Текст книги "Властелины и короли (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Что ж, в одном Иорвет был уверен: он умеет сражаться и убивать. В этом мире время течет по-другому, но все равно с тем самым непонятным злом надо разделаться как можно скорее, чтобы привести оставленных на попечение Киарана скоя’таэлей в этот мир. Они, отвергнутые и преданные всеми, заслуживают покоя.

– Госпожа Даэнис, – в покои Иорвета заглянула служанка, точно знавшая, где стоит искать гостью. – Король Трандуил приглашает вас на ужин.

– Король тебе благоволит, – насмешливо протянул Иорвет, оставаясь в постели, пока Дан спешно приводила себя в порядок. – Как там у них с близкородственными браками? Племянница – это уже нет или еще можно? Я пойду с тобой.

– Йорвет, король позвал лишь меня, – сказала Даэнис виноватым голосом, выдержала паузу, во время которой эльф застыл, зло уставившись на нее, потом рассмеялась. – Так что конечно ты идешь со мной, но оденься по-здешнему, чтоб не раздражать его слишком уж.

– Еще чего, – Иорвет надел рубашку и затянул повязку покрепче. – Я пойду без кольчуги, они все что-то неадекватно на нее реагируют, но о большем даже не проси.

Если король Трандуил и удивился, что Даэнис явилась не одна, то ничем этого не показал. Иорвет наблюдал, как король пьет, и прикидывал, что даже если брать в расчет только то, что он сам лично видел, и не учитывать количество вина в его отсутствие, Трандуил сейчас приканчивает третью бутылку. Кажется, вот она, разгадка секрета томной царственности владыки Лихолесья.

– Вино Ривенделла настолько слабо, что у меня чувство, будто я пью воду, – ответил на его мысли Трандуил. – Расскажи мне, Йорвет, за что ты борешься в своем мире.

– За жизнь, – просто ответил Иорвет и умолк. Добавить ему было нечего.

– Наши земли отняли, – поняв, что он не собирается распространяться, подхватила Даэнис. – Нелюдей стали убивать, мы все стали чудовищами.

– Чудовищами? – переспросил король. – Я видел в ваших мыслях охотника на чудовищ.

– Это Геральт из Ривии, – пояснил Иорвет. – Мой друг. Сохраняет политический нейтралитет и убивает лишь тех чудовищ, которые нападают.

– На людей, – догадался Трандуил. – Какой же это нейтралитет?

Иорвет не ответил. Его внимание привлек лежащий на блюде хлеб, лепешка, он отломил кусок и невольно коротко улыбнулся: лембас часто делала Даэнис, и он спасал его не раз от голодной смерти. Теперь он знал, что рецепт пришел из другого мира.

– Чего ты хотел добиться, Йорвет? – продолжил спрашивать Трандуил. – Эльфов в твоем мире мало, они смешиваются с людьми так, что потеряли долголетие и изначальный облик. Я видел в твоих мыслях, ваши эльфы не похожи друг на друга: у них темная кожа, вьющиеся волосы, они низкие и растолстевшие.

– У вас совсем нет полуэльфов? – Иорвет откинулся на спинку кресла. – То-то Эредин радуется.

– Элронд полуэльф, – с затаенной улыбкой ответил Трандуил. – Он избрал путь бессмертных эльфов, но, как я понял, в вашем мире магия столь ничтожна, что бессмертие не присуще даже Эредину.

– Эредин из другого мира, – напомнил Иорвет, решив выложить карты на стол. – И пришел в наш, чтобы захватить его.

– Эредин сообщил мне иную версию, – Трандуил вновь наполнил бокал. – Ему нужна была та, что открывает проходы меж мирами.

– Он хотел, чтобы она родила ребенка, который тоже будет обладать ее способностями, и оставила его в мире Ольх, – добавила Дан.

– Неимоверная глупость, – вздохнул Трандуил. – Впрочем, что ждать, он сам еще ребенок и король детей. Эльфы способны зачать лишь когда стремятся даровать новую жизнь по великой любви, причем желание должно быть обоюдным.

– А Карантир? Карантир, навигатор Дикой Охоты, – тут Даэнис даже Иорвета познаниями поразила, он не подозревал, что та беседовала с Цири о противниках. – Он создан искусственно.

– Именно, – кивнул король Лихолесья. – Он не рожден. Вы удивили меня скудностью познаний, впрочем, это обуславливает уверенность действий Эредина. Мудрые сомневаются перед принятием решений, – Трандуил посмотрел сначала на Иорвета, потом на Дан. – Мы отправимся в Лихолесье этой ночью, Даэнис. Йорвет, великий совет соберется завтра. Рад, что вы приняли мое приглашение.

Оставшись в одиночестве, Трандуил отставил вино в сторону и задумчиво отвернулся к водопаду. Следя за разбивающимися о темные камни белыми от пены струями он думал о том, как изменится привычный ему мир с рождением нового королевства эльфов. Он не стремился вернуть себе южный лес, но гораздо лучше станет, если он будет населен эльфами, пусть даже воинственными, а в Дол Гулдуре воссядет на престол король жестокий, несправедливый, неопытный – но хотя бы живой.

***

Арагорн наблюдал за тем, как прощаются эльфы. Трандуил, восседая на своем громадном олене, глядя мимо глаз сына, давал ему последние наставления о роли посланника на великом совете; Эредин, поцеловав Даэнис руку на прощание совершенно человеческим жестом, ушел во дворец, а Иорвет… это странно. Эльфы сдержанны и холодны, особенно при свидетелях, невозможно представить себе того же Леголаса, чтобы тот позволил себе обнять кого-то. Иорвет схватил Дан за воротник мужского камзола, надетого на кольчугу, пригнул к себе – она уже сидела верхом, и поцеловал в губы долго и чувственно. Ни один эльф никогда не станет удерживать женщину, тем более в поцелуе; провожающие не знали, куда отвести взгляды.

– Завершите церемонию прощания, – бросил Трандуил, разворачивая своего оленя и оглядывая Иорвета и Даэнис. – Достойную особы королевской крови.

Даэнис усмехнулась Иорвету в губы и еще раз его поцеловала, сжала напоследок его пальцы. Колонна двинулась по мосту, провожающие – к дворцу, и наконец Иорвет и Леголас остались вдвоем.

– Почему Трандуил не примет участия в совете сам? – спросил Иорвет. – Один день не изменил бы мироздания.

– Отец показывает, что не оставляет свое королевство ради всего Средиземья, – ответил Леголас, глядя на пустой мост.

Эредин с утра никак не мог решить, в чем же ему отправиться на совет: не хотелось казаться параноиком в латах, но и идти незащищенным он просто не мог, воспитание воина не позволяло так рисковать. Но он не знал, можно ли правителю на дипломатической встрече вести себя таким образом. Король занял трон недавно, до коронации занимался лишь набегами, да и после нее тоже, оставив дела государственные на откуп верному Ге’эльсу, которой только рад, что король оказался настолько дальновиден, что не вмешивается в работу отлаженного механизма. Ге’эльс любил короля Эредина нежной любовью, потому что практически все время тот отсутствовал. Конечно, иногда в нем просыпался король-государь, который требовал Ге’эльса на ковер и повелевал все себе объяснить, но хватало его энтузиазма минут на двадцать. Эредин не умел вести переговоры, не знал, как проводятся советы, достигаются компромиссы, но вот фразу о том, что в ходе переговоров за тебя говорит все, включая одежду, жесты, взгляды, запомнил, врезалось в память. В конце концов он остановился на том, чтобы надеть кожаные доспехи, оставив в комнате кольчугу и скелетообразные латы. Мирный совет, демонстрация доверия, как никак. И первым, кого он увидел, пройдя в зал, был гном в полном боевом облачении. Проклиная все, Эредин уселся в кресло рядом с Иорветом и обвел взглядом присутствующих.

Эльфы: естественно, Элронд, рядом с ним еще несколько в серых плащах сложного покроя, потом Леголас и темноволосый эльф в таком же облачении, как у принца. Ему почти три тысячи лет, напомнил себе король. Эредин повернулся в другую сторону: три гнома, рядом с ними какие-то люди, которых король Ольх видел впервые, и Арагорн, потом Фродо, которого все упорно называли хоббитом, и волшебник. Чудная компания. Эредин закинул ногу на ногу, сел поудобнее и приготовился терпеть.

Сначала все жаловались, по-другому назвать происходящее не получалось. Нападения на границах, тьма орков возле Гондора, знать бы, что это такое, и орки, и Гондор, тьма в Лихолесье, тьма с востока, тьма, тьма, тьма, какое-то кольцо, надо собрать братство, которое уничтожит это самое кольцо, в котором заключена сила темного властелина, тьма, опять тьма… «Да зажгите уже свет», хмыкнул про себя Эредин, и внезапно очередь говорить дошла до него. А он так ничего и не понял.

– Король Ольх, – представился он как можно спокойнее и равнодушнее, благо Трандуил преподнес ему урок, как вести себя на переговорах. – Эльф из южного Лихолесья.

Нет там никаких эльфов, но если б были, то вполне могли бы выглядеть как Иорвет, который обвел единственным взглядом всех присутствующих и скрестил руки на груди.

– Не знал, что в южном лесу обитает кто-то, кроме тьмы, – протянул спутник Леголаса.

– Мы все заинтересованы в победе над врагом любым способом, – осторожно начал Эредин, отчаянно вспоминая лекции Ге’эльса. Ох, как же его не хватает сейчас! Как там он учил, надо согласиться с намерениями, уверить в сотрудничестве и заявить о претензиях. Эредин на лекциях только что себя за руку не щипал, чтоб не уснуть от скуки: зачем ему дипломатия, если он завоеватель? – Тьма должна быть развеяна, – продолжил он в том же духе; его слушали внимательно, согласно кивали, только Гэндальф и Арагорн, кажется, понимали, в какой Эредин сейчас постыдной панике. Ему бы меч и врага перед носом, а не беседы задушевные вести. – Мы готовы бороться в одном ряду плечом к плечу с теми, кто противостоит ей, – судя по выражениям лиц окружающих, такие речи от него и ждали. Теперь претензии. – После завершения м-м… – а, черт с ними, все равно звучит глупо, – нашей миссии я воздвигну свой трон в Дол Гулдуре.

Тут-то все и очнулись, выпрямились, люди зашептались, глядя на него. Эредин послал им убийственный взгляд.

– Можем ли мы считать, что вы присоединяетесь к братству кольца, юный король? – хитро прищурившись, спросил Гэндальф. Иорвет тяжело вздохнул: надо было слушать, тоскливо подумал он, и Ге’эльса раньше, и Гэндальфа сейчас.

– Да, – Эредин выпрямился и смерил взглядом уже стоящих в ряд хранителей.

– Да, – повторил за ним Иорвет, даже не поднимая головы.

– Слишком много остроухих, – проворчал тот гном, что разбил секиру о кольцо.

– Что повышает шансы на успех, – холодно отозвался Иорвет. – Обычно то, за что берутся эльфы, заканчивается полной победой.

– Война с Сауроном не закончилась полной победой, – сквозь зубы сказал Боромир, кажется, Эредин прослушал, когда его представляли, но зато получил немерено удовольствия, когда вскочил Леголас и осадил человека, сказав, что он должен подчиняться наследнику Исильдура. Но если Эредин боролся со сном во время истории кольца, рассказанной Гэндальфом, то Иорвет слушал предельно внимательно.

– Не закончилась, потому что человек отказался бросать кольцо в огонь, – премерзким тоном сообщил он. – Все люди так самоуверенны или только выходцы из Гондора?

Разнял их Элронд, посоветовал не принимать близко к сердцу великую историю предков, а учиться у них. Иорвет пренебрежительно фыркнул, и Эредин почувствовал к нему симпатию: они оба на дух не переносили людей и сошлись во мнении, что лучше бы среди них было два гнома и один человек, чем наоборот.

– Одиннадцать хранителей, братство кольца, – Иорвет вечером собирался в предстоящий путь: он решил взять собственный доспех, сидевший как вторая кожа и не раз его спасавший, но тяжелые мечи оставил, воспользовавшись дарами кузницы Ривенделла. Леголас не раз проявлял любопытство по отношению к его луку, гораздо более тяжелому и мощному, чем обычные эльфийские, но и стрелявшему не в пример дальше, но Иорвет предпочитал не расставаться с ним; впрочем, предложенный ему легкий тонкий лук он тоже взял – его заинтересовала разборная конструкция, лук складывался в небольшой чехол и практически ничего не весил.

– Удобно стрелять без одного глаза? – Боромир, уже поняв, что добрых отношений со злобным эльфом все равно не видать, решил его подкалывать.

– Столь же удобно, как человеку жить без мозгов, ты должен знать, – мгновенно отбрил Иорвет. Братство собралось на той самой площади перед мостом, что вел за пределы Ривенделла; не явились пока лишь Фродо – он прощался с Бильбо, и Эредин, похудевший в Ривенделле без привычного мяса на обед и теперь с ругательствами, не достойными монарха, прилаживающий заново доспех, который делался в Тир на Лиа специально на него, и на ремешках даже не было дополнительных дырочек, все приходилось сейчас в спешке прокалывать самому.

Эредин вчера вечером, порасспросив эльфов и поняв, что им предстоит путешествовать под солнцем, направился в покои Арвен. Та точно его не ждала и растерянно замерла на пороге, открыв двери: она явно хотела увидеть кого-то другого.

– Мы завтра уходим в путь, – сказал Эредин, глядя на Арвен сверху вниз. Она была высокой, но не по сравнению с ним. – Мы пойдем через степи и пустоши.

– Я желаю доброго пути, – искренне сказала Арвен, все еще не понимая, зачем он пришел. Он и сам до конца не понимал.

Во-первых, она была первой эльфийкой, встреченной им в этом мире, во-вторых, она сразу напомнила ему Феникс, пусть сходство было незначительным. Трандуил был с ней одно лицо, но он так в душу Эредина не запал.

Ну и в-третьих, ему нужна была сурьма, потому что все время находиться в шлеме он не мог, а под ярким солнцем целиться станет сложно.

– Сурьма? – несколько растерянно переспросила Арвен. – Конечно. Сейчас.

Ей показалось странным, что он пришел именно к ней, но не стала возражать. Он помог ей и Фродо на переправе, всегда учтиво приветствовал, а странности… говорили, что он из южного Лихолесья, отравленного тьмой. Странности – меньшее, чего от него можно ожидать.

Эредин шагнул за ней в комнату, прикрыл за собой дверь, огляделся, представляя себе, что в подобных покоях когда-то жила Феникс. Он всегда так называл ее, хотя у нее было множество имен и для свадьбы ему все пришлось выучить. Одно из них Валаине Оирэ – бессмертная и вечная; так почему же их общая вечность длилась всего год? Что такое год в жизни эльфа – ничто, мгновение, оставившее незаживающую рану и во многом сформировавшее характер Эредина. Эльфы по-настоящему любят лишь однажды. Арвен почувствовала тяжелый взгляд в спину, выпрямилась, протягивая ему то, что он просил. Она не улыбалась, ей не хотелось улыбаться ему – Арвен Ундомиэль была мудрой и оттого храброй, но рядом с Эредином она почувствовала страх, который, вероятно, испытывают при столкновении с искажениями.

– Благодарю, – Эредин улыбнулся красивой, ровной и страшной улыбкой и покинул ее покои. Арвен села на постель, чувствуя, что все силы покинули ее. Она подумала о том, что уже завтра Эредина не будет в Ривенделле, обрадовалась и сразу устыдилась этой мысли. Он уходит в опасный путь ради всего Средиземья. С ним уходит и Арагорн.

========== Глава четвертая, в которой Братство спускается в Морию, а король Трандуил проводит эксперименты ==========

Иорвет вывел из стойла своего трофейного коня, и конюхи облегченно вздохнули, расставаясь с одним из ужасных назгульских скакунов. Эредин подошел к своему и, крепко взяв за уздечку, наклонился совсем близко к красным глазам.

Он любил лошадей. Он в принципе любил всех животных, кроме единорогов, но и это исключение не значит, что он не пытался приручить их, просто не вышло. А вот конь короля мертвых тихо зарычал и боднул его мордой в плечо, мелькнули акульи зубы. Эредин сел в седло и только шевельнул коленями – чуткий конь прянул вперед.

– Ну и монстр, – озвучил гном Гимли то, что подумали все. Пони хоббитов шарахнулись от зубастых коней, те с интересом поводили красными глазами, но Иорвет и Эредин не позволили им и шагу в сторону ступить. Боромир и Арагорн одновременно и одинаково легко вскочили на спины своих лошадей, Леголас уселся без седла и поводьев, удивленно посмотрел на Иорвета.

– Зачем тебе уздечка? – спросил он.

– Чтобы он мне руку не отгрыз, – отозвался эльф. Теоретически он мог бы скакать и без сбруи, но с моргульским трофеем предпочитал не рисковать. Гнома едва уговорили сесть на рослого пони. Гэндальф оседлал эльфийского коня и отправился в голову отряда.

– Пусть путь будет добрым и принесет победу, – шепнул давнюю присказку на старшей речи Иорвет себе под нос. Эредин покосился на него, но промолчал.

***

Дорогой Иорвет наслаждался совершенно искренне: ему нравилось ехать верхом открыто, никого не боясь – земли были дружественные, на него не охотились, за его голову никому здесь не обещали награды. Даэнис далеко, она с королем, который не даст ее в обиду, даже присутствие людей не так раздражало, как могло бы. Эредин держался поближе к нему, и Иорвет его понимал: король со своими взглядами на превосходство эльфов может легко остаться изгоем, а Иорвет, как бы ни дружил с Геральтом, все же в целом разделяет его мировоззрение. Впрочем, он не столь радикален: Гимли ему почти нравился.

Эредин не надевал шлема, и ветер раздувал его доходящие почти до пояса волосы, кончики которых терялись в черном плаще поверх доспехов. Когда хоббиты впервые увидели имитирующие скелет доспехи, они молча переглянулись и передвинулись подальше от Эредина. Иорвет покосился на бывшего врага. Бывшего? Скорее, их вражда взяла паузу или осталась в другом мире.

– Мордор – налево или направо? – наивно спросил Фродо у Гендальфа.

– Налево, – лаконично ответил волшебник, пока остальные пересмеивались.

Кони назгулов не знали усталости. Эредин нарочно распалял коня и гарцевал, наклонившись к холке; хоббиты ежились при одном взгляде на него, так он походил на прежнего владельца своего коня.

– Эльфы разные? – наивно спросил Сэм, преодолев как-то страх и подсев на привале к Иорвету. Тот глянул на него единственным глазом так, что тот стушевался, но не отступил. – Я имею в виду… вы такие непохожие с Леголасом. А с Эредином – да.

Эредин, сидевший на плоском камне неподалеку, заинтересованно прислушался.

– Разные, – согласился Иорвет. – Но вообще-то мы с Эредином происходим из разных народов, я из aen seidhe, народа Гор, а он – aen elle, из народа Ольх. Но у нас общие предки.

Подсел к ним Арагорн, взглядом спросив, не против ли Иорвет его компании. Иорвет против не был: Дунадан, как он про себя его продолжал называть, не совсем обычный человек – живет дольше, люди его не любят, можно и забыть, что он dh’oine. Геральт Геральтом.

– Мы жили в разных условиях, – продолжил Иорвет. – Народ Ольх почти не контактировал с людьми, в отличие от поступившего несколько наивно народа Гор.

– Наивно? – переспросил Арагорн.

– Открыв людям двери, мы думали, что они поднимутся до нашего уровня, – пояснил Иорвет. – Вместо этого мы опустились на их.

– Самокритично, – хмыкнул Эредин.

– Почему люди причинили вам зло? – спросил Арагорн, думая, что Иорвет говорит о каких-то диких поселениях на юге, о разбойниках, может быть, он имел дело с пиратами и жителями востока, соратниками Саурона. Впрочем, жизнь эльфов длинная, мало ли когда Иорвет сталкивался с людьми и с какими людьми.

– Потому что мы отличаемся, – ответил Иорвет и одним движением убрал меч, лезвие которого точил, обратно в ножны. Леголас тоже слушал, хотя находился в отдалении, и то и дело оглядывался на укрытого черной гривой Эредина. Никто не понял, что именно имел в виду Иорвет, но ему это было только на руку: чтобы хорошо и убедительно лгать, надо владеть информацией, а у него ее не хватало даже на правду.

– На западной равнине мы будем как на ладони, – Иорвет сменил тему и обратился к Арагорну. – У нас кони и хоббиты, маскироваться не получится.

– Я знаю, – вздохнул следопыт. – Но два других пути и того хуже: Карадрас и Мория. Холод или тьма.

– Нет никакой тьмы в Мории, – вмешался Гимли, который на название древнего гномьего царства реагировал мгновенно. – Если мы пойдем туда, мой кузен примет нас по-королевски.

– Я согласился бы на поход через Морию, только если не останется других путей, – ответил Гэндальф. – Поднимайтесь, привал окончен.

Эредин не боялся холода: в своем стылом мире он уже привык к нему, потому легче прочих переносил переход через Карадрас, куда хранители направились после того, как точно уверились в наблюдении Сарумана за западной равниной. Единственное, что омрачало поход, это то, что коня пришлось отправить назад в Ривенделл, тащить лошадь на Карадрас мог бы только сумасшедший.

– Пусть теперь Элронд с ними мучается, – усмехнулся Иорвет, помнивший, как эльфы шарахались от их трофеев. До подъема он еще ухмылялся, но Карадрас живо испортил ему настроение.

Вторым, не испытывающим значительных затруднений, был Леголас, но ему было холодно, зато, в отличие от Эредина, он был легок. Лихолесский принц, практически не оставлявший следов на снегу, с улыбкой смотрел на тяжелых воинов, по пояс засыпанного волшебника и гнома с хоббитами, которых и видно-то не было.

– Ты же эльф, Эредин, – присев возле утонувшего по пояс в снегу короля Ольх, Леголас заглянул ему в мрачное лицо. – Почему ты неуклюжий, как человек?

– Потому что я не идиот, который идет в Мордор без доспехов, – огрызнулся Эредин. – Я не лучник, но еще один вопрос, и я тебя подстрелю.

– Если ты будешь в меня целиться, мне нечего бояться, – заявил принц и зашагал по снегу как по земле, обернулся и лукаво сверкнул глазами. – А вот если ты захочешь попасть куда-то еще, а я буду далеко от цели, тогда я в опасности.

Эредин рыкнул от злости, слепил снежок и запустил его эльфу в голову.

– Сомневаюсь, что ты эльф, – звонко рассмеялся Леголас, даже не дернувшись: Эредин промахнулся на полметра.

– Юный король, – окликнул раздраженно Гэндальф. – Вы закончили играть?

– Да, – Эредин машинально вытащил за воротник уткнувшегося в снег прямо перед ним Фродо и отпихнул его в сторону, дошел до Арагорна, загребая снег длинными ногами. – Мы не перейдем, надо спускаться, – тихо сказал он. Арагорн кивнул, сжимая губы в тонкую линию. Все думали только одно: Мория.

– Дорогу назад тоже замело, – Боромир развернулся в снегу, как пловец. – До утеса и поворота пол-лиги, не больше, мы с Арагорном проложим путь.

– Пусть Митрандир расчистит путь и проложит дорогу хоббитам своим жезлом, – Леголас уселся на снег, нарочно раздражая Эредина.

– Или Леголас слетает на небо и разгонит тучи, чтобы солнце растопило снег, – ворчливо отозвался Гэндальф. – Мой жезл – не печка.

Боромир махнул рукой и первый шагнул по нетронутому снегу, за ним двинулись Арагорн и Эредин, который хотел отвязаться от Леголаса, но не тут-то было: эльф проворно вскочил на ноги и пошел специально рядом с ним.

– Да поможет силе разум, – эльф подмигнул хоббитам и перескочил через руку Эредина, когда тот потерял равновесие и завалился на бок. – Я подскажу, что лучше делать!

– И после этого число эльфов в отряде поубавилось, – лекторским голосом проговорил Иорвет. – Леголас, сын короля Трандуила, почил смертью храбрых, но безрассудных, случайно свернув себе шею чужими руками и по стечению обстоятельств трижды ударившись головой о скалу.

***

– Мория, Мория, Мория! – ликовал Гимли. – Я покажу вам, что такое легендарное гостеприимство гномов. Вкусная еда! Хмельное пиво! Теплая постель! После Баранзибара самое то, говорил же я, что надо сразу идти в Морию.

Иорвет и Леголас кисло переглянулись. Оба эльфа отчаянно не желали спускаться в подземелье. Эредин относился к этому проще, в его замке всегда была развитая система подземных ходов, и он любил там бывать. Кроме того, он понятия не имел о славе, которая идет о морийских копях, потому его просто раздражала задержка у ворот, когда к ним подбирали пароль.

Гимли расписывал Морию как рай под землей, Эредин слушал его вполуха, а потом спросил:

– Если все так прекрасно, почему вы оттуда ушли?

– Древнее зло пробудилось тогда и изгнало обитавших там гномов, – ответил за Гимли Гэндальф.

– А сейчас оно опять уснуло? Почему Мория не прислала представителей на великий совет?

– Ты задаешь страшные вопросы, – заметил Леголас, тревожно оглядываясь.

– Вовсе не страшные, а глупые, – сварливо ответил Гимли. – Никто не отправлял гонца в Морию, вот и ответ, юный король.

Эредин злобно посмотрел на него.

– Почему тебя называют юным королем? – Леголас сел рядом с ним, невзирая на мрачное выражение лица эльфа. Эредин внушал ему любопытство, которое принц никак не мог унять, он чувствовал, что он вовсе не из южного темного леса, его тайна гораздо, гораздо глубже, но считал неправильным настаивать.

– Потому что мне триста двадцать лет, – вздохнул Эредин. На него изумленно уставились Арагорн, Леголас и Гимли, уже отсмеявшийся на тему старости Леголаса и того, что он будет вечным принцем без шанса на корону, потому что его отец выглядит моложе, чем он.

– Триста двадцать, – зачарованно повторил Леголас. – Ты самый юный эльф из всех, кого мне приходилось встречать!

– Не самый, – хмыкнул Иорвет, раскуривая трубку: он еще в Ривенделле выяснил у Гендальфа сорт лучшего табака и теперь благоухал терпким дымом и пыльцой. – Мне нет ста пятидесяти.

Он решил не говорить о возрасте Даэнис, мало ли какие тут законы, вдруг Леголас как старший брат имеет право решать за нее или что-то вроде того.

– Но ты владеешь мечом так, словно тренировался две тысячи лет ежедневно, – Леголас с восторгом посмотрел сначала на Эредина, потом на Иорвета. – А ты стреляешь из лука, несмотря на рану, как будто свыкся с ней. Мой отец отказался от лука.

– Твой отец слеп? – удивился Эредин, прикидывая, мог ли лихолесский король вести себя так гордо и читать мысли лишь потому, что не видит.

– Когда он сражался с великими змеями севера, огонь опалил его. Он взглянул в самое сердце пламени и ослеп на один глаз.

– Я не заметил, – хмыкнул Иорвет.

– Он не любит привлекать внимание к этому, – сказал Леголас.

– Великие змеи севера – твой отец сражался с драконами? – благоговейно спросил Сэм. – С настоящими драконами?

Принц кивнул.

– А ты? – вдруг спросил Гимли у Леголаса. – Ты ведь был под горой, когда произошла битва пяти воинств.

– Ты сам сказал, – Леголас повернулся к нему. – Я пришел на битву, а дракон к тому моменту был уже мертв.

– Ты убил сына Азога Осквернителя, – Фродо с восторгом посмотрел на Леголаса. – Дядя писал об этом в своей книге.

– Ты уже читал его книгу? – обернулся Гэндальф.

– Видел несколько страниц, – смутился Фродо.

– Я читал, – поднял руку Мерри. – Ага, там было про тебя, Леголас. И про отца твоего тоже, но если он сражался с драконами, почему он не вызвал Смауга на поединок?

– Смауг не угрожал королевству эльфов отчасти потому, что был знаком с моим отцом, – Леголас сжал зубы. – Между ними сохранялся… вооруженный нейтралитет.

– Разве можно так просто взять и убить целого дракона? – спросил Фродо. – У них же броня. И огонь.

– Бард-лучник справился, – чуть улыбнулся Леголас. – А он человек. Мой отец за многие тысячелетия научился этому, но теперь он сражается мечами и копьем, а не стреляет. Смауг был последним драконом и не самым крупным.

– А как же летающие ящеры Мордора? – подал голос Боромир. – Я сам видел их.

– Они животные, – ответил за Леголаса Арагорн. – В худшем смысле этого слова. В них нет разума, присущей драконам тяги к прекрасному, они не говорящие. Даже варги и мумаки умнее этих искаженных тварей. Они примитивны и свирепы, потому и служат недолго: после битв, когда они попробуют человеческой крови и плоти, их убивают. Все равно их много.

– Это еще зачем? – Эредин подтянул кожаный нарукавник с металлической защитной пластиной. Боромир усмехался, что эльф запакован в полную броню, но эльф знал, что ничто не сможет задеть его, и чувствовал себя спокойнее: до сих пор на сгибе бедра оставался тугой шрам от клинка Цири, и его при одном воспоминании прошибал холодный пот – Авалак’х сказал, что полсантиметра выше – и он истек бы кровью, полсантиметра левее – и остался бы импотентом. А ведь всего лишь почувствовал себя в безопасности на территории родной Тир на Лиа и надел скелетообразный верхний доспех просто на рубашку, не поддев вниз тонкую гибкую кольчугу до середины бедра и кожаную броню. Урок на всю жизнь. Еще ранение какое подлое, он даже не знал, что по нему сильнее ударило: мост или осознание, что его атаковали в пах. С другой стороны, Цири ему по локоть, куда она еще могла достать.

– Они не могут остановиться, – пояснил Дунадан. – Проще убить, чем заставить прекратить убивать и жрать. К тому же если эта тварь съест человека, то и дальше будет жрать только людей. На стороне Саурона сражаются и люди, потому ему это невыгодно.

– Не может быть, – категорично сказал Иорвет. – Видимо, никто просто не давал нажраться вдоволь. А Саурон – он вообще что? То есть, кто? Маг?

– Майа, самый ужасный сподвижник Мелькора, – ответил Арагорн тускло. – Величайший враг свободных народов Средиземья.

– Давай, больше бессмысленных слов, – подначил Иорвет. – Я же спросил как раз потому, что не хотел понять ответ!

– Прости, – Арагорн скрыл улыбку. – Я вырос у Элронда, мы всегда знали о нем, потому я все забываю, что твоя жизнь – это битва, в которой нет места на сидение за книгами. Эру начал создание с сотворения бесчисленных духов, одним из которых, духом меньшего порядка, был Саурон. Эти духи звались айнур, сошедшие в физический мир – валар, они сильнейшие. Подобные Саурону – майар, но из них он обладал большей силой, хотя уступал валар. Великая Музыка – это общее создание, вдохновленное Эру, ее исполняли все его дети, но Мелькор внес в гармонию свой смысл, свои мысли, возникло неблагозвучие, и некоторые стали подстраиваться под него, забыв изначальную тему.

– Ничего не понятно, очень интересно, – заметил Эредин на старшей речи; Иорвет усмехнулся, взглянув в его сторону, потом снова повернулся к Арагорну.

– Эру прекратил песнь творения, но дал искаженной музыке бытие – появился материальный мир, – продолжил Арагорн. – Духи, пожелавшие сойти в него, сошли, и среди них Саурон, но он еще не пал и служил великому мастеровому валар Аулэ Кузнецу. Так он познал все свойства материального мира. Именем его было Майрон, ибо не было тех, кто сравнится с ним в искусстве. Мелькор совратил его, и Майрон встал на его сторону. Впрочем, идеи его разошлись и с новым господином.

Эредин с тоской вспомнил Ге’эльса, который тщетно пытался вбить в него знания об истории до захвата мира, в котором властвовал народ Ольх. Эредин отбивался всеми силами, сбегал в дозор и заявлял, что для того, чтобы править, ему не нужно знать древние сказки. Как у Ге’эльса все было просто и понятно! А здесь неясно, но нужно, потому что враг прямиком из сказок.

Потому что бессмертен.

Привыкай к бессмертию, юный король, ернически сказал самому себе Эредин. Одно дело захватывать мир слабых и примитивных dh’oine, другое – иметь дело с aen Undod. По легендам они были бессмертны до гибели своего мира.