Текст книги "Безумные (СИ)"
Автор книги: Anyuta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Ты что, влюбилась? – Получилось резче, чем я себе это представлял.
И что я увидел в ответ?
Да разрази меня гром, если это не так, ведь её улыбчивое лицо тут же накрыла тень беспокойства, словно мне все-таки удалось залезть к ней в голову. Щеки вспыхнули моментально, черт возьми! У меня до сих пор это зрелище стоит перед глазами.
– И? Я жду ответ!
– Чепуху не неси. Мне не до парней сейчас. Вот экзамены пробные сдам, а там уж и задумаюсь над этим вопросом.
– За лоха меня держишь, да? Сейчас я уеду, а ты на свидание побежишь? Что ты с собой взяла из вещей? Коротенькую юбку? Платье?
– Максим, ты переходишь черту.
Эти слова меня вообще из колеи выбили. Ей семнадцать, повторял я себе, всего лишь семнадцать! Она должна сериалы про вампиров смотреть и влюбляться только в киношных героев.
– Что это еще значит, черт возьми? Я твой старший брат, я имею право знать, куда ты ходишь, что делаешь, с кем общаешься и…
– С кем сексом занимаюсь, да? – рявкнула она, смерив меня взглядом. – Не лезь ко мне!
Окутанный грузным воспоминанием, захожу в наш просторный кабинет и сбрасываю с себя куртку. Даня уже здесь, как обычно с серьезным видом сидит за своим ноутбуком и читает какие-то заумные статьи по бизнесу. Он как мой дед, любит читать все на свете. Молча пожимаем руки и я подхожу к столику с выпивкой. Наливаю немного виски в широкий стакан, продолжая прокручивать в голове поведение сестры, и все не могу понять, что же больше беспокоит меня: полное отсутствие подколов насчет этой вечеринки или, черт возьми, мечтательный взгляд, улыбка и заметное парение в облаках? Я ненавижу перемены. Это как в только что построенный дом с дорогой отделкой и мебелью запустить кошку с собакой, которые за пять минут перевернут его вверх дном. Не до конца, но все же, мне удалось отремонтировать нашу жизнь с Милой. Все шло как по маслу, пока, черт возьми, она не втрескалась в какого-то хрена.
– Кирилл не говорил тебе, что нашел дизайнера? – прерывает мои мысли ровный голос Дани. Оглядываюсь и отрицательно качаю головой. Сейчас меньше всего на свете меня волнует какой-то там дизайнер. – Она, правда, параллельно и другими проектами занимается, что я не приветствую, но рекомендации у нее отличные.
– Хорошо.
Делаю резкий глоток и горькая жидкость обжигает горло. Иной раз задумываюсь, может я действительно слишком многого требую от Милы и беспардонно сую нос в её глубоко-личную-жизнь (бог мой, какая личная жизнь у семнадцатилетней девчонки?!) ведь сам-то не переношу, когда кто-то пытается порыться в моей. Но стоит только появиться этой мысли, как в голове, словно бесстрашный солдат, тут же просыпается воспоминание пятилетней давности; время тогда, словно, остановилось, а день и ночь слились воедино.
Мила так долго молчала. Одиноко сидела на краю своей новой одноместной кровати с высоким подголовником, на который еще и не успела наклеить постер с изображением любимой Рианны, завороженно смотрела в одну точку, приводя меня в полнейшее замешательство. Я совершенно не знал, что делать, что говорить и как вести себя с ней. В какой-то момент мне даже захотелось, чтобы она заплакала. Чтобы мне не было так страшно подойти к ней, успокоить и сказать, что все у нас будет хорошо. Но это убивающее меня молчание продлилось три долгих и мучительных дня, после которых я точно знал, что мне делать дальше.
– Все в порядке? – Поднимаю глаза на Даню и неуверенно киваю. Он с сомнением оглядывает меня, но больше ничего не спрашивает. – В понедельник выезжаем с дизайнером на объект. Надеюсь на сей раз дело пойдет. Кстати, ты не видел тут у входа девчонку в красной куртке с огромным капюшоном? Еще крутится здесь?
– Внимания не обращал.
– Странная девица. Спросила, где можно восстановить билет, который она случайно потеряла. Не знаю, как вы с Кириллом, но я уж точно его не давал ей, – усмехается Даня, захлопнув крышку ноутбука, – боевая внешность у нее какая-то. Я шутя сказал, что упало то пропало, а в ответ она меня таким взглядом убийственным наградила, что клянусь богом, я впервые испугался девчонку.
– Кирилл значит.
– Да ну-у. Комплекция не его. Ему хрупких, невысоких и милых подавай, а эта бой-баба, настоящая! Он сегодня ждет загадочную Монику.
– Тоже мне новость. Он таких Моник каждый месяц ждет.
– Ты чего такой хмурый? Случилось чего? А-а, дай угадаю, Мила снова что-то учинила, да? – со смешком интересуется он.
– В том-то и дело, что ничего.
– Мм… Поясни?
– Ни слова грубого, ни подколов, ни обид – вообще ничего за месяц. А знаешь, что у нее в плеере играет?
Даня начинает смеяться. Да, черт возьми, я даже просмотрел плейлист сестры!
– Джастин Бибер! Она же его ненавидела, а тут вдруг целых семь песен подряд. А еще, Егор Крид с целым альбомом!
– Бог мой, так её надо выпороть как следует! – шутит Даня. Думаю, мое хмурое выражение лица дает ясно понять, что шуточки сейчас совершенно неуместны. – Послушай, Макс, ты слишком опекаешь её. Будь проще, дай ей немного воздуха. Уже вздумал плейлист смотреть… Кошмар.
– Я что, запрещаю ей что-то делать? Запрещаю с подружками встречаться, в кино ходить, в соцсетях общаться, или что? Я лишь хочу быть уверен, что она в безопасности, что никто не обидит её, вот и все.
– Ну, вряд ли в ближайшее время к ней прилетит Джастин Бибер, чтобы… – Даня замолкает, увидев мой ненавистный взгляд. – Поверь, Мила мне как родная сестра. Я не задумываясь сверну голову тому, кто посмеет причинить ей вред, даже Джастину Биберу, мать его! Но я также понимаю, что ей необходимо развиваться, учиться, знакомиться, заводить друзей, влюбляться… Что будет с девчонкой, если её постоянно контролировать? Она либо когда-нибудь сорвется назло тебе и наделает кучу глупостей, либо замкнется и останется старой девой, что у окошка одиноко вяжет носки и варежки. Тебя беспокоит, что в её плеере играют песни Бибера и Крида? – с доброй усмешкой спрашивает Даня.
– Мне не по себе, когда я вижу её мечтательный взгляд, – сухо отвечаю я. – Мне не по себе от того, что Мила больше не ведет себя так, как раньше, потому что её мысли заняты кем-то. Я ненавижу перемены. Когда вот так: бабах! Сразу все меняется и приходиться перестраивать себя, потому что у Вселенной внезапно случилось недержание и она решила хорошенько навалить на меня.
Даня подходит ко мне и по-братски кладет руку на мое плечо. Его семья очень помогла нам с Милой, и я век буду благодарен этим людям за колоссальную поддержку и безграничную заботу.
– Сейчас не та ситуация, Макс, – спокойно добавляет Даня. – Теперь у вас все хорошо, все живы и здоровы.
Мила выросла чудесной девушкой. Если вдруг ей понадобится твоя помощь или совет, я уверен, она придет к тебе. У вас особые отношения.
Похлопав меня по плечу, Даня подходит к столу и отключает зарядное устройство от своего телефона. Сегодня на нем темно-серый костюм и белая рубашка. Если бы Инга Васильевна видела сейчас своего делового сына, то непременно назвала бы завидным женихом, недоумевая, почему же у нее до сих пор нет невестки. Она часто так говорит. Веселюсь, когда Даня при этом закатывает глаза и отмахивается, точно старик, которому надоело слушать бабский треп. В такие моменты я вспоминаю нашу с Милой маму и гадаю, сказала бы она мне нечто подобное? Сверкали бы её глаза от восторга и согласилась бы она потанцевать со мной несколько секунд под воображаемую музыку? Конечно – да. Она никогда не отказывалась. Только вот Мила уже не верещала бы детским звонким голоском и не прыгала бы вокруг нас, хлопая в ладоши. Потому что моя сестра уже взрослая.
Черт возьми.
10
Я снова здесь. Среди масок, улыбок, смеха и громкой музыки. Ни за что не подумала бы, что вернусь сюда, но на это было несколько причин. Вопервых, золотая карточка все эти дни буквально мозолила мне глаза. А что самое забавное, я даже не пыталась спрятать её или выбросить (ни за что!). Она продолжала лежать на подоконнике и каждый раз, когда солнце золотило её глянцевую поверхность, мои глаза тут же завороженно глядели на нее. У меня не было домашнего питомца, который молчаливо бы выслушивал мой монолог, зато имелась эта пластмассовая штуковина, один взгляд на которую мысленно отправлял меня в ночной «Манхэттен». Во-вторых, узнав о наличии этой карты, Илона заметно воспаряла духом.
«Какие планы на субботу?» – написала она мне в соцсети.
«Дожить до нее. А что, есть предложения?»
«Да. Думаю, ты догадываешься, о чем я».
Я тут же подумала, что Илона занимается каким-то мазохизмом, ибо как иначе назвать явное стремление оказаться в одном месте с человеком, что так некрасиво с ней поступил? И да, мне бы хотелось взглянуть на этого Казанову! Чисто из интереса.
Ну, а в-третьих, желание убежать от реальности усилилось в стократно, после внезапного появления мамы и Миши на пороге моей квартиры. Хуже и быть не могло.
– Да неужели! И года не прошло! – вякнула мама, когда я нехотя открыла дверь.
– И тебе привет, мам, – сквозь зубы сказала я, бросив на Мишу рядом с ней оценивающий взгляд. Отчего-то их суровые физиономии вызывали во мне тошноту. – Что-то случилось?
– Не пригласишь? – буркнула она.
– Я занята, занимаюсь уборкой, – соврала я, смахнув с плеча выпавшие пряди. – Нужно предупреждать о визите.
– Да мы бы с радостью, вот только ты нарочно трубку не берешь и на сообщения не отвечаешь.
– Правда? Не слышала… Так, чем могу помочь?
– Я за вещами приехал, – наконец, сказал Миша, требовательно изогнув бровь. – Надеюсь, ты ничего не выбросила?
Прошел ровно месяц с того дня, как мы разбежались, но только сегодня он решился приехать за оставшимися вещами, которые я собрала для него в две небольшие коробки, что ютились на холодном балконе. Ладнобы один, но зачем надо было тащить с собой мою мать? Группа поддержки?
– Я все собрала, не переживай, – спокойно ответила я, взглянув на него. Его голубые глаза уже не казались такими добродушными и своими. И отчего-то неприятный осадок появился в душе; как будто назло перед глазами промелькнули теплые воспоминания о нашем знакомстве, долгих телефонных разговорах и тех минутах, когда во мне трепетало легкое девичье волнение при встречах. – На балконе две коробки.
Миша молча разулся и, как только скрылся в коридоре, мама схватила меня за руку и резко притянула к себе.
– Живо поговори с ним! Не смей так просто отпускать его!
– Для чего ты здесь? Чтобы лишний раз поиграть моими нервами?
– Твои выходки сведут меня в могилу! Он все еще любит тебя, сделай же ты хоть что-нибудь! Неужели тебе никого не жаль? Ты и понятия не имеешь, как Миша переживал все это время!
– А ты, гляжу, в курсе. – Я замолкла, резко выдернув руку из жесткой хватки. Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, словно между нами проходили бои без правил. – Хотя бы раз в жизни попробуй понять меня, мама. Пожалуйста.
– Ты совершаешь самую глупую и непростительную ошибку, Каролина, – сказала она мне пренебрежительным тоном. – Когда одумаешься – будет слишком поздно. Поэтому даже не вздумай приходить ко мне и плакаться. Я уже ни чем не смогу тебе помочь.
И она ушла. Я изумленно таращилась на её темную макушку, что спустя несколько секунд скрылась за мутными стеклянными дверями, и едва могла пошевелиться. Разве не ей ли я должна жаловаться на жизнь, плакаться, когда становится трудно и обнимать, когда требуется забота?
Наши отношения никогда не были идеальными. Она читала мне только те сказки, в которых главными героями были прекрасный принц и несчастная принцесса, а их первую любовь она буквально воспевала, постоянно ставя мне это в пример. От «Спящей красавицы» меня до сих пор воротит, честное слово. Ведь нет такой сказки, где эти двое внезапно понимают, что больше не любят друг друга и нуждаются в одиночестве. Их вымышленные жизни расписаны от и до: любовь, свадьба, дети и вместе навеки вечные. Видимо, моя мама хотела того же и для меня. До двенадцати лет она покупала мне наряды по собственному усмотрению и, чаще всего, эти тряпки мне совершенно не нравились. Как-то раз я отказалась надевать пышное розово-белое платье на новогодний утренник в пятом классе, потому как была уверена (и к гадалке не ходи!), что меня просто засмеют в нем. В моде тогда были джинсы с низкой посадкой, брюки с блестками и майки, оголявшие животы. Что бы подумали обо мне одноклассницы? Я была похожа на огромное пирожное и, когда со слезами заперлась в своей комнате, а мама, точно сумасшедшая, колотила дверь, я схватила ножницы из органайзера и изрезала сверкающую ткань на мелкие кусочки. Пришлось потом целых две недели безвылазно сидеть дома в наказание, но я все равно гордилась собой, ведь смогла противостоять собственной матери. И сейчас я чувствую то же самое.
Спустя десять минут ушел и Миша. Мы не разговаривали. Молчание казалось невыносимым, но я и сама не знала, какими словами её можно было заполнить. Он, наверное, тоже.
Захлопнув дверь мне вдруг отчаянно захотелось уйти. Пройтись по улице, подышать воздухом, посмотреть на людей… Я набросила на себя темную парку, сунула ноги в ботинки и не спеша прошлась по узкой дорожке, что вела к одному из городских парков. Папа, уехавший по работе из города, позвонил мне днем раньше (мама, наконец, сообщила ему ужаснейшую из всех ужаснейших новостей!), и спокойно поинтересовался, как у меня дела. Он никогда не ругал меня. Даже, когда я однажды (случайно!) опрокинула кружку с чаем на его паспорт и какие-то бумаги по работе, что лежали на большом столе. Все пришлось восстанавливать, но за чай, что я к сожалению, так и не донесла до него, он меня все же поблагодарил, хоть и с сарказмом.
Папа расстроился, узнав о нашем с Мишей расставании. Но, к моему облегчению, не стал выпытывать причину и воздержался от наставлений, в отличие от мамы. И как они только уживаются – не понимаю. – Надеюсь, все еще наладится, доченька, – только и сказал он, а я была готова расцеловать его за такие простые слова. Ему повезло, что он находился далеко от мамы. Она бы явно устроила ему не шуточную взбучку.
Воздух вокруг меня всколыхнулся. Илона приземляется на высокий стул рядом со мной и протягивает мне изящный фужер на тонкой ножке.
– О чем думала? – спрашивает она, перебросив густые волосы на левую сторону. Сегодня на ней бардовая юбка-карандаш и полупрозрачная черная блузка с треугольным декольте.
На руке несколько сверкающих браслетов и длинные серьги с белыми камнями. На полных губах темная помада, что здорово гармонирует с золотой маской. Теперь-то я ни за что не потеряю её в толпе.
– О причинах, по которым снова пришла сюда, – честно отвечаю я, подняв свой бокал. – Ну, за сегодняшний вечер! Пусть он будет не таким пугающим, как в прошлый раз.
– Но не менее безумным, верно? – подхватывает Илона, томно улыбаясь.
Мы чокаемся и смакуем нежный коктейль. Немного поразмыслив, прихожу к выводу, что я уже совершила безумный поступок, когда позволила себе целовать незнакомого парня месяц назад. Да еще как целовать! Для кого-то это в порядке вещей, но вот для меня – поистине дерзкий поступок. Такой же сумасшедший, как вновь надеть маску и прийти сюда.
– Видишь его? – спрашивает Илона, поправив маску на переносице. Думаю, в этом не было надобности, она просто прикрыла рукой свой выискивающий взгляд, которым оглядела людей.
– Думаю, ты позабыла, что я этого Даниэля ни разу не видела. А даже если бы и увидела, то вряд ли смогла бы отличить его от всех этих парней.
Илона закатывает глаза и прочищает горло:
– Я вообще-то о том Максе говорю, с которым ты развлекалась тогда.
– О… Но знаешь, суть от этого не меняется. Я действительно не помню, как он выглядит. Ты только взгляни, они же все одинаковые.
– Ну, прям уж. Кто-то в костюме, кто-то в джинсах, а кто-то, – улыбается она, кивнув на потомка Дракулы, что так же как и мы, сидит за барной стойкой, – в маскарадном костюме. Но это еще не все. Одни низенькие, другие высокие. Те двое с пивным брюшком, а за дальним столиком сидят качки. И что из всего этого многообразия подходит тому Максу?
– Пф-ф, я не помню уже. – Ну, почти. – Он был высоким.
– Так, уже что-то. Отсекаем тех коротышек, – улыбается Илона, потянув коктейль из трубочки.
– Крепкого телосложения.
– Не худой, отлично. Дальше?
«Детка, твоя стрижка – вышка.
Крайний стакан походу был лишний! Стреляю малышку как сижку, Веду себя так, как будто все вышли!
Я, я, я, нету места тебе в моей голове.
Я, я, я, нету места тебе в моей голове.»
– Эй, не отвлекайся! – Илона толкает меня, потом хмыкает, и мы вместе начинаем напевать известную песню.
Толпа в центре зала скачет в такт музыке, те, кто возле барной стойки громко подпевают, а какие-то девушки в одинаковых красных платьях и масках верещат точно сирены и несутся к толпе, разливая по пути свои напитки. Должно быть, у них девичник.
– Ладно, не отвлекаемся! – кричит Илона, подтолкнув меня. – Оглядись, может узнаешь его? Я только помню, что у него щетина на лице, а таких тут много.
В ответ я закатываю глаза и тяну коктейль из трубочки. Смысла, конечно, никакого нет, ведь мне ни за что не удастся узнать этого парня среди десятков мужчин в масках при мигающем свете, и все же, мой непослушный взгляд бегло, точно неугомонный попрыгунчик, скачет от одного незнакомца к другому. Илона права, они все разные: высокие и низкие, худые и в теле, крепкие и сутулые…
Допив коктейли, мы уходим танцевать. Музыка здесь потрясающая. Внутренности вибрируют так сильно, что кажется, будто кровь в теле закипает от каждого моего движения. И почему я только позволяла Мише лишать себя этих чудесных эмоций? Почему соглашалась посещать скучные мероприятия, вместо того, чтобы просто веселиться и наслаждаться жизнью? Да, именно сейчас, танцуя в самом центре толпы, я действительно наслаждаюсь жизнью. Чьи-то руки задевают мое тело, множество глаз встречаются с моими и весь этот ор, шум и толкучка как раз именно то, чего мне так не хватало. Как же я завидовала девочкам с работы, что почти каждые выходные ходили в клубы, танцевали и знакомились с парнями, а в понедельник во всех подробностях рассказывали мне о своих приключениях. Возможно, ими я и питалась, пока контроль Миши, наконец, не встал мне поперек горла.
Возвратившись к бару, обнаруживаем только одно свободное местечко рядом с потомком Дракулы. Илона подмигивает ему и заказывает для нас еще коктейли, а я стою с тупой улыбкой и пялюсь на парня, безостановочно хлопая ресницами.
– Садитесь, девушки! – говорит он нам, слезая с высокого стула.
– Оу, спасибо, – благодарю я его и занимаю освободившееся место.
– Почему ты никогда не танцуешь? – Илона присаживается рядом и поворачивается к нему вполоборота. Как обычно, по-кошачьи улыбается.
– Не умею, – пожимает он плечами. – Вот жду, когда кто-нибудь из девушек захочет обучить меня какомунибудь движению.
– Если будешь продолжать тихонько просиживать здесь штаны, поверь, ничего не изменится. Ты играешь?
– Как-то раз решился на «Слабо» и очень пожалел.
– Почему? – интересуюсь я, поблагодарив бармена за коктейль. Этот парень кажется мне очень милым и несколько скромным для своего клыкастого персонажа.
– Потому что не знал, что большая часть заданий так или иначе имеет сексуальный характер. Мне дали одну минуту на то, чтобы подойти к конкретной девушке, поцеловать её, не забыв при этом ухватиться за бедра. И при всем этом, – хмыкает он, – не заработать пощечину.
– А! Это было месяцев пять назад, да? – вспоминает Илона. Парень согласно кивает. – Бедняга! – Она поворачивается ко мне и поясняет: – Девчонка не хило заехала ему по физиономии и выплеснула свой коктейль.
– Поэтому со мной никто не общается здесь, – добавляет он. – Из девушек, разумеется. Слухи ведь быстро разлетаются.
– Это ведь игра была! – возмущаюсь я. – Что за бесчеловечность? Послушай, значит с этой самой минуты все кардинально изменилось! – улыбаюсь я, кивнув на нас с Илоной. – Может, мы уже познакомимся и выпьем за это, а потом пойдем танцевать?
– Отличное предложение! – подхватывает Илона. – Я – Аврора.
– Приятно, наконец, познакомиться с тобой, Аврора. Я много раз видел тебя здесь. Меня зовут Драко. Я потомок самого графа Дракулы.
Едва сдерживаю смешок.
– Очень приятно, – киваем мы с Илоной. – А меня зовут Ка… – тут же замолкаю, уставившись на подругу. Я не говорила ей, что в прошлый раз назвала свое настоящее имя. Почему-то мне кажется, что ей бы это не понравилось. Правило, как-никак, нарушила. – Ка-а-арен…
– Ка-а-арен? – уточняет Драко с милой улыбкой.
– Угу. Карен, – киваю я, поглядывая на Илону.
– Вот и познакомились! Давайте выпьем за это!
Мы чокаемся бокалами. Драко пьет пиво в большой кружке с широкой ручкой, и белая пена остается на его верхней губе. Илона протягивает ему салфетку, и он, несколько смутившись, протирает рот. Этот парень больше похож на доброго медведя, чем на какого-то вампира. Слишком круглое лицо, добродушная улыбка и кривой передний зуб, что немного оттопыривает губу.
– Пойдем танцевать! – хлопает в ладоши Илона и спрыгивает со стула. Она хватает нас с Драко за руки и тянет за собой.
Моей оставшейся энергии хватает ровно на три песни. Второй коктейль внушил излишнее спокойствие и усталость, поэтому как только завершается песня Скриптонита, я посылаю своим друзьям воздушный поцелуй и направляюсь обратно к бару. Протискиваюсь между разгоряченными телами, скачущая девушка с силой наступает мне на ногу, и я глухо вскрикиваю.
«Black Bacardi,
Танцы в моей кровати.
Не говори мне «Хватит!»
Снимай свое платье!»
Девушка громко подпевает и прыгает чуть ли не до самого потолка, размахивая руками в разные стороны. Но стоит мне вновь продолжить путь, как эта «зажигалочка» хватает меня за руку и притягивает к себе, улыбаясь во весь рот.
– Эй! Привет! Помните меня? Это же вы, да? Или нет? – тараторит она громко. Продолжает держать меня за руку и вилять бедрами. – Я Моника! Ах, да…
– Точно! Привет! – слабо улыбаюсь я, все еще ощущая боль в ноге. – Как ты узнала меня?
– О-о-ой! Такую красоту не скроет никакая маска! Вам нравится эта песня? Она моя любимая! Присоединяйтесь к нам! Мы с Рейчел здесь уже целый час отрываемся!
Едва открываю рот, чтобы поинтересоваться, какого черта эта Моника обращается ко мне на «вы», как свет и музыка прекращают свое существование. От неожиданности тошнота подбирается к горлу, и я с трудом сглатываю. Повсюду шорохи, смешки, возня… Кто-то задевает мое плечо, чьи-то волосы ударяют по лицу, и я невольно прижимаюсь к Монике, что продолжает держать меня за руку.
– Удивительно, правда? Стоит свету выключиться, как мы снова с вами находим друг друга!
– Не то слово, – хмыкаю я, озираясь по сторонам.
– Мон, что будем делать? – вдруг спрашивает её знакомый женский голос. Должно быть, та самая Рейчел, что в прошлый раз, как и я, трусила находиться здесь. – Куда идти?
– Вы будете прятаться? – спрашивает меня Моника.
– Почему ты говоришь со мной на «вы»? – не выдерживаю я.
– И вас именно это беспокоит сейчас? – шепчет Рейчел. – Офигеть.
– Вообще-то, да! – хмыкаю я. Моника отпускает мою руку. Кто-то снова пихает меня вперед, и я с трудом удерживаюсь на ногах. – Эй!
– Прошу прощения, – вдруг говорит мужской голос. – В потемках ничего не видно.
– Крис? – с заметной осторожностью в голосе спрашивает Моника. – Это ты?
– Моника, – почти шепотом говорит мужчина. – А ты в курсе, что я украду тебя сейчас?
Девушка игриво хихикает, недовольный вздох Рейчел врезается в лицо, а мои глаза только и делают, что округляются от изумления. Значит, именно так здешние парни клеят девушек?
– А ты в курсе, что я планировала танцевать всю ночь напролет?
– А у меня есть кое-что поинтереснее танцев, – уверенно отвечает парень. У него приятный голос, с пикантной хрипотцой. – Протяни мне руку…
– Мо-о-он? – тянет Рейчел, явно не желая отпускать подругу не пойми с кем. – Ты же не думаешь, что…
– Я скоро вернусь, – шепчет она в ответ. – Так надо.
– О, конечно! Прям надо! – недовольно вякает её подруга. Тем временем, Моника бесследно исчезает с неким Крисом. За несколько секунд воздух, пропитавшийся её сладким парфюмом, очищается, и на смену ноткам ванили приходит легкий цветочный аромат. Рейчел нащупывает мое предплечье:
– Вы еще здесь? То есть, ты …
– Ага. – Что будем делать? Останемся здесь или спрячемся?
– А ты хочешь играть в прятки? Если так, то надо идти в коридор, там «по-своему» весело.
– Боже упаси! Мы здесь не за весельем.
– А зачем вы вообще сюда пришли?
– А вы? Ты, – тут же исправляется она.
– Хотела потанцевать и немного развеяться, – честно отвечаю я. А еще, быть может, (если мне хватит смелости, в чем я сильно сомневаюсь), попробовать сыграть в одну игру. Что-то ведь в них находят все эти люди. – А вы?
– На разведку, – сухо отвечает Рейчел, продолжая держаться за мое предплечье.
Свет постепенно включается. На танцполе осталось человек пятнадцать, остальные, как будто, испарились. Около бара несколько мужчин, девушки стоят в сторонке у стены, а бармены, как ни в чем не бывало, смешивают напитки.
Опускаю глаза на рыжеволосую Рейчел. Личико у нее круглое, глаза большие. Она таращится на меня, приоткрывает рот и устало вздыхает. Потом оглядывает зал в поисках подруги. Я делаю тоже самое. Ни Илоны, ни Драко не нахожу.
– Пойдем к бару и выпьем чегонибудь? Нас обеих кинули подруги, – хмыкаю я. Теперь-то знаю, что в коридоре сейчас играют в прятки, поэтому там я пока не намеренна появляться. Здесь в зале, как-никак, безопаснее, и от того спокойнее.
– Хорошо, – согласно кивает Рейчел. Она следует за мной, точно хвостик. Все время озирается, с опаской поглядывает на незнакомцев и поправляет темно-синий пиджак, словно боится, что оголится грудь. Мы залазим на высокие стулья, и я спрашиваю её, что она будет пить. – Мм… Ну, коктейль…
– Какой? – улыбаюсь я. – Мы с подругой пили «Лонг-Айленд», но я бы попробовала что-нибудь другое.
Бармен в белой майке и маске наклоняется к нам, и мой взгляд предательски останавливается на его играющих мышцах. Он предлагает нам «Голубые Гавайи», я, не задумываясь, киваю в ответ, а Рейчел только глухо протягивает «угу-у-у».
– Вот это да! – ахает она, когда парень отворачивается от нас. Слежу за её взглядом и понимаю, что моя новая знакомая (так же как и я, собственно), заворожена играющими мышцами крепкого мужского тела. – Как думаешь, сколько ему?
– Достаточно, чтобы сводить с ума молодых девушек одними только бицепсами, – улыбаюсь я. – А с кем ушла твоя подруга?
– О-о-ой! – закатывает она глаза, резко завершив наблюдение за барменом. – С Крисом. Он в прошлый раз просто угостил нас коктейлями, а Мила уже вся потекла. Прости за выражение.
– Мила? Её так на самом деле зовут? Рейчел прикусывает нижнюю губу и напряженно вздыхает. – Да успокойся ты, – улыбаюсь я, поправив цепочку от сумочки на плече. Неужели она думает, что я залезу на сцену и в микрофон объявлю о нарушении правил? – Забыли. Значит, она променяла тебя на парня.
– Ага, что-то типа того. Если он узнает её, страшно подумать, что будет!
– Ваши коктейли, – подмигивает нам бармен. – За счет заведения.
Мы благодарим его, и как только парень подходит к другим гостям, Рейчел тихонько, но протяжно вздыхает, лаская крепкое тело девичьим взглядом. Пробуем ярко-голубой напиток и остаемся довольны. С улыбкой киваем друг другу, типа «да-да, вкусненький!» и пару минут молчим, пока я не вспоминаю, на чем именно прервался наш разговор.
– Погоди, так Моника знакома с этим Крисом? То есть, – усмехаюсь я, путаясь в собственных мыслях, – она знает его здесь, или за пределами клуба?
– Мм… – Рейчел мнется. Кривит губы, кусает их, вертит фужер на стойке. – Ну, как бы, да…
Я смеюсь, откинув волосы за спину:
– Если ты думаешь, что я какаянибудь тайная шпионка, что следит за соблюдением дурацких правил и готова выгнать каждого, кто нарушит хоть одно – ты ужасного обо мне мнения! Я так же, как и вы, новенькая, и мне необходимы единомышленники.
На её губах появляется легкая улыбка, и я чувствую, что мне удалось отыскать нужный ключик.
– Моника знает этого Криса уже много лет. Он друг её старшего брата. Я ей говорила, что от него нужно держаться подальше, ведь он в любую минуту может узнать её, а она отказывается слушать меня. Ей здесь вообще запрещено находиться, иначе… Будет катастрофа.
– Она что, влюблена в этого Криса?
Рейчел делает несколько глотков и пожимает плечами.
– Она все отрицает. Раньше ничего такого не было, ей ведь вообще запрещено встречаться с кем-либо. Братец у нее – сущий кошмар. Но после прошлой вечеринки моя подруга сама не своя. Как будто страх потеряла, понимаешь? Сидит на уроках и пялится в одну точку, улыбается, мечтает… Я её зову, зову, а она такая «А?
Что? Ты со мной говоришь?»
Пока Рейчел без умолку говорит о своей подруге, «Голубые Гавайи» в её бокале постепенно исчезают. Она тараторит, как старая печатная машинка, и даже громкая музыка, кажется, не способна поглотить эти безостановочные звуки.
– …а у меня даже не спросила, надо ли мне оно все вообще, понимаешь? Я может, дома хотела поваляться, фильм посмотреть с Эштоном Кутчером, вместо того, чтобы тайком пробираться в клуб её брата-диктатора!
– Погоди, погоди, – вдруг обрываю я, внимательно вглядевшись в её расслабленные глаза, – что значит «сидит на уроках и пялится в одну точку»?
– Ну, найдет пылинку в пространстве и пялится на нее, не видя больше никого вокруг. Ой, а можно повторить этот коктейль? – с игривой улыбкой спрашивает она бармена, что тут же кивает ей в ответ. – Спасибо! Он такой милый, правда?
– Сколько тебе лет?
Рейчел часто моргает.
– Ты школьница?!
– Тс-с-с! – шепчет она, хотя ни меня ни её из-за музыки никто не услышит. – Поверь, это еще мелочь, по сравнению с тем, что…
– Ты школьница! – ахаю я, взглянув на пустой бокал. – Я только что напоила тебя алкогольным коктейлем. Сколько тебе? Шестнадцать?
– Почти восемнадцать, – буркает она, доставая из сумочки несколько бумажных купюр. – Я присматриваю за подругой. А что мне было делать, когда она собралась проникнуть сюда? Оставить одну?
– У меня такое чувство, что я стою на улице, а в меня беспрерывно швыряют огромные и холодные снежки! – восклицаю я, таращась на Рейчел. Начинаю медленно перечислять: – Школьницы проникли на закрытую вечеринку для взрослых, танцуют, пьют алкогольные коктейли и влюбляются в каких-то Крисов, с которыми знакомы много лет, а если обо всем узнает брат-диктатор, то будет катастрофа… Я ничего не упустила?
Рейчел хмыкает. «Голубые Гавайи» лишили её каких-либо опасений.
– Ну, только то, что этот клуб принадлежит брату-диктатору и его другу. Тому самому Крису.
