Текст книги "Северянин (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

========== Глава 1. Битва за побережье ==========

Я помню тот день так, будто это произошло вчера. На Вайтран опускается сумрак, и крупные хлопья снега бьют по стеклам Йорваскра, почти пробивая их насквозь. В большом зале жарко, дым костра режет легкие, запах пойла и пота – такой привычный, щекочет ноздри. Я сижу за одним из дюжины столов, слушая заунывные песни скальда. Не помню точно, что он горланил. Что-то о войне с Доминионом и жестоких эльфах. Помню лишь, что нога под бинтами зверски болела, не давая как следует расслабиться.

– Шоровы кости! Этой буре нет конца! – зло ворчал Вилкас.

– Это ярость Талоса, брат! – усмехался Фаркас, откусывая здоровенный кусок жаренного кабана. – Завтра он сметет эльфов с нашей земли!

Я молчал, глядя на дно стакана. Все мои мысли поглощало грядущее сражение. Братья по оружию что-то говорили, а я что-то им отвечал. Помню, мы поднимали тяжелые кружки за славу Соратников и победу в грядущем сражении. Помню, что не разделял их энтузиазма.

Альдмерский Доминион – страшный противник, и нас ожидала чудовищная резня, подобной которой Нирн не видел со времен Великой Войны. Мы пели песни, пили и любили женщин как в последний раз. Ведь каждый воин знал: в грядущей схватке решится судьба Скайрима и немногие увидят рассвет нового дня.

Помню, как Брелина провожала меня в последний поход. По серым щекам стекали слезы, тонкие пальчики дрожали.

– Ты там погибнешь, – горько говорила она. – Талморцы всех убьют.

– Не говори глупостей, – нежно отвечал я, глядя в широкие, алые глаза.

Я был самоуверенным и глупым бретонцем, не раз побеждал в неравных боях и презирал страх. Гордыня? Возможно и так. Но как можно не возгордиться человеку, прошедшему через загробный мир и сразившему самого Пожирателя мира. Я был героем нордов, Драконом Севера, Клинком Скайрима. Но для нее – всего лишь человеком. Мужчиной из плоти и крови. А самое главное – смертным.

Я не винил ее в таком взгляде. Все-таки сотни грубых шрамов, покрывавших мое тело, каждую ночь напоминали ей: даже Довакин может быть ранен, а значит и побежден. А вот мне, к несчастью, только предстояло усвоить этот урок.

***

Данстар и Винтерхолд пали. Мы узнали об этом три дня назад от королевской разведки. Проклятущим эльфам все-таки удалось застать нас врасплох, ударив не с южной границы Скайрима, как ожидал король Ульфрик, а с северного побережья.

Морской десант Доминиона – послушать, так бред, но они сумели сделать почти невозможное. Провели около восьмидесяти судов через Море Призраков и, ранним утром, когда город спал, высадились на побережье. Часовые заметили – но и что с того? В Данстаре не было сильного гарнизона, его не защищали стены, а местный ярл был тяжело болен. Потому первый же удар талморцев обратил город в пепел. Никто не успел даже понять в чем дело. То же произошло и с куда более слабым Винтерхолдом. Брелина рыдала, узнав, с какой звериной жестокостью алинорские маги расправились с ее друзьями и наставниками из Коллегии.

Захватив плацдарм, армия Доминиона выстроила укрепления и приготовилась двинуться вглубь страны. На запад. Опустошая беззащитные территории. Наши разведчики насчитали восемь знамен – это примерно восемь сотен пехотинцев, вооруженных мечами и копьями, не считая наемников из Эльсвейра и Валенвуда, а также алинорских магов под командованием самого генерала Недриана. Огромная армия – ничего не скажешь. И только чудовищная буря спасла Скайрим от неминуемой катастрофы. Эльфы не смогли развить успех, и король Ульфрик созвал армию. Армию, которой предстояло остановить зверя.

Нас было мало. Не все войска удалось подтянуть к Вайтрану. Число наших воинов едва переваливало за шесть сотен, включая полторы сотни конников. А еще у нас почти не было магов. Буря слабела, в свою очередь это значило: скоро эльфы пойдут в наступление. Они захватят Морфал и Солитьюд. А это значит конец Скайрима. Потому Ульфик мобилизовал всех, кто есть, и двинул наперерез армии Талмора.

Их было больше, но наши воины опытнее, наши мечи острее, наши доспехи крепче, да и климат серьезно вредил эльфам, мешая реализовать тактику быстрых маневров и магического обстрела. Уповая на это, мы двинулись в путь.

***

И, хотя мне еще предстояло множество битв, тогда я слабо представлял, как переживу схватку с Доминионом. Помню, как армия свободного Скайрима выстроилась в боевой порядок напротив знамен Талмора. Золотистые доспехи эльфов горели в тусклых лучах солнца. Воздух гудел от магии, а с неба медленно падал снег.

Видя строй Талморцев меня пробил страх. До этого я никогда не сражался в таких битвах, когда огромные армии врезаются друг в друга с безумным остервенением, когда хлещет кровь, а ноги спотыкаются о мертвых. Тогда, стоя перед строем вверенных мне воинов, я с трудом сдерживал дрожь. Глядя на их бледные лица я понял – они боятся. Все. Но это ничего не значит. Страх столь же естественен как голод. Только преодолев его, мы становимся мужчинами. Я выхватил «Мстителя» из ножен и приготовился убивать…

***

Армии столкнулись, и началась резня. Грохот клинков, вопли боли и яростные проклятия проносились над полем боя. Треск молний, гул пламени и свист валенвудских стрел – все это походило на кровавое безумие. Казалось: эльфы не могут проиграть, но они сильно недооценили нордов. Привыкнув биться с имперским легионом, они оказались не готовы к исключительно нордской тактике, под названием «стена щитов». Тактика, много веков назад принесшая победу над Сиродилом. Пехота эльфов оказалась связана боем с монолитной, почти непробиваемой стеной из щитов и лезвий.

– Фус-Ро-Да! – крикнул я, уличив момент.

Из стены вырвалась синеватая волна и строй эльфов разлетелся. Маги и лучники не сумели поразить меня, так как я сразу скрылся за щитом. Мы двигались медленно, оставляя за собой мертвые тела, обильно смачивающие снег кровью. Удар щитом, укол, рубящий сверху, и я вновь скрылся за щитом, чувствуя бессилие врага. Стена Щитов – ужасное место. Теснота, вонь, жар и ужас умирающих властвует там. Я колол, чувствуя, как сжимающая клинок рука промокла от теплой крови. Где-то справа упал огненный шар, и несколько нордов завопили, пытаясь сбить огонь. Их кожа вспузырилась, глаза лопнули, а кожа брони оплавилась. Но остальные, перешагнув через умирающих, восстановили строй и продолжили смертельный путь. Эльфийская и нордская кровь насыщала свежий снег, окрашивая поле битвы в тысячи оттенков багряного. Я едва не рухнул, когда умирающий эльф схватил меня за ногу. Не глядя я вонзил меч ему в горло, повернул клинок и с хрустом вырвал из тела.

– Это наша земля! – заорал я. – Убивайте их! Убейте их всех!

Строй эльфов дрогнул, послышалось яростное ржание. Похоже, удар нордской кавалерии надломил хребет Талмора. Наши лошади не так быстры, но живучи и выносливы. Они могут выдерживать чудовищные раны и пробивать строй врага могучими ударами копыт. Я закричал от радости, упиваясь восторгом битвы.

– О-Да-Винг! Пар-Тур-Накс! – крикнул я, и в небе, с оглушительным ревом, появились чудовища, изрыгающие пламя. Норды заорали, торжествуя неминуемую победу. Я видел в глазах эльфов ужас и отчаянье. Строй врага дрогнул, и эльфы побежали к кораблям. И тут в наш строй ударил луч смерти.

Магия всегда манила меня своей притягательной мощью, но в тот день я познал ее ужас. Первые ряды обратились в пепел. Меня отшвырнуло на добрый десяток метров, опалив зачарованную броню. От силы заклятья защитный амулет рассыпался, меч раскалился и погнулся.

Едва поднявшись, я увидел его. Генерал Недриан – командир Талмора и посох Магнуса в его руках. Черно-золотая мантия развевалась на ветру, синий кристалл чудовищной реликвии гудел, исторгая молнии. Альдмер поднял посох, и луч ударил в парящего Одавинга. Я вздрогнул, глядя, как красного дракона разрезает надвое. Горячая кровь дождем хлынула на поле, останки рухнули, придавив нордов и эльфов. А затем он медленно опустил посох на меня. В переполненном энергией камне я увидел смерть.

– Эларьо филраэль па, Довакин, – крикнул Эльф.

Я едва успел увернуться. Заклятье вонзилось в снег, поднимая столб кровавого пара. Сердце мое выскакивало из груди, разум отчаянно искал способ выжить. Отовсюду доносились панические вопли. Эльфы и норды вопили. Талморцы от драконов, норды от абсолютного оружия врага. Даже смерть Одавинга не вернула мужества. Почти не целясь я бросил щит во врага за миг до того, как луч рассек бы меня пополам. Дерево и кристалл столкнулись, и Недриан выронил посох.

Время будто остановилось. В центре кровавой бури, я поднял с земли первый попавшийся меч и кинулся на врага. Недриан выругался и выхватил из ножен сверкающий длинный клинок.

Наши мечи встретились, и на моем осталась зазубрина от чудовищной силы удара. Альтмер был на три головы выше, имел более длинные руки, но я был быстрее и носил лучшие доспехи, что давало мне некоторое преимущество.

– Червяк! – проревел эльф. – Бретонское отродье!

Я отразил серию ударов, ловко увернулся от колющего выпада в лицо и нацелил острие меча в шею альтмера. Но тот отпрянул, парировал и вывернулся для атаки, целясь мне в живот. С трудом я направил меч левее, и тот скользнул по кольчуге. Ни о каком крике не было и речи. Несмотря на габариты, враг был настолько быстр, что малейшая заминка стоила бы мне жизни. Враг тоже это понимал, а потому даже не пытался бить заклятиями.

– И это все, на что ты способен, остроухий?! – презрительно крикнул я.

– Ничтожество! Скоро весь твой Скайрим падет к нашим ногам! А твой труп я вывешу на стенах Виндхельма!

Генерал бросился в атаку, обрушивая на меня серию колющих ударов. Я едва отбил выпад в горло, и он ушел выше, сбив мне шлем. Враг злобно усмехнулся, за что сразу же заплатил кровью. Мне удалось воспользоваться краткой заминкой и, отклонив клинок, с силой садануть кулаком эльфу в нос. Кровь хлынула по губам и шее, тот отпрянул, пытаясь справиться с болью и непроизвольными слезами.

Сердце йокнуло, в безумии битвы я уловил свой шанс. Клинок мой метнулся к врагу, целясь в сочленения брони. Недриан вскрикнул и резко ударил меня мечом, попав в мою ловушку. Как я и сказал: «у меня лучшие доспехи». Двойная кольчуга, подбитая мехом, скрытая за пластинчатой кирасой – последнее слово в изготовлении брони, подарок от Йорлунда. Эльфийская зачарованная сталь прорезала кольчугу, распорола кожу, полоснула по кости и застряла в пластинах кирасы. Залитое кровью лицо альтмера побелело, глаза округлились, и через миг мой меч с хрустом пробил его кирасу. Лезвие вошло под нижние пластины, миновало ребра и рассекло сердце. Я вырвал меч, глядя, как взгляд Недриана мутнеет.

Альтмер осел, недоуменно косясь на кровосток моего меча.

– Увидимся в Совнгарде, – прошептал я, и эльф тихо упал на бок, глядя в никуда.

– Победа! – заорал я, вырывая меч павшего генерала из брони. – За Скайрим!

Воины радостно завопили, глядя как остатки Талморского войска бегут к кораблям, гонимые ужасной конницей нордов. И тут что-то горячее ударило в спину. Я инстинктивно обернулся и замер. Помню, как раскрыл рот, удивленно глядя на плавящийся снег, на трещины в кристалле посоха. Я едва прикрыл глаза, а затем прогремел взрыв. Тысячи раскаленных игл пронзили меня, напитав чистой магией. Я закричал, и крик потонул в гуле водоворота. Запах озона растерзал легкие, в голове что-то взорвалось, и мир погас. Довакин, Клинок Скайрима, Дракон Севера – просто исчез.

========== Глава 2. “Ужас” другого мира ==========

Мне не впервой просыпаться с головной болью, но то пробуждение било все рекорды. Даже после празднования дня рождения Эйлы, когда Белетор привез в три раза больше меда чем было заказано, мне не было так тяжко.

Борясь со сверлящей болью во лбу, я открыл глаза, надеясь встретиться взглядом со жрецом-целителем. Но вместо этого меня встретили громадные, черные глаза коровы.

Коровы.

Не обросшее донельзя шерстью скайримское чудище, а вполне себе гладкошёрстная буренка, каких много в моем родном Хай-Роке. Создание смотрело на меня с любопытством и толикой презрения, всем видом намекая, что мне не место в ее личном сарае.

В сарае.

В носу все еще свербел озон, но сквозь него уже пробивались знакомые ароматы навоза, живности и соломы. Место, где я себя обнаружил, напомнило о тех далеких временах, когда я еще был рыцарем и, объезжая подвластные мне территории, навещал владельцев ферм. Я попытался вспомнить, могут ли в окрестностях Данстара быть такие уютные сарайчики, но на ум ничто не приходило.

Не приходило, и я никак не мог понять, почему.

«А какого даэдра? – промелькнула мысль»

Когда мы шли на битву, стояла середина зимы, и Скайрим походил на белоснежную пустыню. Но я не чувствовал холода, пол сарая был земляным, а из зазоров в дощатом потолке пробивались довольно яркие лучи солнца.

Вопросов хоть отбавляй. Самый насущный, конечно – где я. Чуть менее – почему я лежу в сарае, в исподнем. А из одежды на мне были лишь засаленные штаны и пара окованных сапог. Ну, если не считать за одежду довольно неумелую тряпочную перевязку на боку. Я дернулся, ощутив рвущую боль в ране.

Видимо, сказалась легкая контузия, помешавшая сразу сложить два и два. Конечно же, несложно было поднять взгляд на небольшое окно под потолком и разглядеть лазурное небо и стайки рассекающих его птиц. Прислушаться к тихому шуму древесных крон, услышать пенье соловья и трудолюбивую трель дятла. Но я не смотрел, а возможно мне было просто плевать. Все-таки, я же Драконорожденный, с посланной не иначе как самим Молагом головной болью. Я поморщился, собираясь с мыслью.

– Мууууу! – разразилась корова, недовольно косясь на меня.

– Заткнись, животное, – простонал я, прижимая пальцы к вискам. Боль понемногу спадала, и я позволил себе подняться на ноги.

Клянусь, сказать, что я тогда был растерян– ничего не сказать. Я был ранен, а значит битва прошла совсем недавно. В сарае не было костра, но я не трясся от холода, а значит на улице точно не зима. На мне нет доспехов – значит кто-то меня обобрал.

И тут я ощутил укол страха.

«Неужели мы проиграли битву и талморцы захватили меня в плен и теперь держат… в сарае?!»

Я с легкостью отбросил эту мысль как невозможную. Эльфы не взяли бы меня живым. Слишком боятся драконьей крови. Когда Ульфрик отсылал Эленвен из Скайрима, она четко дала понять, что мне, Довакину, не место в царстве эльнофей. Я до сих пор не понимаю, что эта баба имела в виду, но одно усвоил: убийцы из талморцев так себе. Самое вероятное, решил я тогда, что какой-то даэдра перенес меня из Скайрима в задницу Тамриэля, ради развлечения. Возможно, Шеогорат. Тем более он приглашал меня посетить свой план в Обливионе.

– Ну ладно! – крикнул я. – Что это за шутки? Где я? Покажись, чертов даэдра.

– Муууу, – корова посмотрела на меня любопытным взглядом. – Муууу.

– Черт знает что, – хмыкнул я. – Ты же не воплощение даэдра, да?

И тут я услышал вопль, от которого по спине пробежали мурашки. У меня! Клянусь Шором, это был самый ужасный крик, что я когда-либо слышал. Омерзительная помесь женского визга, волчьего воя и чего-то еще, отдаленно напомнившего скрежет металла о метал. Это был крик живого существа. Разумного и неестественного. Рука машинально опустилась на пояс, пытаясь нащупать рукоять меча. Тщетно. Но, по крайней мере я мог рассчитывать на ту’ум.

– Милисердо Криатор ми ас! – завопил гулкий бас.

У входа в сарай послышались тревожные шаги, звякнула цепь, заскрежетала задвижка. Я крепко сжал кулаки и глубоко вдохнул, готовя голос к бою. Может, я и не был самым прилежным учеником Ангейра, но мой крик все равно мог осадить любого незадачливого бандита. А то и десяток бандитов, если без ложной скромности.

Подготовка к ту’уму – неописуемое чувство. Ты стоишь, будто врастая ногами в землю, каждой костью ощущая связь с Кин. В горле нарастает вибрация, легкие наполняет горячее пламя. Даже мысли становятся другими, необузданными и дикими. Сила дова – мой врожденный дар. Я так его и не понял, хоть он и даровал множество побед.

Дверь открылась и в сарай медленно вошел бледный оборванец, едва ли достойный встречи с пламенем дракона. Я судорожно проглотил крик, чувствуя, как жар покидает горло растекаясь по всему телу. Легкое разочарование вороном клюнуло сердце. Я хотел закричать, это глубинное желание проистекало из моей природы. И я не доверял ему. А Брелина, моя чудесная чародейка, его боялась. Дракона внутри меня.

Незнакомец поднял на меня взгляд, в котором отразились все несчастья мира. Его худое, морщинистое лицо покрывала испарина, грязные волосы налипали на лоб, под глазами чернели круги. Я обратил внимание на ширину его плеч, на грубость рук, на порепаную кожу лица и узнал в нем крестьянина. Но не скайримского, нет. Бретонского.

Несмотря на бледность и явное переутомление, зашедший в сарай незнакомец мало чем отличался от тех крестьян, что когда-то трудились и на моей земле. Он что-то сказал, но я не понял ни слова. Крестьянин тяжело вздохнул и покачал головой. Дрожащая рука стянула с головы помятую шляпу, обнажив практически лысую голову.

Вопль повторился, и я уловил в нем оттенки речи. Будто какую-то женщину или девушку подвергали столь чудовищным истязаниям, что голос ее исказился до воя даэдра. От этой мысли стало не по себе. Крестьянин что-то протараторил, указывая на дверь.

– Ле темплиарэ, ле темплиарэ деффито, – на глазах его навернулись слезы. – О, ми Анаста.

– Что это за крики? – холодно спросил я, жалея, что погасил ту’ум. – Что это за крики?

Но крестьянин, похоже, не понял меня. Он лишь округлил взгляд, пристально заглянул мне в глаза и вновь тяжело вздохнул. В его осанке чувствовалось отчаянье. И тут я заметил капли крови на рукавах его рубахи. Я не знал, что случилось, не знал, что за крики, но человеческая их природа, а также кровь на руках незнакомого крестьянина дали все необходимые наводки. Я резко двинулся к выходу, сжимая кулаки.

– Нихт! Нихт! – крикнул крестьянин, выпрыгивая предо мной, и я легко отшвырнул его в сторону, как пушинку. И только очередной вопль спас его от увесистого удара по роже.

Я выскочил из сарая и оказался в центре типичной Хай-Рокской крестьянской общины. Несколько одноэтажных домов с соломенными крышами, загон скота, высокий, хоть и без вычурности дом старосты и несколько пристроек напротив обширного поля колосящейся пшеницы. Это место едва ли можно назвать деревней, тут даже нет кузницы! Потому я заключил, что община принадлежит какому-то небогатому рыцарю. А значит, где-то за подпирающим дома лесным массивом наверняка прячется скромный дом сэра.

На миг я растерялся. Голова все еще трещала по швам, но теперь я не мог не заметить свежей травы, бьющего в лицо теплого ветра и палящего солнца в небе. Перед носом пролетела капустница, сверкнув тусклым узором крыльев, а под ухом прожужжала мошка, пытаясь примоститься к шее и как следует укусить. В одном из домов я уловил движение. Пригляделся и рассмотрел прижимавшихся друг к другу женщин и молодых парней. Все бледные как смерть. Уловив мой взгляд, они тут же отошли от окна.

– Что за чертовщина происходит? – пораженно прошептал я. – Где я вообще?

Вопль вновь пронесся над фермой, хлестнув по ушам. Не было сомнений – кричали из дома старосты. Я глубоко вдохнул, вырвал из небольшого заборчика доску и медленно двинулся к двери, с каждым шагом преодолевая страх.

Говорят: “Довакин не знает страха”. Скальды иногда посвящали мне песни, в которых я предстаю великим героем, не знающим страха и сомнений. Почти как Исграмор. Вот только они не знают, что такое первобытный страх человека. Я многое видел, многое пережил, но это не спасало от природы. Может, внутри меня и жил дракон, но я все еще был человеком. Вопли прогрызали путь к сердцу, заставляя глубинную природу съеживаться перед неестественным и неправильным. Тем, что разум отказывается принимать. А вопль, все чаще доносившийся из дома, был чертовски неправильным, с какой стороны ни посмотреть.

Я сплюнул, крепче сжал деревяшку и решительно двинулся вперед, сосредотачиваясь на биении сердца. Что бы не кричало там, ему нужна помощь или, что вероятнее – последняя милость.

– Нихт! – послышался отчаянный вопль крестьянина. Он подбежал ко мне, рухнул ниц и попытался схватить за штанину. – Мессир, нихт! Демони! Демониии!

– Пшол прочь! – рявкнул я, едва сдерживая желание проломить ему череп.

– Папа! – донеслось из дома. – Пааааапааааа!

На глазах крестьянина навернулись слезы. Руки его задрожали, и он медленно попятился, нашептывая непонятную тарабарщину. И только теперь, когда вопль сменился вполне себе человеческим голосом я заметил у дома трех лошадей с солярными знаками на седлах. Лошадей.

Я сразу смекнул, что к чему. Крестьянин не может позволить себе лошадь. Это, черт подери, сокровище! Скорее всего, решил я, на ферму заехали сынки местного лорда и теперь жестоко издеваются над беззащитными крестьянами. Подобные случаи не редкость в раздробленных королевствах, где закон писан для всех, кроме богача. Я бы ушел, ведь вмешиваться в конфликт с еще одним бретонским королем – последнее, что мне нужно. Но тот вопль просто исполосовал мне сердце. И стало плевать, кто истязает. Я уже перестал быть человеком. Я был драконом, несущим возмездие.

И, будто парящий дракон, я двинулся к дому и одним ударом ноги вышиб хлипкую дверь, готовясь вышибать зубы, ломать спины и пробивать черепа. Но просчитался. Все это за меня сделало… оно.

Меня сложно удивить, но, будь я проклят, твари это удалось. Возможно, на руку ей сыграл антураж, а возможно, необычная форма тела. Меня передернуло от вида разбросанных по всему дому внутренностей, намотанных на инструмент кишок, разбрызганных мозгов трех несчастных латников, чьи обезображенные останки лежали у ног девушки. Самой обычной, если не считать белой кожи с черными венами, оранжевых вертикальных зрачков, сверлящих меня взглядом. Сверлящих при том, что тело ее было повернуто совсем в другую сторону.

– Едрить даэдрить, – прошептал я. – Что ты такое?

– Едрить даэдрить. Что ты такое? – передразнила меня тварь на чистом бретонском. Казалось, я слышу сразу два голоса. Тонкий девичий и другой, будто эхом отдающийся на границе слуха. – Какая неожиданность – язык богов. Звучный, в этой поганой яме, – оно сплюнуло гниловатой жижей, источавшей невыносимое зловонье.

Тело создания резко крутанулось, открыв мне обнаженные груди и исполосованный, залитый кровью живот. Я едва сдержал желание сплюнуть, опознав кусочки плоти и желчи, налипшие на некогда белое платье. На вид «девушке» было лет пятнадцать. Я медленно опустился, не отводя взгляда от окровавленных рук существа и поднял меч одного из трупов. Клинок приятным весом приласкал руку. Я ощутил непривычную тяжесть на конце клинка. Этим прекрасным длинным мечом не кололи – им рубили. Тех, кто не носит доспехи.

– Что ты такое? – вновь спросил я, крепче сжимая рукоять меча.

– А какая теперь разница? Я здесь, тиран Мышь мне не указ – я смотрю на мир ее глазами. Впереди у меня дооолгий путь.

– Даэдра…

– Ох, вовсе нет. Я бы все тебе объяснила, предложила сделку, но даже поганому тирану не под силу взять твою душу. Вырвать из тела, однако, попробовать можно. Но я не буду, – тварь сказала это резко, будто взвесив свои шансы. А затем оно посмотрело мне в глаза, и в лоб точно вонзилась раскаленная спица. Я отпрянул, изготавливаясь для атаки.

– Умоляю, господин! Не говорите с ней! – послышался крик крестьянина. – Не говорите с ней! Она демон! Отродье зла! Демон!

– Я его понимаю! – поражённо прошептал я.

– Считай это даром, брат, – нежно прошептала тварь. – Я хочу, чтобы ты мог разделить со мной музыку их ужаса. Я освобожусь и убью их всех, – демон говорил причмокивая, с наслаждением смакуя каждое слово, будто говорил в первый раз в жизни. – Всех, до единого.

– Я тебе не позволю, – хмыкнул я, прикидывая возможности противника. Я мог бы закричать, но никак не получалось выбрать подходящий крик. Огонь мог погубить половину деревеньки, лед тоже, да и знаком он мне только одни словом. Элементальная ярость и контроль времени мало помогут и, пока я размышлял, небольшая струйка крови вытекала из размозженной головы несчастного, пересекая начертанные на полу руны. Алый змей, дающий свободу дьяволу.

– Хочешь забрать их себе? – лицо демона исказилось в гримасе ненависти. – Конечно, выходцы Аурбиса всегда мнят себя богами. Ты такой же, как и он! Поганый окупант! Тиран!

– Фус-Ро…

Оно взвыло, и я полетел. Крик застрял в горле, а ребра захрустели от удара чудовищной силы. Это, без сомнений, была магия. Что бы не удерживало тварь от резни, оно больше не имело силы. Я пролетел добрых десяток метров, пока стена соседнего дома не помогла мне остановиться, едва не переломав половину костей и выбив воздух из легких.

Перед глазами поплыли круги, но я, слава Талосу, не чувствовал переломов. Пересилив желание судорожно задышать, я вскочил на ноги, направляя клинок перед собой – наугад. И не ошибся. Тварь летела на меня с чудовищной скоростью. Яростный визг хлестанул по ушам, когти блеснули в свете солнца, точно багряные крюки китобоев. Оранжевые зрачки впились в меня, пытаясь лишить мужества. Но я не дрогнул.

Испугавшись стали, демон слегка отклонился, позволив мне подняться и рубануть наотмашь. Серебристое лезвие описало дугу, сверкая солнцем коснулось плоти создания. К сожалению – лишь мельком. Демон мгновенно отскочил, испепеляя ненавидящим взглядом и остановился в шести шагах от меня. Когти сверкнули, по тоненьким ручкам пробежали искры молний, не предвещавшие ничего хорошего.

Существо сомневалось. В его обезображенном лице читался потаенный страх, сомнение. Оно изредка поглядывало на лес, видимо чувствуя порыв к бегству.

И это чертовски плохой знак. Если тварь боится – значит будет осторожничать, держать дистанцию, ждать ошибки и бить. Бить и еще раз бить. Огнем, молниями, льдом и кислотой, пока силы не покинут меня, и оно не получит шанс освежевать противника точно дохлую рыбину.

«Ненавижу драться с магами, – подумал я. – Как же я ненавижу драться с магами!»

Я крепче сжал рукоять, наслаждаясь весом прекрасного меча. Он – рубящее оружие, и я принял боевую стойку, подняв клинок над головой, держа навершие чуть выше лба, для создание нужного рычага. Но не меч был главным оружием. Легкие быстро восстанавливались, дракон готовился к атаке.

«Еще немного, и я спалю ее дотла»

Но оно не стало дожидаться. Тварь решила сыграть на неожиданности и, вместо дальнего боя кинулась в ослепительно-быстрой рукопашной атаке, высекая когтями опасно яркие искры.

Я хорошо усвоил уроки Фаркаса. Научился держать себя в руках, не бояться, действовать быстро и плавно. Левая нога чуть назад, правая рука поднимается выше к гарде, левая спускается под прямым углом до самого навершия. Резкий диагональный удар – в голову, плавный вертикальный подъем – в живот, колющий выпад в горло, а затем, сверкающая сталь описывает круг, возвращаясь к исходному положению. Приемы отточены, цель ясна – дело за исполнением. Тварь била быстро, но когти слишком коротки, а меч того бедолаги двигался под непонятными ей траекториями.

Сердце бешено колотилось, но я держал себя в руках, стараясь не подпускать существо к себе. Я не носил доспехов, и любая ошибка могла стоить мне жизни. Клинок описал дугу и едва не отсек демону обе ноги, заставив того взвыть от злобы. Отпрыгнув, оно завопило, от чего молнии на руках окрасились в багровый. Энергия росла, искры били по земле, разряды летели в разные стороны, слепя меня вспышками. Я ухмыльнулся и крикнул:

– Вульд!

А других слов «Стремительного Рывка» я не знал. Впрочем, мне и первого было вполне достаточно. Во мне проснулся дракон. Я взвыл от ярости и упоения, когда сила ту’ума швырнула меня на врага с немыслимой, оглушительной скоростью. Демон не успел понять, что произошло, а я уже с силой приложил лбом по губам, вышибая заостренные зубы, заставляя его ими поперхнуться. Оно отшатнулось, дав мне столь необходимую дистанцию в клинок, и я опустил меч на левое колено врага. Кровь обагрила землю, чудище повалилось на колени, ударило молнией, но заклятье пролетело мимо, скрывшись в голубых небесах. И тут я увидел страх в ее глазах. Ужас, порожденный кратким мигом осознания. Демон уловил плавный взмах меча и, вскрикнув, попыталась распороть когтями мне грудь.

Тщетно. Он бы не успел сделать это, будь даже сам Акатош на его стороне. Клинок опустился, и рука отлетела, забрызгав меня фонтаном горячей крови. Описав краткую дугу, сталь срубила когти с фаланг правой и, вернувшись на «орбиту» впилась в горло демона. Раздался оглушительный хруст и на утоптанную дорожку хлынул веер густой, черноватой крови.

***

Итак, существо пало к моим ногам, подарив перед смертью знание языка обитателей этой, как я считал, провинции Хай-Рока. Эх, если нам и дана способность отсеивать полученные знания я, без сомнения, воспользовался ей тогда. В те дни мне предстояло усвоить всю полноту смысла фразы: «умножающий знания – умножает скорбь». Но, прежде чем столкнуться со страшной правдой, я пытался защитить осколки своего восприятия, подгоняя под себя все противоречивые сведения. Лето, странный язык, мертвые воины в прекрасных латах с невиданным гербом в виде огненного меча и странный титул местного барона – все это я списывал на причуды местного королька. Но защита моя дала трещину и осыпалась как осенний лес Рифтена,в штормовой ураган.

Меня не сочли героем. Не было фанфар, бурного пира и восторженного визга молодых женщин. Только крестьянин мрачно кивнул, перед тем как опуститься на колени перед почти обезглавленным телом чудовища. Вильям – так звали бедолагу, был ей отцом и местным старостой в придачу. Он сказал: «в нее вселился демон», но я ничего не мог на это ответить. Старик коснулся ее волос, медленно прикрыл ладонью веки и поднялся, смотря куда-то вдаль.

– Спасибо вам, господин, – сказал он после недолгого молчания.

Убедившись, что существо погибло, из домов начали медленно выползать перепуганные хлебопашцы. Почти все женщины и дети. Что не могло не удивить. Робко озираясь, испуганно поглядывая на крючковатые когти. Женщины грубо разворачивали детей, чтобы те не выбегали поглазеть, немногие мужчины, в основном старики и совсем уж юнцы тихо бранились, бурно молясь какому-то создателю.

Вильям распорядился принести мои доспехи и, пока я ждал его сыновей, рассказал, как я очутился в сарае. Оказалось, деревенские девки нашли меня на поляне, недалеко от деревни, когда собирали цветы и лечебные коренья. Я был без сознания, весь в крови и без оружия. Видимо, они прияли меня за рыцаря, попавшего в бандитскую засаду. А после мужики притащили меня в деревню, где сняли доспех и передали на попечение местной жрице – матери Тенаи, она и обработала мои раны.