Текст книги "Беглый в Варшаве (СИ)"

Автор книги: АЗК

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 26

Вечерняя Варшава встретила нас холодом и слякотью. Под колёсами «Нивы» хлюпала вода, смешанная со снегом, превращая улицы в грязноватые реки. Инна, молча смотревшая в окно, сжимала пальцы на краях своего шарфа, будто пытаясь согреться не от холода, а от тяжёлых мыслей. В салоне царила напряжённая тишина, лишь ровный звук мотора и редкие вздохи жены нарушали её.

Подъехав к дому Януша и Хелены, пришлось оставить машину на краю дороги, под фонарём, едва освещавшим небольшую придорожную клумбу. Робот, компактно сложенный в медицинском кейсе, уже ждал, пока скрытый от чужих глаз. Открыла дверь Хелена, её глаза были красными от слёз, а голос дрожал:

– Спасибо, что приехали. Мы уже не знаем, что делать. Юзеф почти не разговаривает, сидит в комнате и молчит.

Инна обняла её крепко, успокаивающе поглаживая по спине:

– Мы поможем, Хелена. Мой Костя разберётся.

В гостиной на диване сидел Януш, глядя на пустой экран телевизора. Он поднялся, слегка прихрамывая, с тех пор как сломал руку на лыжном склоне:

– Проходите, садитесь. Чай или кофе?

– Спасибо, Януш, пока ничего не нужно. Лучше расскажите подробно, как это произошло.

Мужчина опустил голову, сжимая кулаки на коленях:

– Юзеф ходил в хор при костеле. Всё было хорошо, ему нравилось, он любит музыку. Но пару дней назад вернулся странным, замкнутым. Вчера ночью проснулся в крике. Мы поняли, что случилось страшное, он не хотел говорить, но потом признался Хелене.

Хелена, глотая слёзы, добавила:

– Это был отец Джованни. Он из Италии, недавно приехал служить. Никто ничего плохого не замечал, а теперь…

– Понял, – произнёс тихо, доставая кейс и направляясь в комнату Юзефа. – Инна, побудь с ними пока здесь.

Комната мальчика была полутёмной, лишь настольная лампа освещала кровать, на которой он лежал, уставившись в потолок. Сев напротив, осторожно начал разговор:

– Юзеф, я знаю, что тебе очень больно и страшно, но ты должен довериться мне. Я помогу тебе справиться со всём этим.

Мальчик поднял глаза, полные страха и отчаяния:

– Правда? Вы можете это сделать?

– Да. Просто расслабься и слушай мой голос.

Слова звучали мягко, спокойно, погружая мальчика в гипнотическое состояние. Сознание Юзефа постепенно раскрывалось, отдавая всю информацию о произошедшем. Картины были болезненны, ужасны, но важны. Также всплывали и другие сцены, ещё более мерзкие, детали преступлений, совершаемых в стенах костёла. «Друг» мгновенно обработал полученные данные, выводя их на нейроинтерфейс:

«Священник идентифицирован. Джованни Россети, гражданин Италии, официально направлен в Варшаву по линии Ватикана.»

В этот момент сигнал нейроинтерфейса слегка кольнул в сознании, активируя связь с «Другом».

«Друг, немедленно установить постоянный контроль и самое плотное наблюдение за отцом Джованни. Любое подозрительное действие, любое изменение поведения – сразу же доложить!» – мысленно приказ был отдан чётко, без лишних эмоций.

После глубокого сканирования организма мальчика робот обнаружил инородный предмет. Голос робота звучал ровно:

«В анусе пострадавшего обнаружено металлическое тело цилиндрической формы. Требуется извлечение.»

– Действуй, – подтвердил я своей командой.

Щадящая операция заняла всего несколько минут. Маленький металлический цилиндр блестел холодным светом, когда робот поместил его в герметичный контейнер. «Друг» пояснил:

«Предмет идентифицирован как подкожный имплантат, используемый в сексуальных практиках.»

Затем, аккуратно и осторожно, использовал технологии Современных Миров для очистки памяти мальчика от всего негатива.

В комнате Юзефа было тихо, и только дыхание мальчика звучало ровно и спокойно, когда пальцы осторожно прикоснулись к виску, завершая последние манипуляции по удалению нежелательных воспоминаний.

Юзеф медленно открыл глаза, его взгляд был ясным, страх ушёл.

– Как ты себя чувствуешь, Юзеф?

– Хорошо. Как будто после долгого сна. Спасибо.

Поднимаясь со стула, я аккуратно поправил одеяло на Юзефе и тихо вышел из комнаты.

В гостиной уже ожидали Инна, Хелена и Януш. Хелена подняла на него тревожный взгляд, тихо спросив:

– Как там Юзеф? Что с ним теперь будет?

Голос звучал спокойно и уверенно:

– С вашим сыном уже всё в порядке. Сейчас его разум чист от случившегося, воспоминаний больше нет. Он проснётся обычным мальчиком, каким был раньше. Только вам теперь предстоит вести себя так, как будто ничего не случилось.

Хелена с облегчением вздохнула, вытирая слезы платком:

– Слава Богу… Спасибо, Костя… Мы в неоплатном долгу перед тобой.

Я устранил последствия случившегося. Но нам нужно решать дальше. Этот человек не должен больше никого тронуть.

Януш выдохнул тяжело и поднял взгляд:

– Если потребуется любая помощь, только скажи. Это теперь наш общий вопрос. Мы готовы идти до конца. Нужно действовать, чтобы это прекратить.

– Действовать будем вместе, – сказала Инна, уверенно обнимая Хелену. – Вы не одни в этой беде.

Инна тихо произнесла, осторожно коснувшись плеча Хелены:

– Нам пора. Вам нужно отдохнуть, и Юзефу тоже.

В этом доме впервые за несколько дней появилась надежда.

* * *

Выходя на улицу, снова почувствовал тревожное дрожание интерфейса. Когда дверь «Нивы» закрылась за Инной, мысленно был активирован канал связи с «Другом». Его ответ прозвучал незамедлительно и резко:

«Внимание! Зафиксирована критическая ситуация. Объект наблюдения – отец Джованни – готовится к повторному преступлению. Имеется подтверждение его намерения осуществить половой акт с другим несовершеннолетним мальчиком в ближайшее время. Требуется немедленное решение!»

Сердце забилось быстрее, глаза заволкло тёмной яростью, но голос мысленно звучал хладнокровно и уверенно:

«Немедленно применить аэрозоль, полностью подавляющий сексуальное влечение. Сработать безошибочно и незаметно. Любая угроза здоровью мальчика должна быть исключена!»

Ответ «Друга» был краток и точен:

«Команда принята. Исполняю немедленно.»

«Нива» плавно двинулась по ночным улицам Варшавы. Инна тихо нарушила напряжённое молчание:

– Что случилось? Ты выглядишь очень напряжённым.

Ответ прозвучал мягко и ровно, полностью скрывая внутреннюю бурю:

– Просто устал, день был слишком тяжёлым. Сейчас поедем домой, отдохнём. Завтра поговорим.

Инна кивнула, чуть сжимая мою руку:

– Хорошо. Нам всем нужен отдых. Завтра всё обсудим…

* * *

Дом встретил нас привычной тишиной и теплом, которое разливалось от натопленной печки. В течении февраля месяца мной была проведена коренная реконструкция отопления нашей квартиры. Теперь утренняя закладка угля медленно тлела в течении дня, а за час до нашего прихода до нужного уровня увеличивалось поступление воздуха под колосник и уголь начинал гореть интенсивней. Таким образом к нашему приходу в квартире было уютное тепло и запас горячей воды для любых наших нужд.

Инна сбросила пальто и устало опустилась на кухонный стул, перебирая пальцами по столешнице. Было заметно, что случившееся оставило на ней крайне тяжёлый отпечаток.

– Даже не верится, что такое возможно рядом с нами, в городе, который кажется таким спокойным и почти родным, – негромко проговорила жена, не поднимая на меня глаз.

– Понимаю тебя. Такое трудно представить, тем более принять. Поверь мне, будет сделано всё, чтобы это прекратилось раз и навсегда, – ответ ей прозвучал ровно и уверенно, так, что бы у нее не возникло даже малейшего сомнения.

Инна подняла взгляд и спросила с беспокойством:

– Как думаешь, у Юзефа не останется каких-то последствий после проведенной тобой операции? И у меня вопрос: откуда у тебя такая хирургическая квалификация? Я внимательно наблюдала за твоими манипуляциями… Ни одного лишнего движения, ни одной секунды нерешительности… Как это вышло? Ты от меня что-то скрываешь?

– Инна успокойся. Операция была щадящая и максимально безопасная для Юзефа. Главное, мне удалось удалить те воспоминания, которые уже начали ломать его психику. Это главное, а не то, откуда у меня так поразившая тебя квалификация.

Инна чуть кивнула, глубоко вздохнула и поднялась:

– Ладно, пойду в душ, нужно смыть с себя этот день. Если будут новости, сразу скажешь, ладно?

– Обязательно.

Как только она скрылась в ванной, в голове прозвучал тихий сигнал, и голос «Друга», который начал передавать очередной доклад.

«Экстренное сообщение. Объект наблюдения, отец Джованни, после неудачной попытки полового акта с несовершеннолетним мальчиком выгнал его из своей комнаты. Затем им была извлечена кассета формата VHS. Видеокассета воспроизводилась на бытовом видеомагнитофоне. Содержимое записи включает многочисленные эпизоды половых актов с несовершеннолетними, все – с участием самого священника. Видеозаписи сделаны в помещении костела. Анализ „Мухи“ показал наличие нескольких аналогичных кассет в тайнике комнаты священника. Рекомендуется немедленное вмешательство и изъятие компрометирующего материала для предотвращения возможного уничтожения доказательств преступной деятельности объекта».

Внутри сразу закипела ледяная злость. Сознание словно зацепилось за каждое слово доклада, стараясь не пропустить ничего.

– Объект наблюдения ввести в состояние естественного сна до утра. Начать немедленное копирование и создание резервных копий всех видеоматериалов которые есть в его апартаментах. Досканально изучить все найденные материалы. Организовать круглосуточный их мониторинг. При малейшей попытке уничтожения записей или скрытия их вне костела – принять меры по нейтрализации, – мысленно скомандовал «Другу».

«Приказ принят и выполняется. Дополнительные „Мухи“ уже переброшены и активированы. Копирование, сохранение и анализ всех обнаруженных материалов начат».

На душе стало немного спокойнее, хотя до полного душевного равновесия было ещё далеко. Вернулась Инна, волосы ее были влажными, на лице появилась лёгкая улыбка.

– Новости? – спросила она, всматриваясь в моё выражение лица.

– Пока нет. Но, кажется, есть то, что поможет нам поставить точку в этой мерзости.

– Как?

– Боюсь сглазить душа моя…

Она приблизилась и мягко положила ладонь на моё плечо:

– Тогда действуй Костя. Доведи это дело до конца.

Глава 27

Через день после истории с Хеленой и её сыом на лестничной клетке кто-то оставил в нашей двери связку цветов – мелкие синие ирисы, перевязанные шерстяной ниткой. Без записки, без объяснений. Инна улыбнулась, мол, кто-то благодарит. Я же насторожился.

Спустя пару часов «Друг» подал сигнал: перехвачены разговоры, на которые стоило обратить самое пристальное внимание.

Всплывшая звуковая дорожка начиналась со звонкого девичьего голоса Хеленки:

– … я говорю тебе, он просто волшебник! Юзефу стало легче уже через десять минут, и это не сказки, я сама все видела! Этот русский парень, ну то есть советский, но не похож на других. Не как у них принято – строгий и отстраненный. Он тёплый, такой… необычный.

– Ты уверена, что сказанное тобой можно рассказывать? – осторожно спросила собеседница, голос который был мне не известен.

– Я же не даю фамилий! Просто… если кому-то нужно, то пусть знают. Хороший врач под боком, это важно! Только аккуратно. Такие люди не должны оставаться в безвестности.

«Друг!, удалось установить с кем разговаривала мать Юзефа?»

«Да, медик-инженер, это близкая подруга Хеленки. Она журналист варшавской газеты, которую спонсирует „Солидарность“.»

Спустя пару дней, когда я с женой подходил к нашему дому, Инна невольно обратила внимание на молодую женщину, с короткой стрижкой и выражением лица, типичным для активисток, привыкших действовать, а не молчать. Она разговаривала со стоящей у подъезда и говорящую с нашей соседкой снизу Тамарой. Услышав несколько слов, Инна поняла, что речь идёт о «враче из Союза, который чуть ли не спас мальчику жизнь». Девушка говорила искренне и с восхищением, не вдаваясь в детали, но было ясно – она горела желанием разузнать об этом как можно больше.

– О нём бы в газете написать… такие люди не должны оставаться в тени, – обронила соседка.

«Друг» продолжил:

«После этой фразы активистка „Солидарности“ связалась с одним из координаторов в Варшаве. Информация с описанием внешности, возраста, адреса и „необычных умений“ была передана в доверенный круг.»

Еще через день, эта информация обо мне, уже вышла за пределы Польши. И два дня спустя в Варшаву прибыл корреспондент западногерманского издания. По сути, агент БНД под журналистким прикрытием.

«Цель?»

«Внешне – интервью о деятельности католических добровольцев. На деле – сбор данных о Лаптеве, а теперь и о тебе. Ты стал интересен. Слишком интересен. Следует ожидать внешнего наблюдения. Рекомендую меры предосторожности.»

* * *

Утренний свет расплескался по подоконнику, залив комнату бело-голубым отражением. Тишину пронзил едва слышный импульс в ушной вставке – сигнал от «Друга». Сессия открылась плавно, как хорошо смазанная дверца в рабочем столе.

Голос искина звучал уверенно, без эмоций:

«Проведён углублённый анализ материалов, полученных с объекта „апартаменты Джованни“. В процессе идентифицировано восемь новых действующих лиц. Из них трое установлены с высокой вероятностью.»

Изображения начали проецироваться в поле зрения – один за другим появлялись лица. Первый – монах в тёмно-коричневой рясе, по досье – настоятель костёла Святого Михаила в Лодзи. Второй – пожилой священник из Кракова, замеченный в компании Джованни в закрытых богословских кругах. Оба имели статус уважаемых людей, и даже почитаемых богословов.

Третий кадр вызвал внутреннее напряжение. Мужчина в светлом костюме, с доброжелательной улыбкой, попал в объектив камеры видеонаблюдения, проходя через заднюю дверь костёла. «Друг» вывел подпись: «Бруно Штольц, атташе по гуманитарным вопросам, Посольство ФРГ». В архивных сведениях значился как кадровый сотрудник разведслужбы БНД, работающий под прикрытием в Варшаве. Степень вовлечённости в дела Джованни – не менее трёх встреч, зафиксированных в разные дни, абсолютно без религиозного контекста.

Вслед за этим в интерфейс поступила общая структура связей: костёлы, дипломаты, несколько частных резиденций. Все связи не формальные. Личное общение, неофициальные визиты, отсутствие церковной направленности мероприятий. Паттерн повторяется.

Эта информация органично вплеталась в более широкую картину. Линия, порученная мне Лаптевым, по каналу распространения фальшивой валюты и торговле контрабандной техникой, теперь уже не выглядела отдельной. Напротив, начала срастаться с паутиной, расползающейся от костёла. Слишком много совпадений и общих фигурантов.

Глубокий вдох и короткое касание командного импланта. Команда «Мухам» – следить за Штольцем круглосуточно, задействовать резервный дрон, в том числе при передвижениях по Варшаве. «Другу» – приступить к кросс-анализу всех контактов Джованни и их пересечений с объектами Лаптева. Цель – выявить точки слияния. Одна уже есть, и если чутье меня не подведет, то будут еще и другие. Осталось их только выявить и сделать видимыми для остальных участников операции.

Пальцы непроизвольно сжали край стола. Мысленно прокручивались слова капитана: «Нужны нити, за которые можно тянуть». Только тянуть за них придётся крайне осторожно, потому что если сорвётся, то никому мало не покажется.

Инна выглянула из кухни:

– Хочешь кофе? Или ты уже снова куда-то погрузился?

Голос ее прозвучал тепло, но тревожно. Слишком многое пришлось скрывать от нее за последние недели. Но сейчас – не время для объяснений. Пока нет.

– Лучше чай. С лимоном, если остался, – прозвучал мой ответ, за котором постарался спрятать свое внутреннее напряжение.

Она кивнула и исчезла за дверью, оставив в комнате лёгкий аромат мяты. Судя по докладу «Друга», конец этой цепочки находился не в Варшаве. А, возможно, и не на территории Польши.

* * *

Локация: Варшава. Здание посольства Федеративной Республики Германия, улица Jazdów 12 (Яздов 12), район Śródmieście, напротив здания Сейма.

Утро выдалось серым, с морозцем. Варшава начинала день сонно, с дымком из труб и запахом сырой солярки в воздухе. По асфальту улицы Яздов, вдоль кованой ограды Сейма, неспешно шёл человек в кашемировом пальто и кожаных перчатках. В правой руке – тонкая папка с тиснением. Чуть прихрамывая, он подошёл к неприметным воротам с табличкой на немецком языке: «Посольство Федеративной Республики Германия».

Металлические створки отъехали в сторону без звука. За ними – небольшой внутренний двор, выложенный плиткой. Слева – технический вход и гаражи, справа – здание канцелярии и жилые помещения. В глубине, за густыми елями, виднелась трёхэтажная вилла, построенная ещё до войны. Там, за толстыми шторами и дубовыми дверями, и проходила большая часть дел, которые не полагалось обсуждать даже в стенах министерства иностранных дел в Бонне.

У ворот стоял охранник в форме с эмблемой службы безопасности посольства. На лацкане – крохотный значок в виде чёрного орла на серебряном фоне. Проверка удостоверения заняла не более двадцати секунд. За спиной охранника – видеокамера, направленная в обе стороны улицы. Никакой лишней вежливости. Всё строго по инструкции.

После короткой паузы, проход к металлическому турникету. Внутри него рамка с детектором, за ней столик с лежащим на нём журналом. Бруно расписался. Почерк чёткий, без нажима. Часы на стене показывали 9:12.

Во внутреннем холле пахло воском и чистящими средствами. На полу – старинная плитка, в углу пальма в тяжёлом керамическом вазоне. Стены украшены репродукциями современных немецких художников, какая-то абстракция, немного тревожная. Справа мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Там, в глубине коридора, располагался кабинет резидента.

Дверь была слегка приоткрыта. Секретарь в очках и с пучком на затылке кивнула Бруно и, не отрываясь от печатной машинки, произнесла:

– Herr Müller уже ждёт.

Внутри – минимализм. Массивный стол, два кресла, сейф, радиоприёмник Telefunken на боковой тумбе. На подоконнике стояла чашка с недопитым кофе, пар уже не шёл. В углу кабинета стоял высокий металлический шкаф с кодовым замком, слегка приоткрытый.

Мюллер, крепкий мужчина лет пятидесяти в сером костюме, с короткой стрижкой, пустым взглядом и с вычурным серебряном кольцом на мизинце правой руки, не указал даже на стул, стоявший напротив. Доклад был назначен именно здесь. Никому другому доверять такие вещи не следовало.

– Herr Stolz, перейдем в защищенное помещение.

Специальное помещение на втором этаже административного корпуса, оборудованное средствами глушения радиоволн и системой активной звукоизоляции. На столе – дипломатическая папка, включён магнитофон с зацикленной классической музыкой для дополнительной звукомаскировки. Также на столе два бокала. Бруно Штольц по установившейся традиции откупорил бутылку рислинга, но сам к вину не прикоснулся.

В комнате кроме них никого.

– Начнём без лишних прелюдий. Какие итоги?

Папка в его руках раскрылась на столе мягким хлопком. В ней рабочий блокнот. Данные были отсортированы, переплетены и размечены. Всё, как требовалось – и для Берлина, и для Цюриха, и для тех, кто читал между строк.

Разговор фиксируется скрытым устройством, которое закрывает пишущийся разговор шифром высокой стойкости в режиме реального времени. Бруно Штольц в тёмно-сером костюме докладывает последние данные резиденту под видом обсуждения обычной служебной документации.

Он говорит ровно, без акцента, на классическом хохдойче:

– Контакт с объектом «Святоша» активизирован мной три месяца назад. По итогам декабрьского и январского периода организован устойчивый канал сбыта. Валюта доставляется через Мюнхен, далее транзитом через Будапешт в Закопане, оттуда – личным транспортом через крестьянскую сеть уже в Варшаву.

– Распределение идет через религиозные структуры, включая частично костёлы в Гданьске и Познани. Пресса и книжная продукция, используется как прикрытие. Реализация происходит под видом пожертвований, целевых сборов и семейной помощи нужным людям. Конечный получатель этой «финансовой» помощи группа лиц, тесно связанная с руководством «Солидарности». Деньги обеспечивают ее полиграфию, аренду помещений, питание активистов, а также оплату отдельных юридических и информационных услуг.

Во время небольшой паузы, Бруно перелистывает прошнурованный и пронумерованный рабочий блокнот, который до этого хранился в специальном помещении посольства.

– Структура устойчива, но требует дополнительной защиты. После событий в Щецине и Варшаве появилось подозрение на внешнее наблюдение. Один из активистов был задержан, но через некоторое время отпущен. По линии костёла поступило предупреждение: в деле могут появиться советские специалисты, неформально внедрённые в советское консульство и в их военный госпиталь. Легенды прикрытия – гражданский специалист из Минска и студентка медуниверситета прибывшая по обмену.

Мужчина в сером костюме, после этих слов своего подчиненного молча делает пометку уже в своем рабочем блокноте.

Тем временем Бруно продолжил:

– Джованни, несмотря на свои психические отклонения, вполне надёжен и управляем. Доказательства в нашем распоряжении. Используется как хаб для обмена информацией. Имеет право входа в несколько дипломатических квартир, включая швейцарскую и французскую.

– Отработан вариант внедрения одного из наших людей в круг подготовки «летней платформы» Солидарности. Для этого потребуется дополнительное финансирование и усиление оперативной группы в Варшаве. Предлагается перебросить ещё одного сотрудника под прикрытием журналиста.

Резидент спросил:

– Есть ли риски утечки по линии костёла?

– Минимальные. Иерархия замкнута. Связные проходят только через проверенные каналы. Однако на горизонте появился фактор нестабильности – один из советских специалистов, некто капитан Лаптев. Возможно, контразведчик.

Мужчина в сером костюме посмотрел на Бруно поверх очков:

– Ликвидация?

Ответ прозвучал спокойно:

– Пока – нет. Под наблюдением. При наличии подтверждений, вам доклад немедленно.

Магнитофон переключился на следующий фрагмент «Зимнего сада», а Бруно поместил свой рабочий блокнот в кейс и закрыл его, щелкнув замками.

– Ваш отчёт Бруно будет немедленно отправлен в Бонн. Ждите моих дальнейших распоряжений.