Текст книги "Звезда Хассалех (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Мы действительно в скором времени пойдем туда, – осторожно сказал Азирафаэль, косясь на Кроули. – У нас есть… подопечный. Его родители далеко, и нам надо сопроводить его в школу.

– Да? А какой он?

Этого никто не знал.

– Когда увидишь нас, сразу поймешь, – спас Кроули. – Он будет с нами.

– Круто! Пойду в школу сразу с другом. А то Этих взять не получится… мне даже рассказать им нельзя, – он поник, но постарался не поддаваться печали. – А как его зовут?

– Хассалех, – проговорил вслух Кроули. Имя ему понравилось, оно отлично ложилось на змеиный язык. – Остальное узнаешь у него сам.

– Зачем ты так сказал? Теперь Адам будет думать, что они обязательно подружатся, а я сомневаюсь, что Вельзевул воспитывала своего ребенка так, что тот станет общаться с людьми.

– Это теперь забота Адама, – фыркнул Кроули. – Нам еще в Хогвартс наведываться, а то появятся заботливые родители без предупреждения, еще и начнут отношения выяснять, и придется отправлять мальчика в Дурмстранг, а я не имею ни малейшего желания морозить себе зад семь лет.

– Надо придумать легенду, – поднял палец Азирафаэль.

– Фильмов шпионских пересмотрел? – Кроули посмотрел на него сверху вниз поверх очков, спустив их на кончик носа, потом опять отвернулся. – Ну ладно, как тебе легенда. Мы просто опекуны мальчика, чьи родители, являясь сильными магами враждующих семей, хотят его защитить.

– А мы ему кто? Опекуны на каком основании?

– А это никого не касается. Только… вот хоть убей, но на какую фамилию придет письмо?

Полночи Азирафаэль корпел над подробным письмом на имя директора Хогвартса Минервы Макгоннагал – пришлось даже сходить в магический квартал, чтобы узнать последние новости, такие, как, например, кто является директором и министром Магии, где объяснял, почему ему и его протеже так необходимы должности при Хогвартсе. Демон тем временем заполнял документы за последние тридцать лет, чтобы и он, и Азирафаэль стали полноправными членами магического общества с дипломами и долгим опытом работы за границей. Все, что он подписывал за себя и за ангела, магически раздваивалось, и одна копия отправлялась в министерский архив. Последний раз Кроули страдал подобным тридцать четыре года назад, когда одновременно устраивал свои похороны и вступление в наследство в качестве собственного сына и впервые страдал по средневековью, где не было компьютерных баз данных.

– Я передам письмо с тем, кто придет рассказывать Хассалеху о Хогвартсе, – Азирафаэль стянул с носа очки и плеснул вино 1754 года в граненый стакан. Он нервничал все сильнее: с утра пораньше заявится мальчик, о котором известно только то, что он – нарушение всех законов мироздания и дитя владыки ада, а из хорошего в нем – архангельская составляющая, но если учесть характер того, от кого именно ему досталась эта составляющая, все четыре всадника могут с чистой совестью идти на пенсию. – А почему ты такой спокойный? – наконец он понял, что не так. Обычно демон паникует даже сильнее него самого, а тут спокойно лепит печати на бумажки, даже руки не дрожат.

– У этого есть несколько причин, – нараспев ответил Кроули. – Во-первых, мы ничего не изменим, следовательно, волноваться не за чем. А во-вторых, я в мясо.

– Чье мясо?

– Мое мясо. Я в хлам. В дрова. В говно. Вусмерть. В…

– Я понял, но чем?

– Я запил абсент текилой, – гордо заявил Кроули и вдруг вспомнил то, что придумал, пока еще был относительно трезв. – Знаешь, что я нам сделал? Свидетельство о браке! – он помахал листочком со свежей подписью; ангел жестом глубочайшего разочарования прикрыл дланью чело. – У тебя такая подпись… сложная, как будто ты не хотел на мне жениться, но я сделал, – гордо закончил Кроули.

– Дорогой мой мальчик, – с сарказмом окликнул Азирафаэль. – Нет, не так. Дорогой мой супруг, не соизволишь ли ты возлечь и проспаться, чтобы с утра не дышать на сына архангела перегаром?!

– Возлю, – кивнул Кроули, отправляя последний документ в архив, а его копию – в плавающую в воздухе папку. – То есть, возлягу. Ты шесть тысяч лет не предлагал мне возлечь.

– Я тебе и раньше не предлагал, – Азирафаэль встал возле кровати с пледом наготове, но Кроули перекинулся в змея и свернулся в кресле. – Ладно, как хочешь, – он накрыл пледом кресло и, сходив на кухню, принес тарелку с молоком. – Не захлебнись только, – предупредил он, помня, что после выпивки Кроули с утра ищет молоко как наркоман дозу.

Вельзевул мрачно смотрела на сына, который едва не подпрыгивал от возбуждения, только думая о том, что скоро окажется в Лондоне. В Лондоне! Лондон ассоциировался с мороженым, которое Вельзевул приносила с Земли, с ветром, всего однажды коснувшимся лица, когда Габриэль перехватил его буквально с рук на руки, прежде чем вознестись. Хассалех проводил взглядом плотно набитый чемодан, который Хастур, прикинув в голове карту Лондона, отправил прямиком в лавку Азирафаэля, и повернулся к Вельзевул.

– Я куплю себе кота, – заявил он. – В Хогвартс можно котов.

– Укради себе кота, – посоветовал Хастур. – Зачем тратить деньги.

– А если ты превратишься в жабу, я тоже могу взять тебя с собой и показать тебе Хогвартс.

– Нет, – Хастур закурил.

– Тебе неинтересно?

– Неинтересно.

– Ну ладно, – привыкший к тесному тактильному контакту с Вельзевул, Хассалех робко придвинулся к Хастуру и обнял его за пояс; демон поморщился и отодвинулся. Хасс украдкой вздохнул: Хастур много раз говорил, что от него так фонит благодатью, что от любого прикосновения он начинает чесаться. Зато Вельзевул не только обняла, но и поцеловала, погладила по щеке и наконец развернула спиной к себе.

– Ты появишься прямо перед дверью в лавку, – сказал Хастур. – Просто иди прямо в дверь, которая будет перед тобой.

– С чего ты взял, что он появится прямо с утра пораньше? – поинтересовался из-под пледа Кроули.

– Зло действует по ночам и…

– Это Хастур действует по ночам. И ночь – не утро.

– А утро – наиболее уязвимое время, потому и кошмары вы насылаете под утро обычно.

– Ты мне Лавкрафта будешь поминать всю вечность! – взвыл Кроули. – Я просто тогда пошутил! Кто знал, что он такой впечатлительный? К тому же он читал книгу Хастура, он еще тогда мог двинуться и без моих кошмаров.

Азирафаэль спустился по лестнице в торговый зал магазинчика, оставив Кроули просыпаться и приходить в себя. Ну да, как будто он поверит, будто все так случайно вышло: Говард прочел чудом уцелевшую пьесу «Король в желтом», написанную самим демоном, а ночью это все ему приснилось в подробностях.

Посреди стеллажей с книгами стоял старомодный кожаный чемодан, которого явно быть не должно. Азирафаэль огляделся – никого, обошел странный предмет, и в тот же момент дверь распахнулась.

========== Часть 2 ==========

На пороге остановился мальчик и, не переступая его, заглянул внутрь. Неужели это он? Азирафаэль ожидал увидеть уменьшенную копию Габриэля, ребенка, может быть, похожего на Адама, широкоплечего, высокого, с запоминающейся внешностью и громким голосом. Мальчик даже выглядел тихим.

– Входи, Хассалех, – негромко позвал Азирафаэль, наблюдая за тем, как ребенок переступает порог только после приглашения. Как поступает истинная нечисть.

Он был невероятно похож на Вельзевул: тонкий, невысокий, с упрямыми черными волосами, падающими на лицо. От Габриэля ему достался только прямой подбородок и четко очерченные губы, в целом Азирафаэль не сразу бы и понял, если бы не знал, что это мальчик, а не девочка; вычурная старомодная одежда это сходство только подчеркивала.

– Здравствуй, Азирафаэль, – голос тоже от Вельзевул, тихий и вкрадчивый, но кажется, звучит из всех уголков комнаты.

Кроули скатился по ступенькам и воззрился на сына Вельзевул, приподняв очки, потом издевательски поклонился: запомнив сказать потом Азирафаэлю, что Хассалех одет точно ему под стать.

– Принц ада, мое почтение.

– Хорошо, называй меня так, – надменно сказал Хасс. – А ты, – он повернулся к Азирафаэлю и продолжил уже доброжелательно. – Просто по имени.

Ангел с демоном переглянулись, у Кроули вытянулось лицо. Выждав несколько мгновений, Хассалех продолжил.

– Или ты можешь вести себя нормально и называть тоже, – Хасс сжал руки в замок. – Что мне надо делать?

Азирафаэль поманил его в комнату, где одиннадцать лет назад он и отдельно взятый демон надирались, узнав новости об Антихристе, и усадил на диван; сам собой закипел чайник на подставке.

– Расскажи о себе, – мягко попросил ангел. – Мы ведь ничего не знаем, – он оглянулся на Кроули, который прислонился плечом к дверному косяку. – Что ты обычно делаешь, ешь ли ты вообще, спишь… твоя природа уникальна, и мы, честно говоря, в растерянности.

– Я читаю, – Хасс с интересом огляделся. – Про чувство голода я узнал из книг, у меня его нет, но я ем, если хочу узнать вкус. И со сном то же самое, но обычно я сплю, потому что мне скучно.

– У нас больше общего, чем кажется, – пробормотал Кроули себе под нос. – Значит, слушай, Хассалех. План такой: ты делаешь что хочешь, мы дожидаемся преподавателя из Хогвартса, выбираем день, идем покупать все для этой школы.

– И кота, – перебил Хасс.

– Какого кота? – не понял Кроули.

– Я хочу кота, я видел на картинке, а в Хогвартс можно брать животных.

– Зачем тебе кот?

– Ну, вообще-то я хотел жабу, но она не согласилась ехать, – Хасс тяжело вздохнул. Он решил, что для того, чтобы ни в коем случае не проболтаться отцу о Хастуре, будет представлять его своим фамилиаром и говорить о нем также. Архангел же не знает, в кого превращается палач Вельзевул, и Хастур никак не выяснит, как о нем говорят, и не разозлится.

Кроули расхохотался и выпал из дверного проема обратно в магазин. Моральное состояние вышло из глубокого минуса. Чудо, а не мальчик. Завел себе в аду жабу! Кроули представил себе, сколько каламбуров можно высказать на эту тему и впервые пожалел, что не общается с Хастуром. Впрочем, в ад все равно придется наведываться, и там можно смотреть на Герцога и повышать себе настроение. Кроули вышел назад в торговый зал и схватился за ручку тяжелого чемодана как раз в тот момент, когда вошел первый покупатель.

– Ангел, к тебе клиент! – крикнул Кроули, в который раз потешаясь про себя, насколько же эта фраза подходит борделю.

– Почему ты зовешь его ангелом открыто? – спросил Хасс, когда Азирафаэль торопливо вышел, а сам Кроули вернулся, таща тяжеленный чемодан, держа его тремя пальцами, словно он был пуст. Вельзевул всегда говорила ему, что чертыхаться, как и поминать Небеса всуе, строго настрого запрещено; Хасс не знал, что это делается потому, что обе конторы фиксируют любое обращение, и воззвание из ада вряд ли проигнорирует та же Михаил, а на земле лучше просто не привлекать внимание, и думал, что запрет основан на конспирации.

Он узнал это слово в восемь и с тех пор его обожал. Впрочем, в этом и заключалась вся его жизнь.

– Люди дают друг другу прозвища, – пожал плечами Кроули.

– А он тебя как зовет? – поинтересовался Хасс.

– Нечестивое создание, демон, – начал загибать пальцы тот. – Лукавый, шайтан, но это было давно и в Аравии, почему именно ты, за что мне это наказание, убийца на дорогах, но чаще всего просто Кроули.

– Кроули – это ведь тоже прозвище.

– Исторически да, но вообще-то теперь это называется фамилией. Еще есть имя: Энтони Джей Кроули.

Хассалех улыбнулся, и черты лица преобразились: он не скалился, как Габриэль, не ухмылялся, как Вельзевул. Обычная немного застенчивая улыбка, из-за которой на щеках появились ямочки, а синие глаза заискрились весельем. Наверное, Вельзевул улыбалась так до падения.

Кроули вот уже шесть тысячелетий не мог вспомнить, кем и какой она была в раю. Хастур – хоть сейчас как на ладони, Лигур, который создавал тропические леса по просьбе первого, Дагон, управлявшая морскими течениями – всех их Кроули прекрасно помнил, а вот владыка ада словно появилась сразу из-под земли.

Почему-то Кроули боялся ее сильнее Люцифера, вероятно потому, что видел самого сатану последний раз в момент падения.

Хассалех прошелся по комнате под пристальным взглядом Кроули, разочарованно оглядел книжные полки.

– Ты вроде сказал, что любишь читать, – напомнил демон, развалившись на диване.

– Да, – подтвердил Хасс. – И я все это уже читал.

– И даже «Сагу о Форсайтах»?

– Три года назад.

– Тяжелое детство, – хмыкнул Кроули.

– Нет, мне нравилось в аду, – Хасс повернулся к нему. – Только скучно, когда одна комната и все. Я только один раз был в тронном зале.

– Что делал там? – усмехнулся демон, вспоминая зал, от которого навевало холодом, и мороз шел по спине даже у него. Чего стоит то, что колонны состоят из черепов, в глазницах которых полыхает адский огонь: Вельзевул любит тепло.

– Сидел на троне, – Хасс пожал плечами. – Ты когда-нибудь сидел хоть на чем-нибудь в аду?

Уел, маленькая язва. Стульев в глубоком аду был тотальный дефицит, тронами обзавелись только сатана, Азазель и сама Вельзевул, Вельзевул еще кресла поставила для особо близких ей персон; а вот остальные даже за столами стояли. Своеобразное наказание.

Хастур и Лигур, насколько помнил Кроули, не мудрствуя лукаво, сидели и на полу, но подобное пренебрежение традициями мог позволить себе герцог и его, если можно так выразиться, друг, а остальные страдали.

Хасс подобрался к выходу в зал, где были покупатели, и осторожно выглянул. Кроули соскреб себя с дивана и подошел к нему, тоже посмотрел.

– Можно? – спросил Хасс, подняв голову на Кроули, и тот машинально кивнул. Хассалех подобрался к стеллажу с комиксами и почти благоговейно открыл: если в чем Вельзевул и Габриэль сходились полностью, так это в абсолютном неприятии всего современного: Вельзевул с трудом смирилась с тридцатыми годами двадцатого века, Габриэль – с шестидесятыми, хотя мнил себя ультра-современным и иногда притаскивал на Небеса какую-то совершенно новую модную идею и внедрял с энтузиазмом, как например, гироскутеры и мобильные телефоны. Хастур, бывший для Хасса авторитетом в области искусства, глядя на современные рисунки, появившиеся как-то у Хасса из верхних уровней ада, плевался и ругался, а потом садился с холстом и красками и за пару дней рисовал такую панораму преисподней, что казалось, будто можно войти в картину.

Азирафаэль, спровадив большинство потенциальных покупателей, заглянул в проход между стеллажами и увидел, что Кроули сидит на полу и почти спит, а возле него высятся две огромные стопки, и Хасс перекладывает один журнал за другим, быстро проглядывая.

– Надо рассматривать, – заметил Азирафаэль. – Не только читать.

– Я такого не видел никогда, – с восторгом отозвался Хасс. – Я хочу сам рисовать.

– Наверняка можно купить краски, которые будут оживлять нарисованное, – вспомнил Азирафаэль. – Или волшебное перо. У меня есть несколько магических газет, там движущиеся фотографии и…

– Какой милый мальчик! – вдруг громко умилилась женщина. Хасс подскочил от громкого звука и вцепился в рукав кожаной куртки демона: он никогда не слышал ничего подобного – Вельзевул разговаривала тихо, Габриэль старался шептать, чтобы никто не заметил, Хастур говорил редко, предпочитая изображать то, что хотел бы сказать, а Михаил обменивалась с Хассалехом записками.

– Ага, это наш, – отозвался Кроули, не открывая глаз.

– Это мой племянник, – возразил Азирафаэль, вставая между Хассом и источником звука.

– Но его родители по не зависящим от нас причинам покинули нас, и мы с мужем его усыновили, – подхватил Кроули. Он вспомнил, что сделал им с Азирафаэлем свидетельство о браке, и раз он вполне жив и здоров, ангел не рассердился, значит, можно продолжать шутить.

– Как мило, – просюсюкала мадам и попыталась подойти ближе, чтобы потрепать милого ребенка по щеке. Милый ребенок нахмурился, и воздух вокруг него заискрил. «Уведи его», одним взглядом велел демону Азирафаэль. «Нет, я хочу посмотреть, чем все закончится», Кроули поднял бровь и окончательно проснулся.

– Хасс, сейчас Энтони отведет тебя в магазин за альбомом, – не терпящим возражений тоном проговорил Азирафаэль, отдавая Хассалеху старомодный женский кошелек для мелочи, в котором лежали разные купюры.

– Энтони отведет? – усмехнулся Кроули.

– Да. Или отправится домой пешком, потому что совершенно случайно пожарная машина запрет его «Бентли» на парковке.

– О-о-о, мне все же удалось довести тебя до сарказма, время покурить, – Кроули закатил глаза. – Хасс, чем ты рисуешь?

– Углем, – ответил Хассалех, проскользнув мимо женщины, и в дверях уже добавил. – И карандашом. Красками мне пока рано.

– Кто сказал? – фыркнул Кроули, открывая ему тяжелую дверь, ожидая услышать имя Габриэля, потому что Вельзевул своему сыну явно ничего не запрещает, но Хасс вдруг смешался, почти в панике глянул на Кроули и убежал вперед. – Эй, ты все равно не знаешь, куда идти! – крикнул тот вслед и торопливо зашагал за ним.

Хассалех остановился посреди улицы, понимая с ужасом, что на него надвигается толпа. От испуга все лица показались ему одинаковыми, он обернулся назад, но с той стороны тоже все шли, и он бы заметался, но его парализовал ужас. Он уже зажмурился, помня, что Хастур говорил в случае величайшей опасности перемещаться в ад и схватился было за висящий на шее оберег-портал, но тут на него налетел Кроули и, лавируя между людьми, вынес его обратно на тротуар.

– Куда тебя понесло на проезжую часть? – спросил он, ставя его на ноги.

– Какую часть? – переспросил Хассалех, хватаясь за его руку. Кроули только сейчас понял, что на нем бежевые перчатки из тончайшей кожи.

– Не отходи от меня, – не стал пускаться в объяснения Кроули и, дойдя с ним до магазина, уперся рукой в дверь над головой Хасса, так и не выпустив его ладони, открыл и вместе с ним прошел внутрь.

– Вам для школы нужно купить? – улыбнулась консультант эпатажному посетителю, больше похожему на байкера или музыканта, чем на отца, но сразу оборвала свои мысли: как будто рокеры не размножаются. Но мальчик был одет в шелковую рубашку с воротником-бантом, больше похожую на женскую блузку, и бархатные штаны, на ногах были лакированные туфли. Когда он выпустил руку сопровождающего его взрослого, она заметила перчатки.

– Нет, – отозвался Хассалех, оглядываясь: у него от яркости и света начинала кружиться голова. – Я хочу рисовать. Мне надо все, чтобы рисовать.

– Конечно, милый, – ласково проговорила женщина, и Хасс посмотрел на нее удивленно, но ничего не сказал. Может, все так говорят. Ласковые прозвища давала ему только мама, в книгах такого не писали.

То, что ему показали, его разочаровало:

– Это не то, – заявил он, крутя в руках упаковку фломастеров. – Я хочу рисовать по-настоящему.

– Покажите карандаши и уголь, – ухмыльнулся Кроули, сполна насладившись сценой.

Как мало надо для счастья всем созданиям, пока они юны, философски размышлял Кроули, материализовав в руках вторые темные очки, уменьшив их и отдав Хассалеху: после вечной полутьмы преисподней, когда выглянуло солнце, ему стало совсем худо, а теперь он повеселел и вышагивает, прижимая к груди бумажный пакет с альбомами и карандашами. Вот раньше, когда самому Кроули было всего пара дней от создания, ему хватало увидеть какое-то только что придуманное существо, чтобы прийти в неописуемый восторг, а теперь все настолько приелось, даже чувство восторга, что он стремится только к комфорту и стабильности. А Хасс крутит головой так, что кажется, будто она сейчас отвалится, рассматривает все и вся.

На плечо Кроули села муха, и он раздраженно согнал ее с плеча, а потом понял, что именно сейчас сделал. Муха с размаху влетела ему в очки с такой силой, что едва не сбила с носа.

– Простите, владыка, – вполголоса сказал он. Муха облетела вокруг него, сделала круг почета вокруг счастливого Хасса, который, воспользовавшись короткой остановкой, полез в пакет и почти с благоговением достал альбом и первый карандаш. Кроули уселся на лавочку, откинувшись на спинку, и подставил лицо солнцу, но долго блаженствовать ему не удалось: позвонил встревоженный Азирафаэль.

– Почему вы так долго?!

– Я курю, дитя рисует… – он мельком глянул в альбом Хасса: тот весьма подробно нарисовал адский тронный зал с черепами и восседающую на троне Вельзевул. -…интерьер. Мы скоро придем, – он убрал телефон в карман. – Похоже, – заметил он.

– Ага, – рассеянно кивнул Хассалех.

– Ваш сын замечательно рисует, – остановился над ними какой-то человек, похожий на не понравившегося ему Тайлера из соседского дозора в Татфилде.

– Благодарю, – как можно более мерзко оскалился Кроули.

– Но на вашем месте я отвел бы его не в кружок, а к психиатру, – торжественно завершил тот и удалился невредимым только потому, что Кроули не смог выбрать одно из тысячи возможных проклятий.

Азирафаэль позвонил снова, и Кроули со вздохом поднялся на ноги.

– Пришел твой почтальон, – сказал он. Хасс убрал карандаш обратно в деревянную коробку, поцеловал страшный портрет Вельзевул и убрал альбом обратно в пакет, вскочил. – Ты ее так любишь? – невольно спросил Кроули, машинально вытирая сизый грифель с губ Хассалеха.

– А ты свою? – Хасс наклонил голову набок, пристально глядя на него.

– Я не помню, – тихо отозвался демон. Чертенок маленький, все время же выворачивает наизнанку своими вопросами. Спросить его, любит ли он своего создателя – это было однозначно неожиданно. Кроули решительно взял его за руку, не хватало его опять по дорогам отлавливать, и широко зашагал в сторону книжной лавки.

– Миссис Уизли принесла письмо, – с порога встретил их Азирафаэль, хотел было забрать у Хасса из рук пакет, но тот не дал.

– Здравствуй, – стройная женщина с копной кудрявых волос отставила чашку на столик – Кроули ревниво проводил ее взглядом, это была его чашка. – Ты Хассалех, верно? Я профессор Уизли.

– Я про вас читал, – заявил Хасс, разглядывая ее и сравнивая, похоже ли на описание в книге, Кроули подтолкнул его в бок, и он вспомнил о приличиях. – Здравствуйте.

– Я уже рассказала мистеру Феллу, что имя Хассалеха появилось в книге только сегодня…

– Он был под особой защитой, – перебил Кроули.

– И в связи с этим, – подхватил Азирафаэль. – Я бы хотел попросить вас передать мое письмо досточтимому директору Хогвартса.

– В связи с чем ребенку может понадобиться такая защита, которая не позволяет даже внести его имя в список учеников? – недоуменно сказала Гермиона Уизли.

– Дорогая моя, – сказал Азирафаэль, складывая руки на животе и игнорируя возмущенный взгляд через темные очки. – Слышали ли вы когда-нибудь о Монтекки и Капулетти?

– О-о, мы уходим, – встрял Кроули, уводя Хассалеха наверх по лестнице, где стояли диван и кресло, с которого еще не был убран вчерашний плед.

– Я выросла в мире магглов, – неожиданно оскорбилась профессор.

– Замечательно! – порадовался ангел. – А теперь представьте себе, что Ромео и Джульетта не умерли в один день, а у них родился ребенок. Но семьи продолжают ненавидеть друг друга, а родители Хасса остаются в своих семьях.

Гермиона озадаченно посмотрела вслед мальчику, одетому так, как она думала, одевали в детстве Драко Малфоя. Сейчас даже Скорпиус бегает в джинсах, а тут, видимо, аристократия высших кругов.

– В своем письме я в том числе попросил позволения родителям Хасса установить дополнительную защиту на мальчика непосредственно в Хогвартсе, – продолжил Азирафаэль.

– Это зависит от решения директора… – начала было Гермиона, но Азирафаэль ее успокоил, погладив по плечу.

– Конечно-конечно, я просто не хочу, чтобы вы передавали что-то, о чем сами не будете иметь представления, – улыбнулся он. Наверху что-то упало, и Кроули выругался на арамейском.

– Вы, я так вижу, вполне ориентируетесь в магическом мире, – Гермиона посмотрела наверх. – Хас… – она мучительно покраснела. Они вчера в школе обсуждали странное имя; профессор астрономии рассказала о звезде. Традиция называть детей по звездам была свойственна только семье Блэков, другие уже отказались от подобного и стали давать обычные имена.

– Хассалех, – подсказал Азирафаэль.

– Хассалех не забрал письмо.

– Я иду забирать! – крикнул сверху Хасс и скатился по перилам: он читал об этом в одной из книг и мечтал сделать всю жизнь, но Габриэль по эскалатору на небо кататься не позволил, Михаил поймала на лестнице и запретила лично, пригрозив рассказать отцу, а в аду перил не было.

– Молодой человек! – возмутился Азирафаэль и даже хотел ударить по столу, но удержался. – Энтони! – но демон уже покатился следом.

Хассалех схватил письмо и жадно вчитался.

– Хочу метлу!

– Нет, – хором сказали Кроули, Азирафаэль и Гермиона.

– Только второкурсникам, – добавила Гермиона. – Придется подождать годик.

– Зато палочка, – Хасс прищурился. – И я хочу кота.

– Не получится, – с сожалением покачала головой профессор; мальчик, который явно принесет трудности на ближайшие семь лет вероятно персонально ей, если попадет на Гриффиндор, нравился ей тем не менее все больше. – Маленькому котенку надо уделять много внимания, а своего кота взрослого у тебя уже нет.

– Тогда я заведу перед каникулами, а на второй курс у меня будет метла и кот, – решил Хасс.

– Мы сами отведем Хасса за покупками, – Азирафаэль забылся и взмахом руки отправил чашку в полет до раковины в кухне. Гермиона посмотрела на владеющего беспалочковой магией владельца книжной лавки с уважением. Сначала ей показалось странным, что настолько ценного ребенка, видимо, незаконнорожденного, но единственного наследника двух родов, доверили настолько странно выглядящей парочке, но теперь она поняла, что те способны его защитить, раз подобные действия без палочки не требуют у полного невысокого Азирафаэля особой концентрации, он даже говорить не перестал. – Благодарю вас за визит.

Тычок в бок от Кроули, и Хасс оторвался от письма:

– Спасибо!

– До встречи в школе, Хассалех, – Гермионе никак не хотелось уходить: ребенок притягивал к себе, хотя ничем особенным не отличался. Но рядом с ним было невероятно хорошо и светло на душе.

Наконец дверь за ней закрылась, и Кроули наконец снял очки.

– На Диагон-аллею пойдем или рано утром, или поздно вечером, иначе там будет не протолкнуться. А сейчас – в ресторан. Хасс, ты когда-нибудь пил вино?

– Кроули, нет, – Азирафаэль сжал виски пальцами.

– Почему? В древней Греции все пили вино, и дети тоже, а во Франции и сейчас пьют.

– Ты осознаешь, что пытаешься соблазнить сына собственного владыки и сильнейшего архангела?

– А-а… – начал тянуть Кроули, соображая. -…а-а-атвратительная формулировка, я не соблазняю детей, ты что! Ты меня оскорбил!

– Не вздумай строить из себя обиженного, я не поведусь, – предупредил ангел.

– Я хочу вина, – встрял Хасс. – Мама не давала. И… – он замолчал.

– Уверен, что Габриэль тоже, – невольно помог ему Азирафаэль.

– Да, – скрывать Хастура и его роль в своей жизни оказалось сложнее, чем представлялось в аду. Хасс привык быть там честным.

– Мы пойдем в японский ресторан, – резюмировал Азирафаэль. – И если ты, Кроули, захочешь выпить чего-то экзотического, глотни соуса.

Когда они оттуда возвращались, Кроули пришлось Хасса нести: слишком много впечатлений за один день для того, кто всю жизнь просидел взаперти, и Хассалех еще в ресторане затих, стал вялым, отвечал через раз, даже не доел.

– Это я виноват, – сокрушался Азирафаэль. – Я должен был, должен был подумать заранее, что он устанет!

– Теперь, когда он спит, мы можем выпить? – раздраженно спросил демон, уложив Хасса на кровать и щелчком убрав с него верхнюю одежду. И опешил: Хасс от шеи до лодыжек был расписан адскими символами, на груди висело шесть цепочек с порталами и амулетами, на руках браслеты с защитными заклинаниями.

– Что это? – шепотом спросил Азирафаэль, наклоняясь над кроватью. – Я такого даже не видел никогда.

– У меня то же самое, – Кроули показал на свою скулу, где была татуировка змеи, точнее, Азирафаэль всегда думал, что это татуировка, но, видимо, это роспись преисподней. – Дает что-то вроде дополнительных сил. Одно только странно…

– Что? – выдохнул ангел.

– То, что у меня, сделал мне Хастур, – Кроули вспомнил, как в первый год после падения, когда они еще были оглушены и раздавлены осознанием того, что теперь оставлены на произвол судьбы, они пытались держаться вместе. И даже с Хастуром, избравшим себе в компаньоны Лигура и способным общаться только с ним и с Вельзевул, поначалу можно было взаимодействовать без угрозы собственному существованию.

– Он единственный, кто владеет этим искусством.

– Ты думаешь, Вельзевул сказала ему о Хассалехе? Не может быть. Скорее, она сама овладела этим… искусством.

– Да. Да. Точно. Но мне надо выпить.

– У нас ребенок, мы… – Азирафаэль заметил насмешливый взгляд искоса и исправился. – То есть, у нас ответственность за ребенка, мы не можем пить там, где дети.

– Мы на год едем в школу! Ты предлагаешь не пить весь год?!

– Не весь. Но до каникул… ладно, – он заметил выражение лица демона и сдался. – Только на выходных.

Утром, пока Хассалех еще не проснулся, Азирафаэль позвонил в Татфилд и узнал, в какой именно день Адам окажется на Диагон-аллее.

***

За несколько дней Хасс привык к жизни на поверхности. Занимался им по большей части Кроули: во-первых, он лучше ладил с детьми, и так было всегда, во-вторых, именно его периодически контролировала муха с недюжинным интеллектом и мстительностью. Хасс был ребенком относительно беспроблемным, единственное, что беспокоило и ангела, и демона – это его боязнь громких звуков. Он едет в школу, там тьма детей, а Хасс словно отключался, если вокруг начинался шум.

И он не совершал чудес. Когда Азирафаэль стал осторожно расспрашивать его, почему, тот ответил, что в этом нет надобности.

– А оживлять рисунки?

– Я еще недостаточно хорошо рисую, – сокрушенно вздохнул Хасс, глядя на портрет Кроули, которым демон все утро восторгался совершенно искренне. Вообще-то ангелы и демоны не способны творить, поэтому и тех, и других влечет к себе искусство. Они могут только вдохновлять: единственным известным литературным произведением, написанным демоном, был «Король в Желтом», пьеса якобы неизвестного автора, и все, чем смогли отплатить Хастуру Небеса – это уничтожить все экземпляры его книги. Азирафаэль пытался написать книгу сам, но это было бесполезно, Кроули садился за мольберт и потратил почти век, но нарисовать не мог ничего ни в каком стиле, и демон был в восторге от Хасса и его рисунков потому, что сам процесс ему был недоступен.

– Он не ангел и не демон, – говорил Азирафаэлю Кроули, рассматривая рисунки Хасса. – Уж не знаю как, но твой архангел был прав: он как улучшенная версия человека.

– Мы не можем так говорить! – Азирафаэль зажал уши руками. – Творец – только Бог, и то, что сделали Габриэль и Вельзевул – это… это…