Текст книги "Как стать злодеем (СИ)"
Автор книги: Братислав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
И возможно прадеду Бони удался бы его план, но, к сожалению, сэр Людвиг вновь потерпел поражение от своего извечного врага – Дрейка Крутейшего, который прознал о коварном замысле прежде, чем сэр Людвиг успел воплотить его в жизнь.
Что ж, надо сказать, Ассоциация героев, существовавшая уже в то время, и в которой состоял Дрейк, хорошо поработала, чтобы прижучить предка Бони.
Однако Людвигу удалось-таки улизнуть, хотя и не без последствий. Дело в том, что в последней схватке с Людвигом, Дрейк облучил его и его жену из «Недоговаривателя».
Обидно, конечно, стать жертвой собственного изобретения, но такова печальная участь сэра Людвига и его супруги. С тех пор сформулировать новый план действий, да и вообще сказать хоть что-нибудь внятное превратилось для них в настоящую пытку. В злодейских кругах им дали прозвище Многоточие, которое вскоре превратилось в фамилию целого рода.
Все последующие потомки не могли нормально выражать свои мысли. Эффект «Недоговаривателя», как выяснилось, передавался по наследству, и Бони не исключение. Но её мать нашла-таки выход: она лично обучила двух говорящих какаду как можно более точно додумывать за хозяина предложение; одного она отдала мужу, а второго – дочери.
Вот такая вот история.
С полминуты братья Киллиган находились в состоянии, словно обмозговывали услышанное, а потом в один голос спросили:
– Откуда тебе это известно?
– Хм… Биография сэра Людвига есть в учебнике «История зла», а его попытка захвата мира рассматривается подробно в «Методиках захвата мира». Вы разве не знали?
– Э-э, – смущённо протянул Уилл и ответил за двоих: – Да мы как-то ещё не успели просмотреть электронные учебники.
– К тому же наши семьи давно знакомы; можно сказать, я вырос с Бони в одном логове, – добавил Руперт. – И за прошедшие годы даже научился догадываться без её попугая, что она хочет сказать.
– Стало быть, ты можешь с ней свободно изъясняться?
– Именно так.
– Может, ты тогда узнаешь, что она думает о вступлении в СОН. – И Уилл вкратце пояснил Руперту что это такое.
– То есть вы задумали создать команду, которая в будущем будет способна захватить мир?
– Типа того. Так что, потолкуешь?
– Хорошо.
Руперт повернулся к девушке и обратился так, словно сам страдал недоговариванием:
– Бони, есть…
Бони отложила почти собранную звуковую винтовку и посмотрела на парня.
– Какой ещё… – сказала она.
– …р-разговор? – закончил попугай?
– Давай без…
Бони понимающе кивнула и щёлкнула попугая по клюву, и тот проклокотал:
– Жако будет молчать!
– В общем они задумали… – сказал Руперт.
– А при чём?..
– Они утверждают… И им интересно, что ты…
– Я думаю… Но только, если…
– Я не уверен, что… Но идея…
– А какие?..
– Они говорят, что… И тогда можно будет…
– Мне кажется, они слишком… Хотя идея…
– Так что мне?..
– Скажи им, что я…
Диалог между Бони и Рупертом очень был похож на разговор двух иностранцев, так как братья Киллиган ни черта из него не поняли. Мало того они не понимали, почему Руперт говорил незаконченными фразами, на что он ответил, что если бы они много лет провели в обществе Бони, то не только научились бы её понимать, но и сами заговорили бы, как она; просто он привык так с ней общаться.
– Ладно, – удовлетворённый ответом произнёс Билл. – Но что насчёт вступления в СОН? – Он посмотрел Бони в глаза.
– Она сказала, что ваша идея создать такое сообщество ей нравится, впрочем, как и мне тоже, но она готова вступить в него только с одним условием.
– Каким же? – поинтересовался Уилл.
– Если вы примете в СОН и меня.
– Это не проблема. – Уилл усмехнулся. – Мы только за, если ты будешь членом нашего сообщества. Ведь так, Билл?
– Конечно, – подтвердил брат. – Злодей, обладающий чревовещанием, будет весьма нам полезен.
Все четверо протянули друг другу руки, но закрепить договор крепким рукопожатием им не удалось. В лаборатории будто грянул гром и с этим звуком Генри влетел в четвёрку, повалив всех на пол. Остальные студенты так и замерли на месте, включая девушек, которые до этого момента фотографировались с измученным гремлином. Всё внимание теперь было приковано к Мэту. Он стоял в пяти метрах от Генри и четвёрки, держа в руках собранную звуковую винтовку, и, с лицом полным безумия, ухмылялся.
– Что ты творишь, Мэт? – поднимаясь на ноги, процедил Уилл.
– Мщу! – рыкнул он.
– За что?
– О-о, вы даже не представляете, что я пережил этой ночью. Ладно я… Но Бэтси! – Мэт на секунду повернулся спиной, продемонстрировав гитару. – Каково было ей пережить эту ночь? А всё из-за этого листьеволосого урода!
Генри был, по-видимому, слегка оглушён, так как с трудом встал с пола и, спотыкаясь, попятился назад.
– Да что могло такого произойти, что ты его так возненавидел?
Но Мэт не удосужил Уилла ответом. Вместо этого он прицелился и выстрелил в Генри. Близнецы, Руперт и Бони еле успели отпрянуть в сторону. Генри же получил удар звуковой волной в грудь и его отбросило на макет атомной бомбы у дальней стены, который разломился пополам.
– Ну что, получил! – медленно приближаясь, произнёс Мэт. – Это была только половина мощности. А теперь проверим выдержат ли твои рёбра всю мощь этого оружия. Ха!
Мэт подкрутил на корпусе винтовки регулятор на максимум и приготовился произвести третий выстрел в Генри, но всё испортил гремлин Гиблла. Воспользовавшись тем, что удерживающие его девушки зазевались, он вырвался из их объятий, перебежал через стол и, прыгнув, повис на стволе винтовки, тем самым направив её дуло вниз. Мэт выстрелил себе под ноги и его подбросило в воздух, а, ударившись головой об потолок, он рухнул обратно на пол. Так как выстрел звуковой волной пришёлся в пол, гремлин не получил никаких увечий, а лишь слегка был отброшен в сторону.
Кипсли первый вскочил на ноги и немедленно подняв с пола потерянное Мэтом оружие начал спешно его разбирать.
Тем временем близнецы помогли Генри подняться. На вопрос Билла «Как ты?» парень лишь широко улыбнулся, хотя у него ручьём текла кровь из носа. Он следил за Мэтом и ему казалось забавным, как тот, оправившись от удара, присел и схватился за затылок – наверное, у него теперь там созреет большая шишка. Но затем боль на лице Мэта резко сменилась гримасой полной ужаса. Он вытащил из-за спины электрогитару и, видимо, обнаружив царапину, закричал:
– Она ранена! Бэтси ранена! – Мэт поднял взгляд на Генри и глаза его налились кровью. – Это ты во всём виноват! Ты ответишь мне за это, Грин!
Вдруг дверь лаборатории отворилась и внутрь зашёл Реджинальд Гиблл. Завидев обеспокоенных студентов, кровь на лице Генри, сидящего на полу Мэта и Кипсли, разбирающего винтовку, он настороженно спросил:
– Что тут произошло?
Все молчали.
– Что тут произошло?! – уже сердито повторил Гиблл.
– Др-рака! Др-рака! Др… – неожиданно загорланил попугай Бони и сразу умолк, получив щелчок по клюву от хозяйки.
– Кипсли! – воскликнул Гиблл, и гремлин виновато посмотрел на него. – Я лишь ненадолго отлучился, возвращаюсь и узнаю, что в моё отсутствие произошла драка. Как это понимать?! Ты должен был следить за порученными тебе студентами. Ладно, укажи мне на зачинщика и, быть может, ты заслужишь моё снисхождение.
Гремлин указал на Мэта, но парень даже не дрогнул. Наоборот, он поднялся с пола и, прижимая гитару к груди, гордо выпрямился.
– Так, быстро все покинули лабораторию! – приказал студентам Гиблл. – Кроме вас двоих, разумеется, – намекнул он на Мэта и Генри.
Когда же в лаборатории остались только они трое и гремлин, Мэт произнёс:
– Это не моя вина, сэр. Грин получил по заслугам.
– Будете говорить, когда я разрешу, Маккинли! – рявкнул профессор. – Мистер Грин, вы в состоянии сейчас находиться здесь? Если нет, то Кипсли может отвести вас на больничный этаж, где вам окажут необходимую помощь.
– Со мной всё в порядке профессор, – произнёс Генри, вытирая плащом кровь с лица, а затем снова запрокинул голову назад.
– Вы можете сказать из-за чего произошёл данный инцидент?
Генри ответил не сразу. С минуту он глядел в потолок, явно раздумывая, что сказать.
– Нет, профессор, – наконец произнёс он.
– То есть Маккинли напал на вас просто так? Без причины?
– Я… Я не уверен. Спросите об этом его. Ему виднее.
– Ладно, – спокойно произнёс Гиблл и обратился к Мэту: – Что вы можете сказать о случившемся, Маккинли?
– Ничего, – Мэт лукаво пожал плечами. – Главное – Грин получил то, что ему причитается по праву.
Генри был удивлён таким ответом. Мэт ведь прекрасно знает почему напал на него. Почему же он не называет причину конфликта? Вероятно, всё дело в том, что произошло с Мэтом этой ночью. И если ему придётся объяснять причину своего нападения, то придётся выложить и тайну минувшей ночи, а, судя по всему, Мэту этого почему-то очень не хотелось. Так что же приключилось с Мэтом? – Генри не знал, хотя у него самого была весомая причина не сдавать Мэта.
– Вы держите меня за дурака?! – вспылил Гиблл. – Вы оба не знаете из-за чего произошла драка? Мистер Грин, мне кажется, вы точно в курсе дел, так почему же вы покрываете Маккинли? Может, вы боитесь, что вас исключат из университета?
У Генри по телу прошла лёгкая дрожь.
– Уверяю вас, это вам точно не грозит. Я очень хорошо знаю вашего отца – когда-то мы с ним учились в Селтфоссе вместе. А теперь пришёл черёд его сына, его наследника. Признаться, я даже завидую Маркусу, ведь в отличие от него у меня нет продолжателя моего великого рода, что, безусловно, огромный минус. Но есть и плюс – мне не нужно отвечать ни за кого, кроме себя. А вот ваш отец явно тревожится за вас. Перед тем, как вас доставили на подлодке в Селтфосс, он связался со мной и поручил мне присматривать за вами. И почему-то под словом «присматривать» он подразумевал – «следить за вашим самочувствием, за вашим здоровьем». Мне показались странными его слова, однако он больше ничего мне не пояснил. Но думаю, его тревоги связаны с тем, что вы его единственный наследник, и если с вами что-то случится, то род Гринов прервётся, чего Маркус ни в коем случае не хочет допустить. Он всегда слишком фанатично относился к своей родословной, уж я-то знаю. И вижу беспокоиться ему есть о чём. Так почему же вы не хотите сказать мне в чём причина конфликта? Как я сказал, вас никто не исключит за драку, это было бы просто глупо. Не бойтесь признаться.
После такой речи Гиблл надеялся, что Генри ему сейчас всё изложит, но тот лишь поинтересовался может ли он пойти к себе в спальню.
– Что ж, ступайте, – расстроенно промолвил профессор. – Вам следует отдохнуть и прийти в себя. А вы куда собрались, Маккинли? Вас я не отпускал. Если вы не забыли, впереди ещё второй час занятий, а потом мы с вами потолкуем о произошедшем у меня в кабинете.
Мэт пробурчал что-то себе под нос и снова сел за парту.
Выходя в коридор, Генри заметил, как от двери отпрянула кучка студентов, среди которых были братья Киллиган.
– Что вам сказал Гиблл? – с нескрываемым любопытством спросил Уилл, как только Генри закрыл за собой дверь.
– Вам и так всё известно. Вы же подслушивали, – ответил он.
– Через эту стальную дверь мало что можно услышать.
Уилл хотел сказать что-то ещё, но Генри уже спешно удалялся в сторону лифта.
Придя к себе в спальню, Генри вынул из шкафа сумку с дневником. Ему не терпелось записать то, что произошло с ним в учебной лаборатории Гиблла.
Когда настало время обеда, парень отложил ручку в сторону и, прежде чем пойти в Общий зал, решил ещё раз просмотреть записанное. Но тут в комнату вошёл Мэт, и кровь в жилах Генри похолодела. Быстрым движением руки он закрыл дневник и также быстро кинул в сумку. Однако его надежда на то, что Мэт ничего не заметит не оправдалась.
– Что это за тетрадь? – спросил тот.
– Не твоего ума дело. – Генри встал со стула и накинул сумку на плечо. – Между прочим, ты меня чуть не убил сегодня.
– Твоё счастье, что Гиблл вовремя явился, а то я, правда, тебя убил бы. Впрочем, я и сейчас с радостью стёр бы тебя в порошок. Но не бойся, Гиблл здорово отчитал меня и велел тебя не трогать.
Генри беззвучно произнёс губами проклятье в адрес Мэта и впредь решил, что оставлять дневник в комнате небезопасно, и поэтому он будет носить его в сумке с собой везде.
Глава 6. Отрывки из личного дневника Генри Грина
25 АПРЕЛЯ 2050 ГОДА. Полное отсутствие аппетита. Я провалялся без сознания почти сутки – по крайней мере, так сказала мать пятнадцать минут назад, когда зашла ко мне в комнату и поставила на тумбу тарелку горячего куриного супа. Он уже успел стать тёплым, но от него до сих пор исходит приятный аромат. Что ж! Готовить у неё получается куда лучше, чем на пару с отцом пытаться захватить мир. Но сколь бы не был дразнящим нос аромат супа, сейчас мне нет дела до еды. Прежде всего – дневник. Да, мать оставила меня отдыхать, и я могу спокойно записать свои мысли. Конечно, если только она не скажет отцу, что я очнулся, и он не ворвётся ко мне в комнату с обвинительными криками. Надеюсь, отец сейчас занят у себя в лаборатории, а значит, закрылся на сто замков, чтобы ему никто не мешал.
Итак, как ни печально, я вновь потерпел поражение. Очередная попытка обрести сверхспособность закончилась провалом. Оглядываясь назад, в прошлое, я ощущаю лишь боль и ничего больше, причём не только душевную, но и телесную. Да уж, моё тело помнит каждый перелом, вывих, ушиб, воспаление, порез и так далее. Оно помнит все неудачи за последние три года. И глядя на него, быть может, мне стоит тоже всё вспомнить, проанализировать и сделать соответствующие выводы? Но я так боюсь умозаключений, к которым могу прийти. Точнее: я боюсь, что слова, которые не раз говорил мне отец, окажутся правдой.
«Мы – злодеи, Генри! А это значит – никаких сверхспособностей у нас быть не может. Они появляются лишь у людей чистых сердцем и помыслами, готовых служить добру и защищать мир от зла, именно им суждено стать теми, кого именуют героями с особым даром. Никто не знает, почему только светлым людям достаются особые умения. Лично мой ответ – так распорядилась природа и ничего тут не попишешь. Поэтому и не смей думать, Генри, о сверхспособностях, тем более о служении добру. Я запрещаю!»
А я не верю в это. Это ложь! «Так распорядилась природа…» Вздор! Но даже если предположить, что природа, звёзды, вселенная – да как ни назови эту таинственную сущность – дарует сверхспособности, то мне определённо что-нибудь да должно достаться. Я чист сердцем и помыслами, и я хочу служить добру. Так почему же я не могу обрести сверхспособность? Где справедливость? Неужели я недостаточно светлый для природы? Неужели я для неё злодей или, быть может, простолюдин, который всю жизнь мечется между тьмой и светом и не может твёрдо для себя решить, что выбрать? И если так… Если я всё же часть зла, то неужели мне не видать сверхспособностей? Нет! Должен быть способ обойти природу, должна быть лазейка, и я думаю, найду её, если только тщательно проанализирую все свои провалы и пойму, в чём заключается моя ошибка, что я делал не так. И, пожалуй, я начну с того момента, когда наша семья поселилась в Лэйкхилле три года назад.
Как сейчас помню, дело было летом за неделю до моего тринадцатилетия, когда я впервые решил, что не желаю идти по стопам родителей, а хочу стать героем со сверхспособностями…
ПОЗДНЕЕ. Только что заходил отец. Я бы сказал, он хотел справиться о моём состоянии, но вместо этого как всегда накричал на меня, прочитал очередную «поучительную» лекцию и добавил, что я своими выходками позорю наш великий род и ставлю под удар нашу семью, ведь если о моей тяге к добру станет известно другим злодеям, то гибель неминуема.
Что ж, теперь он ушёл, и я, достав дневник из-под подушки, который быстро спрятал, заслышав шаги отца в коридоре, могу продолжить свои записи.
Так вот, первая попытка была за неделю до тринадцатилетия. Всем известно, что герои получают свои сверхспособности при каком-нибудь несчастном случае. На тот момент мне пришла в голову идея управления электричеством. Недолго думая, я взял два гвоздя и сунул их в розетку. 230 вольт в миг охватили моё тело, заставив мышцы сильно сжаться, а волосы встать дыбом. Но потом произошло замыкание, розетка сломалась, и я смог разжать руки. Я рухнул на пол, меня всё ещё трясло, словно в конвульсиях.
Тогда мимо моей комнаты проходила мать, она заглянула внутрь и увидела меня на полу. Позвав отца, вместе они оказали мне необходимую помощь.
Я помню лица родителей полные недоумения: они совершенно не понимали, зачем мне понадобилось засовывать гвозди в розетку. Тогда я им ничего не сказал, и они приняли всё за мою неосторожность, хотя и с большим подозрением.
Именно так всё и произошло в тот день. Вспоминая его, я всё равно не могу понять, что сделал не так. Может быть дело в гвоздях или розетке? Возможно. Но в одном я уверен точно – напряжение роли не играет, хотя тогда мне показалось совсем наоборот. «Да, идея с розеткой – это полная глупость», – по крайней мере именно так я подумал после просмотра фильма «Заряженный», в котором главного героя поразила молния, а очнувшись, он обнаружил у себя способность управлять электричеством.
К тому времени я посмотрел достаточно фильмов о сверхгероях, в большинстве из которых снялись реально существующие, но почему я решил первым делом обрести именно дар связанный с электричеством? – этого я и сам не знаю; наверное, просто нужно было сделать выбор. Эх, мне так нравились эти фильмы, из них я извлёк столько много случаев обретения сверхспособностей. Жаль, отец выбросил телевизор, хотя раньше он сам мне показывал эти фильмы и на их примере указывал на слабости героев и ошибки злодеев. Правда, если попадался фильм, в котором главным протагонистом был сверхзлодей, то отец от негодования просто рвал на себе волосы, крича: «Это ложь! Издевательство! Да они смеются над нами! У злодея не может быть сверхспособностей! А здесь… Чёртовы киноделы! Всё сделают ради более зрелищной картинки! А для меня это как плевок в лицо! Чёрт бы их побрал!»
Так, что-то я немного увлёкся. Пора переходить ко второй попытке, думаю, она поможет мне найти ошибки в моих действиях.
Посмотрев фильм «Заряженный», я подумал, что удар молнией наверняка даст мне желаемый результат.
Август две тысячи сорок седьмого года… Этот месяц трудно забыть; по-моему, это был самый жаркий и засушливый август в моей жизни. Мне казалось, что установившееся пекло ещё долго не спадёт, однако ближе к сентябрю погода резко изменилась – над Лэйкхиллом собрались серые гигантские тучи и нагрянула небывалая буря: дождь лил как из ведра наперебой с градинами размером с крупный виноград, шумели раскаты грома и сверкали молнии. Причём шум грома сразу же сопровождался яркими молниями, и у меня не могло быть сомнений – эпицентр бури находится прямо над нашим городком.
Ни секунды не медля, я бросился наверх и через окно мансарды вылез на крышу. Мой план состоял в том, чтобы забраться на шпиль особняка, который не просто украшает здание, но ещё и является громоотводом. До его вершины я не долез – ударила молния и электричество, пройдя через металл, пробежало по моему телу.
Что было потом, я не помню, так как потерял сознание. Очнулся я уже в своей постели, у которой сидели мать и отец. Чувствовал я себя ужасно: на голове у меня была здоровенная шишка, а заглянув под одеяло, я обнаружил тело, сплошь покрытое синяками. Мать сказала, что они меня обнаружили лежащим у каминной трубы. Хм… мне крупно повезло. Видимо, я свалился со шпиля и, скатившись по черепице, зацепился за каминную трубу, которая меня уберегла от падения с крыши. А синяки, должно быть, остались от градин.
Родителям, конечно же, было интересно знать, что я делал на крыше, и я признался.
– Что?! Мой сын хочет стать героем! – взревел отец. – Хочешь служить на стороне добра? Ты сам-то осознаёшь, какую несёшь чушь, Генри?
– Успокойся, Маркус, – сказала мать. – Он же это не всерьёз. Просто у него шоковое состояние…
И я снова увлёкся. И почему со мной постоянно так происходит? Хотел же только перебрать все те способы, которыми пытался получить ту или иную сверхспособность и проанализировать, а вместо этого уплываю куда-то в сторону. Наверное, это потому, что тогда я ещё не вёл дневника, а сейчас, вспоминая те события, мне хочется записать их как можно подробней. Но, пожалуй, в другой раз, а сейчас я хочу понять, что делал не так, поэтому вернусь к тому дню.
Я полагаю, что всё дело в молнии: она не ударила непосредственно в меня, а попала в шпиль-громоотвод, через который я и почувствовал её удар. А в фильме «Заряженный» молния поразила главного героя напрямую, без какого-либо проводника. Наверное, именно в этом мой прокол, но даже если это так, я всё равно не полез бы снова на шпиль ловить молнию, ведь есть ещё куча сверхспособностей, которые я не пытался получить.
Следующая сверхспособность – левитация. Многие сверхспособности герои открывают в себе посредством страха, и левитация относится к таковым. Однозначно для такого дара требовался прыжок с высоты. Выше нашего особняка в Лэйкхилле здания не сыщешь, за исключением церковной колокольни, которая выше всего лишь на несколько метров. И я вновь забрался на крышу нашего дома и без сомнений сиганул вниз. В тот день вместо левитации я получил перелом ноги. Судя по всему, мне попросту не хватило высоты. Да, трёх этажей явно недостаточно, чтобы успеть хорошенько испугаться, обрести левитацию и успеть затормозить до соприкосновения с землёю, тут нужен, как минимум, небоскрёб.
Общение с животными – сверхспособность, конечно, не самая крутая, но всё же. Был шанс обрести её, когда я возвращался после вечерней прогулки по берегу Безымянного озера домой. В этот вечер я наткнулся на бродячего пса. Любая другая собака бы убежала, завидев человека или обошла бы стороной, но этот пёс сразу же проявил ко мне враждебность: злобно начал рычать и лаять. И тогда я подумал: «А вдруг это судьба!» В тот момент я предположил, что передо мной стоит заражённый бешенством пёс – а иначе стал бы он проявлять ко мне такую агрессию просто так? И если так, то у меня есть отличный шанс обрести способность разговаривать с животными и понимать их, ведь именно через укус бешенного животного можно заполучить этот дар. И я начал дразнить его, после чего пёс набросился на меня, схватил зубами за пятую точку и начал мотать мной из стороны в сторону, будто я был для него какой-то мягкой игрушкой. Затем он бросил меня, но не отступил, а теперь делал выпады, при этом кусая меня то за ноги, то за руки. В конце концов, ему это надоело, и он без какой-либо причины убежал прочь.
Покусанный, но довольный я добрался до особняка и незамеченным попал в ванную комнату. Впрочем, это было нетрудно: отец, наверняка, как обычно работал в лаборатории, а мать возилась с растениями в оранжерее. Приняв душ и смыв кровь с тела, я переоделся в чистую одежду, окровавленную же спрятал под кровать.
Одежда скрывала мои раны, но она не могла скрыть мою походку, отражающую боль в ногах. Поэтому за ужином отец поинтересовался, что со мной? Почему я хромаю?
– Видимо, заживший перелом решил о себе напомнить, – соврал я.
Я еле досидел до окончания ужина (задница хоть и болела меньше остальных частей тела, но сидеть было всё равно неприятно), а затем отправился спать с надеждой, что скоро во мне откроется дар общения с животными.
Следующая неделя выдались весьма трудной в том плане, что притворяться перед родителями и вести себя как ни в чём не бывало было очень непросто. Сначала мне приходилось скрывать головную боль, тошноту, слезотечение, повышенную температуру тела, приступы болезненных спазмов мышц. Но потом я начал ощущать затруднённое глотание (и не только при приёме пищи, но и при глотании собственной слюны), нехватку воздуха, появились слуховые и зрительные галлюцинации. Дальше я попросту начал сходить с ума и не заметил, как перестал ощущать собственное тело. Последнее, что я помню, это как медленно плёлся по коридору к себе в комнату, затем меня свела очередная судорога, а в глазах вдруг потемнело…
Повезло, что моя мать не абы какая злыдня, она прекрасно знает медицину и в прошлом спасла от гибели не одного злодея. Когда я пришёл в сознание в подвале нашего особняка, лёжа на операционном столе, около которого находился дефибриллятор и столик с какими-то ампулами, надо мной склонились мать и отец. Мать сказала, что меня еле откачали, и у меня даже произошла клиническая смерть, отец же сказал, что мы ещё с ним серьёзно поговорим, когда мне станет лучше.
Когда я оказался один у себя в спальне, то заметил ворона, сидящего на выступе за окном. Он громко каркал, но я не понял абсолютно ничего – верный признак отсутствия дара.
В этом случае трудно разглядеть мою ошибку, но, быть может, всё дело в породе покусавшего меня пса? Конечно, глупое предположение, но для меня – хоть какое-то утешение, объясняющее мою неудачу.
Но вот одна вещь мне точно не даёт покоя: если укус бешеного пса не сработал, то почему же не сработала клиническая смерть, которую я пережил? Ведь те, кто пережили клиническую смерть, в конечном итоге обретали бессмертие – сверхспособность, пожалуй, самую редчайшую среди героев.
Помню, как спустился на кухню за ножом и нанёс им удар себе в живот. Конечно, мать спасла меня, прооперировав.
Тут очевидно одно – тогда я перепутал бессмертие и неуязвимость, поэтому зря я воткнул в себя нож, желая проверить обладаю ли я бессмертием или нет. Хотя со временем стало понятно, что не обладаю – я взрослел, чего при бессмертии не должно быть.
Телекинез – сверхспособность перемещать предметы силой мысли; можно обрести, если хорошенько треснуться башкой. Когда я поправился окончательно, отец наконец решил провести со мной долгожданный разговор. Но разговора не вышло, вместо этого он избил меня, услышав, что мне с ним не по пути. Каково же было его удивление, когда он, впервые ударив меня по лицу, услышал просьбу ударить ещё раз да посильнее. И он это сделал.
Закончив меня бить, он пригрозил, что если я не перестану пытаться открыть в себе уникальные способности, то в следующий раз изобьёт меня сильнее.
Конечно, множество синяков у кого угодно отобьют желание заполучить сверхспособности, и мне пришлось смириться, но лишь до вчерашнего дня.
Почти год я ничего не предпринимал, но вчера не выдержал и пошёл на озеро. Я надеялся обрести телепортацию, для которой необходимо оказаться действительно в экстремальной ситуации. И я прыгнул в озеро с деревянного пирса, держа большущий камень в руках. По-моему, это было экстремально.
Глубина в том месте оказалась небольшой – наверное, около трёх метров, но думаю, вряд ли это могло быть фактом, из-за которого снова ничего не получилось.
Давление воды на барабанные перепонки было сильное, но терпимое. Я крепко держал камень и ждал момента, когда внезапно телепортируюсь в какое-нибудь безопасное место, по крайней мере, так должно было произойти. Но вместо этого я наглотался воды.
Я открыл глаза, уже лёжа на берегу, и увидел перед собой обеспокоенное лицо старого рыбака. Кажется, прежде чем я снова потерял сознание, он успел спросить, зачем я нырнул с камнем в озеро.
Да, только сейчас я припоминаю, что, прежде чем прыгнуть в воду, окинул взглядом озеро; неподалёку от пирса я заметил рыбацкую лодку с человеком, которой не придал большого значения. Видимо, старик решил, что я собираюсь утопиться, и бросился мне на помощь. Вот болван, разве я похож на самоубийцу? Я хочу обзавестись хоть какой-нибудь сверхспособностью – всего-то.
Но как я оказался дома? И что случилось с тем рыбаком? Мать мне ничего не сказала об этом, да и отец не обмолвился ни словом, но зная моих родителей, думаю, он пошёл на корм хищным растениям, выращенным отцом.
Полагаю, пришло время подводить итоги. В каждой попытке обрести ту или иную сверхспособность я однозначно допустил какой-то прокол, объединяющий все случаи. Но даже сейчас, вспомнив всё, мне трудно сказать, в чём именно он заключается. И я честно должен признаться себе – я не знаю ответа. Но это не значит, что я брошу свою затею и сдамся. Мне просто не хватает чуточку удачи, к тому же мой внутренний голос не даёт мне покоя. Он постоянно твердит мне искать опасность: это очень похоже на инстинкт, хоть и немного странный, но сопротивляться ему не так-то просто, как, например, чесотке – нет, нет, а почешешь. Да я и не сопротивляюсь особо, ведь я хочу обрести сверхспособности.
Возможно, сегодня вечером или завтра мне предстоит трудный разговор с отцом. Интересно, он всё ещё помнит о своём намерении поколотить меня, если у меня снова произойдёт заскок на «геройство»? Посмотрим. А на сегодня мне больше нечего сказать.
26 АПРЕЛЯ 2050 ГОДА. Да, отец ничего не забыл.
Оставшуюся часть вчерашнего дня он не заглядывал в мою комнату – видно, был занят в лаборатории. А сегодня утром вошла мать и сказала, что отец вот-вот явится.
– Прошу тебя, Генри, выслушай, что он тебе скажет и ни в коем случае не перечь ему, – предупредила она напоследок и покинула спальню.
Через минут пять дверь отворилась и на пороге появился отец. Вид у него был очень серьёзный: наверно, всё утро обдумывал, что мне сказать.
– Генри…
– Я знаю о чём ты пришёл говорить, – перебил я его. – Мы обсуждали это не один раз, но мой ответ – нет, я не брошу свою затею. Я обязательно обрету сверхспособность и стану героем. И никому меня не переубедить.
Этого оказалось достаточно, чтобы вывести отца из себя. На виске у него запульсировала жилка, а глаза мгновенно налились кровью.
– Повтори-ка, что ты сказал! – злобно проскрипел он сквозь зубы.
Честно сказать, я немного опешил, видя, как отец сжал пальцы в кулаки, но всё же выполнил приказ. И, наверное, зря я это сделал, потому что после вновь озвученных мною слов отец подбежал к кровати, схватил меня за ворот пижамы и, стащив на пол, ударил по лицу.
– Твёрдо решил стать героем, да?! И значит, никто и ничто тебя не переубедит, да?! – взревел он.
– Кажется, ты мне нос сломал, – сказал я, почувствовав, как из ноздрей побежала тёплая струйка крови, а на губах появился её приторный вкус. – Теоретически после этого у меня появится сверхобоняние. – И я захохотал.
Мой смех лишь раздраконил отца пуще прежнего.
– Не мели ерунды, всё в порядке с твоим носом! – выкрикнул он и швырнул меня через кровать.
Я приземлился на спину. Присев, я начал отползать назад, подальше от наступающего отца, но сам себя загнал в угол. Я приготовился к самому худшему и, сжавшись от страха, спрятал лицо в коленях. К моему удивлению, град ударов, которого я ожидал, не последовал. Тогда я поднял голову и посмотрел на отца: тот остановился в двух шагах от меня и, закрыв глаза, пальцами обеих рук массировал лоб. Мне сразу стало ясно, что его накрыл приступ мигрени. С минуту он продолжал массаж, потом открыл глаза и, тяжело вздохнув, произнёс:
