Текст книги "Повести, сказки, притчи Древней Индии"
Автор книги: Автор неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
МНИМЫЙ ЛЕКАРЬ (61)
На другой день Прабхавати опять стала отпрашиваться у попугая. Попугай проговорил:
«Иди, госпожа, если пойдешь и сумеешь насладиться любовью с твоим милым, как насладилась когда-то Теджука со своим любовником, к которому давно стремилась».
Прабхавати спросила: «Как было дело?» Попугай рассказал:
«Есть деревня Кхорасама, Там жил молодой купец по имени Паршванага. Его жена Теджука была женщина красивая, похотливая, распутная. Однажды она с приятельницами пошла посмотреть религиозную процессию, увидела красивого мужчину и стала думать о том, как бы с ним сойтись. Ведь говорится:
На свадьбах, во время процессий, в доме царя, в опасности, в чужих домах и при ссорах, госпожа, женщинам погибель.
И еще сказано:
В доме, в лесу и в храме, при жертвоприношениях, при хождении по святым местам, у прудов, на свадьбах и праздниках и в домах плетельщиц венков,
Во время процессий, при скоплении женщин, там, где много народу, и там, где нет людей, и в городе, и в деревне своевольная женщина, с любопытством смотрящая на приход и уход царя, стоит у дверей погибели.
На гумне и в поле, на чужбине, в пути, в доме, на перекрестке, в соседском доме, в пустыне, в доме прачки и швеи, днем и ночью, в сумерках, в плохую погоду, на дворцовой площади и при несчастье с мужем – своевольная женщина всегда погибает.
Увидев того мужчину, Теджука подозвала его к себе движением бровей и сказала: «Я в тебя влюбилась, но мой муж – несносный, жестокий человек, и я не могу уходить из дома. Выберем день: я брошу скорпиона в кувшин, стоящий у двери нашего дома, и потом дам ему выскочить. Он будто бы укусит меня. А ты будь у двери под видом лекаря». Уговорившись таким образом, они разошлись по своим домам. Мужчина так и сделал – пришел. А Теджука, бросив кувшин на подушку, закричала: «Меня укусил скорпион, сидевший в кувшине».
Мужчина появился за дверью под видом врача. «Ушибы лечу, животы растираю, колики прекращаю, яд удаляю», – забормотал он. Тогда Теджука сказала мужу:
«Готовь дрова для меня, милый, я, конечно, умру. Или зови заклинателей, лекарей, лечи меня».
Муж позвал того человека, что стоял снаружи у дома. Врачеватель этот осмотрел женщину и сказал мужу: «Ее укусила черная змея. Счастлив ты будешь, если она выживет, да и я стану знаменит». Купец проговорил: «О лекарь, сделай милость, вылечи ее от яда». Тогда лекарь помазал губы своей возлюбленной каким-то горьким снадобьем и сказал ее мужу: «Ну, купец, сильнее всех ядов человечий яд. Яд – средство против яда, знай это; оближи ей губы». Купец стал лизать, но так как губы жены были вымазаны горьким лекарством, то он сейчас же почувствовал во рту горечь. «Нет, уж облизывай ты», – сказал он лекарю, отступая. У купца возник страх перед ядом, и он ушел, а лекарь вволю позабавился с влюбленною. Обманщица сейчас же после этого выздоровела. Купец тоже сразу оправился. Он осыпал врача любезностями, поклонился ему в ноги и сказал: «Я весь твой». Этот лжеврач потом постоянно ходил к жене, когда мужа не было дома.
Так что если и ты, госпожа, умеешь так делать и говорить, то иди.
Проказница, умеющая так делать и говорить, пускай так делает, пусть идет добиваться счастья и наслаждаться им».
Выслушав эту историю, Прабхавати уснула.
Таков шестьдесят первый рассказ из книги «Шукасаптати».
ОБЕЗЬЯНА И ДЕЛЬФИН (67)
На другой день, собравшись уходить, Прабхавати опять попросила разрешение у попугая. Попугай проговорил:
«Если ты, заболев любовью, хочешь идти, то иди, робкая, коли умеешь говорить себе на пользу так, как говорила некая обезьяна.
Есть лес под названием Пушпакара. В нем жила маленькая обезьяна по имени Банаприя.{423} Она однажды увидела, как в море у самого берега барахтается дельфин, и сказала ему: «Друг, что это ты сегодня лезешь на берег? Жить тебе что ли надоело?» Услышав эти слова, дельфин ответил:
«Душа каждого рада тому месту, которое ему указано, и той награде, которая ему дана. Так, а не иначе, о обезьяна!
И сказано:
Не нравится мне, о Лакшмана,{424} город Ланка, весь золотой. Но радует Айодхья, исхоженная ногами наших отцов, хоть и бедная.
Люди неохотно оставляют родину, общение с друзьями, жизнь, надежду на богатство, возлюбленных, которые спят, отвернувшись.
Счастлив я, что родился и увидел тебя. Сказано ведь:
Благо, когда хорошие люди друг с другом встречаются. Хорошие люди – как святая вода. Но святая вода помогает не сразу, а встреча с добрым человеком – сейчас же.
Поэтому счастливы земные твари там, где живут такие, как ты, говорящие по-дружески».
На это обезьяна сказала: «Дельфин, с этого дня ты мне друг, и друг дороже жизни. Ты произнес поистине слова приязни. Ведь сказано:
Мудрые говорят, что у хороших людей дружба возникает, едва они успеют пройти вместе семь шагов».
После этого обезьяна продолжала: «Друг, будь сегодня нашим гостем». С этими словами она дала дельфину спелых плодов, вкусом подобных амрите.{425} И потом она каждый день давала ему бананов, а он угощал ими свою супругу. Супруга спросила мужа, откуда у него эти плоды, и дельфин рассказал, как было дело.
Она, будучи беременной, подумала: «Эта обезьяна всегда питается такими плодами, поэтому мясо ее груди, наверное, вкусно, как амрита». Подумав так, она сказала мужу: «Я беременна, и у меня прихоти, свойственные беременным. Хочу отведать сердца обезьяны. Если исполнишь мое желание, я буду жить, а если нет, то мне смерть – это несомненно». Выслушав эти слова своей возлюбленной, дельфин подчинился ее настоятельной просьбе, отправился к берегу моря и сказал обезьяне: «Друг, возлюбленная брата твоего зовет тебя в гости. Изведай гостеприимство в нашем доме». Сказав так и уговорив обезьяну, он посадил ее себе на спину и поплыл. По дороге обезьяна с беспокойством спросила у дельфина: «Что я буду делать у вас, когда приеду?» При этих словах дельфин подумал: «Скажу обезьяне правду. Я ее уже далеко отвез от берега и ей не уйти». Подумав так, он все ей рассказал. Как быть теперь обезьяне? Вот вопрос». И попугай продолжал: «Обезьяна сказала: «Ну, дельфин, тогда ты напрасно везешь меня туда. Я без сердца. Сердца при мне нет». Дельфин спросил: «Где же ты его оставила?» – «Друг, – ответила обезьяна, – неужели ты не слыхал, что
Мое сердце находится всегда на дереве удумбара,{426} а душа – на фиговом дереве. Я возьму сердце и опять приду к воде».
Тогда глупый дельфин повернул к берегу. У берега обезьяна спрыгнула с его спины и, взобравшись на дерево, сказала: «Ступай! Ступай прочь! Тут уж меня не могут схватить такие, как ты.
У водяных тварей, ходящих всегда путями водными, нет крепкой дружбы с тварями, живущими на суше. Так сказал один мудрец».
Так, обруганный обезьяной, дельфин отправился восвояси. Вот и говорится:
Кто не теряет разума в делах, требующих хитрости, тот всегда уйдет от беды, как обезьяна ушла из воды».
Выслушав эту историю, Прабхавати уснула.
Таков шестьдесят седьмой рассказ из книги «Шукасаптати».
ПРИВЫЧКА (68)
На следующий день Прабхавати опять обратилась к попугаю. Попугай сказал:
«Иди, госпожа, наслаждайся счастьем, если у тебя, о красавица, на случай опасности найдется такой друг, как Витарка.{427}
Есть брахманская деревня под названием Видьястхана. В ней жил брахман Кешава. Пошел он однажды купаться и у пруда увидел прелестную купеческую дочь. Ему захотелось вступить с ней в связь. Однажды, когда он выходил из воды, она сказала ему: «Подними мне на голову второй кувшин». Он поднял и поцеловал ее в губы. А ее муж увидел это и повел его к царю. Как спастись брахману? Вот вопрос». И попугай дал ответ: «У брахмана был друг, по имени Витарка. Этот Витарка подошел к нему и шепнул: «Друг, когда придешь во дворец царя, все время чмокай губами и ничего не говори». Брахман так и поступил. Министр сказал: «Никакого преступления этот человек не совершил. Это у него от рожденья привычка такая». Так и оправдался брахман перед людьми благодаря спасительной мудрости Витарки. Если и ты так сообразительна, то иди».
Выслушав эту историю, Прабхавати уснула.
Таков шестьдесят восьмой рассказ из книги «Шукасаптати».
Харибхадрa
ПОВЕСТЬ О ПЛУТАХ
Перевод И. Д. Серебрякова
ВСТУПЛЕНИЕ
Есть в стране индийской, в земле Аванти,{428} город радостный и цветущий, ни в какой мере грехами не оскверненный, граду небесному подобный. Называется тот город Удджайини, и посетить его достойно всяческой похвалы. В северной его части есть богатый сад, полный, как девственный лес, пальм фиговых и пальмировых, деревьев манговых и всяких других. Чудится, будто все они под ветром пляшут, ибо он колеблет их ветви и развевает свисающие с них гирлянды цветов. И полон этот сад разнообразных плодов, чарующих видом и достойных того, чтобы их отведать.
Случилось однажды так, что в том саду собралось великое множество шельмецов, пройдох, плутов и прочих отменнейших мастеров подобного рода. И кого только не надували они притворством своим, умильно жалостливыми лицами, масками и многими-многими другими способами!
И было среди них пятеро самых отменных, слывших вожаками, – Муладева, Кандарика, Элашадха, Шаша и Кхандапана, девка пронырливая; с каждым из мужчин было по пятьсот таких же мошенников, а с Кхандапаной пятьсот распутных и хитрых девок. Затянулись в ту пору дожди, и было душно, и тяжелые тучи закрыли небо над всем царством. Целыми неделями шли дожди не переставая, и вся земля покрылась грязью и слякотью.
Голод и холод одолевали шельмецов, и они приставали друг к другу, нет ли чего поесть и не даст ли им кто какой-нибудь пищи. И сказал тогда Муладева то, что пришло ему на ум: «Пусть каждый перед всей братией расскажет, что с ним доподлинно в жизни случалось, и если кто не поверит в правдивость его слов, то придется тому накормить всех собравшихся здесь. Если же кто сможет доказать Сказанием о Бхаратах, пуранами, Рамаяной{429} и прочими священными книгами, что все сказанное истинно, тот – украшение шельмецов и никого не кормит».
I. РАССКАЗ МУЛАДЕВЫ
Так сказал Муладева, и сам первый вызвался рассказать о том, что с ним было в жизни. Вот что он рассказал.
«Послушайте, что я расскажу вам о днях своей молодости. Был я совсем юным, когда отправился искать удачи. Взял тыкву для воды, зонтик в руку, через плечо одеяло перекинул, пошел и увидел блистающий золотом храм Сканды,{430} бога войны. Вдруг откуда ни возьмись мчится бешеный от течки слон, подобный ревущему повелителю бурь Парджанье,{431} орошающий землю потоками пота, как тот орошает ее медвяными дождями. Испугался я отчаянно при виде разъяренного слона. Осмотрелся – деваться некуда, гибель грозит неизбежная. Бросился я со страха в тыкву.
В ярости кинулся слон, злобно трубя, по моим следам и гонялся за мною в тыкве целых шесть месяцев. «Что же это он от меня не отстает?» – подумал я в ужасе и выскочил из тыквы, словно из ада. Слепой от гнева слон бросился за мной, да зацепился волосками хвоста, выбираясь из тыквы.
Вновь я увидел небесную реку, подобную женщине, груди которой полны молока, переправился через ее поток, словно через коровий след перешагнул, и добрался, наконец, до храма Сканды. Нагой, голодный, мучимый жаждой, стоял я там целых полгода, принимая на свою голову низвергавшийся с небесной тверди Ганг. Затем совершил я поклонение шестиглавому Сканде и пришел сюда, в Удджайини, и радостно встретился с вами, почтенными повелителями мошенников.
Если все это вымысел недостойный, то придется неверящему для всех прочих устроить угощение».
Возразил ему тогда Кандарика: «Кто ж посмеет упрекнуть тебя во лжи? Кто сведущ в пуранах, кто знает Сказание о Бхаратах и Рамаяну, тот подтвердит, что все это истинная правда. Поведал ты нам, что с тобою и слоном приключилось в тыкве. А вот послушай, что жрецы рассказывают. «Из уст творца родились брахманы, из дланей – кшатрии, из бедер – вайшьи, из ног – шудры».{432} Уж если из живота Брахмы весь род людской вышел, то почему же ты не мог со слоном играть в прятки внутри тыквы? Или вот рассказывают, что Брахма и Вишну бежали тысячу божественных лет, но так и не могли достичь оконечности мужской силы Хары, умещавшейся, однако, в чреслах Умы.{433} Кто же посмеет упрекнуть тебя во лжи, когда ты рассказываешь о своем приключении со слоном в тыкве?
А что рассказывает нам почтенный Вьяса{434} о рождении ста кичаков?{435} Вот послушай, что в шастрах и Сказании о Бхаратах говорится. Пошла старшая жена царя Вираты поклониться риши{436} Гагали, ибо не было у нее сына. Дал ей Гагали каши из ячменя, риса и пшеницы и так ей сказал: «Если съешь ты это в беседке, то родится у тебя сто сыновей». Пошла она туда, куда велено было, съела кашу и ушла домой. Гагали же продолжал свои великие подвиги. Случилось ему однажды увидеть, как небесные девы купаются, сбросив свои одежды, и поразили его стрелы Камы, бога любви. Вспыхнуло в нем желание, и изверг он семя, и от первой капли, упавшей на землю, родился Кичака, мощный телом и наделенный мужеством из семени, извергнутого им при виде небесных дев, от капель, в бамбук попавших, родились сто кичаков. Спрятал риши их в колено бамбука, и когда передано было оно царице, то все они стали ее сыновьями. Если сто кичаков ушли в колено бамбука, то никого не удивишь тем, что вы со слоном целый месяц друг за другом гонялись в тыкве! Если Ганг тысячу лет не мог выбраться из волос Шивы,{437} то что это в сравнении с какими-то шестью месяцами, когда ты обманывал слона, спасаясь от него в тыкве?! Выбегая из нее, слон зацепился волосками хвоста; спросишь ты, как это могло случиться? Послушай, брат, что в пуранах говорится.
Во времена потопа все сущее погибло в океане, и лишь один Вишну возлежал на его ложе, и когда начал он творить мир, то из пупа его сначала вырос лотос, а на лотосе появился затем Брахма, в руках держащий палицу и тыкву. Так что ж удивительного в том, что ты и слон вышли из тыквы,? А если слон и зацепился волосками, выбираясь из тыквы, так что же? Послушай-ка, о чем Сказание о Бхаратах рассказывает.
Великий творец Брахма затеял подвижничество сроком на целую тысячу божественных лет. Обуяла богов зависть, и стали они думать, как бы им нарушить это подвижничество.{438}
«К женщинам страсть – вот вернейшее средство! – сказал Индра. – Ведь даже Шива, когда справлялась его свадьба с Гаури и свершалась жертва огню, заметил Уму и так распалился, что изверглось у него семя, упала капля этого семени в горшок, и из нее родился наставник Дрона.{439} Страсть эта поражает всех риши, богов и царей и даже таких могучих повелителей мира, как Хари и Хара. Разве только величайший герой устоит перед соблазном! Даже те, кто наложил на себя жесточайшие обеты, кто свершает неимоверно тяжкие аскетические подвиги, не могут противостоять этой страсти! Кого только не обращают женщины своими чарами в покорных рабов, пораженных стрелами бога любви! Пошлем же к Брахме, прародителю нашему, Тилоттаму,{440} превзошедшую всех богинь красотой. На том и конец его подвигам!»
Тотчас же по велению Индры в прекрасных одеждах пошла Тилоттама и стала распутывать перед творцом нить танца. И чем больше она танцевала в чудесных нарядах, тем сильнее трепетал он телом своим. Бросил творец все свои дела и не в силах оторвать от необычайно красивого ее тела взор любовался ею. Когда она это почувствовала, то, подобная реке, полной нектара и прелести, прошлась в танце направо от него. Он же, очарованный ее красотой и преисполненный пылом любовным, чтобы непрестанно любоваться ее прелестью, сотворил себе другой лик, глядящий к югу, третий, на запад смотрящий, и четвертый, обращенный на север. Когда же проносилась она в прыжке над его головою, создал он себе и пятый лик, направленный кверху. Рудра,{441} однако, отсек ему своим ногтем, как острым топором, пятый лик. Тогда ужасно разгневался Брахма и в ярости создал Ситакундалина, для того чтобы убить Рудру, супруга Гаури.
Рудра в ужасе кинулся в обитель Бадарика{442} и там попросил у Хари, занимавшегося трудными аскетическими упражнениями: «Подай мне милостыню!» В ответ на это изверг Хари из лба своего поток крови, а Рудра подставил под него череп Брахмы, и не мог этот череп наполниться целые тысячи божественных лет. Поболтал в крови пальцем Хара, и родился от этого могучий богатырь, которого звали Рактакундалин.
По велению Рудры начал Рактакундалин биться с Ситакундалином, и шла битва у них целую тысячу лет, и была она угодна богам. Об одном говорили, что Бхаскара{443} ему покровительствует, о другом – что благодетельствует ему Рави.{444} В то время сошелся бог солнца Рави с Кунти,{445} и зачала она мужа и вскоре родила его, и звали его Карна,{446} ибо родила она его из уха, и был он уже в доспехах и готов к бою, – совсем так, как ты выскочил из горловины тыквы, он родился из уха».
Тогда спросил Муладева: «А как же сумел переправиться я на другой берег Ганга?»
«Проще простого, дружище! – ответил Кандарика. – Вот как говорит Рамаяна: Повелел Рагхава{447} Хануману{448} узнать верна ли по-прежнему Сита. Хануман с помощью рук пересек океан и оказался в столице Ланки. Разыскал он Ситу и передал ей послание, и была она обрадована вестью от супруга. Потом спросила она Ханумана: «Как ты перебрался через океан?» Он ответил ей на это так: «Твоею милостью, и милостью твоего супруга, и милостью святого наставника я пронесся через бурный океан». Если смог он достичь берега, пересекши великий океан, то почему же ты, о лучший из людей, не смог бы перебраться через Ганг? А если ты шесть месяцев принимал поток на свою голову, то вот что брахманы рассказывают: по просьбе богов ради блага людей сошел Ганг с неба на землю. И спросила река: «Кто из вас меня, падающую, примет?» – «Я!» – ответил Ишвара{449} и стоял тысячу божественных лет, принимая на свою голову ее бурный поток. Что же удивительного в том, что ты удерживал ее поток какие-то шесть месяцев?!»
Нечего было Муладеве возразить, и сказал он так: «Что же, Кандарика, расскажи нам о чем-нибудь, с тобой случившемся».
II. РАССКАЗ КАНДАРИКИ
Стал Кандарика рассказывать: «Был я в детстве отчаянно озорным, и прогнали меня родители из дому за недостойное поведение. Скитаясь по разным странам, пришел я в деревню, сверкающую лотосовыми зарослями, доставляющими наслаждение, с колодцем, богатую и коровами и буйволицами. Там постоянно всяческими жертвами люди почитали якшу. Кто не почитает подателя желанного плода?! Из любопытства я, поклонившись якше, смешался с деревенскими жителями. Пока забавлялись все всяческими играми, напали на деревню свирепые разбойники, одетые в доспехи, с разнообразным оружием в руках. Тогда все деревенские жители с женами, с детьми малыми и стариками старыми, со скотом и жильем мгновенно скрылись в огурце. Смотрят разбойники, словно ослепшие внезапно, и не видят деревни – пропала деревня да и только! – будто ее и не было! Так и ушли разъяренные.
Приплелось на то место стадо, и коза из того стада сожрала огурец. Не успела она слопать огурец, как ее проглотил удав, а удава склюнул орел, усевшийся после этого на дерево вата.{450} Шел царь с войском и остановился под тем деревом. Погонщик слонов привязал слона к столбу. А тот столб – лапа орлиная! Вздумалось орлу взлететь, и, видя, как слон устремляется в небо, заорали погонщики слонов, что кто-то слона похищает. Услышав эти крики и встревожившись от такого известия, кинулись туда лучшие воины и осыпали орла стрелами. Вот падает он наземь, с головой, отсеченной бесконечным потоком стрел, и звук его падения напомнил удар грома.
Повелел царь рассечь туловище птицы, и оттуда вывалился удав, а из него козу извлекли, а из нее огурец, а уж из огурца все деревенские с их семьями и пожитками появились целы-целехоньки. Все они царю поклонились и разошлись со своими пожитками каждый на свое место, а я тотчас же сюда отправился. Все, что я рассказал, со мною самим приключилось. Кто из вас, плутов, не верит, пусть устраивает угощение!» Элашадха тогда так ему возражал: «Даже и тени сомнения нету у нас». Кандарика его спрашивает: «Да как же это целая деревня могла войти в огурец?» Усмехнулся на это Элашадха. «Видно не доводилось тебе, брат, слышать о таких же случаях, о которых в Вишнупуране{451} и Сказании о Бхаратах рассказано!
Говорят, что в начале начал, когда еще не существовало пяти первичных элементов,{452} был только один беспредельный океан, а в нем плавало яйцо, мерно качавшееся на волнах. Раскололось оно, и вышел из него тройной мир – небо, где Индра с богами обитает, земля, людьми, животными и рыбами населенная, и подземные страны, где правит Яма. Если все это в одном яйце уместилось, то почему одной деревне не поместиться в огурце?
Послушай теперь, о чем рассказывал мудрый старец Маркандея{453} сыну Дхармы.{454} Говорят, во время оно, когда одна вода покрывала все безбрежным океаном и волны сплетались гирляндами, среди пустынных вод узрел Маркандея в безлюдном мире одиноко возвышавшееся над водной гладью дерево вата. Рассмотрел Маркандея на его ветвях укрепленное ложе; сидел на нем юноша, прекрасный телом и сверкающий красотой облика своего, будто солнце. Распростер мудрец руки под деревом и сказал: «Смотри, сынок, не свались, не то смерть настанет!» Увидел риши у него в животе целый мир. Пошел туда, вовнутрь, и целую тысячу божественных лет скитался там среди лесов и гор, но, так и не добравшись до конца, вышел, наконец, наружу. Уж если целый мир с горами и лесами мог поместиться в животе юноши, то, подумай, Кандарика, неужели не уйти целой деревне в огурец? Ты спросишь, как это могло быть, что в утробе птицы поместился удав, в утробе удава коза, в утробе козы огурец со всем прочим? Так узнай, что брахманы твердят, – я тебе об этом расскажу.
Когда все три мира были в животе у Вишну, он сам еще был в утробе Деваки,{455} стройной, тонкой в поясе. Если справедливо об этом пураны рассказывают, то что же неверного в том, что деревня со всеми жителями и всем, что только в ней было, убралась в огурец?»
«Но как же не умерли все, кто был в огурце, попавшем в желудок козы, попавшей в удава, попавшего в орла?» – так спросил Кандарика, а Элашадха ответил: «Они ведь там всего лишь один день пробыли. Мы же не удивлялись тому, что три мира находились в животе Вишну и все, кто там был, продолжали торговать, заниматься ремеслами и хлебопашеством, справлять праздники и свадьбы и вести войны, да и все прочее, что делаем и мы.
Как может быть, спросишь ты, что весь мир попал в живот? Послушай! Во время оно шла ссора между Кешавой{456} и Брахмой. Брахма многоликий сказал Хари: «От меня и весь мир начался и четыре варны пошли!» Возразил ему на это Вишну: «Эх, совсем позабыл ты приличия! Хватит речей несуразных! Как не стыдишься ты, слуга, такое мне говорить! Язык в устах моих – океан, а рот – как твердь земная и небесная. Войди в уста мои и смотри на весь мир живой и неживой! Ведь мною, покоившимся на ложе океана, ты, Брахма, рожден был из лотоса, выросшего из моего пупа. Не хвались же старшинством!»
Сказал тогда Кандарика: «Да сказано ли где в пуранах о том, что птица может столько сожрать?» Напомнил ему тогда Элашадха: «В ту пору, когда Драупади{457} выбирала жениха, обычный лук вместил в себя и землю с горами, и огонь, и змей. Был у великого царя Друпады лук, богами охраняемый, и огласил царь такое условие, что ежели кто тот лук подымет и поразит цель, то он, царь, тому богатырю отдаст в жены свою смуглую дочь. Прослышав про это, собрались там могучие цари и князья, но кто из них ни пытался поднять лук, всякий падал. Потешался над ними люд. Вот выходит заносчивый Шишупала,{458} земли повелитель, и начал уже лук от земли отрывать, как Кешава подбросил луку для тяжести вершину Меру, горы священной, свою дубину, плуг, змей, раковину, гром, диск, утес Мандары,{459} вдобавок луну, огонь всемирный и землю с горами и холмами. Из-за великой тяжести и на полпальца поднять его нельзя было. Из-за обмана упал повелитель чеди{460} Шишупала. Даже земля не могла вынести тяжести этого лука. Тогда поднялся, чтобы лук натянуть, Арджуна, и, пока держал Бхима{461} сам лук за дерево, оттянул Арджуна тетиву и поразил цель. Вот так добыл он славу и взял Драупади в жены.
Уж коли все вместиться в лук могло, то уж в орла-то и удав и все прочее вполне могло влезть.
Да то ли еще в Рамаяне найти можно! Послушай-ка! Славнейшая из птиц Джатаю{462} с Раваной дралась, когда тот Ситу похищал. Десятиликий, разъяренный, сверкающим мечом отсек, смеясь, птице оба крыла. Джатаю на землю пал, будто гора свалилась. Сказала Сита: «Да отрастут пусть крылья у тебя, когда ты увидишь посланца Рамы!»
Вот наступает день, проходит другой, и сын Дашаратхи{463} посылает Ханумана, тревожась о чистоте своей супруги. Тот, скитаясь по земле, дошел до места, где лежал Джатаю, и говорит: «Вот так гора! Высокая, крутая! Коль заберусь туда, весь круг земной я разом увижу!» Тогда спросил его Джатаю: «Кто ты будешь?» И Хануман ответил: «Посланец Рамы я! О здоровье Ситы пришел узнать!» На это Джатаю отвечал: «Победа Раме! Сита похищена десятиглавым. По этой дороге он увез ее в Ланку! Что ты здесь без толку бродишь? Ступай отсюда, Хануман, скорее и Раме доложи то, что я сказал, – сражался я с Раваной подлым. Своим мечом отсек он мне оба крыла и вот в каком я нынче положении». На это сын ветра{464} ответил: «Коль пострадал ты от борьбы с Раваной, да будет тебе благо, друг!»
Услыша речь посланца Рамы, Джатаю, вновь обретший крылья, взвился и путем небесным улетел на гору Меру, убежище богов. Уж если Джатаю-коршун был горе подобен, то почему бы и твоей птице не быть такой же крупной телом?!»
