Текст книги "Звезда Хассалех (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Это не в духе Михаил, – мягко успокоил Азирафаэль, понимая теперь, почему более воинственная архангел оказалась на вторых позициях после Габриэля: во главе должен стоять тот, у кого всегда будет холодная голова. Легче от этого не становилось. – Она всегда борется до последнего. Как только ты войдешь в клетку, вас будет двое против одного Люцифера. Если хочешь, я могу пойти с тобой.

– Нет, – Габриэль наконец повернулся к нему всем телом и смерил взглядом. – Жди нас наверху, Михаил может потребоваться помощь. Хасс будет с Дином и Сэмом, они не позволят ни демону, ни Кастиэлю к нему прикоснуться. И попробуй донести до Кастиэля, что если я увижу в нем угрозу своему сыну, он не то что крыльев, он головы не снесет.

Когда они вернулись, Кроули и Дин как раз собирались идти создавать проход к клетке: Фергюс теперь знал заклинание, разобрался в ходе ритуала, но ритуал необходимо было проводить вдвоем – и это должно было занять практически всю ночь. Наутро король ада обязан был заявиться в ад и сообщить Вельзевул, что он нашел архангела: планировалось, что как раз в это время Габриэль и вытащит Михаил.

– Кастиэль, мне хотелось бы с тобой побеседовать, – сказал Азирафаэль, подходя к ангелу под пристальным взглядом Габриэля и уводя его в сторону жилых комнат.

– Сэмми, нарисуй сигнализацию от ангелов, – шепнул Дин на прощание брату, но ответил Габриэль: спокойно и даже не поднимая головы.

– Это не подействует на меня и Азирафаэля, вы изгоните только собственного друга, – сказал он. – О древних не написано даже в ангельской скрижали.

– Почему? – спросил Сэм.

– Потому что они сами писали ее, – отозвался за архангела Кроули, пряча исправленное заклинание на папирусном свитке в кейс, покрытый защитными символами. – Пошли, Дин.

– Откуда ты знаешь про древних ангелов? – пыхтя, спросил Дин. Они с Кроули расчищали поле, точнее, выкашивали на нем огромный символ пути, который должен был открыть проход туда, куда укажет заклинание.

– В аду, не в том аду, где ты был, а глубоком аду, где обитают древние, и где человеческих душ последних тысячелетий почти нет, только демоны, существуют легенды. Древние видели лицо Бога и знали его имя, они его дети, их не убить из кольта, их не изгнать из собственных тел, не поразить ангельским или демонским клинком, – Кроули пассом обеих рук поднял перед собой тяжелый свиток. – Не касайся его, он отравлен, – и магией развернул. – Будем читать по очереди, – сказал он. – А легенды говорят о трех архангелах, великих даже среди древних, и двух ангелах, светлых, как сам Денница, и о третьем ангеле, владевшим временем, и четвертом, ангеле ночи и глубин. Бог задумал Землю, и одна из ангелов сотворила в руке огонь такой силы, что тот стал плотным. Второй обернул огонь твердью, но он опалил его, и весь побелел он нестерпимого света. Третий ангел остановил время и создал звезду и другие небесные тела. Четвертый пролил на новорожденную Землю воду. Они трудились четыре дня…

– Дня? – прервал Дин.

– Тогда все называли днями, суток как таковых еще не было. Возможно надеяться, что ты не будешь меня перебивать, когда я пытаюсь хоть что-то вбить в пустую коробку, которую некоторые люди с большой претензией называют головой?!

– Да.

– Так вот. И тогда подошли три архангела, и они решили помочь: на ровной Земле выросли горы и прорезались реки, появились животные и птицы, все зажило, потому что один из архангелов своим дыханием создал воздух. Богу все пришлось по душе, он одобрил, но после этого один из архангелов, пожалев, что тигров придумал не он, слепил из глины существо. Как он сам говорил, сделал так себе, просто чтоб хоть что-то сделать новое, не похожее на остальных, но все равно получился плагиат.

Дин с честью выдержал паузу, понимая, что если признается, что не понял, Кроули взбесится и вообще ничего не объяснит.

– Плагиат на то, что сделал другой архангел, – продолжил король ада. – Только без шерсти, хвоста, с более вытянутой головой и ногами, приспособленными к передвижению по земле, а не по веткам.

И тут до Дина дошло.

– Только не говори, что безволосую обезьяну создал Люцифер!

– Именно он, – с удовольствием кивнул Кроули. – Но Богу понравилось! Он поправил, доделал, вдохнул душу, и теперь вас тут семь миллиардов, – он помолчал. – Ты ведь осознаешь, что происходит? Здесь сходятся те, кто все это сделал. Слово было в самом начале, Бог дал им Слово, и Вельзевул создала ядро Земли, Хастур – твердь, Дагон – океан, Кроули, древний, чье имя я взял, про которого толкует Страж Эдема постоянно, – Солнце и другие планеты, Габриэль – атмосферу, Михаил – все живое, а Люцифер… Люцифер создал вас. Технически. Вами вас сделал Бог, но он тоже руку приложил.

– Почему ты тогда на нашей стороне? – не понял Дин. – Логичнее было бы примкнуть к Вельзевул, Хастуру, настоящему Кроули и Дагон, их больше. А ты всегда ищешь, где заднице теплее.

– Потому что теперь это наша Земля, – отозвался Фергюс. – Пусть остаются в клетках, нижних кругах и сферах, теперь Земля – это наше жизненное пространство, а не их. И насколько я понял, архангел хочет просто спокойной жизни своему отпрыску, который, по сути, не должен существовать. Много кого не должно существовать, поэтому одну аномалию мы потерпим. Но если придет Вельзевул, она не успокоится, заперев Хассалеха просто в аду, нет. Она все уничтожит. Она ненавидит всех в аду также, как и Люцифер, потому что древние помнят свою ангельскую природу. Сказать тебе, что они делают? Они нас едят. Мы для них скот. Вельзевул с Дагон на пару при мне съели демона из моей стражи без всякой на то причины, или были голодны, или хотели показать мне мое место. Ты помнишь Голод, Дин? Он не был одним из нас, а древние… Они как левиафаны от мира демонов; так я объединюсь хоть с архангелом, хоть с собственной матушкой, только бы от них избавиться. Читай первый абзац, дальше я.

***

– Кастиэль, – Азирафаэль сел напротив ангела и наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я вижу в твоих глазах сомнение и понимаю, я сам, когда встретил Антихриста, думал, что мое дело – убить его, чтобы один ребенок погиб во имя жизни всех остальных. Но потом я понял, что так не должно быть: на крови невинного не может стоять храм правды. Хассалех не угроза миру, потому что он любит его. Он с восторгом относится ко всему, что есть в мире (Азирафаэлю некстати вспомнились крысы, принесенные в жертву Хастуру, но он постарался отогнать эту мысль). Если его воспитать в духе истины и любви, он будет беречь землю, может стать Хранителем целой планеты, не встающий на сторону какой-то одной стороны, а совершенно объективный и беспристрастный, но милосердный!

– Ты словно не понимаешь, Азирафаэль, – покачал головой Кас. – Люди…

– Он не человек, – перебил Азирафаэль. – В нем нет первородного греха. Вообще нет.

Кастиэль молча пораженно замер: он не думал об этом.

– Но ведь его мать демон…

– Его мать – падший ангел, а не просто демон. И неужели ты думаешь, что если бы его рождение не входило в непостижимый план Бога, он бы не уничтожил его?

– Бога давно нет с нами, – отозвался Кастиэль. – Мы не знаем, где он.

– Габриэль знает, – пожал плечами Азирафаэль. – Да и я разговаривал с Всевышним лет пять назад.

На Кастиэля было жалко смотреть: он начал объяснять, что пытался найти его, связаться с ним хоть как-то, попросить о помощи, но все было бесполезно, и Люцифер вышел на свободу, и только ценой жертвы Сэма и жизнью Адама удалось загнать его назад в клетку, а Бог все не появлялся…

– Значит, он решил, что вы справитесь сами, – ответил Азирафаэль. – Он не оставляет своих детей наедине с тем, с чем они не в силах справиться. Пути его неисповедимы, а план непостижим. Вполне вероятно, у Хассалеха есть особая миссия, о которой он пока не знает. Еще никогда не рождалось нефилимов от архангелов, еще никогда не зачинал в своем истинном теле падший ангел.

– Детям и прежде приходилось погибать, – заметил Кастиэль, явно сдаваясь.

– Да, – ответил Азирафаэль. – Но сейчас в этом нет надобности: дитя не хочет во тьму, и все то зло, которое есть в нем, он не осознает. Ты знаешь, как он попал сюда? Он вызвал демона, но не для сделки или охоты, а потому что соскучился.

– Он водит дружбу с демонами?

– Прости меня, Кастиэль, но не тебя ли демон перекрестка при мне назвал «сладеньким»? Насколько я понимаю, подобные прозвища дают близким.

– Он демон! А это – оскорбления! Нам просто… приходилось работать сообща.

– Хассалех вырос в окружении демонов в аду, не в обычном аду, откуда ты вытащил когда-то Дина, а в самой преисподней. И худшее, что он сделал в своей жизни – это попытался поговорить с одним из своих учителей. Не руби с плеча, Кастиэль. Этот ребенок дорог не только Габриэлю и Вельзевул, и сражаться за него будут создатели всего сущего.

***

Габриэль сел на край кровати Хасса и провел пальцами по его волосам, с нежностью, сразу же воспринятую собственным разумом как постыдная слабость, отмечая с необъяснимой радостью его невероятное сходство с Вельзевул. Он взял от них обоих лучшие черты: нос и большие глаза от матери, губы и скулы от него самого. На Земле бытовало поверье, что похожие на матерей сыновья особенно счастливы; Габриэль мечтал о счастье собственного ребенка больше, чем о чем-то в своей вечности, скорее всего потому, что он не мечтал ни о чем другом. Хотел – и получал, но не мечтал.

– Мне нужна твоя помощь, Хасс, – тихо сказал Габриэль и начал объяснять, что собирается вытащить Михаил из западни, в которую та угодила, сражаясь на Земле с вырвавшимся из преисподней Люцифером. Проблема в том, что в аду Люцифер, естественно, гораздо сильнее прочих архангелов, ведь он на своей территории, но нельзя же оставить Михаил там.

– Мне надо будет пойти с тобой? – у Хасса глаза загорелись. Он осознавал свои способности и возможности, не использовал, потому что отец запрещал, но теперь ему точно позволят.

– Нет, – Габриэль покачал головой. – Помнишь, я сделал тебе палочку? То, что в ней было – это моя благодать. Немного, но все же. И сейчас я прошу тебя о том же.

– Ты хочешь мою благодать? – уточнил Хасс.

– На время, – сразу оговорился Габриэль. – Но если я сунусь в клетку Люцифера только со своими силами, я боюсь, я не смогу и помочь Михаил, и не упустить сатану.

– Будет больно? – подумав, тихо спросил Хасс.

– Немного, – честно ответил Габриэль. – Ты почувствуешь слабость и усталость, так люди ощущают себя, когда больны. Но как только все кончится, я верну, и все станет как прежде.

– Ты точно спасешь Михаил так? – опять задал вопрос Хассалех. Габриэль уверенно кивнул. – Хорошо. Что мне делать?

– Ляг и закрой глаза, – Габриэль поднялся на ноги, заводя руку за спину, где всегда носил нож, наклонился над кроватью Хасса. – Потерпи немного, – и сделал тонкие надрезы на его горле и запястьях.

Благодать нефилима была ярче его собственной и вливалась в вены чистым потоком холодной силы. Габриэль, хотя это был его собственный сын, едва удержался в разуме и не забрал ее полностью, но все равно взял больше, чем планировал. Провел руками по ранам, те мгновенно затянулись под его прикосновениями. Хасс медленно открыл мокрые глаза.

– Теперь ты можешь спасти ее? – шепотом спросил он, вытирая щеки, садясь и обнимая архангела за шею.

– Конечно, – Габриэль снял ботинки и лег на кровать рядом с ним, обнимая в ответ и успокаивая; планы изменились – если он и хотел вернуть благодать Хассу после того, как вернется из клетки, теперь он решил сделать это после схватки с Вельзевул. – Теперь я могу все…

Утро в бункере началось с возвращения Кроули и Дина. Демон постоянно нерввно взглядывал на часы, подсчитывая, когда истекут отмеренные ему Вельзевул двадцать часов, а Дин набросился на еду, как будто не ел вечность.

– Как ты собираешься выйти из клетки? – с набитым ртом спросил он Габриэля. – Люцифер тебя так просто не отпустит. И Михаила тем более.

– Я не буду спрашивать его позволения, – улыбнулся Габриэль и повернулся в сторону Хасса, который сидел рядом с ним и уныло ковырял вилкой кусок мяса. – Ешь, Хасс, теперь это точно нужно.

Азирафаэль присел возле Хасса, взял его руки в свои.

– Ты совсем заледенел, – обеспокоенно сказал он и посмотрел на Габриэля, который бездумно откинулся спиной на стену и смотрел на люстру. – Габриэль!

– Что?

– С Хассом что-то не то.

– У Вельзевул тоже всегда холодные руки, – с плохо скрытым раздражением отозвался архангел. – У нас мало времени. Демон, – он повернулся к Кроули. – Иди на поклон к Вельзевул, Азирафаэль, Дин – вы со мной к проходу, Сэм, проследи за Хассом, чтобы с ним ничего не случилось, – сапфировые глаза архангела остановились на Кастиэле. Тот думал, что Габриэль его демонстративно проигнорирует, но тот широко ему улыбнулся. – Кастиэль, после времени в клетке Михаил может быть… растеряна и не в себе. Нужна ловушка по типу демонской, только для ангела.

– Таких не существует, – отозвался ангел. – Только граница круга из святого масла.

– Не может быть, – Габриэль нахмурился. – Она бы тогда заметила… надо найти, наверняка что-то есть в этих книгах. Ищи то, что придумал Хастур.

– Хастур придумывал ангельские ловушки? – Сэм даже приподнялся.

– Все первое тысячелетие на это убил, – отозвался Габриэль. – Все способы поймать ангела открыты им и опробованы на Михаил. И надо же ему было забыть укрепить пещеру… Михаил обрушила на него горную породу, когда он попытался ее поймать и поймал, и разбила целостность рисунка.

– Почему ты постоянно говоришь про Михаил, что это она? – наконец Дин задал давно интересовавший его вопрос.

– Потому что это она, – ответил за Габриэля Хасс. – Она только на Земле носит мужские тела, потому что они удобнее. Ну, так она говорит.

Дин обернулся на мальчика и едва его узнал: глаза запали, лицо, и без того бледное, стало каким-то серым.

– Эй, – Дин присел перед ним и протянул один из своих ножей. – Не переживай так, все уладится. Никто тебя не заберет, а если попробует, врежь ему этим ножом.

– Я не хочу, чтобы это все было, – тихо ответил Хасс, но нож взял. – Вы с братом, Азирафаэль, Энтони, мама с папой… и все из-за меня. Я ничего не хочу выбирать, я просто хочу рисовать то, что вижу и представляю, больше ничего.

– Давай так, к тому моменту, как мы с твоим отцом вернемся, ты нарисуешь что-то для меня, хорошо? – Дин не видел ни разу его рисунков, но слышал, как восторгался его брат, разглядывая альбом.

– Иди ко мне, Хасс, – Сэм выложил на стол целую стопку книг. – Поможешь мне разобраться.

– Тут есть бумага и карандаши? – спросил Хасс, устраиваясь напротив Сэма, и, получив желаемое, принялся рисовать, поглядывая в его сторону. Подумав, что Хасс рисует его портрет, Сэм не закрывал лицо.

К ним подошел Кас, наклонился над плечом Хассалеха, рассматривая то, что он рисует.

– Ну что, похоже? – улыбаясь, спросил Сэм.

– Очень, – искренне ответил Кастиэль. – Это ты рисуешь для Дина?

– Да, – ответил Хасс. – Мне кажется, он порадуется.

– Зачем Дину мой портрет, я и так постоянно ему глаза мозолю, – усмехнулся Сэм.

– Это не ты, – отозвался Кастиэль и осторожно поднял рисунок в воздух взмахом руки, чтобы не помять бумагу, повернул кисть и продемонстрировал Сэму портрет Мэри Винчестер, какой тот запомнил ее в виде призрака, случайно встретив в старом доме, и в виде галлюцинаций перед убийством Лилит.

– Я посмотрел в твоих мыслях, – спокойно сказал Хасс. – Ты знал, что у тебя в уме стена? Я не знаю, что там за ней, но она есть.

– Ты у всех так можешь посмотреть? – поинтересовался Сэм.

– У людей, – Хасс пристально посмотрел на Кастиэля. – С тобой не получается, – он прищурился, пытаясь сильнее, и вдруг кровь хлынула у него из носа. Сэм сорвался с места, обежал стол и торопливо повел его в ванную умыться. Кастиэль последовал за ними.

– Почему благодать тебя не исцеляет? – спросил он, пока Сэм судорожно искал вату, представляя, что сделает с ним Габриэль: он ведь сначала его по стенам размажет, а потом уже будет слушать, что на самом деле произошло.

– Яддал, – неразборчиво прошептал Хасс.

– Что?

– Я отдал, – четче повторил он. – Папе. Чтобы он точно спас Михаил от Люцифера.

– Он теперь почти человек, – одними губами сказал Сэму ангел, и тот завернул мальчика в длинный махровый халат прямо поверх одежды. Хасса начало трясти от холодной воды.

– Пойдем ляжешь, – Сэм повел его в выделенную ему комнату, думая по пути, как так могло выйти, что Габриэль поставил жизнь собственного сына под удар ради того, чтобы увеличить собственные силы. Раньше ему казалось, что и Вельзевул, и Габриэль, по-своему каждый, но оба готовы за Хассалеха жизнь отдать.

***

Габриэль чувствовал переполняющую его силу, настолько мощную, что в голове плотно засела мысль только об одном: он сейчас как Бог. Нераскрытый потенциал Хасса оказался таким огромным, что Габриэль выдерживал только потому, что его тело было создано самим Всевышним с достаточным запасом прочности: любого ангела в сосуде разорвало бы на части. Архангел даже не просил Хасса выступить на его стороне, зная, что тот никогда не поднимет руку на Вельзевул, но идея с благодатью показалась интересной: это ведь не напрямую Хасс против матери, Хасс словно не участвует.

– Что-то ты подозрительно спокойный, – заметил Дин, когда они остановились на краю поля, полностью покрытого символами.

– Может, мне все же пойти с тобой вместе? – обеспокоенно спросил Азирафаэль.

– Ты мне будешь только мешать, – отозвался Габриэль, не поворачиваясь. Он хотел поскорее попасть в клетку, чтобы выплеснуть хотя бы часть переполнявшей его энергии. Он ощущал, словно сейчас его сила совершенно безгранична; он может все. – Не стоит за меня беспокоиться.

– Ну как знаешь, – Дин достал телефон, на который сфотографировал заклинание из свитка, и принялся читать. Ожили линии, по ним словно прокатился жидкий огонь, но трава не горела, оставаясь свежей и зеленой. Габриэль пошел по выстриженной дорожке до самого центра, к которому сходились все лучи, и исчез в яркой вспышке.

***

– Сестренка, – Люцифер, сидя верхом на Михаил, связанной в теле Адама с переломанными, кажется, всеми костями, продолжал тыкать пальцем в ее щеку. Он делал это уже несколько дней, и на щеке Михаил образовалась глубокая рваная язва. – Сестренка, почему молчишь? Мне скучно, мне скучно, мне скучно, мне скучно… Поговори со мной, поговори со мной, поговори со мной…

Михаил продолжала хранить молчание, за все время пребывания в клетке она не сказала Люциферу ни слова. И у того появилась идея-фикс: разговорить ее во что бы то ни стало.

– Скажешь хоть словечко, я перестану, – пообещал Люцифер, просовывая палец в дыру на ее щеке и хватая за челюсть. – А если нет… а если я тебе позвоночник сломаю? Тут же ничего не исцеляется, а умереть ты не можешь. Скажи «нет», и я не сломаю! Скажи, скажи, скажи, скажи, скажи!

Михаил закрыла глаза, пытаясь представить себе кромешное ничто, которое поглощает ее, и нет больше никакой боли, нет назойливого голоса над ухом, нет, ничего нет, абсолютное отсутствие чего-либо, но тут ее даже сквозь веки ослепила яркая вспышка небесного света, который она не перепутала бы ни с чем.

– Кого я вижу! – завопил Люцифер, отпуская ее и кидаясь обнимать брата окровавленными руками. – Ты в гости к нам? Собирается все семейство!

– Отойди от меня, сатана, – Габриэль отодвинулся, всем своим видом демонстрируя крайнюю брезгливость. – Я пришел не к тебе, а за ней. Михаил, – он подошел к ней, легко ступая по ледяному полу клетки, и поднял ее на ноги. – Отойди от портала, – спокойно сказал он, поворачиваясь к дьяволу и подходя ближе. Люцифер обернулся на него, глядя совершенно безумным взглядом, и Габриэль бережно опустил Михаил снова – та не могла стоять на ногах.

– Ты же не драться собираешься, – усмехнулся Люцифер. – Ты не боец. Тебе лишь бы лук и стрелы, чтоб издалека, чтоб не видеть. Даже меня Михаил с Небес скидывала, а ты все боялся ручки замарать. Ну, – он толкнул Габриэля в плечо. – Ударь меня. Давай, трус. Трус! Что, без Михаил не можешь держать Небеса в повиновении, вот и пришел за ней? Что, видел, как она падает, но решил не мешать самоустранению конкуренции? – он снова толкнул его, и Габриэль, всем своим существом наслаждаясь происходящим, ударил его в живот.

Люциферу показалось, что он снова пал и ударился всем телом об острые камни. Он никогда не мог представить себе, что вновь переживет подобную боль; но первый удар Габриэля оказался настолько сильным, что он даже пожалел на миг, что спровоцировал его. Его впечатало в раскаленную стену так, что он мгновение на ней висел, прибитый мощью архангела, потом сполз вниз на ледяной пол. Но безумие вновь затопило его сознание.

– Откуда… эта… сила, Габриэль? – поинтересовался он, вставая на четвереньки. – Ты что, теперь бог?

Габриэль ударил его ногой, потом поднял и снова ударил кулаком в лицо. Мощь зудела во всем его теле, требуя выхода, и простое избиение неспособной сопротивляться жертвы его не удовлетворяло. Габриэль полностью излечил его, не выпуская его шеи из рук, и снова начал избивать, буквально слушая, как в нем лопаются внутренние органы и ломаются кости.

Наконец он почувствовал блаженную усталость. Люцифер лежал у его ног, уже не шевелясь. В клетке невозможно умереть, но он был мертв, хотя и в сознании, и Габриэль мстительно срастил ему только самые необходимые органы.

– А ноги тебе не нужны, – тихо сказал Габриэль, переворачивая Люцифера на живот и надавливая на позвоночник до тех пор, пока тот не хрустнул, ломаясь в пояснице. – Это тебе за Михаил. Хотя нет. Это тебе потому, что мне так хочется.

– Ты вечно меня подсиживал, – Люцифер улыбнулся кровавым ртом. – Даже на месте сатаны… не можешь смириться, что есть те, над кем нет твоей власти. Ты будешь хорошим дьяволом, братишка, но плохим богом.

– Посмотрим, – Габриэль взял его за волосы и ударил лицом о стену клетки, потом вернулся к Михаил и поднял ее на руки.

Она начала исцеляться прямо на глазах: заросла чудовищная рана на лице, вновь появились зубы, которые Люцифер выдирал по одному, срастались кости и порванные мышцы тела ее сосуда. Адам тоже был здесь, он чувствовал боль и долгожданное избавление от нее.

– Отпусти его, – шепнул Габриэль, переступая через порог портала на теперь высохшую траву: над полем словно прошел кислотный дождь. Дин, завидев их издалека, принялся торопливо читать заклинание, уничтожающее портал.

– Кого? – Михаил завозилась в его руках, и он опустил ее на землю, она сразу же осела, разучившись ходить за столько времени.

– Адама. Пусть его душа отправится туда, где ей положено быть.

– Но я не могу быть в его теле без души, – проговорила Михаил, пытаясь встать, но даже восстановленное, это тело умирало и отторгало ее.

– Именно, – Габриэль поцеловал ее в лоб. – Ты должна быть в своем истинном теле, чтобы победить Хастура.

– Хастура? – Михаил нахмурилась.

– Мне надо, чтобы ты его убила, – проговорил архангел. – Я знаю, что не могу просить тебя об этом, поэтому приказываю.

Михаил запрокинула голову, вся пронизанная нестерпимо ярким светом.

Дин бежал к ним по жесткой траве: он видел Адама, видел, как Габриэль обхватывает руками его голову, целуя, как он стоит, объятый светом, но когда он приблизился, то увидел, что столп света продолжает пронизывать все пространство до самого неба, а тело Адама лежит на земле. Дин обнял его, оттаскивая подальше от архангелов.

– Душа Адама на Небесах, как я и обещал, – сказал Габриэль, даже он щурился от светового потока рядом с собой. Дин зажмурился, но его слепило все равно до темных пятен перед глазами, и он не вынес, обняв Адама и спрятав лицо на его плече.

Внезапно свет прекратился, сконцентрировавшись до облика одного человека, сияние последний раз мигнуло и погасло. Перед Дином теперь стояла воплощенная красота; белый костюм не скрывал великолепную женскую фигуру, черты лица были прекрасны, но в них застыло выражение презрения и затаенной боли. Михаил была почти одного роста с Габриэлем, в них было неуловимое сходство, хотя они были совершенно разными по чертам. Зеленые глаза смотрели на Дина равнодушно, без всякой злости, печали или симпатии.

– Мне надо похоронить брата, – сквозь зубы произнес Дин, и Михаил подняла руку; Адам исчез.

– Возле твоего бункера сложен погребальный костер охотников, и твой брат на нем, – проговорила она. Подоспел Азирафаэль, обеспокоенно оглядел ее с головы до ног. – Я в порядке, – тем же неэмоциональным тоном сказала она. Тем не менее, голос был приятный. – Что с Антихристом?

– О… – проговорил Азирафаэль. – Дело в том, что Антихриста как такового больше не существует. Видишь ли, Михаил, он был способен менять реальность, поэтому пожелал быть сыном человека, а не Люцифера, и поэтому Антихрист как явление перестал существовать. А Адам Янг остался, он волшебник, оказывается.

– Война будет между ангелами и демонами не из-за Апокалипсиса, – добавил Габриэль. – Я забрал Хассалеха у Вельзевул.

– Давно пора, – Михаил чуть улыбнулась, отчего лицо ее преобразилось. – Он на Небесах?

– Он на Земле, – ответил Дин, и все четверо зашагали к «Импале». – В нашем с братом бункере.

– Ты объединился с людьми? – Михаил буквально зашипела. – Как ты мог?

– Ради Хасса на моей стороне есть даже демон, – отозвался Габриэль. – Кое-что изменилось, Михаил, пока тебя не было.

– Два демона, – поправил Азирафаэль. – То есть, полтора. То есть один, а второй частично.

Габриэль непонимающе повернулся к нему, и ангел пояснил:

– Кроули, который настоящий, змий из Эдема, он не хочет победы Вельзевул, как и нашей, и того, чтобы Хассалех отправился в ад или на Небеса. Открыто выступить против Вельзевул он не хочет и не может, но это он сказал мне о Дагон. Он… стал другом Хассу, когда мы были в Хогвартсе.

– Ты отправил Хасса в Хогвартс?! – взвилась Михаил. – К людям?

– Если бы я этого не сделал, война уже бы шла, – отозвался архангел. – Хассалех скучал по тебе.

– Мне нужно набраться сил, – подумав, ответила Михаил. – Мне все еще кажется, что огонь пожирает меня, но стою я на льду.

Габриэль, когда они сели в машину, сжал пальцами ее виски, и Михаил блаженно откинулась на сиденье, наслаждаясь отсутствием боли и тем, как притупились воспоминания, став отстраненными, словно все, что было в клетке, произошло не с ней.

– Люцифер был прав, – она повернулась к Габриэлю. – В тебе новая сила. Как ты это сделал?

Дин заинтересованно посмотрел в зеркало заднего вида; его тоже волновал этот вопрос, он чувствовал теперь Габриэля совсем по-другому. Если и другие ангелы научатся так повышать свой КПД, с ними вообще не сладить. Поначалу он думал, что архангел просто обладает такой силой и теперь просто перестал ее скрывать, но раз заметил Михаил… заметила, Дин, заметила. Трудно ассоциировать хладнокровного архангела с тем прекрасным созданием на заднем сиденье, но надо привыкнуть. Дин уже подумал, как бы сделать так, чтобы Сэм оказался наедине с Михаил до того, как ему скажут, что это тот самый архангел, и полюбоваться на то, как у братишки челюсть отвиснет.

Габриэль молча посмотрел на Михаил и отвернулся.

– Ты сделал правильно, – констатировала Михаил, и Дин так и не узнал, что именно сделал Габриэль.

«Импала» подъехала к ангару возле входа в бункер.

– Это еще что за черт, – вполголоса спросил Дин в пространство, глядя на стоящего посреди заросших каменных плит рыжего худого мужчину в черной водолазке и брюках настолько узких, что непонятно, как он вообще садится.

– Именно черт, – отозвался Азирафаэль. – Это Кроули. Тот, о котором я говорил. Настоящий.

– Привет, ангел! – воскликнул Кроули, подходя ближе. – О, я смотрю, вы откопали Михаил! Ты где была, птичка моя, Хастур половину ада чуть не загрыз, когда решил, что ты пропала.

– Зато Хастура не было на Земле, пока он не знал обо мне и боялся, что это ловушка, – отозвалась Михаил, не отреагировав на «птичку». Габриэль всю дорогу рассказывал ей о том, что происходило на Земле в тот год, пока она отсутствовала.

– Умно, – кивнул демон. – Но ты вовремя. Мой тезка, которому я за экспроприацию собственного имени откручу голову собственными руками, сообщил о вашем местонахождении, и Вельзевул готовится неожиданно прийти сюда. Мне чисто разузнать: вы собираетесь баррикадироваться в бункере?

– В бункере будут Хасс и люди. По крайней мере, Дин Винчестер, – ответил Габриэль. – Будут ли с вами демоны верхнего ада?

– Не должны, только если один… или два. Не больше, потому что Вельзевул не собирается посвящать всех в свои семейные дела, – Кроули огляделся. – Это хорошее место, – сказал он. – Я передам Вельзевул, что нашел поле для битвы.

– Ангар? – уточнил Дин. – Оригинальный выбор. Отгоню-ка я машину.

– Шевроле шестьдесят седьмого, – со знанием дела оценил Кроули. – Неплохой выбор для человека в рубашке на футболку. И год был хороший, единственный минус, Хастур узнал, что такое телевидение, и стал вмешиваться во все новости, которые я смотрю. Габриэль, что с тобой? – вдруг резко сменил он тему.

– Ничего, – отозвался архангел, но Дин, обернувшись, увидел, как на его лице золотом проступают письмена на енохианском.

– Ты взял слишком много, – Михаил взяла его за руку, и золотые потоки слов, проступившие на коже его ладоней, устремились в ее сторону, перетекли к ее вены. – Даже мне уже тяжело.

– Я должен… ее победить, – запнувшись, ответил Габриэль. – Я не был уверен, что смогу, но я должен.

– Чего взял? – не понял Дин. Кроули вдруг отшатнулся:

– Ты что, совсем уже?! – злобно заорал он. – Я зачем это все делаю, ради вас всех, проклятые лицемеры?!

– Да что он сделал-то? – спросил Дин.

– Забрал благодать Хассалеха, – отозвался Кроули. – А я-то думаю, что от него на всех уровнях такой фон, что хочется упасть и окопаться.

– Габриэль… – побледнел Азирафаэль. – Он же не сосуд, он умирает! Медленно умирает!

– Я возвращу ему благодать, как только разделаюсь с Вельзевул, – ответил Габриэль и отвернулся. – Как ты и сказал, умирает он медленно, поэтому я успею.

– Это же ребенок! – пораженно проговорил Дин. – Не абстрактный, а твой! Твой собственный!

– Вот я его и защищаю, как могу, – рявкнул Габриэль. – И ничто мне не помешает, ни Вельзевул, ни весь ад, ни какая-то людская мораль, – и он исчез. Кроули закрыл лицо руками.

– Я пошел против Вельзевул, потому что она могла использовать Хасса, но… но я подумать не мог, что это будет делать архангел.

– Я тоже, – добавил Азирафаэль.

– Скажи об этом Вельзевул, – вдруг сказала Михаил, обращаясь к Кроули. – Тогда она будет тут через пять минут. Мы сразимся, Габриэль победит и возвратит Хассу его благодать, пока тот даже не успеет ничего заметить. Я сама дам Хастуру знать, что буду ждать его.