Текст книги "Властелины и короли (СИ)"
Автор книги: Chaturanga
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Моргот стремился к уничтожению, Саурон – к власти.
– Какой Моргот, – с тоской спросил Иорвет.
– Мелькор, – пояснил Леголас. – Его новое имя. Мелькор похитил сильмариллы…
– Кого?
– Я расскажу позже, – ответил Арагорн. – В любом случае, Моргот или Мелькор был взят в плен в ходе войны, бежал, вернул себе силу с помощью Саурона. Потом была новая война, и Моргот был выброшен во внешнюю пустоту, а Саурон просил о пощаде. Валар велели Саурону явиться на суд, но он бежал.
– Что значит «велели»? – переспросил Эредин. – Вы что, думали, что отпустите его, потом пригласите, и он придет?
– Валар дали ему шанс на раскаяние, но он не воспользовался им.
– Никто бы не воспользовался, – уверенно сказал Эредин.
– Как бы то ни было, Саурон бежал в Средиземье, закрепился в Мордоре на юго-востоке и начал строить крепость Барад-Дур. Обманув эльфов, он обучил их искусству и магии, с помощью которых были созданы девятнадцать великих колец, трое для эльфов, семь для гномов, девять были отданы людям. Но было выковано еще одно кольцо, в которое была вложена душа майа – кольцо всевластья. Уничтожив его, уничтожишь и Саурона, который может возродиться, пока жива часть его души.
– А девятнадцать колец других? – спросил Эредин. – Они тоже уничтожатся?
– Потеряют силу, – поправил Арагорн.
– У кого эти кольца?
– У великих эльфов, родоначальников великих гномьих кланов и…
– И девяти великих людей, как это я не догадался, – перебил Эредин.
– Нет. У назгулов, которые когда-то были людьми, – Арагорн внимательно посмотрел на него. – Саурон совратил их властью.
– Это было просто, не так ли? – оскалился Иорвет и отошел в сторону воды, принялся выбивать трубку.
Внезапная догадка Гэндальфа насчет пароля прервала их беседу. Эредин перекинул через перевязь свернутый плащ с притороченным к нему коронованным шлемом, поднялся на ноги и в тот же миг шлепнулся на землю, увлекаемый щупальцем в мутную кипящую воду Зеркального озера.
***
Цири чуть не плакала, чувствуя позорную слабость в руках и ногах. Она роняла даже чашки, а колени подкашивались через пару шагов. Осаждающие за стенами крепости, как ей казалось, ведут себя бодрее, хотя тоже вымотаны, только Карантир лежит ничком на плаще, раскинув орелом по снегу свои черные волосы.
Авалак’х сказал, что он – его создание, но по сути дела у Карантира просто нет родителей. Есть тот, кто сделал его инструментом, и тот, кто инструмент использует. Еще на Тир на Лиа Цири видела, с какой тоской и обожанием Карантир провожает взглядом Эредина, как собирает любой знак внимания с его стороны, но Эредин ценит его лишь за способности.
Надо что-то делать. В замке все ползают как неживые от усталости и печали. Из Дикой Охоты некоторые эльфы убиты, сам Эредин пропал, но и в Каэр Морхене потери, и некому будет защищать от гончих, стреляя с башни и уравнивая шансы. Эльфов Дикой Охоты больше, чем защитников крепости. Карантир может отдохнуть, открыть портал, и на место Эредина встанет великан Имлерих, который, в отличие от своего короля, предпочитает убивать молча, не тратя время на долгое пространное объявление намерений, чем грешил Эредин и давал шанс от себя спастись.
В крепости не хватает чистой воды. Колодец, на который так рассчитывали защитники, разрушен, внутренний – завален из-за обрушенного Имлерихом каменного перехода на внешнюю стену, снег грязный, в весь чистый уже заботливо собран, растоплен и употреблен. Весемир запрещает даже умываться. Наколдованная вода дает облегчение лишь ненадолго, потом жажда и зуд нападают с новой силой.
– Даже не думай, – сказал ей Геральт, когда Цири предложила перебраться через стену с той стороны, где сточный ров и нет рыцарей Охоты, пробраться к реке, набрать воды и вернуться. Если ей спустят веревку, то никто и не заметит, что кто-то выходил из крепости.
Авалак’х пытается открыть портал прямо в озеро, чтоб хлынула вода, но его сил хватает только на слабые искры.
– Я даже не могу выйти за стену, это какой-то метр, – тоскливо говорит эльф и разочарованно смотрит на свои руки. Цири сидит рядом с ним, подавленная обстоятельствами. Все из-за нее. Эредин пришел сюда из-за нее. Геральт морщится от боли, когда встает, Эскель и Ламберт спят почти сутками, восстанавливая силы, Трисс и Йен, примирившись, обсуждают наименее энергозатратные способы оборон. Держать купол над всем замком они больше не смогут. Несмотря на то, что Даэнис вытягивала силы в основном из Цири и Карантира, остальным тоже досталось. Цири не может больше находиться в крепости, где все буквально кричит о ее вине. Несмотря на прямой запрет она выбирается из замка по тому пути, по какому планировала, и спускается к реке, впадающей в озеро.
Несмотря на холод, река не замерзла у берега, и Цири с удовольствием напивается из горсти, потом набирает в припасенные бурдюки. Все тело ломит, силы кончаются, несмотря на дарованную водой свежесть, и Цири присаживается у воды на бревно переждать слабость.
Карантир, словно не увидев ее, спустился к воде в том же месте, присел, стягивая перчатку и опуская ладонь в ледяную воду. Он был без шлема, только в доспехах, черные волосы, волнистые после заплетенной косы, рассыпались по спине. Он пил, встав на колени у воды, и Цири подумала, что если встанет, бесшумно подойдет и столкнет его, то латы мгновенно утянут его на дно. Она хотела встать, но не смогла.
Карантир перевернулся, сел и вопросительно посмотрел на нее.
– Я сяду с тобой, тут холодно, – категорично заявил он и устроился на бревне рядом. По тому, как его шатало, Цири поняла, что он тоже без сил.
– Что дальше, – тихо сказала Цири.
– Я открою портал и верну Эредина, – также негромко ответил Карантир.
– И продолжишь разорять с ним миры, – завершила Цири.
– Я служу своему королю, – Карантир не смотрел на нее.
– Зачем? – просто спросила она.
– Я был создан для этого, – сразу же сказал он.
– А я была создана для трона Цинтры и Нильфгаарда, – сказала Цири. – Но это мне не мешает быть не принцессой, а ведьмачкой. То есть, мешает, конечно, да и ты со своими дружками все портишь, но мало ли кто для чего был создан.
– Ты была рождена с Предназначением, – снисходительно пояснил Карантир, наконец поворачиваясь к ней. – Не Цинтре, не Нильфгаарду, а ведьмаку. И стала ведьмачкой. Так что все правильно. Все по правилам.
– Неужели ты знаешь мою историю? – едко спросила Цири. – Настолько нет личной жизни? Или никто не хочет связываться с бездушным инструментом?
Как ни странно, Карантир разулыбался, глядя на нее. Он был красив, как все эльфы, но в отличие от прочих, улыбка ему шла; когда улыбались Эредин или Авалак’х, они становились похожи на хищных зверей, оставаясь прекрасными лишь в состоянии покоя. Карантир чем-то походил на Кагыра, только на щеках появились ямочки от улыбки, да и волнистые волосы придавали вид более молодой и задорный. Почему-то он напомнил Цири Лютика, хотя более непохожих надо еще поискать.
– Ты ничего не знаешь о нас, – сказал он и бесцеремонно взял один из ее бурдюков. – Потом еще наберешь! – предупредил ее возмущение. – Не собираюсь опять ползти.
Цири пихнула его локтем под руку, чтобы облился; ничем больше она задеть его не могла.
***
– Отвратительно, – заявил Эредин, переступая в темноте с ноги на ногу. В сапоге отчетливо хлюпнуло, и он сел на ступеньку, стянул сапог и вылил воду, и все поняли, что он не о страже у ворот, не о тьме и трупах, а о том, что вымок. – Кто поселил эту дрянь прямо у ворот, еще и стражем назвал?
Гэндальф зажег посох, и озарил светом всю лестницу. Хранители замерли, оглядываясь.
– Еще и идти теперь через шахту, – продолжал ныть Эредин, засовывая ногу в мокрый сапог, в котором по-прежнему хлюпало.
– Это не шахта, – напряженно проговорил Боромир. – Это склеп.
Только сейчас привыкшие к темноте глаза Эредина разглядели, что вся лестница заполнена усохшими трупами, истыканными стрелами. Гимли, видимо, узнал кого-то из мертвых гномов; Леголас вытащил стрелу, присмотрелся.
– Орки! – воскликнул он.
– У них есть стрелы? – спросил Иорвет, подходя и забирая стрелу из пальцев Леголаса. Об орках он слышал в Ривенделле, но мельком, даже не знал, как они выглядят. – Тяжелая, но идеальна, – он прищурился и пошел собирать еще целые стрелы.
– Зачем тебе эта дрянь? – брезгливо спросил Боромир.
– Если тут неубранные тела, значит, кузен Гимли не держит власть в Мории, – отозвался Иорвет, не прекращая своего занятия. – Или у гномов нет традиции похорон и они просто кидают своих мертвых?
– Я сейчас тебе лично покажу гномьи традиции похорон, – подал голос Гимли, бережно укладывая кости на ступеньку.
– О чем я и говорил. Гномов тут нет, по крайней мере, живых. То есть, пойдем мы тайно. Если придется сражаться, делать это придется как можно малозаметнее, и если раскидывать везде свои эльфийские стрелы, проще сразу на стене написать, что здесь был тот, кому быть тут не положено.
– Правильно, – согласился с ним Гэндальф. – Идем тихо и быстро. Путь должен занять четыре дня; постараемся, чтобы никто не узнал о нашем присутствии.
Эредину категорически не нравилось в Мории, хотя поначалу он думал, что путь в тепле и без ветра после Карадраса покажется раем, несмотря на то, что царство гномов мертво, а в темных переходах ходят те, кого Леголас назвал орками. Орки, орки. Все так говорят, как будто знают, о чем речь, а ему даже не показать, что он ничего не понимает, вся легенда пойдет прахом. Впрочем, он решил ориентироваться на Арагорна: кого тот будет убивать, против тех будет биться и Эредин. Понадеявшись, что орки не похожи ни на кого так, чтобы можно было спутать, а еще, что он их не встретит, Эредин хотел предложить привал, но это сделали до него: Гендальф остановился перед разветвленным проходом и завис.
– Ну как тебе заброшенное царство? – ехидно спросил Иорвет, присаживаясь рядом. Эредин снова стянул сапоги и снял наколенники, чтоб просохнуть. – Не хочешь выгнать отсюда всех орков и стать королем под горой?
– Иди ты, – беззлобно махнул рукой Эредин. – Откуда здесь орки?
– В глубинах Мории обитает древнее зло, – сказал Гэндальф.
– Орки – древнее зло? – переспросил Эредин. Волшебник покачал головой.
– Гораздо древнее и могущественнее. Как его прародитель Моргот, оно стремится к разрушению, а не владычеству. Гномы Мории вгрызались все глубже и глубже в гору и пробудили его.
– И оно сейчас бодрствует или спит? – спросил Иорвет. – Хотя в любом случае лучше не шуметь, мало ли.
Леголас подсел к Иорвету и протянул ему стрелы, которые, преодолев отвращение, собрал на лестнице.
– Возьми, они слишком тяжелые для моего лука.
– Тогда поблагодари меня за то, что я подобрал тебе это, – Иорвет протянул ему орочий лук, громоздкий и асимметричный. – К нему должны подойти.
– Есть хочется, – тихо пожаловался один из хоббитов.
Эредин развалился на лестнице, распустив ремни с одной стороны доспехов, с наслаждением глубоко вздохнул.
– Зачем ты носишь столько защиты? – спросил Боромир. – Тратишь зря столько сил. Они ведь для ближнего боя.
– Верхние – да, – отозвался Эредин. – Внизу еще кольчуга, – он развязал кожаный поддоспешник и продемонстрировал надетую на рубашку тонкую кольчугу.
– Она у тебя до колен?
– До щитков, – Эредин усмехнулся. – Я король, и мой долг перед моим народом – остаться живым. А я один раз в жизни кольчугу не надел, так меня сразу и пырнули.
– Кто правит в твое отсутствие, король? – продолжил спрашивать Боромир.
– Наместник, – ровно ответил Эредин.
– И что будет, если ты не вернешься?
– Изберут нового короля, – пожал плечами Эредин. – Не думаешь же ты, что кто-то оставит трон пустым, создав династию наместников? Это было бы глупо, подорвало власть наместника и разрушило бы доверие к самой идее государства.
Ге’эльс бы гордился этой речью, подумал Эредин, почти умиленно глядя вслед обиженному Боромиру.
– Ты вносишь раздор, – заметил Арагорн.
– Разве? – притворно удивился король Ольх. – А я думал, просто высказал мнение.
– Ты знаешь, что он сын наместника.
– И что ты – наследник Исильдура, – добавил Эредин. – Вы люди. Конфликт между вами – не моя печаль.
– Так скажи ему это.
– Хорошо. Скажу, что дурацкие традиции людей меня не касаются, я в них не разбираюсь, как и в устройстве муравейников. Вроде и сложно, а для меня бесполезно.
– Муравьи? Так ты нас воспринимаешь? – спокойно спросил Арагорн.
– Не всех. Большинство, – признал Эредин.
– Я никогда прежде не встречал эльфов, настолько озлобленных. В чем твоя боль, король?
– Представь себе, что твой мир умирает, – Эредин наклонился вперед, ввинтился взглядом в Арагорна. – У вас есть один путь спасения, один! И он – какая ирония! – зависит от людей. И что говорят мне люди? «Нет, я не хочу, вы давите на меня и заставляете», – передразнил он. – Моему народу некуда деваться от гибели. И я приду в Дол Гулдур, будь он хоть тысячу раз проклят, да я выброшу вашего чертова Саурона из его трона и сяду в Мордоре, если это останется единственным местом, куда я смогу привести народ Ольх.
Арагорн долго молча курил, глядя на него, потом выбил трубку и спрятал в карман.
– Если будет на то воля валар, я воссяду на троне Гондора, двери моей страны всегда будут открыты для эльфов твоего народа, – сказал он.
– Я не нуждаюсь в подачках, – прошипел Эредин.
– Знаю. Потому и говорю как с тем, кто не будет пользоваться милостью.
Эредин молча сверкнул глазами.
– Уел, – заявил Иорвет на старшей речи, подсаживаясь к нему. – Будешь ходить в карауле его величества. Ни один людской король не мог бы похвастать телохранителем aen elle.
– Заткнись, – Эредин натянул сапоги и застегнул ремни доспехов, злясь на себя, сделал несколько шагов, умирая от отвращения, потом стало полегче. – Я возьму себе Дол Гулдур и южный лес, а ты будешь бегать в пограничниках, и не думай, что какой угодно король позволит тебе хоть взглянуть в сторону принцессы.
– Ну, это точно не тебе решать, – хмыкнул Иорвет, который был с ним на самом деле полностью согласен. Трандуил явно не испытывал к нему симпатии.
Эредин задрал подбородок и не ответил. Время Иорвету узнать правду еще не пришло.
Они снова шли по бесконечному темному коридору, и Эредин то и дело бесился, когда слышал болтовню хоббитов. Вот им все нипочем, и темнота, и мертвый воздух; даже гном, для которого подземелья – дом родной, и то притих, а эти треплются как ни в чем не бывало.
– Если услышу еще хоть звук, – вырастая позади них на одном из привалов, проговорил Эредин, – то я сам лично избавлю братство от мешающих всем болванов.
– Убьешь нас? – заносчиво спросил, кажется, Перегрин, Эредин никак не мог их всех запомнить. Фродо отличал, остальные были для него одинаковы.
– Языки отрежу, – отозвался Эредин. – Может, это обеспечит мне хоть пять минут тишины. Что? – он повернулся к осуждающе глядящим на него другим хранителям. – У меня от их болтовни уже галлюцинации, что за нами кто-то идет!
– Это не галлюцинации, – ответил Гэндальф, отведя его в сторону. – Смотри.
Он указал жезлом вниз, и там, в глубине, среди обрушившихся шахт, эльф разглядел уродливое тощее существо, которое нелепыми прыжками пробиралось по острым камням, тряся огромной головой с редкими волосками. Оно то и дело срывалось и ныло, било кулаками по стенам и ступеням. Эредин несколько минут смотрел, потом фыркнул раз, другой, не вынес и заржал так, что гулкое эхо разнесло его голос на весь тоннель. Существо ломанулось в сторону от громкого звука, шарахнулось башкой о стену и схватилось за нее, стеная и трясясь.
– Авалак’х, – едва не плача от хохота, простонал Эредин, сев на пол и закрыв лицо руками. – Это точно он!
– Это Голлум, – заметил Гэндальф. – Что за Авалак’х?
– Да я одного эльфа проклял, – король Ольх снова рассмеялся. – Превратил его как раз в такое.
– Превратил? Ты разве способен на такую магию? За что ты так наказал его?
– За предательство, – Эредин успокоился, хихикнул еще пару раз, но уже пришел в себя. – Он помог бежать и скрываться от меня той, от кого зависела судьба моего народа. Теперь ему самому нужна помощь, – он усмехнулся, потом утомленно посмотрел на Гэндальфа. – Я сниму проклятие, когда мой народ окажется здесь. Думаю, оно ему послужило хорошим уроком.
Он вернулся назад, сел на камни рядом с Леголасом и Арагорном; эльф примеривался с орочьему луку с видом глубочайшего отвращения на лице.
– Он гораздо меньше изогнут, чем твой, – заметил Иорвет, подходя. – Береги руку.
– Я лучник вот уже две тысячи девятьсот лет, – хмыкнул Леголас, улыбаясь.
– Но из орочьего лука не стрелял, – возразил Иорвет.
– Тут ты прав, – кивнул лихолесский принц, встал, прицеливаясь, потом опустил стрелу. Лук, очищенный и сухой, казался ему липким и покрытым жирными пятнами, он ничего не мог с собой поделать. Иорвет же чуть ли не в зубах ковырял наконечником трофейной стрелы, не испытывая ни малейшей брезгливости.
***
Конь Даэнис поравнялся с королевским оленем, но она не решилась первой начать разговор. Никто не говорил ей ни слова за все время пути до первого привала, на котором эльфы, мгновенно разбив шатер, пригласили ее внутрь. На ковре сидел король Трандуил, который молча предложил ей сесть рядом. Король был в камзоле золотисто-зеленого цвета, который мягко обхватывал его тонкое тело: нет доспехов, он даже без кольчуги. Обруч с самоцветами перелился светом на волосах короля, и Дан подумала, что даже драгоценные камни меркнут перед белым золотом его волос. Эльф был красив до такой степени, что казался неживым, но в то же время он словно светился – Эредин рядом с ним смотрелся бы изваянием из камня против утонченной хрустальной статуи. У него было юное лицо, и лишь глаза, похожие на озерный лед, выдавали многовековую старость. Золотое блюдо, стоявшее перед королем, было переполнено всякими яствами, которых Даэнис никогда не видывала прежде; они с матерью всегда жили бедно, как еще могут жить отшельники в лесу, а после ее смерти она сразу оказалась у Иорвета, который пару раз забредал в их домик в чаще и однажды отлеживался после страшного увечья, Дан и не помнила его с обоими глазами. Выслушав слова о смерти Феникс и смерив двенадцатилетнюю эльфку взглядом, командир скоя’таэлей дал ей кусок хлеба и разломил пополам морковку, потом ушел и вернулся с небольшим луком и пятком стрел.
– Постарайся, чтобы кто-то взял тебя в семью, – сказал он. – Покажи, что ты полезна.
– Возьми ты, – сразу выпалила Даэнис. – Я все умею.
– Маленькая еще, – эльф хотел погладить ее по голове, но словно не решился и по-взрослому положил ей руку на плечо.
– Как мне показать? Кому? – отчаянно спросила Даэнис, глядя на него снизу вверх. Иорвет неопределенно пожал плечами.
Дан провела в лагере всего час, прежде чем пропасть. Иорвет видел, как она растерянно стоит посреди лагеря перед палаткой совета, потом на миг отвернулся – и ее уже нет. «Не случится ничего», решил про себя Иорвет, зная, что она в лесу как рыба в воде, но игла беспокойства то и дела колола сердце. Феникс спасла его и выходила, и ее дочь зависит от него.
Даэнис появилась к ночи, таща двух зайцев и завязанные в платок птичьи яйца, с гордостью прошла через весь лагерь и вручила их эльфкам, ответственным за готовку. Те не поскупились на похвалу, расписав всем, какая она умница и поставив в пример своим собственным детям.
– Можешь ко мне пойти, – низкорослая и потому явно лишь на четверть эльфка бесцеремонно потрепала Даэнис по щеке. – У меня только сыновья, будет дочка.
Иорвет хотел дождаться, пока Дан, воспитанная матерью благородно, в панике обернется к нему, но совесть взяла верх.
– Даэнис, – едва слышно окликнул он и подкинул вверх яблоко. Дан в секунду наложила стрелу на тетиву и пригвоздила уже падающее яблоко к стволу дерева прямо над головой Иорвета. – Опоздала, – вынес вердикт он. – Будешь тренироваться, – он сделал знак идти за собой и вошел в палатку. Сияющая Дан заглянула следом, и он мгновенно обрушил ей в руки несколько кольчуг. – Как чистить, спросишь у женщин, закончишь, придешь, работы еще много.
Даэнис, чуть улыбнувшись воспоминаниям, потянулась рукой к блюду, искоса взглядывая на Трандуила; ей казалось, что вот сейчас он начнет ее учить манерам королевского двора, но тот, даже если она что-то сделала неправильно, ничем ее не поправил. Король молчал, наблюдая за тем, как она ест, едва не давясь под его взглядом. Сам король к еде не притронулся.
– Что ты умеешь, Даэнис? – наконец мягко спросил он, не разжимая губ. Его голос прозвучал у Дан прямо в голове. – Нет. Не стрелять из лука, я не об этом. Покажи мне, как ты попала сюда.
Дан принялась вспоминать события битвы за Каэр Морхен, стараясь опускать некоторые моменты, но стоило ей подумать о том, что не стоит показывать Трандуилу, как он тут же видел эти картины, Дан это понимала и злилась, чувствуя собственное бессилие.
– Интересно, – теперь король Лихолесия решил говорить в полный голос. – В тебе действительно та же сила, что и в твоей матери. Она пыталась спасти нас, взяв на себя часть мощи Саурона, и я не могу сказать, победили бы мы, не открой она его силой портал в мир народа Ольх.
– Я боюсь… – наконец Дан сказала то, что она скрывала даже от себя. – Цири и тот эльф, навигатор Эредина…
– Твоего отца, – поправил Трандуил.
– …я убила их?
– Не думаю, – король эльфов взял ветку, плотно облепленную тугими красными ягодами, оторвал одну и поднес к губам, но не положил в рот. – Саурон тогда не погиб, хотя его пытались опустошить, а их в твоем мире было двое, ты держала их недолго. Но я не думал, что можно дать другому эту силу – как ты дала ее Йорвету. Ведь он открыл портал, а не ты.
Король пристально посмотрел на вход в шатер, и в тот же миг внутрь вошла эльфийка в обычном для обитателей Лихолесья зелено-коричневом одеянии.
– Ваше величество, ваше высочество, – она поклонилась Трандуилу и Даэнис. – Мое имя Мариас.
– Мариас предвидит будущее, – пояснил Трандуил. – Ненадолго. Я хочу, чтобы ты взяла ее силу и передала мне.
– Вы хотите видеть будущее? – Дан подняла брови.
– Я хочу знать, передаешь ли ты другие способности. Пока мы знаем силу – назовем ее так, как называет твой отец – Феникса только по отношению к порталам.
– Мне… – Дан посмотрела на Мариас, которая выглядела абсолютно спокойной, даже ободряюще ей улыбнулась. – Ты почувствуешь усталость.
– Мой конь довезет меня даже спящую, – ласково ответила та, и Дан медленно протянула руку в ее сторону.
Сначала ничего не происходило, Даэнис даже испугалась на миг, что потеряла способности, но вокруг Мариас закружились золотые искры, такие же загорелись на пальцах Дан. Даэнис не глядя протянула руку в сторону Трандуила, гадая, получится ли передать силу через прикосновение пальцев, но не успела додумать мысль: король перехватил ее руку и прижал к своим губам.
В тот же миг перед глазами Даэнис упала черная пелена.
…Иорвет стоит на стене под косыми струями ночного дождя и смотрит вниз на огоньки. Снизу слышится рев, резкие звуки команд. Иорвет поднимает лук, прицеливается, выдыхает – и стрела со свистом уносится куда-то в темноту.
– Стреляй! – слышится крик Арагорна.
Иорвет двигается уже более резко и нервно: стрела, прицел, полет…
– Стреляй!
На лице Иорвета отчаянная решимость и злоба, две стрелы сразу, прицел, свист – снизу раздается восторженный рев и взрыв. Иорвета откидывает назад, он поднимается, и в тот же миг стрела вонзается ему в бок…
Видение кончилось. Дан прерывисто дышала, оглядывая сухой теплый шатер, шелка и золото. Мариас продолжала стоять перед ней и королем. Король – Дан повернулась к нему и замерла: Трандуил был бледен как полотно, губы, единственное, что сохранило цвет на мертвенном лице, едва заметно шевельнулись.
– Благодарю, Мариас, – ровно сказал он, и эльфийка вышла из шатра.
– Что вы видели? – тихо спросила Дан, положив руку ему на локоть. Трандуил словно случайно высвободился.
– Своего сына, – сказал он. – Он стрелял в орка, бегущего с факелом.
– Он не попал? – шепотом спросила Даэнис.
– Попал. В орка стреляли и с другой стороны, но он все равно добежал.
– Я тоже это видела, – ответила Дан. – Второй стрелявший – это Йорвет, он выстрелил трижды, трижды попал, но был взрыв.
Король Лихолесья молчал несколько минут, потом поднялся на ноги.
– Мы скоро прибудем в Лихолесье, – сказал он, глядя на Даэнис сверху вниз. – Отдохни, оденься, как подобает принцессе, тебе помогут. Мы продолжим нашу беседу во дворце.
========== Глава пятая, где хранители идут через Морию, и рассказывающая будущее Эредина, которому приходится делать выбор ==========
Грохот, с которым одетый в доспехи скелет обрушился в колодец, отдавался еще минуту, в глубине Мории что-то продолжало падать, разбиваться, производя все больше звуков.
– Тук, болван, – Гэндальф захлопнул гномью летопись. – В следующий раз прыгни туда сам и избавь нас от своей глупости!
Эредин задрал голову и тяжко вздохнул. Напряжение только стало чуть-чуть отпускать, как изнутри, из того самого колодца послышался ритмичный бой.
– Мы слышим молот, или я в этом ничего не смыслю, – нахмурился Гимли.
– А теперь барабан, – одними губами произнес Иорвет и вместе с Арагорном и Боромиром бросился баррикадировать дверь секирами и обломками камней, которые смогли передвинуть.
Эредин надел шлем, впервые с начала похода, и вынул из ножен длинный меч, встал слева от могильной плиты.
– Встань позади нас, – сказал он волшебнику, не поворачиваясь. – Когда прорвутся, ослепи их светом жезла.
Гэндальф кивнул, и из его жезла выплыл слабый огонек, повис в воздухе позади вскочившего на могилу гнома.
– Когда надо, он сверкнет, – уверил Эредина маг и встал справа. Иорвет в мгновение взлетел на верхнюю галерею и сел на обрушенных перилах, откуда простреливался почти весь зал, Леголас встал точно напротив двери, взяв на прицел ее. Арагорн и Боромир заняли места по обе стороны двери.
– Тука против них пустить, да и все тут, – шепнул Эредин себе под нос, но его все равно услышали. – Он их затупит до смерти. Скелет на них обрушит.
Леголас коротко улыбнулся и натянул тетиву. На дверь обрушился первый мощный удар.
– С ними пещерный тролль, – напомнил Боромир, крепче сжимая рукоять меча.
– Один? – спросил Арагорн в перерывах между ударами.
– Видел одного. Может и больше.
– Тролли тупые и злобные, – едва шевеля губами, произнес Леголас. – Если уворачиваться, он растеряется и попробует атаковать всех сразу.
– Леголас! Орочьи стрелы! – крикнул Иорвет.
– Поздно, нас уже заметили, – отозвался тот. – Со своими я освоился, чужие только помешают.
– Тогда дай их мне.
Леголас, не глядя, кинул вверх второй колчан, и Иорвет поймал его за ремень, чуть не свалившись, повесил на пояс. Если что, будет мешать прыгать, впрочем, он надеялся, что никто не долезет до галереи.
Двери снова сотряслись, появились трещины, и тут Иорвет понял, в чем преимущество стрел Леголаса, тонких и юрких: те проникали в малейший разлом как блестящие змейки. Орки еще не ворвались, но уже несли потери. Не успел Иорвет этому порадоваться, как двери разлетелись, и в зал ввалился тролль, окруженный такими омерзительными созданиями, что Иорвет, увидев их, поначалу даже растерялся.
Не растерялся Эредин.
– Свет! – рявкнул он измененным из-за шлема голосом, и в тот же миг зал высветила нестерпимо яркая белая вспышка. Свет полыхнул из-за спин отряда, потому ударил по глазам орков и тролля, и не дав им опомниться, мечники обрушились на них лавиной.
От Эредина шарахались: рогатый шлем, громадный рост – все это вызывало в мыслях орков, даже тех, что не знали властелина кольца, неясные ассоциации с Сауроном. Зато ассоциаций не было у тролля, его развитие не позволяло строить сложных выводов, потому он обрушил на эльфа дубину, тот едва успел увернуться. Иорвет стрелял с такой скоростью, что первый колчан стрел, подобранных в Мории, опустел за несколько минут, и он принялся за второй. Леголас буквально гарцевал верхом на тролле, но его легкие стрелы не пробивали толстый панцирный нарост на его голове, и в результате эльф перепрыгнул на галерею к Иорвету.
– Надо его убрать, он сейчас все порушит, – крикнул он, хватаясь за выщербленную стену. Иорвет кивнул и скатился вниз по покосившейся декоративной колонне и оказался в самой гуще битвы. Эредин и Боромир стояли в дверях, убивая тех, кто пытался пробиться внутрь, остальные же избавлялись от тех, кто уже вошел. Орки были низкорослые, коренастые, в плотных доспехах и толстых шлемах, и слишком высокому Эредину приходилось нелегко бить сверху. За себя он не боялся: как показал бой, ятаган не рассекает скелет его брони, а стрелы даже при прямом попадании не пробивают кольчугу. Правда, ребро, скорее всего, после прямого удара в грудь треснуто или сломано, отчего не поднимешь правую руку. Эредин перехватил меч левой, схватил мертвого орка и, защищаясь им как щитом, рубанул так, что меч застрял в чьем-то шлеме.
– Да какого дьявола… – эльф выпустил своего невольного защитника и попытался освободить клинок, но шлем не поддавался. Занимаясь мечом, Эредин пропустил, как тролль ударил копьем Фродо, как Иорвет снова оказался сверху и пробил его панцирь тяжелой стрелой, и Леголас добил в открытое горло.
– Митрил, – со знанием дела сказал Гимли, когда Фродо показал кольчугу. – Это царский подарок, хоббит. Носи с честью дар гномов.
– У Дан кольчуга из митрила, – Иорвет слез с галереи, прошелся по залу, снова собирая целые стрелы, которых почти не было. Леголас занимался тем же самым. – Она не гномья, а эльфийская.
– Конечно, мой необразованный друг, – подбоченился гном. – Эльфы понимали раньше ограниченность своих способностей и просили нас делать для них оружие и доспехи, на которые не хватало их собственного умения. Например, доспехи короля Орофера, – он кивнул на Леголаса, – были сделаны в знак дружбы свободных народов в краткий момент перемирия.
– Где сейчас доспехи Орофера? – спросил Мерри у Леголаса.
– Сама броня у моего отца, – ответил Леголас. – Король Орофер подарил ему их перед битвой последнего союза, а кольчугу отдал своей дочери, чтобы она тоже была под надежной защитой.
Эредин нехотя снял доспехи: Боромир видел, что ему досталось, и Гэндальф настоял на перевязке, и теперь все хранители пялились на татуировки, которыми было покрыто его тело, не решаясь спросить, что значат письмена и узоры на его руках и животе.
– Перелома нет, только сильный ушиб, – Арагорн прощупал его ребра. – Хорошо, что ты владеешь обеими руками. Верхний доспех придется ослабить.
– Я уж понял, – Эредин послушно поднял руки, пока Арагорн обвязывал его мягкой тканью. Иорвет стоял напротив, наблюдал и ухмылялся все противнее. – Что?! – не вынес король.
