Текст книги "Перекрестные ссылки (ЛП)"
Автор книги: Cara del sol
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Брайан моргнул и передернул плечами, пытаясь вырваться из его хватки. А потом пристально на него посмотрел, прикусил нижнюю губу… и вдруг что-то во всей его фигуре расслабилось – впервые за девять месяцев. Да нет, кажется, это началось даже раньше. Напряженные плечи, настороженный взгляд, упрямо стиснутые челюсти – все это исчезло, как не было. И Джастин вдруг осознал, что появилось оно – это неназываемое – задолго до их разрыва, задолго до Вермонта, до звонка Майкла, до… Господи, теперь он понимал, что началось это где-то вскоре после парня-цуккини.
И только сейчас, когда оно исчезло, Джастин понял, что это было – неуверенность.
– Ты гребанный ублюдок, – в голосе его теперь было больше изумления, чем злости.
Вся эта история внезапно показалась ему достойной сюжетной линей для какой-нибудь лесбийской саги вроде «Все мои дети».** Которую он – ну просто для протокола – вовсе и не смотрел, ему Линдси и Мел пересказали.
– Ты что, правда трахнул Майкла только для того, чтобы поквитаться со мной?
– Я этого не говорил.
– Нет, но ты упомянул того мажора с вечеринки. Если бы это ничего для тебя не значило, ты бы о нем не вспомнил.
Брайан, наконец, выдернул руку, прошел дальше в комнату и рухнул на диван, широко расставив ноги и откинув голову на спинку.
– Джастин, – проговорил он оттуда, – оставь это.
Это был приказ. Мягкий, но все-таки приказ. А Джастин всегда не особо хорошо реагировал на приказы.
– Майкл сказал, это случилось после Белой Вечеринки, но до того, как мы начали работать над комиксом. А ты сказал, что это произошло после того, как Майкл узнал про вас с Беном, – значит, вскоре после вечеринки у Дафни.
Джастин с грохотом захлопнул за собой входную дверь.
Он знал хронологию всех тех событий так же хорошо, как знал свою живопись, как знал, что его руку сводит судорогой через полтора часа прорисовки контуров карандашом и всего лишь через сорок пять минут штриховки. Так же хорошо, как знал, что второе имя Молли было Элейн, а его – Себастьян. И что кроме них самих и родителей об этом знали только Дафни и Брайан, но ни тот, ни другой ни разу из-за этого над ним не подтрунивали. Он так хорошо помнил хронологию всех тех событий, потому что долгое время пытался мысленно определить, в какую же секунду Брайан поцеловал Майкла. В какой момент они от поцелуев перешли к сексу? В какой день все изменилось навсегда? Где он сам был в ту минуту? А где находились они? И как он мог потом не догадаться сразу?
– Таким образом, учитывая хронологию событий и тот факт, что ты вспомнил об этом пацане в контексте разговора о Майкле, а так же твое нынешнее поведение… получается, что ты трахнулся с Майклом, чтобы поквитаться со мной. И это самое мерзкое, что я когда-либо…
– Я не для того с ним трахнулся, чтобы поквитаться с тобой, – сердито и упрямо возразил Брайан, словно ребенок, пойманный за разграблением вазочки с печеньем – Нет, я, правда, их не ел, просто клал на место! – Ты не имел к этому никакого отношения. Я трахнул его, потому что он был рядом, хотел этого, а…
– Да хватит пиздеть! Он был рядом и хотел этого четырнадцать лет кряду…
– … а в тебе я не мог быть уверен, – голова его все еще была откинута, но теперь он прикрыл лицо рукой и сжал переносицу.
– Чего ты не мог?..
– А в Майкле – мог, – упрямо продолжил Брайан. – Майкл был рядом со мной всегда, что бы ни случилось, и никогда ни на что не жаловался. И тогда я подумал – я давал это кому угодно, кому попало, но никогда не давал единственному человеку, который, возможно, заслуживал этого больше всех.
Ох, господи, да есть ли вообще границы у его эго?
– О’кей, теперь я знаю, как ты себе все это объясняешь. И знаешь что? Это называется – ты трахнул Майкла, чтобы поквитаться со мной.
Брайан раздраженно выдохнул, наконец, чуть опустил голову и посмотрел на Джастина (который внезапно обнаружил, что стоит прямо перед диваном, практически между Брайановых коленей).
– Я уже сказал тебе…
– Ах, да, точно, прости, пожалуйста! Ты сделал это потому, что он этого заслуживал. Бедный мученик Майкл, несчастный святой, который всегда был с тобой, несмотря ни на что. На которого всегда можно было положиться. Не то, что неблагодарное блядво Джастин Тейлор, посмевший нарушить свои собственные правила, которые и придумал-то только потому, что иначе бы его бойфренд… Ой, только не произносите при нем слово «бойфренд», а то он тут же впадет в панику и примется вдыхать все известные человечеству наркотики, трахать все, до чего только сможет дотянуться, и скрываться из виду быстрее, чем член во время оргии… – Он резко замолчал, почувствовав, как ладони Брайана легли на внутреннюю поверхность его бедер, чуть повыше коленей. – О чем это, блядь, я говорил?
– О том, что ты – неблагодарное блядво, – услужливо подсказал Брайан.
Его руки скользнули дальше, спустились к голеням, затем медленно поднялись и огладили внутреннюю сторону коленей. От этих движений слегка покалывало кожу – карго-штаны Джастина были пошиты не из самого мягкого в мире материала. Пальцы Брайана легко оглаживали его ноги, не надавливая по-настоящему.
– Отъебись.
– Нет уж, пожалуйста, продолжай! Мне очень интересно!
Ладони его поднялись вверх по бедрам, остановились в паре дюймов от задницы, пальцы разжались, а потом задвигались снова, производя самый соблазнительный массаж за всю историю человечества. Брайан чуть склонил голову. Его встрепанные волосы странно торчали над ушами, свешивались на глаза. Кажется, теперь он смотрел на ремень – то ли Джастина, то ли свой собственный, с такого ракурса невозможно было понять.
– Потому что иначе, – продолжил Джастин, пытаясь справиться со сбившимся дыханием, – Иначе бы его помешанный на сексе, боящийся отношений, неспособный договариваться бойфренд так и продолжал относиться к нему, как к брошенному котенку, который на фиг ему не сдался. Которого он подобрал на улице просто потому, что шел дождь, а тот очень уж жалко выглядел.
Брайан снова поднял голову, откинул упавшие на лоб волосы и посмотрел на него своими ореховыми глазами. Во всем его лице – от кривившихся в ухмылке губ до вскинутых бровей – читалось веселье.
– Ты закончил?
Удивительно даже, как скакало сегодня его настроение.
– А что? Я тебя утомил?
– Если честно, да, – сухо отозвался Брайан. – Жалость к самому себе – это нудно, скучно и недостойно. Мне стыдно за тебя.
Его длинные пальцы сжали ткань карго-штанов и подтащили Джастина ближе, так что одна его голень прижалась к бедру Брайана, а другая – к тому, чего Брайану уж точно не нужно было стыдиться. Джастин судорожно втянул воздух – внутри словно сигнализация сработала, истошно завопив о том, что у него никогда не было иммунитета против очевидного желания Брайана.
– Да без разницы. Все равно ты врешь – тебя это явно заводит.
О господи, интересно, Брайан услышал, как срывается его голос?
Похоже, сейчас случится вторая громаднейшая глупость за два дня.
– У меня всегда встает от ссор. Адреналин, – пояснил Брайан.
– Да у тебя даже от дыхания встает. Ты так много трахался, что твой член уже и не знает, на что реагировать, и на всякий случай встает от всего на свете.
– Ты жалуешься что ли? – спросил Брайан с откровенным любопытством.
И сильнее надавил Джастину на внутреннюю поверхность бедер, как будто бы одновременно стараясь заставить его шире расставить ноги и сесть на него верхом.
– Нет.
Он совсем недолго сопротивлялся – подался ближе и стал опускаться все ниже, ниже, ниже, пока его задница не коснулась Брайановых бедер, а промежность не прижалась к его промежности. Одна рука Брайана прижалась к его груди, вторая же обвилась вокруг талии.
– Ммм… и мне так не кажется.
Они сплелись, как тугой кокон из живой плоти, Джастин слышал, как бьется сердце Брайана. Он практически сжимал его в ладони.
Держать его сердце в ладони – господи, в семнадцать ему бы это понравилось! К стыду своему, он должен был признать, что ему вроде как и сейчас это нравилось.
Они еще теснее прижались друг к другу, лицо Брайана было близко-близко, глаза закрыты.
– Брайан, я не могу, – Джастин поморщился от своих собственных слов.
Он бы не смог пробормотать это тише, даже если бы попытался.
Ты даже не пробовал сделать вид, будто и в самом деле так думаешь, верно?
Вздохнув, Брайан придвинулся еще ближе, губы не тронул, но прижался лбом к его лбу.
– Конечно, можешь.
– Нет, правда, не могу. Прошлая ночь была ошибкой, а эта станет еще большей.
– Мы разве это еще не обсудили?
– Да, но суть-то осталась. Мы все время делаем одно и то же. Мы не разговариваем друг с другом. Я надумываю себе одно, ты – другое, а потом выясняется, что это – совершенно разные вещи. И кончается тем, что мы причиняем друг другу боль и… Дело уже даже не в Майкле. Нет… ну… вернее, не только в нем. Дело в том, почему ты с ним переспал. Прости, что я причинил тебе боль, когда поцеловал того мажора…
– Ничего ты не причинил.
Джастин молча посмотрел на него, и Брайан отвернулся. Отвернулся, но рук не разжал.
– Я… неверно понял причины, по которым ты это сделал. А когда попытался поговорить с тобой об этом, ты ушел. Так что, возможно, я сделал… не совсем верные выводы… что, вероятно… повлияло на некоторые мои последующие поступки…
– И вот почему открытые отношения были плохой идеей.
– Джастин!
– Нет, это правда. С отношениями даже вдвоем, без привлечения посторонних, трудно разобраться. К тому же ты не можешь утверждать, что
левый трах ничего не значит. Если бы он ничего не значил, ты бы в нем не нуждался.
Брайан резко поднялся на ноги, и Джастин скатился с его коленей на диван.
– Я в нем не нуждаюсь…
– Ага, так говорит каждый подсевший на крэк торчок. Конечно же, ты в любой момент можешь бросить, я даже не сомневааааюсь.
– Это не одно и то же…
– Не одно… Впрочем, это неважно. Дело не в этом…
– Ну так в чем же тогда? Ты сегодня уже кучу вопросов поднял, а потом заявил, что дело не в этом.
– Так вот как раз в этом же. В том, что мы делаем друг друга несчастными, – Джастин тоже подскочил с дивана и принялся ходить по комнате за Брайаном – след в след. – У нас было много хорошего, но много и жуткого, потому что ты, когда злишься, набрасываешься на меня, а я…
– А ты убегаешь, – перебил его Брайан.
Они едва не столкнулись посреди комнаты. За этот вечер личное пространство было нарушено уже столько раз, что практически перестало быть личным.
– Ты каждый раз убегаешь. Ну прямо гребанный зайчик Дюраселл. Стало немного напряжно – и ты уже за дверью. Тебе больно – и ты уже за дверью. Ты постоянно бежишь, бежишь, бежишь, пока не решишь вдруг, что, пожалуй, готов попробовать снова, – если вообще решишь, конечно. А потом возвращаешься и начинаешь вести себя так, будто все нормально. Будто ничего и не случалось. Солнышко, невозможно договориться с кем-то, кого никогда нет рядом.
– Это неправда.
Брайан вскинул бровь – только одну – и на губах его расцвела печальная вызывающая улыбка.
– Да ну? Неужели возможно?
– Я не убегаю.
– Ладно, – Брайан задумчиво кивнул. – Не будем об очевидном – например, о поездке в Вермонт, о которой ты, вероятно, забыл. Но ты же не вернулся и после нее, и недельный отпуск каким-то образом превратился в девятимесячный антракт. Опять же, давай вспомним о ПИФА…
– Нет, давай лучше не будем…
– Если бы я не нарушил твои представления о границах допустимого, оплатив твое обучение, сколько бы ты еще медлил, прежде чем решить эту проблему?
– Я искал способы ее решить.
– Таким образом, это доказывает, что ты так и не смог найти ни одного способа, пока ситуация не затронула твою гордость?
На это ему нечего было ответить. Разве что солгать – но какой в этом был смысл, если они оба знали правду?
– Солнышко, ты умеешь добиваться того, чего хочешь, – голос Брайана снова стал мягким, спокойным и убедительным, а в глазах не осталось ничего, кроме усталости. – Но добившись… сразу же все бросаешь, будто бы никогда за это и не боролся.
– Так это не бегство, это истощение.
– А если ты уйдешь сейчас, что это будет?
Брайан снова подступил к нему ближе, обвил руками. Чуть подавшись вперед, он настороженно посмотрел на него, словно ожидая, что Джастин его оттолкнет. Что тот и должен был сделать, но… почему-то не сделал. Губы его прижались к губам Джастина, приоткрылись, веки опустились. Джастин ответил на поцелуй, но глаз не закрыл и все время пристально смотрел на Брайана. Он понятия не имел, что ему со всем этим теперь делать.
Это гребанный инстинкт самосохранения. Вот что ему хотелось ответить.
***
Потом, после того, как они трахнулись снова – на этот раз медленно, неспешно, словно исполняя какой-то горизонтальный танец, а не занимаясь мозговыносящим сексом… Словно успокаивая, утешая друг друга, повинуясь скорее привычке, чем похоти… Потом, после всего этого, они лежали бок о бок, и ладонь Брайана мягко поглаживала его бедро.
Солнце уже выкатилось из-за горизонта, и с постели видно было, как небо наливается оранжевым. Красиво и холодно. Джастин невольно вспомнил то время, когда впервые понял, что созерцать рассвет – вовсе не так романтично, как принято считать.
– Мне нужно идти.
Он нетвердо ступил на пол. Ноги не желали слушаться, все тело было покрыто потом, слюной, семенем. Господи, ему срочно нужно было в душ.
Краем глаза он увидел, что Брайан перевернулся на живот и теперь, подложив под голову руку, искоса наблюдает за тем, как он собирает вещи.
– Значит, вечером увидимся, – сказано это было в форме утверждения, но в конце предложения Брайан немного повысил голос, давая понять, что это все же вопрос.
Джастин обернулся. На лице его, видимо, было написано недоумение, потому что Брайан пояснил:
– На благотворительном базаре в ЦГЛ.
– Что? Я думал, он только на следующей неделе. Я же не успел закончить флаер.
– Я использовал самый первый твой рисунок. И, возможно, сообщил тебе немного неверную информацию насчет даты. Он будет сегодня – но место и время те же.
– Так ты морочил мне голову?
Обычно Брайан не снисходил до того, чтобы как-то проявлять свое смущение. Так что то, что он сделал сейчас, Джастина буквально поразило. Он прикусил нижнюю губу и насупился, как маленький мальчик. Вероятно, он совершенно не отдавал себе в этом отчета, потому что – Джастин был в этом абсолютно уверен – осознанно Брайан такого бы не допустил. Не мог он позволить, чтобы глаза его погрустнели потому, что ему грустно, а не потому, что он пытается надавить на жалость, а рот приоткрылся потому, что он внезапно обнаружил, что не может подобрать слов.
В конце концов, он смущенно дернул плечами и буркнул:
– А как еще мне было добиться, чтобы ты со мной разговаривал?
Действительно, как?
***
К несчастью, он вспомнил о том, что ему сегодня с утра нужно быть на работе, когда прошел уже полдороги до дома. Блядь, да это же настоящая трагедия! До утренней смены оставалось пятнадцать минут!
Как там говорится – из огня да в полымя? Вот именно это с ним сейчас и произойдет. Черт, может Дебби не станет к нему лезть и даст ему спокойно обслуживать столики?
А, может, он сейчас отрубится прямо на улице и вообще до кафе не доберется? Или скажет ей, что доктор велел ему соблюдать постельный режим и поменьше разговаривать, потому что он подцепил редкий вирус? Похмеленцу! Или там Мой-бойфренд-меня-вымотал-ит?
Черт, он только что назвал Брайана своим бойфрендом.
Он добрался до кафе, как в тумане. Одежда вся измятая, лицо бледное, настроение вздорное.
Господи, а что, если Дебби сегодня настроена пообщаться? Я же сразу себя выдам!
Дебби только мельком взглянула на него и сразу же заявила:
– Значит, вы помирились.
Хмм… У него что, засос на шее? Или от него так фонит свежевыебанностью?
Джастин пожал плечами.
– Вы снова вместе, – уточнила она.
Джастин снова пожал плечами. Что-то часто ему сегодня приходится это делать – а ведь еще только раннее утро.
– Ну если только в самом буквальном смысле.
Дебби вскинула брови, щелкнула пузырем из жвачки и уставилась на него, как на идиота. Ему всегда было интересно, это она у Брайана подцепила эту гримасу, или он у нее?
Джастин резко выдохнул.
– Если ты имеешь в виду, что мы встречаемся, что у нас снова отношения, – то нет, ничего подобного. Мы снова трахаемся – на относительно регулярной основе. Нам нравится проводить друг с другом время. Во всех смыслах. Вот и все. Друзья с привилегиями.
– Джастин, не знаю, кого, по-твоему, ты обманываешь, но ты же не можешь по-настоящему верить в то, что…
– Я должен, Деб. Это все, что я могу ему предложить, и все, на что он готов согласиться. Я должен в это верить, должен. Иначе у нас вообще ничего не получится, а я не понимаю, почему снова должен себя так мучить, – он зашел за стойку и наклонился к ней поближе, чтобы посторонние не услышали их разговор. – Я теперь знаю, что могу выжить и без него. Если эти девять месяцев чему меня и научили, так, в первую очередь, этому. И, по-моему, я чертовски неплохо справлялся. Но я скучаю по нему. Мне не хватает разговоров с ним, его одобрительных замечаний, его непристойных шуточек, его близости. Мне не хватает дружбы с ним.
– И ты думаешь, этого тебе будет достаточно? Быть с ним приятелями по койке?
– Я не… Я больше ничего не могу ему предложить. Я не могу снова в это ввязываться. Не могу снова ему довериться. И если мы останемся с ним просто близкими друзьями… что ж, я, наверное, смогу с этим справиться. Нет, правда, смогу.
Он улыбнулся, слегка натянуто, но достаточно ведь было и того, что он захотел улыбнуться, верно? Достаточно захотеть, чтобы что-то стало правдой, и оно, в конце концов, ею станет?
– Ну и потом, – добавил он, – честно говоря, лучше секса у меня ни с кем не было.
На этом, пожалуй, можно было приступать к работе. А дальнейший допрос подождет до обеденного перерыва.
Комментарий к Глава 8
* «Мэтлок» – длинный американский сериал типа «Санта-Барбары»)). https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D1%8D%D1%82%D0%BB%D0%BE%D0%BA_(%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB)
** «Все мои дети» – еще один длинный американский сериал. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D1%81%D0%B5_%D0%BC%D0%BE%D0%B8_%D0%B4%D0%B5%D1%82%D0%B8
========== Глава 9 ==========
Итак.
Вот как все было.
Он встретился с Брайаном на благотворительном базаре. После работы у него как раз хватило времени на то, чтобы забежать домой, переменить изгвазданную еще ночью, а потом провонявшую кухонными запахами вчерашнюю одежду, пару раз провести расческой по волосам и добежать до автобуса. От нервов его так мутило, что усталости он почти не чувствовал.
Днем, во время смены (в те редкие минуты, когда ему не приходилось уворачиваться от обеспокоенных взглядов Дебби) он постоянно твердил себе, что никуда вечером не пойдет. Не купится на манипуляции Брайана. Он совершенно измотан, он отвратно выглядит. Что ему нужно, так это пойти домой и лечь спать.
Но стоило ему войти в квартиру, как его словно по глазам шарахнуло ярким видением: Брайан заваливает его на диван (внутренний голос шепнул – наш диван) в своем лофте (нашем лофте).
А затем он вдруг осознал, что уже мечется по квартире, торопливо перебирает предметы одежды и яростно отшвыривает один наряд за другим. Будто бы ему снова семнадцать, он отправляется в «Вавилон» в надежде встретить там Брайана, а потому выбирает для себя самый сногсшибательный прикид.
В последние несколько лет в его жизни столько всего было завязано на Брайана, что просто выключить это было трудно. Но необходимо. Научиться перенаправлять эти чувства, сублимировать их во что-то иное, снова начать вести себя как нормальный человек.
Он не пытался убедить себя, что идет на базар только потому, что так старательно трудился над флаером. Черт, да если бы Брайан попросил, он бы и на заброшенной парковке с ним встретился. До чего же он все-таки жалок!
Часы показывали половину десятого. За последние тридцать шесть часов ему уже раз двадцать казалось, что он что-то для себя решил, а затем он снова ударялся в сомнения. Ой, да какие там тридцать шесть часов? Это продолжалось последние три года!
В итоге кончилось тем, что он сел в автобус и поехал к своему экс-не-бойфренду, чтобы весь вечер делать вид, будто теперь они приятели по койке. Помнится, когда им с Дафни было по двенадцать, они воображали, что во взрослой жизни будут исключительно заниматься искусством и путешествовать по миру. Когда все успело так запутаться?
Джастин смотрел в окно. За стеклом проплывал обычный Питтсбургский вечер. Во влажном воздухе размыто светились огни реклам и подсвеченных вывесок. Интересно, когда это начался дождь?
Он вздохнул и прижался лбом к холодному стеклу.
***
Когда Джастин вошел в ЦГЛ, долго выискивать Брайана в толпе ему не пришлось. Вся энергия в зале словно бы концентрировалась в одном месте, вихрем закручивалась вокруг Брайана.
Он сегодня выступал в роли хозяина вечера, явно чувствовал себя в своей стихии и использовал свой природный магнетизм на всю катушку. Ей богу, Джастин несколько секунд глаз от него отвести не мог. Вокруг Брайана толпилась куча людей, и все равно он каким-то образом умудрялся держаться отчужденно, излучать превосходство, словно всем своим видом говоря: «Вы можете на меня смотреть, можете меня трогать, хотеть, вожделеть, но вы никогда меня не получите».
Джастин, оказывается, и забыл, какой он красивый.
Потом Брайан подошел к нему и поприветствовал его глубоким, влажным, останавливающим время поцелуем. Поцелуем, буквально оравшим – я не друг тебе, а любовник. Прижал к себе всем телом, подчинил. На время забыл об окружающей суете и полностью переключился на Джастина. Одной рукой собственнически обхватил его за талию и притиснул к себе, словно присвоил.
Член Джастина дернулся – и не только член, у него словно бы вообще все задергалось внутри.
И ты думаешь, тебе этого будет достаточно? Быть с ним приятелями по койке?
Джастин отдал бы многое – свою живопись, свою правую руку, свое сердце – чтобы Дебби оказалась не права.
Но ужас был в том, что, кажется…
Кажется, они могли быть друг другу кем угодно, только не приятелями по койке.
***
Все постоянно твердили мне – ты знал, кто он такой, с самого начала.
Прошло три недели. Они виделись каждый день.
Но понимаешь, Брайан, дело в том, что это… не весь ты.
Проводили вместе дни и ночи, прикасались друг к другу, трахались и разговаривали. Разговаривали…
Ты – это не просто некая совокупность твоих вызывающих поступков. Ты – это не только беспорядочная ебля, наркота и сволочные комментарии.
И каждый день Джастин прокручивал в голове миллион вещей, которые они до сих пор друг другу так и не сказали.
Это – не ты. Да, я с самого начала знал кто ты. Да, я и сейчас это знаю. Но вот это… Вот эта идиотская чепуха? Этого я никогда не смогу принять.
И которые необходимо было сказать.
Я заслуживаю лучшего.
Эти слова курсировали у него в голове, застревали в глотке и так и оставались невысказанными. А так все шло хорошо. Джастин отдавал себе отчет, что у него хватит силы духа притворяться, что все хорошо. Хотя бы еще некоторое время.
И ты тоже.
– Ну, ты же меня знаешь, – обмолвился как-то Брайан, вскинув бровь и мягко усмехнувшись.
Джастин не запомнил, о чем они тогда разговаривали. Да это было и не важно, ответ все равно был один:
– Да, я тебя знаю.
***
Брайан достал презерватив, вложил его Джастину в ладонь и утянул его за собой на кровать.
Прошло уже три недели, два дня и тринадцать часов с тех пор, как он, непристойно напившись, то ли случайно, то ли намеренно угодил к Брайану в постель. И с того самого дня этот сценарий (за вычетом алкоголя, но с полным сохранением непристойности) проигрывался снова и снова по трижды на дню – а по воскресеньям и того чаще.
Каждый новый день он начинал с клятвы. Я, Джастин Себастьян Тейлор, без каких либо оговорок, оправданий и исключений, торжественно клянусь в следующем. Сегодня мы с Брайаном займемся сексом – и это не будет ничего значить. Удовлетворение физической потребности – и только. А весь тот незначительный дискомфорт, который я испытываю от этой ситуации, окажется вымыслом, существующим лишь у меня голове. Да будет так.
Временами Майки даже выходил его послушать.
Судя по тому, что Джастин был абсолютно обнажен, а Брайан решительно двигался в том же направлении (он как раз только успел подумать – до чего же Брайан красив с этими мерцающими на коже мелкими капельками пота, светящимися желанием глазами и – боже праведный! – с этой знойной ухмылкой, словно намекающей на то, что у них есть общий секрет)… В общем, судя по всем этим фактам, Джастин в очередной раз не сдержал свою клятву. Незначительный дискомфорт, ага как же. Вот блядь!
Он еще успел подумать, что, наверное, нужно будет в ближайшее время изменить текст обета и вообще исключить из него секс.
Но тут его колени стукнулись о кровать, и Брайан выпустил его из рук. А сам, лежа на спине, отполз чуть ближе к изголовью. И Джастин подумал, что если бы он сам попытался двигаться таким манером, то точно выставил бы себя полным идиотом.
И да, текст клятвы, наверное, нужно было изменить. Но, пожалуй, не сегодня.
Его экс-не-бойфренд, приятель по койке, так же широко известный девизом «не больше одного раза», сделал последний рывок и расслабленно раскинулся на темных простынях. Джастин с трудом сглотнул и опустился на спину. А потом перекатился на бок, лицом к Брайану.
– Иди сюда.
Голос у Брайана был мягким, насыщенным и тягучим, как карамель на запеченном яблоке. И у Джастина от этого голоса мурашки побежали по спине, затем переместились куда-то в живот, пощекотали внутренности и теплыми струйками покатились к члену.
Брайан опустил голову на подушку, и его шелковистые каштановые волосы рассыпались по шелку… сатину, хлопку… В общем, по какому-то очень качественному материалу – откуда ему знать, он ведь, в конце концов, не портной!
Черт, кажется, он впал в панику. Ну так, слегка.
– Что ты делаешь?
О господи! А голос-то не дрожит.
Брайан насмешливо улыбнулся в ответ.
– Да ладно, Солнышко, не говори мне, что так давно этого не делал, – отозвался он. И затем, кажется, даже не переведя дыхание, приказал. – Иди сюда.
Не мог же он просить о том, о чем подумал Джастин. Да нет, точно не мог. Несмотря на то, что факты явно свидетельствовали об обратном, Джастин был на 110, нет, даже на 120 процентов уверен, что Брайан Не Мог Об Этом Просить.
Не то, чтобы Брайан не любил быть снизу – нет, для него это скорее было одним из тех запретных удовольствий, наличие которых он решительно отрицал. Брайан слишком любил секс во всем его многообразии, чтобы лишать себя такого удовольствия, – в чем, конечно же, никогда публично не признавался. И не то чтобы он никогда не позволял Джастину быть сверху. То, что он никогда не признавался в этом публично, не означало, что у него не хватало духу проделать это в более приватной обстановке. А Джастин уж точно свято хранил его секрет из страха, что Брайан рассердится (или смутится, или в будущем перестанет ему давать).
Дело было просто в том, что до сих пор он никогда об этом не просил. Никогда. Джастину приходилось умолять, настаивать, умасливать, отпускать очень-очень толстые намеки. Или терпеливо ждать, а потом невинно подтрунивать над Брайаном – «Опять не смог передо мной устоять?» Но сам Брайан не просил никогда.
Так что, ну, наверное, простительно было, что Джастин немного обалдел.
– Джастин.
Сказано это было тихо, но твердо, и Джастин тут же вынырнул из своих размышлений. А потом он оказался у Брайана в объятиях, и все пошло как-то само собой. Поцелуй получился сладкий и влажный – как ему нравилось. Теплые, нежные, податливые губы, трущиеся друг о друга носы, сплетающиеся языки. И каждый выдох, что успевал вырваться изо рта, прежде чем его снова коснутся губы, словно вмещал в себя все то, чем они были – вместе и по отдельности.
Все было медленно и основательно, как это происходило всегда, когда Брайан старался вложить в секс определенный смысл. Или когда позволял себе зайти достаточно далеко, никакого смысла не вкладывая. «Я люблю это» – в каждом прикосновении цепляющихся за лопатки пальцев, «Я умру за это» – в каждом движении тесно обхвативших бедра ног, «Это ты и я, и мы вместе» – в глазах, смотревших прямо ему в глаза, пока от накатившего блаженства зрачки в них не расширились и не потеряли фокус.
Через несколько секунд Джастин вышел из Брайана. Сам он любил, когда член еще долго оставался внутри, но Брайан – нет. Тело его после оргазма становилось слишком чувствительным, а потому он сразу скрещивал ноги и прятал свое недосягаемое отверстие еще на месяц (а то и два или три).
Однако же эта самая чувствительность, равно как и вымотанность, нисколько не помешали Брайану притянуть Джастина к себе на грудь и упереться подбородком ему в макушку.
И тогда Джастин понял, что он гребанный идиот. Тешащий себя иллюзиями осел.
Приятели по койке! Ага, конечно…
Брайан говорил, что любит его – руками, губами, языком, зубами, ладонями, сжимавшими Джастиновы бедра, когда тот входил в него все глубже и глубже.
И все же Джастин не был уверен, что теперь ему этого достаточно. Пытаться понять истинные мысли Брайана по его поступкам, по тому, что он говорит и чего не говорит, а также когда, кому и при каких обстоятельствах он это говорит, было все равно, что бесконечно путешествовать по перекрестным ссылкам, пытаясь по крупицам собрать информацию и прийти к единственно верному выводу. Это был какой-то особый язык, язык Кинни, и чтобы понимать его в совершенстве, необходимо было научиться пользоваться перекрестными ссылками.
Через несколько минут Брайан издал слабый стон и откашлялся. Тела их все еще соприкасались – они лежали бок о бок, привалившись друг к другу. На протяжении последних десяти минут Джастин пытался выдумать вежливый способ подняться и направиться к двери. Он никак не мог остаться здесь на ночь. Брайан же, похоже, не настроен был двигаться вовсе.
Однако в конце концов он все же обернулся к нему и пробормотал:
– Господи. Я завтра, наверное, стоять не смогу.
Голос у него был такой хриплый, будто последние сорок пять минут он орал благим матом. На самом же деле секс с Брайаном (особенно, когда тот бывал снизу) всегда был на удивление тихим. Хриплые вскрики – ну, пожалуй, редкие стоны – не исключено. Ну, допустим, еще парочка всхлипов и тихий выдох в конце. Но и только.
– Да прекрати драматизировать. Ты меня трижды в день трахаешь, и я не жалуюсь.
– Видимо, когда делаешь это только пару раз в год, как-то теряешь навык.
После этой реплики Брайан многозначительно замолчал. Джастин тщетно пытался понять, что должна означать эта пауза.
