Текст книги "Властелины и короли (СИ)"
Автор книги: Chaturanga
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– И одно известное, – добавила Бьянка. – С ним же этот король рогатый.
Дальше слушать Цири не могла. Из-за нее это все, и блокада, и Иорвет пропал, и Даэнис. Даэнис, которую она видела всего недолго, ей понравилась – она напоминала Мистле озорством и тем, как смотрела на Иорвета блестящими синими глазами. Они оба теперь неизвестно где с королем Ольх, который хорошо умеет лишь убивать. Что она, сама не могла создать живой портал? Опустить его на голову Эредина? Создать портал, а потом запинать туда короля Дикой охоты? Хотя, его бы вытащил Карантир…
Карантир. Как вообще вышло, что теперь эльф смотрит на нее своими невозможными глазами так, что у нее сердце замирает? Ни от кого так дыхание не перехватывало. Сказать ему, что ли, что все мужчины, которые пытались с ней переспать, умирали в ее постели, не успев даже начать? Может, это и могло бы его оттолкнуть, но что-то ей подсказывало, что он только улыбнется в ответ на злые слова.
Цири, лежа в постели, попыталась открыть проход в междумирье: Дикая Охота почувствует, погонится за ней и оставит крепость. Надо уйти навсегда. Может быть, в другой мир. Нет сил больше быть причиной для бед мира этого.
Но сил у нее не было, и портал не открылся.
***
– Если бы ты появился без сияния, а как нормальный, неловкого разговора можно было избежать, – заметил Иорвет, стоя рядом с Гэндальфом и глядя на прекрасного коня, скачущего к ним; те, что дали им роханцы, заметно отставали. Волшебник хитро улыбнулся.
– Тебе жаль стрелы, что ты в меня выпустил? – спросил он.
– На тебя – хоть весь колчан изведу, – отозвался Иорвет и добавил. – Я рад, что ты вернулся. С тобой эта безумная затея с уничтожением Саурона кажется хоть каплю выполнимой.
Эредин, не привыкший в своем умирающем мире к яркому солнцу, страдал от света, не помогала сурьма, в результате он плюнул и надел шлем.
– Почти Саруман и почти Саурон, – рассмеялся Гимли, глядя на них с Гэндальфом. – Поверьте, теперь нас точно никто не задержит!
Столица Рохана произвела на путников гнетущее впечатление, несмотря на искусные деревянные строения, резьбу, статуи конунгов. Встречные прохожие шарахались от Эредина, недобро смотрели на прочих всадников.
– На кладбище и то веселее, – заметил Гимли, оглядываясь и крепче обнимая Леголаса за пояс. – Что с ними?
– Тьма затмила разум государя, – отозвался Гэндальф, спешиваясь у дворца. – А где царствует недуг, всегда жди беды.
«Надо было Ауберона отстранять лет пятьдесят назад, – подумал Эредин. – А Цири эту отдать Карантиру, его гены тоже подходили, хоть я его и люблю, а такая девка в постели – то еще удовольствие. Впрочем, – тут он оборвал сам себя. – Что уж говорить. Теперь Южное Лихолесье мое королевство, все ради него и трона Дол Гулдура».
Поднявшись по лестнице ко дворцу, хранители узнали еще одну неприятную новость: к королю Теодену нельзя с оружием. Эредин смерил презрительным взглядом стражников.
– Доспехи снимать не буду, – заявил он, засовывая пальцы за перевязь, на которой висели ножны. – Мне их расстегивать час, а надевать обратно и того дольше.
– Сними мечи, эльф, – велел стражник.
– Я оставлю их здесь, и горе тому, кто их тронет, человек, – ернически ответил Эредин. Леголас рядом с ним с выражением скорби на лице вручал одному из воинов свой лук.
Перед Иорветом громоздилась целая гора оружия. Одних ножей было штук пять, оказывается, он еще в Мории прикарманил несколько гномьих клинков, в Лориэне украл кинжал Халдира, и даже Арагорн заметил в груде свой нож с креплением на лодыжку, который считал потерянным еще в Ривенделле. Лук, второй лук, меч.
– Все, – наконец констатировал Иорвет, поднимая руки. Эредин мог бы поклясться, что у него осталось минимум два ножа, но люди… что взять с людей. Они даже Гэндальфа с посохом пустили, стоило ему ссутулиться посильнее и опереться на посох, как старик на палку.
Король Теоден показался Эредину отвратительным стариком из числа тех, что считают свой возраст причиной для всеобщего уважения. Но сидевший рядом с ним Грима… у Эредина руки зачесались свернуть ему шею еще до того, как он заговорил.
– Латспелл нарекаю тебя, вестник зла, вестник горя, – проговорил мерзкий dh’oine в лицо волшебнику, и тот поморщился или от слов, или от запаха.
– Замолчи, – резко бросил Гэндальф. – Закрой свой гнилой рот. Я не для того прошел через огонь и смерть, чтобы слушать поганые речи жалкого червя, – он только шевельнул посохом, как Гриму уже отбросило в угол за колонну, откуда он начал верещать и звать стражу.
Рука Эредина сработала раньше головы, и стражник, побежавший наперерез Гэндальфу, рухнул как подкошенный от одного удара. Ох, как ему этого не хватало! Не резни с орками, а хорошей простой драки, как с Имлерихом лет в тридцать, когда оба считались еще подростками, враждовали, и потому попытки утопить друг друга в фонтане повторялись с завидной регулярностью. Однажды их даже сам король разнимал, и Эредин в первый и единственный раз почувствовал, как его за шиворот вытаскивают из воды. Адреналин ударил в голову, потому он вырывался, стремясь продолжить драку, но Ауберон держал его в воздухе за пояс крепко, а потом еще и закатил воспитательную беседу на несколько часов. Эредин облизывал разбитые губы, отбрасывал со лба прядь подсыхающих волос, но на требование короля признать свою вину только злобно таращился. Потому, видимо, и стал предводителем Дикой Охоты – Имлерих ведь тогда попросил прощения и пообещал, что больше подобного не повторится. Ауберон, пока не потерял от старости интереса к жизни, был отличным правителем, не самым успешным, но мудрым и проницательным. Понимая, что со счастливой улыбкой ностальгии смотрится несколько странно, Эредин сосредоточился на ударах: в челюсть, в корпус, снова в челюсть. Заметил, что один из стражников, что против Леголаса, выхватывает меч, схватил своего противника и швырнул его через весь зал, сбив с ног мечника.
– Благодарю, – кивнул Леголас. Тем временем Гимли скрутил Гриму и уперся ногой ему в шею, не давая встать. Впрочем, тот так перепугался, что даже не шевелился.
Теоден не своим голосом крыл Гэндальфа всеми словами, а волшебник почему-то обращался уже к Саруману. Эредин не понимал уже ничего абсолютно, но потом Теоден рухнул с трона и поднялся пусть и немолодым, но полным сил крепким мужчиной; ни тени безумного старика, каким он восседал еще минуту назад.
– Твоя рука окрепнет, когда возьмется за меч, – сказал Гэндальф, и король Теоден, вытащив клинок из ножен, в бешеной ярости обернулся к Гриме.
Грима летел с лестницы под взглядами обитателей дворца, но, к великому сожалению многих, удержался и не свалился с мостка в ручей.
– Я бы ему еще напинал на прощание, – вздохнул Иорвет и крикнул. – Не давайте ему лошадь, пусть пешком идет!
– А я бы голову отрезал и Саруману послал, – добавил Эредин. – Это же он сделал его советником, значит, ценил его голову.
Грима тем не менее вскочил на какого-то коня с неожиданным проворством. Иорвет мгновенно натянул лук, но Теоден положил руку на его запястье, опуская.
– Не надо, – проговорил король. – Не марай душу убийством человека, пусть даже такого. Мы сражаемся против орков.
Иорвет посмотрел на короля, на свой лук, фыркнул и рассмеялся, запрокинув голову, весело и беззвучно.
Пока Гэндальф, Арагорн и Теоден обсуждали военные планы, Иорвет, Леголас, Гимли и Эредин завалились в трактир, велев послать за собой, когда вернутся разведчики – все равно все решения, что принимаются до получения полных сведений, можно считать несущественными.
– Ты куда столько оружия наворовал? – спросил гном у Иорвета, когда они уселись с кружками пива за стол. – Ты ж так обвешался ножами, странно, что не звенят при каждом шаге!
– Когда метаешь нож, особенно если пытаешься пробить им доспехи, то скорее всего, он придет в негодность, – Иорвет отпил пиво, зажмурившись от удовольствия, распробовал и обхватил кружку обеими ладонями, залпом выпивая все. Местные воины смотрели на него с удивлением, никто не сталкивался с пьющим эльфом, хотя о короле Трандуиле и его любви к вину даже в Рохане ходили легенды. Но то вино, благородный напиток, а тут эльф, залихвацки хватанув опустевшей кружкой о стол, утер губы рукой и потребовал еще. – К тому же столько ножей отличной работы! Как не взять-то?
– Потому что их делали гномы, – заявил Гимли. – Когда все кончится, приглашаю тебя в Эребор. Я лично выкую тебе кинжал, такой кинжал, чтоб все сразу понимали, что перед ними эльф из южного леса!
Эредин откинулся на стену, чуть пригубив пенный напиток. Происходящее вдруг показалось ему сном: и светлый трактир с песнями роханцев, и то, что он сидит за столом с гномом. Это и будет его жизнью, когда он откажется от короны? Странствия или жизнь простого эльфа? Он сомневался, что Трандуил откажется от предложения Галадриэль. Конечно, он понимал, все стремятся к собственной выгоде, и почему владычица леса должна ради его королевских амбиций отказываться от шанса наладить отношения с королем Трандуилом. Эльфы бессмертны, и он станет вечным принцем, как Леголас, но если сына короля такое положение вещей мало тяготит, но сам Эредин воспринимал подобные перемены болезненно.
Он уже король. Не стань он им, он бы отказался от трона, но теперь этот трон его. Эредин вспомнил слова Галадриэль о том, что он еще может умереть королем – нет, умирать ему тоже не хотелось. Ладно. Он еще не получил свое королевство, чтобы печалиться о том, что потеряет корону. Эредин встряхнулся и прислушался, о чем говорят его спутники.
Оказывается, король Теоден почти точно поведет всех из столицы в Хельмову Падь, ущелье, где стоит неприступная крепость, не раз спасавшая его народ.
– Никогда не пошел бы туда, где есть слово «падь», – заявил Эредин. – Надо понимать, как давать названия.
– Эта крепость не раз спасала этот народ, – пожал плечами гном. – И там, говорят, подземные укрепления, что даст людям шанс.
– Но надо остаться и дать бой, – Леголас наклонился вперед. От выпитого глаза у него заблестели. – Ущелье ближе к Изенгарду, эти орки даже не устанут, а люди от долгой дороги – да. Надо позвать на помощь.
***
– И кто отзовется? – Теоден повернулся к Арагорну. Теперь все стояли перед королем, и Арагорн уговаривал Теодена остаться в Эдорасе и принять бой с орками, а хранители активно кивали на каждое его предложение: он почти слово в слово повторял то, что приняли на трактирном совете. – Гномы? – он кивнул на Гимли. – Им нет дела до войны. Может, эльфы? – на Леголаса, слегка окосевшего Иорвета и Эредина. – Им нет дела до людей.
– Гондор отзовется, – убежденно проговорил Арагорн.
– Гондор?! – рявкнул Теоден. – Где был твой Гондор? Где был Гондор, когда пал Вестфол? Где был Гондор, когда нас окружали враги? Нет, Арагорн, в этой битве мы одни, – он повернулся к Гаме, телохранителю, все это время молчаливо стоявшему за его спиной. – Мы выдвигаемся в Хорнбург.
– Теоден думает, что ведет их на спасение, а приведет на бойню, – сердито сказал Гэндальф, быстро направляясь в конюшню, где ждал его его белый Серогрив.
– Хельмово ущелье не раз спасало его народ, – вяло возразил Арагорн, который не мог забыть взгляд, каким одарил его конунг, когда к нему ввалились хранители прямо из трактира.
– Ждите меня с первым лучом солнца, – волшебник вскочил на спину коня. – Я приду на пятый день с востока!
***
– Здравствуй, Даэнис, – Трандуил не повернул головы, даже глаз не поднял, но все равно узнал, кто вошел в тронных зал из тайного хода. – Ты хотела мне что-то сказать?
– Да, ваша милость, – Дан вышла на середину и остановилась прямо перед троном, заметила, что у одной из колонн стоит рыжая эльфийка в одеянии стражи. – Если вы не заняты.
– Тауриэль подождет, – Трандуил сел чуть ровнее, до этого он почти сполз с трона. – Что ты хочешь, дитя?
– Помните видение? – Даэнис нервно сжала руки. Она все еще робела во дворце, расслабляясь лишь с компании Лиас и нескольких дочерей вельмож; она не знала, что компания для нее была строго отобрана и одобрена Трандуилом. Девушки ненавязчиво учили ее поведению во дворце, рассказывали историю Средиземья и лесного королевства. – Об орке, которого так и не смогли убить.
– Да, – кивнул король.
– Позвольте мне отправиться в путь, – взмолилась Дан. – Я отдам кольчугу Орофера. Она ни к чему мне, когда я здесь, во дворце, а ему может спасти жизнь.
– Ты знаешь, где он сейчас? – спросил Трандуил.
– Нет, – тихо ответила Дан.
– Когда случится событие видения?
– Нет.
– Ты видела, как именно он умер?
– Нет, – в третий раз прошептала Даэнис и опустила голову. Король выдержал долгую паузу.
– На твое счастье, я, видя ту же сцену, посмотрел по звездам, это третье марта, судя по стене и ландшафту – Хельмово ущелье, крепость Рохана, – король равнодушно уставился на золотой кубок в своих руках. – Понятия не имею, как моего сына занесло в Хорнбург. Ты отправишься с одним отрядом стражников и отвезешь мои доспехи Леголасу. И свою кольчугу Йорвету.
Эльфийка, с которой король Трандуил прервал беседу при появлении племянницы, встрепенулась и выступила вперед.
– Позвольте моему отряду принять участие в походе, – горячо взмолилась она.
– Позволяю, – кивнул Трандуил, не отрывая взгляда от кубка; его интересовали только узоры на золоте. – Но если с Леголасом случится несчастье по твоей вине, ты не скроешься от меня даже в благословенных землях.
– Если с Леголасом случится несчастье по моей вине, я брошусь на меч, – ответила Тауриэль.
– Рассчитываю на это, – Трандуил снова повернулся к Даэнис, и голос его смягчился, словно он говорил с ребенком. – Ступай к себе, дитя, я отдам распоряжения.
Тауриэль поймала Дан в коридоре.
– Я не желаю, чтобы принцесса думала обо мне… неверно, – искренне сказала она, заглядывая ей в глаза. – Я никогда не причиню боли принцу и готова отдать за него жизнь. То, что сказал король… почти невозможно.
Дан смотрела на нее молча, понимая, что Тауриэль решила, будто она беспокоится за Леголаса, которого едва знает. Да, он ее двоюродный брат, но она не испытывает к нему ничего.
– Не беспокойся, – мягко сказала Даэнис, не замечая, что повторяет холодную интонацию Трандуила. Подруги сказали ей, что она теперь совсем принцесса, но она не придавала этому значения, считая, что дело в платьях и украшениях. В Дан не осталось почти ничего от лесной эльфки-белки, любовницы командира скоя’таэлей; она приняла манеры королевского двора настолько полно, что казалось, будто она родилась под сенью деревьев-великанов Лихолесья. Даже мысленно причисляла себя к рядам лихолесских эльфов и почти не помнила, как это – жить, не являясь членом семьи короля.
Тауриэль не могла понять, о чем думает синеглазая принцесса с ледяным взглядом. Она видела ее, когда та с королем въезжала во дворец: никто раньше и не слышал, что у Трандуила есть племянница, многие не знали даже, что у него была сестра, к тому же прибывшая дева походила на эльфийского короля сильнее, чем его собственный сын. Король славился своей мрачностью после смерти жены, и когда кто-то говорил, что помнит, как король пел песни, сидя на ветвях с лютней, как сам объезжал лошадей и рядился в платье, чтоб попасть в покои своей тогда еще невесты, никто не верил. Когда появилась принцесса, многие выразили надежду на то, что король оттает, и душный дворец покинет тишина, воцаряющаяся в нем сразу после ежегодного праздника весны.
Ничто не поменялось. Трандуил сидел на троне, застывший и скучающий, и оживал, точнее, делал вид, что оживает, лишь когда входила Даэнис. Король был с ней ласков, каким не был и с собственным сыном, одаривал ее драгоценностями, занимался образованием и воспитанием, специально для нее организовал охоту, что случалось редко из-за опасности, даже королевские обеды стали проводиться почти каждую неделю. Но стоило музыке утихнуть, а гостям разойтись, как Трандуил усаживался в одиночестве в тронном зале и замирал, склонившись над книгой. Страница не перелистывалась часами.
Тауриэль пыталась разузнать о принцессе, как и многие, но назначенные Трандуилом ее подруги молчали по приказу короля. Столкнуться с ней случайно не получалось: она всегда была или с Лиас, верной служанкой, или с теми же знатными эльфийками. Теперь она стояла напротив Тауриэль, и та видела в ней привычный лед королевского взгляда.
– Леголас – мой друг, – зачем-то снова попыталась объяснить она, хотя ей казалось, что принцессе совершенно все равно, хотя это она просила отдать ему кольчугу Орофера. Трандуил мог рассказать Даэнис о ней и Леголасе.
– Почту за честь отправиться в путь с подругой моего брата, – ровно ответила Дан и чуть кивнула, показывая, что разговор окончен.
Когда-то Тауриэль крикнула Трандуилу, что в нем нет ни капли любви: ни любви к другим, ни к собственному сыну. Огню, который полыхнул в глазах короля, позавидовал бы разъяренный дракон. Сейчас Трандуил отдает митриловые доспехи своему сыну, хотя знает, что война с южным лесом неизбежна, и собирается возглавлять свои войска. Но почему потомки синдар так боятся выразить привязанность?
И кто такой Иорвет?
***
– Не спи, – Иорвет толкнул Эредина локтем так, что тот, задремав, едва не свалился с коня.
– А то что, – сварливо отозвался король Ольх. – Поворот пропущу?
– Кто они? – тихо спросил Арагорна Теоден, глядя на странных эльфов, едущих впереди.
– Из Южного Лихолесья, – ответил тот. – Тот, что в латах, Эредин, король Ольх, так он называет свой народ. Я никогда их не видел. А Йорвет… честно говоря, я так и не понял, кем они приходятся друг другу. Может быть, друзья, может, бывшие враги, возможно даже братья, их манера общения не позволяет определить.
– Я не знал, что эльфы не врачуют увечья, – Теоден снова посмотрел на Иорвета.
– Есть раны, которые не залечить ни мастерством, ни магией, – вздохнул Арагорн, вспоминая рассказ Иорвета. – Это не несчастье, а преступление.
– У него лук, – заметил король Рохана. – Но он слеп на один глаз.
– Такого лучника еще поискать даже среди эльфов, – улыбнулся Арагорн, вспоминая вытянувшееся лицо Леголаса там, во время их соревнований в Ривенделле, и слова Халдира. Такое чувство, что прошла целая вечность с той лунной ночи.
Он вспомнил Ривенделл и сразу подумал об Арвен. Элронд не позволит ей остаться и принять смертную участь: слишком больно было владыке Ривенделла терять брата, бывшего человеком, слишком многих он пережил и видел, как уродлива смерть.
– Кто та женщина, что подарила это тебе? – раздался звонкий голос Эовин. Милая девочка, смотрящая на него влюбленными глазами, указала на висящий на шее кулон – подарок Арвен. Рядом с племянницей конунга Арагорн чувствовал себя бесконечно древним; как-то Леголас рассказал ему, что однажды во время визита Трандуила в людской город в него влюбилась девушка, король узнал, подарил ей ожерелье и поскорее уехал, потому что «ребенок увидел отражение звезд в глубоком озере и придумал историю. Но мы не даруем людям эльфийскую любовь, как не позволяем детям плавать на глубине» – сейчас Арагорн понимал его как никто другой. Эовин пытается поймать отражение звезд.
– Она ушла на запад со своим народом, – ответил он. – В бессмертные земли.
– Что глупо, если учитывать, что эльфы любят лишь однажды, – встрял Эредин. – Ну и будет жить вечно в печали. Так себе удовольствие.
– Откуда тебе знать? – вскинулся Арагорн, который то же самое говорил Элронду, только другими словами.
– Я был женат, – отозвался король Ольх, вспоминая почему-то лицо Трандуила, а не своей Феникс. Даже головой потряс, прогоняя образ.
– Тебе же всего триста двадцать, – опешил Арагорн.
– А женился я, когда мне было сто, – повел плечом Эредин. – Мы были семьей чуть больше года. Что такое год в жизни эльфа? Ничто. Но у всего есть цена, и за год счастья я плачу воспоминаниями.
– Я тоже умру, и воспоминаниями будет платить она, – сказал Арагорн.
– Зато будет что вспомнить, – оскалился эльф и пришпорил коня, услышав крик Леголаса о лазутчиках, доскакал до скал, скатился на землю и лег рядом с эльфом, наблюдая. Рядом с ним на землю рухнул Иорвет, тоже подполз к краю, заглянул вниз. Вот тело дозорного, вот его еще трепыхающийся конь… Орки: и как много! Десяток, два десятка…
– Кто это? Хочу себе такого!
Иорвет, сбившись со счета, и Леголас одновременно повернулись к Эредину с ошарашенными лицами, Иорвет горько вздохнул.
– Это варг, – напомнил Леголас.
– Ага, – Эредин весь подобрался. – А что орк делает?
Орк рявкнул на огрызнувшегося варга, и тот послушно склонил голову.
– Дрессирует, – одними губами отозвался Леголас, не сводя глаз с предводителя орков. – Подчиняет. Разум варгов довольно сложен для животных, у них даже свой язык есть.
– Вот этот мне нравится, – Эредин показал пальцем на громадного черного варга с рыжими подпалинами и пополз назад, встал, вернулся в седло и поскакал назад к людям, резко остановился возле Эовин. – Веди людей в крепость.
– Я могу биться! – возмущенно воскликнула та.
– Тупая ты баба, слушай меня, – рявкнул Эредин. – Ты знаешь дорогу, ты сможешь обороняться в случае чего. Марш в крепость!
Она стояла и смотрела на него зло. Эредин плюнул и схватил за уздечку коня Теодена.
– Отправь свою дочь в крепость, – сказал он. – Пусть не мешается, война – не женское дело.
Конунг кивнул и круто развернул коня.
– Всадники – вперед строем! – за его спиной кричал Арагорн, собирая отряд.
Иорвет и Леголас снимали орков стрелами издали. Когда конники их настигли, Леголас вскочил в седло впереди Гимли, а Иорвету протянул руку Эредин, пронес его пару метров, потом посадил перед собой.
– Возьмешь поводья, – крикнул он, дождался, пока конь донесет их до места битвы, и спрыгнул.
Его варг оказался точно напротив него: громадный, угольно-черный. Эредин заметил, что на его спине все еще сидит истыканный стрелами мертвый орк. Только бы никто не вмешался! Варг тихо зарычал, стоило Эредину приблизиться на шаг, но Эредин не стал отступать и зарычал в ответ.
Почти никто не знал, что эльфы умеют рычать, они никогда так не делали, помня о своем высоком уровне развития и достоинстве. Рычат маленькие дети в глубоком детстве наряду с плачем. Иорвет, когда сражался против превосходящих сил, мог зарычать, чтобы обескуражить и выиграть несколько секунд.
Варг замер и, кажется, растерянно заморгал. Эредин рявкнул снова, выпрямившись и глядя зверю в глаза с чувством животного превосходства. И варг присел, склонив лобастую башку.
– Вот так-то лучше, – Эредин выдернул копье их чьего-то тела, сбросил им труп орка со спины варга, с трудом влез в неудобное седло, предварительно проверив, не натекла ли на него мерзкая орочья кровь, и взялся за поводья. Наверное, управлять будет не сложнее, чем конем. Сложнее. В миллион раз сложнее. Варг сильнее и свирепее, наверное, еще и голодный. Эредин погладил его по боку и потрусил в сторону короля: пока он дрессировал варга, битва кончилась.
– Почему я ничуть не удивлен, – кисло заметил Гимли, когда Эредин подъехал к нему на варге.
– Потому что я всегда исполняю задуманное, – отозвался эльф. – Где Арагорн?
Леголас встревоженно огляделся, потом заметил истекающего кровью орка, выдернул у него из пальцев кулон Арвен.
– Где он?
– Скажи, и твоя смерть будет легкой, – добавил гном.
– Мертв, – проскрипел орк, давясь кровью и хохотом. – Немного полетал со скалы.
Леголас вскочил и бросился к обрыву, отчаянно вглядываясь в воды бушующей реки.
– Я назову тебя Саурон, – Эредин наклонился к голове варга, снова погладил его по шерсти, подвел к все еще смеющемуся орку. – Кушать подано.
========== Глава седьмая, в которой прибывают союзники, происходит битва за Хорнбург, и ведутся переговоры ==========
Арагорн прикрыл глаза, чтобы не так болела голова от яркого света. Надо поскорее прийти в себя после падения и удара о воду: хорошо еще, успел вытянуться и войти на глубину вперед ногами, страшно подумать, что стало бы с ним, ударься он плашмя. Вода любила его: с водой говорила Арвен, и с тех пор, как они стали встречаться и признались друг другу, вода словно поддерживала его, будь то озера, реки или ручьи. Верный конь Брего вывез его к крепости сам.
– Открыть ворота! – послышалось сверху, и конь проскакал по каменной кладке, сам направился к штабу. Арагорн спешился, несколько секунд постоял, стараясь унять головокружение.
– Кого я вижу, – Эредин отлепился от колонны, которую подпирал плечом. – А я тебя уже помянуть успел. Зачем приехал, мы ж тут умирать собираемся.
– Ему девочка понравилась, – подошел сбоку Иорвет, облизывая пальцы после выпрошенного у Эовин куска пирога; Эредин передернулся и шагнул от него подальше. – Дочка конунга. И инстинкт размножения пересилил инстинкт самосохранения.
Арагорн усмехнулся, видя, что ему рады. Эльфы стояли перед ним, нахально щурясь и ухмыляясь, веселые и злые, какими никогда не бывают эльфы, похожие на персонажей страшных сказок. Как и Леголас ранее, Арагорн мысленно сравнил Эредина с Эолом Темным Эльфом, только вот нет у него меча, который можно отдать королю Трандуилу в качестве платы за новый Нан Эльмонт; только сейчас он подумал, что роль выкупа будет играть число убитых врагов, это единственное – что заставляет Эредина выступать на стороне света. Встреть он короля-колдуна из Ангмара в других обстоятельствах, начни назгул переговоры и пообещай Дол Гулдур, Саурон получил бы страшного союзника.
Но теперь Эредин с ними и рад ему, пусть это и странно. Глаза отмечают все его раны и ссадины, и эльф поджимает губы; будь это кто-то еще, Арагорн подумал бы, что ему сочувствуют, но он сомневается, что Эредин способен на подобное чувство.
– Пустите меня к нему! – Гимли растолкал толпу. – Ну ты… самый везучий, самый отчаянный! Как я рад тебя видеть.
– Ты припозднился, – из-за спины Эредина вышел Леголас. – И ты ужасно выглядишь.
Тут уже не выдержали все и рассмеялись в голос. Иорвет поймал Брего и теперь шептал ему что-то на ухо, гладя по взмокшей шее, и когда будущий король Гондора шагнул к коню, махнул рукой, давая понять, что сам о нем позаботится; Леголас сунул кулон в руку Арагорна и пропустил его, давая дорогу к королю.
После совета и решения Теодена, узнавшего о численности армии орков, дать оружие всем, кто способен его держать, Арагорн, осатанев от бессилия и чувства беспомощности, в одиночестве пытался привести себя в порядок перед битвой. Рука, вся в ссадинах и синяках, болела, сбитые костяшки мешали, но куда сильнее беспокоила внезапная глубинная боль, появившаяся после купания в холодной реке, которая иногда пронзала все его тело при неловком движении. Арагорн не знал причин для нее, но понимал, что она может стать для него фатальной в бою.
Эредин вошел к нему, пригнувшись, оглядел его спину, заметил, что человека всего трясет.
– Выпрямись, – велел он, подходя ближе, свел руки Арагорна за спиной и резко дернул. Боль усилилась до красной вспышки перед глазами, но Эредин отпустил его, и Арагорн почувствовал, насколько стало легче.
– Что ты сделал? – он даже смог поднять руки. Взбодрился, словно отдохнул, боль стала слабой, неопасной.
– Судорога – отвратительная вещь, особенно когда все так болит, что даже понять не можешь, что хуже, – хмыкнул Эредин. – Тоже один раз свалился в холодную воду посреди драки и мерз потом.
Имлерих так его и реанимировал, когда нашел после купания в реке: Эредин едва не скулил – перед Имлерихом можно показать свою уязвимость – и жался к его груди и чуть не плакал от слабости, холода и боли. Имлерих раздел его и одним движением разогнал в нем кровь, спровоцировал выброс адреналина, потом уже пришел Авалак’х и обозвал Имлериха коновалом, но в тот момент Эредин уже встряхнулся, выжал волосы, вытер лицо и был готов биться дальше, только вот Цири уже не было в Тир на Лиа.
Эредин оглядел его плечо, пребольно схватив за руку жесткими тонкими пальцами, пробормотал что-то на старшей речи, ушел и через минуту вернулся с иголкой и ниткой, присел перед очагом и сунул иголку в огонь.
– Ты, как Йорвет, ненавидишь всех людей? – спросил Арагорн, когда Эредин достаточно прокалил иглу и принялся зашивать его плечо. Ему было неуютно до страха: Эредин наклонился над его шеей, стоя за спиной, и он чувствовал кожей его дыхание и прохладные пальцы. Эредин раздраженно убрал его волосы и заставил отвернуться.
– Скажем так, я встретил тварей хуже людей, а Йорвет нет, – подумав, ответил Эредин. – Я считаю людей примитивными, но не особо опасными.
– Почему?
Эредин усмехнулся и специально медленно протащил нить, стягивая кожу.
– Возьмем знакомую тебе историю Исильдура. Он не выбросил кольцо, когда был шанс. Впрочем, эльфы тоже… не все отличаются умом.
– Почему? – повторил Арагорн.
– Элронд был вместе с Исильдуром, когда тот отказался бросать кольцо. Что мешало Элронду бросить его вместе с кольцом? Отобрать кольцо еще на поле – про это я вообще молчу.
– Они были друзьями, – Арагорн сжал зубы, но не от боли.
– И лучше весь мир сгорит в огне горнила, чем умрет один человек, – закончил Эредин. – Исильдур мертв. Все равно мертв. Он же смертный, Элронд мог бы выйти, если его так совесть мучила, и объявить, что тот пал смертью храбрых, герой, спас весь мир ценой своей жизни. А так его просто пристрелили орки. Так в чем разница?
– Самое страшное в твоих словах, что в них есть смысл, – сказал Арагорн и добавил про себя, что теперь прекрасно понимает, что именно было названо искажением. Эредин – искажение в чистом виде, отказ от гармонии Эру. Не знай он, что это невозможно, решил бы, что Мелькор вернулся на Арду в новом обличье. Даже Иорвет – тот гораздо более близок и понятен: озлоблен из-за увечья, не смыслит ничего в политике, но в целом является тем, кого Арагорн мог бы считать другом и соратником, пройдя через столько вместе.
Но не Эредина. Эредин показал себя как хороший союзник, которому можно доверять, разбираться с ним эльфам, а не людям, но оказаться с ним вдвоем против одного врага Арагорн бы не хотел.
Леголас неслышно подошел к ним и, когда Арагорн надел рубашку и протянул руку за мечом, подал ему клинок.
– Прости меня, – сказал он на эльфийском. – Я напрасно отчаялся.
Гимли вышел из оружейного склада, стараясь натянуть роханскую кольчугу, и Эредин раздраженно закатил глаза – их с Арагорном беседу слышали все? Сейчас еще из угла Теоден с Гэндальфом вылезут?
– Будь у нас больше времени, я бы все подогнал, но… – кольчуга разъехалась на гноме, словно сделанная из ткани. – Немного тесновата в груди.
Леголас переглянулся с Арагорном, уже хотел было что-то сказать, но его перебило пение рога.
– Это не орки, – в замешательстве произнес Леголас и выбежал на улицу.
