Текст книги "Red is my favourite colour (СИ)"

Автор книги: bzlkt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Смеёшься?! – досадливо всплеснула руками и издала разочарованный смешок. – Сэллоу, ты неисправим! – порывисто развернулась, развеяв юбку, как парус.

– Да погоди ты. – Он схватил меня за запястье и мягко притянул на место. – Пока у меня язык развязан, нам лучше поговорить.

– И кто тебя науськал? Оминис? Признавайся! – рассвирепела, сжала челюсти, смотря на него в упор.

Себастьян с пару секунд бегал по моему лицу ласковым взглядом, а затем неожиданно сжал мои щёки в ладонях и звонко поцеловал в губы, сложенные бантиком.

Я оторопела, никак не находя, что на это сказать. Чуть отдышавшись и придя в себя, надтреснуто выдала:

– И это весь твой разговор? – замахала руками на своё распалённое враз лицо.

– Надо же было тебя как-то сбить с толку, – хитро ухмыльнулся и притянул к себе за талию, чтобы расположить аккурат между своих ног. – Помнишь, как тогда, у залива?

– Такое забудешь, – проворчала, уворачиваясь от поцелуев. Подозрительно сощурилась, внимательно вгляделась в него, словно желая прочесть, как открытую книгу. – Стихотворение правда для меня написал?

– Да сколько можно спрашивать одно и то же?!

– Сколько надо, столько и буду спрашивать. – Гордо вскинула подбородок, подбоченилась. Себастьян устало выдохнул и понуро покачал головой.

– Да, правда. Это же очевидно!

– Мало ли, что очевидно. Для меня очевидно то, что ты по пьяни целовался с Дейл. – Брезгливо передёрнула плечами, стряхивая вуаль противных воспоминаний.

– Я просил прощения миллион раз, – сдержанно процедил Себастьян. – И скажу это в миллион первый: прости меня.

– Ты давно прощён. – Упёрлась лбом в его грудь и повесила плечи. – Как всё сложно.

– Да ничего не сложно! – он с энтузиазмом отстранился, взял мои пальцы в свои, заглянул в глаза. Мы скоро поедем в отпуск, отдохнём от всего, побудем вдвоём.

От его слов в животе порхали бабочки. Знал бы он, как я жду этого дня…

– Тебе не противно от того, что мы переспали тогда? – протараторила я, пока не потеряла остатки мужества. Этот вопрос и эта боль давно сочились ядом в моей душе. Как же страшно на самом деле быть отвергнутой.

– С ума сошла? – Себастьян округлил глаза и поёрзал на месте. – С чего вдруг мне должно быть противно спать с девушкой, о которой я грезил в своих самых откровенных снах?

– Соловьём поёшь, – протянула я, превращаясь в сахарную воду от его речей.

– Я не могу мечтать о большем, – приглушённо заговорил он, донельзя приблизив своё лицо к моему. От хрипотцы в его голосе подкашивались ноги. – Хочу всё исправить. Хочу, чтобы у нас было как у Оминиса с Натсай.

– Чтобы я тебя принуждала к сексу?

Мы замерли, чтобы через мгновение одновременно взорваться хохотом.

Незаметно для самих себя, спрятавшись за ветками душистого лимонного дерева, слились в разомлевшем поцелуе.

Я отчаянно тянула свои губы к его, вставая на носочки, пока Себастьян не подхватил меня и не усадил к себе на колени. Можно было сойти с ума от стоявшей в оранжерее духоты, от платья, которое хотелось снять как можно скорее, от пылких и настойчивых движений Себастьяна. Голову кружило, а мысли витали всё об одном: поскорее уединиться.

– Думаешь о том же, о чём и я? – насилу разомкнув поцелуй, сбивчиво прошептал он. – Пойдём. – Не дождался ответа – наверное, по одному моему замутнённому желанием взгляду становилось всё понятно; потянул за собой на задний выход из оранжереи прямиком к гостевому домику.

– Эй, ты тут вообще? – Натти махала перед моим лицом ладонью, пока я с блаженной улыбкой пялилась в одну точку. – О ком слюни пускаешь? – сложила на груди руки и лукаво оскалилась.

Входная дверь Асиной квартиры открылась, и по ногам скользнул тёплый июньский ветер. Поппи! Моё спасение!

– Поппи-Моппи, не хочешь поучаствовать в допросе? – крикнула Натти, пока Поппи утоляла жажду на кухне. Она зашла, вытирая рукавом капли воды со рта, и вопросительно уставилась на нас. – Амели снова о ком-то мечтательно думает, пора бы уже допытаться до правды. – Натти говорила таким тоном, что по моему позвоночнику пробежал мороз. Ей бы в мракоборцы – допрашивать преступников.

– Девочки, мне надо вам кое-что сказать, – решительно заявила я и выпрямила спину.

Натти, видимо, совсем не ожидала такую податливость, потому что вмиг осела, раскрыв рот, а Поппи отчего-то тревожно поднесла кулачки к груди.

– Я… Мы… – запиналась, враз растеряв всю волю.

– Ты местоимения перечисляешь? Давай помогу: он, она, вы, – нетерпеливо защебетала Натти, вскочив с места. – Говори уже, я сейчас умру от нагнетания!

– Я спала с Себастьяном, – до боли зажмурившись, на одном дыхании выплюнула я.

Гробовая тишина стояла слишком долго, и я наконец решилась открыть один глаз: девочки сидели с такими лицами, будто увидели одновременно голых Пивза, директора Блэка и Деека, купающихся в ванной старост.

– Когда? – побледневшими губами спросила Поппи.

– Сколько раз? – вторила ей Натти.

– Всё это время, – ответила я сразу на оба вопроса.

Девочки переглянулись и синхронно откинулись на спинки своих стульев.

– Ну дела… – Натти надула щёки, выдохнула. – Когда я говорила дать ему шанс, я не совсем это имела в виду… Подожди-ка, – она подалась вперёд, чуть не съехав на пол, – то есть всё, что ты мне тогда рассказывала, было про… Сэллоу? – Я осторожно кивнула, и лицо Натти вмиг исказилось гримасой стыда. – Мерлин, я теперь не смогу даже смотреть на него, не то, что разговаривать! – она закрылась ладонями и быстро перебирала повисшими в воздухе ногами. – Фу, ну и гадость! – захохотала, легла грудью на колени.

– А что она тебе такое рассказывала? – робко вклинилась Поппи, украдкой поглядывая на нас исподлобья и теребя при этом подол своего лёгкого платья.

– Да ничего такого, не переживай, – начала я, но встретилась с поражённым лицом Натсай.

– Как это «ничего такого»? – она вскочила на ноги. – Там такое, – обращалась она к Поппи, которая сидела с открытым ртом и шокированно хлопала ресницами.

– Давайте вы поделитесь впечатлениями не при мне, – недовольно бросила я, возвращаясь к сборам чемодана. – Подумаешь, переспали. Я же к вам не лезу с расспросами, что вы там делаете в постели со своими… – неопределённо помахала в воздухе рукой, – мужчинами.

– Так ты спрашивай, я с удовольствием расскажу, – парировала Натти с ехидной ухмылочкой. Я снисходительно улыбнулась и замолкла, но любопытство в конце концов взяло верх.

– Ну ладно, выкладывай, – вкрадчиво сказала я, делая вид, что очень занята разглядыванием рубашки на предмет пятен.

Натти радостно захлопала в ладоши и только открыла рот, как Поппи внезапно подпрыгнула со стула и закрыла уши руками:

– Я ещё от новости про Себастьяна не отошла, а тут ещё и это! Я не выдержу, – жалобно проскулила, а мы с Натти зашлись смехом.

– Ничего, созреешь – сама потом будешь просить рассказать всё в подробностях. – Натти обняла её за плечи и смачно чмокнула в пунцовую щёку. Я глядела на них с пола, не отрывая глаз, и плавилась от умиления. За окном шуршали зелёные кроны деревьев, которые колыхал тёплый летний ветерок, а через пару часов я увижусь с Себастьяном и даже смогу поцеловать его… при друзьях. Наконец-то.

***

– Знаешь что, приятель, – Оминис свирепо пригвоздил стакан к барной стойке, – ты самая настоящая задница.

– Я ожидал чего-то обиднее, так что спасибо, – буркнул я и уронил голову на сложенные на столе руки. Признаться Оминису в том, что мы с Амелией спали, было трудно и страшно, но оттягивать этот момент и дальше становилось всё опаснее и бессмысленнее – нам предстоит провести три месяца на глазах у друзей.

– И когда ты собирался мне об этом рассказать? На смертном одре?

– Когда-нибудь точно рассказал бы… – виновато ответил я и спрятал глаза в складках рукавов.

– Интересно, Натти тоже не знала, или вы все в сговоре?

– Что-то мне подсказывает, что если бы твоя жена знала, об этом бы уже гудел весь Лондон. Наверное, Амелия держала язык за зубами.

– Даже не знаю, что и сказать, – серьёзно произнёс Оминис. – То есть та твоя «шутка» про женитьбу не была шуткой? – спросил осторожно, прощупывая почву.

– Да какие уж тут шутки, – я устало вздохнул, открывая лицо. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь грязные окна паба и падали прямо на глаза. Я зажмурился, и сладкая сонная нега на миг овладела моим телом. Блаженно зевнул, потянулся и хрустнул пальцами, чем вызвал неприкрытое раздражение Оминиса.

– Трансгрессировать обязательно из этой каморки? – я поджимал к себе руки что было сил, чтобы мы все, включая Амита, поместились в тесной прихожей. Девочки всё ещё впопыхах бегали из комнаты на кухню и обратно: забывали то одно, то другое. Алекс недовольно поглядывал на нас со своей лежанки, чванно, словно Министр, умываясь.

– Не бухти, – запыхавшаяся Амелия подбежала ко мне, задорно приплясывая, и чмокнула в щёку. Я покраснел до кончиков пальцев, исподтишка поглядывая на друзей – ноль реакции. Похоже, все уже в курсе.

– С ума сходишь от нетерпения? – сам еле сдерживая радость, спросил я и забрал из её рук чемодан. – Чёрт! Что ты туда положила? – плечо заныло, и я запыхтел от усилий, пока старался удержать ношу навесу.

– Да так, по мелочи. – Пожала плечами и состроила невинное лицо. Ну как можно злиться?..

– Так, ребята, время, – наставнически крикнул Оминис, подгоняя Натти. Та всё ещё носилась по кухне: напоследок погладила Алекса и плотно задёрнула шторы.

– Вы уверены, что мы все вам там нужны? – спросила Поппи, когда мы наконец собрались вместе.

– Я с ним наедине с ума сойду от скуки, – насмешливо протянула Натти, но тут же добавила: – Шучу, шучу!

– А она мне голову разобьёт своей болтовнёй, – не остался в стороне Оминис. Мы с Амелией переглянулись и взялись за руки.

– Министерство точно не устроит нам взбучку, как в прошлый раз? – недоверчиво уточнила она и неохотно дотронулась до ложки для обуви, служившей в этот раз порталом.

– Точно. Я договорился, – важно отозвался Оминис, и через несколько секунд всё закружилось и превратилось в хаос.

***

– А океан-то где? – я разочарованно оглядывала песчаный берег огромного, но всё же озера. Вдалеке, сквозь пелену марева и влаги виднелись соломенные крыши бунгало.

– Океан? – удивилась Натти. – Океан далеко, но если хотите…

Вместо ответа я плотно зажала рот рукой и побежала к ближайшим кустам: как обычно, такие далёкие расстояния и смена климата не проходят для меня бесследно. Присев на корточки, я пыталась унять сильное головокружение, когда на плечо опустилась чья-то тёплая рука.

– Всё хорошо, любовь моя?

– Никак не могу привыкнуть к этим словам. – Я слабо улыбнулась, силясь унять очередной приступ тошноты. – Всё нормально, сейчас приду в себя.

Я встала, отряхнула колени и ладони от песка, заправила вспотевшие у висков волосы за уши, обмахнула широким листом папоротника лицо. Чёрт, как же душно, я и не думала, что будет так жарко.

Перед глазами плыли круги, силуэты друзей двоились, а то и троились, пока я делала шаг за шагом к ним.

– Пойдёмте скорее к бунгало, я наколдую льда, – забеспокоилась Поппи и, взяв меня под руку с другой стороны от Себастьяна, повела за собой.

– Я опять порчу момент, – еле перебирая губами, причитала я. Обида и досада острыми когтями впились в душу. Почему именно со мной всегда происходит всякая… ерундистика?

– Не придумывай. Посмотри, вон Амит сейчас с ума от жары сойдёт, индус называется. – Прислушавшись к утешающим словам Поппи, я обернулась и встретилась с измученным взглядом Амита. Бедный, он волочил по горячему песку ноги, жалобно сдвинув к переносице брови.

Я молилась, чтобы в бунгало было хотя бы на толику прохладнее, чем на улице, а вода в озере оказалась бы упоительно-холодной, и я бы с удовольствием с заходом солнца пошла искупаться.

– Здесь четыре бунгало: по одному на каждую пару и отдельно для Себастьяна и Амелии, мы же не знали, что вы уже вовсю кувыркаетесь…

– Натти! – возмутился Оминис и ущипнул её за бок. Та запнулась, неловко засмеялась и замотала в воздухе руками.

– В общем, одно бунгало, получается, лишнее… там можно оставить вещи, если хотите, или сделать общую зону… – она принялась размышлять, что-то бормоча про себя и рассекая босиком линию берега. – Завтра мы с Оминисом отправимся к моим. Традиции, понимаете? – она говорила слегка надменным тоном, как если бы относилась к своей культуре несерьёзно, но я-то знала, что она глубоко чтит её и сейчас просто кокетничает.

Наконец она отпустила нас, и все поспешили в спасительную тень. Деревянное и, честно признаться, не особо внушающее доверие бунгало встретило спёртым запахом прогнивших листьев и водорослей, в также прошмыгнувшим мимо в испуге… гекконом, что ли?

– Ха! Почти как у Ховин на занятиях, – нервно отшутился Себастьян и поставил наши чемоданы к стене.

– Или как в Виварии. – Мои глаза загорелись огнём любопытства, когда я осознала, какая здесь, должно быть, богатая фауна. Вот бы увидеть всех обитателей нашего небольшого берега…

– Устала? – Себастьян придвинулся вплотную и опустил руки на мои плечи. – Хочешь поспать?

– Я бы и правда подремала, – зевнула я и плюхнулась на кровать, которая, кстати, оказалась на удивление крепкой и удобной. Я одобрительно опустила уголки губ и вскинула брови. – Хм, неплохо.

Себастьян присел рядом и чуть попрыгал, проверяя матрас.

– Да, я ожидал худшего, – хохотнул и закатал рукава рубашки. Я засмотрелась на его мощные руки, которые наверняка красиво загорят в ближайшие пару недель, и громко сглотнула от возбуждения, так несвоевременно нахлынувшего.

***

Амелия заснула, как только её голова коснулась подушки. Поппи прибежала почти сразу же со льдом, завёрнутым в носовой платок.

Я сидел на краю матраса и умилительно смотрел на свою каштановую красоту, снедая от нетерпения, когда наступит вечер, и мы сможем сходить искупаться, прогуляться вдоль береговой линии и просто побыть вдвоём.

Стояла неимоверная жара, а точнее духота – из-за высокой влажности воздух был плотным и вязким; казалось, его можно сжать в руке, как губку, и выжать воду. Я переоделся в короткие штаны, расстегнул рубашку и принялся разбирать чемоданы: со своим справился быстро, а вот на огромный чемодан Амелии поглядывал со скепсисом и всё боялся к нему подступиться – судя по его размерам и весу, разбирать его будет непросто.

Деваться было некуда, и я нажал на кнопки замка, после чего крышка чуть не отлетела в другой конец комнаты – так плотно чемодан был набит вещами.

Беззлобно ругаясь про себя, я перебирал всю эту кучу, натыкаясь то на тёплый свитер, то плавательные очки, то горшочек для зелий – и зачем ей всё это?

Внезапно мой взгляд зацепился за небольшую стопку писем, перетянутую верёвкой. Щупальца подозрений облепили моё клокочущее сердце – неужели опять? Я осторожно развязал узел и вынул самый верхний конверт. Взгляд упал на строчку «от кого», и я презрительно отбросил письмо в сторону, словно обжёгшись.

Опять Уизли, да чёрт его дери! И о чём они переписываются? Неужели его подружка совсем не ревнует?! Злость и ревность набатом били в ушах, пока я грозно кружил по бунгало, косясь на спящую Амелию. Первая мысль – Инсендио. Спалить эти чёртовы письма дотла. Зачем она хранит их и даже взяла с собой в отпуск?! Ностальгия? Скучает?

Мою голову разрывало на части от нагромождения разномастных мыслей. Почему?! Почему этот рыжий так ей дорог? Даже после их с Джейси помолвкой, даже после того, как мы… А что «мы»?.. Я замер посреди комнаты и под гнётом вновь пришедшей мысли прислонился к хлипкой стене.

У нас с ней не было никаких договорённостей, я ничего ей не обещал, равно как и она мне. Так чего я кипячусь? Уизли – её друг, они были… любовниками – какое мерзкое слово! Как это мерзко!

Я оттолкнулся от стены и снитчем вылетел под палящее солнце. Босые ноги утопали в обжигающем песке, но мне было совсем не больно: я брёл куда глаза глядят, лишь бы потушить пожар внутри.

Нужно что-то предпринять, сделать хоть какой-то шаг, который бы приблизил наши отношения к чему-то большему, иначе я сойду с ума от неизвестности.

Я дошёл до края пляжа, где дальше начинались то ли джунгли, то ли настоящий ад: при одном только взгляде на запутанный лианами и разного рода экзотическими растениями лес становилось дурно – будто стоишь на пороге Запретного.

Упал прямо там на песок, в тень от огромного дерева. Еле уловимый ветерок ощущался глотком воды в зной, и я охотно подставлял ему своё измождённое лицо.

Сестра, едва в Хогвартсе начались летние каникулы, укатила с Чарльзом в Швецию знакомиться с его роднёй. Меня это просто вывело из себя – мы не виделись толком целый год из-за всех перипетий с Уильямом, Министерством, судом, свадьбой Оминиса и Натсай, а она предпочла общество своего смазливого парня, а не родного, единственного, чёрт возьми, брата!

Я хлопнул ладонью по песку рядом с собой и вобрал горячую горсть. Пропустил струйку песчинок сквозь щёлку в руке, заворожённо за ней наблюдая. Ветер чуть нарушал её стройность, колыша то в одну сторону, то в другую, но это только подстёгивало мой азарт – успеют ли песчинки достичь земли, прежде чем подует снова, или нет? {?}[🎵 Sting – Desert Rose]

Сколько раз Анна говорила мне, нет, высказывала, что я не умею давать людям свободу. Да какая к чертям свобода, если мы – родные, близкие, любимые люди?!

Я небрежно отряхнул ладонь о штаны и упал на песок спиной. Голубое безоблачное небо было похоже на пустое полотно – бери кисть и пиши, что угодно. Я бы нарисовал большое лимонное дерево. С кучей жёлтых сочных плодов. С глянцевыми зелёными листьями. А под ним девушку – с каштановыми волосами, добрыми глазами и самой красивой улыбкой.

Грудь сдавило тоской, и ноги сами понесли меня обратно. Ну как я мог оставить её, когда так давно мечтал быть рядом?!

Я нёсся по рыхлому песку, в котором увязали ноги. Точно сама природа останавливала меня, строила преграды, отговаривала, но я продолжал бежать. Распахнул дверь, влетел в комнату и, наскоро раздевшись, лёг к Амелии под бок. Она мирно спала и даже не сменила позы за всё это время – так выдохлась после трансгрессии.

Я нежно провёл пальцем по изгибу её подбородка, погладил костяшками скулу, убрал непослушную прядь со лба. Хотел воспарить от всеобъемлющего счастья над землёй, но на деле только уткнулся носом Амелии между лопаток и тоже уснул под её размеренное дыхание.

***

Я проснулась в глубоких сумерках, наконец почувствовав долгожданную ночную прохладу. Жадно вдохнула её и ощутила такое облегчение, что наконец захотелось жить, а не просто доползти улиткой до тени и там спать днями напролёт.

Оглядела бунгало, но так ничего и не увидела в кромешной тьме. Люмос ярко осветил заспанное лицо Себастьяна, и тогда он от неожиданности широко распахнул глаза и испуганно уставился на меня.

– Выглядишь, как будто мистер Мун увидел статуэтку демимаски, – захохотала я и от прилива эмоций от того, что выспалась и чувствую себя намного лучше, прижалась к Себастьяну как можно теснее.

Он в непонятках замялся, но потом всё же опустил руки на мою спину, а горячее дыхание обожгло лоб.

– Выспалась, любовь моя?

– Угу, – промычала, и в мыслях закружились планы на ночь: приготовить на костре еду, поужинать, искупаться в озере…

– Хочешь есть?

Ответом послужило громкое урчание моего живота, и Себастьян солидарно посмеялся.

– Жрать хочу, с ума сойти, – причитала Натти, рыская по сумкам, которые мы отнесли в свободное бунгало.

– Слушай, а этот наряд, – я неуверенно взяла подол её лёгкого-лёгкого, почти прозрачного платья, – не слишком откровенен?

– А в чём мне ходить по такой жаре, в шерстяном пальто, что ли? – беззаботно отозвалась она, и её голос утонул в очередной сумке с продуктами.

– А можно мне тоже такое? – застенчиво спросила я, елозя носком туфли по деревянному, засыпанному песком полу.

– О чём речь? Конечно! – она распрямилась, дожёвывая какую-то булку, и жестом приказала следовать за ней.

Их с Оминисом бунгало выглядело куда лучше нашего: и просторнее, и как-то надёжнее. Я одобрительно хмыкнула и невольно покосилась на кровать. В голову закрались самые откровенные мысли, о чём мне бы хотелось расспросить подругу, и она бы с превеликой радостью поведала бы обо всём, только вот мне было неловко начинать этот разговор.

– Это что? – я выпучила глаза и отпрянула от Натти, которая протягивала мне какое-то исподнее.

– Купальник, – устало выдохнула она, будто я непонятливая ученица, которой объясняют одно и то же уже в сотый раз.

– Купальник?! В этом надо при людях ходить? – я несмело взяла в руки белые короткие штаны и укороченную рубашку на широких лямках. – Это же под платье надевают, – прошептала, отгородившись ладонью, точно нас кто-то мог услышать.

– Здесь никого кроме нас нет, это, можно сказать, частный пляж, – гордо сказала Натти. – Все свои, да и купальник не такой уж и откровенный, – придирчиво осмотрела его и подтвердительно закивала. – Примеряй. – Безапелляционно, строго, что я без пререканий принялась стаскивать с себя рубашку и плотные брюки.

Когда переоделась, повернулась к Натти и чуть не провалилась от стыда сквозь землю – ощущала себя просто-напросто обнажённой.

– Ну что это такое? Ты издеваешься? – хныкала я, заметив шалопайскую улыбку на её лице. – Ты тоже в таком будешь?

– Да я тебе дам сверху платье, это же купальник, в нём купаться надо! – она махала руками перед моим лицом, талдыча одно и то же.

– То есть я буду в платье, а потом просто сниму его и смогу купаться, так? – ещё раз, чтобы убедиться наверняка, переспросила я.

Натти раздражённо раздула ноздри, и я примирительно выставила вперёд руки, мол, «Хорошо-хорошо».

– Пойдём уже, мясом пахнет, сейчас изойдусь слюной. – И, когда я надела платье, потащила меня за собой обратно на пляж, где Оминис, Себастьян и Амит уже вовсю жарили мясо и овощи на костре.

***

Я чуть не потерял сознание, когда увидел Амелию в этом полупрозрачном платье, с распущенными спутанными волосами и облепленными песком босыми ногами. Мне тотчас захотелось, чтобы все вокруг исчезли, и я бы… я не знаю, что бы я сделал, но точно что-то неприличное.

– Ты… ты так необычно выглядишь, – сипло выговорил я, подойдя к ней впритык.

– Так ведь все девчонки так одеты. – Она отчего-то зарделась и указала рукой на Поппи и Натсай. Я обернулся – действительно, на них точно такая же одежда. Как странно, а я и не замечал..

– Всё уже почти готово, надо только помочь всем раздать еду. – Я быстро сменил тему, чтобы не сойти с ума от назойливых мыслей. Мерлин, хоть бы мы поскорее поели и остались одни.

Оживлённые громкие разговоры вмиг стихли, сменившись звуками трапезы: откусывались овощи, проглатывалось мясо, отрывались куски хлеба от общей булки и отпивался ягодный морс.

Когда все сбили оскомину и насытились, тишина всё равно не покинула нас: каждый думал о своём, наслаждаясь моментом: Амит тотчас засмотрелся на звёзды, неистово сжимая руку Поппи в своей. Наверняка сейчас притащит свой телескоп и будет всю ночь рассказывать ей о созвездиях и кометах. Оминис задумчиво копался палкой в золе, пока Натти молча водила носом по его шее, словно ласковая мурлычущая кошка. Оминис разомлел и уже не скрывал блаженной улыбки, стискивая в пальцах коленку жены. Амелия положила подбородок на сложенные в замок руки и мечтательно смотрела вдаль, на озеро. Становилось прохладно, но у костра было уютно и так хорошо, что все проблемы и невзгоды на время забылись. Всё плохое осталось где-то позади, а впереди ждала только счастливая и наполненная радостями жизнь.

– Пойдём искупаемся? – предложил я, дотронувшись шёпотом до мочки её уха. Она моргнула, обвела взглядом всю нашу компанию и согласно кивнула.

– Вы купаться? – вскинулась Натти, пихая в бок Оминиса. – Мы с вами!

Я запыхтел от досады: да когда нам уже удастся побыть одним?! Однако, заметив неподдельную радость на лице Амелии, ничего не смог возразить.

Натсай быстро развеселилась в воде и начала досаждать Оминису своей безграничной энергией: плескалась, прыгала к нему на спину, хохотала, как сумасшедшая, и просто-напросто бесилась и шкодничала, напоминая Пивза.

Они не обращали на нас никакого внимания: Оминис стойко терпел все выкрутасы жены и только плотнее стискивал челюсти, отчего мне хотелось смеяться в голос – а я ему говорил, что с Натсай будет тяжело!

Поппи и Амит продолжали сидеть у костра и разговаривать: Поппи делилась своими впечатлениями о недавно прочитанной книге, а Амит загипнотизированно слушал, попутно вклиниваясь с уточняющими вопросами и словами восхищения.

Я, не говоря ни слова, взял Амелию за руку и повёл за собой в самую дальнюю точку пляжа, где днём лежал под раскидистым деревом.

Видел, как она жадно смотрит на воду, как хочет пойти купаться, но отчего-то мялась и никак не решалась.

– Боишься? Тут никто страшный не водится, и у меня с собой палочка, – успокаивал я её, снимая рубашку. Остался в одних штанах и шагнул к кромке воды, обнял Амелию сзади за талию.

– Не боюсь, просто этот купальник… – она посмотрела вниз и растопырила пальцы на ногах.

– Купальник? Ты не в платье будешь? – удивился я, осматривая её снизу доверху.

– Видел, в чём Натти купается? Она мне то же самое дала.

– Если честно, не обратил внимания, – виновато отозвался я. – А что с ним не так? Некрасивый?

– Да нет, просто он… слишком откровенный, как по мне.

– Так это же прекрасно! – я засмеялся и развернул Амелию лицом к себе.

– Дурак ты! – она упёрла кулаки мне в грудь и стыдливо отвела взгляд. – Но я очень хочу пойти искупаться, а в платье неудобно!

– Ну и в чём тогда проблема? Давай помогу. – Я подхватил подол её невесомого платья и потащил наверх, пока Амелия пищала, как Мандрагора, заливаясь смехом.

Когда платье валялось на остывшем песке, казалось, там же валяется и моя отвисшая челюсть – я никак не ожидал, что купальник будет таким занятным.

Но Амелия не дала мне времени разглядеть его, а сразу же понеслась в воду, оставляя за собой множество брызг и звонкий смех. Я стоял и смотрел ей вслед: снова наблюдал отдаляющуюся спину, как на той поляне близ Хогсмида. Красивое, несказанно прекрасное зрелище. Грёза, ставшая реальностью. Миг, превратившийся в долгие часы, и часы, вдруг урезанные до одного малюсенького неуловимого мгновения.

Я вступил в прохладную воду, но моё тело горело, пылало фантазиями. Сердце оглушающе громко билось в ушах, пока я пытался совладать с собой и просто, чёрт возьми, насладиться романтикой. Без продолжения.

Амелия долго не решалась окунуться: визжала и прыгала в воде от избытка эмоций, но в конце концов набрала в лёгкие побольше воздуха и занырнула по самую макушку. Вынырнула испуганная, мокрая и очень смешная. Я подлетел, стиснул её крепко в объятиях, нащупав мокрую ткань купальника. Руки собственнически обхватили её холодные ягодицы под толщей воды, и её приглушённый стон ворвался в самое нутро, разбередив закрома желания, так долго пульсирующего в висках.

Я потянулся к ней, прижал к себе изо всех сил, коснулся дрожащих мокрых губ, скользнул языком в рот, замычал от удовольствия, и она обмякла в моих объятиях, совсем потеряв остатки сил.

Мои руки, как наглые змеи, поползли наверх, задрав ткань, настырно обвили её предплечья, завели их за спину, а сами полезли дальше, и моя голова закружилась, в глазах взорвались звёзды, когда я нащупал округлости груди, покрытой мурашками. Твёрдый сосок так знакомо утыкался мне в ладонь, и я шумно выдохнул, понимая, что не смогу больше устоять. Хватит романтики, довольно.

Амелия дышала мне в шею рвано, сбивчиво, что-то лепетала неразборчивое, а я всё думал, неужели такой безвольный? Неужели такой слабый перед ней? Неужели и правда не умею давать людям свободу, выбор?

– Будешь ещё купаться? – хрипло спросил я и убрал руки. Амелия выпучила на меня глаза, сверкающие от отражающегося в глади озера лунного света.

***

Себастьян не настаивает? И даже не умоляет? Он что, заболел? Я же вижу, что он сейчас задохнётся, попросту рассыпется на осколки, а сам спрашивает, буду ли я купаться дальше?

– Б-буду, – еле выговорила я, скорее чтобы проверить его реакцию, чем действительно от желания побыть в воде ещё. Я уже порядком замёрзла и вся тряслась, думая только о тёплой мягкой постели.

Себастьян разочарованно вздохнул, но кивнул и зашагал на выход из озера, а я всё проглядывала дыру в его голой спине, покрытой каплями воды от моих рук. Правда уйдёт и даже не вспылит? Не потащит за собой? Да что с ним такое?!

Терзаясь разными мыслями, я упала на спину и развела в стороны руки и ноги. Дожидалась, когда почти до носа уйду под воду, и вбирала в лёгкие воздух, чтобы всплыть, и так снова и снова, рассматривая на небе яркие звёзды.

Таким образом подплыла почти к самому берегу, опустилась на ноги и поплелась, еле перебирая ими, к сидящему на песке Себастьяну. Он безучастно рисовал что-то тонкой веткой, согнув ноги в коленях. Его белая кожа, уже высохшая от капель, всё равно блестела, и мне хотелось прильнуть к ней поцелуем, что я и сделала.

Уселась рядом с ним на колени и принялась целовать сначала плечо, затем ключицу, шею, щёку, подбираясь ближе к губам.

Его пятерня намертво вцепилась в моё бедро, и я ахнула – чуть громче, чем планировала. Трусливо вжала голову в плечи, озираясь по сторонам – никто не слышал?

– Мне кажется, все разошлись по домам, – прошептал Себастьян и загадочно улыбнулся. Прислонившись всем телом, повалил меня на песок, из-за чего я поморщилась – теперь он прилипал к мокрой одежде и коже, а ещё забрался в волосы. Неприятное ощущение.

– Хочешь, пойдём тоже? – спросил Себастьян, заметив гримасу недовольства на моём лице. – Ты замёрзла. – Встал, протянул мне руку, и я поднялась, тщетно пытаясь стряхнуть с себя песок.

***

Разумеется, в бунгало не было предусмотрено ничего похожего на камин или печь, так что пришлось применить магию, чтобы согреться: холодный ночной воздух забирался внутрь сквозь ненадёжные стены и соломенную крышу, скользил по деревянному полу и жалил стопы.

Амелия согрелась и сразу же повеселела. Обернулась огромным полотенцем и приказала мне отвернуться.

– Серьёзно? – я улыбнулся. – Ты же сейчас снимешь купальник и всё равно ляжешь ко мне, так зачем отворачиваться?

Вместо ответа она посмотрела на меня таким уничижительным взглядом, что я тут же послушался и отвернулся, посмеиваясь – и где логика во всём этом?

Через пару минут ко мне под одеяло юркнуло горячее разомлевшее тело, и стало так сладко, так приятно. Моя кожа покрылась мурашками, а предвкушение совместной ночи щекотало нёбо. Я притянул Амелию к себе, погладил по округлому мягкому бедру, обвёл пальцем линию соска, поцеловал сгиб шеи, закусил мочку уха, и всё сгорал, тлел, как уголёк, от нетерпения.