Текст книги "Ветер в черном (СИ)"

Автор книги: Average Gnoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Эолас сделал глубокий вдох.

– Вы правы – это действительно первый же мальчишка, который им попался. Однако гласит это об истине противоположной. Боюсь, составлять аналогию – лишь тратить впустую время, поэтому я скажу прямо. Вастаки не боятся вас до такой степени нагло, что подсылают первого же мальчишку, который им попался.

Мричумтуивая нахмурил кустистые брови.

– Эолас, опять ты говоришь эту чушь… Я думал, в тебе больше ума. Хотя бы теперь.

– Я не бросаю вам вызов, Мричумтуивая, – соврал Эолас. – Чего нельзя сказать о вастаках.

– Но мы же настолько сильные! Еще ни один вастак не принес нам вреда, – поднял вождь шишковатый палец. – И не принесет, пока я жив.

– Значит, они организуют ваше убийство.

– Им в этом не преуспевать!

Эолас понял, что разговор начинает походить на перебранку двух стариков, причем если один из них был таковым на самом деле, то второму едва сравнялось тридцать два.

– Мричумтуивая, прошу вас, будьте благоразумны. Мысль о том, что клан может лишиться вашей мудрости, нестерпима. И…

– Хватит, – вполголоса произнес Мричумтуивая. – Тебя больше не хотят видеть в Фикесаллерамнике.

– Как пожелаете, – миролюбиво ответил Эолас, мысленно выругавшись. – Пойду соберу…

– Не пойдешь. – Это что, рычание?

Эолас откашлялся.

– Аналогия. Если клан – ящерица, то я в ней – хвост.

Мричумтуивая не ответил – не из внутренней силы, а из старческого упрямства.

Эолас поднялся и в полной тишине начертил защитный тетраэдр. Затем он представил пыльную комнату – узенькую дорожку между книжными шкафами и письменными столами, – попутно думая о том, что Леднио сохранит свитки в целости до его возвращения. Когда Гиланта сформулировала ответ, Эолас крепко стиснул магию, искупал немного в себе и свободно выбросил в четвертое измерение. Следующий ответ?..

…

Эолас оглянулся; Мричумтуивая выжидал.

Тогда маг легонько повел рукой, и одна из свеч соскользнула со своего места прямо на волчью шкуру.

========== Соло ==========

Гроза длилась целую ночь, однако пути ее были неисповедимы и менялись с тем, как менялось настроение Хейзана. Когда его охватывало отчаяние, буря рыдала, словно узница легендарного Омеласа; когда он пытался прогнать страх, безумие снаружи воплощало угрозу. Временами гроза казалась жалкой; временами – выглядела всесильной и более могущественной, чем сами Великие Сущности, Свет, Сумрак и Тьма – не говоря уже об одном-единственном маге, существующем наперекор ей.

Этот маг пролежал не смыкая глаз всю ночь, честно пытаясь заснуть, но из раза в раз проигрывая битву с собственным телом. Сердце оглушительно колотилось, иногда заглушая даже гром, и он не мог его утихомирить потому, что никогда не изучал такого рода магию и боялся, что остановит биение сердца вместо того, чтобы его замедлить. С другой стороны, порой это казалось лучшим исходом. Например, Хейзан вновь швырнул магию в четвертое измерение раз десять-двенадцать подряд; нет, не исполнившись внезапной надежды, а чтобы заставить голову опять заболеть – ведь это мешало думать.

Иногда он задавался вопросом, спит ли в эту минуту Рохелин – не из мужского интереса, так, из любопытства. Хейзан был уверен: девушке есть что скрывать, и отложенное странствие вне сомнений стало для нее ударом.

Когда ночь перевалила за половину и когда он окончательно потерял надежду хоть немного поспать, то, удобно устроившись среди мешков, сквозь чердачное окно наблюдал за тем, как гроза неторопливо покидает Хефсбор. Стоило рассвету протянуть свои лапчатые лучи к остаткам туч, Хейзан захотел прогуляться.

Спустившись, он обнаружил, что Рохелин уже проснулась; ее профиль вырисовывался на фоне открытого кронглассового окна. Мягкий утренний свет заронил искорки в ее черные как смоль волосы, которые были распущены, за исключением заплетенной возле уха маленькой косички.

– И как я мог забыть, что все странники – ранние пташки?

Рохелин повернулась к нему; ее глаза оказались темными и пыльно-зелеными, как топь.

– Доброе утро.

О эта прямота северян! Хейзан решил последовать ей тоже.

– Чем быстрее отчалим, тем лучше. Пойдем, – постановил он.

– Я остаюсь, – спокойно ответила Рохелин.

Хейзан проглотил глупый вопрос о странствии и кивнул.

– Ладно. Я отправляюсь к одному из местных коллег-гилантийцев. Вообще говоря, перед лицом глобальной катастрофы два мага не лучше одного, но вместе мы хотя бы накидаем новых мыслей… надеюсь.

Пробормотав последнее слово, Хейзан снял с крючка плащ и направился прямиком к двери. Его остановила Рохелин:

– Он, наверное, спит.

Хейзан ухмыльнулся:

– Ты не знаешь магов. Мы еще не ложимся.

Воздух искрился эхом только-только ушедшей летней грозы, так что Хейзан вдохнул полной грудью. Улица, однако, не сияла дружелюбием: колеи, полные воды, да одинокие лужи, набравшие в себя мусора и, разумеется, дохлых крыс (не всегда целехоньких). На другой стороне улицы торговец пытался привести в порядок свой навес, тяжелый от воды и весь дырявый – то ли забыл, то ли опрометчиво не захотел убрать его на ночь. Хейзан ступал осторожно, но все равно, оказавшись на противоположной стороне, обнаружил, что промочил ноги ниже колена. Странный чертыхающийся человек, который каким-то волшебством сушил себе штаны, привлек внимание торгаша, и тот давай умолять незнакомца помочь ему с многострадальным навесом. Некоторое время длился спор; в итоге Хейзан высушил еще и навес, получив в качестве оплаты местонахождение искомого дома.

В паре улиц оттуда он нашел дом с флюгером в виде человека с кожаными крыльями: всякий оседлый маг отмечал свое жилище заради самовыражения и удобства клиентов, что было эффективным до той поры, пока кто-нибудь не решал, что настало время жечь нечестивых колдунов.

Постучав в дверь массивным молотком, Хейзан прождал с четверть часа и собирался уже уходить, разочарованный, но хозяин дома все-таки объявился. Дверь открылась, за ней стоял одетый в черное мужчина за сорок.

– Хейзан? – раздался вопрос после припоминания.

– Ринелд. – Хейзан склонил голову. – Дело срочное. У меня новости, которые совершенно необходимо обсудить с другим магом.

– Гелора, кертиарианка, живет в двух домах к северу отсюда. Она будет рада с тобой поговорить – она месяц не видела мужчины.

– Ринелд, – Хейзан втиснулся в проем, помешав магу закрыть дверь. – Я зверски серьезен. Послушай меня.

Ринелд сощурил чернильные глаза и впустил-таки нежданного гостя.

Они поднялись на второй этаж, в круглую библиотеку с неразличимым снаружи высоким потолком, где маг-северянин предложил Хейзану кресло. Сам Ринелд сесть отказался; то была застарелая привычка человека, который, обладая не самым выдающимся ростом, живет среди высоких людей. Отказался он – отказался и Хейзан.

– Я не уверен, только ли со мной это происходит, – начал он. Ринелд откашлялся.

– Продолжай, – махнул он рукой под мрачным взглядом Хейзана.

– Просто попробуй переместиться отсюда при помощи магии. Куда угодно. Пробуй.

Ринелд посмотрел на него с заметным удивлением, но начал чертить защитный тетраэдр. Его очень светлые, чуть ли не белые волосы казались восковыми в сиянии свечей; лицо, чьи округлые черты обошло северное происхождение, было цвета почти такого же.

Ринелд завершил фигуру и застыл посреди нее. Ничего не произошло; Хейзан сдержал непростительный вздох облегчения.

– Ай, – изрек Ринелд.

Он убрал ненужный тетраэдр и сел в кресло, затем повел пальцами с мозолями на них (взрослый разумный маг играет на лютне?). Одна из шкафных полок отъехала вместе с книгами, и из темного тайника вылетела бутылка.

– Нам это понадобится, – сказал Ринелд, когда бутылка опустилась на стол. После того, как он наполнил кубки, и оба мага попробовали ароматное вино, несомненно вышедшее из погребов Выйреса, Ринелд изучил проблему еще несколькими попытками переместиться и сказал:

– Кто-то или что-то возвело стену между нами и четвертым измерением.

– Ты отмел мысль, что это и есть четвертое измерение, – счел нужным заметить Хейзан.

– Просторы или по меньшей мере Цепь не рушатся, так что да, отмел, – снисходительно улыбнулся Ринелд. Хейзану это не понравилось.

– Наши знания отрывочны, – напомнил он. – Мы не знаем ровным счетом ничего о структуре четвертого измерения; мы даже не знаем, на магии оно основано или просто дозволяет использовать ее таким причудливым способом. Так что оно могло ни с того ни с сего поменяться. Оно может… – он затруднился в том, чтобы логично продолжить начатую мысль. Ринелд наблюдал за его тщением с легкой улыбкой.

– Оно может больше не быть измерением, хочешь сказать, – наконец подсказал он. – Я вижу это маловероятным.

Разозлившись, Хейзан с трудом удержался от того, чтобы начать перебранку. Как-нибудь в другой раз, мысленно пообещал он себе, Ринелду и книгам.

– У тебя есть что-либо подходящее в библиотеке? – сменил он тему разговора.

– Боюсь, что нет, – покачал головой Ринелд. – Если не разберемся с проблемой силой только наших умов, надежда у нас сугубо на Чезменские библиотеки.

– До которых – сотни лиг на юго-запад, через море.

Ринелд развел руками:

– Это другая проблема.

– Боги, почему это все в Хефсборе произошло? – взмолился Хейзан.

– Не говори про мой город, – немедленно нахмурился Ринелд; пламя свечей дрогнуло, отсветы на миг преобразили лицо. – Баугрим был идиотом.

– Я не про библиотеки, Ринелд. Да если б я застрял в необитаемой Ийецинне на всю свою недолгую жизнь, в этом было бы больше радости, – в сердцах произнес он – и тут же устыдился, вспомнив про Рохелин. Черный взгляд Ринелда прочитал этот стыд на изменчивом Хейзановом лице, и северянин потребовал:

– Хватит изображать юнца, у нас проблемы. Нет, больше ты не пьешь, – сказал он, когда Хейзан потянулся за кубком, и решительно вылил содержимое в свой.

– Я гилантиец, – напомнил Хейзан. – Я не пьянею.

– Тем хуже для тебя, – пожал плечами Ринелд.

– Погоди, – произнес Хейзан, как только Ринелд осушил кубок. – Ты тоже гилантиец, так какого…

– Я сорокасемилетний гилантиец. Мое сознание изношено, так что я могу ощущать опьянение через метафорические прорехи в его ткани. Внутренний огонь сделал свое дело за много лет.

Хейзан был ошеломлен.

– Вот почему я никуда не иду, а ты идешь, – продолжал Ринелд. – Тебе надо достигнуть Чезме. Помнишь, я говорил тебе про Гелору? Иди к ней за заклинанием – ты должен проверить, актуальна ли та жа проблема для кертиариан.

– Ты умираешь? – выпалил Хейзан. Ринелд рассмеялся стрекочущим смехом.

– Пока нет. Но идти я не могу – в связи с огнем, взятым за правило. Если я воспользуюсь магией так, как пользуются ею кертиариане или кэанцы, это будет засчитано как предательство – предательство, которого мне не простят.

Его глаза цвета черного дерева были наполовину пусты, наполовину огненны; Хейзан знал, что такое сочетание таит за собой сдержанные слезы. Лучше бы я пошел к Гелоре, пронеслась мысль.

– Да ты фанатик, – прямо заявил он; Рохелин бы гордилась. – Мы можем наслаждаться истинной магией, когда словно бы стоим посреди великолепного пожара. Но каждый гилантиец помнит, что это иллюзия. Поклоняться иллюзиям? Не для меня.

Ринелд приобрел задумчивость.

– Порой мне кажется, что я лечу с небес на землю и столкнусь с ней буквально через секунду… но этого так и не происходит. Это – иллюзия?

Хейзан молчал; Ринелд вздохнул и прикрыл глаза.

– Великим Сущностям мы забавны – таковы они, таково и то, как их описывает мировая история. Гиланта еще и цинична.

Это вывело Хейзана из себя окончательно.

– Никто не знает, что там вне Универсума! – закричал он и ударил ладонями по столу, вскочив. – А приписывать Сущностям человеческие качества – бессмысленный антропоцентризм, который вышел из моды еще с основанием Ореола. Счастливо оставаться. – Он накинул плащ и развернулся на каблуках.

– Хейзан, – позвал его Ринелд из-за спины. – Удачи. И передавай привет Гелоре.

Старый пьянчуга, думал Хейзан, сбегая вниз по лестнице. Его сознание порядком износилось, а ум захватили бесчисленные идеи, лишенные жизни. Как человек он может быть еще почти молод, но по меркам гилантийцев он глубокий старик. Хейзан бы не удивился, если бы большинство книг в его библиотеке оказались эзотерикой и состояли из советов, как разговаривать с Тьмой, и статей о людях с песьими головами.

Хейзан никогда не признался бы себе, что напуган.

Когда он вышел наружу, всю послегрозовую свежесть уже смыло утреннее солнце. Июльский палящий зной прибрал к рукам Серый квартал на бóльшую часть дня. Хейзан снял плащ, под которым оказалась льняная рубаха с черным шитьем, повесил тот себе на руку и направился прочь от дома как Ринелда, так и Гелоры.

– Как прошло? – спросила Рохелин, как только Хейзан вошел в дом. Утирая пот со лба, Хейзан ответил:

– Ужасно прошло. Ну, то есть, я выяснил, что не один такой сталкиваюсь с этой чертовой стеной, но Ринелд совершенно выжил из ума.

– Ринелд? – повторила Рохелин. – Любопытное имя. Означает “ветер”.

Хейзан восстановил в памяти внешний облик Ринелда и пришел к выводу, что имя ему не подходит – если только ветер не может носить черное.

– Он оказался старше, чем я думал, – признался Хейзан, усаживаясь напротив Рохелин – его любимое место, откуда должным образом просматриваются все эмоции собеседника.

– Насколько?

– Сорок семь. Может показаться…

Рохелин прервала его кивком:

– Знаю. Темные маги долго не живут.

– Гилантийцы, – поправил Хейзан. Она явно не хотела его обидеть, но общепринятое название скорее раздражало.

– Гилантийцы, – согласилась Рохелин. – И что теперь?

Хейзан просто не мог удержаться от восхищения пред ее лаконичностью и деловой хваткой.

– У меня есть план. – Хейзан придумал его по дороге обратно и решил не упоминать совет Ринелда, которому все равно не последовал. – Сегодня ночью я отправлюсь к ближайшему порталу – кажется, он в Старом Городе? – разберусь со стражниками и через портал попаду в Чезме, где библиотек целых две. Пойдешь со мной?

Рохелин поморгала.

– У меня нет выбора.

Хейзан понял, что вот он, его шанс разговорить ее.

– Ну, ты можешь путешествовать пешком, – напомнил он, попутно рассматривая. Эти навыки были родом из далекого детства… он помнил один лишь голос.

– Я исходила Астлем вдоль и поперек. Видеть его не хочу, – сказала она без единого намека на скорбь и даже простую грусть; то было очередное прямое заявление женщины-северянки. Хейзан продолжал смотреть.

– Тогда зачем ты здесь? Это из-за дома?

Высказывать догадку было роковой ошибкой: она тут же закрылась.

– Сейчас уже нет разницы. Я иду с тобой.

– Как пожелает миледи, – улыбнулся он, чтобы скрыть досаду.

Хейзан изнывал от ожидания в течение всего светлого дня, за вычетом нескольких послеполуденных часов, когда ему удалось поспать – в обнимку с историческими книгами, которые он нашел, исследуя дом с позволения Рохелин. Одна из книг была посвящена вторжению уроженца древнего Сканда по имени Обретень, который более тысячи лет назад стал первым правителем Северного Астлема. Другая повествовала о Великой войне между Севером и Югом и том, как Хеф, непревзойденный полководец погибшего императора, остановил войну, подписав знаменитое перемирие и основав новую королевскую династию. Хейзан никогда не упускал возможности прочесть что-нибудь о временах минувших, но в этот раз он скорее успокаивал нервы, чем расширял кругозор.

Бесполезно, все бесполезно, понял он, когда солнце опускалось за горизонт.

Рохелин за день ни словечка не вымолвила, только кивала либо качала головой – и этим подбешивала. Хейзан не решился ссориться (как бы ни хотелось), потому что боялся, что тогда она его покинет, и ему придется идти к порталу в одиночестве. Хейзан никогда не был трусом, но чувствовал, что нуждается в ее молчаливой поддержке.

…В теплую летнюю ночь они вышли на воздух и направились вниз по улице. Одинокие факелы возле чьих-либо дверей и на перекрестках заставляли двух людей в плащах отбрасывать по четыре, а то и по шесть теней позади и впереди себя. Эти двое не обращали внимания на редких встречных, как если бы внутри капюшонов не было людей, а только клубился дым.

Когда они пересекли границу Старого Города, то были встречены кострами – более волшебными по духу, чем флюгер Ринелда. Их окружали люди самые различные – бродяги и странники, ремесленники и торговцы, проститутки и крестьянки. Хейзан не удивился бы, если бы среди них затесалась особа королевской крови. В другое время он молча присоединился бы к одному из костров – и был уверен, что Рохелин совершила бы то же самое…

– Может, подсядем? – Хейзан сам не понял, как слова вылетели из глотки. Они остановились, и люд вокруг ближайшего костра немедленно замахал руками:

– Айда к нам!

Рохелин подняла глаза на Хейзана, глядя несколько озабоченно.

– Может.

Хейзан и Рохелин подошли ближе к костру, подняв этим волну одобрительных приветствий. Двое человек подвинулись, позволив новоприбывшим устроиться поудобнее.

– Кто тут у нас? – задал вопрос худой седовласый человек, чьи глаза сияли, точно два берилла. – Северянка и… странник?

– На самом деле здесь я странница, – улыбнулась Рохелин.

– Я темный маг, – слова продолжили вылетать в мир помимо Хейзановой воли. – Если у кого есть надоедливый сосед, могу помочь.

Костер облетел дружный смех.

– Никогда не видел мага, – произнес кто-то.

– Да видел, – возразил Хейзан. – Все вы часто встречали магов – чаще, чем вы думаете. Подавляющее их большинство просто не знают, что чувствительны к магии.

– А это правда, что одним прекрасным днем все маги услышат зов Великих Сущностей и обезумеют? – присоединился к расспросам другой голос.

Хейзан почувствовал, как по спине карабкается что-то липкое и абсолютно неописуемое, словно обгоревшая жертва страшной казни скребет ногтями по угольям.

– Нет, – кратко ответил он.

– Кроме темных, – уточнил третий голос. – Темные действительно лишатся разума. В конце.

Хейзан тяжело вздохнул. Назвать себя темным и не быть настигнутым – невозможно.

– Это правда. Зато вы никогда не узнаете, каково это – стоять посреди грандиозного пожара. Посреди огня, который жжется, но не сжигает.

– Вечного огня? – спросил седовласый, словно выискивая. Хейзан слышал что-то о такой религии…

– Внутреннего огня.

Молчание овладело людьми, собравшимися вокруг потрескивающего огня, что каждый из них в эту минуту так или иначе почувствовал внутренним.

– Нам пора, – тихо сказала Рохелин и впервые взяла Хейзана за руку.

– Удачи, незнакомцы, – поднял ладонь седовласый, и каждый увидел вытатуированный у него на запястье огненный венок. Адепт Кельдеса здесь, на севере, – в Тиольверинге? Удивительна в наше время жизнь, подумал Хейзан.

– Да укажут вам путь ветры Кельдеса, – промолвила Рохелин в ответ.

Граница между местностью костров и сердцем Старого Города была столь же видимой, как молнии памятной грозы. Узкая улочка, по бокам которой обосновались пустыри с черными контурами развалин, тянулась метафорическим мостом между миром смертных людей и миром, где безраздельно властвует Время. Но длилось наваждение недолго – вдали замаячил еще один костер.

Хейзан и Рохелин пробрались ближе и укрылись в тени, отброшенной одним из немногих уцелевших зданий. Портал находился внутри невысокого лысоватого холма; с их места наблюдения видно было только полуразрушенные ворота, утопленные в земле, и стражников поблизости. Хейзан не верил глазам своим. Семь… восемь стражников на один идиотский портал?!

– Их слишком много. Но я могу попробовать, – сообщил он Рохелин, когда кто-то другой вышел из переулка в нескольких шагах. Хейзан зажал Рохелин рот и затаился, но человек их, казалось, совсем не заметил.

Незнакомец передвигался еле-еле – он был крайне толст и, очевидно, не совсем уверен в том, что делает. Глядя прямо перед собой, на холм, он до сих пор не установил присутствия чужаков; почесав в затылке, толстяк направился прямиком к порталу.

Появление еще одного человека прошло незамеченным даже для Хейзана. Он что-то заподозрил лишь тогда, когда толстяк застыл, и луна высветила ужас на его северном, но одутловатом лице. Следом взгляд Хейзана метнулся за незнакомца; к тому прыжками неслась тень.

Толстяк закричал и бросился бежать – если это можно было назвать бегом – прямо к Хейзану. Что-то со свистом блеснуло в лунном свете, и адская боль пронзила Хейзаново плечо; тот услышал собственный вопль и пошатнулся. Извергая поток ругани, Хейзан дотронулся до плеча; пальцы нащупали рукоятку ножа. Госсов глас!

Глядя на то, как появившийся из ниоткуда незнакомец сползает на землю, толстяк замахал ручонками и выудил из-под рубашки что-то вроде амулета. На глазах кое-как приподнявшегося на левом локте Хейзана и Рохелин, до сих пор застывшей камнем в тени, толстяк поцеловал амулет, накрыл его пухлой ладонью и… исчез.

Рохелин вдруг поняла, что снова может пошевелиться, и, не обращая внимания на стонущего Хейзана, сорвалась с места.

Она понятия не имела, куда бежала, все затмевало изображение того кэанца – он был магом, это она знала наверняка, – который переместился… боги ведают куда, но его это не затруднило! Рохелин вспомнила, что Хейзан был гилантийцем… а, да какая разница, темным магом, так же, как и его не-совсем-друг Ринелд. Так очевидно, кричала она мысленно! Так очевидно!

Внезапно она споткнулась и пропахала коленями землю; это выбило из нее дух, так что ей понадобилось время, чтобы оправиться. Когда Рохелин подняла глаза, то обнаружила перед собой дверь с начерченной на ней корзиной, полной звезд. Внутри что-то перевернулось; Рохелин вскочила и всем телом ударилась об дверь.

– Картул!

Дверь не открылась.

– Картул! Картул! – Нет ответа. – Карту-у-у-у-ул!.. – Рохелин сползла по двери, всхлипывая как ребенок. Села у ее основания, прислонившись спиной к деревянным доскам, и запрокинула голову. Картул, кертиарианин или же сумрачный маг, был далеко-далеко, во многих лигах от Серого квартала – в зеленом и вечно веселом Выйресе.

– Кто там? – Рохелин с трудом расслышала вопрошание сквозь собственный плач. – Кто б ты ни была, ты меня разбудила и я щас выйду и морду тебе начищу!

Рохелин подскочила с крыльца и бросилась бежать – снова. Угрозы незнакомца отдавались эхом в ушах, и не только они; услышанные впотьмах звуки закручивались в водоворот – крик толстяка, свист летящего ножа, стон Хейзана… Что до него, то Рохелин не знала, как и быть – Хейзан лишь добавил еще день к ее ожиданию спустя долгие две недели на одном месте, в то время как она могла найти мага другого рода, да и только.

Еще два дня, поправилась Рохелин. Если он жив, то придет к ней домой… после всего, что произошло, Рохелин не хватало уверенности, а не спалит ли она этот дом дотла.

Тогда она обнаружила, что стоит лицом к нему, а перед глазами мелькают картинки ее бегства. А куда, к слову, подевались костры?..

– Хей! И что такая девчонка делает здесь перед самым рассветом? – раздался голос. Рохелин обернулась и увидела пьяного мужчину, который испражнялся на мостовую прямо под окошком дома напротив. Гримаса отвращения на лице девушки его явно развеселила, и пьяница продемонстрировал улыбку в двадцать, не более, зубов.

– Перед самым рассветом? – вдруг поняла Рохелин и перевела взгляд на свои руки. Из черных они стали синими; она посмотрела на небо и увидела, как оно разгорается зарей в своем сером великолепии, прямо как написано в ее любимой книге – “Плаче Серых гаваней”. – Спасибо…

– А правда, чего ты здесь? – не унимался пьяница. – На шлюху вроде не похожа… у них юбки короче и они их стараются не рвать.

Рохелин уронила взгляд на свои ноги и, топнув, исторгла проклятие.

– И ругаются жестче, – добавил пьяница, натягивая штаны.

Едва заперевшись в доме, который после встречи с пьяным наглецом казался даже немного уютным, Рохелин направилась прямиком в погреб и вернулась оттуда, сжимая бутылку травяной настойки. Она нашла на полках подходящую стопку и плеснула напиток туда; и немедленно выпила. Спирт и горечь резанули горло, так что она закашлялась как чахоточная, но быстро переместились в желудок, где превратились в мягкую теплоту. Рохелин выпила еще одну и предалась раздумьям.

– Ты придурок! – провопил Хейзан в мрачную тень. – Не с ним я, не с ним!

Тень склонилась над ним, закрывая луну.

– Чем докажешь? – Голос был молодой.

Хейзан сквозь боль оторвал левую руку от ножа и спустя несколько попыток вздохнуть по-человечески выщелкнул бледное, как он сам, пламя.

– Я гилантиец, – прохрипел он.

Тень присвистнула и опустилась на одно колено рядом с Хейзаном.

– Извини. Я лишь исполнитель. Мне бы лучше отвести тебя к Даль…

Его слова утонули в громком требовании:

– Покажитесь!

Хейзан и человек из тени синхронно повернули головы и увидели, как на них строго смотрит один из стражников – не старше самого Хейзана, что пытался скрыть бородой. Маг вдруг ощутил невероятную нужду произнести три конкретных слова:

– Лигад дол суроп.

Стражник выглядел озадаченным.

– Ты чего щас сказал вообще? – спросил он с ноткой испуга – слишком уж походило на заклинания злобных призраков, что вне сомнения обитали среди древних развалин.

Тень спокойно разъяснила:

– По-энарски это означает “быть тебе королем”.

– О, – стражник расплылся в улыбке. – Неплохо. Спасибо, парни, занимайтесь своим делом!

Он развернулся на каблуках и направился обратно к своему посту. Хейзан с усилием выговорил:

– Догадался… это и впрямь был энарский.

Человек из тени покачал головой:

– Я не догадывался. Свою практику убийцы я проходил в Цепи. И, да, я знаю, что та фраза означает “поешь дерьма”.

Хейзан выдавил из себя улыбку и кивнул правее:

– Болтай дальше… у меня же нет ножа в плече.

– А! – произнес человек из тени и одним-единственным движением выдернул нож. Хейзан заорал точно выпь и упал ничком, сжимая левой рукой треклятое плечо. Стражники огляделись по сторонам, но, кажется, пришли к выводу, что это выли призраки.

Кровь горячо струилась между трясущихся пальцев, когда Хейзан пытался сосредоточиться и остановить кровотечение магией. Глупый мальчишка… Кееаар говорил ему: уметь противостоять боли настолько важно, что однажды это сохранит твою чертову жизнь, но юный Хейзан к нему не прислушивался. И расплакался, когда учитель рассек ему спину для проверки навыка; годы спустя Хейзан предпочитал говорить девушкам, что этот шрам оставил огнедышащий дракон.

Человек из тени перевернул скрючившегося Хейзана на спину и оторвал полоску ткани от своей одежды; затем перевязал руку выше раны и помог магу встать на негнущиеся ноги, подставив плечо, чтобы тот оперся.

– Отведу тебя к Дáльвехиру, – упомянул он незнакомое имя.

– Тащи меня к лекарю. – Хейзан был непрошибаем.

Человек из тени обернулся к нему; едва заметное движение его свободной руки, и к кадыку Хейзана приставили ледяную языческую сталь.

– Отведу тебя к Дальвехиру, – повторил человек из тени.

– С магами не связывайся… целее будешь, – попытался сблефовать Хейзан. Человек лишь коротко рассмеялся.

– Боль обезоруживает гилантийцев. Большинство.

Хейзан вновь припомнил наставление Кееаара и мрачно прошептал:

– Твоя взяла.

Человек из тени спрятал нож в недрах своего плаща, и двое молодых людей медленно, шаг к шагу начали продвигаться через внутренности Старого Города. Обходя костры улочками и закоулками, где один раз натолкнулись на хладный труп какого-то пришлеца – это не ужаснуло не только человека из тени, но и Хейзана тоже, – они пробирались между распотрошенных зданий, откидывающих тени с краями зигзагом, и пустырей, где ничего не могло расти из-за погребенных под землей безмолвных руин времен Обретеня.

Тем прочнее было удивление Хейзана, когда они вышли на площадь, окинутую светом из окон, притом не покинув Старого Города. На одной из построек Хейзан увидел скульптуру, изображающую человека с кожистыми крыльями, и внезапно осознал, что образ не был нововведением Ринелда – скорее, символом правящей династии… или императрицы Хойд самолично, учитывая, что о нем ни словечка не нашлось в исторической книге о Хефе.

Они остановились перед домом, на козырьке которого раскачивались манящие красные фонари; над дверью был нарисован белый цветок.

– В общем. Идешь в “Эдельвейс” и говоришь хозяйке слово в слово: “Хочу снять смуглянку Лару на два часа”. Если все в порядке, она проводит тебя к Дальвехиру, – проинструктировал Хейзана человек из тени.

– Почему бордель? – спросил Хейзан. – Слишком же очевидно.

– Не умничай, – грубо отбрил человек из тени.

Хейзан резко оттолкнулся от его руки и вновь едва не свалился с ног. Сплюнув проклятие и больше не поворачиваясь к своему неудавшемуся убийце-и-спасителю, он вошел в дом терпимости, носивший изящное имя цветка северных гор.

Когда он произнес кодовую фразу, незабудковые глаза молодой на первый взгляд хозяйки блеснули, и она повела Хейзана за собой на второй этаж, положив руку ему на спину – жест, предназначенный не дорогому гостю, а юнцу, который мгновенно выдал ее подлинный возраст. Пройдя от лестницы четыре двери, хозяйка остановилась, но не открыла; Хейзан постоял немного под ее немигающим голубым взглядом и, ни слова не проронив, распахнул дверь сам.

Закрыв за собой, Хейзан огляделся. Он очутился в обычной для борделя комнате – кушетки и мягкие диваны, окно-витраж, курящиеся лампадки и стены, разукрашенные незатейливыми сюжетами. Один из таких сюжетов разглядывал худой человек в темном облачении, заложив руки за спину. Услышав звук шагов, он обернулся; черные с проседью волосы были коротко острижены, а серые глаза в запавших глазницах казались неестественно большими. Золотой амулет на цепочке – такие, насколько Хейзан знал, предотвращали чтение мыслей – проглядывал из-под одежды человека; кэанец, значит.

– Кто ты такой? – произнес человек.

Хейзан запоздало понял, что тот ожидал увидеть человека из тени.

– Я ваш покорный слуга, Дальвехир, – склонил Хейзан голову. Дальвехир приподнял суховатую руку и пальцем указал на его плечо:

– Ты ранен.

Хейзан скорчил кислую мину.

– Чему причиной другой ваш покорный слуга. Вы всегда работаете с людьми, которые сначала вонзают в тебя нож, а потом задают вопросы? Я в вас чертовски разочарован.

Дальвехир сурово нахмурился, и Хейзан понял – этот человек не из тех, кто оставляет безнаказанным посягательство на свою власть.

– Кто ты такой, чтобы разочаровываться в нас? – потребовал ответа Дальвехир, незаметно для себя выдав Хейзану, что в этом деле замешана целая группа людей – если, конечно, Дальвехир не королевских кровей.

– Меня зовут Хейзан. Считайте меня своим тайным союзником, – улыбнулся Хейзан.

– Ты маг? – напрямую спросил Дальвехир; Хейзан сделал пометку в уме, что маги тесно связаны с делом.