Текст книги "Звезда Хассалех (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Часть 1 ==========

Молния ударила в залитые водой плиты, и Пеппер, помня, что в прочитанном недавно учебнике для старших классов говорилось, что вода проводит ток, подпрыгнула, но судя по тому, что никто не подскочил от боли, это было какое-то другое электричество. В яркой вспышке на возник высокий мужчина в светлом пальто по колено, Пеппер почему-то сразу подумалось, что он не англичанин, но кто именно, предположить не удалось. Мужчина расправил плечи и глубоко вдохнул воздух, словно только что вынырнул из воды или просто перестал задерживать дыхание.

Вскипела вода на плитах, словно те раскалились, повалил сначала пар, а потом и дым. В нескольких метрах от новоприбывшего из черных клубов выступил второй гость и нервным жестом отряхнул с плеч сажу. Первый подождал, пока он приведет себя в порядок, поймал его взгляд, и они вместе направились к Азирафаэлю и Кроули, которые стояли за спиной Адама. Адам невольно качнулся назад, ближе к своим защитникам, и Азирафаэль успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Владыка Вельзевул, – Кроули склонился в поклоне, не сводя глаз с подходящей пары; Пеппер только сейчас поняла, что тот, кто прибыл вторым, на самом деле женщина.

– Предатель Кроули, – отозвалась та, голос у нее был глубокий, неожиданно приятный, но тем не менее не предвещавший ничего хорошего.

– Габриэль… – Азирафаэль поднял было руку, чтобы поздороваться, но передумал и резко дернул ее вниз.

– Где мальчик? – спросил Габриэль, оглядывая прищуренными глазами всех детей. – Вижу. Этот. Адам Янг, я прав?

Адам кивнул и плотнее прижался к ангелу.

– Малыш, – Габриэль наклонился и изобразил самую широкую из своих улыбок, если бы у него не дергался глаз и не набухла вена на виске, он выглядел бы даже относительно дружелюбно. – Армагеддон надо начать снова.

– Но почему? Я не хочу!

– Потому что есть великий план! – Вельзевул не вынесла; Габриэль на миг зажмурился, пережидая, пока она выговорится. – Потому что так написано задолго, за шесть тысяч лет до тебя! У тебя всего лишь роль, поэтому хватит уже тянуть. Исполни свое предназначение. Начинай. Войну.

Адам смотрел на них, и почему-то, несмотря на то, как они на него давили, что Габриэль перешел на ругательства, а Вельзевул – на лесть, они напоминали ему его родителей, которые скрывали от него, тогда восьмилетнего, смерть любимого дедушки. Родители также отдавали бессмысленные указания, пряча за показной строгостью собственную боль и потерю. Адам не слушал, что говорит Азирафаэль о неисповедимых путях, о том, что план непостижим, что битва должна была произойти, но борьба добра и зла в одном человеке – тоже битва, а поле сражения – его сердце, и Адам решил, что не хочет следовать по пути разрушения, идти за своим отцом… у Адама были свои мысли.

– Зачем вам это? – спросил он, перебивая защищавшего его ангела, посмотрел внимательно сначала на Вельзевул, потом на Габриэля. – Разве вы хотите так выяснить, кто круче? Это глупо. Но вы все равно хотите войну, хотя давно всем уже понятно, что война – это однозначно плохо. Зачем вам война?

Габриэль вдруг повернулся к Вельзевул и тронул ее плечо указательным пальцем, быстро отдернул.

– Минутку, – сказал он Азирафаэлю и Адаму и вместе с владыкой ада отошел на несколько шагов. – Ты понимаешь, что мне сейчас придется разоружать десять миллионов ангелов. А Михаил… впрочем, ты знаешь.

– А мне – десять миллионов демонов, – Вельзевул сжала зубы. – И клетка заперта. Второго шанса уже не будет, Габриэль.

– По крайней мере, мы знаем, чья это вина, – Габриэль выпрямился и с неистовой злобой взглянул на ангела и демона. Азирафаэля обдало нестерпимым холодом от его взгляда.

– Отвечайте! – вдруг крикнул Адам, и архангел с ужасом почувствовал, что не контролирует собственный язык.

– Мне нужна эта война, чтобы воссоединить мою семью, – ответил он и зажал себе рот ладонью. Вельзевул ошарашенно посмотрела на него, но как только он помешал собственному рассказу, как против своей воли она продолжила сама.

– Мы заключили сделку об Апокалипсисе, – она сцепила зубы, но все равно продолжила. – Чья бы сторона ни одержала победу, мы оставляем друг друга в живых и на новой Земле начинаем новую историю. Мы создадим Еву для нашего сына.

– Сына?! – Кроули даже присел от неожиданности. – Подождите… сына?! У вас общий ребенок?

– Нефилим?! – подхватил Азирафаэль в полном ужасе.

– Нефилим – это дитя ангела и человека, – отозвался Габриэль. – Хассалех – порождение света и тьмы, в нем нет человеческой крови. Он рожден от природы древних. Между мной и Вельзевул заключен договор, что Хассалех живет с ней в аду, если она не попытается воспитать его сразу падшим. Если это случится, я заберу его, даже если мне придется обрушить адские своды ей на голову.

– И ты собирался… Габриэль… – Азирафаэль обошел Адама и встал перед архангелом. – Ты хотел создать новый мир с Адамом и Евой…

– Они стали бы лучше, чем Адам и Ева, – поправил Габриэль. – Мы учли все ошибки прошлого, мы не допустили бы, чтобы кто-то проник в новый Эдем, и мы не отвернулись бы от своих детей. Мы стали бы отцом и матерью новой Земли и всегда были бы рядом.

– А мы? – робко спросил Адам. – Мы ведь уже существуем. Почему бы вам не найти другую планету? Правда, тогда вашему сыну там будет одиноко…

– У нас есть работа, – отозвалась Вельзевул. – Мы привязаны к этой… – она брезгливо поморщилась. – Земле, пока она не сгорит в пламени и не утонет в крови. Тогда бы мы стали свободны, но ты… ты все испортил. Сказать тебе теперь, что будет? – она усмехнулась и наклонилась совсем близко к лицу Адама. Тот смотрел на нее, не отрываясь и даже не моргая, словно парализованный.

– Не надо, он ребенок, – устало сказал Габриэль и отвернулся.

– Хассалех тоже ребенок, но этот же лишил его будущего. А я лишу его, – Вельзевул уставилась в круглые глаза мальчика, и отчеканила. – Сын сатаны проживет тридцать три года, как и сын божий. Счастливого взросления, обратный отсчет пошел, – она выпрямилась и отошла к Габриэлю, плечи ее устало поникли.

Адам в ужасе повернулся к Кроули, который до боли сжал его плечо жесткими пальцами, мучительно думая, как же выкрутиться. Как назло, кроме побега на планету, где один год идет семь земных, ничего в голову не приходило.

– Послушай, – Азирафаэль встал на колени перед Адамом прямо в лужу, взял его ладони в свои. – Ты меняешь реальность. Пожелай, чтобы твой отец, твой… человеческий отец, по-настоящему стал родным тебе. Это будет последнее желание, которое исполнится, потому что ты станешь обычным ребенком, но ты не будешь сыном сатаны.

– А кто я буду? – Адам со страхом огляделся. – Я ведь я полностью, а это сотрет… часть меня.

– Нет, – покачал головой демон. – Сказать по правде, ты совсем не похож. Ты Адам Янг, а Антихрист – всего лишь глупое прозвище.

– И ты проживешь долгую счастливую жизнь как Адам Янг, сын Артура Янга, и тридцать третий день рождения будет всего лишь днем рождения, праздником, который скажет тебе, что очередной чудесный год прожит, и остается впереди еще много, – Азирафаэль поцеловал его в лоб, и все увидели небольшую вспышку: древнейший ангел, Страж Восточных Врат Эдема благословил ребенка, вложив всю свою силу и благодать.

Адам зажмурился изо всех сил, желая только одного – и в следующий миг они все оказались за воротами базы, ведь как мог простой мальчик без сил Антихриста велеть воротам открыться?

Пеппер вцепилась Адаму в руку, потянув его к беспорядочно сваленным велосипедам.

– Пойдем, пойдем скорее, пойдем, – отчаянно зашептала она, оглядываясь на мрачного архангела, хотя сейчас, без лживой улыбки, он выглядел менее устрашающе, просто ужасно уставшим. Адам чувствовал себя разбитым без присутствия в нем высшей силы – он и не осознавал, насколько привык.

– Адам, я встречусь с тобой через пару дней, мы все обсудим, – вслед ему сказал Азирафаэль и улыбнулся, когда тот посмотрел на него в ответ, обернувшись. Кроули щелчком пальцев отправил восвояси Шедвелла и мадам Трейси и Анафему с Ньютом; никто, кроме Адама и неземных существ не вспомнил о существовании сына архангела и владыки ада.

***

– Поговорим о делах наших скорбных, – возвестил Кроули, прекрасно понимая, что его, как свидетеля признания Вельзевул, не развоплотят только в том случае, если он окажется крайне полезен. – Ангел, прошу тебя, сотвори чудо, перемести нас всех в твою лавку, – вполголоса сказал он, щелчком пальцев отправляя свою машину, вновь целую и блестящую, под окна своей квартиры.

Но чудо сотворил Габриэль: это Кроули понял по привкусу крови во рту, любое священное действие существа подобного уровня силы вызывало у первородного демона отторжение на физиологическом уровне.

Интересно, как Вельзевул вынашивала архангельское отродье и жива осталась.

– В-ваш сын, нефилим, то есть, почти нефилим, – Азирафаэль разлил чай по кружкам и подал каждому. Вельзевул насыпала в свой половину сахарницы, опустила в чай палец и блаженно прижмурилась. Оторвавшись от этого зрелища, ангел продолжил. – Он выглядит как человек?

– Да, – ответил Габриэль, отставляя чашку с брезгливым выражением лица. – У него есть крылья, но он не испытывает дискомфорта, не раскрывая их в течение долгого времени, как это бывает с низшими ангелами.

– Он похож на человеческих детей?

– Он ребенок, – Габриэль нахмурился, словно что-то вспоминая. – Обычный ребенок. И тем хуже: он не может и дальше жить взаперти, втайне, не имея возможности увидеть солнце и пройти по земле.

– Ты знаешь, как выглядят обычные дети? – скептически поинтересовался Кроули.

– Да, – ответил архангел. – Когда к нам попадают дети, мы даем им побродить по Небесам, если им хочется, прежде чем они отправятся в свой рай. Но Небеса не созданы для живых, а Хассалех жив, он рожден как плоть, кровь и душа, а не создан духом, которому потом дали тело.

– Кстати, насчет неба и ада, – вспомнил Кроули. – У вас, то есть, нас там… не будет синдрома обманутых ожиданий?

Габриэль на миг запрокинул голову, все его тело полыхнуло нестерпимым светом, но через мгновение все угасло:

– Как я и думал, так как Адам – простой ребенок, мы не готовились непосредственно к войне, просто имели ее в виду. Не было даже планов проводить Апокалипсис сейчас.

– Тогда и у меня внизу также, – Вельзевул разомкнула запекшиеся губы и выпустила изо рта рой мух. Заметив непонимающие взгляды, пояснила: – Я так скажу Дагон, что делать.

– Возвращаясь к Хассалеху. А… на чудеса он способен? – продолжал расспрашивать Азирафаэль. Кроули покосился на него, но решил не встревать.

– Да, – ответила Вельзевул. – К чему эти расспросы?

– Я подумал, – Азирафаэль нацепил очки, убрал со лба упавшую прядь волос и вытащил с полки толстую книгу. – Вы хотите дать ему возможность жить, не скрываясь и не боясь. Я понимаю, что доброжелателей у него будет немного, если станет известно… но ведь… о нем никто не знает. Когда он вырастет, он станет сильнее вас обоих, но пока он уязвимый ребенок, можно отдать его в школу.

– В школу? – переспросила Вельзевул с таким скепсисом, что Кроули невольно восхитился тем, что она все свои чувства передала голосом, а лицо словно застывшая маска – ни на йоту не изменилось. Она даже на человека не похожа, когда забывает про мимику.

– Да! – воодушевленно продолжил Азирафаэль. – В Британии есть школа для особенных детей, которых люди называют магами, волшебниками. Там их учат контролировать свои силы, направлять энергию через палочку. В случае с вашим чадом, я думаю, принцип будет схож, только вот направлять энергию он будет гораздо более сильную, но есть ограничители магии… Он не будет казаться странным среди других детей, и там такая система безопасности, что не прорвется ни ангел, ни демон. И вы сами сможете усилить защиту Хогвартса…

– Хогвартса? – переспросил Габриэль. – Я знаю об этой школе.

– Неожиданно, – хмыкнул Кроули, некоторое время живший там и развлекавшийся, изображая из себя дух Слизерина. Кажется, с него даже портрет Основателя написали, только вот волосы почему-то сделали черными, видимо, в художниках восемнадцатого века, даже в магах, слишком живы были типичные англосаксонские предубеждения перед рыжими.

– Откуда? – раскрыл рот Азирафаэль. – Ты ведь точно не спускался туда, я бы знал.

– Я разбирался с душой, разорванной на семь, – пояснил Габриэль. – Случай редкий, даже в своем роде уникальный. Вельзевул, дело Томаса Реддла, – напомнил он.

– Из Томаса Реддла в этой школе воспитали локального Антихриста, – заметила Вельзевул. – Такого, каким он должен быть. Меня устроит любой характер моего сына, а ты разве хочешь такого для него? – она покосилась на Габриэля. – Пусть останется со мной.

– У нас договор, – в голосе Габриэля послышалось далекое рычание, похожее на гром. – Он в аду только до одиннадцати лет.

– А потом не должно было быть ни ада, ни рая! – Вельзевул развернулась к нему. – Только конец истории и новый отсчет!

Габриэль вынул из воздуха длинный свиток.

– Здесь черным по белому написано, что Хассалех живет с тобой до одиннадцати лет. Ему исполнилось одиннадцать, и я имею полное право его забрать.

– Не имеешь! Он не может быть там, у вас! О нем узнают, его увидят, раскроют, выяснят, кто он мне, и убьют. А я убью тебя, – уже тише добавила она.

– Земля, наверное, будет оптимальным вариантом, – осторожно сказал Азирафаэль, поглядывая то на Габриэля, то на Вельзевул, и, подвинув столик, положил перед ними раскрытую книгу.

– Как тебе вообще это в голову пришло? – Габриэль с легкостью поднял том, который сам ангел предпочитал даже на коленях не держать, настолько он был тяжелый.

– Когда Адам пожелал стать сыном своего отца, я почувствовал в нем магию, это в разы, в сотни раз слабее, чем та сила, которой он обладал, но тем не менее, он волшебник. Не высшей категории, но вполне… магия в нем устойчивая. Обычный магглорожденный.

– Кто? Грязнокровка, что ли? – переспросил Кроули.

– Кроули! – возмутился Азирафаэль.

– Что?

– Так не говорят уже целый век! Это неприлично. Магглорожденный волшебник.

– Надо стереть ему память о разговоре про Хасса, – Габриэль тяжело поднялся на ноги, потом задумался. – Но я боюсь, я сотру его личность настолько, что он вспомнит собственное рождение, а я сомневаюсь, что этот процесс и первые минуты в аду… достойны сохранения в памяти.

– Я сам сделаю это, – Азирафаэль тоже встал, нервно потер руки. – Я научился за годы на Земле делать это… – он попытался подобрать слово. -…хирургически. Я не уберу воспоминания о вашей встрече, но о том разговоре он не будет помнить, ему будет казаться, что вы так и не ответили.

– Почему вы назвали сына Хассалехом? – спросил Кроули, наклонившись в сторону Вельзевул. Он уже сказал ей, что раз им придется продолжать за Адамом приглядывать, пока он не перевалит за злополучный порог в тридцать три года (кстати, очень жестоко было говорить ребенку время его смерти, владыка, я в восторге – Вельзевул усмехнулась на эту ложь, но уличать не стала) раз уж он маг, то им с Азирафаэлем стоит поехать в Хогвартс. Там, насколько он знает, есть волшебная деревня неподалеку, если не получится устроиться прямо в школу, то оба ребенка все равно будут постоянно на глазах, а уж тысячелетние ангел и демон сумеют защитить их. Вельзевул ответила, что если с Хассалехом что-то случится, она лично сожрет Кроули заживо и, поверь, Габриэль сделает с твоим визави то же самое. Фигурально. Просто прикончит.

– Так что с именем? Почему именно Хассалех?

– Хассалех – неподвижная звезда на двух осях, – отозвалась Вельзевул. – Мы не тянем его ни в свет, ни во тьму, он принадлежит обоим мирам. Он – наше создание.

– Наверняка я сделал эту звезду, – напомнил Кроули с крайне самодовольным видом.

– Нет, – возразила Вельзевул. – Это созвездие придумал Хастур.

Кроули сразу же вспомнил. Хастур, обладавший необыкновенной силой для обычного ангела, притащил к нему за руку свою подругу и уговорил занятого росписью небес дать им создать свое созвездие. Михаил, даром что архангел, пряталась от взгляда Кроули за спиной Хастура, обнимая его за пояс обвитыми золотыми нитями руками. Кроули, тогда носящий другое имя, издали любовался тем, как Хастур, подняв обе руки вверх, вырисовывал в бездонной пустоте то, что указывала ему Михаил, и тьма, повинуясь его слову, рождала жемчужины-звезды. Но Хастур тогда еще не умел рисовать достаточно мастерски, потому рука задержалась на миг, и повисла на небосклоне неподвижная чересчур яркая звезда Хассалех.

Михаил была той самой, кто придумал поцелуй как явление – как раз тогда, под светом новорожденной звезды она впервые осторожно прикоснулась золотыми губами к губам Хастура. Хастур от неожиданности распахнул огромные крылья, белые с сизым отливом, их было всего два, но все на Небесах знали, что он обгонит и Азирафаэля с четырьмя крыльями, Габриэля с его шестью. Будучи простым ангелом, Хастур мог бы потягаться с любым архангелом, будь среди них такие чувства как зависть и соперничество, но тогда Хастур о существовании подобного не знал и просто радовался тому, что может делать что-то за Михаил.

Вряд ли Вельзевул знает историю Хастура и Михаил. Сам же он понятия не имел, что у нее с Габриэлем все зашло настолько, что они стали создателями.

– Хассалеху должны принести письмо из Хогвартса, – вернувшись к Кроули и погрузившейся в мягкое кресло владыке ада, сказал Азирафаэль. – Мне кажется, вам стоит… побыть в Лондоне некоторое время, чтобы письмо пришло. И чтобы он привык к… другому окружению.

– Я не могу сейчас покинуть ад, – отозвалась Вельзевул. – Мне надо проследить, чтобы ваша… самодеятельность никак не отразилась в дальнейшем, – она злобно посмотрела на Кроули.

– Михаил сейчас отсутствует, поэтому я не могу оставить Небеса, – Габриэль задумался на минуту, явно подсчитывая плюсы и минусы принимаемого решения. – Но насчет Лондона ты прав. Ты не против, что Хассалех дождется письма из Хогвартса у тебя?

– Конечно, – поначалу растерянно улыбнулся ангел, но тут же его радость стала настоящей: во-первых, это ли не свидетельство, что Габриэль снова расположен к нему благодушно, а во-вторых, он любил детей. Конечно, вряд ли Вельзевул воспитала что-то благородное и с возвышенными чувствами, но тут Азирафаэль вспоминал о Маге и возлагал немалые надежды на генетику. Вдруг он будет похож на Габриэля больше, чем на владыку ада, и пускай заносится и читает нотации, зато будет трудолюбивым и в глубине души добрым – именно таким Азирафаэль видел архангела.

Старался видеть.

– Ты же не думаешь, что я позволю устроить ему тут интенсив воскресной школы, – огрызнулась Вельзевул и повелела. – Кроули, чтобы присутствовал здесьпостоянно.

– Это пристанище ангела, – Габриэль скрестил руки на груди.

– Будет интернациональная коммуналка, – пожала плечами Вельзевул.

– Та твоя командировка в СССР до сих пор аукается мне непонятными терминами.

– Я стимулирую тебя к развитию.

– Мне поблагодарить?

– Воздержись, – Вельзевул взмахом руки открыла форточку и, обернувшись роем мух, не прощаясь, первой отбыла в свою обитель. Габриэль еще долго напоминал Азирафаэлю на енохианском о важности, ответственности, доверии и том, что с ним будет, если хоть что-то произойдет с Хассалехом, добавил, что мальчик прибудет послезавтра, а если нет, то он обрушит…

–…своды ада на голову Вельзевул, – утомленно договорил за него Кроули. – Я уже слышал.

– У тебя прекрасный слух, – оскалился Габриэль и мстительно растаял в особенно яркой вспышке света.

– Нам надо… обсудить, – удостоверившись, что они остались наедине, сказал Азирафаэль. – За чашкой точно не чая и даже не вина.

– Водка? – предложил демон. – Возле российского посольства ресторан открыли.

– Хорошая идея, но я подзабыл русский, поэтому, пожалуй, лучше в «Ритц», по классике, – ангел, покачиваясь, ушел в подсобку, откуда вышел уже в новом костюме, чистом и свежем, пригладил волосы и надел новые очки.

– Еще постригись, – посоветовал Кроули. – Ходишь, как я в девятнадцатом веке ходил.

– Мне нравилось, как ты ходил, – Азирафаэль открыл перед ним дверь и машинально улыбнулся. – После вас. Кстати, – уже на улице спросил он. – Почему Вельзевул опускает пальцы в чай? Я заметил.

– Она повелитель мух, – Кроули пожал плечами. – Чувствует вкус не только языком, но и пальцами. И, поверь мне, это наименьшее из… проявлений.

– Она ходит по стенам и потолку? – рассмеялся Азирафаэль, но увидев мрачный взгляд в ответ, смешался. – О. Видимо, да.

– И еще воплощается везде, куда залетает ее муха, хоть одна. И видит все, что видят ее мухи.

– Я уже пожалел, что спросил! – Азирафаэль потряс головой и первым забрался в машину демона.

– Почему ты в прострации? – поинтересовался Кроули уже в ресторане, когда Азирафаэль прикончил первую порцию и принялся за второе.

– Я представить себе не мог, что Габриэль свяжется с кем-то из вас, – ответил Азирафаэль. Кроули с гиперболизированным интересом уставился на него.

– Да ты что. Ангелы и демоны ведь вообще не могут общаться, ты еще скажи, будто когда-то видел, чтобы ангел с демоном Апокалипсис остановить пытались.

– Мы – другое дело, мы знакомы с грехопадения и шесть тысяч лет работали бок о бок. Но Габриэль! Теперь становится понятно, почему он не послушал Михаил.

– А что сказала Михаил?

– Она рассказала ему о нас и о том, что это непозволительно, а Габриэль ответил, что всему наверняка есть невинное объяснение, – он помолчал и добавил. – В голове не укладывается, что мы все же остановили Апокалипсис.

– Помогли остановить, – поправил Кроули. – Только сомневаюсь, что надолго. У нас тут, оказывается нефилим, рожденный от демона. Который, кстати, скоро поселится у тебя. Чем ты думал, когда соглашался?

– Габриэль не спрашивал, а отдал приказ в вопросительной форме, – тихо ответил ангел. – Он недавно взял у меня ту самую книгу по эффективному менеджменту и управлению персоналом, которую я купил на выставке, и теперь испытывает на нас стратегии.

– Действует? – скептически хмыкнул Кроули.

– На молодых, кому до двух тысяч лет, безотказно.

– А ведь это я вдохновлял на ее написание, – гадко захихикал демон. – Скажи ему, когда он признает, что она легла в основу порядка на Небесах.

– Нам завтра надо в Татфилд, – Азирафаэль решил пропустить мимо ушей шпильку в адрес своего начальства. – Я бы хотел, если тебе не трудно, попросить тебя оказать любезность…

– Как ты еще не забыл за всеми этими реверансами, что хотел сказать, – перебил Кроули. – Отвезу.

***

Вельзевул медленно шла наискосок через свой тронный зал, как никогда ощущая блаженную пустоту. В аду тесно, душно и холодно, вопреки стереотипам, но для себя лично Вельзевул обустроила все по собственным желаниям: высокий огромный зал с троном и двумя креслами для Дагон и кого-то третьего, кем чаще всего является Хастур, а за тронным залом длинный узкий низкий коридор, в котором тепло и сухо, ведущий в небольшие покои, где царит вечный рождественский вечер. Вельзевул слышала когда-то, что дети сильнее всего любят праздник Рождества, поэтому в углу стоит всегда наряженная елка, под которой подарки появляются чуть ли не каждый день, горит камин, над которым висят красные носки, толстый красный ковер на полу. Вельзевул скрупулезно повторяла каждую деталь, которую видела на открытках, даже нашла фигурку Деда Мороза – пришлось материализовываться на пост-советском пространстве, но терпеть в аду изображение святого, а не языческого бога, она бы точно не смогла. Хассалех видел, как идет снег за зачарованным окном, в течение одиннадцати лет.

– Привет, – тихо сказала Вельзевул, щелчком пальцев растворяя на себе алую ленту военачальника. – Как твой день прошел?

– Я дочитал, – Хасс с гордостью продемонстрировал стопку книг. – А сюрприз? Ты обещала мне, когда вернешься.

– У нас не получилось, – криво улыбнулась Вельзевул. – Но зато есть другие новости. Помнишь, ты читал книгу про Гарри Поттера?

– Да я знаю, что половина там неправда, ты говорила, – Хассалех точно скопировал ее жест, закатив глаза.

– Конечно, – Вельзевул села рядом с ним на ковер. – Но Хогвартс существует, и Габриэль решил отправить тебя туда.

– Что? Уйти отсюда? – в шоке спросил Хасс.

– Если не захочешь, то никуда не поедешь, – сразу сказала Вельзевул. – И он ничего не сможет сделать, он сюда даже не войдет.

– Я хочу! – перебил Хассалех, вскочил на ноги. – Очень хочу! Надо будет купить волшебную палочку, у меня будет волшебная палочка! Ты пойдешь со мной на Диагон-аллею?

– Нет, милый, – Вельзевул потянула его за руку и усадила к себе на колени.

– А кто, Хастур? – Хассалех устроился в ее руках, свернулся, как котенок.

– Хастур опять был здесь?

Хастур раскусил ее мгновенно. Вельзевул, скрывшая от всех, даже от Дагон и Люцифера, наличие ребенка, в какой-то момент застыла на троне, когда Хастур, наплевав на все нормы субординации, свято чтимой в аду, поднялся к ней, оперся обеими руками на подлокотники трона и шумно втянул воздух.

– Я чую благодать архангела, – тихо сказал он, глядя в прямо в светлые глаза Вельзевул. – Чем ты оплатишь мое молчание?

– Тем, что оставлю тебя в живых, – отозвалась Вельзевул, прилагая все усилия, чтобы не шарахнуться от Хастура назад. Даже ей он внушал опасения, демон ярости и безумия, а она сейчас слаба: роды произошли пару часов назад, и Габриэль никак не мог спуститься к ней в ад, чтобы хоть как-то помочь. Она пережила это сама, и только то, как ребенок посмотрел ей в прямо в сердце синими глазами, привело ее в чувства после невыносимой боли. Теперь она едва сидела на троне, тело ее ей самой напоминало те острова, на которые люди по ее меркам совсем недавно сбросили какое-то страшное даже для нее средство уничтожения себе подобных, а мыслями она была в своих покоях, где в полном одиночестве оставался ее новорожденный сын.

– Я хочу посмотреть на нефилима, – словно не услышал ее слов Хастур. – У демонов не рождаются дети. Тем более, от архангелов.

Габриэль его еще не видел. Он будет в ярости, а его гнева опасалась даже владыка ада.

– Это не нефилим, – отозвалась Вельзевул, понимая, что отпираться бесполезно. Хастур обычно не был любопытным, но если уж ему что-то хотелось узнать, он не гнушался никакими средствами. Вполне мог пойти напрямую к сатане и рассказать с условием, только бы ему дали посмотреть на чудо. – У него нет названия.

– А имя? Ты нарекла его? – Хастур небрежно перевернул ребенка, лежавшего в колыбели, провел когтистым пальцем по спине, словно проверяя, есть ли крылья. Ничего особенного в нем не было, он походил на простых человеческих детей.

– Да, – на самом деле у дитя, прожившего всего три часа и уже оказавшегося в аду, имени еще не было. Но Вельзевул, взглянув в космическую пустоту, плескавшуюся в глазах Хастура, вдруг ясно поняла, как сделать его своим союзником. Хастур не стыдился и не поливал грязью свое прошлое на Небесах, как делало большинство демонов, имя также может спасти ребенка от гнева Михаила, для которой также существуют сакральные воспоминания.

Звезда на пересекающихся осях, яркая и неподвижная, созданная когда-то Михаил и Хастуром, будет звездой ее сына. Не назовешь, конечно, герцога ада и архангела крестными, но зато это свяжет им руки.

– Как? – спросил Хастур.

– Хассалех, – ответила Вельзевул и увидела, как светится тьма в глазах демона. И с тех пор, несмотря на прямой запрет, Хастур проводил с Хассалехом непозволительно много времени. Демон редко беседовал с ним, но зато учил его рисовать, направляя еще не твердую руку своей магией. И постоянно заглядывал в личные покои владыки преисподней, чем невероятно ее раздражал.

– Да, был, – невозмутимо ответил Хасс. – А что?

– Габриэль не должен знать, что ты общаешься с Хастуром, – Вельзевул заглянула в глаза сына; сама она ему ничего не запрещала, только показываться кому-то на глаза. – Как только ты скажешь, что знаком с хоть одним демоном, он отберет тебя у меня.

– Так я с ним пойду за палочкой? – перебил Хассалех, с которым разговор о необходимости не посвящать отца в дела подземные повторялся практически каждый день. И точно также Габриэль заклинал не говорить о Михаил, которая узрела его на Небесах во время тех недолгих дней, когда Габриэль брал его наверх. Хасс воспринимал эту конспирацию абсолютно спокойно, а от того, чтобы рассказать обоим одновременно и посмеяться над обоими, его удерживал только страх, что кто-то спросит, кто ему нравится больше: Хастур или Михаил.

– Нет, папа тоже занят, – Вельзевул легко поднялась на ноги с одиннадцатилетним ребенком на руках. – Через пару дней ты отправишься в Лондон, где подождешь письмо из Хогвартса. Ты же помнишь, что должно быть письмо?

– Мам, я ничего не забываю, – Хасс обнял ее за шею. – А у кого я буду ждать?

– Есть резидент ада на Земле, его имя Кроули, – Вельзевул, держа сына на весу одной рукой, щелкнула пальцами второй, и в воздухе повисло голографическое изображение рыжего демона.

– И про него тоже нельзя говорить папе, – вздохнул Хассалех.

– Он будет не один. Второй – это… представитель оппозиции, – Вельзевул снова щелкнула, и изображение сменилось. – Они будут вдвоем. Этот ангел знает магический Лондон, а Кроули поможет тебе в Хогвартсе.

Хассалеха всегда окружали чудеса, демонские и ангельские, он не пробыл на Земле и дня за всю свою жизнь, и теперь все его существо замирало от восторга предвкушения. Надо только узнать, как писать письма, понятно, маме будет передавать Кроули, папе – Азирафаэль, а как быть с Хастуром и Михаил? Но он обязательно придумает.

***

Наутро ангел и демон направились из Лондона в Татфилд на встречу в секретном месте с Адамом, который по-шпионски назначил беседку на дереве, смерив которое взглядом, Азирафаэль махнул рукой на превышенный в этом месяце в пять раз запас чудес и переместился чудом, а вот демон, обернувшись змеем, заполз по стволу и превратился. Теперь Азирафаэль, пользуясь временем, которое дал ему демон, погрузив Адама в сон, старательно вычищал в его памяти диалог с Габриэлем и Вельзевул, теперь там оставалось только, что те хотели конец света для того, чтобы выяснить, чья банда круче.

– Банда? – со смешком переспросил Кроули.

– Так же говорят современные подростки? – Азирафаэль убрал руку от головы бывшего Антихриста и мягко его разбудил.

– Я боялся, что они вас прикончат, – сказал Адам, даже не заметив, что прошло время. – А вечером, когда я уже вернулся, к нам пришла настоящая ведьма! Миссис… не помню, но она ведьма! У нее лохматые волосы, и она профессор в Хогвартсе.

– Она рассказала тебе о Диагон-аллее? – спросил Азирафаэль.

– Ага. Но она сказала, что я магглорожденный, поэтому она со мной пойдет туда. А давайте вы туда придете, и мы словно случайно встретимся! И как будто познакомимся! Так весело будет!