Текст книги "Перекрестные ссылки (ЛП)"
Автор книги: Cara del sol
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
– Джастин, ты и так это знаешь. Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе известен?
– А, может быть, не известен…
Брайан не дал ему договорить, залепив рот поцелуем. Его губы, горячие и влажные, накрыли губы Джастина, язык толкнулся ему в рот, приглашая его собственный язык выйти и поиграть с ним. Джастин не стал его отталкивать, ответил на поцелуй. Это было здорово. Секс для них никогда не был проблемой, на эту тему они могли бы написать бестселлер в соавторстве. Брайан, воспользовавшись моментом, стащил с него трусы. И Джастин снова не стал сопротивляться, он и сам этого хотел. Подавшись ближе, он вжался членом Брайану в бедро и, когда губы их разомкнулись, заговорил снова:
– Почему ты не можешь просто ответить на вопрос? Почему мы обязательно должны препираться? Если вопрос настолько тупой, неужели тебе трудно на него ответить?
Однако его не-бойфренд так ничего и не сказал, лишь начал спускаться влажными поцелуями вниз по его животу. Все ниже. Ниже…
– Бра… Брайан!
Кончик его языка принялся плясать по головке члена Джастина, который от этого стал еще тверже, налился кровью. Одной рукой Брайан добрался до его дырки, второй же достал откуда-то из воздуха (но скорее все же из-под диванной подушки) презерватив и смазку. Джастин не понимал, чего ради они заморачиваются с презервативами, если все равно кончают друг другу в рот. Правда, так они делали только друг с другом, с другими – никогда.
Интересно, а с Майклом?.. Как у него было с Майклом?
– Ответь мне, – настойчиво повторил он, когда Брайан оторвался от его члена, чтобы глотнуть воздуха.
– Ты и так знаешь ответ.
– Тогда почему ты не можешь его озвучить?
Мягко надавив ему на плечи, Брайан опрокинул его спиной на диванное сидение, задрал ему ноги и широко развел бедра, заставляя его полностью раскрыться. Все это он проделал ловко и быстро, отработанными движениями. Затем он зубами надорвал упаковку, достал презерватив, раскатал его по члену, подался вперед и, одной рукой удерживая Джастина на месте, а второй направляя себя, легко вошел в него. Господи. Да. Вот так.
Втолкнувшись до конца, он навалился на Джастина, зажав его член между их телами, и крепко обхватил его руками. Он прижимался к нему всем телом, так тесно, что Джастину казалось, он буквально дышал Брайаном.
– А зачем ты хочешь это услышать? – выговорил он.
Господи, Брайан был так близко, что Джастину показалось, будто эти слова прозвучали прямо у него в голове. А затем он подался чуть назад и снова глубоко втолкнулся в него.
После этого стало уже не до разговоров. Остались лишь вздохи, стоны и те влажные хлюпающие звуки, что всегда сопровождают по-настоящему глубокие страстные поцелуи.
Что ж, надо признать, если Брайан пытался отвлечь кого-то, он отдавался этому делу с головой. И хотя он явно был решительно настроен не отвечать на заданный вопрос, он все же некоторым образом это сделал. Каждое его прикосновение, каждая ласка, каждое движение носом по шее и языком по груди буквально кричало – «тебя, тебя, а не Майкла». Но почему же он не мог сказать этого вслух? Почему не мог облечь все это в слова? Почему Джастину всегда приходилось угадывать?
Начиналось все медленно, но, чем ближе подбирался оргазм, тем быстрее, резче, отчаяннее становились их движения. Секс с Брайаном всегда был совершенно крышесносным. Да, черт возьми, рядом с Брайаном все на свете становилось крышесносным. Вот только, может быть… может быть, сейчас не время было пытаться что-то анализировать. Когда-нибудь потом, позже, когда он сможет сформулировать хоть одну законченную мысль без… Господи!
Оргазм подкатывал все ближе. Подгоняемый тем, как напряглись все мышцы Брайанова тела, тем, как выгнулась его спина, тем, как подрагивали его бедра, толкаясь вперед все быстрее… Тем, что Брайан кончил у него внутри. Кончил, благодаря ему… Господи, это всегда будет невыносимо прекрасно…
Глаза Джастина закатились, а с губ, просочившись сквозь сжатые зубы, сорвался мучительный полувсхлип-полустон. Мир, конечно же, не померк, но на несколько секунд потерял четкие очертания.
Когда Джастину удалось снова сфокусировать взгляд, он обнаружил, что Брайан осторожно выходит из него. Ему пришлось заставить себя отпустить его, побороть внезапно вспыхнувшее острое желание сцепить у него за спиной ноги, тем самым заставив его остаться внутри – навсегда. Брайан стянул презерватив, завязал его и бросил на валявшееся на полу полотенце.
Довольно самонадеянно вообще-то. Видимо, он вознамерился лечь обратно – иначе сразу понес бы его в мусорку.
Закончив с презервативом, Брайан так и остался сидеть на краешке дивана. Вид у него был не то чтобы смущенный, но настороженный. Он явно ждал. Чего интересно? Что Джастин сделает первый шаг? Или что откуда-нибудь с небес спустится высокий брюнет с машиной времени, отмотает все назад и сделает так, чтобы Джастин не снимал телефонную трубку?
Нужно было подниматься. Отыскать хоть какую-нибудь одежду и съебаться отсюда. Это было бы несложно сделать. Может быть, проще – и одновременно сложнее – всего, что ему когда-либо приходилось в жизни делать. Он знал, как это устроить, знал, как ранить Брайана больнее всего и, может быть, подсознательно даже хотел этого. Достаточно было бы просто молча встать, одеться, а потом сказать:
– Это был просто трах. Ну так, для справки, а то я знаю, ты не всегда такие вещи различаешь. Надеюсь, мне повезет, и я тебя никогда больше не увижу.
Он знал, что после такого Брайан не станет его останавливать.
Угу, охуенная фантазия! Проблема была только в том, что как бы решительно он ни был настроен уйти еще недавно, теперь, когда острота момента ушла (вместе с больше частью его энергии, унесенной сокрушительным оргазмом – гляди-ка, а методы Брайана-то работают!), ему уже вроде как больше не хотелось уходить.
Ну да, Брайан облажался. Невъебенно, головокружительно облажался. Просто, блядь, фантастически облажался. Ну так на то он и Брайан. И он, Джастин, все равно его любит. И… уходить-то не хочется. Не готов он пока вот так все закончить. Не готов так просто сдаться.
Может быть, вот в этом как раз и заключался полный и окончательный пиздец.
Как бы там ни было, в итоге Джастин просто вытер с живота сперму углом простыни, улегся поудобнее, взял Брайана за запястье и потянул на себя. И тот охотно поддался – словно только этого и ждал. Лег рядом, натянул на них обоих простыню, прижался к Джастину теснее, пока лица их не оказались совсем рядом, а ноги под простыней не сплелись. Рядом с Брайаном было тепло, уютно, безопасно, надежно… Можно было бы подобрать еще десяток слов… Наверное, именно поэтому он в него и влюбился – по-настоящему влюбился, то безумное поклонение в его семнадцать – не в счет. Случайные трахи такого не получали.
А Майкл?.. Как у него было с Майклом?
Так, стоп, если он и дальше будет об этом думать, он все-таки уйдет.
Джастин волевым усилием выкинул эти мысли из головы и спросил:
– И что теперь?
Они лежали рядом, наслаждаясь теплом их сплетенных тел, влажные и липкие от пота, слюны и спермы. В воздухе висел тяжелый запах секса. Ни один из них не делал ни малейшего движения, чтобы высвободиться, сходить в душ или что-нибудь в этом роде. Наоборот, они только сплетались теснее.
– Я уже сказал тебе, это ничего не значило, – пробормотал Брайан куда-то в его взмокшие от пота волосы. – Я все еще… чувствую к тебе то же, что и раньше. Тебе решать, где ты хочешь быть. Выбор за тобой.
– То есть ты фактически перекладываешь на меня ответственность за все, что случится дальше. И я могу сделать… что угодно, все, что мне захочется, – он не потрудился скрыть звучащее в голосе разочарование.
– На наших дверях нет замков, – напомнил Брайан.
– Нет, – согласился Джастин. – И все-таки я не думал, что мы живем в картонной коробке в городском парке. И каждый, кто пожелает, может в любой момент к нам заскочить, – он невесело усмехнулся. – Или лучше было бы сказать – «у нас накончать?»
Брайан не отвечал, не двигался и даже дышал еле слышно. Он не соглашался с ним, но и не спорил. И Джастин не знал, как на это реагировать.
– Брайан, скажи, ты хочешь, чтобы я был здесь? Хочешь продолжать эти, так называемые, не-отношения? Или… или то, что произошло у тебя с Майклом, было своего рода сообщением, которое раньше ты никак не решался мне отправить?
– Не было это сообщением.
– Тогда чем же?
Еще минута – и он закричит, закричит или заплачет, или сделает еще что-нибудь настолько же стереотипное, чего он в последние несколько часов всеми силами старался избежать. И после этого тут же станет отвратителен сам себе, и Брайану, скорее всего, тоже. И что тогда? Что они будут делать тогда?
Джастин глубоко вдохнул, постарался выбросить из головы навязчивые образы Брайана и Майкла вместе, подавил подступающую истерику и спокойно переспросил:
– Тогда чем же это было?
– Да ничем, – Джастин попытался отвернуться, но Брайан ухватил его за подбородок и не позволил этого сделать. Теперь они вынуждены были бесстрашно смотреть друг другу в глаза. – С чего ты вообще взял, что это что-то значит? Ну, в смысле, если… забыть о правилах и прочей херне. Ведь ты же не расстроился бы так, если бы я трахнул, упаси господи, Ханниката? Тогда почему секс с Майклом – это так уж важно?
– Брайан, ты это серьезно? Ты любишь его, а он любит тебя. Да что там, он практически одержим тобой! А еще… у него есть кое-что, чего никогда не смогу дать тебе я. Ваше общее прошлое. Он знает тебя много лет, был рядом в самые трудные моменты. А я – нет. Этого у нас никогда не будет.
– Джастин, ты не должен ревновать меня к Майклу.
– Брайан…
– Нет, подожди, я скажу иначе: Джастин, не ревнуй меня к Майки.
Джастин решил, что его молчание станет самым красноречивым ответом на это заявление. Почему, интересно, он не должен ревновать? Что у него есть такого, чего нет у Майкла? Наоборот, это у Майкла теперь есть то, чего никогда не было у него. «Я люблю тебя» и «я люблю тебя трахать» – вместе.
Брайан, кажется, разгадал его молчание – как это часто приходилось делать самому Джастину. И когда он, наконец, решился ответить, во всем его лице – в отточенных чертах, упрямом подбородке, совершенных надбровных дугах – читалось невероятное напряжение.
– Он мой друг. А ты… мой партнер. Я люблю его, но, как брата.
Не сумев удержаться, Джастин фыркнул в ответ. Брайан досадливо поморщился, и Джастин внезапно понял, что вот теперь верит ему больше. И тут же задумался, что говорит об их отношениях тот факт, что он верит в искренность Брайана только тогда, когда тот донельзя раздражен.
– Ладно, согласен, у нас с Майклом пиздец, какие странные отношения. Так уж сложилось. Но суть в том, что я не люблю его так, как… как…
Брайан осекся. И Джастин от этой его заминки не испытал ни восторга, ни радостного предвкушения. Не стал тешить себя надеждой, что сейчас Брайан все-таки это скажет. Он старался не делать этого больше. Таким мечтам он предавался раньше, до того, как повзрослел. Раньше он готов был поверить, что эти слова вот-вот вырвутся у Брайана, если тот всего лишь на секунду дольше задерживал на нем взгляд. Однако семнадцать лет давно миновали. И в такие моменты Джастин больше не задерживал дыхание. Теперь он очень хорошо знал, что тому, что говорится во время оргазма, под действием некого сваренного в Тихуане зелья, верить не стоит. В семнадцать до него это не доходило. Но со временем – отлично дошло. Как и то, что шансы на то, что Брайан однажды скажет это по трезвяку, стремятся к нулю.
– Я не чувствую к нему того, что чувствую к тебе, – наконец, нашелся Брайан. – А к тебе… Ты и так знаешь, что я к тебе чувствую. Так что не ревнуй к Майки. Это был просто трах, которого вообще не должно было случиться. И уж точно не случится снова. И поэтому – да, тебе решать, где ты хочешь быть. А так же – хочешь ли ты меня простить или нет.
Джастин вздохнул и растянулся на диване. Брайан придвинулся к нему, сполз чуть пониже, привычно уткнулся носом ему в шею, а руками обвил талию. Джастин знал, что Брайан – очень тактильный человек. Но сейчас этот поступок, вероятно, был не просто поиском физического контакта, но и некой попыткой убедить его принять правильное решение.
Итак, что же получалось? Брайан обозначил свою позицию. А Джастин понял, что не хочет уходить. К тому же он вроде как ему верил. Ну так и что же? Что теперь? Господи, если бы он только знал, во что ввязывается в тот вечер, когда захотел трахнуться с этим невыносимо прекрасным богом в футболке и джинсах… Блядь, да что уж там! Все равно бы он с ним уехал.
– Я люблю тебя, – наконец, сказал он. – Мне нравится быть с тобой. Ты умный, и веселый, и чертовски милый, хоть и пытаешься делать вид, что это вовсе не так. Ты готов сделать для каждого из нас что угодно. А еще я знаю, что ты меня любишь.
Брайан сильнее зарылся лицом в его шею, словно пытаясь спрятаться. Наверное, так оно и было, но слова Джастина он не опроверг. А от Брайана это уже само по себе было равнозначно признанию.
И все же Джастин не был уверен, что теперь ему этого достаточно. Пытаться понять истинные мысли Брайана по его поступкам, по тому, что он говорит и чего не говорит, а также когда, кому и при каких обстоятельствах он это говорит, было все равно, что бесконечно путешествовать по перекрестным ссылкам, пытаясь по крупицам собрать информацию и прийти к единственно верному выводу. Это был какой-то особый язык, язык Кинни, и чтобы понимать его в совершенстве, необходимо было научиться пользоваться перекрестными ссылками.
– Я знаю, что ты меня любишь, – упрямо повторил Джастин. – Но, Брайан, иногда… ты делаешь что-то… не подумав о том, как это отразится на мне. И это очень больно. Я просто устал от боли. Мне нужна небольшая передышка, понимаешь?
Сначала мать со своим психотерапевтом, потом отец, не пожелавший иметь такого сына. Сент-Джеймс, где каждый гомофобный ублюдок считал своим долгом отточить свои бойцовские навыки на хорошеньком беленьком мальчике. Затем Хоббс… Черт, да кого он обманывает? Затем Хоббс, Хоббс, и снова Хоббс… И неспособность рисовать. А параллельно со всем этим – Брайан. Брайан со всеми своими заскоками, детсадовскими заморочками и прочей хренью.
Брайан, который мог быть самым добрым, самым чутким человеком на свете, и прятать все это под маской только для того, чтобы постоянно держать тебя в напряжении. Брайан, который в мгновение ока (при малейшей угрозе проявления уязвимости, чаще всего, его собственной) способен был превращаться в величайшего во вселенной хрена. В самом не лестном, не буквальном смысле этого слова. Брайан, который использовал секс как оружие, трахался у него на глазах, просто чтобы что-то ему доказать, оттолкнуть Джастина, который – глядите-ка – внезапно почувствовал себя слишком комфортно. Просто чтобы раскачать лодку, а то от полного штиля у него, понимаете ли, пропадает эрекция.
Он так неебически устал от постоянной борьбы. Два гребанных года! Даже у Сизифа была возможность передохнуть пару минут, пока камень катится обратно с горы. Неужели просить о месяце спокойной жизни – это слишком много?
– Я стараюсь понять, стараюсь быть терпеливым, но я… просто очень устал, Брайан.
Прошло целых три секунды, прежде чем Брайан выплюнул:
– Тогда какого хуя ты все еще здесь?
Ну что ж, это уже прогресс. Еще некоторое время назад такой ответ последовал бы за его репликой мгновенно. Джастин это оценил. Нет, правда. И потом голос Брайана звучал хрипло, словно ему пришлось с силой выталкивать эти слова из глотки, а руки крепче стиснули его талию – именно поэтому Джастин в ответ не подскочил с дивана.
Вот же гребанный лжец! Опять он думает одно, а говорит другое!
– Я сказал, что устал, засранец ты этакий, – отозвался Джастин почти с нежностью. – Я не говорил, что хочу уйти. Разве олимпийские спортсмены бросают тренировки при первом же мышечном спазме? Разве они, слегка запыхавшись, бегут за утешением к мамочке? Вот и ты должен был мне ответить – как мне помочь тебе набраться сил, Джастин. А не гнать меня вон. К тому же нам обоим отлично известно, что на самом деле ты вовсе не хочешь, чтобы я уходил. Иначе к чему была эта гневная выходка? Так что давай, Кинни, перестань прикидываться ослом и помоги мне придумать, как все наладить.
– Какая еще гневная выходка? У меня не бывает гневных выходок, – упрямо возразил Брайан.
Джастин громко фыркнул.
– Брайан, ты выбросил мой рюкзак в окно. Если это не гневная выходка, то Принцесса Пизденышей прямо уж и не знает, что это такое было.
– Да я в любой момент могу спуститься и принести его назад. Там все равно, в основном, была только одежда, наверняка, она цела.
– Ммм…
Пальцы Брайана принялись ерошить его волосы, теплое дыхание обдавало шею.
– Мы поедем в отпуск, – вдруг сказал Брайан куда-то Джастину в ключицу. – В Вермонт, в горы, как твоя милая подружка Дафни. Снимем домик или еще что-нибудь. Жизнь в последнее время выдалась нервная, мы с тобой заслужили немного Р и Р.*
– Расслабления и римминга?
– Какой способный ученик!
– А как же твоя работа? И моя учеба?
– Я возьму недельный отпуск на время твоих весенних каникул. Все будет отлично, – Брайан прижался губами к его шее, затем двинулся дальше, вниз по горлу. – Но, Джастин, не воображай, что это какое-то там предложение руки и сердца. Я не превратился в лесби…
– Знаю-знаю, ты не носишь платья от Веры Вонг.
– Это уж точно.
Джастин переплел пальцы с пальцами Брайана, свернулся у него под рукой и решил, что поверит его словам. Они устроят себе небольшую передышку, они любят друг друга, Брайан готов попытаться снова… Все будет хорошо.
Если он этого захочет. Как сказал Брайана – решение принимать ему. Он, Джастин, с первого дня был инициатором их отношений. И у них все будет хорошо, если он этого захочет. А он, кажется, захочет.
Вот только…
Они так ничего и не решили. И однажды Джастин все равно захочет большего. Он уже хочет большего. Хочет, чтобы Брайан шел на компромиссы… хотя бы иногда. И в общем-то временами он делает это, только не так, как все нормальные люди. И даже дает Джастину понять, что любит его. Джастин знает, что он его любит. Как знает и то, что Майкл все это время ждал, когда Брайан ему додрочит. Вот только… пока все это не облечено в слова, все, что ему остается – это строить гипотезы.
Чем-то подобным они с Дафни развлекались в школьные годы. До того, как наступила Эра Брайана Кинни. «Ой, он точно-точно меня любит» – «Да ну? Он что, тебе признался?» – «Ну нет, но по глазам-то все видно!» Джастин подавил смешок. Даже забавно, разве это не те самые идиотские гетеросексуальные штучки, от которых так открещивается Брайан? Разве неспособность выражать свои чувства словами – не самая распространенная вещь среди мужчин-натуралов? Или это свойственно всем мужчинам вообще? А сам он – просто какая-то ошибка природы?
Джастин уже начал задремывать, когда Брайан вдруг тихо шепнул ему на ухо:
– Эй, Солнышко, если пообещаешь, что не начнешь присматриваться к обручальным кольцам… я скажу тебе кое-что.
Джастин сонно приоткрыл глаза и взглянул на него из-под ресниц. Он, в общем, даже особо и не напрягся. Что может быть хуже, чем трах с Майклом? Сначала он увидел перед собой лишь спутанные каштановые пряди, затем опустил взгляд ниже и заметил, что Брайан смотрит на него. Очень серьезно.
– Я… я был бы не против, если бы ты это сказал.
– Что сказал?
– Помнишь тот день, когда ты рассказал мне, сколько баллов получил на общем экзамене? Ты тогда сказал кое-что, прежде чем выйти из машины.
Ему потребовалась примерно минута, чтобы вспомнить, о чем идет речь. А потом он сообразил и грустно улыбнулся, осознав, сколько всего произошло с ними с тех пор.
Они тогда сидели в машине. Брайан отвозил его в школу – ура, победа!!! Брайан сам предлагает отвезти его в школу перед работой – случайные трахи такого не получают! Джастин подтрунивал над ним, дразнился, говорил, что он юн и полон сил, а потому может тусоваться ночами напролет, и тем не менее отлично учиться… И тут Брайан спросил… Джастин почти услышал эти слова в своей голове: «Ты хочешь уехать в другой штат?» И было в его голосе что-то такое… Не шок, не паника, нет, конечно… Но какая-то досада. Так бывает, когда вспоминаешь, что книга, которую тебе так нравится читать, на самом деле библиотечная. Осознаешь, что тебе придется ее вернуть, и вдруг понимаешь, что тебе вовсе не хочется этого делать. Джастин помнил, как обрадовался, расслышав эти досадливые нотки в его голосе.
– Я помню.
– Я был бы не против, если бы ты сказал это снова.
Сердце болезненно забилось в груди, словно раньше него самого поняло, что это момент, которого он ждал всю свою жизнь. И несмотря на то, что он запрещал себе ждать этих слов, запрещал себе предвкушать их, оно – его сердце – все же ждало и предвкушало.
– Ну давай же, – сказал Брайан. – Скажи это. Снова.
Джастин нерешительно улыбнулся. Сердце колотилось о грудную клетку. В ушах так гудело, что он едва расслышал собственный шепот:
– Ты переживаешь за меня. Ты таааак меня любишь.
Брайан с трудом сглотнул и прошептал в ответ.
– Да. Так и есть.
Почувствовав, как губы все сильнее растягиваются в улыбке, Джастин закрыл глаза и отозвался:
– Я знаю.
Да. Он определенно хотел, чтобы у них все было хорошо.
Комментарий к Глава 1
*Р и Р. Тут непереводимая игра слов. R&R – rest and relaxation (отдых и расслабление) – так в Америке говорят о кратковременном отпуске. Джастин же расшифровывает второе Р как римминг.
========== Глава 2 ==========
Джастин переплел пальцы с пальцами Брайана, свернулся у него под рукой и решил, что поверит его словам. Они устроят себе небольшую передышку, они любят друг друга, Брайан готов попытаться снова… Все будет хорошо.
Ну конечно. Все будет хорошо, прекрасно, превосходно и все такое. Только ведь дело в том, что…
Брайан трахнул Майкла.
Брайан взял и по-настоящему трахнул Майкла.
Прошло уже две недели, а Джастин все никак не мог через это перешагнуть. А ведь он пытался, Ох, как он пытался!
Он с силой шваркнул кофейник обратно на подставку, и кофе, выплеснувшись из носика, окатил руки и фартук. К счастью, то, что в кафе называлось «горячим кофе», на деле было еле-теплым разбавленным пойлом, так что он не обжегся, просто весь вымок.
– Черт!
Джастин негромко вздохнул и постарался вытереться. Но сколько он ни орудовал тряпкой, избавиться от запаха этой дряни так и не удалось. И разводы на фартуке остались. Не говоря уж о том, что все равно он оставался весь мокрый. Вот оно – последнее звено в серии мелких катастроф.
Et tu, кофе? Et tu?*
Джастин в раздражении отбросил тряпку прочь и тут же заметил, что Дебби обеспокоенно за ним наблюдает. Его действия она пока никак не прокомментировала, что было совершенно для нее нехарактерно, и оттого особенно ценно. Но Джастин не льстил себя иллюзиями, что так будет продолжаться и впредь.
Он аккуратно поправил отброшенную тряпку, надеясь, что таким образом сумеет избежать допроса. Может, если он будет делать вид, что не замечает, как она за него тревожится…
Может быть, тогда…
Может быть…
Черт! Она поймала его взгляд.
– Осторожнее, Солнышко! Как говорится, «Напейся, но не облейся!» – крикнула она с другого конца зала.
И рассмеялась над собственной шуткой, отчего морщинки у нее на лбу мгновенно разгладились.
Джастин заставил себя улыбнуться в ответ. Вышло довольно сносно. За последние две недели он в этом поднаторел. Прямо-таки отточил искусство выдавать на заказ фальшивые улыбки.
Дома дела обстояли неважно. Все эти две недели Брайан то держался с ним невыносимо предупредительно, то внезапно раздраженно срывался. Чувство вины явно мучило его тааак сильно, что у Джастина даже не получалось извлечь из этого хоть какое-то удовлетворение.
Тонкий неприятный голосок у него внутри порой задавался вопросом: а не было ли то «я люблю тебя» – вернее, некое подобие «я люблю тебя» – тоже вызвано этим? Чувством вины?
Что касается Майкла – после того всколыхнувшего Гибралтар звонка от него больше не было ни слуху, ни духу. И Джастин был бы совершенно не против, если бы отныне так оставалось всегда. Он теперь не совсем понимал, как ему следует относиться к Майклу.
Дебби настигла его, когда он в очередной раз шел от окошка кухни к стойке. Она смотрела на него, подозрительно прищурившись, и быстро-быстро жевала жвачку, что делала всегда, когда готовилась уличить кого-то во лжи. Джастин толком не понимал, что ему ей сказать. Да что там, в некоторые дни он толком не понимал, что сказать самому себе.
– Ну так ты собираешься рассказать мне, что происходит, или мне придется вытягивать это из тебя клещами?
Так, выдавить из себя очередную фальшивую улыбку! Незамутненное счастье. Ангельская невинность.
– Ничего не происходит…
Дебби надула из жвачки пузырь, лопнула его и вскинула брови, ни капли не одураченная его ответом.
– Солнышко, не пудри мне мозги. Ты все эти дни ходишь такой несчастный, будто кто-то прибил твоего щеночка. И постоянно роняешь вещи, стоит только входной двери открыться. Мой сын ведет себя, как истеричный мелкий говнюк, – чуть что, взвивается и огрызается, хуже, чем торчок в ломке. Что же касается мсье Кинни, так от его знаменитого засранства внезапно не осталось и следа. И гляди-ка – ровно в тот же момент, как у вас с Майклом начались перепады настроения. Так что, пожалуйста, кончай вешать мне лапшу на уши и просто скажи, что за хуйню он на этот раз сотворил.
Джастин едва удержался, чтобы не спросить: «Который из них? Который из твоих гребанных сыновей – биологический или приемный?» Родители его не были католиками, и потому Джастин никогда не был на исповеди. И все же он был уверен, что у Дебби просто в генах было заложено что-то такое, что побуждало людей ей исповедоваться. Любой, кто оказывался поблизости от нее, либо принимался болтать все, что в голову взбредет, либо угрюмо хмурился, пытаясь сдержаться. Притом первое случалось чаще. Что интересно, Майкл, кажется, унаследовал от нее это удивительное свойство. Джастин отлично помнил, что бывали дни, когда у него самого в присутствии Майкла внезапно начинался словесный понос.
Господи! Сколько же всякой херни он ему наговорил! Все эти случайные обмолвки, вырвавшиеся признания…
Так, хватит! Он и так чувствует себя полным идиотом, не стоит ухудшать ситуацию.
Довольно и того телефонного звонка.
Он лежал в постели и слушал, как в душе льется вода. На нем пока еще были трусы, но вскоре из ванной должен был появиться Брайан, и ясно было, что тогда не останется и их. Шевелиться не хотелось, в постели было слишком уютно, тепло и сонно. Брайан всегда покупал самые лучшие простыни. Стыдно признаться, но, наверное, по ним он больше всего и скучал в те несколько месяцев, что прошли между первым и вторым раундами его жизни с Брайаном.
Было так хорошо. Если бы ему только удалось поймать эти свои ощущения, а потом зарисовать их, можно было бы смело слать ПИФА на хуй. Пускай засунут свой диплом себе в задницу. Он бы тогда и без них стал звездой и купался в деньгах.
А потом в его фантазии внезапно вклинился телефонный звонок.
Джастин перекатился на живот и снял трубку.
– Угу?
– О. Привет, Джастин, – это был Майкл, но голос его звучал как-то неправильно – перепугано и гнусаво. – Это я.
Да ладно, правда что ли? Джастин закатил глаза. Неужели можно было подумать, что он не узнает этот голос после того, как два года подряд слышал его в трубке почти каждый день?
– Привет, Майкл. Брайан в душе.
– Все нормально, я… позвонил, чтобы поговорить с тобой.
– Да? О чем? Только не говори, что придумал новый сюжетный поворот в «Рейдже». Мне по-прежнему нравится та наша идея – про ремень с дозатором презервативов. И пофиг, что это отсылка к порно-Бэтмену. Зато мы пропагандируем безопасный секс!
– Нет, нет, я не по поводу «Рейджа», -Майкл как-то нервно хихикнул, и у Джастина от этого звука тут же сжался желудок. – То есть, в каком-то смысле – да, по поводу Рейджа, только не того, о котором ты думаешь. Господи, хотелось бы мне, чтобы все было иначе…
– Что? Майкл, что ты несешь? Говори толком, что случилось!
– Я… Джастин, я должен кое-что тебе сказать.
А дальше – тишина. И шумное дыхание. И еще какие-то звуки. Он что там, пьет что ли?
– Я просто не знаю, как начать…
О господи! Кто-то умер. Кто-то умер, и Майкл плачет – вот почему у него такой странный гнусавый голос. Ну точно, кто-то умер!
Или… или все рисунки к следующему выпуску «Рейджа» были украдены бандой педиков, изданы под другим именем и проданы за цену, вдвое большую, чем запрашивали они. Вот же ебучие плагиаторы!
– Майкл, просто скажи уже, что стряслось. Ты меня пугаешь.
– Я… должен сам тебе рассказать, прежде чем это сделает кто-то другой. Я… мне пришлось сказать Бену. Он что-то заподозрил, прямо меня спросил, и я не смог ему солгать. Просто не смог. И, может быть, поначалу я еще думал, что это что-то значило, но на самом деле – нет, ничего это не значило. И, Джастин, это случилось только один раз. Клянусь! Но Бен спросил, а я не смог ему солгать, понимаешь? И вот поэтому я должен сам тебе сказать, пока этого не сделал кто-нибудь другой…
– Так, Майкл. Глубоко вдохни! Вдохнул? Хорошо, теперь расскажи мне, о чем, черт возьми, ты говоришь. И если можно – по-английски и законченными предложениями.
– Я спал с Брайаном. Спал в смысле спал. В смысле занимался сексом. И мне очень, очень жаль.
– Эй, детка, ты вообще тут? – Дебби прикоснулась к его лбу тыльной стороной ладони, как будто проверяя, нет ли у него жара.
– Хмм??
А. Точно. Ему тут полагается принять судьбоносное решение. Сказать иль не сказать – вот в чем вопрос! Достойно ль смиряться под ударами судьбы и мучиться видениями молча, иль надо оказать сопротивленье и сдать этого гада с потрохами его любезной мамочке?
Вот уж тогда пиздец тебе, Майки!
Это не смешно. Хватит уже все на свете превращать в шутку. Нахватался у Брайана!
Черт, Дебби что-то сказала… а он и не слышал.
– Милый, ты же знаешь, если у тебя какие-то серьезные проблемы, ты всегда можешь со мной поделиться!
– Нет-нет, ничего серьезного.
Трус!
– Но вообще, знаешь, мне и правда нужно с тобой кое о чем поговорить. Я хотел бы взять отпуск на неделю.
– Да что ты?
– Ага. На следующей неделе Брайан везет меня в Вермонт и…
– В Вермонт?
Она явно пыталась произнести это непринужденно. Напрасные усилия! Дебби, пытающаяся казаться непринужденной, это все равно, что Эммет, доказывающий, будто не обладает врожденным чувством стиля. Все лицо ее как будто разом осветилось – так всегда происходило, когда Дебби не могла решить, то ли ей завизжать от восторга, то ли грохнуться в обморок от шока. Нечасто ему удавалось так приятно ее поразить. Даже жаль, что сейчас это было не совсем в тему.
