Текст книги "Северянин (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Я не видел Пифию, хоть провел в клетке почти неделю. А затем, без всякого суда, меня и трех братьев, распяли. Я готовился умереть, но пришел ты, Страж. И спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду.

***

Я спас ему жизнь. Тогда это казалось справедливым. Соломон многое пережил, много страдал и дать ему шанс выжить – значит проявить элементарное человеколюбие. Но Боги, мне следовало убить его на месте. Следовало снести ему голову одним ударом меча и бросить его жалкий труп гнить в земле. Но никому не дано знать будущего. И тогда я спас Соломона Денеримского, считая что тот все равно скоро умрет от мора или истощения. Но он выжил. И через пару лет заставил меня горько пожалеть о проявленном милосердии.

– Страж, – сказал он, когда мы собирались в дорогу. – Если эта ведьма дорога тебе, переодень ее. И забери посох.

Морриган нахмурилась, готовая взорваться от негодования.

– Почему?

– В Гварене жили маги. Ученые из круга. Во всех без исключения вселили демонов.

Я кивнул и повел людей на восток, охваченный мрачными предчувствиями. Рассказ Соломона разбередил старые раны. Он не знал, но мне хорошо известно каково это, сражаться в непроглядном тумане. Живом, голодном до душ. И перспектива повторить эту схватку не радовала.

========== Глава 3. Буйный дракон ==========

Ночь мы провели на небольшом постоялом дворе. Я не запомнил ни названия, ни имени трактирщика. Помню лишь паршивый вкус разбодяженого эля, острые жвала клопов и постель, воняющую потом. Там же я купил желтое платье из грубого сукна, с заплатами. Соломон был прав, нет нужды рисковать понапрасну. Но Морриган все равно дулась. И не подействовал аргумент о том, что закрытая одежда заводит мужчин куда сильнее любых веревочек. Женщины, что с них взять.

Мы пересекали сопку, и я с наслаждением вдохнул чистый морской воздух. Холодный ветер трепал волосы, забивался под складки одежды, больно кусая кожу. Но я был рад ему, хоть никогда и не любил море.

А затем увидел его. Гварен. Город камня и стали, город магии и демонов, выросший на костях погибшей Империи гномов. И вид его очаровывал. Массивные каменные стены, достойные двемеров, вырастали из земли, высокие зубчатые башни грозно нависали над пенящимся, буйным морем. Резные статуи гномьих воителей сторожили ворота, что не пробьет ни таран, ни голос Седобородых. И над всем этим каменным великолепием реяли три знамени. Алый меч «Пламенного Обета», дракон «Венатори» и странное, бирюзово-белое знамя с изображением меча в сверкающем круге. Акавирского меча. Или слишком, просто до неприличия похожего на него.

У стен вырос целый малый городок из хибар и лавок. Грязных, слепленных из дерева дрянного сруба и соломы. Даже с высоты слышался идущий оттуда гвалт. Я пригляделся и увидел шайку бегающих детишек, мужиков, катящих к воротам бочку. Из домика выбежала угрюмая девушка с корзинкой и побежала в сторону моря. И над всем этим хаосом кружились стаи чаек, неустанно гаркая, высматривая объедки.

Стен хмыкнул, разглядывая укрепления.

– Что скажешь? – спросил я. – Серьезная крепость.

– Гел’варан, – ответил он. – Меня тренировал Стен, потерявший глаз на этих стенах.

– Еще один Стен? – хмыкнула Морриган.

– Кунари ведь завоевали Гварен? Во время вторжения, – спросил я.

– Завоевать и удержать – разные задачи, Страж. Эта победа далась Кунадару дорогой ценой. Неверное решение. Я бы не брал этот город.

– Почему? Разве кунари не мечтают мир весь поработить и в веру обернуть?

– Кунари не допускали возможности поражения. Или затяжной войны. Кунадар захватывал все и сразу, не задумываясь о стратегических последствиях. О пользе и вреде для дальнейших боевых действий.

Я удивленно уставился на Стена, заметив невиданный ранее блеск в его глазах. Лицо оставалось каменным, но чувствовался подлинный интерес к поднятой теме.

– Слишком далеко от морских путей Бересаада. Нет пахотных угодий – вся еда привозная. Маленький порт и узкий вход в бухту, изрезанный скалами легко взять в блокаду малыми судами – и невозможно дредноутами. Слишком сложно оборонять малыми силами из-за растянутости укреплений. Слишком своенравное и буйное население. Лесные партизаны, сковывающие коммуникации. Не твердыня – гниющая рана в боку наступающей армии. Ошибка.

– Но такую крепость можно долго оборонять, разве нет? – спросила Морриган и тут же нарвалась на презрительную ухмылку Стена.

– Можно. Но мы атаковали. И нуждались в каждом солдате. Скованном в Гел’варане.

– Ладно, – прервал я разговор. – Давайте-ка посмотрим, настолько ли он хорош за стенами.

Но въехать вышло не сразу. Мы представились наемниками из Вольной Марки, ищущими корабль домой. Я надеялся, что стража без особых досмотров пропустит нас в порт, а там уже можно будет свести знакомства с нужными людьми. Бандиты и контрабандисты люди не сложные, везде и всюду живущие по одним правилам и законам. Будь то неприкасаемые гномы, или абесинские пираты, или виндхельмские портовые бандиты – все живут ради золота и власти. Вот только стража нас не пустила, заставив ждать полудня. В это время ворота открываются, и в город пустят тех, кто не похож на обгаженого, умирающего с голоду нищего.

– Интересно, чего они боятся? – спросила Морриган, пока мы, спешившись, сидели у небольшой палатки. Кругом гудели беженцы, крики и ругань сливались с тихими, скорбными всхлипываниями в сплошной поток шума. Какой-то пузатый, грозный мужик зарядил сапогом под зад зазевавшемуся слуге эльфу, и в какофонию добавился хохот. Эльфов было много. Одни – в основном беглые долийцы, кучковались у своих причудливых Аравелей, утративших лоск. Другие нервно и спешно бегали мимо палаток, таская всякое непонятное дерьмо по воле тех, кому, по совести, стоило самому поднять задницу. Здесь были бедные и богатые, долийцы и плоскоухие, я даже видел несколько гномов, недвусмысленно барабанящих толстыми пальцами по карманам.

«Только каджитов не хватает, – подумал я с легкой тоской. – Вот где Ма’даран смог бы неплохо заработать»

Я вспомнил, как болтал с этим котом у бурлящего водопада в Пределе. Пахло можжевельником, мой доспех алел от крови изгоев, а клятый наконечник стрелы не вытаскивался из нагрудника и раздражающе скрипел. Йордис – высокая, белокурая воительница нервно озиралась, не веря что убили всех, а хитровыделаный маг Маркурио уже снимал сапоги, планируя искупаться.

Ма’даран сидел в шатре и казался безмятежным, будто еще пару минут назад отряд Изгоев не планировал его прирезать. И сделать из него и спутников набедренные повязки.

– Ты чертовски смелый кот, Ма’даран, – хохотнул я, обтирая лезвие эбонитового меча. – Торговать с Изгоями.

– Плохие клиенты – тоже клиенты. Хороший торговец всегда рад предложить товар покупателю, если у него есть отягчающий ремень кошелек.

– У этих был отягчающий ремень меч, котяра, – усмехнулся я, кивая на обезглавленный труп “вересково сердца”.

– Бывает. Но удача всегда улыбается рисковым торговцам. Кстати, каджит и вам кое-что может предложить! Зелья? Яды? Продукты? Оружие и одежда? Даже драгоценности для прекрасной дамы! Все по хорошей цене.

Я хмыкнул, глядя на его товары и заметил сверкающее зеленоватым кольцо.

– О! – встрепенулся Ма’даран. – Вижу, глаз твой не промах! Купи у каджита это зачарованное кольцо. Наденешь на палец, и кроме красоты станешь дальше бегать и веселее махать мечом!

– Чары выносливости, – согласился я. – Скидку сделаешь?

– Конечно – конечно. С тебя полторы тысячи септимов.

– Возьму за тысячу. Потому что спас тебе шкуру, и потому что чары слабые.

– Эх, ты разоришь каджита, бретонец! – страдальчески протянул каджит. – Меньше чем за тысячу четыреста септимов не продам. Не выгодно.

Я любил торговаться, так что цену свою взял. Эх, воспоминания. Со временем плохое забывается и то, что когда-то было тягостным монотонным трудом, сменяет туман приятной ностальгии. Я не забываю, никогда не забываю об ужасах войны и битвы, о страхе и безумии, о лицах убитых, преследующих в кошмарах, о вечном запахе дерьма и гноя. Но с годами кошмары все сильнее оттесняет память о друзьях и боевых братьях, сделавших меня тем, кто я есть. Может, для богов я – Довакин, всего лишь инструмент, машина для выполнения одной задачи, но для них я Томас Аарон. Я рыцарь, я Брат Бури, я Соратник, я муж и друг. И это куда более значимые титулы, чем все могущество крови дракона.

– Эй!

Крик вырвал меня из мира грез. Я резко обернулся и не поверил глазам. Она стояла возле промасленной бочки и смотрела на меня. Те же голубые глаза, та же хитрая ухмылка, только волосы чуть длиннее и доспех подистрепался. Но это все еще была Мариан. Та самая жизнерадостная воительница, делившая со мной постель в Остагаре.

– Мариан? – удивленно спросил я.

– Святые яйца Создателя, я глазам своим не верю! – хохотнула она и подошла ко мне, бросив краткий оценивающий взгляд на Морриган. – Том? Капитан Серых?

– Он самый, – ответил я, улыбаясь. Повинуясь порыву, грубо обнял ее за талию и поцеловал, схватив за зад. Она не была против. – Я думал, тебя убили.

– Меня почти убили, кэп, – ответила она, чуть отстраняясь.

– Эй, Мариан! – закричал кто-то. – Трахаря встретила что ли?!

– Пошел к черту Барт! – рявкнула Хоук и сказала мне: – Идем, познакомлю тебя с другими дезертирами.

Вдруг взгляд Мариан коснулся хмурящейся Морриган. С мгновение они смотрели друг на друга как выдры у последнего ореха.

– Мариан, это Морриган, – представил я ее. – Она мне жизнь спасла.

– Интересно как? – усмехнулась Хоук.

– Тем, что тебе недоступно, милочка, – ядовито милым голосом ответила ведьма. – Рада знать, Том, что все твои солдаты и впрямь воняют так же как и ты. Традиция? Одним дерьмом измазываетесь?

– Ты тоже не пахнешь розой ха…

– Мариан, ты кажется хотела познакомить меня с парнями?

– Точно. Пойдем, они… ого…

Мариан застыла. Широко раскрытые глаза впились в нечто позади Морриган. Я обернулся и не смог сдержать улыбки. Стен как раз закончил умываться и стоял позади ведьмы, голый по пояс. Настоящая гора мышц, иссеченная шрамами. Он смерил взглядом Мариан, покосился на меня и раздраженно хмыкнул.

– Мать моя женщина, – прошептала Мариан. – Нихрена себе ты высокий! Как… эээ, как… конь?

– Мариан, ты хотела познакомить меня с солдатами, – сказал я, сдерживая хохот.

– Да… да, пойдем. Они там, у костра, – промямлила она.

***

Я велел Морриган присмотреть за Стеном, а сам пошел за Мариан к дезертирам. Любой солдат, ушедший из-под знамени короля – мой потенциальный союзник. Не подумай, я не поощряю трусов, но дезертир точно не присягал тейрну Логейну.

– Кто этот здоровяк? – спросила Мариан, когда Стен скрылся из вида.

– Мой человек. Из кунари.

– Такой мужчина… нет, ты определенно капитан от Создателя. А эта девка…

– Не девка, а моя хорошая знакомая, – строго одернул я ее. – Она спасла мне жизнь. Я ценю ее.

– Ладно, ладно, не злись, кэп, – улыбаясь, ответила Хоук. – Мне просто кажется, она ведьма. А ведьмам нельзя доверять.

– С чего ты взяла, что она ведьма?

Мариан остановилась и, задумчиво нахмурившись, ответила:

– Слишком чистая кожа, специфичная манера выражаться и… о, у нее желтые глаза.

– Это не признаки ведьмы.

– Ага, а сиськи не признак девки. Ладно, не мое это дело, кэп. Рада, что ты выжил. Там была страшная бойня.

На лицо Мариан легла черная тень. Глаза будто потускнели. Я понял, что в этот миг она переживает эхо тех кошмарных событий. Того побоища у Остагара. Тень исчезла так же быстро, как появилась. Мариан страдальчески улыбнулась.

– Да, страшная была бойня.

– Ты была в Лотеринге? Видела родных?

Она тяжело вздохнула и покачала головой. Мимо пробежал грязный мальчик с горшком, шлепая по грязи босыми ногами. Ветер вновь принес порыв холодного морского воздуха, на миг изгнавшего зловоние лагеря.

– Нет. Мы с братьями разделились. Были в разных отрядах. Гарет и Карвер добрались домой раньше и всех увели. Вроде, бежали за море.

– Ты могла бы их догнать.

– Зачем? Ферелден мой дом и я не хочу бежать как крыса в чужие земли, – сказала и тут же опустила взгляд.

– Эй, твоя родня в безопасности. Это главное, – сказал я, опуская руку ей на плечо. Другая скользнула ниже по талии. – Ты теперь можешь сражаться, не боясь за тыл. Я его прикрою.

– Да ну тебя, похотливый засранец! – хихикнула она, оттолкнув. – Спасибо, кэп.

– Ну, отблагодаришь меня элем, Мариан. Кстати, слышала про Мудреца?

Улыбка слетела с лица Хоук. Что-то внутри меня дрогнуло, когда в ее глазах мелькнул, всего на мгновение, подлинный ужас.

Она кивнула.

– Мы все о нем наслышаны, – зашептала она. – Видишь эльфов в лагере? Это все, что осталось от Брессилианских долийцев. У них вожак был – Зириян или Занриян, не помню точно. Сильный был клан. А потом они встретились с Мудрецом. Все кто не умер – здесь.

Марин наклонилась ближе и испуганно зашептала:

– Говорят, он повелевает туманом и может убить одним единственным словом. Эльфы сказали: он что-то ищет в лесу, но я боюсь, этот демон придет сюда.

– Дьяволы, Хоук, ты сражалась с Архидемоном! И боишься какого-то окосевшего мистификатора?

– Да, сражалась! – рявкнула Мариан. – И он надрал нам задницы. Его я тоже боюсь, но этот Мудрец… как драться в тумане? Это ведь он убил храмовников!

– Эй, – я строго и уверенно посмотрел ей в глаза. – Я этот туман развею. И если эта падаль встретится на пути – вырву его чертову печень. Голыми руками, Мариан.

– Вот за это тебя и любят, кэп! – нервно хохотнула Мариан. – Всегда умеешь приободрить даму. Ладно, «о демонах болтать – зло накликать». В лесу демоны, весь город населен демонами, а нам еще идти туда в полдень… брр. Пойдем к парням. Там как раз бочку эля вскрыли… хм, не так давно.

Мариан развеяла, хоть и не надолго, сгустившиеся в моем сердце черные тучи. Я много не мог ей рассказать, но она и не спрашивала. Она, как и парни и бежавшие с ней – простые, честные бойцы. Из тех, кто смело встречает бой и испытания судьбы, и не ломается, даже если те окажутся слишком сложны. Я был рад видеть их лица, рад услышать знакомый смех, стук кружек с пойлом и похабные песни. Я был рад им, а вот они мне нет.

Дезертиры поневоле – особая группа беженцев. Рано или поздно они либо прибиваются к регулярной армии и встают в строй, либо становятся бандитами. Самыми опасными из бандитов. Они вгрызаются в землю, точно грязекраб, и рвут на части любого, кто откажется платить. Золотом, товаром или собой, если эта «кто-то» достаточно молода и не безобразна. Простой сброд легко разогнать трем обученным бойцам. Но отряд дезертиров, ставших бандой, выкорчевать непросто. Пара широких шрамов на моей груди тому красноречивое подтверждение. И парни Мариан как раз находились в шаге от превращения в банду. По крайней мере, у них уже был атаман.

И рабы.

Дезертиры сидели вразвалочку у большого костра, где запекалась и благоухала почти готовая галла. Это стало первым звонком – эльфы считают галл священными. Некоторые меня заметили, но большая часть праздно трепалась, уничтожая уже не первый, и даже не второй бочонок эля.

– Парни! Смотрите, кого привела! – весело крикнула Мариан.

Я встал так, чтобы каждый боец мог меня как следует разглядеть. Не было смысла таиться, да и репутация Серого Стража играла на руку. Так я думал, пока не увидел в их взглядах нездоровый блеск, а в криках не услышал приветствия.

– Молодец, детка! – крикнул один из дезертиров. – Здорово, «Страж»!

Солдаты подхватили приветствие, но у меня от него мурашки побежали по спине.

– Здорово, бойцы, – ответил я, поднимая взгляд на импровизированный трон, где надменно и молча восседал петух. Нет, конечно же не птица. Просто так мы, Соратники, называем бандитских атаманов. Все они разодетые, нахохленные, важные, что чуть не лопаются. И этот не был исключением. Подлые глазенки, широченная морда, под стать таким же широким плечам и желтовато гнилостная улыбочка убийцы. Но не это заставило меня просчитывать шаги до его убийства.

Нет, какой бы скотиной не был «петух», я хотел оставить ему жизнь и взять под свое начало, пока не увидел рабов. Конечно же, сильный берет то, что может взять. А слабый лишь уповает на его милосердие. Но падаль не испытывает милосердия. Я придержал клокочущего в груди дракона, заметив у трона грязных, дрожащих девушек. Двое. Эльфика в традиционном травяном наряде и молодая блондинка лет на вид пятнадцать, похожая лицом на Анну. Одежды разорваны, лица разбиты. Души сломлены. Неподалеку от костра на цепи сидели грязные, избитые эльфы мужчины. Будто дети. Послышался сдавленный плачь и пьяный хохот солдатни.

«Двумя не ограничились, да? – думал я, глядя ему в глаза. – Ублюдки»

– Страж, – сказал он, смачно сплюнув под ноги.

– Он самый! – весело крикнула Мариан Хоук и отошла от меня к солдатам. – Еще и капитан. Важная шишка, Гюнтер. Трахается как бизон.

Солдаты загоготали, я улыбнулся, не отводя глаз от «петуха» и думал. Сосредоточенно, быстро.

– Я смотрю, вы даром время не теряли, – хохотнул я, кивая на рабынь. Сердце забилось быстрее, между лопатками выступил пот.

«Пять шагов. Отразить выпад. Финт слева, выше кольчуги. Под кадык. Две секунды»

– А мы никогда не теряем время, да, парни? – атаман схватил эльфийку за волосы и дернул на себя, заставив жалобно заскулить. – Мы тебе рады, «Страж». Солдаты короля уважают Орден.

– Да-да, уважаем, – ехидно гоготнули солдаты.

Взгляд скользнул по дезертирам. Сердце билось медленно, пуская по венам жар. Время замедлило ход, зубы свело, дыхание стало ровным. Скоро битва – горит волчья кровь. Верно смеялся дух Кодлака: изгнали волка, но не изгнали инстинкты»

«Шесть слева. Семь справа. Мечи и топоры. Рыжий, слева рослый – убью вторым. Выпад на лысого, – казалось, вижу брызги слюны из беззубого рта лысого здоровяка. Финт. Будет быстро»

«Или… где Мариан?»

Атаман чуть кивнул и смех стих. За моей спиной что-то тихо скрипнуло, капли эля упали на песок, брызги слюны застыли, отражая блики огня. Тишина, нарушаемая громоподобным боем сердца дракона. Всего миг…

Я мгновенно полуобернулся, выхватывая «Северное сияние». Сверкнуло лезвие кортика, расширились от удивления красивые глаза. Схватил ее за запястье. Женщин бить нельзя. Только слабый мужчина бьет женщин. Но взяв меч и нацепив доспехи, женщина становится воином. А воина бить можно, и даже нужно. Многие красавицы отправились в Совнгард, забывая об этой простой философии. Сними доспехи, надень платье и беги рожать, если не готова получить по зубам. Стала воином – готовься страдать как воин. Никакой жалости.

Удар лбом в курносый носик, и Мариан летит, хватаясь за лицо. «Сияние» сверкнул бликами пламени. Дракон требует, дракон умоляет. Я не могу сопротивляться.

«Почему?!»

– Вульд!

Пролетаю сквозь костер, точно огненный атронах, и клинок входит в цветастую броню с хрустом, точно в дыню. Атаман в ужасе округляет глаза, все еще сжимая рукоять прекрасной клейморы. Вдыхаю вонь эля и гнилых зубов, чувствую капли слюны на лице. Слышу тихий, хрипящий стон ужаса.

– Ч…

Вырываю меч так быстро, что алая полоса следует за лезвием. Мускулы напряженны, дракон ревет! Ноги, точно пружины, бросают на рослого. Пара ударов и чувствую на лице и руках его кровь. Сладкая. Теплая. Больше.

Время ускоряется, теперь слышны крики и ругань, и звон мечей. Сталь бликает, полосы огненного серебра летят на меня. Так медленно, так жалко. «Северное сияние» очертил в воздухе алый крест, и кто-то отчаянно завопил, хватаясь за культю. Удар, еще удар, вопли агонии, зловоние изо рта, выбитые зубы из отсеченной челюсти летят в костер. Укол в живот – чувствую, как прорезаю кольчугу, слышу, как он обделывается от боли. Ничтожества.

– Создатель, это демон! – завопил кто-то.

«Демон? Демон?! ДА! ДА, СУКИНЫ ДЕТИ! Я ДЕМОН!»

Я взвыл, поднырнул под размашистый удар длинного меча и одним ударом располовинил вопящего от ужаса солдата. Вид вывалившихся кишок и обрубленного позвоночника развеселил. Сердце горит, кровь бурлит в жилах. Хоть бы боги всегда посылали мне тех, кто машет мечами, вместо того чтобы колоть.

«В чем дело?! Где враг?!»

Солдаты не подходили. Кто-то убежал, кто-то все еще сжимал оружие, кто-то обмочился и прятался за спины храбрецов. Но никто не нападал.

– Что?! Кто еще хочет кусочек Серого Стража?! Кто хочет встретиться с демоном?! – орал я. – Кто?! Ты!

Я направил клинок на широкоплечего дезертира и тот тут же уронил оружие на землю, глядя на меня широкими от ужаса глазами.

– Ты хочешь?! Отвечай, пес!

– Все кончено, Страж, – вдруг услышал я. – Они побеждены.

Я обернулся и заметил подошедшего на подмогу Стена. Громила поигрывал секирой, нагоняя на дезертиров еще больший ужас. А с ним Морриган – ехидно смотрит на меня, волчица с желтыми глазами. Ярость кипела, по венам тек расплавленный металл. Я глубоко вдохнул и ощутил, как нехотя отступает дракон.

– Я – Серый Страж! Во время Мора в моих полномочиях призывать всю падаль на борьбу с Тьмой. Вы все призваны! С этого дня вы принадлежите мне! – орал я, размахивая окровавленным мечом. – А кто сбежит, кто нарушит Право – знай, я выслежу тебя даже в аду, и тогда твоя смерть заставит Молага Бала плясать от восторга! Все даэдра Обливиона ужаснутся от того, что я сделаю с теми, кто бежит!

«Что я несу, черт подери?!»

– Все поняли?! Не слышу!

– Ты до смерти их напугал, Страж, – впервые засмеялся Стен. – Но они тебя поняли. Дай им время постирать подштанники.

– С последним согласна я.

– Г-г-говорящий в-волк, – дрожащим голосом ужаснулся один из обгадившихся дезертиров.

Я усмехнулся и вложил меч в ножны. Битва окончилась, дезертиры снова стали солдатами, а беженцы спасены. Все отчасти, но правда. И все же, я не чувствовал радости. Такая кровожадность мне не свойственна. К тому же, я потерял контроль над внутренним драконом. Такого со мной никогда не случалось и это пугало. Будто скверна сделала его свирепее, злее, безумнее. Раздался колокольный звон, заскрипели огромные цепи ворот, послышался возбужденный гомон беженцев. «Пламенный обет» раскрывал объятия беглецам.

– Сукин сын! Ты мне нос сломал! – жалобно заворчала Мариан, поднимаясь. Похоже, ее не смущал факт предательства и попытки заколоть меня в спину. А вот дикая боль и кровь, стекающая по лицу на нагрудник – да.

– Сломал? Я его вправил. Шнобель был кривой влево, – издевательски хохотнул я. – Скажи спасибо.

– Пошел ты… агх…

– Умойся и сходи к лекарю. С этого момента твой филей в моих руках. Чтобы через час была готова к смотру.

Я поднял взгляд на городские ворота и заметил алые знамена. Я долго шел, но теперь пришло время встретиться с Пифией. И призвать ее на войну с Мором. По крайней мере, я надеялся, что мне хватит красноречия. И твердости руки.

========== Глава 4. Враг моего вага ==========

Помню, как юношей приехал в Даггерфол. Огромный город из камня и дерева, поражающие воображение дворцы, остроконечный башни, фрески и статуи, столь искусно выточенные, что кажутся живыми. Оглушающий гул городской толпы, вонь сточных канав и благоухание цветов. Безумие звуков, безумие запахов. Воспоминания о тех временах до сих пор приятной патокой лежат на сердце. Помню, как смотрел на колонны Диренни, раскрыв рот, не веря, что такое чудо способны сотворить человеческие руки. И хоть c тех пор я часто бывал в Даггерфоле, тех эмоций, что испытал ребенком, не забуду никогда.

Сейчас же я стал старше, сердце огрубело, душа усохла и даже самым дивным чудесам мира не заставить меня ощутить тот детский восторг. Не смог и Гварен, хоть и пытался. В город пустили прилично одетых воинов и торговцев – всего три десятка человек, а так же делегацию долийских эльфов в традиционных нарядах. Остроухие пытались держаться с достоинством, скрывая жалкое и отчаянное положение. Их вела хмурая молодая эльфийка – волшебница с перевязанной рукой. Видимо, Первая в клане. Рядом со мной шел торговец в ярко-желтом камзоле и смешной высокой шляпе с кисточками. Его сундуки тащили двое слуг, что примечательно – не эльфов. Позади – двое старост от беженцев и дезертир Морган Мону – назначенный мной квартирмейстер. Я поручил парню договориться с местными торгашами о поставках продуктов и питьевой воды. Вопросы работы и размещения я взял на себя. Были идеи.

Гварен открылся предо мной, буйный, бедный, погруженный в религиозный экстаз. Морриган раскрыла рот, Стен поднял бровь, а я ухмыльнулся, глядя на громадные алые полотна, дрожащие на ветру. Каменные дома с крышами из алой, потертой черепицы, каменные улицы и мостовые, забитые толпами суетливыхых горожан. Архитектура грубая, монументальная, с множеством острых углов и треугольных крыш. Идеальная геометрия, способная довести до оргазма математиков Хай Рока, и хмурые исполины – статуи, провожающие гостей взглядом, преисполненным величия. И над всем этим – звон колоколов и завывания городских пророков Единения. Жрецы и жрицы в бело-красных рясах вещали с пьедесталов, собирая вокруг себя толпу очарованных зевак и ловких карманников. Я хмыкнул, глядя, как грязнолицый юноша подрезал кошель у разодетого толстяка. Парень не успел улизнуть, и жирные пальцы впились в предплечье.

«Бедолага, – подумал я, глядя на его побелевшее лицо и багровое рыло ограбленного. – Останется без руки»

Гномы строили на века. И спустя тысячи лет Гварен все так же монументально велик, хоть величие это и покрылось паутиной, и наполнилось нищими и фанатиками. Я шел веред, вспоминая рассказы старого историка Кусландов. Имя несчастного стерлось из памяти, как и черты лица, но голос звучал в голове так, будто только вчера я навещал его в библиотеке. В седую древность Гварен был велик. Твердыня, аванпост Империи гномов и центральный узел торговли с Тевинтерской Империей. День и ночь сюда и отсюда шли караваны. Товары, рабы, шелка и золото, оружие и экзотические животные. Звенели мечи на древней арене Испытаний, трубили рога и горели огнем позолоченные шпили губернаторского дворца. На улицах вышагивали вальяжные гномы в алых, шелковых одеждах, с золотыми кольцами, заплетенными в бороды. И чопорные имперцы, ведущие на поводках подавленных и изрезанных остроухих рабов. Когда-то тысячи бронированных воинов охраняли могучие стены, а у ворот несли свой вечный дозор големы – каменные машины воины. Но время – жестокий хозяин. Пришел Мор, и Глубинные тропы под Гвареном завалили. Гномы ушли, а вместе с ними и богатство.

Я услышал знакомую ругань и посмотрел влево. Над треугольными крышами возвышалось семь мачт – маяков порта. Там кипела иная жизнь, полная крови, пойла, шлюх и жадных торговцев. Я почти видел каменные доки, потных и изнуренных моряков, счищающих ракушки с днищ судов. Чувствовал вонь множества бочек, ящиков, клеток со зверьем.

«Или с людьми»

Город не имел ни торгового, ни стратегического значения и был беден, зарабатывая в основном за счет скромных поставок рыбы в западные и северные регионы, да серьезным производством кожи под доспехи. Рыба и кожа, несложно догадаться, какой душок стоял на улицах. Город пах потом, тухлой рыбой, дерьмом и кожами, да так что слезились глаза.

– Мама, смотри! – крикнул ребенок, указывая пальцем на Стена. Невысокая женщина в зеленоватом платье охнула, схватила ребенка и поспешила увести, испугавшись хмурого взгляда великана. – Но мам, я хочу посмотреть!

– Никаких «но»! Бегом домой!

Я улыбнулся, понимая, что все взгляды сосредоточенны на Стене, а значит я и Морриган избегнем лишнего внимания. Как фокусник, выставляющий на сцену грудастую девку, отвлекающую мужланов от ловких пассов. Ведьма приятно удивила умением менять цвет глаз, по необходимости. Это здорово облегчило конспирацию, хоть и не обошлось без маленькой ссоры. Она хотела ярко голубые, или ярко-зеленые глаза, но я настоял, не без перехода на повышенные тона, на карих. Карие глаза – этот как серый цвет одежды. Ничего особенного, а значит и взгляд не цепляется.

Сам я сбрил бороду, укоротил волосы, умылся и взял из запасов «петуха» неплохую кольчугу и сверкающий нагрудник с наручами, снятыми ублюдком с мертвого серого стража. Не аристократ, но и не варвар с топором.

Нашу пеструю толпу окружили стражи в алых плащах с символами культа и, распихивая зевак, повели в сторону дворцовой площади, раскинувшейся у ворот губернаторского дворца. Грубого и величественного, украшенного громадными алыми полотнами. Остановившись на каменной площади, пострадавшей от тысячи сапог, мы стали ждать представителя Пифии.

Народ разогнали, остались только гости, но, обернувшись, я увидел в окнах домов множество любопытных лиц.

«Интересно, знают ли они, что наступил Мор? – подумал я, засмотревшись на хорошенькое личико молодой красавицы. – Едва ли»

Затрубил рог, зазвенели колокола, и массивные ворота раскрылись. Внутренние стены дворца горят золотыми завитками, роскошные фрески и мозаики отбрасывают разноцветные блики, а знамена, точно змеи, танцуют на ветру. Я глубоко вдохнул, тихо прокашлялся и устремил взгляд на выходящую процессию.

Стражи опустились на колени, опустив головы. Я же почувствовал легкий холодок и сдержал порыв потянуться к мечу, потому как из ворот дворца вышли чудовища. Двоих – тех, что возглавляли процессию, я уже знал. Это Григор – уродливый тевинтерский герой, чей торс выше талии и лицо раздулись, и походили на громадную опухоль. Теперь он носил роскошное, красно-белое одеяние, сверкающее на солнце, а руки украшали широкие золотые браслеты. Глаза – все такие же живые и пронзающие впились в меня, и показалось, будто он улыбнулся. Рядом изящно цокала Шивера – рогатая эльфийка, чья кожа черна как ночь, а глаза сверкают пламенем Обливиона. Все тот же, что и в Лотеринге, облегающий черно-красный наряд украшали золотистые ленты, а на груди сверкал, ослепляя, золотой амулет.

Иные одержимые носили белые одежды с черными поясами. Все уродливы как дерьмо Молага Бала. Двенадцать перекошенных лиц. Кривые руки, лишние глаза, торчащие из спин и животов отростки и конечности. Горбатые и неприлично высокие, тощие как скелеты и жирные до неприличия, с клыкастым ртом на все лицо. Если у наших миров общие боги, то, верно, Шеогорат и Хермеус Морра создали их, прилично надравшись бормотухой.

– Святой Создатель! – застонал кто-то позади меня. Первая в круге побелела, торговцы и воины испуганно зашептались. Я стиснул зубы и тихо выругался. – Демоны, спаси Создатель!

– К такому… не готова была я, – сказала Морриган. – Безобразная мерзость.

Стен нахмурился, сжимая кулаки.

«А вот и ученые маги. Горгона… ну и больной же ты ублюдок»

Процессию уродцев охраняли два десятка рыцарей в прекрасных латах и длинных плащах из алого шелка – храмовники-предатели. И две дюжины воинов в причудливых серебристо белых одеяниях, украшенных черным драконом Венатори. Их широкие двуручные мечи заставили меня чуть поежиться. От таких не спасет ни один доспех. Возглавлял телохранителей громила ростом со Стена, в тевинтерских латах. В могучих руках сверкал боевой молот, размером с Морриган. Одним ударом такого, этот сукин сын меня в броне, с копьем, мечем и лошадью, в землю вобьет, аки гвоздь. Был ли он человеком, я не мог определить. Громила носил закрытый шлем.