Текст книги "Ветер в черном (СИ)"

Автор книги: Average Gnoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Мы разговаривали об Энелоре, – произнес он, накрыв ладонью ее пальцы – и решительно отведя их в сторону. – Правда, у меня остались вопросы, которые некому задать…

Карие, обрамленные густыми ресницами глаза Сив многозначительно блеснули.

– Однако вы, миледи, что-то знаете.

– Не просто что-то, но много. Энелор – из тех странных мужчин, которые затаскивают тебя в постель не столько ради основного дела, сколько для последующих размышлений вслух. Остается только кивать да иногда гладить его по голове. – Она пожала плечами, и ткань легкого платья всколыхнулась. – Энелор, конечно, мужчина незаурядный. Но и не молодой. Так и сама поседеешь, не заметив. Ужасно, правда?

Ответа она не дождалась, лишь понимающего взгляда; гилантийцы-то не стареют.

– Нет, это не ради политики, – разуверила его Сив. – Не совру, что знать вещи, которые не знают другие, в некотором роде окрыляет, однако…

– Энелор – маг, – закончил за нее Хейзан.

– Маг, – повторила она, распахнув глаза. – Он может выкрикнуть одно заклинание и стереть это имение огнем и кровью – но вместо этого предпочитает трахать меня. Может убить толпу людей голыми руками – теми же руками, которыми с упоением ласкает меня. Это безумно возбуждает.

Хейзан не стал говорить развратнице, что она сильно преувеличивает способности так любимых ею магов.

– Но Энелор – стареющий маг, – вздохнула Сив. Хейзан с притворной нежностью коснулся ее скулы, и южанка, мурлыча, легла ему в ладонь всей щекой.

– Что ты знаешь, миледи?

– Все, что хочешь знать ты, – прошептала она, обнимая Хейзана за шею, – если не больше.

– Расскажи.

Вместо ответа Сив поцеловала его; Хейзан едва не оглох от всепоглощающего аромата магнолии – кажется, кто-то переусердствовал с духами. Усилием оборвав поцелуй, он тихо, но твердо произнес, гладя девушку по волосам:

– Расскажи мне. Как залог того, что ты не обманываешь меня только затем, чтобы получить в свое распоряжение молодого мага.

Доверительно глядя в ее полыхающие желанием глаза, Хейзан осторожно провел рукой по ее спине и ниже. Сив с тихим стоном прильнула к нему, и Хейзан мысленно чертыхнулся, почувствовав, как отзывается тело на ее порыв.

– Сначала расскажи.

– Х-хорошо, – Сив несколько раз глубоко вдохнула. – Энелор хочет занять место Дальвехира.

Какое-то время они молчали, но продолжения Хейзан так и не дождался.

– И это все? – разочарованно произнес он. – Этого мало, дорогая моя.

– А что тебе еще нужно? – насупилась Сив. – Я его в этом полностью поддерживаю… но поддержу и тебя, если ты захочешь того же, – шепнула она, снова потянувшись к Хейзановым губам.

– Спасибо. – Хейзан опустил ее за плечи, издевательски чмокнул в макушку и оттолкнул; Сив едва не упала и, схватившись за подоконник, посмотрела изумленно. – Спасибо за то, что хотя бы честна, в отличие от шлюх менее высокопоставленных.

Во взгляде Сив прорезалась злоба.

– Ублюдок, – сплюнула она. Хейзан развел руками – мол, какой есть – и отвернулся.

– Интере-есно, – протянула Сив ему в спину, – кому же поверит Энелор? Мне, если я прибегу к нему в слезах и поведаю душераздирающую историю о зажавшем меня в углу насильнике, или тебе, треклятому чужеземцу, от которого пахнет моими духами?..

Хейзан застыл на середине шага; угасшее возбуждение превратилось в ненависть. Резко обернувшись, он сосредоточил магию и послал в сторону Сив сноп энергии; с писком девушка увернулась, а лезвие чиркнуло по занавеске и испарилось в воздухе. Сив убрала руки с лица, на котором читался звериный ужас. Хотела убежать, но Хейзан схватил ее за воротник платья и действительно зажал в угол.

– Ты не понимаешь, милочка, – прошипел он. – Ты помнишь, что говорил тебе Энелор, но ты не имеешь ни малейшего понятия, зачем он тебе это сказал. То, что раньше было болтовней, обернулось ножом. Каждое оброненное слово – тяжелее свинцового шара. Каждый слабый жест – острее взмаха косы. Никого не волнует флер духов, когда пахнет дерьмом и кровью. – Сив попыталась вырваться, дыша словно загнанная антилопа, но Хейзан не позволил ей и посмотрел в упор. – Ты знаешь, кто такой Имрей? А вот я знаю. И вряд ли ты уйдешь от его когтей. Да-да, однажды с тобой расправятся – не я, так Энелор.

Свесив голову, Сив начала сползать вниз по бархатной стене, но Хейзан одной вспышкой магии помешал ей упасть в обморок – и усмехнулся в лицо:

– Конечно, мы заодно.

Он сделал шаг назад, и девушка, спотыкаясь, бросилась бежать. Вселенная сегодня благоволила Хейзану: именно теперь, не парой минут раньше, открылась другая дубовая дверь, и в галерее появился Энелор. Огляделся и спросил:

– Юный Хейзан, вы не видели Дальвехира? – Тот машинально покачал головой. – Тогда, пожалуй, зайдите ко мне вы.

Хейзан переступил порог сумрачного, как его обладатель, кабинета, освещаемого лишь канделябром да узкой полоской света, падающей из-за задернутых штор. Энелор сел в кресло за письменный стол, на котором царил идеальный порядок. Даже книги, как удалось рассмотреть Хейзану, были разложены в алфавитном порядке.

Присев на обитый черным бархатом стул, Хейзан приготовился воспользоваться старой-доброй правдой-маткой – разговор с кертиарианином иного не терпел.

– Я разговаривал с Дальвехиром, – признался он. Энелор и бровью не повел:

– Это я понял. О чем?

– О ваших планах касательно Фивнэ. Видите ли, я кое-что знаю об Имрее, и заподозрил неладное… а остальное было делом техники, – улыбнулся Хейзан, искренне довольный собой.

– Я говорил Дальвехиру, что давно пора раскрыть вам детали заговора, раз уж вы его главный герой, – сказал Энелор, скорее всего, правду, – но он вам не доверял.

– Это для меня не новость, – пожал плечами Хейзан.

– Скажите, – наклонился Энелор над столом; его синие глаза в сумраке казались черными, – а я могу вам доверять?

Хейзан замешкался, думая, как бы лучше изъясниться.

– Я сам себе не доверяю. Никогда не знаю, что могу выкинуть.

– Знаете, я ведь не только ложь чувствую, – усмехнулся Энелор, – но и кристально чистую истину. Сейчас прозвучала именно она. Хотите выпить?

– Воздержусь. В конце концов, я гилантиец, а они не пьянеют.

– Ради вкуса? – настаивал Энелор, доставая из-под стола бутылку с прозрачно-коричневой жидкостью.

– Вы и меня отравить хотите? – бросил Хейзан, не задумываясь о значении своих слов. Энелор замер с бутылкой в руках.

– Что значит “и вас”?

Хейзан, к его чести, не опустил взгляда и не выдал ничем, что его застали врасплох.

– Я знаю, что вы хотите занять место Дальвехира. Догадаться нетрудно.

Последнее не было ложью; в конце концов, кто виноват, что именно он не додумался?

Энелор протяжно вздохнул и положил подбородок на запястья, обернутые белоснежными рукавами.

– Вы действительно талантливы, юный Хейзан, пускай вначале мы этого не разглядели. Фивнэ этого недостает. Все, что он умеет, это марать руки кровью конкурентов и делать громкие, но совершенно бесполезные заявления.

– А Дальвехир? – с вызовом спросил Хейзан.

– А Дальвехир, мой старый чахоточный друг, скоро умрет сам, и мне нужно подготовить все, чтобы стать его достойным преемником… куда более достойным.

– Главное – не позвольте Шырпу встать на ваше место, – пошутил Хейзан, осознав: Сив действительно не сказала ни слова о том, что Энелор хочет убить Дальвехира.

– Когда веринцев возглавлю я, Шырпа здесь уже не будет. Роль шута останется Везу, но, возможно, мне удастся воспитать из него стоящего политика – если у меня будет на это время.

– Вы не гилантиец, так что времени у вас достаточно.

– В этом вы ошибаетесь, – возразил Энелор. – Времени меньше, чем когда-либо. Раз даже Альдом перешел к действию… – Кертиарианин смежил веки, а потом взглянул на Хейзана неприкрыто серьезно. – Они знают, что вы гилантиец. Вы в опасности, юный Хейзан, поэтому я хотел бы предложить вам сделку. Позвольте мне уничтожить Крайво Фийяна вместо вас.

Чего же этот человек хочет на самом деле? Вправду считает его подходящим членом Высшего совета – должно быть, первым не-тиольцем на этой должности – или хочет забрать все лавры, а его заклеймить трусом?

– Мне это поручили, и я обязан это исполнить, – отозвался Хейзан так, словно убить Крайво было его долгом жизни. Просить Энелора отправить их с Рохелин к порталу было бы полным безрассудством даже для Хейзана.

– Знаете, юный Хейзан, – задумчиво произнес Энелор, – там, где Шырп видит лишь возможность почесать язык и потешить свое эго, я вижу частички грандиозного плана. Мелкие шажки по направлению к единственному свершению, способному увенчать историю нашей империи. К победоносной войне с югом.

И ты, очевидно, станешь ее главным полководцем, скептически подумал Хейзан.

– Суть истории – пепел, – продолжал Энелор больше для себя, чем для слушателя. – Пепел, что оставляют огонь и меч; пепел, из-под которого возрождается жизнь в новом, более совершенном обличии. Хеф оборвал войну вовремя, чтобы пепел не стал прахом. Те, кто солидарны со мной в необходимости войны, но презирают его, как тот же Фивнэ, не видят дальше собственного носа. Тогда север нуждался в мужестве – не боевом, но мужестве человека, что бросается остановить разбушевавшиеся жернова. Завтра же нам понадобится истинно женское упрямство.

Главный полководец и первый фаворит императрицы, добавил Хейзан к сложенному описанию. Что же, пусть начинает войну, избавляясь от своей нынешней любовницы – проклюнулось в нем неожиданное злорадство.

– Кстати говоря, о женщинах…

– О, понимаю, – прервал его Энелор. – Вас ждет Рохелин? Тогда не смею задерживать.

Они обменялись кивками, и Хейзан хотел уже выскользнуть из кабинета, однако замешкался в дверях.

– Погодите, – раздался у него над ухом голос Энелора. – Так же пахнут…

В следующее мгновение он схватил Хейзана за ворот и зажал между собой и дверным косяком.

– Что ты с ней сделал? – прошипел Энелор, наклоняясь над незадачливым похитителем чужих любовниц. – Говори!

– Ничего! – злобно выкрикнул Хейзан. – Она сама!

– Как ты можешь врать мне, а я – не чувствовать этого?! – рассвирепел Энелор и хотел было, очевидно, призвать Кертиару, как раздался стук каблуков, и в галерею выбежала Сив.

– Энелор! – воскликнула она.

Обернувшись, маг окинул ее с ног до головы взыскательным взглядом – платье целехонько…

Пробормотав что-то под нос, Энелор сурово спросил:

– Признавайся, Сив, это твоя работа?

Хейзан, чью проколотую ножом руку снова объяла боль, попытался скользнуть в сторону, но Энелор дал ему знак не двигаться. На всякий случай Хейзан обратился к Гиланте, готовый в любой момент сосредоточить магию и ответить на нападение.

– Да, Энелор, – расплакалась Сив. Хейзан мысленно возликовал.

Энелор в сердцах прошипел заклинание; Хейзан его знал – вызывает огонь. Сив снова едва увернулась – бедняжка, должно быть, совсем перестанет увлекаться магами, – зато вспыхнули малиновые шторы.

– Я же знал, насколько ты падка на молоденьких магов! – крикнул Энелор. – Но верил! Прав был Шырп: шлюха, она и есть шлюха!

Теперь, когда гнев Энелора переметнулся на Сив, Хейзан сумел незаметно просочиться в коридор. Хлопнула дверь, и Хейзан выругался, решив, что Энелор все-таки последовал за беглецом, но шаги показались ему слишком легкими для мужчины. Обернувшись, Хейзан увидел Рохелин… черт возьми, он совсем про нее забыл!

– Бежим отсю… – Первая пощечина напрочь выбила из него остатки духа, а вторая – довела до последней степени отчаяния.

Гнев Рохелин прошел, когда Хейзан объяснился, и, пусть слова его прозвучали сомнительно, Рохелин знала, что врать ей он не будет. Честность всегда была его сильной стороной.

Хейзан добрался до моста уже заполночь и двинулся вдоль берега – Крайво жил в Сером квартале, и, тем не менее, занимал довольно богатый дом с видом на реку. Отсчитав три переулка, маг свернул в тупик, где для него заранее оставили лестницу, и взобрался наверх, едва не соскользнув с мокрой черепицы.

Оглядевшись, Хейзан понял, что выбрал не самую подходящую крышу – доступ с нее был только к одному окну. Окно же еле заметно пульсировало багряным светом; у Крайво бессонница? Или светляк боится спать без света?

Клочком магии Хейзан отодвинул плотную штору и чуть слышно спрыгнул на ковер.

Он оказался в маленькой, но богато обставленной спальне в багровых тонах. Кровать, занавешенная тонким балдахином на опорах красного дерева, была пуста. Некоторые из ящиков стола с вырезанным на них узором диковинных цветов были выдвинуты; в них желтели какие-то бумаги. В свете красных свечей, на диване, рассчитанном на двух собеседников, что сидели бы друг напротив друга, расположился Крайво Фийян, одетый в точности как на званом вечере Йохонта и с таким видом, словно ожидал давнего друга.

– Должно быть, веринцы решили, что, раз женщине не удалось меня соблазнить, следует прислать мужчину? – зевнул он.

– Что? – не понял Хейзан.

– Значит, они не настолько глупы, и вы явились меня убить.

Крайво манерным жестом указал на второе место в метре от себя:

– Садитесь, что стоять в дверях… точнее, в окне. И снимите, пожалуйста, сапоги и плащ, это ковер работы мастеров Иттльверинга, которых уже нет в живых.

Хейзан решительно прошествовал через комнату, стряхивая грязь прямо на ковер, и сел на край дивана, облокотившись на колени.

– Придется создавать средоточие и чистить его самому, – вздохнул Фийян.

– Значит, будешь отбиваться, – констатировал Хейзан, все еще несколько сбитый с толку тем, что Крайво ждал его.

– Любой человек, которого хотят убить, будет отбиваться – если он не Этелька, конечно, – развел руками кэанец. – Но я не хотел бы обострять ситуацию так скоро. Возможно, нам лучше вначале поговорить?

У Хейзана чесались руки поскорее избавиться от этого павлина, но другая часть его души шепнула, что предварительно унизить его было бы приятнее.

– Допустим, – произнес он. – Почему вас так интересует биография Имрея?

– Вы заочно ошиблись: мне совершенно плевать на Имрея и его преступления, – сверкнул зелеными глазами Крайво. – Мне интересна лишь моя теория, которая подтвердилась. Не все из них имеют такое обыкновение.

– Так вы теоретик? – саркастически ответил Хейзан.

– Прославленный, – Фийян будто бы не заметил его вызывающего тона. – Несмотря на то, что никто за пределами нашего скромного круга не знает моего имени, его знает Кэана, и этого достаточно, чтобы она – как бы выразиться – транслировала мои идеи другим ее приверженцам.

– Это еще одна ваша теория? – догадался Хейзан.

– Верно. Кэана умеет принимать ответные дары, хотя маги не балуют ее своей щедростью.

Хейзан приподнял брови, вспомнив Ринелда. Неожиданное сходство оголтелого кэанца и не менее фанатичного гилантийца…

– Вы взаправду считаете, что у Сущности есть личность в привычном нам понимании, способная на благодарность?

– Я этого не говорил, – Крайво вскинул голову и бережно заправил упавшую на лицо золотистую прядь. Кажется, безупречный пробор интересовал кэанца больше, чем что бы то ни было, включая его теории. – Кэана не испытывает ничего, но отзывается на те ментальные единицы, что действительно имеют значение. Это естественный ход вещей, такой же, как путешествие солнца по небосклону, и существует он потому, что является правильным.

– И как же это проверить? – поймал его на очевидном Хейзан.

– Мне не нужно проверять то, что я вижу во всем, – медленно покачал головой Крайво. – Но если вы так жаждете убедиться, предлагаю вам открыть знаменитый философский труд Асверти “О великом лесе”.

Фийян встал и подошел к книжному шкафу, повернувшись к Хейзану спиной; вот он, шанс пронзить его магическим лезвием, но Хейзану было любопытно, какие еще аргументы приведет кэанец.

– Глава четвертая, “О пустоте леса”. “Древа, о которых шла речь прежде во второй главе, являются необходимым допущением для существования пустоты леса. Всей своей многообразной сущностью они вбирают пустоту в себя, трансформируя ее в другую ипостась пустоты, которую мы назовем внутренней пустотой древ. Если мы обратимся к такой науке как ботаника, например, в изложении Кивариуса, то узнаем о том, что деревья проводят соки по маленьким трубочкам, тянущимся от кроны к корням и обратно. Пренебрегая основным наполнением дерева и заменяя его на внутреннюю пустоту, мы, тем не менее, не лишаем древ этих трубочек, перемещающих в нашем случае энергию, в особенности ментальную. Так создается ноосфера, представляя собой не внешнюю оболочку Универсума, как пишут философы-ноотерики, но внутреннее строение двух слоев пустоты.” – Закрыв книгу, Крайво произнес: – Как видите, дорога, по которой движется энергия – двухсторонняя, а значит, Кэана способна на ответ.

– В вашей теории есть несколько изъянов, – Хейзан склонил голову набок, припоминая все, что читал в юности об Асверти, его последователях и противниках. – Первая – дальше Асверти пишет о том, что речь идет не о магии, потому что упомянутая им энергия минует людей и Просторы в целом. Возможно, в вашем распоряжении вариант книги, составленный до появления гилантийцев, которое произошло как раз на закате жизни Асверти и заставило философа переписать некоторые главы. Вторая…

– Практика Гиланты является осквернением магии, а не обменом энергией, – прервал его Крайво.

– …вторая, – упорно продолжал Хейзан, – вы утверждаете, что именно ваше поклонение Кэане вызывает ответную реакцию, в то время как Асверти умалчивает о каких-либо необходимых влияних. В его изложении это, как вы и сказали, естественный ход вещей, а значит, все кэанцы так или иначе обмениваются друг с другом информацией о себе, а не только вы. Третья – асвертинец Леут, называющий магов межевыми столбами между Сущностью и Просторами, уточняет, что магия метафорически выжигает все на своем пути, поэтому обратной дороги нет… но, конечно же, вы не примете его во внимание, потому что он гилантиец. Но я знаю его отлично, потому что обитаю там, где когда-то жил он.

Крайво сложил руки на груди. Хейзан поднялся на ноги.

– Я не веринец, – сказал он, призывая Гиланту. – Черт с ними. Черт с вами.

И прежде, чем Крайво успел коснуться защитного амулета на шее – голубой камень пошло выделялся на фоне бордового одеяния, – Хейзан дернул рукой, и из горла кэанца брызнула кровь.

Крайво осел на ковер, мучительно отхаркиваясь и тщетно пытаясь что-то прохрипеть. Хейзан схватил бумагу из ящика и вытер ею багряные капли, попавшие на плащ, после чего задул свечи, спустился по лестнице, не беспокоясь о звуке шагов – чем быстрее мертвого хозяина обнаружат слуги, тем лучше, – и вышел через парадную дверь.

========== Часть 3: Пожары | Куплет третий ==========

Рохелин сидела на подоконнике рядом с букетиком сухих цветов, наблюдая за тем, как стекают по окну капли дождя, и заламывая пальцы.

Хейзан как-то, в ответ на ее вопрос, почему именно Хефсбор, рассказал Рохелин о Ларде и Наузе и о своем косвенном участии в убийстве их друга. Рохелин была уверена, что это не первое убийство, которому поспособствовал маг, и, как теперь оказалось, не последнее.

У нее не было четких моральных убеждений, и она воздерживалась от суждений о том, что правильно совершать, а что нет, поскольку знала, что все в мире относительно. Этот моральный нейтралитет спасал ее душу от лишних угрызений совести; конечно, она никого не убивала, но всегда прятала в сапожке короткий кинжал, да и в странствии случалось… разное. Чаще всего она просто сбегала.

Даже сейчас Рохелин угнетало простое знание о том, что на соседней улице живет кэанец, который может ей помочь. Чувство, примолкшее на какое-то время, теперь одолевало ее с новой силой – стоило ей вспомнить про леса, реки и заброшенные деревни. Рохелин любила останавливаться в чьем-нибудь бывшем жилище, изучая запылившиеся, изъеденные червем книги, сдувая паутину со ставен и разглядывая обветшалую мебель. Она чувствовала присутствие прежних жильцов, могла представить, кем они были и чем дышали, но вместе с тем оставалась в драгоценном одиночестве.

В отношениях с людьми она держала такой же нейтралитет, как и в моральных вопросах. Она не противилась сближению с кем-то, но не привязывалась до одурения – поэтому была уверена, что с легкостью расстанется с Хейзаном, когда настанет время.

Скорее бы оно настало.

Для Рохелин непривычно было торопиться, ибо в странствии она выдерживала ровный темп, который держал чувство в узде. Но теперь она постоянно замечала даже в собственных движениях, что спешит. Так ли живут гилантийцы – зная, что отмеренный срок утекает, как вода сквозь пальцы?

Хейзан точно подходил под это описание, но Рохелин не знала наверняка, по той ли причине. Он довольно много рассказывал о себе, но все его рассказы были поверхностными, и он, словно водомерка, ловко избегал опускаться на глубину. Рохелин понимала, что, стоит ему раскрыться в чем-нибудь, и ей не останется ничего, кроме как поведать правду о своем отце, которой Хейзан так жаждал – никогда не говорил об этом вслух, но все прекрасно читалось по лицу.

Он рассказывал, что родился сиротой (именно так он и выразился) в Энаре, одном из государств Цепи, и крал яблоки из садов Ореола с помощью упрощенного аналога магии, пока мальчишку не приметил гилантиец Кееаар из Меена. Признавался, что после того, как учитель в шестнадцать лет выгнал его на улицу “жить взрослой жизнью”, бывали эпизоды, когда он питался жареными крысами. Вскользь упомянул, что, когда начал зарабатывать магией, тратил все деньги на бордели, но быстро наигрался. Поведал о своем друге Эоласе, при первой встрече с которым едва не полез в драку. Почти ничего не говорил он об Ийецинне, но там, видимо, и нечему было происходить.

Рохелин слушала, иногда отвечая историями из своего странствия – как она угодила в рабство в Хелтесиме, откуда выбралась лишь благодаря женщине, которая втайне от господ изучала Гиланту, или как на рынке в Хупье потратила все деньги якобы на яйцо дракона, оказавшееся обычным камнем в крапинку. Когда Рохелин предположила, что торговец был магом и омрачил ее разум, Хейзан категорически отрезал, что такое влияние им неподвластно.

– …не можем мы вжиться в мысли – лишь пролистнуть их, как страницу книги.

– Но почему?

– Потому что все иное – внутри. Исказить извне нельзя даже поверхностные мысли, потому что их корни лежат куда глубже. Собственно говоря, единственная область разума, на которую может покуситься чужак – та часть сознания, куда мы, гилантийцы, сосредотачиваем магию. Считай, мы ее выпячиваем, как шлюха – свои прелести, уж прости мне как женщина такие сравнения.

– Не страшно.

Хлопнула входная дверь, и Рохелин вынырнула из воспоминаний. Соскочив с окна, она прибежала в переднюю – на лице промокшего Хейзана явственно отражалась усталость.

– Сделал, – произнес он, и Рохелин едва удержалась от того, чтобы отступить на шаг назад. Она кивнула и отвернулась, краем глаза наблюдая за магом, будто опасаясь, что сейчас он занесет нож и над ней.

– Ты даже не спросишь?..

– А что я должна спросить? – раздраженно бросила Рохелин. – Как ты его убил? Я спать не буду.

– Если ты думаешь, что я иссушил его жизненную силу или как там любят говорить о магах…

– Не думаю. Я просто, – повернулась она и напрямик заявила: – не доверяю тебе.

– Подумать только! – воскликнул Хейзан; на изменчивом лице его отразилась искренняя, почти детская обида. – Поселить меня в своем доме. Отдать ключи от своих дверей. Изображать любовников вплоть до прилюдных поцелуев, чтобы позлить Веза. А если я и правда не заслуживаю доверия?! – рассмеялся он, и улыбка его была едва ли не истерической.

– Не тебе решать.

Хотя дождь заботливо-успокаивающе стучал по бревенчатым стенам, Рохелин, лежа в кровати, никак не могла отделаться от мысли, что Хейзан в это время слоняется по дому. В полусне ей мерещились то цепи, то чьи-то незнакомые крики, полные звериного отчаяния, а сны кружились, как снежинки, заметая ее ледяным бураном. В какой-то момент Рохелин проснулась и осознала, что ей тяжело дышать. Захрипела…

– Тихо, – раздался пресловутый голос, и рука мягко коснулась ее шеи. Тернистый комок начал расползаться, мир – расходиться из одной точки страха по прежним линиям перспективы. – Я не целитель, но должно полегчать.

– Ты что тут делаешь? – выдавила из себя Рохелин, когда нашла в себе силы заговорить.

Послышался короткий смешок.

– И это благодарность? Я только зашел – и удачно, кажется.

Хейзан, к облегчению Рохелин – пусть и знала, что не задушит, – убрал руку и какое-то время молча сидел на краю ее кровати, так что Рохелин даже задремала. А ведь что-то говорила о недоверии…

– Хель, – неожиданно позвал он. – Как ты думаешь, что ждет нас после смерти?

Рохелин молча перевернулась на другой бок.

– Хель.

И ведь не отстанет.

– Я не знаю, что там. Это может придать смысл моему странствию или уничтожить его. Я не хочу ни того, ни другого.

Рохелин не видела Хейзана, но знала, что взгляд его рассеянно блуждает по темной комнате – полкам, картинам, быть может, ее белой руке, лежащей на одеяле.

– Я не могу говорить за тебя, Хель, но меня по ту сторону ждут туманные морские воды. И ведут они к огненным берегам, горящим настолько ярко, насколько полыхало мое сердце в течение жизни.

Рохелин зажмурилась, и воображение мгновенно выхватило картину – покрытый водорослями корабль, что покачивается на якоре, и долгий, выверенный интуицией путь между скал; сверху словно наложено синевато-зеленое стекло, и лишь одно нарушает общую цветовую гамму – проблески берегов в тумане… искры с оперения мифической птицы феникс.

– Они будут гореть ослепительно.

Хейзан коснулся ее плеча, и Рохелин, повинуясь чему-то глубинному, как камни на дне залива, легла на спину.

– Да, – сказал Хейзан, склоняясь над ней. – Все реки впадают в море.

Рохелин прикрыла глаза, ожидая неизбежного. В конце концов, что еще нужно человеку, который пару часов назад убил другого?

Эти движения губ и прикосновения руками она запомнила на всю жизнь – не в пример ярче остался лишь таинственный незнакомец из таверны, что наблюдал за ней весь вечер, а поутру исчез, оставив записку, которую она выбросила не читая.

Слова касаний стали отчетливее, будь то целенаправленная ласка или случайный взмах волос. Прибавились судорожные вздохи. Звучали имена – и Хель, и звонкое Хейз, как маленькие клятвы, дымившиеся под потолком. Впрочем, стоило Рохелин в порыве прикусить плечо своего любовника, и мир превратился во взаимный хаос – лавирование между повозок, нагромоздившихся через городские улицы накануне Йоля.

Когда все кончилось, она нашла себя у Хейзана на плече внимательно слушающей его размеренное дыхание. Пропустила сквозь пальцы его волосы и поцеловала в висок, словно в благодарность за то, что испытала.

Не за удовольствие; впервые за эти долгие дни у нее возникло ощущение, что она на правильном пути.

Весь светлый день Хейзан проспал крепким сном, на вечер же было назначено очередное светское мероприятие – празднество, посвященное дню основания Белой Воды. Особняк именовался так потому, что вид из его окон открывался на пороги реки Хефсрилл, бурлящие белые потоки, несущие воду в город.

Дальвехир был добрым знакомым хозяина, поэтому дозволил себе собрать очередную встречу прямо в одной из гостиных имения. Коротко поблагодарил Хейзана за отличную работу и призвал быть осторожными, чтобы месть Невия и его сообщников не застала веринцев врасплох где-нибудь в темном переулке.

Когда веринцы покинули комнату, Рохелин попросила Хейзана задержаться.

– Ты уверен, что никто тебя не видел? – обеспокоенно вопросила она.

– Уверен. – Хейзан помолчал, отстраненно глядя сквозь темно-болотные глаза, вспоминая, что на улице было пустынно как в склепе. – Что-то будет, Хель. Теперь мы настолько зарекомендовали себя, что можем потребовать от веринцев предоставить нам портал по любой, совершенно любой причине. Этого ты так ждала?

– Этого, – Рохелин поцеловала его в гладко выбритую щеку. Стрелка часов подобралась к двенадцати, готовясь отсечь голову еще одному часу. – Пора.

Главный зал Белой Воды встретил их мелодичной музыкой, что заглушала шум реки, доносящийся сквозь распахнутые огромные окна, белой тканью под стать названию особняка и раскрашенным на сюжет о Хефе потолком. Кричащую роскошь золоченых тарелок и мраморных столов лишь подчеркивал блеск богатых украшений, которыми дополнили свои наряды гостьи. Мужчины казались более скромными, если не обращать внимание на пуговицы или застежки кэанских плащей.

– …а я тяну-тяну – подсекаю, а там водоросль такая, здорову-ущая! – распалялся Шырп в окружении нескольких мужчин, таких же толстячков, отдыхающих от жен.

– …надела бронзу, а сами знаете, насколько плохо она сочетается… – мурлыкали в стороне эти жены, отдыхающие от мужей.

– Говорят, с Крайво Фийяном что-то случилось, – озабоченно рассказывал хозяин Белой Воды окружающим его лизоблюдам. – Он не смог ответить на мое приглашение – то есть, совсем…

– Эй, вьюнош! – оборвал Шырп свои душераздирающие рыбацкие байки, когда мимо проходили Хейзан с Рохелин. – Подойди-ка сюда!

Хейзан с неохотой приблизился; Шырп, уже заметно принявший на грудь – и когда успел? – нехорошо усмехнулся:

– Знаешь, Вез очень любит сравнивать тиольскую внешность со всякой другой. И не устает повторять, что коричневый – это цвет дерьма. Как думаешь, с чем он твои зенки сравнит?

– Даже не представляю, – процедил Хейзан, отворачиваясь, но Шырп бесцеремонно схватил его за полу плаща – и расхохотался:

– С жидким дерьмом!

Выдернув плащ, Хейзан наклонился над низкорослым полуюжанином и улыбнулся:

– Если тебе в лицо случайно влетит сноп огня – небесный, знаешь, снизойдет, – гореть будет преотменно. Шкварчать, как свиной жир в костре.

– Мразь канавная! – гаркнул Шырп и ударил наотмашь, но кулак пролетел мимо – Хейзан только того и ждал и вовремя отскочил. Сапоги заскользили по начищенному полу, и Хейзан остановился шагах в шести, глядя на оппонента исподлобья и показательно держа пальцы в таком жесте, будто вот-вот выщелкнет пламя.

Он не сразу понял, что все досужие взгляды теперь обращены на Шырпа и на него. “Делаю ставку на тощего”, вполголоса обратился Ирвин к Ульриху; Рохелин смотрела так, словно перед ней разыгралось смертоубийство.

Шырп поплевал на кулаки и решительно направился к Хейзану; оценив обстановку, тот метнулся к Рохелин, схватил ее за локоть и смешался с толпой.

– Струсил! – донесся торжествующий голос.

– Ты что творишь? – выдохнула Рохелин, дернув Хейзана за рукав так сильно, что едва не порвала его.

– Извини, не удержался, – сквозь зубы процедил Хейзан.

– Не вздумай не удержаться снова, – предостерегла она. – Пойду умоюсь.

Хейзан решил охладить злость стаканом ледяного пунша и пододвинулся ко столу, унизанному яствами.