Текст книги "Running (СИ)"

Автор книги: бегущая блондинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Нет. Я не в порядке, Том. Не в порядке... только сейчас это поняла. И мне не справится с этим в одиночку...

Холодные пальцы Холланда стирают горячие слезы с моих щек, а его губы целуют мокрые ресницы.

– I just… I just need some help (мне просто...просто нужна твоя помощь), – выдыхаю в его губы я.

Просить о помощи это вовсе не унижение и вовсе не слабость. Просить о помощи значит дать понять другому человеку, что вы в нем уверены и нуждаетесь в его поддержке. Что вы ему доверяете. И Тому я доверяла полностью. Я больше не боялась и не собиралась от него бежать.

====== Глава 29 ======

«Are You With Me» Nilu

– Пойдем в дом, – стирая слезы с моих щек, говорит Том и тянет меня в сторону входной двери.

Внутри меня взрывались тысячи фейерверков. Учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание. Шквал эмоций обрушился на меня внезапно. Я плакала, но при этом улыбалась. Испытывала облегчение. Он здесь. Он не уехал.

Тесса помогает своему хозяину открыть дверь и, радостно виляя хвостом, забегает в прихожую. Все еще находясь в объятиях Тома, я ватными ногами прохожу в гостиную.

– Я принесу воды, – слышу голос парня, когда его руки покидают мою талию, и он направляется в сторону кухни. Я присаживаюсь на диван. Снимаю ботинки и подтягиваю колени к груди. Тесса тихонечко подходит ко мне и утыкается мордочкой в ладонь. Взгляд ее печален. Неудивительно. Собаки всегда все чувствуют.

– Держи, – Холланд протягивает мне воду и усаживается рядом.

– Может есть что покрепче? – горько усмехаюсь я, вертя в разные стороны стакан с прозрачной жидкостью.

– Не сегодня, – Том выглядит очень серьезным. – Что произошло? – он садится поудобнее, приготовившись слушать. А я даже не знаю с чего начать. Когда я бежала сюда, как умалишенная, в голове крутилось столько мыслей, столько слов, что я хотела ему сказать. А сейчас, когда он был рядом, когда наши пальцы переплетены, когда он так смотрит на меня, я просто хочу помолчать. Не потому что жалею его или себя, а потому что, когда он здесь, нам не нужны слова. Тем не менее Холланд ждал ответа, и отпив немного воды, я начала:

– Я рассказала обо всем маме. Про работу, Трэва...кхм...тебя. И знаешь, прямо дышать легче стало, – делаю глубокий вдох, наполняя легкие столь необходимым кислородом, а затем продолжаю:

– За эти несколько лет я выкопала себе такую яму своими страхами и переживаниями, что смерть мистера Беккета большим пинком свалила меня в нее. Я думала, что справлюсь, но прошло несколько дней, и кажется, я переоценила свои возможности... – выпиваю залпом стакан с водой, так как внутри снова начинает клокотать.

– Том, ты не представляешь, как я себя накрутила. Это же сумасшедший дом какой-то. В голове все казалось таким мрачным, таким нерешаемым. Хотелось просто уснуть и не проснуться, – качаю головой, будто не веря, насколько пошатнули мои психику последние четыре года. – Но сегодня я начала говорить. Я облекала все, что у меня творится на душе, в слова, и ко мне пришло осознание, насколько сильно я запуталась. Я, как сломанная кукла, думала, что себя уже не починить, но это не так. Я хочу жить! Нормально жить, хорошо! Любить, не боясь, что мне вонзят нож в спину, доверять окружающим, верить в себя и в то, что я делаю, заниматься тем, что я люблю, пробовать что-то новое, увидеть что-то за пределами своей клетки, вырваться из этого замкнутого круга. Мне все не хватало смелости. Я спряталась в пабе в компании Трэва, потому что там было тепло и уютно. Там бы никто меня не обидел. Я всерьез задумывалась над тем, что прожить такую жизнь – не такой уж и плохой вариант. Но ты! Ты, Том... – я сжимаю его пальцы сильнее и поднимаю глаза.

– Ты, как глоток свежего воздуха в моей жизни. Когда мы познакомились, я просто еще была не готова. Я настолько отвыкла от чьей-то заботы, от искренности, что мне понадобился месяц, чтобы наконец-то признаться самой себе, что я тебя люблю. Я все пыталась спустить себя с небес на землю, каждый раз напоминая себе, что это не кино, что это реальная жизнь, здесь не бывает все так хорошо, что это не сон. И когда я все-таки поверила... – пытаюсь отогнать картинки лежащего на полу бармена. – Прости, что я тебя оттолкнула. Что я так себя вела. Я думала, так будет лучше. Но я ошибалась. Одной мне не справиться. Ты показал мне абсолютно другой мир, помог почувствовать то, что я думала уже никогда не почувствую. И я не хочу тебя терять. Я хочу быть счастливой, и сделать счастливым тебя, – голос немного дрожит, потому что я впервые в жизни говорю о своих чувствах мужчине. Не просто признание в любви, а все, что я чувствую. Я боюсь напугать его такой переменой настроения, но ходить на цыпочках и беречь чувства каждого у меня больше нет сил. Я такая какая есть. И если это его спугнет, то я должна узнать об этом сейчас. Собираюсь с духом и заканчиваю свою мысль:

– Если то, что ты говорил – правда...что ты тоже меня любишь, то... может мы справимся с этим вместе?

Секунды его молчания тянутся вечность. Томас Стэнли Холланд смотрит на меня словно увидел впервые в жизни. Карие глаза исследуют мое лицо, пытаясь отыскать... даже не знаю, что... доказательства того, что я говорю серьезно? Морщина, которая залегла несколько дней назад между его бровей постепенно разглаживается. Я вижу, как один уголок его губ медленно ползет вверх, но не даю себе возможности расслабиться. Это еще не ответ. Моя ладонь в его уже давно вспотела от волнения, и когда он отнимает от меня руки, сердце останавливается. Однако оно восстанавливает свой ход, когда его ладонь тянется к моей щеке. Его палец скользит по скуле, останавливаясь на губах, контур которых он обводит нежным касанием.

– Я не бросаюсь просто так такими словами, – наконец произносит он, встречаясь со мной своим внимательным взглядом.

– Вместе... – пробует на вкус это слово, и взгляд его немножко рассеивается, но затем вновь становится серьезным. – Ты понимаешь, что такое вместе, Мэри? – я слабо киваю, упираясь подбородком в его ладонь, а он продолжает:

– Больше никаких «я сама», «мне нужно сделать это одной» и т.д. Больше нельзя убегать, молчать, додумывать. Понимаешь?

– Да, – киваю, как китайский болванчик, подтверждая каждое слово. Я сама больше этого не хочу. Я устала бегать.

А затем он привлекает меня к себе вплотную и накрывает мои губы своими, срывая с них тихий стон облегчения. Дрожащие пальцы перебирают волосы на его затылке, и я стараюсь вложить в этот поцелуй по максимуму: благодарность, любовь, желание, надежду. Я скучала по нему. Хватаю носом воздух, не желая прерываться ни на секунду, чтобы перевести дыхание. Том прижимает меня к себе еще крепче, и в его объятиях я чувствую, как знакомое чувство зарождается в области сердца и, набирая силу, постепенно опускается в низ живота. Руки опускаются на его грудь, поглаживая плечи и ключицы. Его же ладони, осторожно порхая вдоль позвоночника, опускаются на бедра. Одним рыком он тянет меня на себя, и вот я уже сижу сверху, а он покрывает поцелуями мою шею. Его ласки дарят забытые за эту неделю ощущения. Желание разливается по телу свинцом от головы до самых кончиков пят, придавливая меня к его груди еще сильнее. Приподнимаюсь чуть-чуть, чтобы его губы коснулись ключицы и, опустившись обратно, чувствую внизу и его желание. Тянусь за край его футболки, пуская тысячи электрических зарядов, проводя горячей ладонью по напряженным мышцам нижнего пресса. Стягиваю ненужную ткань с его тела, а он помогает мне избавится от своей. На мне нет бюстгальтера, и его губы припадают к груди, сминая и покусывая нежную кожу, срывая тихие стоны наслаждения, даря восхитительные ощущения. Я вжимаюсь в него еще сильнее, чтобы почувствовать больше, хватаюсь за его спину. Запрокидываю голову, и лишь на секунду открыв глаза, встречаюсь с недоуменным взглядом Тессы.

– Кхм, Том, – пытаясь сфокусировать свои мысли, зову парня, чьи губы вновь пытаются накрыть мои. – Пойдем в спальню?

Холланд, проследив за моим взглядом, видит сбитую с толку собаку, и подавив смешок, резко встает и рывком поднимает меня в воздух, подхватив за бедра. Обхватив его торс ногами, а спину руками, я целую его скулы, покусываю мочку уха, пока мы медленно добираемся до второго этажа. Том аккуратно кладет меня на кровать, и не желая терять ни минуты, стягивает пижамные штаны вместе с нижним бельем, покрывая мое нагое тело жаркими поцелуями. Мне хочется кричать, когда его губы касаются самых чувствительных участков женского тела, и не в силах терпеть, я тянусь к пуговице на его джинсах. Когда между нами не остается никаких барьеров, Том ложится на меня, вдавливая в матрац, даря ощущение приятной тяжести желанного и любимого тела. Он не спешит, и целует меня так, что немеют кончики пальцев. Его руки блуждают везде, пытаясь согреть от того холода и мрака, что окружали меня до этого.

Он – мое лекарство и спасение. Как я раньше не поняла, что одиночество – это не дар и не спокойствие. Только найдя человека, с кем можно разделить радость и боль, можно по-настоящему стать счастливой.

Вздрагиваю и втягиваю носом воздух, когда он входит в меня. Осторожно. Медленно. Нежно. Наполняя меня и дополняя. Именно сейчас я почувствовала себя живой. Разбитая до этого на части, я наконец-то ощущала себя целой и единой. Только рядом с ним, только эта близость духовная и физическая дарила мне силы двигаться дальше. Дарила надежду на то, что я обрету себя вновь. Давала шанс смело взглянуть в глаза своему страху и с уверенностью шагнуть в наше будущее.

Глубже. Чаще. Чувственнее. Шепот. Стоны. Волны наслаждения медленно подбираются к моим берегам, но я жду. Жду его. Я всю жизнь ждала его. И теперь мы вместе. Сладкая истома окутывает нас одновременно, стирая сознания и оставляя лишь два бьющихся сердца.

Устраиваясь поудобнее на его груди, я прикрываю в блаженстве глаза. Том невесомыми касаниями вырисовывает только ему известные узоры на моей голой спине. Приятная слабость растекается по всему телу.

– Том, – тихонечко зову его я, а мой голос доносится, как сквозь толщу воды. Приложив усилия, открываю глаза и поднимаю голову. – Вместе? – спрашиваю я, а его губы расплываются в счастливой и искренней улыбке.

– Вместе, – кивает парень. – Иди ко мне, – притягивая меня за подбородок, он оставляет невесомый поцелуй на моих губах, и сжимает в своих руках так крепко, что я едва ли могу дышать.

Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы. А я не собираюсь сдаваться. Я стану счастливой. Ведь как иначе, если рядом он?

====== Глава 30 (часть 1) ======

Первые лучики солнца осторожно касаются покрывала и медленно ползут вверх. Тонкие полоски света скользят по коже, пробиваясь сквозь плотные занавески на окнах. Свет согревает, дарит долгожданное тепло где-то глубоко внутри меня. Тихое и ровное дыхание рядом успокаивает. Кажется сейчас я наконец-то чувствую умиротворение. Новый день. Новый год. Новая жизнь. Такое решение я приняла. Вернее мы. Мы приняли. Том и я провели всю новогоднюю ночь в постели, не только занимаясь любовью, но и разговаривая. Мы говорили обо всем: о прошлом, настоящем, будущем. Пытались понять в каком направлении нужно двигаться. Что делать с моей и его жизнями. Но на данном этапе было ясно только одно: мне необходимо было развеяться. Оставить на время все свои проблемы здесь в Англии, набраться сил, а затем, придя в себя, решать, что же мне делать с наследством Трэва и чем теперь заниматься по жизни.

– Почему ты не уехал с родителями? – интересуюсь я, рисуя узоры на его гладкой груди.

Ночь приближалась к концу, и мы лежали в объятиях друг друга, наблюдая за занимающимся рассветом.

– Не хотел тебя оставлять одну. Думал, что тебе может понадобиться моя помощь, – перебирая пальцами мои спутавшиеся волосы, отвечает Том.

– Ты как всегда оказался прав. Спасибо, – оставляю легкий невесомый поцелуй на его ключице и закрываю глаза.

– Не пойми меня неправильно, но может нам стоит съездить во Францию? Думаю, тебе было бы полезно сменить обстановку, подышать свежим воздухом, отдохнуть на природе, – начинает он, а я резко открываю глаза и поднимаю голову.

– Ты предлагаешь поехать в Альпы к твоим родителям? Ты серьезно? – не могу понять, рада я этой новости или нет.

С одной стороны, еще несколько часов назад я была на грани ужасной депрессии, закидывалась таблетками и переживала одну из самых тяжелых утрат в моей жизни. С другой стороны, здравый смысл кричал о том, что отдых бы мне не помешал, а возможность провести время рядом с ним, в горах, может представиться не так скоро.

– Серьезней не бывает. Вылетим завтра днем, а вечером уже будем на месте. Точнее уже сегодня днем, – Том усаживается на кровати, облокотившись на ее спинку, и смотрит на меня в ожидании ответа. – Что скажешь?

– Да! – расплываюсь в счастливой улыбке. – Это то, что нужно!

Меньше суток спустя, я и Томас сидели на веранде в шале семейства Холландов, потягивая горячий шоколад и отдыхая с дороги. Я зря волновалась, что испорчу отдых его родителям. Никки и Дом приняли меня, как родную дочь, окружили заботой, и единственное, что меня немного раздражало, так это их сочувствующие взгляды. Жалость в глазах матери Тома напоминала мне о том, что еще недавно я потеряла близкого друга, и фундамент моей жизни пошатнулся. Но я знала, что ее доброе сердце просто не может по-другому.

Никки подготовила для нас большую спальню на втором этаже, застелила постель, принесла одеяла и подушки, приготовила ужин и старалась подбодрить меня, рассказывая какие-то веселые истории. Дом растопил камин и то и дело проверял на нас свои новые шутки для стендапа. Я искренне смеялась впервые за долгое время. Мне здесь было хорошо. Уютно. Тепло. Я с удовольствием общалась с его родителями и братьями. Даже вечный ворчун Пэдди кажется подобрел от свежего воздуха Альп. И в такие моменты весь тот мрак, что окружал меня последние несколько лет, а неделю назад сгустился над самой моей головой, рассеивался.

Так как прибыли мы поздно, вскоре после ужина Тома потянуло в сон, и мы отправились наверх. Устроившись поуютнее в объятиях друг друга, мы заснули. Но перед тем, как провалиться в сон, я снова благодарила Тома. Не за шале, не за райский отдых в снежных Альпах, а за то, что я знаю, в его объятиях мне не будут сниться кошмары. В его объятиях мне вообще ничего не страшно.

– А ты почему еще не одета? – Холланд врывается в нашу комнату в полной экипировке и в смешной шапке с помпоном. Глаза парня блестят, как у маленького ребенка, и я невольно улыбаюсь.

– Я хотела остаться в доме, почитать, – машу перед его носом «Контрапунктом». Вместо того, чтобы отправиться со всем семейством в горы, я предпочла уютно и тихо посидеть с кружечкой кофе и книгой перед камином, но видимо у парня были совсем другие планы.

– Ага, щас! А ну-ка быстро вставай, мы сюда не читать приехали, – Том стаскивает с меня плед и кидает его в угол комнаты. Ну, ребенок, что с него взять?

– Прекрати, я правда не хочу в горы, – порываюсь встать и поднять плед, но Том хватает меня за руки и притягивает к себе.

– Будет весело! Почему ты упрямишься? – шапка с помпоном была ему немного велика и то и дело сползала на глаза. Отнимаю одну руку из его ладоней и поправляю головной убор.

– Я не умею кататься, Холланд. Лучше я останусь дома и почитаю, чем буду на пятой точке скатываться вниз. А вам хорошо провести время! Не разбейся только, – решив, что я его убедила, я порываюсь снова поднять плед, но сильная ладонь снова сжимает мое запястье.

– Я без тебя туда не пойду. Не умеешь кататься – не беда! Я тебя научу. Если тебе не понравится, то так и быть, скатимся вместе на пятой точке, и пойдешь домой читать, – опять он смотрит на меня этими глазами кота из Шрека. Знает на что давить. Его физиономия будто была создана, чтобы манипулировать девичьими сердцами. С другой стороны, я наверно поступаю эгоистично. Если я сама решила отправиться с ним на этот горнолыжный курорт, то почему бы не порадовать парня и не попробовать что-то новое? Вроде как сама цель этой поездки была отвлечься от всего и начать «новую жизнь».

– Ладно, – соглашаюсь без особого энтузиазма, и вижу, как карие глаза вновь загораются светом. – Дай мне пять минут, я скоро спущусь.

– Отлично, – целомудренный поцелуй в щеку, и парня и след простыл.

«Ну, что ж, Мэри, назвалась груздем – полезай в кузов», пытаясь успокоить колотящееся от волнение сердце, думала я, натягивая горнолыжный костюм. Удивительно, но несмотря на то, что выросла я в Сибири, мне ни разу не удалось попробовать себя в зимних видах спорта: лыжи, сноуборд, коньки. Мой потолок был катание на ватрушках, да и то пару раз в жизни. Подняться на склон для меня сродни самоубийству, но что не сделаешь, чтобы твой молодой человек был счастлив. Я же обещала делать его счастливым.

One Eskimo – Amazing

Горнолыжный курорт, на котором отдыхало семейство Холландов, имел множество трасс как для профессионалов, так и для «новичков». Я же себя относила к «мешку с картошкой», который на своих двоих-то порой стоять не может, не то что на борде или лыжах. Тем не менее, вцепившись двумя руками в Тома, я старалась не отставать от всего семейства, предвкушающего прекрасный снежный и солнечных день в Альпах. Подойдя к одному из подъемников, все остановились, а я прижимая к груди доску, смотрела полными страха глазами на возвышающуюся передо мной гору.

– Расслабься, туда нам пока рано, – кивает в сторону подъемника Том и приобнимает меня за плечи. – Мам, пап, встретимся у ресторана в три часа.

– Договорились, хорошо вам покататься, детишки, – бросает в нашу сторону Доминик и, будучи главой семьи, первым направляется в сторону подъемника.

– Пэддс, ты что рот разинул? Шевели ножками, – зовет брата Гарри, и все они, дружно усевшись в кабину, взмывают ввысь.

– Ну, а нам с тобой вон туда, – Том показывает на небольшой пологий склон на противоположной стороне.

Сдержав себя и не сказав Холланду, все, что я думаю о его затее обучения катанию на сноуборде, я плетусь за ним к склону для «картошечек». Здесь нет подъемника, поэтому мы поднимаемся в гору сами. Тяжелые ботинки не делают эту задачу легче, и когда мы поднимаемся до нужной высоты, я уже без сил. Дурацкая затея.

– Надевай доску, – командует парень, присаживаясь рядом со мной. – Главное хорошо затянуть крепления, но не сильно хорошо, чтобы не нарушить кровообращение, – щебечет он, а я в ужасе смотрю вниз.

Это даже не гора, это всего лишь маленькая тренировочная горочка, а мне уже страшно. Качаю головой, пытаясь отогнать дурацкие мысли, и пристегиваю борд. Томас проверяет крепежи, и оставшись довольным, встает на свою доску.

– А теперь вставай.

Но сделать это оказывается не так уж и просто. Моя задница будто приросла к земле. Пытаюсь поднять себя, но ощущение, что я снова вешу тонну килограмм. Начинаю психовать. О каком катании может идти речь, если я даже встать не могу?

– Давай помогу, – Том протягивает ко мне руки и тянет на себя. – Опирайся на пятки, не опускай носки вниз, а то сразу покатишься, – объясняет он, когда я взвизгиваю от того, что земля уходит из-под ног. – Так, а теперь слушай внимательно, – Холланд начинает в подробностях объяснять мне, как нужно стоять на доске, как тормозить и поворачивать, но самое главное, как нужно падать. – Давай попробуем? – спрашивает он, все еще держа меня за руки. – Мы попробуем двигаться очень медленно, поэтому не переноси вес на носки, а то увеличишь скорость.

– Холланд, клянусь Богом, если ты отпустишь меня, я оторву тебе уши! – на полном серьезе предупреждаю Тома, когда он потихоньку начинает двигаться, утягивая меня за собой. От страха тело деревенеет, напрягается каждый мускул, и я вцепившись, как умалишенная, в его ладони, качусь.

– Успокойся, я тебя держу. Все хорошо. Вот видишь, ты едешь! У тебя получается! – снова словно маленький ребенок радуется он, но в этот раз я не далеко от него ушла. Внутри меня все клокочет, адреналин разливается по венам, а сердце стучит так быстро, что кажется оно вот-вот выпрыгнет из груди. Со стороны кажется, что мы едем медленно, но для меня все было не так. Доска подо мной так быстро скользит, что когда я опускаю голову и смотрю вниз, резко теряется равновесие, ноги подкашиваются, и я падаю. Прямо на Тома, заставляя нас прокатится кубарем пару метров.

– Ты как? Не ушиблась? – оттряхнув себя, парень подползает, не снимая борда, ко мне.

– Это было... ОХРЕНИТЕЛЬНО! – выплевывая снег, верещала я. – Давай еще раз!

Холланд смеется и удовлетворительно кивает. Я снова встаю на доску с его помощью и, все еще не решаясь отпустить его рук, аккуратно переношу вес вперед, стараясь держать спину прямо, не опуская подбородок. Мы медленно скользим по пологому склону, двигаясь от одного угла к другому, и я начинаю чувствовать доску. Постепенно до меня доходит, как нужно переносить вес с правой ноги на левую, чтобы развернуться, как катиться так, чтобы не развивать сумасшедшую скорость, как тормозить и при этом сохранять равновесие. Спустя минут пятнадцать, я чувствую себя уже смелее, но все еще боюсь отпустить страхующие меня руки. Когда мы приближаемся к концу, Том, осторожно отпускает мои ладони и я еду. Качусь сама, ровно, плавно, уверенно. Внутри все трепещет, и кажется, что у меня вырастают крылья. Я чувствую себя такой живой, такой наполненной и такой счастливой.

Осторожно торможу и, сняв доску, поднимаю полные радости глаза на стоящего рядом парня. Томас улыбается во тридцать два, прикрывая в шутку свои уши.

– Так и быть, я их не трону, расслабься, – не в силах сдержать собственную улыбку, говорю я.

– У тебя очень хорошо получается для первого раза. Попробуем еще раз? – парень протягивает мне руку и снова тянет на гору, но в этот раз я взлетаю на нее очень быстро, так как мне не терпится вновь почувствовать это ощущение свободы и полета.

Около часа я осваиваю новый для меня вид спорта, поднимаясь и скатываясь с горки для «начинающих». Том учит меня, как попеременно использовать передний и задний кант, как резко поворачивать, и тем не менее я продолжаю падать. Но несмотря на то, что мне больно, адреналин и эмоции внутри меня сильнее. Я не чувствую синяков, которые наверняка уже покрывали все мои ноги, не чувствую боли в плечах, хотя я падала на них часто, группируясь, чтобы не повредить голову и запястья. Мне начинает нравится скорость, и я совсем не боюсь падать. Когда я понимаю, что Тому скучно кататься по «детской» горке, я взглянув на часы, говорю:

– Том, кажется у меня уже неплохо получается. Ты можешь подняться на гору и покататься в свое удовольствие, а я тут еще потренируюсь.

Я вижу, что ему и хочется, и колется. Взглянув задумчиво на склон, в подъемник на который полтора часа назад сели его родители, парень мнется в нерешительности, но затем поворачивается резко ко мне, и мне не нравится огонек, зажегшийся в его глазах.

– Давай вместе? Я обещаю, что буду рядом всегда, и там на самом деле не такой уж и крутой склон. Народу не так много. Думаю, ты уже готова, – он снова смотрит на меня умоляющим взглядом, а я прижимаю поближе уже ставший родным борд, и чувствую, как тугой комок сворачивается где-то под ребрами.

– Ну, уж нет Холланд. Я только-только стоять на доске научилась, а ты меня хочешь на склон для профи загнать? Чтоб я там себе шею сломала?

– Ничего ты не сломаешь! И это не для профи, а для «продвинутых новичков». Честное слово, Мэри, судя по тому, что я видел за последний час, ты катаешься не хуже Хазза, а мы с ним в прошлом году этот склон вдоль и поперек обкатали. Давай же! – уговаривает меня Том, а я чувствую, что меня и уговаривать-то не надо. На «детской» горке мне самой становилось скучновато, а так хотелось вновь почувствовать адреналин и свободу, то как ветер свистит в ушах, как быстро колотиться сердце, когда ты летишь, словно вырвавшаяся на волю пташка...

POV Том

Мы поднимаемся на канатке до первой остановки. Как бы мне ни хотелось забраться повыше, здесь высота и наклон самый оптимальный для Мэри.

Мэри... с каждым днем она удивляла меня все больше. Она открывалась для меня с новой стороны. Постепенно доверяясь мне, она раскрывалась. Помимо тонкой и чувственной натуры, я замечал в ней столько обаяния, столько амбиций, необычное чувство юмора, смелость, силу и множество других положительных качеств. Сейчас я видел в ней сходство с моей матерью. Я начинал испытывать такое теплое чувство в грудной клетке, которое даже сложно назвать любовью. В ней было что-то до боли родное и близкое. Так комфортно мне не было ни с кем, и несмотря на то, что в последнее время нам пришлось столкнуться с не очень приятными событиями, отношение к ней у меня не изменилось. Наоборот, с каждым днем я хотел дарить ей больше заботы, больше внимания, больше тепла, чтобы она больше никогда не чувствовала себя так, как чувствовала раньше. Мне хотелось, чтобы она всегда также улыбалась, как сейчас, когда она восхищенным взглядом осматривает Альпы. Также смеялась, как несколько минут назад, скатившись со склона ни разу не упав.

Такие они взрослые отношения? Когда ты задумываешься о будущем, о том сколько всего ты хочешь сделать для человека, как много ты хочешь ему подарить, обезопасить от всего мира? Если так, то поздравляю Холланд, ты теперь во «взрослых отношениях».

Я достаю телефон и стараюсь незаметно ее сфотографировать. Сейчас она выглядела очень милой. Ненакрашенная, с красным носом и щеками, в защитном шлеме, который в два раза больше ее головы. Она опирается подбородком о сноуборд и разглядывает пейзажи со свойственной только ей непосредственностью.

Я довольно долго был ребенком. Наслаждался своей жизнью, как только мог. Мне не нужны были отношения. У меня были друзья. Я хотел веселиться, колесить по миру, ходить на вечеринки, знакомиться с новыми людьми, заниматься фрираном, пробовать каждый день что-то новое, но сейчас... я хотел заниматься всем этим с ней. Разделить часть моего мира с Мэри, показать ей какой бывает жизнь, когда не нужно бояться каждого угла. Я стал серьезнее, и впервые за долгое время думал не только о себе. Удивительно, насколько одна встреча может тебя изменить. Мы меняли друг друга, давая волю только самому лучшему в нас. Оказывается, делить этот мир с кем-то, кто тебе дорог, делает тебя в сто крат счастливее.

Усевшись на снег, пристегиваем доски. Я вижу, как у нее дух захватывает от этой высоты. Перед нами расстилаются невероятной красоты зимние снежные пейзажи. Альпы... Горы дарят непередаваемое чувство легкости и свободы. Здесь все мирские переживания уходят на второй план. Свежий воздух проникает в легкие, скрип снега ласкает уши, а лес окутывает тебя спокойствием.

– Готова? – погладив Мэри по плечу, спрашиваю я.

– Да, – сглатывая, не очень уверенно говорит она и пытается подняться.

– Только не торопись, катись осторожнее. Если что я буду ехать сзади. Все будет хорошо! – и когда она медленно начинает свое движение, я встаю и следую за ней.

Мне хочется набрать скорость, поделать какие-нибудь финты, но я не могу. Сосредоточенно я слежу за ней, за ее ногами и руками, готовый в любой момент броситься на помощь. Но она ей не нужна. Справившись с первым волнением, она начинает чувствовать склон и доску. Не торопясь, она аккуратно движется вниз, и я не могу не смотреть на нее с восхищением. Это напоминает мне нашу первую игру в гольф. Хоть тогда она и проиграла и ей понадобилось на несколько десятков больше ударов чем мне, я не мог не удивиться, как быстро она научилась обращаться с клюшкой. Вот и сейчас. Покатавшись всего пару часов, она ехала очень уверенно и... правильно? Плавные движения, никаких резких разворотов и неожиданной потери равновесия.

– Том! – раздается позади меня знакомый голос. Торможу и вижу Гарри, а за ним летит на всех парах Сэм. – Ты что тут делаешь?

– Братец, ты головой ударился? Катаюсь, что я могу тут еще делать!

– Нет, это я понял, а где ты оставил Мэри? – братья останавливаются рядом со мной и снимают защитные очки.

– Нигде, вон она! – киваю в сторону стремительно удаляющейся от нас девушки. Она набрала приличную скорость, но при этом также четко делала повороты и не падала. Кажется ученик превзошел учителя.

– Ого, – присвистывает Сэм, поставив ладонь козырьком от бьющего в глаза солнца. – Да у нее талант!

– Это просто я хороший учитель, – горделиво вскидываю подбородок, но не могу сдержать смеха. – Ладно, нужно ее догнать, а то уедет куда-нибудь. Погнали?

Парни быстро бросаются вперед, а я достаю телефон и, прибавив скорости догоняю свою девушку. Словно тень следуя за ней, я снимаю ее первый серьезный профессиональный спуск на видео. Несомненно Сэмюэл прав; у нее талант.

====== Глава 30 (Часть 2) ======

Кто-то очень мудрый однажды сказал: “Я ждал годы, что моя жизнь изменится, но сейчас я знаю, что это она ждала, когда изменюсь я”. Это высказывание безусловно имеет смысл. Мы проводим дни, года и даже целые десятки лет, ожидая, что по мановению чьей-то волшебной палочки в нашу жизнь придёт радость и счастье, отступят все невзгоды и сложности, а каждый день наполнится значимостью и надеждой. Но время идёт, а изменений нет. Никакого волшебника не видно на горизонте. Чудо не происходит.

Так было и со мной. Я провела целых семь лет в надежде на лучшую жизнь, не осознавая, что единственный, кто может меня спасти – это я сама. Несомненно я нуждалась в толчке, в чьей-то поддержке и помощи в моем нелегком пути принятия себя, но даже обратиться за этой помощью, найти опору в ком-то и довериться – могла только я сама.

Расчесывая влажные волосы, сидя на кровати в шале Холландов, я удивлялась насколько была слепа. Почему-то мне всегда казалось, что я поступаю мудро, правильно, как того требует окружающая меня обстановка. Я руководствовалась разумом, логикой, спрятав мои душевные порывы и желания где-то глубоко внутри. Так глубоко, что сейчас погружаясь на самое дно своего нутра, я едва могла их отыскать.

Я постоянно расстраивалась, что по каким-то причинам не могу получить желаемого, даже не понимая, что так и не смогла решить чего же я по-настоящему хочу в этой жизни. Мое подсознание то и дело пыталось достучаться до меня, прошептать, подсказать, что же хочет мое сердце, но я упорно противилась, заглушая ненужные мысли в голове с помощью великого рацио.

Мой взгляд падает на сидящего неподалёку парня. В спортивных растянутых штанах и поношенной футболке он выглядел очень по-домашнему, очень уютно, очень по-родному. Том отвечал кому-то на сообщения в телефоне, параллельно записывая в ежедневник предстоящие дела по возвращению в Лондон. Через пару дней закончится его затянувшийся отпуск, и ему придётся вновь погрузится в работу. Я не могла не думать о том, какое место займу я в его рабочем расписании. Пик нашей близости пришёлся на его “каникулы”, что же будет после того, как нас вновь будет разделять расстояние? И даже если не расстояние, то плотный график уж точно.