Текст книги "Звезда Хассалех (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

***

Азирафаэль через невысокий, символический забор увидел Габриэля и Хассалеха и вошел во двор.

– Здравствуй, Азирафаэль, – улыбнулся Габриэль, выпрямляясь ему навстречу и бросая мяч сыну. – Есть какие-то новости с Небес?

– Да, – ответил ангел. – Уриэль прекрасно справляется, ею было принято решение открыть четвертую приемную для душ под руководством Наоми.

– Хорошая кандидатура, – одобрил Габриэль. – Что слышно о другой стороне?

– Ничего. Вообще ничего, – Азирафаэль украдкой вздохнул. У него за эти полгода был единичный неформальный контакт с Кроули, тот оставил ему сообщение, где сказал, что все пошло в жопу из-за Хастура. Приняв это за свидетельство того, что Кроули остался жив после встречи с Габриэлем, и тихо этому порадовавшись, Азирафаэль, не особо рассчитывая на дальнейшее сотрудничество, все же назначил демону встречу у пруда в Лондоне. Встреча все откладывалась и откладывалась: Кроули запрягли в аду, Азирафаэлю вздохнуть не давал Габриэль.

– Отсутствие новостей – тоже новости, – философски заметил архангел. – Что-то еще?

– Я встретил сейчас еще одного ангела, – сказал Азирафаэль. – Прямо здесь, минут десять назад.

– Ангела? – Габриэль сжал челюсти, глаза его полыхнули холодным огнем.

– Да. Это ангел Кастиэль, Уриэль рассказывала мне о нем.

Габриэль вспомнил все свои разговоры с Уриэль, но о Кастиэле в них речи точно не шло. Видимо, что-то не настолько значительное, чтобы уведомляли его головной офис, разбирались на местах. Уриэль одно время занималась этим континентом. Габриэль смежил веки, приказывая ангелу Кастиэлю, где бы он ни был, в каком уголке Земли, на Небесах ли, даже и в аду, явиться тотчас перед ним.

Кастиэль в машине вдруг потянулся к дверце:

– Я должен пойти к нему, он зовет меня, – сказал он братьям мертвым голосом и пропал, появившись перед архангелом.

Винчестеры бросились за ним, но стоило им переступить порог, как неведомая сила впечатала их животами в каменную дорожку, и они могли теперь видеть только стоптанные ботинки Каса, щегольские оксфорды Стража Восточных Врат и белоснежные кроссовки архангела.

– Хассалех, в дом, – приказал Габриэль, снимая с крыши автомобила раскрывшего рот Хасса. – Азирафаэль, свободен. А с вами я побеседую.

Дин и Сэм поняли, что теперь их ничего не держит, и с трудом поднялись на ноги. Габриэль смотрел на них ясными глазами и улыбался, как и раньше, но отчего-то мороз продрал по коже от его улыбки. Теперь они оба понимали, что принять Фокусника за архангела мог только тот, кто никогда не встречал истинного древнего в его подлинном теле: от Габриэля исходила такая мощь, что перед ним склонялось все живое.

– Что ты наделал, Габриэль, – убито повторил Кастиэль, с жалостью глядя на архангела. – Этот ребенок… это повод хуже, чем Антихрист.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кастиэль? – спросил архангел. – Чтобы я убил его? Или матери его отдал, в ад отправил?

– Ни в коем случае, – сразу выкрикнул Дин. Габриэль медленно повернулся к нему. – Что? Убивать ребенка за то, что его родители без мозгов?

– Ты говоришь мне, что я без мозгов? – уточнил Габриэль.

– Ну, это не я сплю с самым жутким демоном, у которого даже имя говорит о том, что лучше бы держаться от него подальше, – продолжил Дин. – Но если ты предлагаешь убить ребенка или, еще того хуже, отправить его в ад, я говорю – нет. Я был в аду, и я умирал. Нет. Что вообще значит «повод»?

– Его мать придет за ним, и начнется война между Небесами и адом, – проговорил Кастиэль вполголоса. – Я слышал сплетни о том, что у владыки ада появилось дитя, но и предположить не мог, что оно от тебя, Габриэль.

– Габриэль, – вдруг подал голос так и не пропавший из вида, несмотря на приказ, Азирафаэль. – Я только спрошу и сразу исчезну. Помнишь, мы с тобой обсуждали поступок Гермионы Уизли?

– Это же тоже из «Гарри Поттера»! – одними губами сказал Дин Сэму.

– Да, – сказал архангел. – Я помню, Азирафаэль.

– Я никак не могу разобраться с ее душой. Ее…

– Азирафаэль, – устало перебил Габриэль. – Насколько ты видишь, я сейчас не на Небесах и никак не могу организовать поиски какой-то души. Всплывет рано или поздно.

– Но полгода…

– Азирафаэль, свободен, – повысив голос, закончил разговор архангел, и в следующую секунду он, Кастиэль, Дин и Сэм оказались в небольшой гостиной в доме Габриэля. Хассалех выглянул из комнаты, но снова спрятался.

Предстояла долгая беседа.

***

Кроули уже ждал Азирафаэля на привычном месте. Утки крякали в пруду, шпионы отдыхали от шпионства, переговариваясь друг с другом и обмениваясь репликами вроде: «Помнишь Багдад в девяносто третьем? Так это был я!» и «Так вот кто в меня стрелял! Ну ладно, а Кабул, две тысячи второй? Ага, вспомнил позорище? Так вот, а это – я!», а ангел и демон в неловком молчании сели на скамейку и теперь отчаянно старались друг на друга не смотреть.

– Я прибыл сюда только затем, чтобы узнать, что случилось с Гермионой, – наконец сказал Азирафаэль. – Уриэль обмолвилась, что она отвлекла Хастура, и тогда Уриэль отвела от меня смертельный удар Вельзевул. Мы с Габриэлем думали, он ее убил, но если так, она должна быть у нас, но я смотрел очереди, был во всех приемных, ее нет даже в списках, а прошло полгода. Неужели Хастур оставил ее в живых?

– Технически да, – бесцветно сказал Кроули; за полгода, что они не виделись, он поблек и словно потерял возраст, как бывает со всеми в аду. – Она в больнице святого Мунго.

– Она пострадала? – Азирафаэль засуетился. – Надо к ней, срочно, может, я как-то смогу еще как-то помочь, моя ангельская сила способна исцелять.

Демонская не была на это способна, она была направлена на разрушение, а созидательная – лишь на неодушевленные предметы.

Кроули, не возражая ни словом, щелкнул пальцами, перемещая их в магическую больницу прямо в палату, предварительно сделав невидимыми. Ангел огляделся, не сразу узнав в бледной тени человека прежнюю героиню и декана факультета Гриффиндор Гермиону Уизли.

На кровати сидела молодая женщина с совершенно остановившимся взглядом. Она смотрела на противоположную стену и иногда медленно моргала; из приоткрытого рта у нее текла слюна. Азирафаэль взглянул в ее глаза и увидел абсолютную, страшную пустоту. Такими были Адам и Ева до того, как Бог вдохнул в них жизнь.

– Хастур поглотил ее душу, – объяснил Кроули, видя, что ангел от шока и слова вымолвить не в силах. – Твой ангел даже с собой ее не забрал, хотя мог. Тело ее в порядке, я все исправил, она ведь теперь неодушевленная.

– Я даже не знал тогда, что это она отвлекла, я не видел, – с трудом проговорил Азирафаэль. – Уриэль сказала мне уже на Небесах.

– Я знаю, ты бы не оставил, – демон щелчком пальцев закрыл Гермионе рот и вытер подбородок салфеткой, взлетевшей со столика у постели.

– Как Адам? – спросил Азирафаэль, не отрывая взгляда от мертвых глаз женщины.

– Плохо, – Кроули пожал плечами. – Разве может быть по-другому? Он лишился трех друзей в один день. И та, кто принесла ему письмо в сказку, теперь овощ. А ты где был, когда я его успокаивал? Вообще где ты был эти полгода?

– Габриэль отдал прямой приказ, – Азирафаэль на мгновение закрыл глаза, перенося их обратно к пруду. – Хасс на Земле, и Габриэль растит его в Америке. Говорю только потому, что выведать это – вопрос времени, а так вы не полезете на Небеса и не убьете тех, кого можете убить, чтобы узнать об этом.

– Куда делась Михаил? – вдруг спросил Кроули. – У меня задание это выведать, и проще у тебя спросить и не мучиться. Наши давно бы отправились штурмовать ваш офис, если бы Хастур не паниковал и не истерил, что это ловушка, она внезапно появится и на своей территории точно даст ему пизды. А он у Вельзевул главный по сокращению ваших штатов, потому в военной стратегии даже она ему не приказывает.

– Я не знаю. Я не спрашивал о Михаил, – ангел вздохнул и потер виски пальцами. – Неужели Вельзевул действительно хочет войны за Хасса? Он ведь ей не простит, если что-то случится с Габриэлем.

– Ты думаешь, она его убить хочет? – фыркнул Кроули. – Да никогда, всех, но только не его. Победит, свяжет, запрет в шкаф и, когда случатся особо плохие дни, будет доставать, трахать и потом засовывать назад в шкаф.

– Габриэль отдаст ей Хассалеха только через свой труп, – серьезно ответил Азирафаэль.

– Ты не думал о том, что если Вельзевул убьет Габриэля или пленит, у Хасса останется только один родитель, и ему не к кому будет пойти? – тихо сказал Кроули. – И пока он не стал сильнее всех существ, он будет с ней, вынужденно, но когда Вельзевул останавливало насилие. Вполне вероятно, что она согласна и на такой вариант, судя по тому, что она мобилизовала Дагон.

– Дагон?! Помимо Хастура за нее теперь еще и Дагон? – опешил Азирафаэль, не предполагавший, что владыка ада будет распространяться о рождении ребенка.

– Дагон считает, что нефилим демона и архангела на стороне ада – это невероятное оружие в битве против Небес, – отозвался Кроули. – Потому Вельзевул сделала ее своей правой рукой. И если у Вельзевул может не хватить духа убить твоего начальника, Дагон его зубами загрызет, и у нее есть причины помимо обычной ненависти к белокрылым. Одна причина. Если не будет Габриэля, у Дагон не будет конкурентов.

– Боже, – ангел закрыл лицо руками.

– А еще за нее я, – добавил Кроули и невесело усмехнулся. – Что за выражение лица? Думал, только ты исполняешь прямые приказы?

– Тогда зачем ты мне это говоришь? – едва слышно спросил Азирафаэль.

– Чтобы у Габриэля появился повод собрать союзников, – пожал плечами демон и сунул пальцы в карманы. – Убеди его сказать кому-то, кто у вас там наверху умеет в руках держать не только отчеты. Тот же Рафаил, в конце концов. Как только Хасс окажется в аду, а это случится, как я понял, только в случае гибели твоего святейшего, начнется Апокалипсис без всяких всадников. Я не хочу войны, как и раньше не хотел. Вам нужен кто-то, кто справится с Хастуром, потому что, если я правильно понял расклад сил, Уриэль будет против Дагон, Габриэль Вельзевул никому не уступит, как и она его, мы с тобой изобразим великую бойню, не впервой, а Хастур… куда делась все-таки Михаил? Если она все же за вас, а вы ее прячете, ты скажи, я не передам, если не хочешь.

– Проблема в том, что ее нет, – тихо сказал Азирафаэль. – Я понятия не имею, где она может быть. На Небесах о ней молчат, словно ее никогда не существовало.

– И Вельзевул говорит, что она точно не может внезапно появиться, – задумчиво добавил Кроули. – Скорее всего, она знает, но не хочет говорить Хастуру.

– Почему? – спросил ангел.

– Потому что Хастур не переживет, что ее прикончил кто-то другой, – сказал Кроули, подумав о том, что, пожалуй, никому на свете и во тьме не расскажет, что видел пять тысячелетий назад, как архангел, роняя на камень золотые слезы, отрезала демонским ножом свои длинные волосы, на которых, улегшись на них щекой, мирно спал один из самых страшных существ вселенной, герцог ада Хастур.

***

Кроули всегда знал, что Хастур – сторонник масштабных долгосрочных проектов: он не соблазнял простых смертных, занимался лишь власть имущими и священниками, но Кроули и помыслить не мог, что он обладает таким невероятным терпением. С самого падения демон уверял одного единственного архангела в том, что произошла чудовищная ошибка, он не хотел, просто так получилось, и теперь он должен быть в аду, где все претит ему, ему претит порок и кровь, которую в аду необходимо проливать просто чтоб выжить. Понадобилась тысяча лет, чтобы Михаил поверила и пришла на встречу с ним без оружия и доспехов, облачённая лишь в собственное тело, не в человеческий сосуд, чужой и всегда претивший Хастуру – она специально до этого выбирала мужские, показывая ему, что их встречи ни в коем случае не свидания.

Но в то утро пришла сама, остановилась на входе в пещеру, в которой, как сказал ей демон, он обитал, чтобы не возвращаться в преисподнюю.

– Я ждал тебя, – Хастур прижал к губам ее пальцы, стоя перед ней на коленях, не решаясь даже поднять на неё взгляд. Михаил взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя:

– Что бы ты делал, если бы я не пришла?

– Искал бы тебя ещё миллион лет, – сразу ответил Хастур.

Она позволила ему себя раздеть, легла рядом на его расстеленный прямо на покрытых резьбой камнях плащ. Хастур мягко привлёк ее к себе, неторопливо, давая привыкнуть одновременно к ощущению беспомощности в чужих сильных руках и абсолютной власти над ним. Он приручал ее тысячу лет с себе новому, к своей тьме, уверял, что не стоит его бояться, и Михаил поверила, как верят только ангелы: без оглядки и сомнений. Она сама обняла его за шею, положила его ладонь себе на грудь, подняв ногу ему на бедро: Хастур дал ей полную свободу действий. Они занимались любовью почти весь день, пока она не устала, и не легла щекой на его плечо, глядя из-под полуприкрытых век на сплетение их тел под закатным солнцем, светившим прямо в пещеру.

– Теперь, когда я здесь, что мы будем делать? – спросила Михаил, чувствуя, как Хастур водит кончиками пальцев по ее спине жестом бессознательной нежности.

– Я буду ждать, – ответил Хастур. – Осталось совсем недолго. Я ждал уже тысячелетие.

– Не понимаю, – тихо сказала Михаил, поднимая голову и глядя на него. Хастур перевернулся, оказавшись на ней сверху и закрыв собой солнце, теперь оно багровым нимбом полыхало за его головой, как адский огонь.

– Где ты, – тихо спросил он, долго поцеловав ее в губы; в поцелуе не чувствовался привкус крови, как всегда раньше. Михаил специально, чтобы не сделать ему больно своей благодатью, шла к нему по языческому городу, нарочно ослабевая: она знала, что будет делать в этот день, и настолько доверилась, что и помыслить не могла о предательстве.

– Я с тобой, – она погладила его по спине и улыбнулась с такой любовью, что будь у демона совесть, она бы разъела его изнутри. Но ее не было.

– Михаил, оглянись. Я спрашиваю, где ты, а не с кем.

Архангел оглянулась, все ещё не понимая, не веря, и демон щёлкнул пальцами, создавая ветер в пещере, который сдул песок к стенам, больше обнажая и до того заметную резьбу по каменному полу.

– Я все равно не понимаю, Хастур, – ее улыбка стала виноватой. – Когда ты рядом со мной, я ни о чем не могу думать.

– Я знаю, – он посмотрел на ее губы, потом глянул в растерянные глаза. – Ты в ангельской ловушке, – наконец смилостивился и пояснил он. – Я их придумал. Ты здесь отрезана от всего мира, а главное, от Небес. Ты слабеешь без присутствия Всевышнего, который, конечно, вездесущ, но только не здесь. Здесь ты одна. Точнее, здесь ты со мной.

Михаил смотрела на него снизу вверх молча, не в силах осознать и поверить.

– Ты без оружия, без благодати, я почти всю ее выжег в тебе, – продолжил Хастур и усмехнулся. – Ты не знала, что такое для ангела близость с демоном, верно? Думала только о том, что на меня влияет твое присутствие, что я внутренности выкашливаю.

– Ты меня поймал? Но зачем? Я ведь сама пришла к тебе.

– Хочу, чтобы ты пала вместе со мной, – Хастур провёл рукой по ее длинным тяжелым волосам, волной лежащим на каменном полу, на котором он несколько дней вырезал символы, способные удержать архангела. – Я ждал этого тысячу лет. Неужели ты думала, что я добивался твоей любви? Она и так у меня была. А с тобой я стану владыкой ада.

– Простой демон станет владыкой ада? – презрительно сказала Михаил, пытаясь сбросить его с себя. Ей было горько до боли, что она поверила ему, демону, пойдя наперекор всем своим убеждениям, а оказалась всего лишь ступенькой в карьерной лестнице. – Никогда этого не случится.

– Это ты знаешь меня как простого демона, – усмехнулся Хастур. – Тебе оказана великая честь, Михаил, ведь ты падешь из-за герцога ада, – ему надоели слабые, но постоянные попытки вырваться, и он сжал ее руки, больше не играя нежность и трепетное отношение, свойственное ему в раю и усыпившее бдительность Михаил – слишком его поведение было похоже на прежнее, и она не связывала имя своего Хастура с доходившими до Небес сведениями об ужасающих деяниях герцога ада, от которых содрогалась даже преисподняя. Хастур в ее понимании был тем, кто в аду вообще ничего не делает, только сидит на скалах и скорбит о падении вот уже тысячу лет, а герцог, герцог ада, безымянный для Небес, был невыразимым злом, сподвигшим на первое в истории убийство самого Каина. Теперь зло обрело имя, и Михаил отвернулась, закрыв глаза, чтобы не видеть его.

– Ты слабеешь, – озвучил очевидное демон, наблюдая за ней с вниманием вивисектора. – Я мог бы уйти и оставить тебя, вернуться, когда ты впадешь в отчаяние без Его присутствия, – он ткнул пальцем в нависший потолок пещеры. – Но я так никогда не сделаю. Никогда тебя не оставлю. Разве я пропущу такое зрелище?

Михаил, взглянувшая на него, когда он снова заговорил, опять отвернулась, глядя в стену. О, он действительно расстарался для нее: привыкшие к темноте глаза теперь различали мелкую резьбу по камню – он покрыл символами всю пещеру, не только пол, а она не заметила, потому что он специально позвал ее днем, а когда они разделись, он лег так, чтобы солнце освещало ее, сказав, что хочет видеть, а на самом деле ему надо было лишь, чтобы свет ее ослеплял, и она не увидела раньше времени, что попалась. Да и откуда ей было знать о том, что ангелов можно поймать. Ей казалось, что он любит ее, а он нарочно ее выматывал, чтобы не оставить сил к возможному сопротивлению.

– Не расстраивайся, – низкий, с вибрирующим на глубине легких смехом голос Хастура вырвал Михаил из убежища собственных мыслей, он повернул ее лицо к себе и шепнул прямо в губы. – Когда ты падешь, мы отправимся к ледяному озеру, я дам тебе свой меч и возможность меня убить. Ты представить не можешь, насколько тебе станет легко у нас, внизу. Давай, скажи, как ты меня ненавидишь.

– Я люблю тебя, Хастур, – ответила Михаил и добавила. – И убью, как только представится возможность.

– Ты не лжешь, – разочарованно протянул демон. – Действительно любишь. А если так? – он приподнялся, развел руками ее колени, и Михаил отвернулась от него снова, закрыв глаза от невыносимого стыда. Неужели сегодня, всего несколько мгновений назад по меркам бессмертных, она могла чувствовать наслаждение от прикосновений этого отвратительного существа? – Когда ты стонала мое имя, мне нравилось больше, – подначил Хастур, поднимая голову. – Что случилось, неужели что-то испортило тебе настроение? Кто посмел, скажи, я заставлю его пожалеть об этом, – он взвыл от смеха, снова наклоняясь к ней. Михаил кожей и всем своим нутром чувствовала его горячее дыхание, упиваясь своей виной. Она сама пришла сюда, к нему; когда она выберется, эти воспоминания станут ее броней, цепью на ее шее, которая удержит от падения, что бы ни случилось.

Она не скажет ему ни слова больше.

Он не оставил ее в покое, и Михаил из-за его плеча уставилась на потолок пещеры, на сталактиты, нависающие над широкой спиной Хастура. О, если бы один из них упал, пронзив их обоих насквозь! Неожиданно, послушный ее желанию, каменный нарост отломился, и архангел с болезненной детальностью увидела, как он попадает прямо в позвоночник демона… и раскалывается, осыпаясь, словно был из стекла и упал на гранит. Хастур, словно не заметив, долго поцеловал ее в губы, и вдруг в сердце Михаил загорелась надежда.

Убить его сейчас не получится даже ценой собственной жизни, но сбежать она все же сможет. Он вырезал ловушку на камне: она сокрушит этот камень, чего бы ни стоило, выйдет и станет воплощением гнева Небес, беспощадным ко всем демонам. Она была глупа, раз поверила, что в ком-то из них могла остаться какая-то частица света, и если даже в Хастуре все извратилось, обесчестилось, стало отвратительно, то никто из них не заслуживает пощады. Как и те из людей, кто пойдут за ними.

– Ты хочешь спать, – сказал демон, замечая, что она устало опускает голову к плечу: Михаил видела, что так делают смертные, пусть поверит, что именно так действует недостаток благодати. Откуда ему знать наверняка, никто из демонов никогда еще не брал в плен архангела. – Иди ко мне, – он обнял ее одной рукой, но Михаил убрала ее со своей талии. – Ну хорошо, нет так нет, – он улегся на ее волосы, продолжая наблюдать из-под ресниц. Михаил, изображая с час спокойный сон, словно бессознательно положила руку ему на бедро: Хастур сразу же, как она и предполагала, придвинулся ближе, и она смогла дотянуться пальцами до ножен.

Сон не нужен демонам, он для них – ненужное удовольствие, но Хастур себе в них никогда не отказывал. Когда он по-настящему уснул, Михаил вытащила нож из ножен у него на поясе и принялась осторожно отрезать свои волосы, раньше спускавшиеся до середины бедра, слушая его мерное дыхание. Хастур любил обернуть ее волосы вокруг своей шеи, намотать на руку, вот и сейчас он спит на них, вдыхая запах и наслаждаясь мягкостью прядей. Михаил тряхнула короткими волосами и поднялась на ноги, приблизилась к краю пентаграммы. Земля задрожала под ней: кровь потекла из глаз, и выступила на губах розоватая пена от напряжения, но треснул свод пещеры, и когда Хастур недоуменно поднял голову, скала обрушилась на него многотонным весом. Нарушился рисунок, и Михаил взмолилась брату, упав на колени без сил.

Кроули не желал вмешиваться. Он видел, как герцога ада заваливает валунами, как он выбирается из-под них невредимый, но время уже упущено, и теперь между ним и обессиленной Михаил, оставшейся практически без благодати, стоит Габриэль, держа в руке сверкающее копье, а Михаил спокойно поправляет на себе мужской плащ явно с его плеча. В руке ее Хастур заметил собственный выкованный им в аду клинок.

– Слушай, – вдруг спросил Кроули у Азирафаэля. – Ты не знаешь, кем была Вельзевул до падения?

– Я видел ее всего однажды, – отозвался ангел. – Больше не мог.

– Почему?

– Свет ее был нестерпим порой даже для меня, – пояснил Азирафаэль. – Она была как Денница.

– Как Люцифер?!

– Да. С ними обоими были только Габриэль и Михаил. И Хастур. Хастур мог смотреть на кого угодно.

========== Часть 6 ==========

Больше всего на свете Азирафалю хотелось закрыть глаза, остановить время, отмотать его назад, до самого Апокалипсиса, и молчать-молчать-молчать о Хогвартсе. Пусть Хассалех не поехал бы в школу волшебства, уж лучше бы Габриэль отбил его из ада, устроив кровавую баню в подземельях, и не случалось то, что будет сейчас: то же побоище, только на земле. Война еще не началась, но уже есть первая жертва из людей, которые не имели никакого отношения к соперничеству Вельзевул и Габриэля за Хасса: Гермиона Уизли, которую постигла участь гораздо более страшная, чем смерть. И что делать с Хастуром, если на Небесах только Габриэль и Михаил могут противостоять ему, но Михаил пропала, а на стороне ада есть еще и Вельзевул, и Габриэлю повезет, если он с ней справится один на один. Азирафаэль высоко ценил его способности, но признавал, что Вельзевул и Хастур вдвоем одолеют его меньше, чем за пятнадцать минут. Сам он… он не любил вспоминать о том, что является воином, каким, кстати, никогда не был Кроули.

– Если ты… позволишь мне ранить себя, несильно, конечно, но тем не менее, если я выведу тебя из строя быстро, то я попробую отвлечь Вельзевул, чтоб дать Габриэлю шанс против Хастура, – наконец задумчиво сказал ангел, с тоской вспоминая позорную схватку с Вельзевул. Габриэль, конечно, похвалил его за храбрость в противостоянии владыке ада, но тут архангел, скорее, больше поощрял намерение, чем результат.

– А Хастур будет стоять и ждать, пока ты освободишься, – ернически ответил Кроули, глядя на него сквозь непроницаемые стекла очков. Раньше он носил такие, чтобы было видно очертания глаз, а змеиный зрачок люди списывали на оптическую иллюзию. – Отличный план, ангел.

– Я не хочу смерти тех, кто не посвящен в это, – Азирафаэль отчаянно посмотрел на демона. – Ни на Небесах, ни на Земле. Это семейное дело Вельзевул и Габриэля, и война между верхом и низом из-за этого ребенка – наиболее бессмысленное действие, когда он просто хочет жить на земле с любящими родителями.

– Неудачно они ему попались, – хмыкнул Кроули.

– Они любят, я ощущаю их любовь, – горячо возразил ангел. – Даже в Вельзевул я чувствовал это по отношению к Габриэлю. Несколько… в извращенном виде, больше похоже на смесь страсти, каннибализма и зависимости, но… это любовь, та, на которую она способна. И Хасса она обожает.

– Как он вообще? – спросил, подумав, демон.

– Хасс? Как может чувствовать себя ребенок, чьи родители хотят друг друга прикончить, – Азирафаэль вздохнул. – Постарайся выжить, пожалуйста, Энтони.

– Странное пожелание, – заметил Кроули. – Что же, не веришь в нашу победу?

– Как раз боюсь, что в возможность вашей победы поверит Габриэль, – ангел посмотрел на него, снял очки и каким-то детским жестом протер глаза. – Ты понятия не имеешь, на что он способен, если зажать его в угол. Габриэль пойдет на все, чтобы победить, поэтому я боюсь не вас, а его.

– На что? Позвонить Богу, спросить инструкции?

– Напомню тебе, что когда он думал, что не сможет быть с Вельзевул, он зачал нефилима и вознамерился создать новый Эдем.

– Теперь и мне не по себе, – через паузу передернулся Кроули. – Твой начальник – это такой тихий омут, что его чертей на два ада хватит. А с виду болван болваном.

– Если бы я сравнил его с кем, то, наверное, из ваших характером на него сильнее всего походит…

– Хастур? – перебил Кроули.

– Нет. Люцифер. Если помнишь, Люцифер тоже со стороны казался святее всех нас вместе взятых, а на деле…

– Я не был знаком с ним близко, – снова прервал демон. – Откуда ты их всех знаешь? Хастур – да, я его знал, Михаил ко мне один раз подошла, Вельзевул я узнал только после падения…

– Ты был так занят своими звездами, – улыбнулся Азирафаэль. – Мы много говорили о тебе. Ты нравился Люциферу потому, что владел временем.

– Стоп. Люцифер нас что, отбирал?

– Мы с Габриэлем обсуждали это первые четыреста лет и пришли к выводу, что он брал самых талантливых. Ты – время и звезды, Вельзевул – жар земной, Дагон – океаны, Хастур вообще уникум, единственный, кто был на равных с архангелами.

– А сам он? – шепотом спросил Кроули.

– Люцифер слепил Адама, – сказал Азирафаэль. – Но тот был уродлив, и он хотел разбить получившееся тело. Бог взял его и исправил, и Адам ему понравился, да и Люциферу тоже. И тогда Бог сказал, что даст Адаму душу, а этого Люцифер уже не стерпел.

– Что нам делать? – отчаянно спросил Кроули. – Я уже принял однажды неправильное решение, встав не на ту сторону, потому у нас была наша сторона, и мы победили, а теперь я снова с теми, кто постоянно проигрывает! Что нам делать? Что мне делать?

– Я не позволю забрать Хасса, – помолчав, сказал Азирафаэль. – Что бы ни случилось, я этого не допущу. Габриэль пошел на уступки, Хасс на Земле, живет как обычный ребенок; я поэтому на его стороне, пусть он и делает что-то, как я считаю, неправильно. Только потому.

– Я дам знать, если узнаю еще что-то, – подумав, сказал Кроули и поднялся на ноги. – Найдите кого-то, кто справится с Хастуром. Бога призовите! Хотя нет, его не надо. Кстати, Габриэль убрал с него роспись Хастура?

– Всю, – кивнул ангел.

– Зря, – покачал головой Кроули. – Она хоть как-то защищала его.

Тем временем в Америке в маленьком городке в доме архангела шло совещание. Хассалех сидел в своей комнате наверху, пытаясь абстрагироваться и не слушать, не слышать, что говорят о Вельзевул: Габриэль, несмотря ни на что, никогда не отзывался о ней неуважительно или с ненавистью, но вот люди… их чувства Хасс ощущал кожей, и это заставляло его внутри словно съеживаться, пытаясь закрыться от этого. Дин и Сэм единогласно согласились помочь: Габриэль, хоть и пугал, был для них на правильной стороне, его цель была вполне ясна – он хочет спасти своего ребенка от перспективы отправиться в ад, и эту цель оба охотника признавали высокой и благородной. Демон, идущий за ребенком, был в их глазах абсолютным злом.

– Вы не понимаете, – пытался донести о братьев Кастиэль, никак не могущий смириться с существованием ребенка, когда те отошли к машине за оружием, и ангел возник возле них. – Нефилимы – одни из самых опасных существ в мире, они сочетают в себе особенности как ангелов, так и людей. Нефилим, порождённый архангелом, будет обладать невообразимой мощью, превосходящей силу всех ангелов и, скорее всего, архангелов, а тут дитя архангела и владыки ада, одного из самых могущественных демонов, второго после самого Люцифера!

– И что ты предлагаешь? – Дин проверил все оружие, которое было в «Импале», одним резким движением закрыл багажник и повернулся к Касу. – Убить мальчишку, который прожил на земле двенадцать лет?

– Он прожил на Земле только год, – тихо добавил Сэм. – Все время до этого он был в аду.

Дин невольно провел дрогнувшей рукой по лицу: он никогда не забывал, что было с ним в преисподней, это всегда гвоздем сидело в мозгу, раны, затянувшиеся, иногда болели фантомно по ночам, напоминая, что ждет за чертой, а Хасс вырос в этом.

– Он сын владыки преисподней, не думай, будто он имеет представление о том, какие там мучения, – возразил Кастиэль. – Вполне вероятно, что он воспринимает ад как родной дом. Как вы свой бункер.

– Это не так, – сказал внезапно появившийся возле них Азирафаэль. – Хассалех действительно вырос в покоях Вельзевул, но он воспринимает ад как тюрьму, где никто не должен его видеть и знать о нем.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дин грубо; он не мог смириться с мыслью, что ребенок был в преисподней, и все относятся к этому так спокойно, словно так и должно быть.

– Он жил со мной некоторое время в Лондоне со мной и моим… коллегой, – пояснил ангел и несколько замялся. – Коллегой с той стороны.

– Простите, что? – переспросил Сэм. – С демоном?

– Я – наблюдатель за Землей со стороны Небес, а Кроули…

– Кроули? Этот мудак? – перебил Дин.

– Ну, Энтони бывает неприятным, но, скорее, вы встретились с ним в неудачный период, – примирительно сказал ангел. – Я был бы вам премного благодарен, если бы вы прошли в дом. Мне надо сообщить кое-какую информацию, и хотелось бы сделать это при всех причастных.

– Я не причастен, – открестился Кастиэль.

– Кас! – хором сказали братья.

– Нам нужен каждый клинок, Кастиэль, – проговорил Азирафаэль. – И нас и так немного шансов на победу.

– На вашей стороне нефилим.

– Он не выступит против собственной матери. И он пока что только ребенок.

– Кас, пошли, – Дин приобнял его за плечи и потащил за собой в дом.

– Вельзевул привлекла на свою сторону еще одного древнего демона, Дагон. Нам нужен кто-то, кто справится с Хастуром, – сказал Азирафаэль, когда все расселись за столом, заметил, как непонимающе переглянулись люди, и объяснил. – Древний демон, сильнейший демон. Герцог ада.