Текст книги "Северянин (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Григор вышел вперед и, широко разведя руки сказал:

– Добрые гости Гварена! Паломники и беженцы, я – голос великой Пифии, приветствую вас в этом святом месте. Ваш путь пролег через невзгоды, ваши души больны печалью и страхом. Но не тревожьтесь, дети Единения. В этих стенах, и под охраной отважных воинов, вы в безопасности. С этого момента, все в прошлом. Примите же радость и покой Единения вместе с нами.

И уродцы запели приветственный гимн. Надо признать, пели они очень красиво. Так, что я почти поддался мелодичному ритму, проникающему в глубины разума. Торговцы и воины перестали шептаться и очарованно застыли, вслушиваясь в прекрасные голоса чудовищ.

– О, как прекрасно поют они, – прошептала Морриган, раскрыв рот. – Я…

– Это чары, – буркнул Стен. – Не могу… сопротивляться.

Сопротивляться незачем. Чары изгоняли из сердец страх и отвращение к этим созданиям. Только и всего. С каждым мигом я чувствовал, как проникаюсь симпатией к этим существам. Они уже не безобразные чудовища, а тонкие души, мученики ради благой идеи. Светлые и невинные. Хотелось улыбнуться, и я поддался порыву. Стен рядом тоже улыбался, как и все в свите. Как и лица в окнах.

Пение стихло и, выдержав паузу, Григор сказал:

– Гости и паломники, добро пожаловать под крыло Пифии.

А затем из нашей пестрой толпы выделили лидеров, и повели во дворец. У самых ворот Григор остановил меня и крепко пожал руку.

– Рад, что все еще жив! – сказал он, отводя меня в сторону от остальных.

– Неужели? Разве я у твоего хозяина не в смертельных врагах, Григор?

– Смотря какого хозяина, – загадочно ответил одержимый.

Лидеры вошли в ворота, под караулом храмовников-предателей, сразу после того как уродцы, оберегаемые Венатори, скрылись в недрах дворца. Григор заметил, что я перекинулся недовольным взглядом с Морриган и Стеном, вынужденными идти внутрь без меня. Стражи открыли площадь, и ту почти мгновенно наводнили толпы суетного народа. Гвалт ударил по ушам.

– Не беспокойся, всех сейчас приведут в пиршественный зал. Напоем элем и обсудим с вами со всеми дела, – успокоил Григор. – Просто хотел поговорить с тобой, с глазу на глаз, Страж. Иди за мной.

Григор завел меня за ворота и, дождавшись пока те захлопнутся, повел в сторону небольшого сада. Каменные истуканы держали горшки с давно завядшими цветами, массивные клумбы потемнели. Среди голых, искривленных древ стояли роскошные скамьи, но одержимый не собирался вести разговор сидя. Вместо этого он подошел к каменному истукану и, облокотившись локтем на горшок, посмотрел на меня.

– Я наслышан о драке в лагере. Ты убил несколько дезертиров. Я не доволен, – хмуро сказал он. – Эти бандиты поддерживали среди беженцев порядок.

– Они продолжат это делать, если ты им заплатишь, – сказал я, глядя на каменное, потертое веками лицо статуи. – Они теперь мои люди.

Григор криво улыбнулся и, заглянув в глаза, спросил:

– Скажи честно, не хитри. Ты намерен воевать с порождениями тьмы, или ищешь мести господину Адриану?

– И то и другое, – холодно ответил я. – Если твой господин здесь и у меня будет шанс его убить – лучше не стой на пути.

– А если нет?

– А если нет, то я убью его после победы над Мором. В любом случае он мой враг.

– А Пифия тебе враг?

– Нет, если она не докажет обратное, – ответил я и лицо Григора тут же просияло. Порыв солоноватого морского ветра принес запахи порта. Несколько служанок выбежало из двери и, промелькнув мимо, почтительно поклонились Григору. Тот кивнул в ответ и грустно улыбнулся.

– Это хорошо. Это многое меняет, Серый Страж. Я буду искренен с тобой, господин Адриан приказал мне убить тебя на месте, как только покажешься.

Я инстинктивно потянулся к мечу, но Григор лишь усмехнулся и продолжил:

– Но Пифия приказала оставить тебя в живых. И ее слово сейчас весомее, исходя из насущных проблем.

Новый порыв ветра сорвал с яблони последний листок и тот, спланировав, опустился на уродливую голову одержимого.

– Я хочу поговорить с Пифией. И как можно быстрее.

– Это невозможно, Страж. Пока ты не докажешь, что она не зря остановила мой меч и мою магию. Понимаешь, нам нужна помощь в решении проблемы. Помоги Единению, и Пифия примет тебя. Она хорошо тебя знает, ты будешь безмерно рад этой встрече. Скорее всего.

– Откуда она меня знает?

– Не имею понятия. Но она просила передать: «Гость из Нирна. Исполни мою волю, и я исполню твою. Ибо такова воля Создателя».

Я почувствовал неприятное покалывание между лопатками. Одержимому определенно удалось меня огорошить это фразой. Пифия знает откуда я. И нет никаких шансов, что мы могли пересечься хоть раз за все время моего пребывания в Тедасе.

«Что если она – еще один попавший в Тедас маг? Что если она – высокий эльф, затянутый сюда теми же чарами? – думал я, глядя на хитрую ухмылку Григора.– Это многое объясняет. Альдмер, обладающий внушительными способностями в магии Школы Иллюзий способен творить удивительные вещи с разумом жителей целых городов»

Я вспомнил, как однажды дрался с некромантом, бывшим юстициаром Талмора Олериадом «Садстом», промышлявшим в Рифте. Ублюдок похищал и насиловал девушек со всей округи, а потом убивал и заполнял ими черные камни душ. Мертвые и изувеченные тела бродили по его пещере, стеная и умоляя о пощаде, лишая солдат мужества и сводя с ума. Иллюзии превратили его логово в настоящий план Обливиона. С сотнями комнат, чудовищами, смертельными ловушками и соблазнами для дурака. Он играл со мной, и едва не прикончил, если бы не ту’ум, пошатнувший иллюзии и давший мне шанс на один удар. Он обезоружил меня, но я убил ублюдка голыми руками. Повалил на землю и бил, пока от головы не осталось хлюпающая жижа из мозгов и костей. Переломал себе кулаки к даэдра. А когда иллюзия пала, я увидел то, что и до сих пор иной раз приходит в кошмарах. Боги, а меня еще спрашивают, почему я не люблю магию.

Но если Пифия и вправду альдмерская волшебница, то ее помощью не стоит пренебрегать. Она может стать сильным союзником в бою с порождениями тьмы. Я надеялся на это.

– Воспоминания?

Я вздрогнул, поняв, что вновь улетел на крыльях памяти в прошлое.

– Они самые.

– Да, со мной такое тоже часто случается, – грустно ответил Григор, отходя от статуи. – Я часто вспоминаю дом, те далекие времена, когда моя душа была человеческой, а тело не было обезображено. Когда мы только шли покорять Сегерон, под знаменем прославленного военачальника. И не было ни Культа, ни Единения, ни демонов. Золотое время. Ты ведь марчанин, Страж? Нирн, это какая – то северо-восточная провинция Вольной Марки?

Я кивнул.

– Северянин, как я и думал. Мы с тобой во многом похожи. Ты силен, я тоже силен, но мы оба заплатили за силу цену. И мы оба солдаты, вынужденные повиноваться чужой воле. Воле генералов, королей, судьбы и случая – не важно. Поэтому я с радостью принял приказ Пифии запереть тебя в Гварене.

Мне показалось, что ослышался.

– Запереть?!

– Страж, давай-ка поднимемся на парапет. Я хочу показать тебе виды на лес. И кое-что объяснить, – сказал он и жестом предложил следовать за собой. Будь я проклят, если действительно собирался позволить ему запереть меня в городе против воли, но интерес и личные планы требовали подыгрывать.

Мы поднялись на небольшую обзорную площадку, откуда открывался вид на темный массив леса Брессилиан. Пожухлая листва все еще не опала и, если верить умникам, не опадает до середины зимы. Я смотрел на этот темный, гнилостный частокол, ощущая легкое жжение в животе. Григор встал рядом, могучая рука гориллы указала на лес.

– Там рыщет Мудрец. Ты слышал о нем, Серый Страж?

– Да, – ответил я, сдерживая разбуженного дракона в груди. Скверна ощущалась так явственно, будто сам лес был ей. – Я слышал, он подарил вам легкую победу над храмовниками. И изгнал эльфов.

– А ты слышал, что господин Адриан пытался выбить Мудреца до своего отъезда? Что он пытался осадить его лагерь в эльфийских руинах и бежал, потеряв треть армии. Не убив и дюжины порождений тьмы? Что был на голову разбит, и не помогла ни магия крови, ни Единые? Об этом ты слышал?

– Вот как?

– А ты слышал, что по всей округе пропадают женщины? – голос Григора стал холодным и резким. – Что из леса не вышла ни одна храмовница? Что по ночам в лагере беженцев снуют твари, похищающие молодых женщин и девушек и утаскивающие в лес? Как ты думаешь, зачем Мудрецу столько баб?

– Собирает гарем?

– Или армию, – холодно ответил одержимый. – Недавно в Гварен прибыли гномы. Хартия. Я позволил им торговать на рынке и закрыл глаза на кое-что. И за это получил информацию. Один гном был слугой в Легионе Мертвых, но струсил и сбежал с бандитами. Он рассказал мне, для чего порождениям тьмы нужны женщины.

– Я слушаю.

– Он сказал, они делают из них маток. И те извергают на свет легионы тварей. Легионы.

От этих слов стало не по себе. Я машинально поднял руку к груди, пытаясь нащупать «молот Талоса», но его не было. Григор мрачно хмыкнул и кивнул в сторону леса.

– Он собирает армию в лесах и прочесывает руины. Эльфы говорят: порождения тьмы копают, вгрызаются в пласт эльфийской истории по воле господина. Они что-то ищут, а когда найдут, вся эта орда двинется сюда. Несметные полчища, под командой могучего мага, повелевающего туманом, который непонятно как развеять. И еще говорят, что он и есть Архидемон. Слишком нетипично он выглядит, этот Мудрец.

– Как человек?

– Как человек. Могучего телосложения, с багровыми драконьими глазами. Страж, Пифия сильна, Единые и Венатори сильны, но нам нужен тот, кто может победить Мор. Ты – враг господину Адриану. А значит мой тоже, но сейчас наш главный враг – Мудрец.

– А враг моего врага…

– Именно.

– Какими силами располагает Пифия? Численность армии? Лошади, лучники и арбалетчики? Сколько магов?

– Достаточно, – нервно фыркнул Григор.

– Это мне решать, – рявкнул я. – Сколько?

Одержимый замялся, явно решая, говорить мне правду или нет. Но выбора особого у него не было, и я это знал. И, что еще важнее: он это знал. Едва ли Григор верил, что сумел одурачить меня пафосными речами. Несложно было догадаться, для чего на самом деле Пифия велела меня задержать. Ей нужен мой ту’ум. Мой крик, способный развеять туман и переломить ход сражения в нашу пользу. И поняв это, я сильнее уверился в том, что Пифия – маг из Нирна. Талморцы знали: я не раз использовал «чистое небо» для облегчения перехода армии Братьев Бури. Отсюда и знание о способности развеять туман. Не думал, что буду рад высокому эльфу, но все же, я чувствовал приятное тепло на сердце. Еще один чужестранец в этом враждебном краю. Григор тяжело вздохнул и дал ответ:

– Четыре сотни солдат.

– Сколько воинов? Настоящих воинов?

– Сто пятьдесят два, – хмуро ответил тот.

Сердце упало, по спине пробежали мурашки. Я тихо выругался. Подумать только, и такими силами эти оптимисты на грани идиотизма хотят оборонять Гварен? Крепость, рассчитанную на гарнизон в полторы тысячи? Понятно, почему им нужен я. Ту’ум действительно их единственный шанс победить. И то сомнительный.

– Я польщен, – ухмыльнулся я. – Но не пойму, чего именно вы от меня хотите? Сделать военачальником? Тренировать ваши армии? Напасть на Мудреца в его логове и убить?

– Первое, немного второго и ни на йоту третье.

– Я это сделаю, – ответил я. – Но, когда Мудрец будет убит, а я прикончу его раньше, Пифия поведет вас против Мора. Более того, она лично будет сражаться с порождениями тьмы. Считайте это моим первым и самым важным условием.

– Я передам твои слова Пифии. Надеюсь…

– Это не все. В моей группе есть чародейка, Морриган. Она неприкасаема, ясно? Если кто-то причинит ей вред или попробует «Объединить», я устрою тут погром и уеду. А вы будете разбираться с Мудрецом сами. И хрен у вас что получится. Ясно?

– Разумеется, – засмеялся Григор. – Рад, что ты не считаешь нас дебилами. Что не думаешь, будто мы не раскрыли ее с одного взгляда. Шивера не тронет ее, как и наши слуги. Как и я. Твоего кунари тоже не тронут, если он не устроит здесь бойню.

– Не устроит.

– Тогда по рукам, Страж.

Защищать, тренировать, ждать – неужели Григор вдруг потерял разум? Если рассказ гнома правдив хотя бы на треть, то каждый миг промедления делает Мудреца сильнее. Любую крепость можно взять двумя способами: числом и измором. А осады ведутся не просто так. Умелый командир не желает терять на стенах слишком многих солдат, оттого хитрит. Берет измором, но Мудрец… у него нет причин жалеть бойцов. Его армия – озверевший скот без страха и сомнений. Он бросит на стены тысячи, десятки тысяч, и они задавят нас числом. А если он и впрямь мудр, то числом небольшим. Пусть многие сдохнут, но для Мора это капля в море. А значит, я должен сделать то, что умею: взять парней и девчонок с мечами и постучаться в дверь к врагу. Но я не знал ни леса, ни армии, ни тактических возможностей. А значит, как минимум неделя форы у Мудреца есть.

– Мы не будем защищаться. Мы будем атаковать.

Григор вздрогнул.

– Но Пифия…

– Не горячись. Я придумаю план, от которого у твоей Пифии соски рясу проткнут. Дай только время.

– Кхем, говори о Пифии уважительно! Она – святая, – строго рыкнул Григор.

– Не поверю, пока не увижу.

– Это вряд ли. Ладно, идем в зал. Ни одно соглашение не ратифицируют без моей воли и мы и так заставили гостей дожидаться. Надеюсь, пирушка уже в самом разгаре. Идем, марчанин. Попробуешь наш тевинтерский темный эль. В сравнении с ним местное пойло – козлиная моча, чесслово.

– Один вопрос, – остановил я его. Тот неприятно поморщился, намекая на поджимающее время.

– Почему на знамени Пифии меч? Он…

– Не «меч», а «Тенгу». Это реликвия. Священная. И больше я ничего тебе не скажу. Поспешим, Страж.

Меня снова наняли. Верно говорят мудрецы из храмов: «история движется по спирали, балбес». Несколько месяцев назад я сражался за дом Кусланд и грезил мечтами о возвращении домой. Теперь же я принимаю знамя тех, кто повинен в смерти моего бывшего лорда. И все для победы над Мором. Месть – не достойна рыцаря. Я не собирался мстить ни Логейну, ни Адриану. Я желал обрушить на их гнилые головы возмездие. Справедливое, неотвратимое, безжалостное. Но сделать это я смогу лишь избавившись от угрозы существованию Тедаса. Но еще я надеялся, став их наемником, вызнать все, что смогу про самого Адриана. Однажды я уже проиграл ему бой, хоть был ранен и пьян, и поклялся себе, что следующая встреча станет для него последней.

Подмять под себя армию Пифии и ее саму, разузнать о слабостях малефикара, зарубить Мудреца – непростая работенка. И для этого мне нужны время, воины и гномы. Но прежде я собирался хорошенько напиться, принять ванну и вспахать пару сочных девок. Мор Мором, но перед тяжелой работой нужно как следует отдохнуть.

Но судьба себе не изменила. И подкинула еще проблем, поставивших все мои замыслы под угрозу. И все из-за бабы, будь она неладна.

Остроухой бабы.

========== Глава 5. Нет причин мстить ==========

Тьма сгущалась над лесом Брессилиан. С каждым днем подготовки, он все сильнее попадал под влияние скверны. Прошло два дня с тех пор, как я принял на себя роль наемного командира армии Пифии. Смешной титул: «Священный Клинок Пифии» раздражал запредельным количеством пафоса на слово. Когда-то я любил пышные титулы и горделиво надувался от слов «господин» или «сэр рыцарь». Когда-то я был надменным засранцем, не знающим поражения. Наглость и самоуверенность – благо для мужчины, но у этих качеств есть страшный изъян: слишком часто за порожденные ими ошибки платят невинные. Отважный гордец сияет, точно звезда, увлекая очарованных людей за собой. К победе, либо на убой. И второе, как понимаешь, происходит куда чаще.

Григор выдал мне прекрасные тевинтерские латы из прочного сильверита. Алый плащ горел пламенем в лучах солнца, узорчатые наручи отбрасывали блики. Хоть и ненадолго, но бродяга Том исчез, уступая место лорду войны, во всем его великолепии. Мне даже предложили новые ножны и рукоять для «Северного Сияния», но я отказался. Этот меч останется неизменным, пока не напьется крови тех, кто убил его бывших хозяев. Не знал откуда, но казалось: у этого оружия появилась воля, интуитивно осознаваемое желание. Это не передать словами.

Сам Культ при тесном знакомстве показался мне безобидным. Шивера забыла про неприятный инцидент в Лотеринге и говорила со мной исключительно доброжелательно, с улыбкой на черном лице. Именно она устроила мне экскурсию по святым местам Культа, показывая, как живут верующие в Единение. Несколько раз меня провели посмотреть на служения, состоящие в основном из мирных песнопений и ритуальных танцев. Иногда читали строфы из «Песни Света», как орлесианского, так и тевинтерского перевода, устраивали массовые моления Создателю. Все красиво, цветасто, в золоте и алом шелке, но я не мог отделаться от ощущения натянутости обрядов. Будто все увиденное – скорее театральная постановка для меня, нежели реальность. Но сделав усилие, отмахнулся от предчувствий. В самом деле, я ожидал едва ли не залитый кровью город чудищ, а получил тихую гавань мирных верующих, нуждающихся в защитнике. Приятно чувствовать себя нужным, незаменимым и единственным в свое роде. Это греет тщеславие. И не только мне культисты доставили такую радость.

Стен возглавил дезертиров и алых плащей Гварена, и под присмотром местных проповедников гонял их так, что становилось жаль бедных парней и девчонок. Кунари оказался грубым, бескомпромиссным и жестоким командиром. Его неспособность найти общий язык с чужим ему населением сгладила помощь Шиверы и ее поющих монахинь. Измученные издевательски жестокими тренировками бойцы возвращались в казармы, проклиная Стена и меня, за то, что поставил его командовать, и встречали нежные губы, нежные голоса и утешение. Проповедницы внушали им необходимость повиновения, да так ловко, что Стену не пришлось никого показательно вешать.

Нашлось место и Морриган. Сперва она боялась за свою жизнь и даже серьезно подумывала обратиться вороной и смыться из Гварена, но затем Шивера умудрилась расположить ее к себе. Причем так, что одержимая и ведьма стали почти неразлучны. Как-то раз, возвращаясь из города, я застал ее у комнат поющих одержимых, возле массивной гномьей статуи. На ней сверкало пурпурное одеяние с серебряным поясом и воротником из черного меха. В глазах сверкал энтузиазм.

– Эти «святые» невероятны, Страж. Шивера – невероятна! – восторженно сказала мне она. Я удивился такой реакции от обычно холодной и стервозной ведьмы. – Существование их невозможно и все опровергает, что мать моя мне говорила. Не демоны они и не одержимые! У них единые души! Это… обескураживает.

– Единые души? – удивился я. – Это что еще значит?

– Это… будто демонов не вселили, но слили. Как две жидкости из разных стаканов, слили в один. Шивера и Григор – не люди и не демоны. Они и то и другое. Нечто среднее! Оттого уродство, что сущность духа тени изменяет плоть. Побочный эффект! Все уроды, кроме Адриана. Только Горгона соединил душу с демоном без последствий.

– И он хочет повторить успех? В этом смысл Культа?

– Да! Шивера рассказала мне, что Адриан сплелся с демоном случайно. И демон этот непостижимо могущественный. Сила его простирается далеко за границы возможностей обычных духов и демонов. И мне кажется… моя мать такая же. Понимаешь ты меня?

– Не вполне.

– Секрет могущества матери моей Флемет, лежит предо мной точно книга раскрытая. Только дотянись и прочитай! В руках его надежно Пифия хранит.

– Откуда ты знаешь? – ухмыльнулся я. – Ты ее видела?

– Нет, – Морриган недовольно скривилась. – Она никого не подпускает к себе. Но чую я, как дрожат стены дворца от сонмов духов. Даже сейчас, могущество ее горит, точно маяк Тени. Она там, – ведьма указала на стену. – Я должна раскрыть тайну ее. Раскрыть тайну Адриана.

– Только не вздумай вломиться к ней, – чувствуя недоброе, сказал я. – Я тоже подумываю вышибить внутренние двери голосом и встретиться с этой скрытной магичкой, но делать этого не надо. Рано.

– Да знаю я, Страж. Нетерпеливой и взбалмошной когда-то я была, но не теперь. Как кобра, как паук в листве, я в ожидании останусь, покуда не откроет двери светоч знания и тайну не раскроет. Я… много лишнего тебе сказала.

Я мало что знал о Морриган и ее отношениях с Флемет. Понял лишь то, что старуха не самая хорошая мать. Ведьма диких земель делала из дочери невыносимую и одинокую стерву. Будто Флемет специально закладывала в дочь качества, способные дать женщине все, кроме счастья. Обрекая на одиночество, вновь и вновь возвращающее девушку в болота Кокари. Но в целом, Флемет далеко не самая худшая мать на свете. Я рассказал Морриган историю о девушке по имени Иллия. Хрупкой, с добрым сердцем и большими глазами, вынужденной творить чудовищные зверства по воле матери, мечтавшей стать ворожеей. Я хорошо запомнил тот момент, когда она отбила устремившийся в мое сердце кинжал и бросилась на озверевшую мать. Она дрожала, по щекам текли слезы и тут же замерзали, касаясь вихрей морозного плаща. Я стоял, парализованный, и зачарованно наблюдал за пляской льда. Вихри снега заполняли все вокруг, ледяные копья рассекали воздух, гудели порывы смертоносного ветра. Две ледяные ведьмы, объятые льдом и ураганом, сражались за жизнь и за смерть. Эту битву выиграла Иллия, но с тех пор не убила ни одного человека, найдя свое место в храме в качестве целителя. Я слышал, нет жрицы добрее, и народ Вайтрана полюбил ее.

Какова бы ни была воля родителей, мы должны идти своей дорогой. Несмотря ни на что. Историю Морриган не особо то и оценила и больше расспрашивала о ворожеях и как я их убивал. И я рассказывал эпопеи о клинке и магии, понимая, что словами: «долго, больно и очень тяжело» она не удовлетворится.

Но, пока Морриган искала ответы на свои вопросы, а Стен издевался над солдатами, я готовил план атаки.

Время поджимало. Я должен был в кратчайшие сроки подготовить армию для штурма лесных укреплений Мудреца, а потому последовавшие за пиром дни проводил в бесконечной беготне и разговорах. Всех дезертиров поставить на довольствие, одеть, обуть и вооружить – оказалось просто, а вот мобилизовать горожан – нет. Люди боялись леса, боялись Мудреца и не хотели сражаться, хоть под моим знаменем, хоть под знаменем самого Создателя, кем бы ни был этот молчаливый и бесполезный божок. Эльфы же и вовсе не рассматривали возможности повторного боя с Мудрецом и заперлись в бедном городском районе. Долийцы заняли несколько грязных, обгаженых домов недалеко от порта и четыре склада, удачно пустовавших в осенний сезон. Долийцы построили эльфинаж – послушать так бред, но тем явственнее чувствовался их ужас. Ненависть к «городам из камня и мертвого дерева» и жестоким ублюдкам шемленам уступила животному страху перед рыскающими в ночи дьяволами Мудреца.

Эльфы не обустраивались, не раскладывали большую часть имущества, показывая, что не намеренны задерживаться в городе. Но я лучше многих знал, как коварна бывает судьба, в ее умении сделать временное – вечным.

– Мне нужны ваши лучники, – сказал я, пытаясь сесть поудобнее на жестком стуле с расшатанными ножками. Небольшой склад, где Ланайя приняла меня пах крысиным дерьмом, плесенью и гнилыми овощами. Сквозь окна падали тусклые столбы света, примитивные, поеденные молью занавески трепал промозглый ветер.

Первая в Клане сидела предо мной на самодельном кресле и грустно смотрела в глаза. Личико юное – не старше семнадцати. И уже вынуждена командовать отчаявшимися беглецами. Рядом с ней стоял самый грустный эльф, каких я только видел. Тощий, с темными, почти черными синяками под глазами и длинными русыми волосами.

– Клан не будет воевать, шем, – ответила Ланайя. – Мы и так потеряли слишком многих воинов. Слишком многих мужчин и женщин. Мы бы все погибли, не сразись хранитель Затриан с Мудрецом.

– Рано или поздно он придет под стены, – возразил я, злясь на их недальновидность. – Вам все равно придется драться, хотите вы этого или нет.

– Она сказала «нет», шем! – рявкнул грустный эльф. – После того, что сделал ваш проклятый род…

– Сарел… не надо, – оборвала его Первая.

– Отошли его вон. Этот шем нам не друг.

– Возможно, но я не хочу сориться с ним. Пифия позволила нам укрыться за стенами, Сарел. Нужно благодарить ее хотя бы за эту подачку, – Ланайя горько усмехнулась и подняла на меня болезненный взгляд. – Это правда? Ты собираешься напасть на него?

– Да, и мне нужны эльфы! – я чувствовал, что теряю терпение. Там, за стенами все еще остались беженцы. Каждую ночь туда наведываются крикуны и хватают всех, кто подвернется. Мои дозоры отогнали их, но затем те вернулись. Эти эльфы под защитой, но скулят так, будто им должны были комнаты дворца выделить! – Мне нужны те, кто знает лес и может сделать несколько смертельно-метких выстрелов по вожакам!

– У нас нет таких стрелков, – подавленным тоном ответила Первая. – Больше нет, шем. Все погибли, прикрывая отход клана. У нас почти нет воинов, ты ведь это знаешь. Ты не можешь не знать. Ведь ты теперь командуешь теми стервятниками, что убили наших галл и надругались над нашими девушками? Ты теперь командуешь убийцами нашего старейшего ремесленника Вараторна? Вот и веди этих подонков в бой, а нас оставь в покое.

– Не дождетесь. Мор – угроза всему миру и куда бы вы не сбежали, он настигнет вас. Я намерен его закончить, но мне нужна ваша помощь! Никто не знает лес лучше вас и…

– Уходи, шем! – крикнул Сарел. – Мы не будем тебе помогать.

– Черта с два, – зарычал я, чувствуя пробуждение дракона. – Я могу потребовать! Или вы забыли про Великие Договоры?

– Договоры? – горько спросила Ланайя. – Наш клан погиб, шем. Послезавтра мы сядем на корабль и уплывем из Ферелдена. Ни один эльф тут не останется. Мы не будем умирать за тебя и твоих хозяев, работорговцев и демонов. Мы ничего не должны тебе, шемлен. Уходи.

Казалось, я понял, почему в Тедасе так презирают эльфов. Я жестоко ошибался, был несправедлив и зол, но это едва ли оправдывает мою ярость. Эльфы этого клана потеряли слишком многих, лишились дома, да еще и стали жертвой бандитов. Но мне было плевать. Через несколько дней я должен дать приемлемый план битвы в лесу, а самые ценные силы утекали сквозь пальцы.

Я вышел из склада и громко и грубо выругался, сплюнув на потертый камень. Два стражника в алых плащах, сопровождающие меня, угрюмо переглянулись и пожали плечами, будто другой реакции и быть не могло. Я ведь разговаривал с эльфами.

– Все эти эльфы – трусы, – буркнул рыжий солдат со шрамом на щеке. – На словах грозные, а как доходит до дела – в кусты. Верно Венатори говорят: остроухие только в рабы и годятся.

– Что-то не припомню, чтобы я у тебя что-нибудь спрашивал, – прорычал я.

– Простите господин Аарон, – проблеял тот, опустив взгляд.

Вдруг что-то осторожно дернуло меня за плащ. Обернулся и уперся взглядом в широкое, бледное лицо эльфийки, робко смотрящей на меня. Ярость растаяла, сменившись пакостно-липким гноем на душе. Мы не придаем значение несправедливости, преуменьшаем ее размах, пока не встретимся глазами с ее жертвами. Я сразу узнал эту остроухую девушку. Именно она сидела на цепи у трона убитого мной атамана. Хрупкая, худощавая – с по детски большими глазами и завязанными в пучок локонами. Таких красавиц хочется прижать к груди и оберегать, сдувая пылинки. Выхаживать, как ботаник Коллегии алый корень Нирна. Вместо этого бандиты схватили ее, избили и надругались.

– Эра серана-ма, ты… ты ведь тот самый демон, да? – робко спросила она. – Ты убил этого ублюдка в лагере? Это ведь был ты?

– Я не демон, – ответил я, чувствуя нарастающий дискомфорт. – Но убил их я, да.

– Спасибо, что вернул мне свободу. Я слышала слова Первой – прости ее.

– Нет нужды извиняться. Я понимаю ее боль, но мне нужны эльфы-следопыты.

– Я знаю. Я буду твоим следопытом.

– Нет, – резко ответил я.

– Но почему?

– Ты пережила многое, девочка. Тебе нужен отдых.

– Отдых? Я… – по щекам покатились слезы. – Я не хочу тут отдыхать. Я не хочу тут больше быть. Они… они все смотрят на меня, будто я… будто я какая-то порченная. Они… замолкают, когда я вхожу и шепчутся… я…

Слезы отчаяния – знакомы любому человеку войны. Изнасилованные женщины становятся изгоями, порченым товаром везде, где царят строгие общинные порядки. Редки случаи, когда ставшая жертвой женщина вырывается из черного клубка кошмара, и получат право на новую жизнь в новом месте. Не став шлюхой или монахиней. Я знал всего один такой случай.

– Если ты поможешь мне, то останешься без клана. Завтра они уплывут из Гварена.

– Они уплывут через два дня, – поправила меня она. – Если так, я все равно вам помогу. Мудрец убил моего отца. И моего деда. И моего брата. Маму… всю мою родню. Из близких у меня оставалась только галла Луна – и ее убили разбойники. Если бы это чудовище не осквернило наш лес, ничего бы не произошло, – вдруг глаза ее вспыхнули свриепым огнем ненависти. – Я должна отомстить. Отомстить ему!

– Мне жаль, – сказал я. – Но если ты не знаешь лес…

– Я знаю лес, – резко отстранилась она и с вызовом впилась взглядом. – Я – долийка! Я с малых лет в нем охочусь! Я все там знаю. Все!

«А есть ли у меня выбор?»

– Как твое имя? – спросил я.

– Я… Харель, господин. Зовите меня Харель.

– Ну ладно, – нехотя согласился я и сунул ей в ладонь десять серебряных монет. – Это на комнату в трактире. Держись подальше от неприятностей и жди моей команды. Я призову тебя на витан.

– Митал’анаст, господин Аарон.

Я развернулся чтобы уйти, но вдруг она встрепенулась и снова дернула за плащ.

– О, эра серана-ма, господин. Я забыла передать вам это, – Харель достала из маленького кармашка грубо сложенный листок и сунула мне в руку. – Дитя камня с рисунком на лице просила вам передать… лично в руки.

Я хохотнул, оконфузив ее. Знала бы она, как я скучал по фразе: «тебе просили кое-что передать. Лично в руки». Скайримские гонцы – легенда, преуспевшая в передаче посланий. Их способность проникать в любое место и находить адресата хоть в заднице даэдра вызывала восхищение и зависть. Сочетание магии и тренировок мазурика делало этих парней настоящими пронырами. И всякий раз, передавая сообщения, они говорили это.

– Спасибо, – сказал я, раскрывая листок.

Сальрока! Никому не доверяй! Тебе дурят голову. В городе все не то чем кажется. Пифия трахает тебе мозги! Проберись вечером в порт и жди меня у кабака «Веселый Морж».

Решательница проблем.

Пустое послание. Вечером я пробрался в порт, ждал у кабака, рискуя получить по зубам от местных головорезов. До поздней ночи дышал вонью сточных канав и пялился на пьяные рожи, слушая кривой бой лютни, завывание бардов и стоны шлюх. Но «Решательница проблем» так и не появилась.