Текст книги "Назад из будущего: Эпизод VI. Войны клонов (ЛП)"

Автор книги: Ariel_Sojourner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Шшш, – успокаивает она, прижимаясь поцелуем к его волосам.

– Ты ничего не сделал. А тот, кто это сделал, он все исправил. Он исправил свои ошибки и многое другое. Разве ты не знал? Ты же не слышал новостей. Голод на Дантуине, Люк и Вейдер привели в систему продовольственные караваны; они прошли мимо пиратов. Беженцы, застрявшие на Чарросе, помнишь, о которых я тебе рассказывала? Они их спасли. На Вашке, где у них были те ужасные землетрясения и наводнения, и никто не мог выделить время или ресурсы, чтобы помочь, потому что это не помогло бы военным усилиям, они предоставили помощь. Он все это запомнил, – говорит она в изумлении. – Много лет спустя он вспомнил, все что я говорила обо всех этих нуждающихся людях, а потом он вернулся и не просто победил Палпатина, но и помог всем остальным.

Энакин качает головой.

– Он творил чудовищные вещи. Я знаю. Я это чувствую. Я совершал чудовищные вещи, – признается он.

Падме толкает его в плечо, пока он не отстраняется и не встречает ее взгляд. – Я тебя не боюсь. Я знаю, за кого я вышла. Никогда не забывай об этом. Я знаю тебя и люблю. Это никогда не изменится.

Он осторожно протягивает руку, чтобы погладить ее по щеке. – Я люблю тебя. Я люблю наших детей. Неважно, что еще случится, или что я сделаю, или кем стану, пожалуйста, поверь мне в этом. Я никогда не перестану любить тебя.

Падме кивнула.

– Я верю в это и в тебя тоже. Я вижу хорошее в тебе и в нем, даже если ты этого не сделаешь, просто–просто не прячься и не убегай, Энакин. Не отгораживайся от меня, пожалуйста. Не ходи туда, куда я не могу последовать за тобой.

– Я не буду, обещаю, – говорит он со слезами на глазах. – Куда бы мы ни пошли, что бы ни случилось дальше, мы сделаем это вместе.

– Вместе, – шепчет она в ответ.

////////////////////////////////////////////

Пятерня, Качок и Болтун не оставляют Люка в покое. Совершенно очевидно, что они установили за ним постоянное наблюдение. Вначале они все вместе сидели в медицинском отсеке «Неустрашимого», но Люк не слепой. Он знает, что они пытаются сделать. Они пытаются отвлечь его.

Качок где-то достает колоду саббака (поскольку его первоначальный план напоить Люка был запрещен дежурными медиками), и Люк вспоминает, как Хан и Чуи учили его жульничать в картах.

Болтун включает голоэкран, и они вместе смотрят гонки Бунта-Ив, и все, о чем он может думать – это его тетя и дядя, а также о планах его отца убить Джаббу и освободить Татуин.

Пятерня, который был прикован к кровати, пока его позвоночник заживал, попросил Эхо собрать все материалы для чтения, которые он может найти на корабле (некоторые были действительно дрянные романтические голодрамы), и начинает читать их вслух под протестующие стоны всех, кто отдыхает и восстанавливает силы в медицинских каютах. Он даже заставляет Эхо читать диалог с ним во время романтических сцен, в которых большинство из них плачет от смеха, а те кто лежит с заживающими ранами живота умоляют их остановиться. Даже когда он смеется, все, о чем может думать Люк, это то, что он помнит подобную книгу, спрятанную среди немногих вещей Леи на Хоте.

Когда медики наконец отпустили Люка, он после этого мог только бесцельно бродить по кораблю. Он проводит несколько часов с командой хакеров, которые спасли галактику. Он узнает, что большинство из них играет в голоигры, основанные на старых республиканских днях. Мэл и Уни зависают на сайтах голомедий, наводняя их антисидиусными мемами, основанными на старых голофото Палпатина и его подчиненных. (Он полностью поддерживает их усилия, но Люк возмутился и запретил им опубликовывать некоторые головиды из их караоке-вечеров.) Люк присоединяется к ним в течение нескольких раундов игры, но голобитвы слишком просты, и они побеждают все другие команды. Наконец он находит пустой отсек вдали от настороженных глаз своих студентов и начинает проверять свой комм на наличие сообщений.

Одно из них от Вентресс, где она жалуется на жизнь как де-факто представитель освобожденных боевых дроидов и ее положение в качестве спикера в сепаратистской ассамблее. (– Они все решили, что им нужны имена, потому что если у клонов есть имена вместо чисел, то и они тоже хотят имена. Они все решили выбрали одно и то же имя. ОДНО. И. ТОЖЕ. ИМЯ. ВСЕ. ОНИ. ХОТЯТ. БЫТЬ. РОДЖЕРОМ! Я ДАЖЕ САБЛЕЙ ИХ БОЛЬШЕ НЕ МОГУ БИТЬ! ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО Я ИХ КРИФФОВ ДРУГ! Что, черт возьми, Вейдер запрограммировал в их металлических тушках?! Передай, что ему придется за многое ответить, когда я увижу его снова!)

Так же есть сообщения от медиков-клонов, которые сообщают ему о своих попытках помочь клонам на поле боя, и о том, какие джедаи были ранены или убиты, прежде чем скомпрометированные солдаты были остановлены. Есть сообщения от командиров батальонов клонов и рот, с которыми он никогда не встречался, благодарящих его и спрашивающих, что делать с прирожденными офицерами, которые оказались в союзе с Сидиусом.

Еще есть сообщение от Баррисс Оффи, которая наиболее официально представляет себя, а затем продолжает предоставлять некоторые из самых подробных отчетов, которые он когда-либо читал, и это говорит о чем-то. В конце концов, Люк получил донесения из Эхо.

Есть послание от герцогини Сатин, выражающее соболезнование, которое было слишком больно слушать. Она говорит ему, что он желанный гость на Мандалоре в любое время, и делится новостями о том, как 99 и его отряд устроились и как очень скоро все развивающиеся клоны будут готовы к рождению.

После этого Люк прекращает читать сообщения. Он не хочет думать о своем отце. Он не хочет даже думать о посещении какой-нибудь планеты. Он просто хочет остаться на борту корабля и попытаться не думать о будущем, потому что, честно говоря, какое будущее у него вообще может быть? Он на мгновение задумывается о том, что должен был чувствовать Бен после уничтожения Ордена Джедаев и перехода Энакина на Темную сторону. В конце концов он стал отшельником в Пустошах. Йода – грандмастер всего Ордена, провел два десятилетия на одном только Дагобе. Неужели теперь это его удел? Найти какое-нибудь пустынное место и жить в изгнании, чтобы он не вмешивался в жизнь Энакина, Падме, Леи и Люка и не нарушал временной график больше, чем он уже это сделал?

Он задается вопросом, увидит ли он когда-нибудь своего отца снова, как он видел Бена на Хоте и на Дагобе.

Люк берет лежащий на столе планшет с данными. Список катастроф, которые произошли или произойдут в ближайшее время, который написал Вейдер. У него есть корабли, средства и люди, чтобы справиться с теми, что еще не произошли, но нет ни Биггса, ни Хана, ни Леи, ни Чуи, ни Веджа, ни разбойного отряда, ни дроидов.

Ни отца.

Он закрывает файл, и на экране теперь отображаются планы Вейдера для кампании на Татуине. Люк смотрит через стол на свободное кресло по другую сторону стола. Совсем недавно Вейдер сидел прямо здесь, в этой самой комнате. Его отец отказался показывать Люку свою работу, защищал файл паролем, но у него, должно быть, не было времени, чтобы сохранить и закрыть боевые планы до их прибытия на Корускант.

(Люк как-то попытался украсть датапад, вырвав его из рук отца с помощью Силы, чтобы взглянуть, но Вейдер только усилил свою хватку на планшете.

– Я сказал, что ты не должен участвовать ни в каком планировании этой миссии, и я действительно это имел в виду, юноша, – твердо настаивал его отец.

При этих словах Люк закатил глаза.

– Кто здесь знает его защиту лучше, чем я?

Вейдер опустил блокнот, и даже через маску Люк видел, что его отец не был впечатлен этим аргументом. – Ваша информация устарела на 20 с лишним лет. Я планирую эту кампанию. Будь благодарен, что я разрешаю тебе в ней участвовать.

– Позволяешь участвовать? – возмутился Люк. – Это была моя идея. Я тот, кто помог убить его в первый раз.

– Да что ты? Мне напомнить или ты сам вспомнишь, что твоя идея хорошего планирования – это скормить себя плотоядным животным? Пожалуйста.

Люк сделал безумную попытку схватить датапад после этого заявления, но Вейдер уклонился, встал и держал датапад вне досягаемости без помощи Силы, при этом излучая самодовольство.)

Теперь, когда эти планы в его руке, Люк не может сказать, насколько план его отца менее рискован, чем первоначальный план Люка! Единственная реальная разница заключается в том, что Вейдер поставил себя во главе, столкнувшись с опасностью вместо Люка. Он смеется с полминуты, прежде чем слезы угрожают застать его врасплох, и его зрение затуманивается.

Неужели отныне именно так и будет? Ничего, кроме горя, готового поглотить его целиком, ничего, кроме напоминаний об отце, сестре или друзьях, напоминаний о потерянном будущем? Люк подавляет рыдания, грозящие вырваться на свободу. (Он боится, что если начнет, то никогда не остановится.)

Возможно, изгнание – не такая уж плохая идея, – мрачно думает он.

Но сначала Люк воплотит планы отца в жизнь и освободит Татуин от Джаббы и работорговцев раз и навсегда. Он в долгу перед бабушкой, которую так и не встретил. Он обязан своему дяде Оуэну и тете Беру попытаться дать им лучший шанс и лучшее будущее.

Но главным образом, он обязан своему отцу помочь сдержать свое старое обещание.

Он связывается с Рексом и просит его организовать брифинг. Он пригласит войска на помощь, и как только весь Татуин будет наконец свободен, он думает, что его отец не будет возражать против того, чтобы его прах был рассеян над могилой Шми на ферме Ларсов.

/////////////////////////////////////////////

Наконец Энакин начинает снова говорить. Однажды вечером Оби-Ван слышит, как он читает близнецам историю из сборника рассказов, который Асока купила на местном рынке (что-то о бегстве раттаров; едва ли подходящий материал для детей, но он если честно не удивлен.)

Он с облегчением вздыхает, услышав, что Энакин снова заговорил. Оби-Ван не осознавал, как сильно он скучал по его голосу.

Оби-Ван не решается прервать его, почти боясь, что его бывший падаван опять замолчит, но он должен сдержать обещание. Он не будет присутствовать на заседаниях Совета через голо, не сказав Энакину, что он делает это, и давая ему возможность слушать, если это то, что нужно, чтобы показать Энакину, что он может доверять своему старому учителю со своими секретами и своей семьей. После того, как так много невыполненных обещаний и полуправды почти уничтожили мальчика, которого он вырастил и обучил, Оби-Ван больше не хочет рисковать доверием брата, которого он любит.

Он тихо стоит в дверях, наблюдая за Энакином и его детьми. Оби-Ван никогда бы не подумал, что Энакин добровольно откажется от видимой радости, которую он получал в бою, в полете и в битве, ради семейной жизни. Его все еще озадачивает то, что его бывший падаван, который избегал обязательного посещения яслей в храме, как чумы, отказывался даже разговаривать с посвященными и неоднократно отказывался принимать падавана, был бы так счастлив провести целые часы наедине с двумя младенцами.

(– Вот, наверное, почему он избегал всего этого в храме, – сказала ему Асока, когда он поделился с ней своими наблюдениями.

Увидев потерянный взгляд Оби-Вана, она сжалилась над ним и объяснила: – Послушайте, не имеет значения, что это за ситуация – клоны только что с Камино, юнлинги, те, кто слаб и нуждается в помощи – мастер Энакин всегда реагирует точно так же. Он начинает заботиться, привязывается, а затем становится безумно защитным. Скайгай ничего не может с собой поделать, и он это знает. Вряд ли он будет охотно посещать ясли и проводить время с детьми, когда он знает, что вы будете читать ему лекции, Совет будет осуждать его за привязанность к ним, – мрачно покраснела от стыда Асока, осознав, что только что сказала. – Я… я имею в виду… Мне очень жаль, магистр. Это было грубо с моей стороны…

– Нет, нет, – сказал Оби-Ван, останавливая ее извинения. Он был полностью захвачен врасплох ее словами. – Вы совершенно справедливы в своей оценке. Просто мне это никогда не приходило в голову. Я думал, что он избегал всего этого, потому что ему это не нравилось, а не потому, что все было наоборот.)

Асока права. Энакин был хорош с детьми, заботливым и защитным по отношению к ним. Он даже делает разные голоса, когда читает историю, но близнецы не могут понять ни слова из того, что он говорит. Но через Силу Оби-Ван может чувствовать их довольство, их счастье, когда они покоятся на груди своего отца.

Энакин заканчивает рассказ и закрывает старомодную книгу, а затем смотрит вверх, ожидая того, что он скажет.

Оби-Ван открывает рот, чтобы рассказать ему о заседании Совета, но вместо этого говорит: – Ты не отвезешь близнецов в храм?

– Нет, – тихо отвечает Энакин.

Оби-Ван изо всех сил пытается найти что-то, чтобы сказать, но он, великий переговорщик, находится в недоумении. – Падме собирается отказаться от своего места в Сенате, чтобы растить их?

Энакин закатывает глаза. – Нет, мы будем растить их вместе. Зачем мы еще заводили детей, если бы мы не планировали заботиться о них? Кроме того, Падме станет вице-канцлером, как только Сенат соберется вновь.

Оби-Ван не может игнорировать боль потери, которую он чувствует, слыша эти слова. – Значит, ты покидаешь Орден.

(Оби-Ван хочет сказать, что он удивлен, но какая-то его часть готовилась к этому дню почти с самого начала. Уже спустя всего несколько месяцев с начала обучения его нового падавана, и он знал, что Орден не был домом для Энакина, никогда не будет им, никогда не будет гостеприимным убежищем для него, никогда не заменит семью, о которой так мечтал Энакин. И даже зная это, это все еще больно. Он думает обо всем, что могло бы быть, если бы Энакин просто остался с Орденом. Потому что Энакин – удивительный рыцарь-джедай, непревзойденный воин и защитник, и его потеря будет трагедией для Ордена. Если бы он остался, то мог бы стать легендой среди джедаев, которую будут помнить на протяжении тысячелетий, если бы только он остался… если бы он только перестал быть всем, что делало его Энакином в первую очередь, печально понимает Оби-Ван.)

– Разве я это говорил? – ровным голосом спрашивает Энакин. – Сколько себя помню, я всегда мечтал стать джедаем. Я не собираюсь переставать быть им. Я обещал, что закончу обучение Асоки, и я знаю, что не могу оставить тебя одного, чтобы скитаться по галактике. Ты погибнешь без меня, мастер. Не отрицай этого. Последние несколько лет показали это совершенно ясно, – сказал он, осторожно вставая на ноги и прижимая детей к себе, идет к их кроватке, игнорируя оскорбленный взгляд Оби-Вана на мысль, что ему нужен Энакин, чтобы спасти его.

– И как ты себе это представляешь? – тихо спрашивает Оби-Ван из уважения к близнецам, входя в детскую. – Быть джедаем, мужем и отцом, причем все одновременно?

Хотя какая-то его часть и испытывает огромное облегчение от того, что Энакин не собирается покидать Орден, но Совет не позволит ему это сделать. Оставаться мужем и воспитывать детей. Как вообще Энакин себе это представляет? Неужели он думает, что может просто скрыть тот факт, что у него есть близнецы и жена? Как долго он сможет продолжать эту шараду со службой Падме в Сенате, а Энакином, путешествующим с Оби-Ваном и флотом? Оби-Ван не может вечно прикрывать его. Он сейчас-то едва может это делать!

В ответ тот лишь пожимает плечами.

– Джедаи имели семьи во времена Старой Республики. Мы с этим разберемся.

– А, так это будет один из тех планов, – говорит Оби-Ван с глубоким вздохом. Типично, – думает он. Энакин просто собирается отмахнуться от этого, а Оби-Ван уверен, что это обернется не иначе, как катастрофой. – Подожди минутку, мы?

Энакин протягивает ему Люка, пока он осторожно укладывает Лею, прежде чем забрать сына и положить того к сестре в кроватку. – Ты так просто не отделаешься, мастер. Я не знаю, как люди делают это в основных мирах, но там, откуда я родом, все в семье помогают воспитывать детей. Асока будет тренировать одного из них, а ты будешь тренировать другого. Тебе лучше выбрать в ближайшее время, если у тебя уже есть предпочтения. Я думаю, что видел, как Асока разрезала одно из платьев Падме для беременных, чтобы сделать им мини-джедайские плащи.

– Еще… еще один Скайуокер? – слабо говорит Оби-Ван, глядя вниз на обманчиво тихих и мирных детей, лежащих в своей постели. Они его не обманывали своим невинным видом. От них будут одни неприятности. Он лучше всех знал, на что способны Скайуокеры.

– Да. Мы – особая порода. И нам нужен особый учитель.

– Не слишком ли поздно избежать этой великой чести? – спрашивает он, когда Энакин накрывает детей одеялом и выключает свет. – Но ведь есть же какой-то другой способ, которым я мог бы помочь… семье? – спрашивает он, лишь слегка запинаясь, говоря это незнакомое для себя слово.

– Нет, мы уже решили, – говорит Энакин, выталкивая его из комнаты.

– Мы?

– Да, я и Падме.

– Ну ладно, если уж вы решили…

//////////////////////////////////////////////////////////////////

Молодой Люк Скайуокер пристально наблюдал за коммандером Коди и капитаном Рексом. Он положил подбородок на руки и уставился на стол, игнорируя свой собственный обед. Было совершенно ясно, что он слушал Оби-Вана лишь вполуха.

Когда в разговоре наступило затишье, он объявил:

– Мне уже почти восемь.

Коди с трудом удержался от улыбки. – Уже совсем большой, – согласился он. – Скоро ты присоединишься к нам на заданиях.

Мальчик гордо выпрямился.

– Достаточно большой для полной брони, – заявил он. – Теперь я могу получить броню так же, как и все другие клоны!

Оби-Ван вздохнул с притворным отчаянием.

– А я-то думал, что ты захочешь настоящий световой меч на свои именины, как твой отец, когда я только начал его обучать. Вы, солдаты, развратили его, – сказал он, тыча вилкой в сторону двух клонов.

Рекс наклонился вперед.

– Броня – это нечто особенное, малыш. Не все могут носить наши доспехи. Это только для нас, клонов, – сказал он, постукивая по своему шлему, лежащему на столе.

Люк в смятении нахмурился.

– Но я же тоже клон! Разве я не должен тоже иметь броню?

Оби-Ван поперхнулся обедом. Коди выплюнул свой напиток прямо на стол.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что ты клон? – пробормотал Оби-Ван. – Кто тебе сказал, что ты клон?

– «Наверное, это был Качок », – подумал мастер-джедай. Он всегда вкладывал самые странные идеи в головы близнецов.

Люк закатил глаза.

– Это же очевидно. Просто посмотри на меня и Лею.

Коди и Рекс посмотрели друг на друга, на их общие черты, а затем на белокурую копну волос и голубые глаза Люка.

– Э-э… Люк, мы знаем, кто наши братья, и хотя мы можем называть тебя младшим братом и любить тебя как младшего брата, это не значит, что ты клон, – осторожно объяснил Рекс, не желая ранить чувства Люка. – Ты естественно рожденный. У тебя есть родители и сестра, помнишь?

– Не говори глупостей, дядя Рекс. Мне уже почти 8. Лея – это клон мамы, а я клон другого Люка, взрослого. И поскольку я клон, и у меня есть брат-клон, как и у тебя, я тоже должен носить доспехи.

– Люк, ты не…

Но затем Оби-Ван замолчал и посмотрел на Люка Скайуокера, сына своего самого дорогого друга. Он действительно посмотрел на него, а затем с растущим чувством страха посмотрел на Коди и Рекса. Коди моргал, ошеломленный тем, что он только что сложил кусочки вместе. Рекс же, напротив, отводил глаза, стараясь не встречаться взглядом с джедаем. Это не могло быть правдой. Это же было просто невозможно…

Оби-Ван потер руками лицо. Сила, насколько же он был слеп?

Но если Люк и Люк Скайуокер были одним и тем же человеком, это означало, что Вейдер был…

Оби-Ван остановил эту мысль на полпути.

НЕТ.

Нет – этого не может быть!

Его разум даже не хотел думать об этом. У него начинало болеть сердце. Нет, не его падаван. Не тот умный мальчик, которого он обучал. НЕТ.

(Да, – неумолимо шептала Сила).

Он застонал. Так много всего теперь имело смысл, что всегда было так непонятно о том ужасном замечательном дне, когда родились близнецы и Палпатин был побежден. Он сделал глубокий успокаивающий вдох и медленно выдохнул. Затем он сделал это снова. Звезды, это было прямо перед ним все это время! И Рекс явно знал об этом. Как он узнал об этом? А кто еще знал? Неужели Энакин знает? Сила, он надеялся, что Энакин не знает! Но теперь, когда Оби-Ван знал, он должен был сказать Энакину, верно? Энакин ненавидел секреты. Они обещали друг другу, что больше никаких секретов не будет.

Как это вообще было возможно…?

Пытаясь взять себя в руки, он протянул руку и сжал плечо Люка.

– Люк, я был там, когда ты и твоя сестра родились. Я могу обещать вам, что ни один из вас не является чьим-либо клоном, – сказал он медленно и спокойно. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть клоном, – поспешно добавил он, не желая заменять одно ошибочное впечатление другим. – Просто… ты не клон, и Лея тоже. Ты меня понял?

– Значит, никакой брони? – печально спросил Люк. Лея будет очень расстроена. Она уже решила, какой рисунок хочет нарисовать на своей броне, и их игровые сражения были бы намного более эпичнее с настоящими доспехами и шлемами. Если они не получат доспехи на день своих именин, это также означало, что план Леи спросить папу о получении татуировок, подобных клонам, вероятно, тоже будет провальной.

Коди с глухим стуком опустил голову на стол лицом вниз. Оби-Ван хотел присоединиться к нему.

– Нет, я не думаю, что ты получишь доспехи, – сказал ему Оби-Ван. – Может быть, когда ты подрастешь, – уклончиво добавил он.

– О-кей, – тяжело вздохнул Люк, но затем резко поднял голову. – Но если я не клон и Лея тоже, то откуда берутся дети? Вы сказали, что были там, значит, вы должны знать!..

Рекс не удержался и расхохотался.

========== Глава 17. в которой наши герои эпически терпят неудачу в общении, но преуспевают в создании разногласий ==========

Когда Асока укладывала спать близнецов, рассказывая им историю о вирусной атаке «Голубая Тень» на Набу, она вдруг краем глаза замечает движущуюся тень в углу. Она резко оборачивается, оглядывая сад за дверью детской. Она не видит ничего странного, а Сила не дает ей никаких тревожных знаков, но ее боевые инстинкты отточены во многих кровавых кампаниях, и они еще ни разу не подводили ее.

Ее страхи становятся сильнее и более осязаемыми, когда в детскую входит паникующий Энакин с широко раскрытыми глазами. Он бдительно следил за детьми с момента их рождения, и даже малейший намек на угрозу или опасность для них заставляет его переходить в боевой режим. Он проверяет детей в кроватке, а затем поворачивается и смотрит на улицу.

– Что там такое?

Асока качает головой, не решаясь включить лайтсейбер рядом с детьми.

– Я не знаю… – начинает она, когда неожиданно из буйства красок в саду материализуются две фигуры в плащах. Это, скорее всего, гуманоиды, но то, как они двигаются, говорит о боевой подготовке, которая соперничает с джедаями.

Или ситхами.

Они оба опускаются на колени и поднимают руки, показывая, что не желают никому зла.

– Кто вы такие? – рявкает Энакин. – И что вы здесь делаете?

– Мастер Энакин, мастер Энакин! – разносится по коридору голос Трипио, пока дроид спешит к ним. – Госпожа Падме говорит, что у нас гости, которые очень хотят поговорить с вами.

– Мы уже встретились с ними, Трипио, – говорит Энакин, указывая на две коленопреклоненные фигуры в саду. – Очевидно, они здесь не только из-за меня.

– О боже, – восклицает Трипио, останавливаясь. – Близнецы!

Доверяя Асоке, следя за их незваными гостями, Энакин хватает один из слингов поблизости и быстро поднимает обоих младенцев. Лея издает разочарованный звук, когда ее вырывают из сна, но Люк даже не шевелится, когда Энакин прижимает их к своей груди.

– Присмотри за этими двумя, пока я выясню, что происходит, – говорит Энакин, пятясь из комнаты и уворачиваясь от Арту, катящегося по коридору на максимальной скорости.

Он находит «гостей» в передней комнате с Падме и Оби-Ваном. Когда он входит, держа руку на световом мече, с близнецами, прижатыми к груди, трое посетителей поднимаются и опускаются в глубоких поклонах.

– Что тут происходит? – требовательно спросил Энакин. – Асока нашла двоих из них в саду рядом с близнецами! Что за дела у тебя здесь? Кто тебя послал?

Теперь Падме стоит, разъяренная этим, хотя мгновение назад она была гостеприимной.

– Я пригласила вас в наш дом по доброй воле, а вы тайно посылаете других… делать что? Что ты делаешь рядом с моими детьми?

– Вы сказали, что пришли исполнить свой долг, Хальват. Если вы собираетесь причинить кому-то здесь вред, то поймете, что вы и ваши товарищи прискорбно ошиблись, – предупреждает Оби-Ван.

– Прости нас, майтрак, – говорит женщина-гуманоид, смотря на Падме. – Двое из нас должны были остаться здесь в целях безопасности, пока мы не сможем поговорить с вами. Они молоды и уже доказали свою состоятельность… но они переусердствовали в своем желании исполнить свой долг. Мы приносим свои извинения.

– Какой еще долг? – нетерпеливо спрашивает Энакин. – Кто вы вообще такие?

– Я – Хальват из племени ногри, – говорит она. – Можно мне? – спрашивает она и протягивает руку. Энакин отшатывается и поворачивается, чтобы держать детей вне их досягаемости.

– Я не причиню вреда вашим детям, – настаивает она. – Вашу руку, пожалуйста.

Энакин смотрит на Оби-Вана, который протягивает руку, чтобы коснуться левого уха – знакомый боевой сигнал. Он прищуривается, снимает левую перчатку и протягивает ей свою руку из плоти и крови. Она подносит его ладонь к своим ноздрям и глубоко вздыхает раз, другой. Затем она отпускает его руку. Она смотрит на обоих своих спутников и кивает.

– Ари’уш, – говорят они в унисон тяжелыми металлическими голосами. Как один, они преклоняют колени перед Энакином. – Мы пришли служить вам в честь долга нашего народа перед вашей кровью от имени всех ногри.

Энакин искоса смотрит на жену, а потом на бывшего учителя.

– Я не знаю, о каком долге вы говорите. Как джедаю, вы ничего не должны мне за любую услугу, которую я мог оказать вашему народу. Я не жду возврата долга.

Хальват отрицательно качает головой.

– Мы в большом долгу перед тобой и твоей кровью. Твоя кровь предотвратила катаклизм, который уничтожил бы нашу планету и поработил бы нас всех на протяжении многих поколений. Мы знаем, что вы помогли нам не случайно. Наш старший майтрак имеет видения и знает, что твоя кровь сделала для всех ногри. В отместку, ваши враги – теперь наши враги. Ваши битвы теперь стали нашими битвами. Мы всегда будем служить и охранять вас и вашу семью.

Энакин бледнеет от ее слов.

– Энакин… – начал было Оби-Ван, нахмурив брови.

– Они с Хоногра. 501-й остановил там нападение сепаратистов несколько месяцев назад. Считалось, что граф Дуку держал там флот, вооруженный биологическим или химическим оружием, – торопливо говорит Падме. – Мы получили этот доклад через сенатский комитет по вооружениям.

– Корабли почти уничтожили нашу планету и наш народ. Мы должны вернуть долг, – торжественно говорит Хальват.

– Я… я… – говорит Энакин, глядя на Падме, которая только беспомощно пожимает плечами. Энакин знает, что это не его долг. Он не остановил атаку. Он не спас этих людей. Но откуда ногри могли знать о его существовании?.. О связи с Вейдером и Люком всего лишь по запаху его руки? С трудом сглотнув, он встретился взглядом с Оби-Ваном. Его учитель ничего не говорил о битве при Корусканте, не упоминал о неудаче Энакина, не говорил о Вейдере, но сейчас…

Оби-Ван задумчиво поглаживает бороду.

– Что бы ни предвидел твой старейшина, каким бы ни было это другое будущее, оно не сбылось. Печали этого будущего нереальны. То, что имеет значение – это настоящее, здесь и сейчас. Война пришла в вашу систему в результате действий зла, которое гноилось в сердце нашего правительства. Во всяком случае, мы были обязаны вам и вашим людям, и предотвращение катастрофы было нашей расплатой ногри.

Энакин почти задыхается от слов Оби-Вана. С тех пор, как умер Палпатин, все изменилось, и Энакин жил наполовину в страхе, наполовину в надежде, ожидая, что Оби-Ван скажет что-нибудь о Вейдере. Впрочем, ему больше не о чем беспокоиться.

Оби-Ван не ненавидит его. Он не винит его за Вейдера. Он не разочарован в нем. Он все еще здесь. Он еще не ушел. Он – все еще часть семьи Энакина.

Теперь Оби-Ван смотрит на него, взглядом призывая что-то сказать. Энакин кивает, стараясь не фокусироваться на головокружительном чувстве облегчения, которое наполняет его.

– Да, это мы должны тебе, мы должны всем за то, что не выяснили раньше, кто такой повелитель ситхов. Мы вообще не должны были допустить, чтобы началась война. Нет никаких долгов, которые нужно погасить.

Хальват и ее спутники встают и обнажают зубы. На мгновение Энакин опешил, прежде чем понял, что ногри подражают человеческому обычаю улыбаться. Это немного страшно видеть.

– Твоя кровь уже привела этот аргумент и отказалась от наших услуг. Честь в вашей семье крепко взрощена. Но мы все равно будем охранять вашу семью, несмотря ни на что. Наши услуги куда более… эффективны, если вы знаете об этом и не возражаете.

В конце коридора раздается грохот, и Энакин слышит голос Асоки, высокий не от страха или паники, а от удивления и, возможно, с оттенком смеха. Арту что-то насвистывает, и суета Трипио более чем слышна на заднем плане.

Падме качает головой и вздыхает. Она и раньше мирилась с нежеланными телохранителями, а теперь у нее есть муж, дети, названный брат мужа и приемная дочь. Она гадает, какие перемены в их жизнь принесут Ногри.

– А какие условия для проживания требуются тебе и твоим людям, Хальват?

////////////////////////////////////////////////

Когда Оби-Ван вышел из коммерческого транспорта, он честно не ожидал, что кто-то будет ждать его, но там, перед ним, окруженная своими охранниками, стояла герцогиня Сатин.

Он попытался небрежно подойти к ней, смущенно ухватившись за край плаща, прежде чем заставить себя отпустить ткань.

– Генерал Кеноби, – приветствовала она его со всей помпой и официальностью. – Это так неожиданно… – он откинул капюшон и открыл свое чисто выбритое лицо, и она запнулась. – Э-э… это… так неожиданно… увидеть вас на нашей… планете. М-мы вас не ждали.

Она пристально смотрела на него. Теперь он задумался, не было ли ошибкой сбривать бороду и усы.

(Однако Энакин настаивал, чтобы он побрился перед отъездом, угрожая сделать это, пока Оби-Ван будет спать, если тот не позаботится об этом сам. Оби-Ван почти изменил свое мнение перед лицом такой угрозы, как вопрос принципа, пока Падме не вмешалась и не сказала, что, по её мнению, борода делает его на двадцать лет старше, чем он есть на самом деле.