Текст книги "Северянин (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

И к вечеру, когда над крестьянской общиной навис медный диск заходящего солнца, я сумел, наконец все как следует обдумать. Благо, обстановка располагала. Я представился странствующим рыцарем и Вильям, услышав это, отвел меня к дому местного землевладельца. Как я и ожидал, скрывшегося за рядами сочно-зеленых деревьев.

Рыцарь жил небогато. Всего два этажа, небольшой палисад, пустое стойло для лошади – все, как и в моем погибшем владении. Когда-то точно к такому же дому подъезжал и я. Моя Фелиция выходила на крыльцо и ее улыбка, развевающиеся на ветру рыжие локоны заставляли сердце трепетать от счастья. Я вспомнил, как спускался с коня, бряцая кольчугой, а Григор прыгал вокруг меня, уговаривая дать подержать меч. Все это исчезло в горниле войны, но тогда я на миг вернулся в счастливое прошлое. Ностальгия резанула сердце, и я позволили себе отвлечься от размышлений, наслаждаясь видами изумрудной растительности, полной грудью вдыхая аромат цветов, слушая трель птиц, мерный шелест крон и жужжание труженицы пчелы, сорвавшейся с сочного одуванчика.

Как выяснилось – жена рыцаря и его сын Фабий уехали вместе с мужем, оставив дом на попечении трех слуг и матери Тенаи – молодой женщины с узким лицом и густыми волосами цвета тусклого золота.

– Спасибо вам, от имени Церкви, сэр рыцарь, – сказала Тенаи, ставя на стол похлебку. Она не чуралась помогать слугам в хозяйстве, чем удивила. Жрецы обычно воротят нос от «грязной» работы. Заметив мое удивление, мать лишь снисходительно улыбнулась. – Вы одолели страшное чудовище.

– Видел страшнее, – абсолютно искренне ответил я. Мне нравилась простая, и меж тем такая родная внешность Тенаи. Она выглядела как типичная бретонка. Не напомаженная магесса – подружка Брелины, не жена Белетора, жирная Фрида, обернутая в драгоценности как каджит в мех, а простая женщина из родных краев. Ее немного смутила моя улыбка, но она не опустила взгляд.

– «Блаженны хранители мира – защитники справедливости». Воистину, Создатель послал вас в час нужды, – сказал она, ответив мне улыбкой. – Это хорошие люди и им страшно.

– Больше не страшно, – ответил я, уплетая за обе щеки.

– Тейрин Кусланд созвал фирд, – мрачно, и будто себе самой сказала мать. – Создатель послал в мир войну, дабы испытать нашу веру.

– Так и есть, – не стал спорить я.

В Хай-Роке всегда идет война. Как там сказал тот писателишка? «Займи любой клочок земли и нареки себя королем»? Что-ж, так и есть. Королей у бретонцев столько, что среди них идет вечная резня за власть и преумножение. Земли разбиваются и собираются, рыцари сходятся и крошат друг друга, а затем братаются и идут резать соседей. Правда, это все длится до тех пор, пока Талмор не начинает наглеть, и король Даггерфола не собирает всех дерущихся кретинов в кулак, ломающий кости эльфам. Словом – ничего необычного. Но фирд… это меня удивило.

Фирд – толпа крестьян, ремесленников и хлебопашцев, следующих за рыцарями под стяг короля. Плохо вооруженные, без доспехов и щитов, они умножают число, помогают раненым и режут дрогнувших. Их созыв, да еще в пахотный сезон – признак жестокой и крупной войны. Войны на территории полуострова.

«Неужели Талмор ведет войну на два фронта? На северном побережье Скайрима и у границ Хай-Рока?! – думал я»

Солнце садилось, обед переваривался, а жрица кормила и кормила меня такой дикой религиозной чушью, что уши вяли. Я ничего не понимал, чем вызывал в ней легкую оторопь, побуждая с жаром рассказывать о Создателе, Андрасте и прочих непонятных, безумных сказках. В конце концов она так меня доконала, что я попросил у нее карту земель, лишь бы читая – прекратить поток сектантского бреда.

И сделав это, я рассек мою жизнь на «до» и «после». Ведь на карте, что вложила мне в руки мать Тенаи, было только одно государство. Ферелден. Стоит ли говорить, что сперва мне показалось – жрица дурачит меня. Пришлось убедить ее дать еще карт, а потом и вовсе распорядиться слугам притащить те, что были у погибших воинов. И везде только Ферлден и пограничье. И хуже всего: это давало ответ на все. Сидя на кресле я обливался потом, полубезумным взглядом рассматривая незнакомые названия городов, деревень и паутину дорог. В Тамриеле стояла середина зимы и Хай-Рок должен быть белым от снега. Я не знал язык, ведь он не был даже частично бретонским. Я не был на родине. Я вообще не знал, где я.

– Даэдра меня разорви, – прошептал я, сворачивая карту. – Где я, черт подери?

Комментарий к Глава 2. “Ужас” другого мира

Так! Довакин попал на земли Кусландов. Впереди знакомство с тейрном, Дунканом и пр. Буду рад каждому комментарию, пожеланию и совету.

========== Глава 3. Лицо “Врага” ==========

Стояло лето 9:30 Века Дракона, Ферелден готовился к войне с порождениями тьмы. Это все, что я понял из испуганных разглагольствований крестьян. Положение гостя из другого мира едва ли можно назвать завидным, но обстоятельства открывали серьезные перспективы и простор для действий. Где война – там хаос, где хаос – там возможности. Приоритетной целью, конечно же, было возвращение домой. Но для этого мне необходимо было пересечь половину страны, добраться до башни круга магов на озере Каленхад и все это по кишащей бандитами, дезертирами, диким зверьем земле. А у меня даже оружия не было!

Прекрасный меч пришлось вернуть церкви, а от доспехов избавиться. Нет, кольчугу я, конечно же оставил. А вот замечательные пластинчатые латы, выкованные на заказ самим Йорлундом, оплавились и едва ли их можно было носить. Мое положение не могло не вызвать едкой ухмылки. Восемь лет назад я прибыл в Скайрим оборванцем, покинув родные разоренные земли. Я поднялся, разбогател, оброс жирком и славой и вот теперь, будто по злому умыслу богов, я вновь остался ни с чем. В чужой стране. Ни оружия, ни денег, ни даже имени. Только воинское мастерство, да сила голоса, от которой в реалиях Тедаса куда больше проблем, чем пользы. Впрочем, раньше у меня не было и этого. А теперь предстояло снова, шаг за шагом карабкаться вверх, выползая из ямы. В этом, кстати, мне очень помог сын тейрна – Фергюс Кусланд. И сначала он мне очень не понравился.

Он появился ближе к полудню, когда крестьяне во всю гнули спины в полях, а мать Тенаи подгоняла обленившихся слуг звучным, бодрым голоском. Она не терпела бездельников и даже меня умудрилась припрячь, отправив рубить дрова для очага. Как ни странно, я не испытывал неприязни к командующей женщине. Возможно, благодаря ее обаянию и трудолюбию. Тинае работала куда усерднее всех служанок и командовала без брани, даже с любовью. Мне нравилась эта женщина.

Я обедал, когда на улице послышалось ржание и стук множества копыт.

– Кто это? – спросил я обслуживающую меня молоденькую рыжую служанку.

– Не знаю, – ответила она, опуская на стол кувшин с водой. – Рыцари.

– Понятно.

Я встал из-за стола, потянулся и вышел во двор, глубоко вдыхая ароматы лета. Тенаи уже стояла на крыльце, поправляя пояс на желто-алой мантии. Гости явно встревожили ее, хоть она старалась и скрыть волнение. Служанка не ошиблась. У дома топталось, ржало и фыркало дюжина прекрасных коней, а на них – закованные в латы воины с мечами, щитами и копьями. Доспехи сверкали на солнце, практически ослепляя, а на выкрашенных синей краской красовался незамысловатый герб в виде сплетенных травинок.

«Это не обычные рыцари, – смекнул я. – Это телохранители»

– Славный денек, преподобная мать! – обратился главарь рыцарей к Тенаи, когда та вышла из дома. Латная перчатка скинула забрало и мне открылось лицо молодого юноши, не старше девятнадцати лет. Слишком смазливого, чтобы быть закаленным в боях воином, но достаточно мужественное, чтобы принадлежать сыну местного ярла. Или эрла, как их называли Ферелденцы. Но я ошибся.

– Воистину, Создатель благословил нас отличной погодой в это суровое время, – почтительно ответила жрица. – Как поживает ваша супруга?

– Замечательно.

Юноша хмуро покосился на меня. Должно быть, я походил на бандита. Небритый, в кольчуге, грязных штанах и нечищеных сапогах. То еще зрелище. Не став дожидаться вопроса, я по-рыцарски поклонился и назвал ему свое имя. Как и ожидалось – оно его не впечатлило. Смерив меня взглядом и выслушав объяснение жрицы, он заявил:

– Мы здесь, чтобы убить чудовище, мать, – мрачно сказал тот.

– Вы опоздали, – хмыкнул я. – Порублено и закопано.

Юноша нахмурился, явно не обрадованный моим ответом. А вот некоторые телохранители вздохнули с облегчением. По понятным причинам. Я не думаю, что демон был им по зубам, но юнец видимо, считал иначе. Еще больше тот удивился, когда Тенаи сказала, что именно я прикончил тварь. В одиночку.

Смерив меня взглядом, от которого и корова бы не попятилась, он надменно хмыкнул и сказал:

– Что ж, сэр Томас, благодарю вас от имени моего отца и всего Хайевера.

– Я всё-таки странствующий рыцарь, – хмыкнул я, глядя юнцу в глаза. – Я этим зарабатываю.

Он явно понял намек, но в глазах юноши блеснуло странное пламя. То ли он не доверял мне, что скорее всего, то ли задумал что-то нехорошее. Повисло напряженное молчание. Напряженное и многозначительное. Можете смеяться, но я прекрасно понимал чувства юноши, как понимал и облегчение его телохранителей. Он ехал в латах, по жаре черт знает сколько верст, желая стяжать себе славу убийцы чудовищ и защитника родных краев, а какой-то оборванец в кольчуге отнял у него трофеи победителя. Ну а телохранители – перед кем им чиниться? Едва ли они снискают много чести, помогая избалованному сыну господина бить чудовище. А умереть ради чужой славы и вовсе сомнительная радость.

Я не сдержал улыбки. Клянусь, со стороны нас можно было принять за волков из разных стай, окруживших растерзанного оленя. Мы скалили зубы, изображали благочестие, но каждый (в этом я не сомневался) обдумывает план возможной стычки. Я прикинул, как можно выйти победителем из возможного боя, но на ум ничего не приходило. Крик-криком, но я был безоружен, а выхватить клинок у испытанных телохранителей влиятельного лорда – задачка нетривиальная.

– Господин Фергюс, – нарушила тишину Тенаи. – Разве странствующие рыцари не угодны Создателю? Разве не завещала святая Андрасте давать кров, еду и питье справедливости защитникам? Одаривать их златом и благами мирскими? «И сказала Андрасте, стоя у храма: Благоволите им, держитесь их, ибо свет Создателя ведет их мечи»

Я прям лопнул от гордости. В Хай-Роке странствующих рыцарей считали, в лучшем случае, опасными проходимцами, имеющими привычку вызывать на бой каждого, кто на них косо посмотрит. Они пили как хаммерфелский верблюд, жрали как сиродильская свинья и убивали, как не снилось ни Братству, ни Тонгам. Я лично велел повесить одного такого «гостя», когда он убил моего трактирщика, за то, что тот отказался наливать в долг пятую кружку и пытался изнасиловать его осиротевшую десятилетнюю дочь.

Фергюс вновь покосился на меня. В глазах юноши горело пламя недоверия и разочарования. И, меж тем, слова жрицы тронули его сердце. Вера – могучий манипулятор. Поэтому Талмор так старается извести Талоса. Чтобы лишить нас чувства единства.

– Мудры слова пророчицы, – смиренно отозвался Фергюс. – Что ж, сэр Томас. У вас есть конь?

– Нет, но…

– Он может взять коня одного из покойных рыцарей-храмовников, – резко перебила меня жрица. – Это дело благое.

– В таком случае, я буду «счастлив» представить вас отцу, – ответил Фергюс.

Тинае иронично покосилась на меня, и я едва слышно хохотнул, поправляя пояс. Не знаю, какой силой обладает эта «Песнь Света», но преподобная мать прекрасно умела ее вовремя применить.

***

Я всегда любил лошадей. Умные, преданные животные – лучшие друзья рыцаря. Но тот конь, что я «одолжил» у покойного храмовника почти переменил мое отношение к своей породе. Животное было плохо объезжено, скакало нехотя и нет-нет, но пыталось периодически скинуть меня с седла. Я вжимался в него, крепче хватаясь за гриву и со стороны рыцарей-телохранителей доносился издевательский смех. Но не Фергюса. С тех пор, как мы покинули Рейнвиль он не проронил ни слова и явно пребывал в серьезной задумчивости. Нас припекала жара, а потому он снял шлем, распустив черные волосы, вызвав в телохранителях едва уловимую зависть.

Только отъехав на добрую милю я в полной мере осознал, как всё-таки сильно Ферелден отличается от Хай-Рока. Пыльная дорога вела нас мимо бескрайних долин, уходящих в небо. Мимо густого частокола хвой и осин, над бурными ручейками и речушками. А в небе, стоило поднять взгляд, резвились бойкие стайки птиц, незнакомой мне породы. Пахло хвоей, сочной листвой, лошадьми и ватрушкой, что Тинае вытащила из сумки прямо на ходу. Для похода она надела грубую мантию, а золотистые волосы стянула в хвост, оставив несколько локонов, ниспадающих на красивое лицо. Ей было не больше двадцати пяти – солидный для женщины возраст. Года, когда засыпающую страсть начинает сменять мудрость. Я ухмыльнулся, вспоминая пепельную чародейку Брелину, что всегда выглядела на девятнадцать, благодаря особенной физиологии данмеров и сердце сжалось. Бедная, она, наверное, рыдает теперь, оплакивая «павшего» мужа. Я представил, как Ралоф стучит в дверь, как она открывает, с нетерпением ожидая новостей о битве. И как улыбка медленно сползает с пепельного лица, а по щекам спускаются первые слезы, капая на свежевыпавший снег. Я видел такие картины не раз. Тяжелое зрелище, но такова жизнь воина.

– Угощайтесь, – я не заметил, как Тинае поравнялась со мной, пожевывая ватрушку. – Вы почти ничего не ели.

– Я не голоден, – солгал я. – Я смотрю, Фергюс угрюм как хоркер. Верно злится, что я отнял у него славу.

Тинае подняла бровь и усмехнулась, продолжая протягивать мне съеденную наполовину ватрушку. Пришлось взять и угоститься.

– Нет, глупости все это, – отмахнулась она. – Фергюс хороший человек и совсем не гордец. На нем лежит бремя ответственности за тейринг.

– Все воины – гордецы.

– Не все, – хохотнула она. – Но в целом да. Думаю, он скорее расстроился, что потерял время. Ему ведь скоро отправляться в поход, – она заметила мой удивленный взгляд и добавила. – Он поведет рыцарей и фирд в Остагар.

– В таком случае, разве он не должен быть со своими людьми? Готовиться к походу? Проводить учения?

– Вот поэтому, – вздохнула Тинае. – Он и переживает. Разве не Фергюс увел всех сильных мужчин из семей? Разве не он несет ответственность за безопасность их родимого очага? Как лорд? Он прискакал сам, желая доказать верным ему людям, что способен защитить их родные края. Что они могут рассчитывать на него, как на своего господина. Это мудрое решение, хоть я и не одобряю его. Демонов должны бить храмовники. Это их святой долг. Не злитесь на Фергюса. Он добрый андрастианин.

– К слову о «бабочках», – усмехнулся я. – В вашем священном писании славят странствующих рыцарей? Серьезно?

– О, славят – не то слово! Строф 16.1 «И да не впустите в дом обесчещенных псов. Да прогоните их палками, ибо утратили честь они и не будут знать ни покоя, ни пощады, ни жалости…», – Тинае расплылась в улыбке и достала из сумки другую ватрушку.

– Но ему вы процитировали иное, – хмыкнул я.

– «Блаженны хранители мира – защитники справедливости», – возвышенно ответила жрица. – Я сохранила мир, и обеспечила справедливость этой маленькой, безвинной фантазией.

Я усмехнулся, принимая половинку ватрушки. Мне нравилась эта женщина.

– Тем более, что вы никакой не странствующий рыцарь.

– С чего вы это взяли, преподобная мать?

– По вам видно, – пожала плечами жрица. – Вы рыцарь, но нездешний. Может быть беглый шевалье, может быть наемник из Марки, пришедший поживиться на горящую в войне землю. Вам не знакома «Песнь», а потому вы можете быть и язычником с севера из народа авваров. Кем бы вы и были, сэр Томас Аарон, но вы точно не ферелденский «бродяга в доспехах».

– И вы не высказали это Фергюсу. Почему? – я нахмурился, чувствуя себя идиотом. До этого момента я был полностью убежден, что дурачу их всех, выдавая себя за члена знакомого мне сословия. Но я недооценил наметанный глаз жрицы. Она уловила ход моих мыслей и улыбнулась с легким оттенком снисходительности.

– Вы убили демона, – серьезно ответила она. – Убили, хоть могли убежать, украв лошадь. Значит вы не трус и не подлец. А большего мне и не надо. Вы ведь хотите продать свой клинок тейрну Кусланду? Защищать его земли, пока отец и сын на воине? Не отвечайте, – Тинае улыбнулась, не дав мне ответить. – Я знаю, это так. Видит Создатель, юной Анне нужны в гарнизоне умелые воины.

Я улыбнулся и кивнул. Мне очень нравилась эта женщина.

– А кто такая, эта Анна? Жена тейрна?

– Дочь. Младшая дочь. Буйная девочка. Меч в руках, ветер в голове. Избалованная, но милая. Она вам не понравится.

– Почему? Недостаточно мила? – хохотнул я.

– Недостаточно женственна, – ответила Тинае, поглаживая гриву коня. – Она слишком увлекается фехтованием и слишком сильно пренебрегает уроками и богословием. Хорошо, что женщина может постоять за себя. Но она уж очень увлекается всем этим воинским…

Кони резко остановились.

– Стой! – крикнул Фергюс, поднимая руку. По рядам телохранителей пробежал взволнованный шепот. Зазвенели клинки, вырываясь из ножен, гулко застучало дерево щитов. Тинае резко помрачнела, явно что-то заметив.

– Что случилось? – спросил я, жалея, что отдал меч покойного храмовника.

– О Создатель, – прошептала она. На побелевшем лице проступил страх. Ладонь коснулась рта, в жесте отвращения, страха и жалости, – Какой кошмар.

Фергюс надел шлем и спешился, а вместе с ним и трое наиболее хладнокровных телохранителей. Я спрыгнул с коня и двинулся к ним, и вскоре причина беспокойства открылась предо мой во всем своем кошмарном великолепии.

– Назад! Они могут поджидать в засаде! – крикнул Фергюс. – Брендон, Куотернайт – осмотрите место. Гинс, Джер – прикрывайте их. Остальные – охраняйте преподобную мать.

Несмотря на протесты, Тинае спрыгнула с лошади и подошла ко мне.

– Создатель милосердный, – прошептала она, прикрывая лицо. От невыносимого зловония мутило даже меня, чего уж говорить о женщине, незнакомой с «запахами» воины. И даже прохладный ветерок не спасал от зловония. Запах крови, гнили, мочи и дерьма терзал горло, толкал ватрушки наружу. Я отмахнулся от роя чрезмерно навязчивых мух, что громадными стаями роились на растерзанных трупах. – Создатель… кх… милосердный.

И я не думаю, что он действительно таков. Потому что увиденное прямо заявляло: ни о каком милосердии и речи быть не может. На небольшим участке, между дорогой и лесной чащей «цвела» багряная трава, обильно удобренная выпущенными наружу внутренностями, кусочками костей и мозгов. Два десятка мужчин встретили тут свой рок, став пищей для паразитов. Но не только люди лежали на поле битвы.

Я опознал жуткого вида тварей, в уродливых костяных доспехах. Они источали странный, сладковато гнилостный запах и лежали вперемешку с людьми. Одни твари были высокими и широкоплечими, иные совсем коротышками. Я видел, как одно из отродий подохло, лежа лицом в огромной дыре на месте живота крестьянина. Подыхая, оно выгрызло ему кишки.

– Что это за твари? – спросил я, но не получил ответа.

– Создатель милосердный, – шептала Тинае. – Создатель…

Я положил руку ей на плечо. Жрица медленно повернулась, заглянув мне в глаза. В зрачках цвета древесной коры я увидел ужас. Она не стала отталкивать руку, хоть мой жест и слегка смутил перепуганную жрицу.

Вдруг, в центре бойни кто-то судорожно кашлянул. Послышался полный агонии стон, вперемешку с плачем. Тинае округлила глаза и крикнула:

– Живой! Кто-то живой!

Она почти оттолкнула меня и бросилась в центр поля.

– Стоять! – взревел Фергюс, но жрица не слушала его. Бедная женщина. Должно быть, увиденное не было для нее в порядке вещей. Признаюсь, даже меня эта картина немного тронула. Я видел подобную бойню лишь раз, когда наемники Серебряной Крови познали гнев Йорваскра. Ту бойню учинил я, опьяненный безумием зверя. Но я был закаленным в боях воином – а она всего лишь жрицей странного бога. Тинае подбежала к раненому и опустилась на колени, пытаясь снять с него шлем. – Отойди от него!

– Ему нужна помощь! – со слезами на глазах крикнула жрица. – Ему нужна…

Я рванулся к ней, предчувствуя опасность. Как оказалось – не напрасно. Только жрица сняла шлем, как из груди ее вырвался полный ужаса вопль. Человек, что, по ее мнению, нуждался в помощи, больше походил на драугра. Гнилостно-черная кожа, покрытая волдырями, кроваво-красные глаза с белеющими зрачками. Он открыл рот и завизжал так, что хлестануло барабанные перепонки. Тинаен завизжала, отпрыгивая прочь, поскользнулась на кишках и рухнула на располовиненое тело крестьянина, измазавшись в его крови и желчи. От ужаса и отвращения она почти обезумела. Несчастный подскочил с чудовищной прытью и, было, бросился на нее, но я подоспел вовремя. Удар сапогом в спину лишил «драугра» равновесия, но ненадолго. Он отскочил, поскользнулся, рухнул и поднялся вновь, не отводя от меня мертвого взгляда. И тут висок его пробило рыцарское копье. Голова раскололась как тыква, обломки костей повисли на лоскутах кожи, источая густую, черную кровь. Он покачнулся и с булькающими звуками рухнул на землю, продолжая биться в конвульсиях.

Тинае вскочила и кинулась ко мне во объятия. Я обнял ее за плечи, не обращая внимания на налипшие в волосах слизь и кровь. Ее трясло, самообладание изменило жрице, и она зарыдала, шепча молитвы Создателю.

– Поганые твари! – злобно крикнул Фергюс. – Откуда они взялись?! В центре Хайевера!

– Один из рыцарей-телохранителей остановился над разрубленным от шеи до паха трупом и снял с него шлем. На стальном, морщинистом лице старого рыцаря не дрогнул ни один мускул, но в глазах я заметил знакомую скорбь.

– Я знал его. Это сын старосты Кримека из Шемфела, – мрачно сказа он. – Это был фирд сэра Гаррета.

– Это и есть порождения тьмы? – мрачно спросил я, глядя на все еще дрожащее тело «драугра».

– Да, – холодно ответил старый рыцарь. – Разведка боем. Эти мужчины убили большую часть врагов, но битву проиграли.

«Их застали врасплох, – подумал я, осматривая поле боя. – Значит, твари не лишены интеллекта»

– Сколько их осталось? – тревожно спросил Фергюс.

– Не знаю. Но, если сравнить с другими такими же отрядами – не больше дюжины.

– Уходим, – мрачно приказал Фергюс. – Мы не можем преследовать их по лесам. Не с нашим снаряжением.

Мы двинулись дальше, соблюдая гробовое молчание. Тинае ехала без служанок, а потому пришлось самой смывать с себя останки крестьянина. Как только мы добрались до первой же речушки, она умылась и переодела мантию на запасную. Может, внешне она выглядела как прежде, но бледное лицо, дрожащие пальцы и мокрые глаза говорили о том, что она все еще боится. Я как мог утешал ее и преуспел в этом, хоть в ее восстановлении больше заслуга характера жрицы, чем моих нелепых подбадриваниях.

Так я в первый раз встретил своего врага. Его гнилостное лицо, безумный агонизирующий вопль и кровожадную ярость. Уже тогда, пересекая последний лесной массив я принял решение, хоть осознал его и много позже. Тинае была права. Я намеревался предложить свой клинок Кусланду. Заработать золото, выслеживая и истребляя этих тварей – едва ли можно было найти более благородный заработок. Но боги причудливо сплетают нити судеб, и едва ли я мог предвидеть, что первая встреча с вурдалаком станет первой битвой в войне, что я веду до сих пор.

Уже двадцать восемь лет.

Комментарий к Глава 3. Лицо “Врага”

Так! Вот и закончились пилотные главы фанфика “Северянин”. В целом, не смотря на хейт и негатив – я доволен результатом. Хоть концепция и не понравилась большинству читателей, я намерен продолжать работу до победного конца по двум причинам: 1 – у меня нет идей для рассказов; 2 – я всегда хотел написать такой фанфик; 3 – мне нужно отрабатывать POV.

По этому, прошу всех у кого есть жалобы и предложения высказать их в комментариях под этой главой. Все, что советовали в первой главе я учту. Лор свитков открывает интересные перспективы для создания индивидуального сюжета Довакина и его личного антагониста. В общем – будем работать со всей доступной информацией.

========== Глава 4. Хасиндская “Сова” ==========

Замок Кусландов не произвел на меня особого впечатления. А должен был, судя по многозначительным взглядам Тинае. Как сказал один из телохранителей Фергюса: замок возвели черт знает сколько столетий назад, как неприступную твердыню, прибрежную скалу, чей удел остановить волну Тевинтера. Собственно, он мог бы поразить, не повидай я до этого громадных стен Виндхельма, вырастающих из ледяных вод, или каменных арок Солитьюда, нависающих над пропастью. Замок Кусландов впечатлял, но не шел ни в какое сравнение с монументальной кладкой нордов или готическим великолепием бретонских цитаделей.

И все же, там было на что посмотреть. В наступающих сумерках портовый город казался скопищем огней, опоясанных стенами. Мы въехали во врата первой стены и сразу же очутились на оживленных городских улицах. Пахло морем, рыбой и пылью. Соленый ветер трепал волосы, нежной прохладой ласкал уже полностью затянувшиеся раны.

Я любил города. Буйство жизни, океан возможностей для славы и бесславия. На маленьком клочке земли рождались и умирали тысячи людей, возносились великие и гибли недостойные, люди жили полной жизнью, в безумной веренице забот.

Шумела спешащая по делам разношерстная толпа. Несмотря на поздний вечер, кругом звенела какофония города. Ругань, песни, звон молотов и свист пилы, звонкий девичий смех и крики детишек, играющих в догонялки между домами. Вот, пухлый мальчик падает и заливается слезами, под дружный хохот друзей. Вот, молодая женщина с большой черной косой, кряхтя и тихо бранясь затаскивает на крыльцо корзину с рыбой, злобно косясь на толпу безразличных мужиков, что-то бурно обсуждающих в переулке. Вот стражник, сплюнув на землю поднес факел к шесту, зажигая очередной факел-фонарь.

Горожане почтительно расступались, выкрикивая приветствия Фергюсу и его телохранителям. Пара помятых мужиков в явном подпитии прекратила драку, туповатым взглядом уставившись на процессию. И, едва мы проехали, возобновили вышибать друг-другу зубы.

– Люблю города, – сказала Тинае.

– Что? – переспросил я. Рядом гудел трактир – двухэтажное здание, окруженное самым отъявленным сбродом и пьянью. Я смотрел на их покрасневшие лица, вспоминая суровые попойки в «Гарцующей кобыле».

– Люблю города, – повторила она. С момента встречи с чудовищем она почти успокоилась, хоть легкая дрожь в руках и не исчезла, от чего она крепко сжимала поводья лошади. – Они – символ превосходства Создателя, – она улыбнулась, заметив мой скептичный взгляд. – Все познается в сравнении. Там, откуда я родом, люди живут в грязи и землянках. А здесь, – она с упоением окинула взглядом город, – здесь совсем другая жизнь.

Я не стал ничего говорить. Мне хотелось рассказать ей о величии Даггерфола, о громадных дворцах, подпирающих небо. О вымощенных камнем дорогах и мостовых, в тени величественных статуй. Рассказать о башне Диренни, столь высокой, что не верится глазам и древней, как кости земли. Город Хайевер был грязен и беден, но Тинае, все же, была права. Все познается в сравнении.

– Ты точно орлесианец, – хмыкнула она улыбаясь.

– С чего ты это взяла?

– Твой взгляд. Я уже такой видела, когда принимала в храме канцлера из Вал-Руайо. Ты смотришь на них как на дикарей. Ферелден – молодое государство. Здесь нет таких роскошных городов как Вал-Руайо или Фъера. Но среди нищеты, под оком Создателя живут суровые, небогатые люди. Их дух крепче стали. Ты полюбишь их, когда узнаешь получше.

– Не сомневаюсь, – ответил я. – И я не считаю их дикарями.

Крепость располагалась в северной части города, неподалеку от порта. Крепкие каменные стены и массивные ворота отделяли ее от городских кварталов. В замке горели десятки окон, а меж зубчатых укреплений считали шаги закованные в доспехи часовые. Я задумался, сумею ли вышибить ворота «безжалостной силой», глядя на громадные цепи. Ответ не утешал.

Часовые заорали, и через несколько секунд массивная решетка поднялась, ударив по ушам омерзительным скрипом. Мы въехали в роскошный двор, где уже выстроились в две шеренги закованные в парадные латы рыцари, во главе которых стояла высокая девушка в кожаной броне и при оружии. Пояс ее слегка оттягивала пара мечей. Фергюс остановился, ловко спрыгнул с лошади, звякнув доспехом и подошёл к ней.

– А ты быстро, – хмыкнула она. – Убил?

– И я рад видеть тебя, сестренка, – он махнул рукой, и телохранители быстро спешились. На лицах я заметил нескрываемое облегчение. Все мы ужасно устали от долгой езды по жаре. Я спрыгнул с лошади, а затем помог слезть Тинае. – Ты во мне сомневалась?

– Только в твоих телохранителях. Куорин пропустил две тренировки, – фыркнула девушка, строго глядя на одного из рыцарей. – Хорошо, что ты вернулся так быстро. У нас тут дел невпроворот. Мама отцу всю плешь проела. А это кто такой?

Я подошел ближе и смог как следует разглядеть ее. Лет семнадцать – не больше, с огненно рыжими волосами, холодным взглядом и родинкой на левой щеке. Я смерил ее оценивающим взглядом, уделяя внимание «очевидным признакам воительницы». Многие женщины в Скайриме и Хай-Роке умеют постоять за себя, но ремесло воина, настоящего воина, оставляет на теле неизгладимые следы, по которым всегда можно отличить фиалочку с ножом от смертоносной фурии, распарывающей мужчин как рыбак лосося. Маленькая грудь, мощные ноги, узкие бедра, широкая спина и сухие, рельефные руки. Все это было, хоть и в много меньшей форме, нежели у нордских солдаток, вот только ее прекрасное лицо не знало рассечений, а пухлые губки не целовали умбон щита. А значит девочка не видела настоящего боя. Не убивала, не стояла на краю гибели.

«Комнатная дуэлянтка»

– Сэр Томас Аарон, – представился я. – Странствующий рыцарь.

– Нам сейчас не нужны наемники, – холодно ответила девушка. – Зачем ты притащил его сюда, Фергюс?

– Он убил демона, – пожал плечами Фергюс. – Не хами гостям, Анна.

Скажем так: теплого приема не получилось. Девица в коже, как позже объяснила Тинае – и есть Анна Кусланд. Дочь тейрна Брайса Кусланда и моя возможная начальница. Впрочем, тогда перспективы работы на это семейство казались мне крайне туманными. Я хотел бороться с бандитами, выслеживать тварей, убивших солдат, а не нянчится с избалованными дочками богатых лордов.

Но тейрн заставил меня переменить мнение. До сих пор помню холодный взгляд его серых глаз, золотистые волосы и тонкие, вечно сжатые губы. Он принял меня в главном зале, чем-то напоминающем тронные залы ярлов. Сперва речь держал его сын, во всех деталях пересказав отцу детали нападения. Он говорил, и тейрн становился все мрачнее и мрачнее.