Текст книги "Дракон. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

========== Помощь ==========

С самого утра Гинтами пребывал в уверенности, что Диерт уже вернулся в Холделу и они ещё не виделись только потому, что альфа не захотел его будить.

Проходя ряды столов в Обеденной, омега никак не мог взять в толк, куда запропастился любимый, и только потратив на блуждание с подносом в руках добрые пятнадцать минут, наконец понял, что завтрак ему предстоит съесть в одиночестве.

Аппетита не было. От нервного напряжения кусок не лез в горло, уже не говоря о том, что тот омега, может, и вовсе мучается от голода.

За что бы не брался Гинтами, всё валилось из рук. Он дважды получил замечание от Старшего, пока наконец не был отправлен в санчасть. И не было ничего удивительного в том, что у омеги не оказалось температуры или других симптомов вируса.

– Вялость, апатия, нервозность… – перечислял доктор вслух. – Думаю, это временное снижение иммунитета от воздействия радиации. Рекомендуется покой в течении двух дней, – уже писал он на клочке бумаги, которую Гинтами незамедлительно отнёс Старшему, как того требовал Устав, перед тем, как отправиться обратно в свой барак и отдохнуть.

Лежать на собственной койке оказалось ещё хуже – больше ничего не отвлекало от страшной картины, разросшейся в его голове до катастрофических размеров.

Не выдержав давления пустых стен, он поднялся, чтобы вернуться в оранжерею. Пусть лучше Старший найдёт ему лёгкое занятие, но там он хотя бы будет окружён людьми и время до появления Диерта пройдёт быстрее.

Почему же альфа задерживался?.. А вдруг случилось что-то плохое?

В этот момент Гинтами как раз спускался со второй полки двухъярусной кровати. Ещё один повод для переживаний отвлёк всего на миг, но этого оказалось достаточно для того, чтобы схватить воздух вместо железной рамы. Не успев понять, что происходит, Гинтами полетел вниз…

– Гинтами, Гинтами, – собственное имя раздавалось словно издалека. – Гинтами…

Омега приоткрыл глаза, чувствуя горячую пульсацию в области виска.

– Гинтами! – воскликнул знакомый голос, и омегу вдруг подхватили под мышки и потянули вверх. – Как же ты умудрился, – причитал всё тот же голос. – Сейчас, подожди.

На миг всё стихло, и Гинтами, всё ещё не понимая, что происходит, блаженно затих на мягкой койке, куда его втащили силком.

– Я принесу аптечку, – голос принадлежал Тэжу. На некоторое время всё стихло, и Гинтами затих в блаженной тишине. Спустя недолгое время рядом снова раздались причитания.

– Что случилось? – промямлил он и в голове тут же отдалось пульсирующей болью.

– Ты упал с кровати. Со второй полки, наверное. Вон какое сильное рассечение. Как же ты умудрился, маленький? – причитал Тэж, обрабатывая рану спиртом и наклеивая пластырь. – Может, всё-таки сходить за доктором?

– Не надо. К чему поднимать панику? – Гинтами уже достаточно пришёл в себя, чтобы воспротивиться.

Не хватало ещё, чтобы его положили под наблюдение. Самое короткое пребывание в лечебнице занимало как минимум две недели – этого он никак не мог себе позволить.

– Лежи, – уверенная рука вернула Гинтами обратно.

– Я хорошо себя чувствую, – на всякий случай повторил он.

– Конечно, хорошо. Поэтому Эрм отправил тебя к врачу, – так звали Старшего отряда, к которому был приписан Гинтами. – Видел его за обедом…

«Уже прошёл обед?» – хотел спросить Гинтами, припоминая, что отправился в отсек, едва ли начав рабочую смену, но вовремя прикусил язык – кажется, он провалялся на полу без сознания некоторое время.

– Я как раз решил проверить, как ты себя чувствуешь.

– Диерт уже вернулся? – встрепенулся Гинтами, понимая, что за это время альфа мог прибыть на базу. Лоб тут же неприятно закололо, и омега откинулся на подушку, глубоко задышав.

Тэж еле заметно вздохнул, перед тем как ответить:

– Мы ожидаем его каждую минуту. Не о чем переживать, Гинтами. Лучше позаботься о себе. Вот что он подумает, когда вернётся и увидит тебя в таком виде? Скажет, что я не уследил. И будет прав.

– Ты совсем не при чём, – заерзал Гинтами. Зная Диерта, омега понимал, что так оно и будет. Он знал, что каждый раз отправляясь на задание Диерт наказывал своему названному папе приглядывать за ним. – Просто… – слёзы подступили из ниоткуда.

– Ну что такое, милый? Ты уже взрослый мальчик и повода плакать нет. Диерт самый ответственный и серьёзный альфа из всех, кого я знаю. Я уверен, что с ним всё в полном порядке.

Но Гинтами не мог остановить нахлынувший поток. Ему было так одиноко без Диерта и страшно. Он понятия не имел, что делать со всем тем, что на него свалилось.

Омега ощущал себя маленьким и слабым, и рядом не было никого, кто мог бы помочь. Конечно, он верил словам Алияса, но что могут сделать два омеги? Он так привык полагаться на альфу во всём и сейчас так отчаянно в нём нуждался.

– Дело не только в этом… – начал он, понимая, что должен поделиться с кем-нибудь ещё иначе просто сойдёт с ума – и рассказал Тэжу обо всем, что видел в тот вечер на нижних уровнях. Рассказал, как напуган и сбит с толку, рассказал, как плохо на душе, и всё, что хочется – это реветь без остановки.

– Если бы Диерт был здесь, он бы знал, что делать. Но его нет, – всхлипнул Гинтами. – С ним наверное случилось что-то ужасное, – перескочил он вдруг с одной тревожной мысли на другую.

Тэж слушал не перебивая, гладя Гинтами по голове, и тот принимал чужую ласку и теплоту с благодарностью. Даже его приёмный родитель никогда не был с ним так добр, как Тэж. Старший омега поймёт и поможет им с Алиясом.

Немного облегчив душу, Гинтами почувствовал себя лучше. Он с надеждой уставился на старшего омегу, ожидая помощи и совета. Но тот молчал, растерянный, наверное, не меньше, чем был он сам, узнав страшную тайну Холделы.

И всё же была некоторая странность в этом долгом молчании.

Гинтами не сразу понял, что так настораживало в Тэже. Ну конечно, – тут же понял он причину. Спокойствие! Почему старший омега был так спокоен?!

Тэж выслушал его, ни разу не прервав. Его брови не сошлись грозно над переносицей. Желваки не сжались от гнева. Взгляд оставался недвижимым, как поверхность тихой воды.

– Мне жаль, милый, что ты видел это, – наконец прервал он молчание. – Вам не следовало спускаться на нижние этажи.

Гинтами не сразу осознал смысл слов, продолжая смотреть на Тэжа в том же напряжённом ожидании. Старший омега поможет, конечно же, поможет.

Тэж в свою очередь понял реакцию омеги по-своему. Продолжая гладить того по голове, Тэж печально выдохнул и заговорил:

– Понимаешь, Гинтами, не все наши альфы такие, как Диерт. Не все способны себя контролировать и безоговорочно следовать правилам. И с этим приходится считаться.

Когда-то Холделу сотрясали восстания. Стоило подавить одно, как спустя некоторое время начинали сходить с ума другие. Непокорных альф изолировали, но это не помогало. Мятежников стали казнить, но рано или поздно их место занимали другие. Росли следующие поколения молодёжи и всё повторялось сначала. Отбирать столько жизней, когда нас и так становилось всё меньше было убийственно для всей Холделы. И тогда, – Тэж набрал побольше воздуха в грудь и продолжил тоном человека, который принял мир, каковым он являлся, независимо от того, нравилось ему это или нет. – Тогда один из капитанов решил изменить кое-что… К нам всегда стягивались беженцы или мы подбирали кого-то во время вылазок. Были и взятые в плен.

Тем из альф, кто не согласен со сводом правил, дают выбор. Если они не хотят ждать и зависеть от решения омег, то могут попытать счастье в честной схватке. Это ты и видел тем вечером, Гинтами. Бои проходят раз в неделю, пока остальные на площади. Победитель получает омегу. Уровень напряжения и агрессии падает, и мы можем продолжать нормальное существование.

Тэж вернул взгляд к Гинтами, уложившему голову на его коленях. Тот не шелохнулся.

– Всё это выглядит для тебя ужасно, наверное. Но поверь, Гинтами, наши предки не нашли другого выхода. Лучше так, чем подвергать опасности наших омег и альф. Гинтами? – позвал Тэж, удивлённый тем, что за всё то время, что он говорил, омега так ничего и не спросил.

Глаза Гинтами были прикрыты – малыш уснул.

Стараясь не потревожить, Тэж осторожно примостил его голову на подушку и вышел, решив, что они закончат разговор позже.

Покидая отсек, старший омега порадовался, что Гинтами воспринял новости гораздо спокойнее, чем можно было бы ожидать. Предстояло ещё поговорить с Алиясом, чтобы развеять всякое недопонимание. Чтобы избежать проблем, Тэж решил сделать это немедля.

Немногие знали, что происходит на нижних уровнях – только старшие по званию, врачи, прикрывавшие травмы тех, кто предпочитал биться за омег, и семейные пары.

Всегда появлялись те, кто хотел возмутиться существующим порядком, но их быстро успокаивали – каждый омега переживал за своё собственное потомство, а что касается альф… альфам доходчиво объясняли, что вспыхни в убежище бунт – и могут пострадать те, кто им дорог.

Стоила ли одна жизнь незнакомца возможных бед? Одна жертва во имя мирного существования казалась приемлемой платой. И все молчали.

========== Возвращение ==========

Лицо Алияса ничего не выражало, пока он слушал «некоторые разъяснения» Тэжа по поводу «особенностей существования Холделы», как тот сам выразился. Задал все вопросы, которые его интересовали, и отправился на ужин. За которым почти ничего не ел.

После, как только закончилось основное рабочее время, Алияс направился в отсек, не теряя ни секунды: Тэж рассказал о небольшой травме Гинтами, как и о их разговоре накануне. Он появился в отсеке раньше остальных. Уверенно подошёл к койке Гинтами и присел на край.

Омега лежал на спине, уставившись в пустоту.

Боль, не физическая – душевная раздирала пополам, её запах саваном окружал Гинтами. Клетью ей стала безысходность – омега знал, что ничего нельзя изменить.

Таковы законы Холделы.

Гинтами хотелось умереть, потому что он не имел ни малейшего представления, как можно жить с тем, что он знает.

Алияс чувствовал всю глубину отчаянья Гинтами, но у него не было времени утешить омегу, обнять. Вместо этого он быстро заговорил, зная что в запасе у него несколько десятков секунд до того, как в отсеке появятся остальные:

– Я не оставлю его там, Гинтами. Я заберу его с собой туда, куда мы идём с Шайсом. Мы не беженцы, а странники, забредшие в Холделу случайно, и мы продолжим свой путь. Если хочешь, можешь пойти с нами, но у тебя есть только сутки на то, чтобы поговорить с Диертом и принять решение. Мы отправляемся завтра после отбоя.

Взгляд Гинтами приобрёл некоторую осмысленность. Он не понял ничего из того, что сказал ему Алияс, несмотря на то, что прекрасно его слышал. Единственное, что задело онемевшее от безнадёги сознание, это упоминание имени альфы.

– Диерта нет, – только и произнёс он ровным голосом, словно все силы переполнявшие молодого омегу в одночасье испарились.

– Он и остальные прибыли несколько минут назад. – Гинтами вздрогнул, тут же пытаясь подняться, но Алияс не позволил, положив руку тому на грудь. – Завтра после отбоя мы с Шайсом и тем омегой уйдём. Если захотите идти с нами, дай знать. И не говори Диерту истинных сроков. Скажи, что мы уйдём через три дня. – Помедлив мгновенье, Алияс добавил: – Тебе придётся обмануть твоего альфу на случай, если вы откажетесь и он захочет сообщить о нашем уходе Одиру или кому-то ещё. Столько будет стоить спасение того омеги, Гинтами.

Не добавив больше ни слова, Алияс поднялся и прошёл мимо к своей кровати. В этот момент в отсеке появились другие омеги.

Каждое слово Алияса запечатлелось в сознании Гинтами, но больше всего на свете в этот самый миг ему требовалось только одно – увидеть Диерта.

Не теряя больше времени, он бросился прочь из отсека. Старший попытался его остановить, но не догнал, крича вслед ругательства и грозя карцером. Но Гинтами словно не слышал – он знал, куда прибывают машины, и нёсся прямиком в ангар.

– Гинтами! – удивлённо воскликнул Диерт, почувствовав запах омеги за миг до того, как-тот едва не снёс его с ног.

Омега уткнулся ему в грудь, отчаянно зарыдав.

– Ну что ты, что ты, маленький, – ворковал тот, поглаживая омежку по спине, но, вместо того, чтобы успокоиться, тот выл ещё отчаяннее.

Пришлось дать малышу минуту, но медлить больше Диерт не мог, и оторвал от себя омегу.

– Гинтами, послушай меня! – Красное, распухшее от слёз личико уставилось на него с непониманием.

– Ты опоздал, – с укором бросил омега.

– Мне жаль, Гинтами, что так вышло, но сейчас говорить нет времени.

– Нет времени? – тонкий голос зазвенел от обиды и возмущения.

– Гинтами, успокойся. – Губы альфы сжались в тонкую полоску – Диерт был раздражён. Омега не имел к этому никакого отношения, но объяснять всё сейчас не было никакой возможности.

– Да как… – начал было омега, когда заметил то, что заставило его оборваться на полуслове. – Что это? – спросил он, вытаращившись на Диерта.

Альфа был взъерошен, измучен, щеки впали.

Маленькая ладонь коснулась грязной шеи альфы, затем соскользнула на горлышко майки. Весь жилет Диерта был обильно усеян тёмно-бурыми пятнами.

– Кровь?

– Не моя, – тут же объяснил сержант, опасаясь нового приступа истерики.

Он был бы рад прижать омегу покрепче и успокаивать малыша до утра, но сейчас не мог себе этого позволить, и пока они разговаривали, некоторым членам его отряда требовалась помощь.

– Послушай, Гинтами, отправляйся к себе. Мы поговорим при первом удобном случае, – кивнул для внушительности альфа и сделал решительный шаг назад.

Как бы не было ему жаль своего нежного мальчика, глядящего на него широко распахнутыми от ужаса глазами, нужно было помочь другим.

Застыв в растерянности, Гинтами наблюдал за тем, как Диерт отворачивается от него и возвращается к машинам, вокруг которых суетились солдаты. Только сейчас омега заметил, какими потрёпанными и уставшими все они выглядели.

И некоторые были ранены.

– Осторожней спускай. С того края держи! – отдавал распоряжения Диерт паре механиков, задержавшихся после отбоя и теперь помогавших выгружать тех, кто не стоял на ногах.

– Что случилось? – в ангаре появился капитан Одир. Альфа стремительно подлетел к сержанту, застёгивая на груди рубаху.

– Засада под Теордом. Должно быть, нас заметили, когда мы направлялись к катакомбам. Ждали на обратном пути. Пришлось окопаться и отстреливаться…

– Детали доложишь позже, – оборвал Одир. – Потери среди личного состава?

– Отсутствуют. – Но на лице сержанта не было радости. – Четверо ранены. Двое тяжело. Шайс не приходит в сознание со вчерашнего вечера.

Капитан мрачно кивнул, отдал распоряжения и только тут заметил омегу.

– Это ещё что за нарушения? Быстро в отсек, а то в карцер отправишься, – прикрикнул он, не желая разбираться с ерундой, но омега не пошевелился, неотрывно глядя на белое, как мел, лицо молодого альфы.

Он бы так и стоял, если бы к нему не подошёл Диерт и, схватив за руку, не потащил к выходу из ангара.

– Гинтами, пожалуйста, – тихо попросил он. – Сейчас же отправляйся спать. Поговорим завтра.

Тот заторможено кивнул и спустя несколько мгновений, побрёл по направлению к дому.

Пройдя половину пути, Гинтами вдруг встрепенулся: – «Нужно немедленно сообщить Алиясу о том, что Шайс серьёзно ранен!» – И припустил что было мочи.

========== Чем никогда ==========

Встревоженный и возбуждённый до крайней степени Гинтами ворвался в отсек и, игнорируя Старшего, подлетел к Алиясу.

– Алияс! – позвал громко – остальные прислушались. – Диерт и правда приехал. Только это… Шайс… его, кажется, ранило.

Алияс сел и вопросительно уставился на Старшего отсека, который прибежал следом за Гинтами, метая молнии.

– Я могу отправиться в больничный отсек? – спокойно спросил он, и Гинтами оставалось только восхититься чужой выдержкой.

– Э-э, – замешкался на миг сухощавый омега с грозным выражением лица. – Увы, никаких особых распоряжений не поступало, а покидать отсек после отбоя настрого запрещено.

Старший омега был твёрд и оставил возмущение Гинтами без внимания, пригрозив, что если тот продолжит вести себя подобным образом, то тотчас отправится в карцер. И завтра же, первым делом с утра Старший доложит о его возмутительном поведении в докладе.

– Всё в порядке. Не стоит поднимать столько шума. Думаю, Гинтами просто сильно распереживался из-за задержки группы, – со всем благоразумием заметил Алияс, кладя руку на плечо мальчишке до того, как тот успел раскрыть рот и усугубить положение: Старший по отсеку не мог не знать о любви Гинтами к сержанту четырнадцатого отряда и должен был понять, на что ему вежливо намекают. – Он плохо себя чувствовал целый день. Боюсь, что карцер отрицательно скажется на некрепком здоровье, – добавил Алияс, не отводя уверенного взгляда.

Омега, нависший над парочкой возмутителей спокойствия, недовольно поджал губы.

– Ещё одно, хотя бы одно замечание, – протянул он, – и отошлю в карцер на неделю. – И ты, Алияс, лучше ложись. Не думаю, что есть повод для волнений. Будь оно так, нам бы сообщили.

Алияс кивнул и мягко улыбнулся:

– Не сомневаюсь, что так оно и есть.

Утвердительно хмыкнув, Старший направился к своему месту, попутно прикрикнув на остальных, чтобы те перестали совать нос не в своё дело, а поскорее укладывались.

– Но, Алияс?.. – едва различимым шёпотом протянул Гинтами.

– Не переживай. Всё то, что я тебе сказал, в силе. С Шайсом всё будет отлично. Он крепкий орешек.

Гинтами отчётливо помнил мертвенно-бледный цвет лица молодого альфы, но не нашел, что сказать.

– Верь мне, – произнёс Алияс в ответ на напряженный взгляд Гинтами. Омега судорожно сглотнул, заподозрив, что, кроме острого обоняния, Алияс ещё владеет умением проникать в чужие мысли. – А теперь иди.

Эльф дожидался, пока все уснут: запах подсказал нужное время, и Алияс бесшумно выскользнул из постели.

Проходя мимо Гинтами, он бросил взгляд – маленький омега забылся коротким беспокойным забытьём. На него свалилось слишком многое и парнишка едва справлялся… он был так похож на драко.

Такой же простой и добрый, открытый, он совсем не умел скрывать своих чувств. У него не было другого пути, кроме как отправиться с ними.

Если он останется, его ждёт тяжелая жизнь.

Размышляя, Алияс добрался до больничного отсека. Путь туда был ему прекрасно знаком, а в остальном помог чувствительный нюх. Ощущая альф задолго до того, как они возникали в поле зрения, он благополучно избежал всех нежелательных встреч.

Последним палату, где лежал Шайс, покинул доктор – судя по шлейфу аромата, отмеченного собранностью и деловитостьстью, он направлялся на доклад к Одиру. Далеко, из кабинета капитана, чувствовалась забористая квинтэссенция запаха многих альф. Ещё сильнее ощущался коктейль из малоприятных эмоций. Похоже, разговор их ожидал долгий – тем лучше для Алияса.

Оказавшись в утопавшей в полумраке палате, он без труда определил, какую из двух коек занимает Шайс. Волноваться за него и другого пострадавшего не приходилось – обоим вкололи сильнодействующее снотворное. Его запах вкупе с острыми ароматами обезболивающих и антибиологических смесей витал в воздухе, концентрируясь над двумя неподвижными телами, покрытыми простынями.

Алияс приблизился к одной из коек. Вдохнул глубже. Сногсшибательный аромат молодого альфы был ясно отмечен следами естественных телесных процессов, равно как и эмоциями, которые успел испытать тот.

От Шайса же пахло физической болью. Он был ранен в грудь. Колотая рана. Глубокая. Но жизни его ничего не угрожало.

Алияс ощутил запах чужой крови, стоило Шайсу оказаться в стенах Холделы. Смертельной опасности не было, и он приказал себе ждать. Гинтами помог ему, сам того не зная – теперь утром у него будет повод обратиться к капитану с просьбой посетить раненого, не придумывая способ узнать о случившемся из третьих уст, которые ещё предстояло отыскать. Одир ему более чем симпатизировал, издавая вполне характерные флюиды, повода не удовлетворить просьбу не было. Сам о том не подозревая, завтра капитан даст ему возможность поговорить с Шайсом о побеге.

Запах другой боли, исходившей от тела дракона, носил иную природу. Боль душевная пахла тлеющим от бесконечного солнца песком, чем-то неуловимо напоминая запах погибшего мира. Его отголоски чувствовались тем явственнее, чем дольше Алияс пребывал в изменённом теле. Новую остроту запах приобрёл после того разговора в подсобке – Шайс потерял надежду, позволив Алиясу добиться своего.

Взгляд коснулся подёрнутых тьмой черт. Алияс убрал со лба Шайса локон, огладив лоб, словно пытался разгладить морщинку залёгшую меж чёрных бровей.

Глядя на дракона, прикованного к постели вот уже во второй раз, эльф помимо воли ощутил жалость и сожаление о том, что не смог уберечь его.

Это казалось странным и не имевшим смысла – он не может скрыть его от всех опасностей, которых наверняка будет ещё много на его жизненном пути, ведь их карты жизни отмечены разными дорогами.

А боль душевная? Разве не он сам явился её причиной?

Алияс прекрасно знал, что Шайсу будет больно когда он наконец поймёт, что между ними ничего нет и быть не может. Знал, на что шёл.

Так к чему эта ненужная горечь?

Оставив Шайса, Алияс нашёл всё, что ему могло пригодиться к завтрашнему дню. Взял нужные медикаменты для Шайса и того омеги. Подумав немного, захватил больше успокоительного, оно могло понадобиться не только тому несчастному, но и Гинтами, если приятель надумает отправиться с ними.

Перед тем, как оставить палату, Алияс не стал противиться желанию снова приблизиться к пострадавшему. Он сделал это только ради того, чтобы удостовериться, что его помощь в отсутствие доктора не требовалась. Запах дал ожидаемый ответ – всё было в порядке, но Алияс всё медлил, не спеша отвернуться.

Новый Шайс был так похож на того, кого он знал и любил, и в то же время был совершенно другим.

Такой молодой.

Наблюдая за тем как растёт и мужает Шайс, Алияс помимо воли чувствовал к дракону нежность. Но не ту, что существовала между двумя любовниками годы назад. Было в этом чувстве так много желания позаботиться, предостеречь, отвести беды.

И Алияс делал это, лелея молодого дракона. Потворствовал Шайсу, будучи регентом, приглядывал, занимая место учителя в академии, и ждал, когда тот окрепнет и встанет на ноги. Когда наконец превратится в того, кого он знал. В этом, как он понял позже, и заключалась его главная ошибка.

И всё же, заботясь сначала о ребёнке, а затем приглядывая за юношей, он был счастлив. Сердце переполняла любовь.

Но даже оттолкнув от себя Шайса, Алияс ощущал всё ту же нежность, которая окутывала его каждый раз при взгляде на буйного высокомерного молодого дракона там, в Нагорьях.

Здесь это привычное и всё же не до конца понятое чувство только окрепло, набралось сил. Сейчас Шайс мало чем отличался от обычного человека. Он был молодым и неопытным, а теперь стал таким уязвимым. Его хотелось взять под крыло и отвести беды… как он делал это всегда, заботясь о неразумной ящерке.

Что за странная игра разума? Наверное, это не более чем жалость к страдающему существу. Но Шайс был драконом, а драконы не нуждались в жалости и сочувствии. Никто из них.

И всё же верить в это, глядя на молодого ящера, лоб которого покрывала испарина, было непросто.

Нет чешуи, нет магии.

Пройдут сотни или тысячи лет, пока дракон возмужает, закалившись в огне испытаний и невзгод.

А сейчас он просто юноша. Не виноватый в том, что судьба распорядилась ими по своему усмотрению.

Коснувшись красивого лица ещё раз, Алияс улыбнулся. Такой знакомый, но совсем другой.

И другие чувства теплились в груди Алияса.

Уже давно.

Ему следовало обратить внимание на это ещё в академии, но он не сделал этого, предпочитая ожидать своего потерянного и горячо любимого дракона.

Пора, – приказал себе Алияс, отдёрнув руку. Жизнь продолжается и у него ещё масса незаконченных дел.

Унося с собою лекарства, он направился в ангар, чтобы выбрать машину для завтрашнего путешествия в Либию.

========== Дороги ==========

Жуткая головная боль ждала Гинтами поутру. Он, казалось, забылся тревожным сном, но облегчения это не принесло. Только в умывальной, поймав многозначительный взгляд Алияса, он наконец вспомнил, о чём они вчера говорили.

Приведя себя в порядок, омега поспешил на завтрак, стремясь оказаться в Обеденной как можно раньше. Но стоило переступить порог, как на него напала жуткая медлительность. Сначала он долго выбирал салат, затем вернулся за салфетками, а после вспомнил о приборах, не мог определиться между чаем и субкофе целую вечность. Всё это длилось ровно до того момента, пока в Обеденной не возник Тэж.

Заметив омегу, Гинтами схватил свой поднос и прытко проложил себе дорогу в толпе.

– Доброе утро, – поздоровался он, возникая прямо перед Старшим омегой.

– Доброе, Гинтами. – Взгляд Тэжа тут же наполнился серьёзностью. – Хочешь закончить разговор сегодня? – негромко спросил он, озираясь.

– Э, не совсем, – говорить о том, на что намекал Тэж, у Гинтами не было никакого желания. – Я бы хотел попросить о встрече с Диертом, если можно.

– Конечно. Я всё устрою. А после нам всё-таки нужно закончить разговор, – назидательно повторил он, на что Гинтами согласно кивнул и уже собирался отойти, когда Тэж его остановил. – И, Гинтами, не говори о том, что ты видел, Диерту. Он ни о чём не знает, и будет лучше не добавлять ему сейчас забот. Ты уже наверное слышал, что на отряд напали. Не тревожь его понапрасну. Договорились?

Гинтами снова кивнул, потупив взгляд.

– Вот и отлично, – благосклонно улыбнулся Старший, и Гинтами наконец отошёл.

Тэж сдержал своё слово, в отличие от Гинтами. Как только его вызвали в подсобку, где он нашёл Диерта, смявшего его в удушающих объятьях, Гинтами выложил ему всё.

– Подожди, Гинтами, подожди. – От потока информации, вылившегося из уст омежки, у Диерта закружилась голова. – То есть ты хочешь сказать, что кто-то устраивает подпольные бои, разыгрывая тело омеги?

– Да! – воскликнул Гинтами, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. – Это было так ужасно, так ужасно, Ди! Я чуть было не полез, но Алияс меня остановил. Не знаю, что бы они со мной сделали!

Две влажные дорожки расчертили порозовевшие от возбуждения щеки, пока Гинтами продолжал невероятный рассказ о том, как Алияс вывел его с нижних уровней и запретил кому-то рассказывать, но он не выдержал и поделился с Тэжем, думая, что тот придумает что делать, раз уж его, Диерта, нет рядом. Но, как оказалось, тот всё знал.

– То есть Тэж знает об этом? – раздражённо переспросил Диерт. Рассказ Гинтами выглядел фантастическим от начала и до конца. Но, похоже, омегу это совершенно не смущало, раз он не постеснялся добавить в свои небылицы других, тех, у кого Диерт мог попросить подтверждения.

– Я сам бы не поверил, если бы не услышал своими собственными ушами! – и Гинтами повторил ему то, о чём поведал Тэж.

Выслушав любимого, Диерт попросил его повторить всё ещё раз. И Гинтами сделал это.

Альфа глядел на спотыкающегося в речи омегу и хмурился всё сильнее – неужели его отсутствие вызвало такое помешательство?

Пытаясь урезонить и привести того в чувство, он попытался задавать Гинтами вопросы:

– Хорошо. Но как Алияс узнал о том, что этот омега там, внизу?

– Ну… в это сложно поверить, – как будто в то, что только что услышал Диерт, поверить было легче, – Алияс почувствовал запах и…

Гинтами снова ударился в объяснения, и чем дольше слушал Диерт, тем сильнее понимал, что Гинтами действительно что-то почудилось, а растревоженный разум дорисовал остальные сказочные детали.

Но, как оказалось, Диерт услышал ещё не всё. В заключительной части Гинтами сообщил, что через три дня Алияс, Шайс и тот омега, который якобы страдает где-то в подземельях уйдут и они могут отправиться с ними.

Говорить о том, что Шайс проваляется в палате по крайней мере неделю казалось слишком простым доводом в сравнении с той чушью, что нагородил Гинтами, и поэтому Диерт, расстроенный и раздражённый, просто спросил:

– И куда? – Омега всегда отличался легкомыслием и живой фантазией, но это не лезло ни в какие ворота.

– Не знаю. Я не успел спросить, не было времени. – Растерянность ясно читалась на милом личике.

«Скорее не успел придумать», – с досадой покачал головой альфа. – Ладно. То есть ты предлагаешь отправиться неизвестно куда с теми, кого мы почти не знаем. Ты предлагаешь покинуть стены Холделы, где мы родились и выросли, стены, в укрытии которых многие мечтают очутиться? – вскипел Диерт.

Он сочувствовал Гинтами и хотел его успокоить, но сейчас не был настроен разбираться в дебрях немыслимой чепухи.

Неужели Гинтами не слышит себя со стороны – ведь это же звучит как полный бред!

– Я не предлагаю отправиться, я просто рассказал о том, что случилось, – обиженно ответил Гинтами, легко улавливая настроение альфы.

На самом деле он и сам не успел как следует поразмыслить, хочет ли он уехать или нет, но надеялся, что они поговорят с Диертом и решат что делать.

– И раз Алияс сказал, что они уходят, значит, он знает как. – Гинтами пришло на ум, что Алияс очень здорово придумал назвать не те дни, чтобы им никто не помешал – похоже, идея отправиться в путешествие не слишком понравилась Диерту. – Между прочим, он не зря предупреждал меня, чтобы я никому не спешил говорить, – делился омега, надеясь, что альфа поймёт. – Он оказался прав – многие об этом знают, – он гордо поднял подбородок, намекая на Тэжа, который оказался в курсе происходящего. – И да, он почувствовал запах. Пусть это звучит странно, но это так. Откуда бы ему знать о происходящем, если он в убежище несколько недель?

Гинтами не заметил, как стал расхаживать из стороны в сторону, пока Диерт, сложив на груди руки и сцепив зубы, слушал сбивчивую тираду.

– Как, ты думаешь, я так быстро узнал, что вы приехали? – неожиданно нашёл доводы омега. – Я оказался в ангаре раньше капитана, а ведь в отсеки омег никто не докладывает.

На лице Диерта впервые появилось лёгкое замешательство.

– Это потому, что Алияс мне сказал, – довольный собой, закончил Гинтами.

Тут Диерт не выдержал. То, что Гинтами действительно появился раньше всех было необычным, но говорить об этом так, словно это всё доказывало и объясняло…

– Гинтами, я не знаю, что ты там увидел, но уверен, что всё это можно как-то объяснить. Найти всему разумное объяснение. Тебе, наверное, померещилось или это был кошмар. Может, радиация всему виной…

– То есть, ты считаешь, что у меня поехала крыша? – полный негодования, возмутился любимый.

– Нет, – попытался смягчить впечатление от своих слов Диерт. – Но ведь не может же всё это быть правдой.

– Почему?!

– Да потому что это полный бред!