Текст книги "Империус (СИ)"
Автор книги: БаггиБу
Жанры:
Попаданцы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Столько лет общаешься с Грейнджер и до сих пор не усвоил, что разозлённая ведьма в состоянии расправиться с обидчиком самостоятельно? Невероятно!
Теперь подвисли уже все трое. Потерянно топтавшаяся на месте мадам Малкин, похоже, решила сделать вид, что ничего такого не происходит, и наклонилась к Спайку:
– По-моему, левый рукав нужно еще немножечко укоротить, милый, дай-ка я сейчас…
Руки у неё дрожали, и очередная булавка впилась так глубоко, что он не удержался от болезненной гримасы и машинально отдёрнулся.
– А мне кажется, она сидит отлично, – Спайк стащил мантию через голову, пока его окончательно не превратили в гигантскую подушечку для иголок, и протянул её мадам Малкин. – Мы хотели бы воспользоваться доставкой.
– Да, конечно, – пробормотала та немного растерянно и прижала мантию к пышной груди, как родную.
– Благодарю, мадам, всего вам доброго, – тепло попрощался он и направился к выходу, по пути ощутимо задев одним плечом Поттера, а вторым – Уизли, а иначе они, чего доброго, так и не вышли бы из прострации до самого вечера; распахнул дверь.
– Матушка, прошу вас.
Она царственно кивнула и вышла, не удостоив прощальным взглядом никого из оставшихся в ателье.
***
Убедить матушку не сопровождать его в Лютный было делом сложным и поистине выматывающим, можно сказать героическим, но у Спайка, к собственному удивлению, всё же получилось, хотя он прекрасно понимал, что местная шпана вряд ли знает его в лицо и в курсе, кому и когда там Тёмный Лорд изволил поставить метку, поэтому аргумент «никто не рискнёт связываться с пожирателем смерти, это только Поттер такой безбашенный» на поверку не стоил даже выеденного яйца. Однако обещание посетить только «Горбин и Бэркс», а потом сразу же идти домой Спайк собирался честно сдержать. Для начала этого вполне должно хватить.
Лютный оказался совершенно пустынным: никто, по-видимому, не хотел вызвать даже подозрения, что интересуется тёмными искусствами в нынешние неспокойные времена. Искомая лавчонка была точно такой же тёмной и захламлённой, как ему помнилось, а продавец – и по совместительству один из владельцев – явно не обрадовался своему единственному посетителю.
– Юный Драко Малфой? Чем скромный Горбин может быть вам полезен? – сказал он с опаской.
– О, весьма многим, мой дорогой друг. Мы ведь станем друзьями, не правда ли? – лучезарно улыбнулся Спайк, оглядывая помещение и с каждой секундой убеждаясь, что шкаф подходящих размеров здесь был только один. Горбин промолчал.
Помнится, другие слизеринцы подняли Монтегю на смех, когда он рассказывал о своём приключении (как его мотало между лавкой Горбина и Хогвартсом, когда близнецы Уизли засунули беднягу в какой-то шкаф), но Драко Малфою его история запомнилась. Спайк указал на предположительно тот самый шкаф пальцем и спросил:
– Что это?
Горбин, всё ещё опасливо молчавший – точно воды в рот набрал, – изрядно помялся, прежде чем ответить:
– Обычная старая рухлядь.
Стало ясно, что по-хорошему сотрудничать он не желает – уж чего-чего, а обычной рухляди тот у себя не держал, – но Спайка подобные мелочи никогда не останавливали.
– Я заменяю своего отца, пока он отсутствует, вы знаете? – вкрадчиво признался он. – Надеюсь, вам не нужно объяснять, что это значит? Но я могу, если хотите, – тут он очень кстати вспомнил слова Поттера. – Или, быть может, у моих новых друзей это получится даже лучше, как думаете? Хотите с ними встретиться?
Смертельно побледневший Горбин – он явно правильно понял намёк – бросил осторожный, быстрый взгляд на левую руку Спайка. Тот едва заметно кивнул, и Горбин посерел – блеф сработал выше всяческих похвал. А это был чистой воды блеф: делать другим пожирателям больше нечего, как мотаться по его поручениям.
– Так мы подружимся? – ещё одна улыбка, не менее лучезарная, чем первая.
– К-конечно, мистер Малфой, – пролепетал Горбин дрожащим голосом, мелко кивая с такой скоростью, что его голова того и гляди грозилась отвалиться.
– Прекрасно. Всё же, что это за вещица? – Спайк вновь махнул рукой в сторону шкафа.
– Исчезательный шкаф. Это Исчезательный шкаф, мистер Малфой. Уникальная вещь, если позволите: войдя в один, можно выйти из второго, но у меня нет к нему пары, и она, к сожалению, по всей видимости, неисправна.
– Ты знаешь, как её починить?
– Возможно, – в голосе Горбина сквозила неуверенность, – но мне необходимо посмотреть оба. Вы могли бы доставить второй сюда?
– Нет, – отрезал Спайк, ничем не выказавший своего довольства от услышанного. Ремонт грозил затянуться, а именно это и было ему выгодно. – Он останется на своём месте. Объяснишь мне, что нужно сделать.
– Заочно я могу сказать одно: работа предстоит трудная, может быть даже невыполнимая. Ничего нельзя гарантировать, – Горбин совсем сник и нервно облизал губы.
– Но ты ведь приложишь все возможные усилия, не правда ли, мой скромный друг? Сам понимаешь, в противном случае другие мои друзья будут недовольны. Очень недовольны тем, что придётся отвлечь их от более важных дел ради такого пустяка.
Запугивать при помощи чужой репутации, а не своей собственной, было жутко непривычно, но что ему оставалось?
– К-конечно, мистер Малфой, – Горбин вновь сбился на заикание.
Спайк хотел уже откланяться, но, окинув напоследок лавку беглым взглядом, решил ненадолго задержаться, приметив знакомое опаловое ожерелье в одной из витрин. В конце концов, основным его заданием было убить Дамблдора, и Тёмному Лорду не понравится, если он не совершит ни одной попытки, пусть даже такой нелепой.
– Придержи для меня эту прелесть, дорогой Горбин, – велел он, указав на ожерелье. – Я заберу её позже.
– Сразу видно истинного ценителя, – тот подобострастно склонился, и Спайк кинул на него полный презрительной жалости взгляд – никакого чувства собственного достоинства. Что ж, ему это только на руку.
– Мы ещё встретимся, друг мой, – бросил он с многообещающей интонацией и покинул лавку.
***
Остаток лета Спайк потратил на выполнение домашнего задания, общение с матушкой и «тренировки» под чутким руководством тётки Беллы. В окклюменции она его уже натаскала ещё до принятия метки и теперь загорелась идеей научить сражаться, но по большей части он просто служил для неё очень вёртким манекеном; Круциатусы, как выяснилось, безмерно мотивируют не только при обучении ментальным наукам, но стоило отдать ей должное: ничего совсем уж убойного она на нём не отрабатывала.
========== Глава 1. Путь до Хогвартса ==========
Из-за министерских перестраховщиков, закрывших платформу девять и три четверти от любых перемещений – хотя не то чтобы у них не было для этого причин, – до Кингс-Кросс Спайку с провожавшей его матушкой пришлось вместо привычной аппарации добираться через маггловский Лондон. Не очень удобно, но, с другой стороны, довольно интересно после безвылазного торчания в особняке на протяжении целого месяца, хотя чистокровные снобы, в жизни не выбиравшиеся за пределы своих домов и волшебных поселений, наверняка испытали не один десяток весьма неприятных минут, добавив работы и без того предельно загруженным обливиаторам. Спайк же прекрасно ориентировался в маггловском мире, так что их путешествие от «Дырявого котла» до вокзала даже можно было назвать приятным; правда, под конец впечатление несколько подпортила необходимость пробежать сквозь стену.
На платформе царило нездоровое, лихорадочное оживление: студенты делились новостями и радовались встрече после долгой разлуки так бурно, словно уже не чаяли увидеться – и часть из них имела все основания для подобного пессимизма, – а взрослые наслаждались редкой возможностью почувствовать себя в относительной безопасности и тоже активно общались, обсуждая всё на свете, но главным образом, конечно, последние нападения пожирателей смерти.
Заметив слизеринцев, сбившихся в отдельную кучку, от которой остальные старались держаться подальше, Спайк сердечно попрощался с матушкой, крепко обняв её напоследок и клятвенно заверив, что будет писать. Протолкавшись к однокурсникам и приветственно всем кивнув, он не отказал себе в удовольствии облобызать ручки Булстроуд, Гринграсс и Паркинсон, последней – дольше и тщательнее прочих, поскольку официально она считалась его девушкой, хотя на самом деле просто по-дружески спасала от внимания многочисленных поклонниц; девицы премило зарделись. Паркинсон из них, кстати, была самой интересной: темноволосая, скуластая, с большими, яркими глазами и строгим выражением на хищном лице; он невольно засмотрелся на неё, но почти сразу мысленно одёрнул себя: рисковать потерей единственного друга – оно того не стоило. Мимолётных интрижек в его долгой жизни хватало, имелась настоящая любовь, но вот кого-то настолько близкого, чтобы можно было доверить прикрыть спину, так и не встретилось. Да и с кем Спайк мог подружиться, ну вот серьёзно? С Пуфом? Признаться, он пытался и даже какое-то время наивно верил, что получилось, ровно до того момента, когда застал того трахающим Дру, как будто в этом не было ничего особенного. Его Дру, чёрт побери! Или, быть может, с миньонами? Даже не смешно. Кстати, о миньонах: Кребб и Гойл тоже были здесь, что странным образом грело. Пусть они не семи пядей во лбу и с ними особо не поговоришь, но зато старательные и верные, даже несмотря на не самое хорошее к ним прежде отношение.
Власть Спайка обычно не привлекала, разве что в качестве средства для достижения цели, и должность старосты с этой точки зрения могла пригодиться, однако после прошлогодних подвигов Драко Малфоя в составе инспекционной дружины его могли с неё и попросить, поэтому он, взяв Паркинсон под локоток, направился в сторону остальных слизеринских старост – создавать благоприятное впечатление.
Вшестером они довольно быстро организовали посадку своего факультета на экспресс и распределение по свободным купе, обезопасив младшекурсников от возможных неприятностей: тень Тёмного Лорда легла на весь Слизерин, а они пока были не в состоянии защитить себя в случае чего. Дети часто более жестоки, чем взрослые. У Спайка даже была теория, что именно поэтому Истребительниц призывают в столь юном возрасте,
Спайк, закинув свой багаж в одно купе с миньонами и Забини, уже привычно ухватил Паркинсон и потащил её в вагон старост.
Там их ждало развлечение: Уизли периодически бросал в его сторону мрачные и очень многообещающие взгляды, Грейнджер подчёркнуто игнорировала. В эту игру интереснее было играть всем вместе, поэтому Спайк повторил их тактику, но для разнообразия и большего эффекта поменял местами и довёл до абсурда: неотрывно сверлил Грейнджер глазами и делал вид, что даже не подозревает о существовании кого-то по фамилии Уизли. К концу собрания это взбесило обоих – не последнюю роль сыграли сдержанные, но всё же различимые смешки свидетелей устроенного им представления, – и обход он начал в изрядно приподнятом настроении, ко всеобщему удивлению вызвавшись идти первым. Паркинсон, задремавшая на его плече под нудный бубнёж главных старост, после несильного тычка под рёбра к нему присоединилась, и патрулировали они вместе, что Спайка более чем устроило, даже несмотря на краткую, но очень эмоциональную лекцию о недопустимости щекотать старосту в её исполнении.
По пути им встретился незнакомый очень похожий на моржа волшебник, что вообще-то было странно – обычно учителя предпочитали аппарацию или камины, а на одного из охранников (авроров, откомандированных Министерством) он никак не тянул, с таким-то брюшком и отдышкой. Представился волшебник Горацием Слизнортом, новым преподавателем зельеварения, был весьма любезен и словоохотлив, пока не узнал фамилию Спайка, после чего поспешил закруглить разговор и откланяться, сославшись на неотложные дела. Его уход больше напоминал паническое бегство.
– Флюгер, – скривилась Паркинсон, как только круглая фигура профессора Слизнорта скрылась из вида. Коридор пустовал, и она не опасалась, что кто-то услышит. – Ещё год назад он облизал бы тебя с ног до головы, а сейчас удрал, как от чумного – какие у него могут быть дела в поезде? – только полный идиот не понял бы этого.
– Ты его знаешь?
– Попечительский совет уведомили о новом назначении ещё месяц назад. Отец у него учился, ну и рассказал немного о том, чего стоит ждать: Слизнорт любит собирать вокруг себя перспективных студентов; нам попасть в его клуб не грозит.
– А ведь он испугался, – Спайк в совершенстве знал все оттенки страха и мог утверждать это с уверенностью. – Не просто так наш новый профессор забился под крылышко к Дамблдору.
Паркинсон бросила на него острый, полный сдерживаемого любопытства взгляд, но ничего не спросила.
– Без понятия, – поспешил внести ясность он, чем вызвал разочарованный вздох с её стороны, и они продолжили обход.
Уже в самом конце перед их глазами предстала интересная картина: Корнер зажал в углу младшую Уизли и что-то монотонно ей втолковывал. Уж лучше бы попытался облапать, честное слово. На лице бедняжки крупными буквами было написано, как же он её достал, но глупые предрассудки о том, что такое хорошо и что такое плохо, мешали проклясть зануду или хотя бы послать по известному адресу без ярко выраженного повода, хотя темперамент у неё был маменькин, в Молли, и рано или поздно рвануло бы.
– Отработка у Филча, Корнер, – протянул Спайк самым противным голосом, на который только был способен.
– За что? – вскинулся тот.
– За препирательства со старостой.
– Я не препирался со старостой! – казалось, он вот-вот лопнет от возмущения.
– Конечно-конечно. Именно этого ты сейчас не делаешь, Корнер. Советую прекратить, а не то… где одна отработка, там и две, мне не жалко, – Спайк демонстративно отвернулся от него и посмотрел на Уизли. – Шла бы ты в своё купе, рыжая, если не хочешь к нему присоединиться. Что может быть романтичнее совместного драинья унитазов?
Та демонстративно откинула на спину длинные волосы и, боком протиснувшись мимо них с Паркинсон, словно не хотела даже случайно соприкоснуться полами мантий, гордым шагом удалилась в конец вагона. Корнер же, напротив, с силой задел Спайка плечом, заставив пошатнуться.
– Вот и помогай после этого людям, – философски вздохнул он, а Паркинсон насмешливо фыркнула.
– Да ты, кажется, запал на неё, Дракусик!
На его недоверчивый взгляд она с хихиканьем пояснила:
– Чтобы ты сделал что-то хорошее Уизли? Хотя она всё равно не оценила.
Скорее уж Корнеру, которому грозил Летучемышиный сглаз – лучше пару часов попротирать пыль, чем неделю ходить с расцарапанной мордой, – но да, помощь людям была не в привычках Драко Малфоя; честно говоря, Спайк подобным тоже не увлекался – это скорее походило на Уильяма. Что характерно, результат стабильно плачевный, как и прежде. Если он снова засядет за стихи, можно сразу пускать себе Бомбарду в ухо. Ладно, просто операция «дружелюбный Слизерин» началась раньше, подумаешь. Ему хватало проблем и без дурацкого школьного противостояния, и он не намеревался его поддерживать. Более того, один из пунктов плана заключался в том, чтобы улучшить репутацию: как его собственную, так и семьи Малфоев в целом.
– Оценила или нет – пусть её. Она всё равно не в моём вкусе. Знаешь, в этом году я планирую направо и налево наносить добро и причинять справедливость.
Хихиканье Паркинсон как отрезало, и она тихо спросила:
– Это из-за твоего отца, да?
– Да.
Ведь, по большому счёту, именно с решения Люциуса Малфоя принять метку всё и началось.
До своего купе они шли молча, Паркинсон удержалась от выражения сочувствия и даже не кидала на него жалостливых взглядов, за что Спайк был ей благодарен.
Забини куда-то слинял, а миньоны читали комиксы «Патрик Пикс – помешанный простец». Лучше бы Бэтмена взяли, кстати, это ведь вполне можно устроить. Спайк негромко хмыкнул, в красках представив их реакцию после приобщения к классике, особенно на Снейпа, и, дождавшись, пока Паркинсон устроится у окна, нагло завалился на два сиденья, использовав её колени в качестве подушки.
– Моя очередь на тебе спать!
Открыто протестовать она не стала, вместо этого запустив пальцы ему в волосы и принявшись перебирать прядки. Была у неё такая привычка: в задумчивости вертеть что-нибудь в руках. Драко Малфой относился к своей причёске очень трепетно, и Спайк, не шибко далеко от него ушедший в этом плане, мысленно отметил: не забыть потом привести себя в порядок. Он задремал почти сразу, чему немало способствовали мерный стук колёс и приятные поглаживания. Снилось ему что-то смутное и ускользающее, но вроде бы хорошее.
Из забытья его нагло вырвал – и заставил подскочить – стук купейной двери: вернулся Забини. Он умудрился свалиться на колени Гойлу и поругаться с тем, из-за чего со Спайка слетели последние остатки дремоты, правда, спросонья ему внезапно привиделась пролетевшая в воздухе у багажной полки маггловская кроссовка. Тряхнув головой, он улёгся обратно – Паркинсон тут же вновь принялась его лохматить – и спросил, чтобы отвлечь Забини от ссоры:
– А ты где ходил?
Тот состроил важное лицо.
– Его пригласил Слизнорт, – буркнул Гойл, поднимавший свой комикс, который в результате всего произошедшего свалился на пол, и вновь уселся рядом с Креббом.
– Вот как? – Спайк посмотрел на Забини с лёгким удивлением. В данном случае поговорка про детей гениев оказалась суровой реальностью. Лично он никак не назвал бы его «перспективным».
– Просто подыскивает людей со связями, – ответил тот, недовольно покосившись в сторону Гойла. – Не сказать, чтобы он так уж много их нашел.
– Понятно.
– Кто ещё был? – не удержалась от вопроса Паркинсон. Её любопытство было известно всему Хогвартсу и могло сравниться лишь с её же страстью к сплетням. Не будь они с Браун с противоборствующих факультетов, стали бы лучшими подружками ещё на первом курсе.
– Маклагген из Гриффиндора, – сказал Забини.
– Ну да, у него дядя – министерская шишка, – припомнил Спайк.
– Еще какой-то тип по фамилии Белби из Рейвенкло…
– Он такой придурок! – негодующе ввернула Паркинсон.
– А еще Лонгботтом, Поттер и мелкая Уизли, – закончил Забини.
– Он пригласил Лонгботтома? – переспросил Спайк.
Вот уж странно: чем тот мог заинтересовать кого-то вроде Слизнорта? Уж не родителями в больнице и бабкой в маразме точно. Хотя Спраут часто хвалила его на своих уроках, но старому моржу это знать было неоткуда.
– Ну, наверное, пригласил, раз он там оказался, – равнодушно ответил Забини.
– Мне интересно, почему он его пригласил, – терпеливо уточнил Спайк, но ни у кого, похоже, не было идей на этот счёт.
– А Уизли у тебя вопросов не вызывает? – поддела Паркинсон.
– Её отца этим летом повысили, а он и раньше при желании мог доставить кучу проблем любому волшебнику.
– Многим мальчишкам она нравится. Даже Забини считает ее хорошенькой, правда? А ведь мы все знаем, какой он разборчивый!
Похоже, идея о том, что Спайк увлёкся Уизли, глубоко запала Паркинсон в душу.
– Осторожнее, дорогая, а не то я решу, что наскучил тебе и ты таким образом пытаешься от меня избавиться. Если так, то у тебя может и получиться. А может, она тебе самой нравится, м? – вернул он шпильку, за что получил лёгкий шлепок по уху. Во время разговора его взгляд то и дело невольно останавливался на багажной полке – в последнее время некоторые глюки имели пугающую тенденцию оказываться реальностью, – и ему показалось, что после слов об Уизли оттуда донёсся какой-то тихий звук: не то стук, не то треск.
– Я бы побрезговал прикоснуться к такой предательнице, которая ни во что не ставит чистоту крови, будь она хоть раскрасавица, – холодно вставил Забини.
– А я бы не стал так явно кричать о своих принципах, не сейчас, когда все только ждут и ищут, кого бы обвинить в принадлежности к пожирателям смерти, – осадил его Спайк. – Это другие, а не мы должны ходить оглядываясь.
– Что-то раньше ты не был таким разумным и осторожным, Малфой, – скривился Забини. – Думаешь, прикинешься паинькой, так все сразу обо всём забудут? Особо на это не рассчитывай, как и на приглашение от Слизнорта. Когда я только пришел, он спросил меня про отца Нотта. Вроде они старые друзья, но как услышал, что того арестовали в Министерстве, не обрадовался и Нотта так и не пригласил. По-моему, Слизнорта не привлекают пожиратели смерти.
– Они сейчас многих не привлекают, – равнодушно ответил Спайк, ничуть не задетый этим фактом. Ему и самому пожиратели категорически не нравились. – В наших же интересах до определённого времени делать вид, будто мы не имеем с ними ничего общего.
– Ну, у вас-то с Ноттом не получится, – якобы сочувственно вздохнул Забини, не то безбожно переигрывая, не то издеваясь.
– До определённого времени? – встрепенулась Паркинсон.
– Да, до определённого времени. Это же так по-слизерински: втереться в доверие к жертве, вынудить её саму прийти в смертельный капкан, да ещё подпрыгивать от нетерпения и умолять. А осознание, приходящее к ней в последний момент, когда уже поздно и спасения нет? Оно восхитительно бодрит.
На самом деле, не столько по-слизерински, сколько по-вампирски. С каждым словом Спайк всё больше погружался в прошлое, где таких бабочек, прилетевших на пламя и ставших обычной закуской, было без счёта. Лучше этого только танец на грани жизни и смерти с равным противником – очередной Истребительницей; цена ошибки – твоё существование. Два раза он выходил победителем, третьего так и не случилось… Из задумчивости его вывела наступившая тишина. Паркинсон и Забини смотрели на Спайка с одинаковым странным выражением восхищённой опаски, даже миньоны оторвались от своих комиксов и с интересом ждали продолжения. Кажется, он немного перестарался. И хотя в его воображении жертвой был Тёмный Лорд, они совершенно точно подумали совсем о другом.
– Так что я буду паинькой, но вовсе не из-за Слизнорта, – подвёл итог Спайк будничным тоном, и напряжение, стоявшее в купе, немного ослабло.
– Даже если кто-то окажется феерически глуп и купится, в школе ты не сможешь этим воспользоваться, – сказал наконец Забини с изрядной долей иронии.
– Если так, тебе-то что? У меня есть задача, и я уж постараюсь с ней справиться.
– Это то, о чём я подумала? – коленки Паркинсон пугливо дрогнули.
– И о чём ты подумала, милая? – прищурился Спайк. – Моя фамилия Малфой, это, знаешь ли, накладывает некоторые обязательства.
– Ещё скажи, что теперь выполняешь поручения Тёмного Лорда вместо отца, – Забини скептически выпятил нижнюю губу. – Кому нужен несовершеннолетний недоучка.
– А это уже ему решать, кто и для чего нужен. Или ты считаешь себя умнее Тёмного Лорда, а, Забини?
Тот молча отвернулся. Паркинсон дрожала уже непрерывно, поэтому Спайк поймал её ладонь и успокаивающе сжал. Пусть она тоже ратовала за чистоту крови, но главного пугала магического мира боялась сильнее, чем какая-нибудь хаффлпаффская первокурсница. Наверное, потому что точно знала, за что его нужно бояться.
Завтра весь Слизерин будет знать, что Малфой валяет дурака не просто так, а по приказу Тёмного Лорда, чего он, собственно, и добивался в надежде, что это избавит его от кучи дурацких вопросов, подозрений и попыток наставить обратно на путь истинный.
– Уже видно Хогвартс, – добавил Спайк после взгляда в окно. – Пора надевать мантии.
Когда Гойл доставал свой чемодан, от злосчастной багажной полки донёсся новый звук, на этот раз подозрительно похожий на оханье; и вновь никто больше не обратил внимания на очередную странность, от чего у Спайка возникли серьёзные подозрения насчёт собственной адекватности. Хотя где он и где та адекватность?
Вместе с остальными натянув мантию и заперев чемодан, Спайк накинул плащ – поезд как раз начал замедлять ход, – но всё это время багажная полка упорно не шла у него из головы.
Они окончательно остановились, и Гойл вышел из купе первым; за ним в толпе оставалась широкая просека. Кребб и Забини поспешили следом, а Паркинсон задержалась в двери, протянув ему руку, но Спайк медлил.
– Ты иди, милая. Мне тут нужно кое-что проверить, – решил он после недолгого раздумья, а когда она ушла, запер дверь и опустил шторку – не хватало ещё проходившим мимо студентам стать свидетелями его странностей, – после чего внимательно уставился в ту сторону, откуда, как ему показалось, исходили звуки.
Спустя минуту бесплодного разглядывания Спайк решил сменить тактику и быстро, пока не передумал, протянул руку в пустоту багажной полки. Пустота оказалась мягкой и гладкой на ощупь. Он машинально сжал ладонь, прежде чем её отдёрнуть, и перед ним, словно бы из ниоткуда, появился Поттер собственной персоной. Кулаки явственно зачесались.
*
Когда Малфой стащил с него мантию-невидимку и с шокированным выражением лица отшатнулся в другой конец купе, Гарри от неожиданности дёрнулся и свалился на пол, ушибив локоть и коленку, но тут же подскочил, готовый к любым неожиданностям. По крайней мере, так ему казалось.
– Поттер! Ты себе не представляешь, как сильно я этого хотел!
На лице Малфоя расплылась улыбка абсолютно счастливого человека, и он, отбросив мантию-невидимку, двинулся к Гарри (не переставая при этом довольно лыбиться), которого такая реакция заклятого врага ввела в ступор, из-за чего первый удар в челюсть он позорно прошляпил, размышляя, не сошёл ли тот с ума, очень уж было похоже.
Боль, однако, быстро привела его в чувство, и Гарри с большим удовольствием ответил, от души засветив по ненавистному острому малфоевскому носу; из него тут же хлынула кровь. Они обменивались тумаками азартно и увлечённо, совершенно позабыв о волшебных палочках и с каждым ударом щедро выплёскивая друг на друга все пять лет взаимной вражды, и их совершенно не смущала теснота купе, из-за которой они периодически налетали на стены и сиденья.
Удивительным было то, что Малфой явно умел драться и бил красиво, с выдумкой, точно какой-нибудь герой маггловского боевика. Наверное, проникся и тренировался после того, как Гермиона врезала ему на третьем курсе. Спасало Гарри только то, что силёнок его противнику явно не хватало – затрещины двенадцатилетнего Дадли и то были увесистее. Хоть он и старался компенсировать этот недостаток количеством ударов, но по скорости они были примерно равны; и выдохлись тоже одновременно, свалившись рядышком на сидение.
– Боевая ничья, Поттер, – прохрипел запыхавшийся Малфой и неожиданно улыбнулся разбитыми губами. Гарри хотел бы врезать по ним, чтобы стереть довольное выражение с его лица, но сил не осталось совершенно.
– Иди к чёрту, – вяло огрызнулся он.
– Я там был. Ничего особенного.
Гарри уставился на Малфоя во все глаза. Это что, он сейчас типа пошутил?
– Точно-точно. Особенно по сравнению с головомойкой, которую нам устроят деканы, – внезапно добавил тот, с кряхтением приподнявшись, и опёрся на стенку. На непонимающий взгляд Гарри Малфой снисходительно пояснил, точно разговаривал с каким-нибудь тупицей или ребёнком: – Времена нынче неспокойные, Поттер, если ты не заметил. Представь, что с ними будет, когда они недосчитаются двух студентов, один из которых целое национальное достояние и вероятный спаситель магического мира. Снейпу-то ещё ничего – он мужик молодой и крепкий, – а вот ваша киска может и не выдержать. Такие переживания в её возрасте, да после прошлогоднего отдыха в Мунго… – он цокнул языком.
Уж кому-кому, а ему Малфой мог не говорить про неспокойные времена, но в целом гад был прав, и за это Гарри ненавидел его даже сильнее обычного, потому что сам он про Макгонагалл не вспомнил, не подумал, каково ей будет не найти его в числе студентов. С другой стороны, а кто в этом виноват? Кто кинулся на него с кулаками? А перед этим ещё обсуждал свои мерзкие планы втереться ко всем в доверие? Отвратительный, двуличный змей!
– Не пытайся делать вид, что о ком-то беспокоишься, Малфой! – прошипел Гарри, тоже приподнимаясь. Ноги уже почти не дрожали, но тут поезд дёрнулся, начиная движение, и он плюхнулся обратно на сидение. – Я слышал, как ты тут разливался про задание Волдеморта!
– Да и насрать, Поттер, – внезапно спокойно ответил Малфой, хоть и с трудом, но всё же удержавшийся от падения. – Я пошёл, а ты можешь оставаться здесь сколько угодно и вовсе вернуться в Лондон.
Отлепившись от стены, он похромал к двери, немного пошатываясь в процессе. Гарри, наконец-то вспомнивший про волшебную палочку, жаждал проклясть его, но не мог подло ударить в спину даже пожирателя смерти и потому, снова поднявшись, забрал валявшуюся в углу мантию-невидимку и с трудом засунул её в карман. Отбитые костяшки болели, а пальцы дрожали и слушались не очень хорошо.
Малфой, очевидно, испытывал похожие проблемы: у двери он ковырялся слишком долго, при этом бормоча под нос такие ругательства, какие чистокровному снобу вроде него знать, вообще-то, не положено. Наверное, у подельничков научился. В конце концов дверь поддалась, и они вывалились в коридор, лишь чудом оставшись в вертикальном положении из-за очередного рывка набиравшего скорость поезда. Слизеринское купе располагалось почти посередине вагона, и Гарри принципиально повернул в сторону, противоположную той, которую выбрал Малфой. Уже на втором шаге он об этом пожалел: в голову пришла запоздалая мысль, что уж тот-то никогда не упускал возможности сделать подлость и ударить в спину. Гордость и нежелание показать свой страх боролись в нём со здоровой паранойей и инстинктом самосохранения; победили последние, и Гарри обернулся. Опасения не оправдались: Малфой не держал его на прицеле своей волшебной палочки, более того, он уже успел добраться почти до самого конца вагона, однако дорогу ему преградила ведьма-разносчица, обычно продававшая сладости; она что-то недовольно выговаривала. Из-за расстояния разобрать, о чём шла речь, не получалось, но лицо у неё было сердитое. В следующую секунду Гарри не поверил своим глазам: прежде добродушная и приветливая пожилая женщина внезапно хищно оскалилась. Малфой попятился, а потом резко отпрыгнул назад, едва разминувшись с чем-то, запущенным в него ведьмой-разносчицей. Кажется, это был тыквенный пирожок, но тыквенные пирожки обычно не взрываются, когда падают на пол. Вслед за первым снарядом полетели второй и третий – шоколадная лягушка и котлокекс, – а Гарри поклялся себе никогда в жизни больше не покупать еду в поезде. Малфой кинулся бежать во весь опор, периодически совершая резкие обманные рывки из стороны в сторону, насколько позволяла ширина коридора. Поравнявшись с Гарри, он схватил его за край футболки и потянул с шипением:
