Текст книги "Смерть после жизни (СИ)"

Автор книги: calling my name

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Простите, не могу наплевать… он тогда убьет меня.

– Или я тебя убью… потом. Если не будешь слушаться и не помоешься.

Чтобы орк не послушал ее? Просто смешно… Самодовольно прищурившись, Морин с отвращением поправила засаленное покрывало и прилегла, закрыв глаза. Хоть немного отдохнуть можно… пока. Уже счастье.

– Больше не хотите, Госпожа?

– Пожалуй, нет…

Морин еле заставила себя лениво ответить – желания вставать и относить пустую миску совершенно не было. Другую найдет, ничего страшного. Глаза начинали все сильнее слипаться. Вот только…

– Эй ты! Помойся, понял?

– Как? – с глубочайшим недоумением переспросил несчастный орк, топчась у двери.

– Не знаю, придумай!

Сбивчивое бормотание орка себе под нос и шаркающие шаги становились все тише, удаляясь…

– Ты что здесь делаешь?

– Госпожа приказала…

– Кто? Болван! Ты что несешь! У тебя один хозяин!

Прокатившийся, казалось, по всей башне, от фундамента до пылающей вершины голос прогнал сон без следа, заставив замереть, затаив дыхание.

========== Часть 17 ==========

В глубине башни что-то упало, глухо шмякнувшись о каменный пол, орк взвыл от боли и жалобно заскулил, как побитая собака, убегая. Морин поспешила встать, на всякий случай опираясь рукой о стену… Майрон ни за что не должен принять мучающую ее слабость за малодушие.

Тяжелые шаги полностью закованного в доспехи воина – от стука металла о камень содрогалась решетка – вдруг стихли. Морин растерянно огляделась и вскрикнула, почти как орк, встретившись с немигающим взглядом горящих желтым огнем глаз. Фигура в черных доспехах у самой решетки была почти незаметна на фоне никогда не рассеивающейся здесь темноты. До крови прикусив губы от досады – неосознанная человеческая реакция на неожиданность подвела ее – Морин зло взглянула на издевательски рассмеявшегося Майрона, захлебнуться бы ему этим вновь сотрясшим всю крепость хохотом.

– Ты никогда не будешь страшен мне, Майрон, не обольщайся! – губы самопроизвольно искривились настолько, что протолкнуть сквозь них слова стало по настоящему трудно. – Крадешься в темноте… будто сам чего-то боишься. И прячешься… за решеткой.

А вот это, возможно, она зря… решетка с глухим скрипом отъехала в сторону, пропуская закованную в железо темную фигуру, казалось, полностью закрывшую проем. Морин пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в горящие в прорезях маски глаза. Гораздо быстрее, чем смог бы приблизиться человек или любое существо в плотском обличье. До дрожи холодные пальцы наглухо закованной в бронированную перчатку руки сжали ее подбородок, больно оцарапав, и резко приподняли, ударив затылком о стену.

– Буду. Я не отдам тебе мой мир… Моргот.

– Чей? – Острая боль от удара разошлась пульсирующей волной, но не смогла помешать рассмеяться. – Твой? И это имя…

– Уже не подходит тебе? – Майрон заметно успокоился, ничуть не обидевшись на насмешку. – Вижу. Поэтому ты останешься здесь, пока я не разберусь с более важными делами… а потом придет и твой черед.

***

Горло все сильнее сжималось, отказываясь проглатывать сгустившуюся от недостатка влаги и пропитанную забившимся в ноздри вулканическим пеплом слюну. Уже почти полностью состоящий из дыма и ядовитых испарений воздух кружил голову и туманил сознание усиливающимся ощущением удушья.

То, что они все-таки почти дошли до подножия Роковой горы, казалось невозможным, больше похожим на сон или бред измученного, помутившегося рассудка. Не дающее ни есть, ни спать, ни думать о чем-либо другом непреодолимое искушение скорее забрать назад свою Прелесть, отнять любой ценой, наконец притупилось. Возможно, просто от почти полного изнеможения, голода и нехватки не отравленного вулканическими газами воздуха.

– Сэм… осталось только подняться, и там…

– А зачем, хозяин? Разве можно… бросить туда такую прелесть?

Сэм облизал потрескавшиеся губы, упорно глядя чуть в сторону странно бегающим взглядом.

– Мы посмотрим, Сэм… дойдем и решим.

Рука Фродо воровато потянулась к небольшому круглому булыжнику – он чуть не упал на четвереньки от слабости, наклоняясь. Ушедший чуть вперед тоже до предела измотанный Сэм ничего не заметил. Фродо еле сумел дрожащей рукой убрать находку в котомку и, с трудом выпрямившись, поковылял следом.

***

– Что случилось, Уфтхак?

– Н… не знаю, Госпожа!

Орк по-прежнему заикался, но испуганным и несчастным больше не выглядел и почти постоянно глупо улыбался. И как-то сумел отчасти решить проблему с гигиеной, чего Морин всерьез не ожидала и даже немного зауважала бедолагу. Пах он все равно отнюдь не розами, но воспоминаний о сводящем с ума смраде вблизи пещеры Шелоб больше не вызывал.

– Слышал вроде… на войну опять идти надо. К воротам.

Морин вяло жевала все то же до слез приевшееся варево. Надеяться на что-то лучшее не приходилось – то, что украсившийся после неловкой встречи с Хозяином темно-лиловым синяком под глазом орк все же приносил ей съедобный вариант и нашел таки миску побольше, уже хорошо. Как и то, что напугавший ее в первый вечер Майрон (она никогда и никому в этом не признается) пока больше не являлся, оставленная им шишка на затылке успела пройти.

Но просто сидеть здесь вот так, на положении заключенной, оказалось более утонченной пыткой, чем забавы на не к добру расположенной в пределах видимости дыбе. Призвана она лишь портить ей настроение, или Майрон всерьез намерен использовать пыточный стол по назначению, оставалось только догадываться. Такая идея очень даже могла прийтись ему по вкусу, и слова «а потом придет и твой черед», возможно, означали именно это.

Сколько прошло времени, она точно не поняла, не больше недели, скорее всего, хотя в сводящем с ума однообразии, полном раздражающих и ранящих гордость неудобств, немудрено потерять счет дням. Если окажется, что на самом деле прошел месяц, или только три дня, она не сильно удивится.

Запах неопрятных слуг Майрона (и как она раньше совсем этого не замечала?) по-прежнему вызывал все никак не желавшую полностью проходить тошноту. Это же серьезный недостаток, если подумать – никакой возможности незаметно подобраться к врагу, если не повезет с направлением ветра. Впрочем, так ему и надо. Помогать полезным советом бывшему ученику, любезно закрывшему ее в вонючей камере и приложившему головой об стену, она точно не собирается. Не то, чтобы не понимает его – как раз наоборот, лучше, чем кто бы то ни было – потому и не будет.

Сон в груде засаленного – лучше не пытаться представить, кем и как – тряпья, лишь слегка скрадывающего жесткость и холод каменной лежанки, неизбежно превращался в почти не восстанавливающий силы кошмар. С трудом проснувшись от настойчивого стука железной ложкой по решетке, Морин страдальчески поморщилась, собираясь обругать ни в чем не повинного орка. Но странные, необъяснимые словами ощущения перебили усталое раздражение и заставили забыть, что резко вставать нельзя.

Улыбающаяся во все восемь или десять полусгнивших зубов радостная физиономия орка расплылась и уехала в сторону, сливаясь с изгибающейся волнами решеткой. То, что она неловко села назад на лежанку, ударившись о стену, а не растянулась на полу, оказалось большой удачей.

Сил для неизбежной встречи с Майроном – Морин чувствовала, что она вот-вот состоится – почти совсем не было, и он, конечно, примет на свой счет так некстати накатывающие на нее приступы головокружения.

Ты тут ни при чем, Майрон, не обольщайся. Это… она сама очень хотела бы узнать, от чего. Какая-то человеческая хворь.

Око беспокойно вращалось, так и норовя упасть с двурогого постамента (вот было бы славно) и прожигало пространство с особенно жадным вниманием, нетерпеливо предвкушая что-то. Победу над последней армией людей, известно чего. А потом Властелин Колец займется ею… чтобы вытравить из собственной памяти воспоминания о том, что когда-то все было совсем иначе. Нет, он не убьет ее – скоро, по крайней мере. Вряд ли все будет так просто и неинтересно.

Вот бы людям все же удалось… надрать Майрону зад. И чтобы там не был убит… тот, кто выбросил ее из своей жизни, как стряхивают пыль с сапог. Она не увидит, что происходит, и никак не повлияет на результат, смогут только… Кроме как никогда кровожадного нетерпения Ока, она смогла почувствовать кое-что еще, близость всегда тянувшегося к ней особенного золота. Морин не стала облекать в слова свое смутное ощущение, из страха, что Майрон сможет заставить ее… сказать абсолютно все, что осело в голове четкой мыслью.

Как всегда бесцеремонно (впрочем, ей было все равно) пялящийся сквозь узкую щель между прутьями орк жалобно вскрикнул, отлетая далеко в сторону от крепкой затрещины, решетка распахнулась с коротким сухим щелчком. Морин и на этот раз пропустила момент появления отчаянно желающего стать в ее глазах Великим и Ужасным бывшего ученика.

Не дав опомниться, рука в царапающейся острыми шипами холодной стальной перчатке больно сжала запястье. Применил Майрон магию, или просто мгновенно перенес ее, приподняв над полом, Морин не поняла, но, едва успев моргнуть, уже стояла, прижавшись спиной к стене рядом с бойницей.

Огонь недремлющего Ока, смешавшийся с алыми отсветами лавовых рек и тускло-желтым светом все же пробивающегося сквозь дымные тучи солнца ударил прямо в лицо, заставив зажмуриться. Майрон, словно желая получше рассмотреть ее, все так же молча встал напротив, скрестив руки на груди.

– Что тебе надо, Майрон?

Чувствовать на себе оценивающе-издевательский взгляд было настолько унизительно и раздражающе, что последние разумные мысли об осторожности окончательно покинули ее.

– Тебя так изменило… это перерождение. Очень удачно!

Майрон, как и в прошлый раз, грубо взял ее за подбородок, заставив поморщиться от боли. Попытка стряхнуть впившиеся до синяков пальцы не увенчалась успехом, инстинктивный порыв дать ему коленкой в пах тем более – Майрон мало того, что стоял слишком далеко, так еще и был в доспехах, об него только лишнюю ссадину набить можно.

– Пусти меня… – Она смогла лишь посмотреть на него, вложив во взгляд исподлобья все горячее и несбыточное желание сжечь на месте. Да он бы ползал перед ней на коленях, захлебываясь соплями и униженно моля о прощении, вернись к ней прежняя сила. Трус поганый, ничтожество! И он навсегда останется вторым после нее, что бы ни случилось… с этим ничего невозможно поделать.

Рука Майрона неожиданно дрогнула и разжалась, он даже на миг отвел взгляд, отступая на шаг назад. Но тут же придвинулся еще ближе, подчеркнуто издевательски рассмеявшись.

– Тебе даровали… прекрасный облик. Никогда бы не подумал… Эта камера немного портит цвет лица. Но ты все равно так красива.

Морин достигла предела бессильной злости и отвращения. Железные пальцы (Почему он всегда до самых глаз закован в это? Думает, что так внушительнее выглядит, или иначе на него без смеха не взглянешь?) скользнули вдоль щеки, чуть задержавшись на залегших под глазами синяках. Они там уже давно, этот гад ошибается, считая их своей заслугой. И коснулись груди, заставив вскрикнуть от острого неприятного ощущения. Морин невольно опустила глаза вниз, ее грудь в последнее время стала заметно больше непонятно почему и постоянно болела. Как же ей хотелось, чтобы этого не было и она не выдавалась настолько вперед, напрашиваясь на отвратительные прикосновения.

– Я выпущу тебя отсюда, когда все закончится… если будешь хорошо себя вести. У нас довольно много общего, согласись же. Ты будешь ублажать меня… когда я получу кольцо. В самый первый раз вот так…

Майрон надавил ей на плечи, заставив встать на колени, но, к счастью, тут же отпустил.

– Ты больной… – с трудом смогла выговорить Морин сквозь самопроизвольно стиснувшиеся зубы. – Да ни за что! Лучше убей меня.

Запихать ей в рот свое… средоточие мужественности (неприличное словечко хоббитов больше подошло бы, но увы, из головы вылетело) станет самой большой ошибкой в его жизни. Ему наверняка будет очень больно. Потом Майрон может убить ее хоть десять раз, она все равно умрет счастливой.

– Я и не спрашивал согласия. – Слегка смутившийся от ее отпора Майрон вновь самодовольно усмехнулся. – Когда кольцо вновь станет моим…

– Кольцо? – пришедшая в голову мысль заставила Морин рассмеяться, сбив волну уже готовой задушить ее бессильной злости. – А без него ты не можешь… делать все это со мной? Ты потерял не только прекрасный облик после гибели Нуменора?

Морин совсем не была уверена в своих словах, но, судя по вмятине, которую проделал кулаком в стене переставший смеяться Майрон, она угадала.

– О Вечная Тьма, вот же жалость!

– Тебе не будет смешно! – дрожащим от ярости голосом, гораздо тише, чем раньше, произнес Майрон. Его почти не было слышно сквозь охвативший ее истерический смех. Пусть хоть убьет, она не может остановиться. – Ты испытаешь кое-что новое… и тебе придется делать все, что я скажу, пока не отдашь… что задолжала. То есть всегда.

– Новое? – Морин замолчала, с трудом восстанавливая дыхание. Новый приступ хохота неудержимо подступал, мешая говорить внятно. – Майрон… все-таки ты никогда… не станешь первым. Это твоя судьба, смирись.

– Ах ты, шлюха!

Морин поморщилась, зажимая уши… ну зачем так орать, все орки наверняка от страха попадали.

– Иди ты, Майрон! И свое колечко ты никогда не увидишь. – Ни ударить себя по рукам, ни сжать посильнее зубы она не успела. – Ему скоро конец… вместе с тобой.

– Что? – Железные пальцы вновь вцепились в ее подбородок, вжимая голову в стену с такой силой, словно хотели раздавить, как орех. – Ты знаешь, где оно?

– Я тебе не скажу! – выплюнув потекшую из прокушенной губы кровь ему на доспехи, вновь не смогла промолчать Морин.

Ну и ладно, так даже лучше. Пусть он убьет ее, она хотя бы не увидит его торжества. И он не заставит ее унижаться.

– Скажешь… – гораздо спокойнее ответил Майрон. – И очень быстро. Уберите пока шипы! – Выросшие словно из-под земли орки испуганно кивнули. Не хочу сильно портить твое тело. Шевелитесь, или сами окажетесь там. Последний раз прошу, – с искренней заботой в голосе спросил Майрон, заглядывая ей в глаза почти человеческим взглядом, – скажи мне, где оно. Или тебе будет очень больно.

– Не скажу!

Морин изо всех сил постаралась вложить в голос всю ненависть и не дать ему задрожать. Глаза невольно расширились, глядя на разматываемые орками веревки и ожидающие ее запястий зажимы для рук, сердце болезненно сильно забилось, не давая вдохнуть. Она не хочет туда… помогите… Это так… так невыносимо. Но то, чего нужно от нее Майрону, еще невыносимее, поэтому она постарается меньше кричать, чтобы не радовать его… но как же это трудно.

– На дыбу ее… давайте!

– Н… нет, нет! Не трогайте меня!

Волна животной, не поддающейся контролю паники охватила ее, заставив вжаться в стену.

Медленно, словно нехотя, но неотвратимо приближающиеся фигуры орков запрыгали перед глазами, теряя четкость контуров. Морин изо всех сил ударила самого смелого из них по тянущейся к ней руке, заставив отскочить назад. Слуги Майрона, несмотря на угрозу жестокого наказания и парализующий волю страх перед Хозяином, явно боялись и не хотели выполнять его приказ.

– Что?

Способная убить наповал ярость физически ощутимой волной прокатилась по башне, мигнув вспышкой света. Глаза орков затуманились, став мутными и пустыми, как у спящих на ходу.

Нет… не слушайте его!

Морин попыталась поймать бессмысленный взгляд подступающего к ней здоровяка – этот орк с почти человеческим лицом не был похож на привычных ей прежних слуг.

– Ай! – выбивший весь воздух из легких удар отдался пронзительной, не дающей пошевелиться болью сразу везде. Хотелось лишь согнуться пополам и свернуться комочком на полу, в попытках хоть чуть-чуть облегчить не позволяющий дышать и двигаться спазм.

– Облейте ее водой, быстро!

Голоса превратились в обжигающий шелест, с трудом доносящийся через забивший глаза и уши плотный удушливый туман.

***

Уфтхак, тяжело переводя дыхание, дрожащей рукой держал ведро, стараясь не расплескать все себе на ноги и зачаровано смотрел на защелкивающиеся на тонких запястьях ржавые браслеты наручников. Допрашиваемый на дыбе должен быть в сознании, смысла терзать бесчувственное тело нет. Мысль, что происходит что-то страшное и неправильное, отчаянно билась в голове, как попавшая в ловушку крыса.

Госпожа была так… с ней не было страшно, ни разу не ударила его, и даже иногда звала по имени. Она такая тонкая, хрупкая… ее легко разорвать пополам, если чуть перетянуть веревки. Сейчас она лежала совершенно неподвижно, плотно закрыв глаза, тонкая струйка крови из носа стекала по синевато-бледной щеке на расстелившиеся по пыльному железному столу и свисающие с боков до пола черные волосы.

– Лей же, болван!

Уфтхак неловко вылил сразу половину холодной грязной воды ей на голову, заставив судорожно закашляться. Ему отчаянно хотелось сбежать подальше, в укромный уголок, и затаиться, забившись в щель.Темная фигура Хозяина, целиком состоящая из железа и шипов, всегда пугала до обморока. И сейчас Уфтхак инстинктивно пригнулся, как можно глубже втягивая голову в плечи. Но Хозяин прошел мимо, не коснувшись и не удостоив взглядом.

Рука в железной перчатке приподняла голову пленницы, взяв за подбородок, вода все еще стекала с мокрых волос, заставляя слабо морщиться, но в сознание она полностью не пришла, чуть приоткрывшиеся глаза тут же закатились, прячась за ресницами.

– Еще воды, давай!

Больше всего боясь наблевать от страха прямо на сапоги Хозяина (зря он поспешил пообедать) Уфтхак вылил на Морин остатки воды, окончательно измочив ставшие похожими на черных змей слипшиеся пряди. Девушка захлебнулась, заходясь в приступе кашля, и наконец открыла глаза, более-менее осмысленно глядя на Хозяина.

– Где оно, говори!

– Пошел ты!

Ее глаза опять начали закатываться, а голова откинулась назад, ударяясь о стол.

Повинуясь взмаху руки Хозяина, барабаны с надсадным скрипом пришли в движение, натягивая веревки. Уфтхак присел на корточки, в ужасе зажмурившись и зажав уши руками. Сбежать было уже можно, про него все забыли, но он замешкался, сам не зная почему. Морин вскрикнула гораздо тише, чем он думал, казалось, поворот колес, начавших растягивать тело, лишь привёл ее в чувство. Повторять слова, которыми она оскорбила Хозяина, Уфтхак ни за что не решился бы даже про себя и постарался побыстрее забыть.

Колесо вновь завращалось, Уфтхак на миг приоткрыл глаза и тут же вновь зажмурился, смотреть на перекосившееся от боли лицо Госпожи Морин и потекшую теперь уже и изо рта кровь было выше его сил. Мысль, что он хотел бы увидеть на ее месте Хозяина, наконец оформилась в голове, сбив дыхание немыслимой дерзостью. Его точно убьют… если узнают, что он подумал.

Как невыносимо, заставляя сходить с ума от боли и умолять о смерти, рвутся суставы на дыбе, Уфтхак знал не понаслышке, неизменно ноющие в сырую погоду кости не давали забыть давнюю немилость Хозяина. Колесо качнулось, закручиваясь резким рывком, мучительный крик, так долго ожидаемый Хозяином, наконец разорвал сковавшую башню неестественную тишину, казалось, уходя в самые корни гор. Она никогда больше не сможет ходить… если Хозяин не скомандует прекратить… или если он не поможет. Чтобы потом оказаться на ее месте…

Уфтхак закусил губы, подползая ближе к вибрирующим от усиливающего натяжения веревкам, до предела заточенный нож словно сам собой выпрыгнул из спрятанных за поясом ножен, удобно устроившись в ладони. На него никто не смотрел, и шанс перерезать веревки до дрожи ненавистного механизма был, если суметь забыть о неизбежности расплаты и напоследок стать… чем-то большим, чем вечно пинаемый ничтожный червь.

Уфтхак успел положить конец пытке двумя точными ударами, разрушившими волю жестокого Хозяина, прежде чем неимоверная тяжесть хозяйской руки обрушилась на затылок, залив глаза и волосы липкой горячей жидкостью. Оглушенный, но все еще живой орк (в его роду все славились крепкими башками) отлетел в дальний угол, готовясь встретить неминуемую смерть.

Но вместо этого башня Барад-Дур задрожала, как в лихорадке, словно собираясь развалиться на мелкие кусочки, лестница обрушилась с заложившим уши грохотом, дверной проем частично развалился, пропуская полускрытую клубами пыли огромную фигуру… быстро меняющий форму сгусток пылающей тьмы. Склонив набок рогатую голову, существо оглушительно щелкнуло пылающим тем же темным пламенем бичом, захватывая истошно вопящих орков.

– Валараукар… остался все-таки один, – зло прошипел Хозяин, доставая не отражающий света матово-черный меч. – Я убью его… твой демон не поможет тебе.

– Посмотрим… – Губы плохо слушались Морин, но она все же сумела приподняться, сильно морщась от боли, словно веревки все еще разрывали ее, выворачивая суставы, и даже на мгновение вымученно улыбнулась. – Ты не умер… Убей его!

Огненный бич вновь щелкнул, заставив Уфтхака спрятаться за стол, и, столкнувшись с мечом Хозяина, отскочил назад. Все также пригибаясь, орк расстегнул удерживающие руки Госпожи стальные тиски. Она почти никак не отреагировала на освобождение, лишь слабо дернувшись. Уфтхак, с сомнением поглядев на недостаточно чистую ладонь, осторожно похлопал ее по щеке, вытерев все еще текущую из носа кровь.

Хозяин и Огненный Демон, не отрываясь, смотрели друг на друга, выжидая момент для решительного удара. Меч и пылающий скрученными огненными хвостами бич уже поднялись, готовясь столкнуться, как Хозяин вдруг замер, растерянно оглядываясь и беспомощно пошатнулся, разжав руку. Рукоять выскользнула из ладони, но звона упавшего на камень меча не последовало – оружие Хозяина истаяло, рассыпаясь прахом в воздухе.

Гораздо более сильный, чем после появления Демона толчок сотряс башню, заставив обвалиться несколько каменных глыб с потолка. Сеть извилистых трещин зазмеилась по полу и стенам, ветвясь и углубляясь.

***

– Фродо… Это… Это конец! Кольцо уничтожено!

Улыбка осветила забрызганное грязью и засохшими каплями крови лицо Арагорна, меч наконец скользнул вниз из до предела уставшей руки, утыкаясь в спасительную земную твердь. Орлы кружили в стремительно очищающемся небе, пикируя на и без того беспорядочно разбегающихся орков. Черные Врата рушились на глазах, проседая в расползающуюся трещину.

Пылающее Око на увенчанной огромным полумесяцем башне, судорожно дернувшись в последний раз, погасло. Двурогая вершина Барад-Дура медленно накренилась, заваливаясь набок, и, надломившись, провалилась внутрь, превращая всю бывшую цитадель Саурона в беспорядочную груду каменных обломков.

========== Часть 18 ==========

– Ты не могла бы… оставить меня с ним наедине, Галадриэль?

Элронд досадливо поморщился, потирая переносицу… раньше у него никогда не возникало подобных желаний. Волшебное Зеркало, повинуясь подливающей чистой воды в чашу хозяйке, являло гостю сокровенное, неизменно вселяющее в душу покой и уверенность. Ее присутствие делало очарование более реальным и осязаемым, благословенное волшебство тонким хрустальным ручейком из серебряного кувшина текло прямо в сердце, неся ласковый и мудрый свет Звёзд Запада, казалось, утонувших в глубине голубых глаз Владычицы.

Что же изменилось сейчас, и по чьей вине? Ответа Элронд не знал, и даже не был уверен, что хочет узнать. Удушливые сети Тьмы, неумолимо расползавшиеся все дальше по Волшебному лесу, заставляя засыхать мэллорны, схлынули, бледнея и рассыпаясь прахом. С падением горящего ненавистью ко всему неподвластному злу Ока с башни Барад-Дура, освобожденный от черной отравы мир облегченно вздохнул. Хотя и благословенного эльфийского волшебства лишился тоже – оно навсегда покинуло его вместе с кольцами, оставив просто человеческим.

Магия еще теплилась в Лотлориэне за счет сил Владычицы, так же, как и он не утратил их, но спасением от отныне властного над эльфами увядания мог стать лишь Валинор. Возможно, он зря приехал сюда – Лотлориэн и сама Галадриэль уже никогда не станут для него прежними. Из-за просочившегося из Мордора зла, успевшего необратимо отравить здесь что-то, или дело в нем самом? Зло отравило как раз его… отсюда все сомнения, тревожные мысли, странные сны непонятно о чем?

Спокойно взглянув на него – кристально-чистые голубые глаза Владычицы остались точь-в-точь такими же, как он их запомнил – Галадриэль мягко улыбнулась, словно его не вполне вежливая просьба на самом деле не была озвучена, и чуть наклонила узкое горлышко кувшина, позволив воде потечь едва различимой струйкой, лишь чуть поколебавшей зеркальную поверхность.

Пробивающиеся сквозь переплетенные ветви и зеленовато-золотистые молодые листья лучи солнца гасли, не касаясь Зеркала. Лучшего времени для общения с ним, лунной ночи, Элронд дожидаться не стал. Все усиливающееся смутное предчувствие гнало его… в странное место, где уже давно не было и не могло быть ничего хорошего для не принадлежащих Тьме.

И он поддастся ему, чтобы успокоить сердце и наконец провести хотя бы одну не омраченную тяжкими видениями ночь… хотя выспаться в дороге вряд ли удастся. Глупо пускаться в путь после полудня, когда солнце уже клонится к закату, но он более не хочет… наслаждаться обществом Владычицы Галадриэль. Как вообще можно было надеяться, что оно поможет вернуть душевный покой и порадует?

С состоявшейся через день после победы над Сауроном коронации Арагорна Элронд сразу поехал в Лотлориэн, не оставшись на празднование. Что было странно, необъяснимо и почти неприлично, но крепнущая в душе уверенность, что его место именно здесь, причем как можно скорее, заставила преступить законы гостеприимства.

Ощущение, что Тьма все же не окончательно ушла из Средиземья, не пугало и не огорчало его, непонятное неправильное чувство в глубине души он предпочитал никак не называть. Да и не могла полностью уйти, потому что материя Арды… ее кольцо, в это, чтобы не вспоминать вызывающие тяжесть в груди и головную боль слова Владычицы, лучше не углубляться. Главное, что она жива, он чувствовал это. Галадриэль не могла всерьез предлагать такое, в ней говорило черное отчаяние и парализующий страх перед побеждающим мраком.

Арагорн не стал допытываться о причинах скоропалительного отъезда, поговорить с ним обо всем возможности не представилось, и момент был неподходящий. На восстановленной от недавних разрушений Фонтанной площади под сенью Белого дерева собрались все уцелевшие жители и воины. Сияющее теплым золотистым светом солнце на безоблачном небе решило подарить всем надежду на грядущее счастье.

Арвен в светло-жемчужном платье и легком кружевном покрывале на украшенных прихотливо изогнутой диадемой волосах стояла рядом с женихом, выражения полускрытого раздуваемым ветром кружевом лица Элронд рассмотреть не сумел… вправе ли он что-то советовать другим, если не разобрался сам в себе и не знает, как правильно поступить?

– Не буду омрачать твою радость, Арагорн… ты слишком долго ее ждал, и дорого заплатил. И сегодня достоин сполна вкусить ее плодов, – только и смог сказать он.

Может, Волшебное Зеркало что-то подскажет ему… Надеяться на такое было сродни беззаветной детской и человеческой вере в чудо. Отражающая похожие на взмахи крыльев бабочек колебания света и тени от листьев мэллорна, вода в чаше потемнела и тут же осветилась изнутри ярким светом далекого солнечного дня.

Элронд невольно вздрогнул и подался вперед, широко открыв глаза от удивления. Спасибо, что хоть не рот – давно забытое чувство стало с недавних пор его почти постоянным спутником. Потребуется не одна сотня лет в свободном от душевных смут Валиноре, чтобы вылечить это.

Огромная черная башня с двурогой вершиной, как и прежде врезалась в синеву необычно чистого и ясного неба над Мордором. Ородруин, словно огненный выброс, порожденный расплавившимся в его жерле кольцом Всевластия не взорвал вершину вулкана, лишь слегка дымился. Таящееся в глубине пламя равномерно пульсировало, просвечивая сквозь покрытую темными потеками застывшей лавы поверхность.

Протянувшийся до самого горизонта вширь и вглубь – края Элронд разглядеть не смог – строй необычно опрятных с виду орков всколыхнул, казалось, навсегда оставшиеся в прошлом страх и отвращение перед возвратившейся из небытия Армией Тьмы. Руки самопроизвольно сжались в кулаки… и тут же опустились от растерянности и смятения. Никаких иных чувств и желаний не осталось, кроме трусливого и недостойного порыва стереть увиденное из памяти и закрыть глаза, чтобы проснуться уже в Валиноре.

Вдоль строя вытянувшихся в струнку воинов неторопливо шел их командир, откровенно неказистый на фоне бравых солдат, но преисполненный глубочайшей уверенности и самодовольства. Мелкого роста, с шаркающей походкой и свернутой набок переносицей. Сияющим и самодовольным мордорский военачальник был еще и потому, что шел, как равный, рядом с… назвать ее Темным Властелином нельзя, глупо звучит, а как же…

Рядом с ней, Хозяйкой их всех, пришедшей на смену развоплощенному после утраты Кольца прежнему жестокому Повелителю. Убирать волосы в аккуратную прическу, или хотя бы просто тщательно расчесывать, так и не вошло у Морин в привычку – непослушные черные пряди почти полностью скрывали ее фигуру до пояса. Элронд не сразу заметил ребенка, еще слишком маленького, чтобы ходить самостоятельно.

Такой же черноволосый, как и мать, мальчик или девочка, рассмотреть за почти полностью скрывающими его неубранными волосами не получилось, удобно устроился у нее на бедре, ухватившись руками за плечи. Морин придерживала дитя одной рукой, пристально оглядывая еще больше вытягивающихся перед ней орков. Неизменно кривая усмешка, без тянущего вниз уголки рта презрения новая повелительница Мордора улыбалась крайне редко – тронула ее губы, радуя неизбалованных прежним хозяином воинов.

– Все повторится, Элронд, видишь? – нежный певучий голос Галадриэль ворвался в сознание резким диссонансом. Раньше такого никогда не происходило, видения предназначались лишь для одного. И картинка в Зеркале не думала пропадать.

– Что это? – ничего, кроме глупого вопроса, произнести не удалось.

– Дракон, она опять за свое… старые привычки никуда не деваются.

– Дракон? – растерянно переспросил Элронд, только сейчас заметив промелькнувшую в вышине огромную крылатую тень. Вообще-то он не об этом, ни за что бы сам не заметил огнедышащую птичку.

– Ребенок… откуда? И она, кажется…

– Ты бы лучше спросил, куда направляется эта армия. Все опять начнется сначала… а ты только не рожденных детей видишь.

Элронд потер лоб рукой. Не отпускающее в последние дни чувство, что он срочно нужен, билось, как стучащий в ушах пульс после долгого бега, не давая думать ни о чем другом. Он уже все сказал… и все видел. И пусть так и не понял, где истина, остается только прийти на зов.