Текст книги "Беглый в Варшаве (СИ)"
Автор книги: АЗК
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 6
Платье на Инне сидело идеально. Белоснежный шёлк мягко облегал талию, ложился складками ниже колен, слегка покачиваясь при каждом её движении. На плечи – лёгкая песцовая шубка, чуть припорошенная бисером. Туфли – как продолжение её ног, белоснежные, тонкие, будто вырезаны из снега. Комната наполнилась тихим шелестом ткани, лёгким парфюмом и напряжённым предвкушением.
Раиса Аркадьевна поправляла ворот платья, в который раз сдерживала слёзы.
– Иннушка, ты как с афиши театра. Только намного красивее.
В этот момент в прихожей раздался звонок. Неожиданно, но не настойчиво.
– Да кто это ещё? – удивилась мама.
Она неспешно подошла ко входной двери и открыла ее. На пороге появилась высокая женщина в пальто с воротником из мутона, в ярком красном берете, с выразительными глазами и улыбкой, полной артистической уверенности.
– О, как будто вернулась в гримёрку! Раиса, ты не изменилась!
Мама ахнула и начала обниматься.
– Лидочка! Лидочка! Откуда ты взялась? Ты же в Бобруйск уехала!
– Уехала, а вот теперь – снова в Минске. На новом месте, в театре юного зрителя. Да вот услышала, что твоя дочка замуж выходит. Ну, как пройти мимо? Встретила Люсю с худсовета – та и рассказала. Вот я и пришла.
Инна, немного смущённо улыбаясь, кивнула.
– Здравствуйте тетя Лида.
Лида шагнула в комнату, с прищуром оглядела Инну с ног до головы. Обошла с одного бока, потом с другого. Приподняла край шубки, покрутила кольцо.
– Девочка… Это не просто наряд. Это театральный костюм к роли мечты. А невеста – как главная героиня.
Она обернулась к Раисе Аркадьевне:
– Раечка, скажи честно, есть ли у вас уже ведущий на свадьбу?
Инна с удивлением посмотрела на маму, та пожала плечами.
– Пока не думали… Всё как-то бегом, то костюм, то меню…
– Ну, тогда считайте, что он у вас есть! – Лидия сняла берет, села на табурет. – Позвольте взять эту честь на себя. Мой голос ещё ого-го, а память – лучше, чем у молодой актрисы на премьере.
Инна слегка покраснела.
– А у вас опыт есть?
– Деточка, пятнадцать свадеб, шесть юбилеев, три выпускных. Со стихами, песнями, анекдотами – и всё строго в рамках приличий. Но со вкусом и душой. А ещё… – она подмигнула, – могу вытащить на сцену даже самого застенчивого жениха.
Раиса Аркадьевна рассмеялась:
– Лидочка, если ты вытянешь Костю на тост – тебе памятник на торте положен.
– Памятник не надо, а вот хороший баян – желательно, – засмеялась Лида. – А ещё список гостей, чтобы приготовить пару сюрпризов. Ну и, конечно, репетиция. Хотя бы одна.
Инна кивнула и переглянулась с мамой.
– Вы правда готовы?
– Ради вашей семьи – хоть сейчас! Только предупредите – я могу разговорить даже Минскую городскую прокуратуру.
Инна засмеялась. Комната зазвучала теплом, доверием и предвкушением весёлого праздника.
Лидия осталась на чай, предложила целую кипу идей и даже набросала план свадебного вечера на листке в клеточку. К моменту, когда за окнами сгустились сумерки, было понятно одно – свадьба будет не только красивой, но и незабываемо душевной.
* * *
Утро выдалось морозным. Воздух в Минске был прозрачен, как стекло, снег весело хрустел под сапогами. В госпитале у Инны дежурство прошло без эксцессов, и нам после обеда удалось вырваться по делам – нужно было забежать в одну мастерскую «Медлабортехники» за специально заказанным инструментом и потом к Инне, уточнить последние детали перед свадьбой.
В прихожей Инниного дома снова в нос ударил едкий запах, но привычно, почти как родной. Дверь в комнату открылась сразу, будто специально ждали за ней. Инна была в домашнем халате, с влажными волосами. Чайник на плите в кухне уже вовсю шумел, гремя крышкой.
– Угадай, кто у нас будет ведущей? – она весело подняла бровь.
– Левитан с того света вернулся? – в тон ей прозвучал мой вопрос.
Инна рассмеялась, указала рукой в сторону комнаты, откуда донёсся лёгкий бархатный голос:
– Мои дорогие, если жених не умеет пить стоя, ему помогут! А если тост звучит неуверенно – ведущая в помощь!
За столом, с чашкой чая, сидела дама почти бальзаковского возраста, лет не больше пятидесяти, в широком сером джемпере и длинной юбке. Осанка женщины однозначно выдавала сцену. Лицо однозначно указывало на твердый характер. Улыбка профессиональная – актёрская, но тем не менее открытая.
– Знакомьтесь, Лидия Михайловна, – представила Инна. – Подруга мамы, актриса, по совместительству теперь – наша ведущая.
– Очень приятно! – рукопожатие было крепким и артистичным. – Слышала, вы у нас человек загадочный, талантливый, с руками, что золотом блестят даже без света рампы?
– Однозначно наговаривают и клевещут злые языки…
– Молодой человек! Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит!
Инна заулыбалась.
– А ещё, Костя, ты, не знал самого главного. До болезни мама была ведущей актрисой Минского художественного театра. Роль Маши в «Трёх сёстрах», Маргарита Готье… Всё это – мама.
Глоток чая оказался неожиданно горьким. Взгляд медленно перевёлся на Раису Аркадьевну, стоявшую у окна. Она смотрела на улицу, но явно, слышала каждое слово дочери.
– Не люблю об этом говорить, – тихо прозвучало её признание. – Всё было… давно. Болезнь забрала не только здоровье, но и голос. А без него сцена – как пустая рама без картины.
Лидия Михайловна положила руку ей на плечо.
– Но ведь артистка живёт в душе, не в связках. Ты однажды оживила весь зал, когда пела в гримёрке, помнишь?
Раиса Аркадьевна улыбнулась едва заметно.
Инна подошла к матери, обняла её, заглянула в лицо.
– Мы с Костей хотим, чтобы ты на свадьбе произнесла первый тост. Никто не сделает это лучше тебя.
Тишина продлилась несколько секунд. Потом в уголках губ Раисы появилась улыбка – печальная, но решительная.
– Тогда мне понадобится платье. Нормальное. Не больничное. С красивым воротником.
Инна поцеловала маму в щеку, Лидия театрально захлопала в ладоши.
– Ах, девочки, это будет спектакль! Только без занавеса и с настоящими чувствами!
На кухне запахло мятой и мандаринами. В комнате стало так тепло, будто весна уже стучалась в окно, хотя за ним по-прежнему трещал январский мороз.
* * *
Возле подъезда уже стояла «Нива» с прогретым мотором.
– На Пушкинскую или на Ленина? – уточнила Лидия Михайловна, удобно усаживаясь на заднем сиденье.
– На Ленина, в Дом моделей. Там должно быть что-то подходящее, – прозвучал ответ от Инны.
Она на лавочке поправляла шарф Раисе Аркадьевне, которая слегка волновалась, но старалась не показывать вида. После, мы вдвоем помогли сесть в машину на переднее сиденье которое накрыли пледом.
– Поехали, пока улицы не забиты, – сказал я, усаживаясь за руль автомобиля.
– А если на Ленина не будет ничего подходящего? – Высказала свое сомнение Иннина мама.
– А если и не найдётся – заставим шить на месте! А что делать? – усмехнулась Лидия, щёлкнув перчаткой по ладони. – Хорошо, что у нас есть Костя. С него – вдохновение, с нас – настойчивость.
По пути обсуждали, каким должен быть фасон. Раиса молчала, слушала, а потом вдруг, тихо, но уверенно произнесла:
– Хочу платье синего цвета. Тёмного, как небо перед грозой. С рукавами, закрытыми плечами и мягким воротом. И чтоб ткань… струилась.
– Заметано, Раечка, – театральным шёпотом подтвердила Лидия. – Стильное платье с характером. Под стать своей хозяйке.
Дом моделей, в который мы зашли со служебного входа, встретил гулом швейных машин и запахом ткани. Мастер, услышав, для кого подбирается наряд, оживилась и повела всю компанию в «отдел вечерних нарядов», который был на самом деле небольшой подсобкой с прочным гардеробом со множеством готовых платьев разных цветов и фасонов.
– Только, девочки, прошу вас – не из того, что пестрит и блестит, – предупредила Раиса Аркадьевна. – Хочется благородства, а не цирка.
Седьмое отобранное платье подряд вызвало одобрительный гул. Синее, в пол, на мягкой подкладке. С широким поясом, подчёркивающим талию, и воротником, который можно было красиво уложить вдоль плеч. Примерочная раскрылась, как театральный занавес.
– Это оно… – тихо проговорила Инна, глядя на мать, вышедшую в новом наряде.
Раиса смотрела на своё отражение и чуть не сорвалась на слезу. Но тут Лидия щёлкнула пальцами:
– Сапоги – вон те, замшевые, тёмно-серые. Подойдут идеально.
– Согласен. В приталенном пальто и меховом берете это будет – не женщина, а образ, – добавил я.
Уже на кассе Раиса Аркадьевна робко дотронулась до руки дочери.
– Не думала, что снова буду выбирать себе платье… Не в аптеку, не в поликлинику… А – платье для серьезного события.
Инна улыбнулась, и сжала пальцы матери.
– Это только начало. Жизнь ещё не сказала своё последнее слово мама.
Возвращались уже при свете фонарей. В салоне машины пахло новой тканью, духами Лидии Михайловны и каким-то предчувствием торжества. Раиса смотрела в окно, молча, но в её глазах светился огонь, который до этого долго прятался где-то глубоко.
Обновы лежали у нее на коленях, как знак, как символ новой жизни. Ее жизни. И сейчас машина несла не просто пассажиров, а людей, решивших вернуть себе то, что казалось потерянным – надежду.
* * *
Утро в день свадьбы выдалось ясным, с лёгким инейным кружевом на ветках и покатыми облаками, лениво дрейфующими над Минском. У ресторана «Юбилейный» суетливо двигались люди – одни таскали ящики с провизией, повара в белых колпаках курили у черного входа, официанты в крахмальных передниках и туго повязанных галстуках получали последние наставления от администратора. Сигаретный дым смешивался с запахами свежего хлеба, зелени и пряного мяса.
– Борис Аркадьевич, только не забудьте, что селёдку надо подавать в форме кольца! Это – принцип! – с серьёзным выражением лица напоминал Исаак Маркович, следивший за сервировкой, как генерал за военной операцией.
– Успокойся, уважаемый, у нас не первая свадьба, так что мы не первый раз за мужем. Всё будет как в Кремле, а может, и лучше, – подмигнул повар, убирая поварёшку за пояс, словно казак шашку.
Тем временем в отделении ЗАГСа на улице Кирова уже звучала музыка Мендельсона. Свадебный зал был декорирован лентами, гвоздиками и веточками кипариса – по моде того времени. Инна в белоснежном платье сшитом вручную, с фатой, закреплённой гребнем из перламутра, выглядела как невеста из старой киноленты, а Костя – строгий и уверенный – словно герой военного романа, только что вышедшего из типографии.
Регистратор, молодая женщина в строгом брючном костюме, с голосом, пожалуй достойным если не оперы,то филармонии уж точно, сейчас произносила слова о «ячейке социалистического общества».
– Объявляю вас мужем и женой, – наконец гулко прозвучало под потолком.
Надевая кольцо на палец Инны, я смотрел ей прямо в глаза.
– Ты как… невеста из журнала, – прошептал ей уже в статусе мужа, поправляя пиджак. Мои пальцы дрожали, когда заодно поправлял галстук.
– Государственная регистрация брака между гражданином Брисенком Константином Витальевичем и гражданкой СафроновойИнной Ивановной объявляется завершённой, – торжественно произнесла сотрудник ЗАГСа с причёской в стиле «башня» и вручила свидетельство после росписи молодоженов.
Аплодисменты, поцелуй под вспышки фотовспышек, и вот – уже выход на ступени, к группе друзей и родных.
– Так! Теперь все быстро по машинам, едем к памятнику Освободителям! – командовала Лидия Михайловна, как будто она до сих пор была завлитом в театре.
У памятника – торжественный снимок на фоне бронзового воина, букет на плиту монумента, руки в перчатках, переплетённые в знак уважения к прошлому.
– Только не вставай на колени, клянусь, костюм испачкаешь! – смеясь, предупредила Инна, увидев, как я, её новоиспечённый муж, собирался снять кадр снизу.
Фотограф, мужчина с камерой «Киев», вздохнул:
– Подвиньтесь на шаг влево… Ещё чуть-чуть. Отлично. Так держать! Это фото достойно быть на обложке журнала.
После съёмки – неспешная прогулка в сторону ресторана. Инна держала Костю под руку, её шубка из белого песца отливала жемчужным светом на фоне зимнего Минска. Рядом шагали Раиса Аркадьевна и Лидия Михайловна, переговариваясь о том, как быстро всё произошло – словно только вчера Инна ещё бегала с косичками по двору.
У входа в ресторан на крыльце уже стояли гости. Кто-то держал в руках букет, кто-то – бутылку шампанского, кто-то с любопытством оглядывал «Ниву», припаркованную неподалёку. Исаак Маркович, в пальто с меховым воротником, подошёл первым:
– Ну, дорогие мои, с праздником! Всё готово. Заходите, не бойтесь – столы ломятся, музыка играет, и даже ОБХСС не сунется сегодня – у них выходной.
Смех, хлопки по плечу, рукопожатия и первая рюмка водки уже через порог.
Глава 7
Двери банкетного зала распахнулись, и в нос ударил запах тмина, свежевыпеченного хлеба и жареного мяса. Свет играл на хрустале люстр, стены украшали гирлянды, а по периметру стояли массивные прямоугольные столы, покрытые белыми накрахмаленными скатертями, под которыми были, ни за что не догадаешься – длинные доски с опорами. Посреди всего этого – длинный стол для молодожёнов, с пышными букетами гвоздик, ветками туи и двумя бутылками шампанского «Советское».
Директор ресторана Борис Аркадьевич шагнул навстречу с натянутой, но доброжелательной улыбкой:
– Милые наши молодожены, добро пожаловать! С этого момента начинается ваше общее будущее, и пусть оно будет таким же насыщенным, как наши блюда, и таким же тёплым, как этот вечер! – затем сделал жест в сторону выделенного стола. – Прошу, проходите! Молодые – сюда, рядом самые близкие: мама невесты, бабушка с дедушкой, свидетели.
Инна, сияющая и немного растроганная, села, прижимая к себе букет. Раиса Аркадьевна устроилась рядом и, не сдержавшись, поцеловала её в висок. Глаза слегка блестели, но голос звучал уверенно:
– Умница ты у меня, Инночка. И пусть жизнь твоя будет такой же, как это платье – светлой, чистой и нарядной!
Тосты пошли один за другим, как по заранее утверждённому сценарию. Сначала слово взял полковник Дубинский:
– Молодым – счастья, крепкого здоровья и ясной погоды в семейной жизни! А если в этой жизни вдруг появятся проблемы – пусть они будут медицинского характера и решаются при помощи хорошего врача. Или врача и инженера в одном лице, – хохотнул и поднял рюмку.
– За любовь! – поддержал тост Исаак Маркович, ловко вливая коньяк в фужер и при этом уже делая глазом знак официанту принести ещё одну бутылку «Двина».
Лидия Михайловна, подруга Раисы Аркадьевны, встав перед микрофоном, откашлялась и произнесла:
– Мои дорогие! Сегодня вы не просто соединили руки – вы объединили роды, корни и традиции. Храните это. А теперь – танец!
Под «Миллион алых роз» зал поднялся как по команде. Друзья обступили новобрачных, аплодисментами задав ритм, а потом сами закружились в вальсе. Инна без шубки, которую сбросила перед танцем, казалась белой птицей в моих руках, двигалась легко, как будто всю жизнь готовилась к этому моменту.
Потом начались конкурсы, неожиданно веселые даже для строгого вида гостей. Смеялись все – от дедули до серьёзного замполита госпиталя, из числа приглашённых. На десерт вынесли торт в форме «Нивы» – аккуратной, с глазурными шинами и надписью «На счастье».
В какой-то момент официант склонился к Борису Аркадьевичу и что-то прошептал. Тот кивнул и обратился к молодожёнам:
– Уважаемые! К вам тут посетитель. Парень лет десяти. Сказал, что вы ему когда-то починили велосипед и велел передать, что тоже пришёл поздравить.
Мальчик появился на пороге, держа в руках самодельную открытку и банку сгущёнки, перевязанную красной ленточкой.
– Спасибо, дядя Костя. И с праздником вас! – выкрикнул он, от души.
Аплодисменты снова раздались. Кто-то из гостей пустил слезу. Кто-то налил «на посошок».
* * *
Музыкаснова полилась плотной рекой. Оркестрик из трёх человек на сцене то заливал зал ностальгическим медляком, то переходил в неудержимый ритм диско. Танцевали все. Даже те, кто клялся не вставать из-за стола. Подружки невесты – одна краше другой – в лёгких нарядах с сияющими глазами, соревновались в пластике движений. А один из старших официантов, проходя с подносом мимо, хмыкнул:
– Такую вечеринку давно не видал. И ведь всё по-человечески, не как у парторгов.
В центре зала под громкие аплодисменты начался конкурс – я с завязанными глазами должен был угадать свою невесту. Четыре девушки с одинаковыми лентами на запястьях стояли полукругом. Раиса Аркадьевна прижала ладонь к груди и шепнула соседке:
– Это ж классика жанра. А если промахнётся?
Инна стояла последней. Когда настал её черёд, моя рука мягко скользнула по девичьей ладони, чуть задержалась на запястье, когда Инна чуть сжала пальцы. Безошибочно. Зал взорвался аплодисментами, кто-то пустил одобрительный свист.
– Вот это любовь! – раздалось от стола с друзьями жениха.
За другим столом подружки Инны шушукались, стараясь, чтоб их не услышали:
– А ты слышала, как говорят, он же в армии-то не просто служил… У него там чуть ли не золотые руки. Радиостанции собирал, делать операции кому-то помогал. Ну, не парень, а киногерой!
– Так это ещё кто рассказывает. А глянь, какие кольца у них. И наряды – прямо из журналов. Не иначе как за границей шили.
Пока гости наслаждались конкурсами, у окна наедине беседовали две женщины. Лицо бабушки Кости светилось доброй гордостью, голос был спокойный, но с лёгким нажимом:
– Инна у вас, конечно, девка ладная, но нашего внука с детства не всякая выдержит. Он у нас человек не простой, умный, резкий… С характером. А она?
Раиса Аркадьевна, выпрямившись, ответила мягко, но уверенно:
– А кто вам сказал, что моя дочь из ваты? Она и характером, и умом не уступит. Только тихая. А тихие воду точат.
Нараставшее напряжение в споре почувствовалось даже за десятым столом. Костя, проходя мимо, задержался на секунду. Вежливо склонился к обеим:
– Милые мои, давайте оставим перемывание наших косточек на потом. Сейчас у нас праздник. Праздник любви, а не спор о темпераментах.
Обе женщины улыбнулись. В воздухе развеялась напряженность. За соседним столом двое мужчин лет за пятьдесят, переглянувшись, шептались над графином:
– Ты видел, какой тут стол? Икра, осетрина, мандарины – в январе! И всё это, заметь, без визга и понтов. Как будто само собой.
– Ага. И не заметил ни одного партийного… Всё люди, свои.
– Есть один… Замполит окружного госпиталя, но с линией партии не высовывается…
– Это да… А жених-то похоже из тех, кто сам всё делает. Видел Ниву, на которой они приехали? Не серийная. Она вся как из фильма про будущее.
Сбоку, на танцполе, музыкант-клавишник заиграл что-то энергичное и зазывное. Гости вскочили, потянули друг друга за руки. На ходу хвалили ведущую, не скупясь восхищаясь ее организацией.
– Вот это свадьба, – сказала одна из тётушек, утирая уголком платка глаза. – Не пустое застолье, а настоящее торжество.
Бокалы поднимались вновь и вновь. Кто-то звал Инну на танец, кто-то вручал подарки, не дождавшись очереди. В воздухе витал аромат изысканной еды, звуки живой музыки и то, чего не купишь за деньги – настоящее счастье.
* * *
Всё шло как по маслу, пока в дверях банкетного зала не нарисовалась хмельная фигура в сером пальто с засаленным воротником. Вахтёрша за ним бежала, держа за локоть и отчаянно шипя:
– Вам нельзя! Это закрытое мероприятие, вы не в списках!
Он рывком сбросил её руку и, покачнувшись, двинулся к залу. Взгляд мутный, но с направленным умыслом. Увидев Инну, заорал:
– Ну здравствуй, принцесса. Так вот, значит, где ты решила найти себе «счастье»? С каким-то мурлом в костюме от спекулянта?
За столами мгновенно повисла тишина. Несколько гостей застыли с вилками у рта. Инна побледнела, руки опустились, губы задрожали.
Промакивая губы салфеткой, я незаметно поинтересовался:
– Это кто?
– Это… это… – она всхлипнула, и спазм сжал ее горло.
– Андрей, бывший её… – за дочь ответила ее мать.
Но парень, не останавливался:
– Думаешь, этот твой Костик тебя любит? Он тебя купил. Наряды, кольца, ресторан – всё это спектакль. А ты – его трофей.
Никто не успел сказать ни слова, как я молча направился к нему.
– А ты жених в курсе, что у нее там столбовая дорога?
– Ты что-то путаешь парень… Первые три сантиметра действительно немного разработаны, а остальные пятнадцать – целка…
Вся свадьба грохнула смехом, а я под этот шум сделал свое дело.
Оглушающий удар ладонями по ушам, двойной тычок в гортань и сильнейший спазм перехватил горло. И в завершение сильный и очень резкий удар в «солнышко». Андрей уже лежал на полу, прижатый лицом к плитке.
– Пошли убогий, – прозвучало холодно, внятно и очень искренне.
Официант уже звал вахтёра и дежурного из милиции. Через минуту нежданный гость оказался в тамбуре. Двери зала закрылись.
Дед Кости, сидевший у стены, одобрительно хмыкнул и наклонился к Раисе Аркадьевне:
– Вот за это люблю своего внука. Молча, точно, и по делу. Без визга.
Инна тем временем выбежала из зала. Только платье мелькнуло в коридоре. Через пару секунд дверь туалета закрылась с глухим стуком.
За ней сразу устремился я. Постучал тихо, не настаивая:
– Инна… Извини, если это испортило тебе день. Но позволить так говорить о тебе – невозможно.
Из-за двери доносилось всхлипывание. Потом:
– Не за тебя обидно… За всё прошлое. За то, что он в нём был…
Пауза. Тишина. И тихий голос:
– Но спасибо тебе. За то, что в этом дне есть ты.
Когда вернулись в зал, Раиса Аркадьевна, чуть наклонившись к нам, тихо проговорила:
– Жизнь длинная, и такие вот мрази ещё не раз встретятся. Но пока вы вдвоём – вам всё по плечу. И ты, Костя, не сомневайся: она у тебя настоящая.
Где-то на другом конце зала музыканты уже снова играли. Народ пританцовывал, стулья отодвигались, вино лилось в бокалы. Шёпотом за соседним столом старшая тётушка Инны говорила:
– Видела, как он с ним справился? Спокойно. Уверенно. Значит, будет за неё стоять до конца.
Её муж в ответ, не отрывая взгляда от танцующей пары, произнёс:
– Такие не предают. Такие – находка. А вы бабы часто не цените…
В этот вечер за окнами шёл лёгкий снег. А в зале сверкали огни, играл саксофон и кружились гости, обсуждая, как удачно сошлись два сердца, и какое у них будет светлое будущее.
Вечер подходил к финалу. За окнами снег перестал сыпать, и мороз нарисовал на стекле узоры, как будто сам хотел украсить этот день. Зал начал потихоньку стихать – гости расходились по машинам, обнимались на выходе, обещали звонить, писать, заходить. А Борис Аркадьевич тихо сказал на ухо:
– Уважаемый… Такая свадьба бывает раз в пятилетку. Спасибо вам. Вы сделали этот вечер – настоящим.
