашкой оленем. С двумя рогами, с тремя… прорастающими в разных местах…неожиданных… с козлиной бородкой. Немного превратился в коротышку хоббита и человека-муравья. Затем грудь Памелы преобразовала его в чувственного транса в ванной, а туловище лошади трансформировало в кентавра, радостно скачущего на зеленой полянке с морковкой в зубах.
И в момент, когда я практически хрюкала от его образов, телефон, специально переведенный в беззвучный режим, завибрировал и сообщил о пришедшем сообщении.
Я даже зажмурилась от высветившегося на экране темного слова «Дарт».
Почувствовал мои невинные издевательства над его прекрасной жопкой?
Тайный символ для зомбирования прислал?
С подозрением разблокировала экран и открыла письмо.
Глава 16
Телеграм. Улыбаюсь.
Мы с Эриком для своих переписок используем именно этот мессенджер. Принц датский как-то объявил: «Для модных и молодых нужна Телега, Ника». Скачал приложение на мой телефон и тут же отправил мне гифку в виде прелестной улыбающейся вишенки. В малиновую очаровашку, высветившуюся в синем окошке чата, я влюбилась сразу же, поэтому немедленно загрузила себе полный сет стикеров и нашла фаворита – персик. Вы отправляли персик, а он трансформировался в вишенку, самозабвенно потрясывающую своим персиком J. Данное действо покорило меня, и я несколько месяцев моногамно и трепетно отдавала предпочтение этой жопке. Рафокивичу ничего не оставалось, как практически ежедневно получать чудо попу ягодки. Ни возмущения, ни обвинения в отсутствии у Тумановой фантазии, ни угрозы о блокировке, в которые он верил меньше меня, не помогали его светлости, и мои пальцы без капли сожаления каждый раз нажимали кнопку «отправить».
А сейчас я третий раз перечитывала письмо темнейшего и во мне, как в переполненном автобусе, сталкивались самые неожиданные эмоции. Кто-то из них блистал упитанной комплекцией «пошел на…», а потому проталкивал остальных в угол, а кто-то, несмотря на худобу, орудовал острыми локтями и при этом нервно поправлял очки: «нет, а давайте размышлять рационально…»
Дарт: Привет загадочный фотограф. Где-то через час буду проезжать около твоего дома. Подумал, вдруг ты голодна?
Кусая губу, я разбирала фразу по предложениям.
Первое предложение… подхалимаж? или стеб? Почему не великолепный, например, не потрясающий, а загадочный? В чем загадка? Вишневая жопка в ответ будет идеальна…
Предложение номер два: проезжаешь, и проезжай…до Сибири с ветерком доезжай, успехов тебе. Смотри, только голову не сверни, когда начнешь таращиться в окно мое девичье. На зажженный свет и свечки-сердечки не надейся.
А третье…
Телефон вибрирует снова под первым сообщением высвечивается второе.
Дарт: Меня позвали оценить кухню в недавно открывшемся ресторан. С тобой наверняка смогу продегустировать больше блюд. Поедешь?
Где галантные манеры? Растерял в космической пыли? Чихнул так, что они из ушей вылетели? Троллит меня! Сурикат дефективный…, сейчас твои оленьи коллажи полетят прямиком в Sky, и единственный… единственный, кто с радостью предложит тебе работу – Санта, когда у него найдется свободное место в упряжке. А так, сиди и жди у моря погоды…
Но, почему тогда, читая, я улыбаюсь, подобно дундуку-улыбаке, напоминая счастливого австралийского зверька квокка? Ответ приходит в виде урчащего желудка. Точно. Это все голодная толпа в моем животе, вставшая на демонстрацию. Совершенно очевидно пагубное влияние их плакатов «Дай еще еды» на мои лицевые нервы.
Телефон откладываю в сторону. Ни в коем случае не намереваюсь отвечать сразу же. Как никак, я себя не на малоурожайном поле нашла, а в несколько стервозном лесу, где девы не отвечают без промедления: «да, да, возьми меня прямо здесь, и платье рви, нормально все, по скидосу брала».
Еще чего. Надеешься, разбешусь и и прыгну с трамплина в руки твои? Мечтай, супостат иноземный. У меня несметное число дел, занятость зашкаливает и мешает постоянно пялиться в телефон с надеждой: «А вдруг Райан Гослинг нашел мой номер.»
Но! Если бы даже нашел, я бы разгневанно ответила: «Ты охренел, парнишка, у тебя есть Ева Мендес!». Потому что гордость – наше все.
Ложусь на клавиатуру, всячески изображая страдания юного Вертера.
Первый раз в своей жизни я мучаюсь вопросом: «Что бы надеть?». Пытаюсь прогнать его, обвиняя в никчемности, но он назойливой мухой жужжит около ушей. За мухобойкой что ли пойти и отхлестать себя как следует…
Погрузиться с метровым шлангом на дно своих шмоточных размышлений, где я хмуро перебираю имеющиеся худи и макси-кофты, не дает телефонный звонок.
Имя на экране заставляет выплыть, выкинуть шланг и, начав радостно дышать, смахнуть зеленый кружок и ответить. Обожаю его. Именно ему хотелось позвонить, рассказать и потребовать совета, но меня отвлекли гардеробно-обмундировочные зловредные мысли. Надо в аптеке спрей от девичей глупости попросить. Лучше сразу два и желательно по акции.
Мой единственный рыцарь круглого стола всегда на каком-то потустороннем уровне чувствует мою острую в нем необходимость. Покруче чили перца. Когда я подношу телефон к уху, то, не даю ему ни единого шанса начать разговор:
– Эрик! Как хорошо, что ты позвонил! Мне нужен совет! Мне написал Дарт! И не ухмыляйся там, если ухмыляешься! Прокляну! Мне на него далеко фиолетово, но… Он вроде как зовет с ним поужинать. И знаешь в такой манере самоуверенного темного лорда. Хочется пойти и немного вылить на него борщ… Короче, он приглашает поужинать.
На той стороне как-то странно тихо весь сеанс моего моно-радиоэфира, а затем звучит:
– Оу… ожидаемо… – и я жду продолжения. Если у кого и плохо со словарным запасом, этот кто-то точно не мой лучший друг. Но принц молчит. Наверняка, снова практикует на мне свои психологические приемы. Мол, реши сама, а я буду рядом. Поддержу и скипетр в случае необходимости донесу.
Но сегодня не тот день, когда я согласна быть овечкой долли, поэтому продолжаю сама:
– Хотела тебе написать, но зачем-то начала думать, что надеть… Хрень какая-то. Представляешь, чтобы я, и думала, что надеть? Ха. Смешно тебе? Я не слышу твой смех, но, наверняка, ты ржешь на том конце трубки… Но не смей… Хочешь, перешлю сообщения, ты посмотришь? Блин, думаешь, послать его и не идти?
– А есть повод не идти? – звучит философский совет его высочества. Из которого мне ничего не понятно.
– Да блин… Думала послать ему вишне-жопку, может…
– Нашу вишне-жопку? – улыбается мне голос. – Как вариант… почему нет.
– Эрик! Ты можешь ответить без вот этого вот. А проще: иди Ника или не иди Ника.
– Это ты должна решать. Никак не я.
– Спасибо лучший друг. Очень помог! Вот прям по-братски! И что надеть подсказал и идти ли тоже…
Эрик вздыхает, как будто ему недавно стукнуло девяносто, а несмышлёная девочка пятилетка тыкает в него палочкой и просит сказать, где спрятаны конфеты.
– Что бы ты не надела, – отвечает старик девочке. – Ты всегда прекрасна. И да, иди.
Толпа внутри радостно улыбается, машет руками, хлопает, и каждый участник манифеста понимает одну странность. Скажи Эрик: «Не иди» – я бы не пошла. Возможно, расстроилась бы, может, наслала бы на него пару легких проклятий, в сердцах крикнула бы: «Остолбеней!» – но осталась бы дома.
И этого никто не знает. Даже сам Эрик. Потому что Ника Туманова всегда поступает тк, как хочет сама и следует совету мудрых сов исключительно своей, местами бестолковой, головы. Но иногда, голос принца датского шаманит надо мной. Конечно же, не всегда, иначе, я бы его закопала где-нибудь на даче, но вот временами…
Например, как в пятом классе, когда Эрик посоветовал перестать отвечать на агрессию Иры Котиной той же монетой, а быть выше. И начал мне вещать эксклюзив своей лекции о произошедших от обезьян… Я выбесилась и хотела его придушить. Желательно, на месте. Но, к его счастью, свидетелей в школьной столовой было слишком много, поэтому только душевно его ущипнула. Возмущенно на меня посмотрев, он покачал головой и прекратил свой подкаст.
А на следующий день произошло нечто странное. Глупые выпады Котиной ушли на второй план, и я спокойно испепелила ее одним взглядом, заставив одноклассницу замолкнуть.
Или с походами к стоматологу…
Саму идею удаления зуба мудрости отвергал весь мой организм и обещал родным спеть над их телами рапсодию, если они попытаются повести себя опрометчиво и подойдут ближе. А принц приехал, взял меня за руку и сказал с улыбкой: «Одевайся».
В тот же день дантист, какой-то его троюродный дядя, зачем-то посчитал нужным показать мне мой несчастный зуб мудрости, чей корень своей длиной мог сойти за отдельную кость в теле человека, которая потерялась и приросла к зубу… Врача находка страшно радовала. Он улыбался, тряс ее перед моими глазами и сообщал: «Я впервые за всю свою практику вижу подобное!».
Мы тогда с Эриком не поняли, была ли это реакция на анестезию или метровые корни собственных зубов мне лучше никогда не видеть, но вместе с фразой: «Едрен батон, изверг, изувер, Гималаи…» – я отключилась в кресле.
Знают об этом позорном эпизоде моей биографии только трое. Причем третьему, то есть врачу, сразу как очнулась, сообщила, что никто из его семьи не найдет его тело, если хоть кто-то узнает о случившемся. Мужчина только весело смеялся, а Эрик выводил меня из кабинета, поглаживая по голове.
– Он не понял. Он смеется. – не желая становиться звездой стоматологических хроник, шептала я.
– Он все понял, – уверял друг. – Никому не расскажет, поверь.
– Обещаешь?
– Обещаю. Я все улажу с дядей Самвелом.
Встав из-за стола, подхожу к своему шкафу и заглядываю внутрь.
– А чего, кстати, ты звонил?
– Да так, – зевает в ответ. – Просто. О, Ник, у меня тут вторая линия. Тогда отключаюсь.
– Твоя сексуальная кошечка? – не удерживаюсь я от подкола.
– Ага.
– Ты уставший что ли? Звучишь, словно асфальт целый день перекладывал.
– Ха. ха. ха. Хорошего вечера. – прилетает в ответ, и он кладет трубку. Ни тебе «расистка», ни возмущений… Тоже мне. Сразу отключился, как его дева позвонила. Пффф.
Ладно, подумаю об этом завтра. А сейчас надо понять, что же в итоге я надену.
Глава 17
Ответив Энакину милостивым и язвительным согласием разделить с ним трапезу, я начала выбирать себе образ.
Получить желаемый результат удалось не с первой попытки. Практически откровение для меня. Этакая новая эра внутренних гоблинов, мечтающих увидеть свет. Спали бы дальше в своем счастливом анабиозе…и не превращали меня в истеричку, поддерживающую лозунг: «Столько шмоток, а надеть нечего».
Облачившись в бойфренды и худи, покрутилась перед зеркалом. Любимое сочетание, дорогое сердцу, удобное телу; не вызывающее ненужный шлейф похотливых взглядов, а, следовательно, не вызывающее мой праведный гнев и желание посылать в туманность андромеды. Но закралась въедливая, непривычно-странная и надоедливо-досадная мысль: «Может стоит что-то поменять?». Не то, чтобы пёстрые жилетки медведей сменить на кожаную косуху, чулки с молниями, да еще открыть коробку с лабутенами, нет, не глобальная анархия и перестройка в картофельный ряд. Но, может, хотя бы хохлому на жилетках заменить? Выйти немного из сумрака собственных обычаев…
Худи был удалён с поля, и на замену пришла бутылочного цвета трикотажная кофта с круглым горлом и длинными рукавами, практически закрывающими пальцы. Она сидела свободно, но, в, отличие от предшественника, недвусмысленно информировала о наличии у меня груди. Размера непонятного, но, все же, холмы в тумане проглядывались.
Бойфренды тоже полетели на кровать и сменились чёрными джинсами чуть более плотно сидящими по фигуре. Своей длиной кофта успешно справлялась с задачей прикрытия моей задницы-предсказательницы, шепчущей: «Всё пустое» – но опять же… сумрак был на грани рассвета…
Телефон завибрировал под вздыхающими от горечи предательства бойфрендами, и я, поспешно достав его, взглянула на экран.
Дарт: Подъехал. Жду внизу.
Жди. Улыбнувшись томной улыбкой Малифисенты, напечатала в ответ: «Ок, я скоро» – и вернулась к сборам.
В скрижалях, зашифрованных в моем стервозном лесу, оговаривался пункт о недопустимости выскакивать спешной заинтересованной канарейкой, если под окном ожидает тебя кавалер. Будь он хоть трижды глава итальянской мафии или Тор, обязательно с лицом и телом Криса Хемсфорта.
Количеством свиданий я не могла похвастаться, так как большей частью все желающие тонули еще на берегу, в зыбучих песках моих ласковых слов, а те, с кем мы выходили в море, демонстрировали неисправные дыры в своих горемычных, ржавых судах. А вечером Рафикович выслушивал мои возмущения с блаженной улыбкой на устах.
У меня имелось, как минимум, пятнадцать минут, которые я провела с пользой, слегка коснулась кисточкой туши кончиков ресниц, распустила волосы, пару раз прошлась по ним мягким гребнем, подарком от Эрика. Затем дважды пшикнула на волосы дымку с маслом камелии. Название марки подталкивало язык к дислексии, но аромат опьянял сознание. Также дар его светлости, точнее, передача мне всего того, что доставалось ему от клиентов или сотрудничающих с ним брендов.
Отвергла блеск, достав его из косметички, и закинула обратно. Отошла от зеркала, ругнулась, подошла, достала прозрачный блеск и нанесла тонким слоем. Такой окажется в желудке с первым же блюдом.
Взяла небольшую чёрную сумку, перекинула туда карточки, паспорт, проездной, на случай, если Дарт окажется полным козлом, а такси резко вымрет, как вид. Критически окинула себя ещё раз в зеркале в прихожей, засомневавшись, а не вернуть ли до сих пор хмычущие бойфренды. Но предсказательница обещала не отсвечивать и я, поверив ей, взяла ключи и вышла.
Оперевшись своим накаченным орехом о капот машины, Темнейшество ждал меня на том самом месте, на котором высадил, когда в первый раз довозил до дома. Руки скрещены, взгляд в асфальт. Думает о возможной переквалификации?
Чёрные джинсы, чёрная рубашка, чёрный пиджак и чёрная обувь. Не поверю, будто он пьёт что-то помимо американо или не морщится при упоминании сливок. Мне самой нравится чёрный, но если его сила так настаивает на моногамии темного … может прыснуть на него в экспериментальных целях святую воду и понаблюдать, что из этого выйдет?
А то иду на свидание с королем теней… Очень красивым и серьезным королем… Надо было взять с собой печеньки и крошить их, оставляя след… иначе как Эрик сможет меня найти без подсказки-дорожки в случае чего?
Голова Вейдера дергается, словно он прерывает свои важные переговоры с асфальтом, и взгляд устремляется в мою сторону.
– Привет, Ника. – улыбается мне и быстро проходится глазами по моей фигуре. За пробежку по моему телу – шуруп тебе в задницу, но, за ее быстроту, так уж и быть – со смазкой.
– Чудесно выглядишь. – открывает для меня переднюю дверь.
– Привет, человек в чёрном. – отвечаю Даниилу и сажусь в машину, стараясь унять свои припадочные ощущения при контакте с его мерином. – Признайся, как часто ты пользуешься нейрализатором?
Звук закрывающейся двери сливается с его смехом. Оказываясь в салоне, Даниил пристегивает ремень и с хитринкой в глазах поворачивается на меня:
– Стараюсь не злоупотреблять служебными ништячками.
– Верится с трудом.
Он трогается с места и, когда мы выезжаем на дорогу, добавляет:
– Надеюсь, вечер пройдёт не настолько плохо, чтобы использовать его на тебе.
– Не трать лишний раз заряд, не сработает, – усмехаюсь. – Если бы ты подольше пообщался с моими родственниками, они бы открыли тебе глаза на то, что я ведьма.
Он хмыкает и снова поворачивается на меня, скользя по телу потемками глаз:
– Покатаешь меня на своей метле?
К нежным афродиткам, не улавливающим частоту пошлых намеков меня сложно отнести. У меня радар мигает при малейшем уходе в цвет настроения «красный». И я бью наотмашь метким словом. Кидаю в кому без сожалений. И сейчас цвет «красный!» Но вместе с возмущением, я испытываю нечто иное, поэтому не выпускаю ему кишки, а лишь слегка царапаю.
– Боюсь, ты не удержишься и полетишь головой вниз.
Машина плавно тормозит на светофоре. Вейдер, поворачиваясь в мою сторону, начинает свой космический сеанс гипноза. Билеты оплачены, пристегнитесь, мы взлетаем:
– Я готов рискнуть.
Кажется, мое сердце сбивается немного с орбиты, мысли в голове начинают кружить звёздной пылью, а я непроизвольно кусаю губу. Нижнюю. Ту самую, на которой остановился его взгляд.
Воздух в салоне машины электризуется, сгущается и плотно облепляет тело. А я вдруг вспоминаю, как однажды ответил Эрик на мое заявление о том, что я ведьма. Феерично. Прыскаю, отворачиваюсь, и, ловя перемену цвета на светофоре, произношу:
– Зеленый.
Оставшийся путь к ресторану мы обсуждаем «людей в чёрном», точнее хвалим первую часть, а остальные посыпаем пеплом. Я рассказываю ему о готовности его снимков, информирую, как пользоваться полученной ссылкой на виртуальный диск, если вдруг в космосе отстают с технологиями… Даниил обещает посмотреть сразу, как будет возле своего компьютера. Хмурится и искренне спрашивает, все ли надо отправить в Sky?
Обещаю создать на диске отдельную папочку с моими рекомендациями по отправке. Слать им триста снимков ни к чему.
Если я буду разочарована вечером и решу прицепить пару его оленеводческих фоток, он, кажется, отправит все, не глядя.
*
Дарт открывает мне дверь в ресторан японской кухни, когда из него вылетает пара хихикающих куропаток, накаченных алкоголем и не видящих перед собой препятствий в виде меня. От столкновения останавливает его рука, молниеносно опускающаяся мне на талию и привлекающая мощным рывком к телу Темнейшего. Возможность катастрофы рассыпается в воздухе неудавшимся прогнозом, а в меня устремляется запах BLEU. Завораживающий и пленительный. Почему дурак Эрик им не пользуется, не понимаю.
– Ты вкусно пахнешь, – все еще прижимая меня к себе, произносит Даниил, и мы входим внутрь.
– Если будешь мыться, тебе это тоже грозит. – невинно отвечаю, хлопая ресницами, и отодвигаюсь.
Широко усмехаясь, Энакин поворачивается к администратору, называя какие-то тайные пароли и явки, как из зала появляется невысокого роста парень в толстовке с гордо выставленными лейблами и джинсами, на которых сзади, наверняка, тоже ярлык кабанна на пол бедра. Кругловатое лицо, небольшие смеющиеся глаза, толстенькие пальцы и безграничная улыбка.
– Даниил! Наконец-то! Думал, ты не заскочишь меня поздравить! Рад! Очень! – страсть к маркированию себя не забрала у хозяина колодец с искренностью, из которого тот плескался на Дарта. А то, что это хозяин, сразу шепнула мне моя предсказательница.
– Николяша, разве бы я смог тебя кинуть!
– Ты бы смог! – смеется круглолицый шатен в ответ и передо мной разворачивается сцена дружеских рукопожатий. Затем Никола смотрит на меня, и Даниил, улыбаясь, произносит:
– Это Ника. Истинный гурман.
– Гурманам мы только рады, – хозяин протягивает мне руку для рукопожатия. – Тем более таким прекрасным. Давайте в vip-зал, там почти все собрались. Проходите.
Это совершенно не то, чего я ожидала, но, с какого перепугу, я вообще чего-то ожидала?
Поднявшись на второй этаж, мы попадаем в своего рода эклектику азиатских мегаполисов. Здесь удачное смешение японской деревни и яркого аниме, чтим традиции, но красим волосы в розовый и ярко-голубой.
За столом в vip-зоне нет ни одной традиционной гейши, но прорастает целая грядка картошки фри, среди которой и светловолосая голова, активно орудующая во сне целым хором турецкого. Дресс код на всех cocktail, с обязательным акцентом Софии Вергары.
Чувство, словно, меня, Тома Сойера, красящего забор, выдернули случайно из книги и поместили в красную комнату мистера Грея.
И, я не пойму, это шутка такая, меня хотят научить завязывать узлы или намекают, что неплохо бы стены перекрасить?
Ни один из вариантов мне не нравится…
Обдумываю, а не послать бы всех насаживаться на икебану и исключить смазку из бонусного пакета Вейдера?
Глава 18
– Я не знал, – теплое дыхание Вейдера скользит возле моего уха и заставляет повернуть голову в его сторону. В темных глазах пасмурно и мрачно. В приглашении, которое получил Даниил, кажется, не оговаривался весь список диковинных гостей – вещает в трансе моя задница, и ее догадка подтверждается последующей фразой Энакина. – Сам мало кого здесь знаю. – или он очень хорош в роли сельского пастушка-дурачка и сейчас борется за главную тыкву сезона.
Ладно. Пунктиком «ем только в гордом одиночестве» никогда не страдала, к тому же на столе не наблюдается полуголая мадама, усыпанная роллами по всему периметру и щедро приправленная соусом в сокровенных уголках, а значит, можно попробовать гостинцы от шефа. Не понравится, попрошу книгу жалоб.
В этот момент из-за стола поднимается обладатель рыжеволосой копны и устремляется в нашу сторону, вскидывая правую руку в приветственном жесте. Солнцеликий брат поклонника ночи тоже здесь, но одет не в манер очаровательному мальчику-зайчику, как в нашу первую встречу, а в серую футболку с надписью «Я предпочитаю быть один, но рядом с кем-то¹» и немного рваные джинсы. Неизменно лишь его фирменное выражение лица – улыбка довольного жизнью рекламщика йогуртов.
Только вот во взгляде убийцы дедушек нелегальная партия тонн хитрости, и, когда он смотрит на своего единокровного родственника, явно транслирует что-то на их местном языке, а Дарт также взглядом ему отвечает. Мыслеречь молниеносна, но, мальчики, мы себя с предсказательницей не на дешёвой, забытой временем радиостанции нашли, и кое-что уловить можем. Но, признаю, волны наши не настолько продвинуты, чтобы считывать весь тайный смысл космического шума.
– Ты пришёл! – усмехается младший отпрыск козы Ирины и хлопает брата по плечу. – Да, к тому же, не один. – выдаёт мне холопский поклон. – Привет, Ника. Загадочная девушка. Наслышан о твоем таланте фотографа. – улыбка рвёт рот, выставляя напоказ белизну зубов, – Особенно о съемке в ванной.
Снова эта загадочная… К чему бы?
Козлята меня, без сомнения, обсуждали, но, смаковали, разумеется, момент с потоплением. Мужчины такое трепло… хуже девочек.
– Андрей, – голос темнейшего ни в коей мере не произносит имя, а отчётливо объясняет по буквам слово «заткнись!». И если он считает, что я не могу сама за себя постоять, то всерьез ошибается.
– Привет. – улыбаюсь мило, благосклонно и сострадательно. – Съёмка в ванной, к сожалению, не мое ноу-хау. Странно, что у Вас в штатах это считается чем-то запредельным… Надеюсь, полароид не загадочное для вас слово?
Энакин усмехается, а его младший брат начинает звонко смеяться.
– Пойдёмте за стол! Николяша уверяет, что супы здесь топчик.
– Только супы? – разочарованно уточняю, и Андрей снова принимается хохотать. Вот тут, как бэ, не смешно, я искренне интересовалась.
Пока мы с Даниилом усаживаемся, нас представляют остальным охотникам за халявной пищей. Я киваю, но имена запоминаю через раз. Новые всегда даются мне с трудом, а насиловать мозг обязательным фиксированием в памяти тех, кого вижу в первый и, возможно, последний раз, не считаю нужным. Почему люди так боятся фразы: «У меня туго с памятью, повторите, пожалуйста, Ваше имя» – или более универсальный вариант: «Эй, ты, мадама в розовом облаке, будь добра, подай соевый соус».
Когда очередь приветствия доходит до спящей царевны-фри, она кивает мне зашифрованным посланием со сквозной угрозой: «Ты труп» – и сильно удивляется, получив от меня рикошетом: «Палочками тоже можно пораниться, будь аккуратна, храпуля».
– А что за пустующие места? – спрашивает хозяина то ли Егор, то ли Иван, имя скользит где-то между этими двумя, но визуально он впечатывается нестираемым оранжевым пятном своей майки – я у мамы апельсин. – Ты хвастался, будет негде присесть!
Хозяин сборища овощей и фруктов, расстроенно отмахивается рукой:
– Надеялся Никитка Громов с женой заглянут, но там Машка приболела. И Адамяня с девушкой ждал, но тоже не смогли.
На этой фразе я непроизвольно отлипаю от меню с аппетитными и дорогими фотографиями и смотрю на Николу.
Мало ли Адамянов в Москве…
– Эрика? – у хора турецкого тоже ушки на макушке.
– Да, Катька. Ты с ним знакома?
– Нет. Но подписана на его инсту. – она бросает взгляд на Энакина и тут же начинает рисовать себе алиби. – Просто он очень крутой стилист и даёт классные советы. И…
– Эрик красава, Кать! Не надо оправдываться. – усмехается Николяша и, ловя мой взгляд в их сторону, добродушно улыбается и подмигивает. Ощущение, что этот парень с маленькими глазками знает про скелеты в шкафах каждого из присутствующих.
Всерьез задуматься о количестве трупов в гардеробной Дарта не дает подошедшая официантка. Все собравшиеся, определенно, несколько лет ждали ее с особыми надеждами и теперь вдоволь могут высказать свои хотелки. Когда очередь доходит до меня, Вейдер пытается выглядеть незаинтересованным, но дается ему игра из рук вон плохо. И, когда я заказываю суп, салат и Филадельфию, он с хитрой улыбкой шепчет:
– А десерт?
– Не нашла ничего интересного.
– Может, тогда, я дам тебе попробовать свой?
– Боюсь, окажется протухшим?
– Самый свежий.
Зло во плоти очень доволен собой. Смотрит тягуче и я, прикидываясь, что поддаюсь, собираюсь следующей фразой отправить его в открытый космос без скафандра. Но его спасает некая Наташа-Владлена-аэрогриль, материализующаяся рядом. Та самая, в розовом облаке. Наклоняется к уху темнейшего, совершая продуманный маневр, который по четко выверенным движениям для нее не нов – прижимается к Даниилу настолько, чтобы удачный обзор на щедрое декольте оказался ровно перед его глазами.
Тот проваливает тесты благородных рыцарей и оказывается обычным мужчиной. Широко распахивает глаза и скользит по дойкам Владо-Наташи взглядом. Но хоть не умирает на них, а, собравшись, ищет более нейтральные точки. Меня сцена смешит, и я, прикрывая рот, возвращаюсь к меню. Пускай сам себя спасает.
Когда последняя роллина-филадельфичка попадает в мой рот, Дарт тихо уточняет:
– Уйдем?
– А оплатить? – спрашиваю, усмехаясь. – Ты привёл меня сюда, чтобы покормить за чужой счёт?
– Конечно, – смеётся. – На то и расчёт.
–
Черный мерин темнейшего останавливается около моего подъезда, и я немного экспромтом непредвиденно превращаюсь в дурочку, не понимающую, как себя вести. Можно ли воспользоваться звонком другу, так как помощь зала вряд ли сработает…
– Спасибо за халявный ужин. – это просто ужин, даже не свидание. У меня нет повода что-то… Но пока моя левая рука тянется к ручке, пальцы правой оказываются заложниками чужих пальцев. И эти чужие мужские пальцы нежно гладят мои, вызывая всплески волн внутри меня. А темные глаза Дарта снова подчиняют.
– Ника. – Энакин наклоняется ко мне, ударяя и сбивая с ног своим ароматом и дыханием. – Хочу кое-что попробовать. – шепчет Темнейший, отчего в горле пересыхает.
Наши губы соприкасаются. Едва-едва. Мы смотрим друг другу в глаза. Потом снова встречаемся губами, чуть настырнее. Его язык легонько проникает в мой рот…
И тут начинает звонить телефон. Громко. Требовательно. Но Даниил накрыт непробиваемым щитом космического пофигизма. Он глух к истерике мобильника и впивается в мои губы сильнее. Уже без прелюдий и вопросов.
От неистового дребезжания не получается расслабиться, и, наверное, потому поцелуй ощущается довольно посредственным.
«Вдруг это мама», проскальзывает в сознании мысль, и я отодвигаюсь.
– Извини. Я лучше пойду и отвечу.
– Конечно. – нехотя соглашается. – Спасибо за вечер, Ника.
– Доброй ночи. – выхожу из машины и, идя к подъезду, достаю телефон.
– Адамян! – возмущённо отвечаю, входя в подъезд. – Ты запорол всю мою романтику!
– Можешь начать проклинать. – спокойно летит в ответ. – Жду подробности.
Желание поделиться сильнее мгновенной кармы, поэтому начинаю свой детальный рассказ обо всем. И о том какой Вейдер образец темного, но притягивающего к себе тестостерона, и о взглядах цыпочек на его фигуру. И о самом японском саде, о грядках, о рыжих мальчиках, о Николяше, и наконец о том, что его, принца датского, оказывается, тоже там ждали. На вопрос, почему не пошёл, мычит что-то на своем и требует продолжать рассказ.
И уже когда я прихожу домой, разуваюсь, умываюсь, перевожу на телефоне звук с разговорного на мультимедийный динамик, скидываю с себя одежду и заканчиваю эротичное описание событий в машине, Эрик спрашивает:
– Язык Вейдера был у тебя во рту?
– Что за вопросы? – игриво шепчу, освобождаясь, наконец, от лифчика.
– Отвечай на вопрос. – требует мой личный извращенец.
– Я такие вещи про Арпине не спрашиваю.
– Тебе не интересно. И не меняй тему.
И вот здесь, он не прав. Дело не в том, что мне неинтересно. Тут и интересом не пахнет. А воняет нежеланием. Я просто не хочу этого знать. Это же мой Эрик. Мой. И есть нечто извращенно неприятное, чтобы с кем-то его представлять. Думаю, это сравнимо с отвращением от мысли об интимной жизни родителей.
Когда он сказал, что начал встречаться с девушкой, я его потролила на тему голубых огоньков и сразу же задвинула все эти возможные их парные акробатные мимимишности в дальний сарай, повесив самый тяжелый замок на дверь. Чтобы ни разу, ни секунду об этом даже не подумать.
И, слава небу, они супер-благовоспитанная пара, и максимум, что позволяли себе при мне – держаться за руки.
– Может, мне интересно… – язвлю ему в ответ.
– Спрашивай. – ни одного подкола в голосе.
И в голове возникает очень странный вопрос… Но я его не понимаю, поэтому отвечаю:
– Да, его язык немного был во мне.
– Блядь, Ника. – неожиданно ругается Эрик. – Не в тебе, а у тебя во рту.
– Ты знаешь матерные слова? – смеюсь я. – Мой принц! Я просто в шоке!
– Тебе показалось. – в голосе появляются знакомые медовые нотки.
– Ага ага, обманщик. Ладно, я уже разделась, пойду в душ.
– Иди смывай с себя грехи чужих прикосновений. – издевается принц датский.
– Покасики, ревнивец.
– Ник, – останавливает отстраненный голос. – Тебе… понравилось?
Можно сказать правду, то есть «Нет», но веселее будет подурачиться, поэтому я с придыханием произношу:
– О-о-очень.
– Понятно. Класс. – с зевком прилетает ответ. Тоже мне порадовался. – Доброй.
Глава 19
На следующий день я поехала в дом Тумановых.
Моя личная традиция – раз в неделю навещать мамусечку. В определённые часы, когда бесчувственный отец и не отсвечивающие теплом сестры находятся где-то вне родительского дома, например, на учебах-работах или в Тайге – не сильно важно.
До определенного времени отношения с сестрами развивались по вполне стандартной схеме, с преобладанием совместных игр, дележкой незаметно добытых у мамы или бабушек конфет и редкими стычками. Но однажды средняя дочь Синей бороды пошла в школу, а затем, ожидаемо, шагнула во второй класс.
