Текст книги "Смерть после жизни (СИ)"

Автор книги: calling my name

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Как и она сама… навечно юной и прекрасной. В отличие от него, всего лишь смертного. В нем гораздо больше от этого искаженного мира, чем в ней. Он давно уже привык бороться и ждать, а Арвен почти всю его жизнь, иное он уже плохо помнил, была благословенной гаванью, которой он когда-нибудь достигнет. Постарается достичь.

Вернув себе корону предков, в освобожденном от порождений Тьмы мире, где она сможет жить. И прекрасная дочь Элронда разделит трон Гондора с ним, как обещала много лет назад. Слишком много… для человека.

Да, он действительно потомок нуменорцев (неуместное воспоминание невольно заставило улыбнуться), и время угасания и смерти обычных людей для него еще не старость. Но почти семьдесят лет – все же очень долгий срок.

Возможно, он правда устал, и света далекой вечерней звезды стало недостаточно.

Ты так устал, нуменорец…

Он тогда почти… Лучше не додумывать, чего. Не было ничего – и прекрасно. Много лет по ночам, забываясь кратким чутким сном, Арагорн неизменно видел Арвен. То светлое прекрасное виденье, какой он встретил ее более шестидесяти лет назад в саду замка Элронда.

Но в последние дни его порой посещали и другие виденья, непонятно как пробравшиеся в голову ненужные мысли оживали во снах. Со времен уже полузабытой юности с ним почти никогда не случалось подобного.

Впервые он познал плотскую любовь, когда Тенгел, отец нынешнего короля Рохана, улыбаясь в бороду и хитро поблескивая уже изрядно захмелевшими глазами, велел смазливой служанке скрасить после пира досуг юного следопыта. Чтобы он сполна насладился вкусом победы, и влился наконец в ряды мужей. Одной лишь воинской доблести, по мнению славного короля, для этого все же недостаточно.

Орки, осмелившиеся устроить набег на приграничные поселки, были разбиты, живым ушел мало кто из них. Погибли почти все, огромный курган из обезображенных тел долго потом тлел в роханской степи.

Неожиданное предложение смутило Арагорна, он никогда не стал бы принуждать деву к близости, но полногрудая ристанийка была очень рада исполнить поручение господина. Серо-голубые глаза роханской красавицы смотрели на дунаданца поощрительно и с явным интересом, и отказываться Арагорн не стал.

Проведенная с девушкой ночь не оставила никакого следа в душе, ее лицо быстро стерлось из памяти. Но и сожалений тоже не было, он открыл для себя новый мир особенных ощущений, дающих лучший отдых душе и телу.

С тех пор на девушек и женщин он смотрел другими глазами, невольно мысленно оценивая их в этой роли, но чаще всего мимолетное впечатление не облекалось в слова и не достигало сознания. Такие мысли не застревали в голове, просто иногда возникали и тут же уходили, уступая место более важным и насущным. А после встречи с Арвен совсем перестали приходить, или уже не запоминались.

Эльфийская принцесса была хрупкой и чистой драгоценностью, как наполненный изгоняющим мрак светом солнца Элессар. Арагорн касался ее с бесконечной нежностью и осторожностью, сердце замирало от восторга, не имеющего ничего общего с удовольствием от ласк ристанийской красавицы.

После встречи с ней ласковые девы со струящимися вдоль спины светлыми волосами больше не тревожили его снов, в них безраздельно царила понимающая, нежная и мудрая улыбка Арвен Ундомиэль. Прикосновение к губам которой можно было ждать и помнить долгие годы, желая только ещё раз, когда-нибудь, дотянуться до вечерней звезды.

Пока, казалось, без следа стершийся давний сон не вернулся… только воздушные белокурые пряди стали непроглядно-черными, как навеявшая дурные видения беспокойная ночь. В пролетавших в голове несвязных картинках гладкие, жесткие, но не настолько, чтобы перестать быть шелковистыми, тяжелые черные локоны сами собой струились между пальцев.

Необычно изогнутые губы, с чуть опущенными вниз уголками, что придавало ее лицу презрительно-надменное выражение, но почему-то не отталкивало, послушно приоткрывались. Их хотелось грубо смять своими, чтобы утолить давно накопившуюся жажду, и лишить наконец надменности.

Увидеть в столь невозможном и неподобающем виде молодую девушку, которую он волею судеб взялся защищать и опекать, было странно и неприятно. Наверное, он слишком часто касался ее в реальности.

Морин совершенно не следовала общепринятым правилам поведения, не из-за распущенности или развращенности, а, казалось, искренне не понимала, что это и зачем. За ней было забавно просто наблюдать, она все делала как-то немного странно и по особенному. Даже ела… словно это правда было новое и интересное занятие.

Он слишком много лет провел в одиночестве, глухая тоска по семье, своему дому, так пока и не родившимся детям, давно уже подспудно зрела на дне души. Потому объятия и прикосновения, которые так охотно и непосредственно дарила юная харадримка и стали радовать его… слишком сильно.

И все незаметно зашло слишком далеко, исключительно в мимолетных снах, конечно. Непосредственность странной девушки он воспринял не должным образом, приникая в сумеречном мире ночных фантазий к ее презрительно выгнутым губам, каждый раз оказывавшимся такими мягкими и горячими. И даже чуть было не сделал этого на самом деле, еще не отойдя от горячки боя с кольценосцами.

Морин искренне не понимала причины его резкого охлаждения к ней… смотрела недоуменно и обижено, иногда даже чуть не плакала. Арагорну становилось неуютно и неловко за себя, хотелось утешить ее и приобнять, как раньше. Но необходимо было все прекратить и вернуть мысли в надлежащее русло.

Стоило только достичь границ владений Элронда, и его мир опять станет цельным и правильным, как эльфийские самоцветы.

Раздол… с детства любимый и родной дом, под крышей которого нет места злу, должен был расставить все по местам, рассеять сомнения и случайно зародившиеся темные помыслы. А объятия Арвен сполна утолить жажду любви и нежности, дав именно то, о чем он всегда грезил и вспоминал.

Сначала так и вышло, он с радостью и облегчением понял, что исцелился, и все ненужное, случайно поселившееся в душе, легко растаяло в свете вечерней звезды… Ундомиэль. Но потом Элронд сказал ему все это… что Арвен погибнет в погружающемся во Тьму Средиземье, и границы владений эльфов неизбежно падут перед ней.

Как же он ненавидит Тьму и искажения, отнимавшие у него Арвен. И все их чудовищные и коварные порождения, борьба с которыми стала теперь единственным смыслом его жизни.

Может быть, если удастся обратить Тьму вспять и уничтожить кольцо, и Арвен еще не успеет покинуть Средиземье, они смогут быть вместе? Или есть надежда, что она вернется к нему, могут ли возвратиться достигшие Благословенных Земель? Хотя бы тень надежды… Она же есть всегда.

***

Да чтоб тебя…!

Ни одно из недавно выученных ругательств достаточно сильным не показалось. А в прежней жизни необходимости в них не было, зачем тратить время на сотрясение воздуха, если вместо пожелания можно просто взять и сделать? А, может, и были какие-то особенные слова… не помнит она уже.

Еще раз попытавшись продраться расческой через спутавшиеся после мытья с дурацким цветочным бальзамом волосы, Морин, морщась от боли, посмотрела на вырванную с корнем черную прядь, застрявшую между ослепительно белых костяных зубцов. Этот эльфийский гребень издевался над ней с особой жестокостью. Лаириэль обещала, что он сам собой все расчешет… обманула, сучка белобрысая.

Запах роз в тонкой хрустальной вазе на туалетном столике, наверное, должен был радовать и успокаивать, но вызывал лишь несбыточное желание проветрить комнату, ибо в открытое, как и везде здесь, настежь окно, несся тот же одуряющий аромат, чуть перебитый хвойными нотками.

– Морин, яблоко хочешь?

Вихрастая румяная физиономия бесцеремонно заглянула в приоткрывшуюся дверь (гостей она не звала), и не дожидаясь какого-либо «войдите» трое недомерков как ни в чем не бывало просочились внутрь.

– Нет! – неприветливо ответила она, отворачиваясь. Отражение в зеркале занимало ее гораздо больше, чем эти недоразумения. Не настолько отвратительные, как эльфы, а так, смех один.

У нее есть гораздо более важные дела – все-таки суметь сделать нечто, хоть немного похожее на красивую гладкую прическу Арвен с мягко ниспадающими, украшенными тонкими жемчужными нитями локонами.

– Не хочешь? – сквозь смех переспросил хоббит под сдавленное хрюкающее хихиканье спутников. – Да ладно тебе, не стесняйся. На!

– Ай! – громко взвизгнула Морин, вскакивая. И чуть не упала, запнувшись о ковер, собравшийся в складки из-за ее бесплодных попыток причесаться, ерзая от усердия на стуле. Противный коротышка забросил мокрое и холодное яблоко прямо в декольте ее нового темно-синего платья, принесенного Лаириэль.

– Я убью вас… когда-нибудь! – сквозь зубы пообещала девушка, еле успев схватиться за туалетный столик.

– Ты догони сначала! – продолжили веселиться хоббиты, держась у спасительной двери.

– Ну… рано или поздно ты окажешься поблизости… Пин. – с подчеркнуто ласковой интонацией произнесла Морин, усаживаясь обратно.

…ные хоббиты!

Девушка скептически повертела в руке яблоко и чуть подумав, откусила кусочек. Бросить его в коротышек было очень хорошей идеей, но оно выглядело таким сочным и вкусным, хотя и выросло в саду у Элронда.

– Я Мерри! – обиженно пояснил хоббит.

– Какая разница! – невнятно ответила Морин с набитым ртом – Это совершенно не важно.

Лучше бы Фродо пришел, он хоть поумнее, и вообще… может, волосы помог бы расчесать.

– А Фродо сейчас занят очень важным делом, это мы и хотели… – словно прочитав ее мысли, сказал толстый хоббит. От двоих своих совершенно одинаковых товарищей он, конечно, отличался вдвое большим размером, но имя вылетело из памяти все равно.

– Есть у него важные дела… кроме как за тобой бегать, – опять захихикал Пин. – А ты как, не пойдешь за него замуж?

– Что? – Морин уже привыкла, что от хоббитов всего можно ожидать, поэтому сумела не подавиться. Пожалуй, не станет она убивать коротышек. Кто еще сможет так ее смешить?

– Ну ты же спала с ним, когда он болел… мы видели.

– Это не считается. И потом… что он станет делать, когда гости попросят поцеловать невесту? Мне нужен жених, у которого не будет такой проблемы, вы не подойдете.

– Арагорн, что ли? Так у него уже есть невеста, не выйдет у тебя ничего.

…ные хоббиты, оказывается, не такие уж и дураки. Напротив – слишком умные.

Морин попыталась сломать пополам расческу, но проклятое эльфийское изделие не поддалось.

– Мы видели, как ты на него смотришь, – продолжал дразнить ее проказник Мерри, очень довольный, что наконец смутил эту зазнайку. Из-за которой Фродо почти совсем забыл про их дружбу. – Как Милдред Подхолмс из Забрендии на чужого парня заглядывалась. Очень хотела увести жениха у кузины, проходу красавчику Биллу не давала, совсем стыд потеряла. Отец ее даже дома запирал. А потом…

– И что потом? – изо всех сил стараясь не показать, как ее это злит, все же поинтересовалась Морин. Не то, чтобы ей интересны дурацкие истории про хоббитов, но…

– Билли Шерстолап женился, как и собирался, а у бедной Милдред начал расти живот.

– От чего? – удивилась Морин. – Она заболела?

– Нет! – захихикали хоббиты. – Ты правда не поняла, от чего? Она потом родила, без мужа… ее родители так сильно переживали от такого позора, что даже не ходили никуда. А Билл так и не признался, что это его рук дело… ну, или не рук. Так что смотри, Морин, не будь как она, а то…

– У меня нет родителей, – с трудом нашла, что ответить, Морин, незаметно замахиваясь. – А ты, Пин, если такой умный, иди лучше книжку почитай.

– Ну ты че! – недовольно протянул хоббит, получив огрызком в шею. Похоже, на этот раз она случайно угадала с именем. – Вот не скажем тебе тогда, зачем пришли. Ладно… ладно. Элронд позвал Фродо на Совет… на террасе. Пошли с нами, там можно спрятаться в кустах.

Да, и заодно по дороге раздать хоббитам подзатыльников. Отличная идея.

***

Как хорошо, что все решилось именно так.

Бессонная ночь накануне Совета не могла не сказаться, внимание невольно рассеивалось, взгляд скользил поверх голов пытающихся доказать друг другу мнимую правоту и помянуть старые обиды. Бессмысленные споры и губительные идеи слушать не хотелось, они лишь вызывали все усиливающееся ощущение безнадежности, гася и так еле тлеющую искру надежды.

Любимое с детства место, он часто любил играть здесь в те беззаботные времена. Терраса в самом сердце окружающего дворец Элронда сада давала взгляду возможность отдохнуть на изгибах нежно-зеленого плюща, медленно кружащихся в воздухе пожелтевших листьях векового дуба и преисполненных величавого спокойствия лицах древних статуй. Хвойный аромат приятно щекотал ноздри, возвращая утраченную бодрость.

Пытаться разбить кольцо Всевластия секирой. О, Эру, как же глупы эти гномы. Рассчитывать на его помощь в борьбе с хозяином. А люди еще глупее, как ни печально. Не все, но очень и очень многие.

Особенно грустно, что старший сын наместника Денэтора, Боромир, в их числе. С тем же явным и неприкрытым вожделением смотрел он на кольцо, которое сгубило Исилдура, положив начало всему.

Когда Фродо, с трудом перекричав шум многоголосого спора, вызвался отнести кольцо в Мордор, Арагорн наконец вздохнул с облегчением. Стальной обруч, все туже сжимавший грудь в последние дни, в один миг лопнул и он смог глубоко и с наслаждением вдохнуть.

Наконец появилась цель впереди и дело, за которое можно отдать жизнь, или, может быть, суметь отвоевать ее, если удача не отвернется. Не все спутники, вызвавшиеся разделить бремя почти безнадежного (но почти – это уже лучше, чем полная и беспросветная безнадежность) предприятия внушали доверие… но что же. Других этот мир предложить не может, такой уж он есть.

Молодой светловолосый эльф, еще не проникшийся холодной мудростью бессчетных веков, крепкий бородатый гном, наивно-прямолинейной храбрости которого так мало… или так много. И Боромир… «Гондору не нужен король», потому что им никогда не сможешь стать ты, сын наместника.

– И мы… мы тоже пойдем!

Почему-то он ждал этого… и даже не удивился. Пробраться на секретное совещание Элронда – обычное дело для хоббитов, и кое-кого еще. Ее он тоже рад видеть, да. Наверное, опять слишком рад.

– Это была твоя идея… Морин? – с еле уловимым оттенком яда в голосе спросил почти мгновенно отошедший от шока Элронд, пристально глядя на девушку. Среди в два раза уступающих ей в росте хоббитов она издали смотрелась невероятно забавно, как совсем молодая мать с детьми тройняшками.

Подаренное Элрондом темно-синее шелковое платье с неожиданно глубоким вырезом на груди очень шло ей, не делая похожей на эльфийку. Такой гривы спутанных черных волос не могло быть ни у кого из них, и бросить откровенно непочтительный взгляд на Владыку могла только она.

– Нет, где ей! Это все мы, – самодовольно ответил Пин, бесцеремонно ткнув Морин в бок, отчего Арагорн ощутил желание отшлепать проказника.

Но Морин отлично постояла сама за себя, судя по всему, не в первый раз. Точное, и почти незаметное движение, которым она, по особенному поджав губы и чуть закатив глаза, отвесила хоббиту подзатыльник, выглядело отработанным до автоматизма.

– Зачем нам эта девка… дева? Только мешать будет, – выразил недовольство Боромир и невольно отвел глаза, быстро проиграв противоборство взглядов.

Еще бы бегала так же хорошо, как в гляделки играет.

– Да! – словно окончательно приняв решение, твердо подвел итог Элронд. – Возьмите и ее с собой. Здесь ей точно не место. А вам все же пригодится, я думаю. Как это может быть ни странно. Только… – Владыка прервался, внимательно взглянув на откровенно скептически изучающую новообретенных спутников девушку. – Ты запомнила, что я тебе сказал? Будь осторожнее, Морин. Не все смогут… принять тебя такой, какая ты есть.

========== Часть 7 ==========

Полукруглый каменный мост через окружающую замок бурную реку стал последней границей, оставляющей позади до конца прожитый отрезок жизни. Хотя, возможно, пока не все это поняли, или захотели понять.

Владения Элронда еще не заканчивались за ним, водопады, если оглянуться, по прежнему били в глаза бриллиантовыми брызгами, цветочно-фруктовые запахи окружающих Раздол садов, тишина и безветрие были в шаге, на расстоянии протянутой руки.

Но уже неотвратимо отходили назад, в прошлое. И останутся ли они в своей многовековой неизменности, или канут в небытие под напором с каждым днем набирающей силы Тьмы, зависело как раз от них.

Хотя… закат Раздола неотвратимо близился при любом исходе, сгорит ли проклятое кольцо в огненной бездне Ородруина, или вернется на черный перст Хозяина.

Морин, судя по заигравшему на щеках здоровому румянцу и блеску ставших совсем светлыми глаз, была откровенно рада покинуть королевство Элронда. Арагорн, пожалуй, впервые в жизни, испытывал те же чувства.

Оказывается, ему тоже хотелось наконец вдохнуть полной грудью холодной свежести поздней осени и отвлечься от бесконечных сожалений, оставив их там, в тяжелом от удушливых ароматов воздухе. Раньше ему никогда так не казалось, новые и незнакомые ощущения появились только в последние дни.

После расставания с Арвен неудержимо захотелось обычного мира, холода, ветра, борьбы, возможно, даже проигрыша и гибели – чего угодно, лишь бы способного стряхнуть оковы гнетущей тоски и вернуть жизни целостность, ясность и смысл.

Уставший от вечного лета взгляд искренне радовался теряющим последние темно-коричневые, тускло блестящие от влаги листья чахлым деревьям на склонах гор, и даже пропитанным хмурой влагой низким серым тучам.

– А ведь ты тоже рад уехать от эльфов, нуменорец! Не отрицай, я вижу.

Арагорн невольно вздрогнул, возвращаясь в реальность… как-то слишком уж глубоко он задумался, нельзя такое себе позволять. Хотя они еще и не отошли от границ владений Элронда, это в походе непозволительная и опасная роскошь.

– Я просто устал… от праздности, – подобрал слова Арагорн. Рассказывать девчонке об истинных причинах он не собирался. – А ты, может, все-таки останешься с Элрондом? Еще не поздно вернуться.

На согласие он, впрочем, совершенно не рассчитывал, спросил лишь для очистки совести. Теперь только надеяться, что останется она жива-здорова, оделась хотя бы нормально, уже хорошо.

Сильно открывающее грудь шелковое платье пришлось сменить на подходящее для похода коричнево-серое из плотной ткани и темно-зеленый эльфийский плащ.

Непослушные, вечно растрепанные черные волосы в кои-то веки оказались заплетены в толстую косу и аккуратно заколоты на затылке. Это делало ее сзади немного похожей на… лучше не думать, на кого.

***

Арагорн, внимательно оглядевшись по сторонам, присел на камень в некотором отдалении от похожих на нарисованную волшебной мерцающей в темноте краской (Гэндальф делал такие наряду с фейерверками) картинку Ворот Мории. Спустя почти три недели пути их ждал мрак неизвестности… если нужное слово все же будет подобрано и врата откроются.

Пока же каменные створки были сомкнуты настолько плотно, без малейшего заметного глазу стыка, что в такую возможность не слишком верилось.

Устало прикрыв глаза, он отрешенно следил за уплывающими в промозгло-серое небо зыбкими дымными колечками. Еле проглядывающий блеклый полумесяц с трудом давал необходимый для видимости врат свет, черные тени огромных дубов, изгибаясь, змеились по поверхности озера.

Здесь ли еще Арвен, или Средиземье уже лишилось света Вечерней Звезды? И сохранил ли он любовь к ней чистой и светлой, достойной ее бесконечной доброты и мудрости?

В последний день в Раздоле он не встретил ее на прощальном вечере, устроенном Элрондом. Хотел… но все опять пошло не так. Войдя в ярко освещенный огнем каминов и множества свечей в высоких подсвечниках, похожих на декоративные деревья с прихотливо разветвленными кронами, зал, Арагорн сначала подумал, что Арвен здесь, всего на секунду. Просто потому, что красивая девушка рядом с Элрондом должна быть именно ею… но это оказалась совсем не она.

– О… – он замер на месте и невольно отвлекся от тяжелых мыслей.

Совсем юная девчонка в замызганном платье с вечно растрепанными волосами куда-то делась, вместо нее рядом с Элрондом стояла красавица, совершенно не похожая на эльфийку, только если издали, но это было исключительно к лучшему. Темно-синее, скорее даже иссиня-черное платье плотно облегало совсем не детскую, хотя и слишком худощавую фигуру.

Она явно волновалась, нервно кусая пухлые губы, кажущиеся черными из-за чрезмерно расширившихся зрачков глаза лихорадочно блестели. Подобной горячности не было и в принципе не могло быть ни у одной эльфийской девы, да и человеческой, пожалуй, тоже.

Если в мудрости эльфов, холодноватой чистоте и умиротворяющем спокойствии можно было остудить боль душевных ран, пламя суетных страстей и сомнений, то об нее, наоборот, следовало опасаться обжечься при случайном прикосновении.

Излишне приподнятая туго зашнурованным корсажем (хотя ей это совсем не требовалось) восхитительно округлая грудь часто и высоко приподнималась, норовя совсем выскочить из глубокого (зачем Элронд ей ЭТО дал?) декольте. Арагорн быстро перевел взгляд, желая посмотреть лучше в глаза, чтобы ободрить и успокоить бедняжку.

Морин, наверное, просто никогда раньше не бывала на подобных празднествах и до обморока напугана, он, кажется, уже отсюда слышит биение ее сердца. А заглядывать в неподобающе глубокий вырез больше не надо, только смущающих разум снов опять не хватало.

Наконец тщательно расчесанных и аккуратно убранных назад волос так и хотелось коснуться, чтобы ощутить шелковистую мягкость, маленькая, больше похожая на украшенную блестящими светлыми камнями ленту, диадема, смотрелась на ней непривычно, делая старше. Именно из-за нее он с первого невнимательного взгляда и принял Морин за эльфийскую принцессу.

Но приятно провести последний вечер в Раздоле так и не получилось. Все опять испортил Элронд, мало ему расторгнутой помолвки с Арвен.

Прежде, чем Арагорн успел подойти… он ненадолго замешкался, раздумывая, стоит ли это делать, выражение лица Морин чудесным образом изменилось. Элронд вполголоса сказал что-то, заставившее девушку неудержимо захихикать, отчего странно неприятное чувство омрачило и без того не лучшее настроение.

Впрочем радость, которой всегда вспыхивали ее глаза при виде него, никуда не делась и согреться в ее лучах хотелось на этот раз особенно сильно. Но ни поздороваться, ни сказать, какое у нее красивое… ммм… платье, Арагорн не успел.

– Надеюсь, Элессар поможет вам, – совершенно некстати заговорил Элронд вместо приветствия, кивнув на по-прежнему блестящий на его шее кулон – раз Арвен не стала забирать свой дар тебе.

Морин резко отвернулась и почти выбежала в сад, сбив с ног попавшегося на пути хоббита. Пин как раз пытался поинтересоваться, не хочет ли она пойти танцевать, ответ оказался понятным без слов и вполне достойным.

Следовать первому порыву пойти за ней было неудобно из-за Элронда, тем более он и не знал, что сказать, только смутно чувствовал, что встречаться с ней наедине в ночном саду лучше не надо.

А на следующее утро, когда они оставили Благословенный край, никакие объяснения и утешения, к счастью, не понадобились. Элессар Арагорн теперь носил внизу под кольчугой, там личный и сокровенный дар был защищен и скрыт от чужих глаз.

За почти три недели пути стало окончательно ясно, что наименьшее доверие вызывает отнюдь не Морин, хотя согласны с этим были не все. Девушка почему-то не нравилась никому, кроме хоббитов… ну и него.

Как и пригоряне, Боромир отнесся к уроженке Харада с плохо скрываемой враждебностью, Гимли и Леголас тоже отчего-то невзлюбили, а Гэндальф словно в чем-то ее подозревал.

Когда на заснеженном перевале у Карадраса Фродо, споткнувшись, выронил кольцо в сугроб, а Боромир поспешил поднять желанную находку, Арагорн тут же положил руку на рукоять меча. Взошедший над исполинской вершиной багрово-красный солнечный диск слепил глаза, в голове не осталось никаких посторонних мыслей, кроме холодной готовности.

– Не трогай его… глупый сын наместника!

Смутно, словно издалека донесшиеся до настроившегося на бой сознания слова чуть было не сбили, заставив не к месту рассмеяться. Она определенно не стеснялась в выражениях, да и выражалась почти всегда на редкость своеобразно.

То, что оскорбленный Боромир грубо оттолкнул девчонку в сторону, заставив упасть в снег, стало еще одним поводом… скрестить с ним мечи. Не главным, но придающим желания напоить Нарсил его кровью.

Но ничего делать не пришлось, Арагорн даже испытал неожиданное разочарование, когда Боромир вдруг выронил кольцо, словно цепочка нестерпимо обожгла руку. Сгусток золота, отчего-то неестественно вспыхнувший в тусклых солнечных лучах, упал прямо к ногам Фродо.

– Это она… – потрясенно пробормотал Боромир почти про себя, потирая ладонь. – Она так посмотрела на него…

«Ну что за глупости!» – мысленно пожал плечами Арагорн, и, подойдя к совершенно спокойно сидевшей на снегу Морин, протянул ей руку. Раздраженной или расстроенной она не выглядела, даже улыбалась, странно, конечно, при ее-то характере.

Но никакого ярко-синего блеска в ее глазах и в помине не было. Боромиру определенно показалось… от нечистой совести и помутившегося из-за пагубной тяги к кольцу разума, наверное. Не стоило брать его с собой.

Правда, вспыхнувший в глазах Морин холодный синий огонь заметил не только наследник Денэтора, Гимли тоже что-то показалось, но Арагорн не смог воспринять такое всерьез. И они туда же… девчонку испугались, посмотрели бы сначала на себя и на нее. Да какое там колдовство, она даже готовить не умеет.

Попытка поручить ей кормить спутников – «должна же быть от девки хоть какая-то польза» – полностью провалилась. Морин только молча стояла в глубокой задумчивости у гаснущего костра, наморщив лоб и крайне специфическим образом сжимая в руке большую толстую морковь, под заливистый хохот проказливых хоббитов.

Девушка долго не понимала, что в этом смешного, а когда Пин объяснил, начала бегать за ним (точнее, попыталась, с бегом у нее не очень) с этой самой морковью и явно нехорошими намерениями.

В итоге Сэм, как обычно, нажарил колбасок, а Арагорн, посмеиваясь про себя, отобрал у Морин опасное оружие и велел учиться у Сэма, чтобы муж и дети с голоду не умерли. Ну что они видят в ней страшного, как будто поглупели все резко.

***

Гномы копали здесь слишком глубоко… и слишком жадно. И разбудили во мраке Казад-Дума Тьму… и Огонь.

Что Гэндальф имел в виду? Неужели… Морин с нескрываемым отвращением смотрела на звезду Феанора, тускло светящуюся в центре все еще наглухо закрытых врат. Тупой маг никак не мог догадаться… прочесть дурацкое эльфийское слово, которое ей произносить совершенно не хотелось. Но, наверное, так и придется, чуть-чуть еще попозже.

Ну как можно было нарисовать такое непотребство на горе, которую когда-то… паршивые гномы. Ходячее недоразумение, криво склепанное Ауле. Да, звучит как бред, и она не может уже четко вспомнить, как это было и что она при этом чувствовала. Но Мглистые горы… главное, не начать смеяться, она же тогда остановиться не сможет, и эти идиоты точно захотят ее убить. Их создала она, да. Это была не совсем она, конечно, точнее, даже совсем не она. А нечто, что потом стало ею… она теперь и сама не может ответить на вопрос, кем является.

Ну вот, они опять заметили… Элронд предупреждал быть осторожнее, раз сто повторил, но почему-то ничего не получалось. Недоброжелательство и недоверие, излучаемое почти всеми, становилось сильнее с каждым днем. Мелочи складывались одна за другой…почему Гэндальф еще ничего не понял? Или понял, только пока держал свое знание при себе?

Ну не может она спокойно смотреть на этот знак, ее невольно передергивает, а глазастый эльф отметил про себя очередную странность. И когда они попали в вызванную злой волей Сарумана ледяную бурю на склоне Карадраса, Гэндальф поил всех спасительным эльфийским напитком, мирувор, кажется, эта гадость называется, ее чуть не вывернуло от живительного для всех остальных глотка. С лембасом дела обстояли не столь печально, от эльфийских сухарей лишь слегка подташнивало.

Только хоббиты так и продолжали поддразнивать и запросто общаться, и Арагорн ничего не замечал, искренне считая ее слабой и не особо умной (по сравнению с мудрыми эльфийками) малолетней человеческой девчонкой.

А самое обидное, что-то, чего они все в ней подозревали и чувствовали, никак себя не проявляло, до недавних пор. Казалось, ничего из прежнего в ней не осталось, только воспоминания, как особо злая насмешка.

Пока, пытаясь помешать глупому гондорцу взять кольцо, она неожиданно не почувствовала на миг промелькнувший и тут же пропавший отблеск прежнего могущества. Что это значит и как стало возможным… кто бы знал.

Может, ее силы – она уже слабо представляла, что и как будет с ними делать – постепенно вернутся сами собой, хотя бы отчасти? Она столько отдала их этому миру… когда-то. Он, наверное, может поделиться ими с ней, вернуть назад… немного. Если захочет.

Но сколько она с тех пор ни пыталась что-то вспомнить, ничего больше не происходило. Как будто тогда и правда показалось.

Рука сама потянулась к твердой, обжигающей накопленным за долгий промозглый день поздней осени холодом поверхности горы, не чувствуя ничего, кроме доступных любому смертному ощущений. Хотя… легкая пульсация поднялась из самых недр, скрытых на непостижимой глубине корней гор, пробежала по пальцам ощущениями легкого холодноватого покалывания и тут же исчезла.

– Валараукар!

Судя по острому взгляду из-под нахмуренных бровей мага она все-таки произнесла это вслух.

– Я просто… пыталась прочесть вон то слово. – Морин брезгливо указала на надпись вверху изогнутой арки дверного проема. Губы сами собой кривились от острой неприязни, поделать с этим ничего не получалось. – Может, у тебя получится лучше… Олорин.

Как же хорошо, что она смогла не сказать «болван».

– Мэллон, – наморщив лоб, неуверенно произнес явно не поверивший в успех Гэндальф.

Каменные створки ворот нехотя, с надсадным, царапающим слух скрежетом, тут же сдвинулись с места, открывая гораздо более темный, чем ночное небо и воды мертвого озера, вход в бывшее гномье царство, с уходящими во мрак ступенями полуразрушенных каменных лестниц.

========== Часть 8 ==========

– Проклятое озеро!

Прежде чем кто-то успел помешать, брошенный сильной рукой камень с глухим плеском вошел в толщу неподвижной черной воды.

– Боромир, ты хуже невысокликов! – раздраженно произнес Гэндальф, с досадой стукнув посохом о землю. – Быстрее отпускайте пони, и идем… неизвестно, что камень мог здесь потревожить. Да, придется тебе теперь ходить пешком, девочка, – выделил последнее слово маг, пристально взглянув на Морин. То, как легко она нашла решение несколько часов мучившей его загадки, определенно не пришлось ему по вкусу. – Досадно, что твоя хромота так и не исцелилась.