Текст книги "Безумные (СИ)"
Автор книги: Anyuta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
В кончиках пальцев неприятно кольнуло. А еще в груди. В животе. Забарабанило в висках.
Я не заплачу. Ни за что не заплачу, ведь не пройдет и двух часов, как о моем состоянии узнает мать. Ни за что не дам этим двоим очередной повод для обсуждения. Собственная мать считает меня чужим ребенком. Она шутит по этому поводу… Шутит, черт возьми! Интересно, как это происходит?
Они с Мишей сидят на веранде, пьют крепкий кофе и как бы невзначай, мама спрашивает:
«Как ведет себя Каролина?»
«Нормально».
«Ох, Миша, что значит нормально?»
«Все чаще в постели она играет роль бревна. Простите за столь интимные подробности».
«Мишенька, ты не должен извиняться. Правильно делаешь, что доверяешь мне такие тайны. И почему же она бревно, как ты думаешь?»
«Ох, Елена Владимировна, у меня, к сожалению, нет ответа на этот вопрос. Я пылинки с нее сдуваю, а она такое бревно».
«Ах-ха-ха! Я все чаще склоняюсь к тому, что эту Каролину перепутали в роддоме с моей родной дочерью!»
«Ах-ха-ха! Елена Владимировна, да вы такая шутница!»
Разворачиваюсь на пятках и пулей залетаю в ванную комнату. Прежде, чем захлопнуть дверь, громко и четко поясняю:
– Когда я выйду из ванной, тебя здесь быть уже не должно. Прощай, Миша.
Разве сложно было сказать эти слова раньше? Они ведь так легко мне даются.
4.
– Максим, не нужно было так тратиться! – в сотый раз повторяет бабушка, прижимая ладони к груди. Пока я вскрываю коробку, она все ахает и кружит вокруг меня, а Мила жадно поглощает эклеры возле холодильника. – Можно было старый утюг в ремонт отвезти, вдруг починили бы его?
– А не проще ли новый взять? – улыбаюсь я, протягивая ей инструкцию и какие-то мешочки. Внутри полно всяких насадок и щеточек. – Самый крутой выбрал.
– Ой, ну все-е-е, твоя подружка через дорогу лопнет от зависти, – хмыкает дед, сев на кресло-качалку. – Мила, деточка, у тебя место одно не слипнется? Ты что, с голодного края?
– Если бы кто-то не торчал полтора часа в магазине техники и вовремя приехал за мной после школы, я бы не проголодалась, как волк! – отвечает она, пронзив меня недовольным взглядом. – Ты даже не позвонил мне.
– Я же сказал, телефон в машине оставил и не думал, что задержусь настолько! Время в магазине летит незаметно, тебе ли не знать.
– Последний раз у меня шоппинг был месяца четыре назад, поэтому я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь!
– Ну, прости, – уже в десятый раз извиняюсь, а она все никак успокоиться не может. Обращаюсь к бабушке: – Где старый утюг?
– Нет, нет! Я тебе его не отдам! Дед починит, или в ремонт отвезем.
Поднимаюсь и упрямо гляжу на нее. Ненавижу эту манию к собирательству сломанных и уже ненужных вещей.
– Давай сюда.
Бабушка отрицательно качает головой, а Мила брякает с набитым ртом:
– Сейчас принесу!
– Хоть какая-то от тебя польза.
– Эй! Я все слышу!
Мы улыбаемся друг другу, и Мила скрывается за лестницей. Порой, мы можем работать в одной команде.
– Максим, дед починит его.
– Делать мне больше нечего, – бубнит старик, раскачиваясь в кресле. Он уже внимательно читает какую-то бумажку от нового утюга. Ему неважно, что читать.
– Всегда ты так, Максим. Все выбрасываешь, что плохо лежит, – говорит бабушка, осторожно вертя в руках какие-то щеточки. – Твой отец был точно таким же. Как-то раз целый шкаф со старой одеждой вышвырнул, потому что ею никто не пользовался. А ведь можно было отдать нуждающимся. Гляди, это, наверное, для чистки, да?
Мила приносит старый утюг, напомнив мне нашу маму. Все, о чем бы папа не просил её, мама безоговорочно выполняла. Даже понимала его без слов, как Мила меня сейчас.
– Макс, слушай, сегодня я останусь с ночевкой у Даши. Ты отвезешь меня?
– Сегодня? – удивляюсь я, взглянув на сестру. Возможно Мила не замечает этого за собой, но уж я то точно знаю: когда её карие глаза смотрят на меня слишком внимательно, да еще и губы кривятся в такой странной улыбочке, стоит ожидать какого-нибудь подвоха. – А что вдруг случилось?
– Будем набрасывать темы для школьной газеты, – без раздумий выпаливает она.
– Почему раньше не сказала?
– А разве у нас были планы на вечер? – шепотом подмечает она. – Ты же сегодня занят.
– Её родители будут дома?
– Ма-а-акс! – протягивает Мила, сложив руки на груди. – В понедельник мы раздаем темы для материалов, а кроме заезженной проблемы о школьной столовой и убогом разнообразии блюд у нас ничего нет!
– Кому это надо вообще? – хмыкаю я, стараясь понять, что же скрывают её бегающие туда-сюда глаза. Или я опять придираюсь? – Разве эти ваши газеты кто-то читает?
– Балбесы, как ты, вообще не знают, что это такое! – огрызается она, недовольно уставившись на меня. – При поступлении в университет моя работа в школьной газете будет учитываться. Это будет еще одним плюсиком.
– А второй какой?
– Мой блог! – ахает она, таращась на меня. – Я пишу о школьной жизни, о придурках-одноклассниках и делюсь бесценным опытом с девочками, у которых есть такие же противные старшие братья, которые бесстыдным образом контролируют каждый их шаг!
– Снимай видео-блоги и быть может тогда, ты, наконец, обретешь популярность. Сейчас в моде картинки, а не тексты.
– Когда-нибудь мой блог будут читать все женщины города! Я стану известной журналисткой и тогда, ты поцелуешь мой знаменитый зад!
– Надеюсь, я к тому времени еще не превращусь в старика с тросточкой. Лицо Милы искажает недовольная гримаса.
– Ты отвезешь меня к Даше, Макс?
– Ладно, – неуверенно киваю я. Внутреннее чутье подсказывает мне, что эта девчонка что-то задумала. Или опять я придираюсь? – Так её родители дома будут?
Мила недовольно поджимает губы и разворачивается к деду. Достает из заднего кармана сторублевую купюру и вручает ему.
– А я говорил тебе, Милочка, что так и будет, – с издевкой говорит ей дед и забирает деньги. – Максим всегда задает слишком много вопросов.
Меня накрывает громкий смех, когда Мила снова поворачивается ко мне и пускает огненные стрелы из глаз.
– Чего ржешь? Не мог по-другому ответить? Сложно что ли сказать, да, любимая сестренка, отвезу тебя к подружке и делайте что хотите!
– Стыдоба-то какая! Дед у внучки деньги забирает! – подначивает бабушка, неодобрительно покачав головой.
– Не преувеличивай. Спор есть спор, – киваю я, подмигнув деду. – Проигравший платит.
– Ты-то у нас эксперт по части споров и всяких игр, да? – ехидничает Мила. – Так отвезешь меня? – Выжидающе гляжу на нее. Если честно, иной раз быть в роли строгого-старшегобрата уж очень занимательно. – Господи, да! Родители Даши будут дома! И мы уже заказали пиццу в «Американ Хот»! Может, адрес пиццерии назвать тебе и время доставки?
– Да отвезет он тебя, куда денется! – подключается бабушка. – Но Максим, наверное, рассчитывал, что ты сегодня у него останешься, как и всегда.
– Да уж конечно, – бубнит Мила, стрельнув в меня насмешливым взглядом, – у него сегодня закрытое мероприятие в клубе. И он просто обязан там быть.
– Снова у кого-то праздник? – улыбается мне бабушка.
Перевожу глаза на сестру, что демонстративно медленно складывает руки на груди и глядит на меня с победной улыбкой, мол, давай, выкручивайся.
– Да. Ничего особенного. – И прежде, чем Мила снова попытается что-то ляпнуть, я вплотную подхожу к ней и с улыбкой добавляю: – Собирай вещи. Через пятнадцать минут выезжаем.
– Теперь ты меня жди, братец, я есть хочу, – говорит она, подтолкнув меня плечом. Достает из холодильника упаковку йогурта, молочный батончик и вытягивает из подставки чайную ложку. Мы втроем переглядываемся и, не скрывая улыбки, наблюдаем за её обжорством.
Должно быть, действительно проголодалась, пока ждала меня.
– Что? – спрашивает Мила, оглядев нас.
Дед пожимает плечами, бабушка криво улыбается, а я свожу глаза в кучу и за всех отвечаю:
– Не лопнешь? Уже джинсы по швам расходятся.
– Сейчас у тебя что-нибудь разойдется! – рявкает она. – В столовой кормят отвратительно! Я ненавижу морковку, капусту и печень. Уже неделю ничего кроме этого не дают.
– Мм, печень, – забавляюсь я, нарочно облизав губы. Вообще-то, я тоже её ненавижу, но ради мелкого издевательства стоит притвориться. – Надо будет приготовить её завтра и накормить тебя.
– Козел.
– Мила! – восклицает бабушка. – Сколько раз можно говорить?
– Я его полтора часа ждала! Уже вахтерша смену закончила, а я все сидела в пустом коридоре и с пустым желудком. Даже булочек в столовой не было!
– Ну, все-все, я понял, что плохой.
– Подхожу к ней и заключаю в объятия. Когда чувствую, что её напряжение постепенно уходит, сжимаю крепче и начинаю чесать темную макушку костяшками пальцев. Мила дергается, вырывается и верещит, как поросенок.
– Детский сад! – говорит бабушка, поставив руки в боки. – Максим!
– Козел! Отпусти меня! Пож-ж-жаа-а-алуйста! Хва-а-атит!
Люблю слушать её смех. Когда Мила была совсем маленькой, я подходил к качающемуся креслу, где она сидела как мышка, и называл пирожком. Щипал за пухлые щечки и изображал всякие рожицы, а она закатывалась в таком смехе, что потом начинала икать. Я чувствовал себя самым крутым старшим братом. А сейчас, почему-то, редко когда могу назвать себя таким.
– Балда ты, Макс, – говорит она мне, опустив глаза на испачканный йогуртом пол. – Будешь продолжать в том же духе, не сделаю себе татушку на шее.
– Мы ведь договорились! – с фальшивым беспокойством восклицаю я.
– Ну, не знаю. Иной раз ты такой противный. Боюсь, что к тому моменту, когда мне исполнится восемнадцать, а это, смею напомнить, будет через четыре месяца, ты так надоешь мне, что я точно откажусь от этой глупой затеи.
Ага, как же!
– Эй! – Поворачиваюсь к ней левым боком и указываю на свою тату на шее. – Это – ты для меня. Ты – мой пульс. И я должен у тебя быть. Мы ведь обещали друг другу.
Мила закатывает глаза и делает вид, что раздумывает.
– Вижу для тебя это очень важно, да? – серьезным тоном спрашивает она. Вот же актриса!
– Еще как, – подыгрываю я. – Ладно. Может, тогда не будем ждать моего совершеннолетия? Поедем на неделе и нарисуем мне твой пульс, м? А то серьезно, ну достал уже своими приколами и вечными придирками. Могу и передумать.
Глубоко вздыхаю и опускаю глаза. Изображаю задумчивость.
– Мм, так ты согласен?
Слабо киваю, словно взвешиваю все «за» и «против»:
– Набить тебе татушку до совершеннолетия?
– Угу. – Вижу, как засветились её глаза. Слишком плохо Мила скрывает свои коварные мыслишки. – Ты ведь взрослый, с твоего согласия мне нарисуют что угодно.
– Тогда ты будешь самой крутой в классе, – говорю я с деланной серьезностью. – Считай: тебе семнадцать, ты в одиннадцатом классе и у тебя татуха на шее. Все станут завидовать.
– Ой, при чем здесь это! Все ведь для тебя. То есть, это значимо для нас.
– Мм…
– Ну, так сделаем?
Улыбаюсь ей и притягиваю к себе. Целую макушку и шепотом говорю:
– Ни. За. Что. Только после совершеннолетия.
Она тут же отталкивает меня и протяжно рычит. А дед громко хлопает в ладоши и поднимает над головой кулаки:
– Есть! Давай, Мила, как вы там говорите… Гони еще одну сотку!
* * *
Мне все не дает покоя её бегающий взгляд. Обычно трещит не умолкая, пока мы едем в город, а тут вдруг молчит, словно мышка. Украдкой поглядываю на нее: прижала к себе дорожную полупустую сумку, задумчиво смотрит в окно…
– Мила, в чем дело?
Поворачивает ко мне голову и часто хлопает ресницами.
– А в чем дело?
– Это я и пытаюсь выяснить. Ты что-то задумала?
– Пф! Что за глупости? – отмахивается она. Лицо заметно порозовело. – Просто думаю о всяком вот и все.
– О чем именно?
– О всяком.
– Ну, о чем конкретно?
Наконец-то, знакомое недовольство!
– Знаешь, иной раз я благодарю бога, что хотя бы мои мысли остаются вне твоих знаний! Иначе бы застрелилась!
– Не преувеличивай, – усмехаюсь я, переключив песню.
– Зачем?! Оставь! Это же Black Bacardi! Я её обожаю!
Возвращаю песню назад и Мила тут же начинает подпевать музыкальной группе.
– Можно вопрос? – вдруг спрашивает она.
– Валяй.
– А у меня когда-нибудь появится золотой билетик?
– Лучше продолжай петь.
– Макс! Тебе сложно ответить что ли?
Сворачиваю в узкий двор цветных многоэтажек, где живет одноклассница Милы. У третьего подъезда останавливаю автомобиль, убавляю звук динамиков и поворачиваюсь к сестре.
– Как долго еще мне выслушивать все это?
– Что – «все это»? – озадаченно спрашивает Мила.
– Не строй из себя дурочку, ладно? Мне осточертело выглядеть идиотом на глазах у бабушки, когда тебе вдруг приходит в голову сказать ей какую-нибудь хрень. Хватит уже говорить об этом, ясно? Не твоего ума дело, что творится в моей личной жизни!
– Поправочка: у тебя нет никакой личной жизни, – вставляет она, махнув указательным пальцем перед моим лицом.
– Повторяю, это не твоего ума дело, Мила, – строго говорю я. – Прекрати строить из себя глупую девчонку!
– А ты перестань вести себя, как идиот! – огрызается Мила. – И это – еще как мое дело! Я просто хочу понять, какой ты там! Что в этих чертовых субботах такого интересного?
– Попридержи язык. Мне двадцать девять лет и я вправе делать то, что посчитаю нужным. А ты ведешь себя, как ребенок, хотя пора бы уже повзрослеть!
– Знаешь, сложно как-то быть взрослой и самостоятельной, когда каждый твой шаг контролируется козлом, у которого не жизнь, а какое-то дерьмо! И у друзей твоих жизнь сущее дерьмо!
– Мила…
– Знаешь, как я объясняю все это? На тебя одного свалилось слишком много людей, о которых нужно заботиться. Ты не был готов к такому. И единственное отвлечение от столь изнурительной работы – субботний вечер раз в месяц, верно?
Несколько секунд Мила смотрит на меня, ожидая ответа, а я и слова не могу вымолвить. Как будто языка лишился за эти несколько секунд. Молча наблюдаю, как она небрежно надевает вязаную шапку и накручивает на руку ремешок дорожной сумки. Если не скажу ей что-нибудь в ответ, она решит, что абсолютно права, а мое молчание тому доказательство.
– Просто ответь мне сейчас, – говорит она тихо, опустив голову. – У меня когда-нибудь будет возможность получить золотой билет? Ты когда-нибудь сможешь показать мне свою другую жизнь?
О закрытых вечеринках Мила узнала случайно. Есть у нее способность появляться в ненужном месте и в не лучшее время. И, пожалуй, если она все-таки свяжет свою жизнь с журналистикой, то это ей пойдет только на пользу – будет хватать сенсацию за хвост.
– Мила, зачем тебе это? – спрашиваю я, коснувшись её руки. – Пожалуйста, выброси из головы этот мусор, ладно? Это обыкновенные вечеринки с выпивкой, разговорами, танцами…
– И девками, готовыми на что угодно, – усмехается она.
На губах появляется слабая улыбка, но вместе с тем несколько угрожающая. Что-то незнакомое промелькнуло в задумчивом взгляде сестры, заставив меня напрячься.
– Ладно, Макс, я пойду, – говорит она, продолжая задумчиво улыбаться. – Хорошего тебе вечера.
5.
Кажется, это ненормально. Моя личная жизнь, подобно снежной лавине, безвозвратно обрушилась с высокой горы, а я спокойно попиваю мартини с апельсиновым соком и не понимаю, какого черта надела на себя облегающее черное платье с высоким воротником. Хотя, это своего рода траур, а в такие случаи принято быть в черном. Пожалуй, я все делаю правильно. Квартира
Илоны выполнена в светлых тонах, оттого и кажется просторной. Сверкающий кремовый кафель, кожаный белый диван и глянцевая барная стойка, отделяющая зону кухни от гостиной. Здесь напрочь отсутствует ощущение домашнего уюта, зато чувства прекрасной жизни хоть отбавляй.
– Нравится мне у тебя, – говорю я, закинув ноги на диван. Сижу, как королева, попивающая дорогой напиток. Не хватает только слуг, массирующих ступни. – Так легко и свободно.
Шелковый шлейф длинного халата плавно следует за своей хозяйкой. В собственном доме Илона выглядит настоящей царицей, точно, Клеопатра, изо дня в день купающаяся в молоке. Разве может обыкновенная женщина быть дома такой красивой? А где же неряшливый пучок на голове, размазанная тушь и растянутая футболка?
– Удивительно, – вырывается у меня. – Как ты… Как ты делаешь это?
– Что делаю? – усмехается Илона, сев на другом конце дивана.
– Знаешь, обыкновенная женщина, возвращаясь с работы домой, закалывает волосы, надевает домашний халат и принимается готовить ужин, слушая какую-нибудь передачу, где политики орут друг на друга не переставая. А ты же… Включаешь расслабляющую музыку, надеваешь, наверняка, самый дорогой халат в мире и потягиваешь легкий коктейль. У тебя вообще бывает хотя бы голова грязной когда-нибудь?
Илона начинает смеяться и клянусь богом, я в жизни не слышала чтобы она хохотала так громко.
– Удивительно, что у такой непревзойденной девушки нет парня! Ты ведь королева, черт возьми!
– Нужно любить себя, – с улыбкой говорит она, проигнорировав мои слова, – и делать все, чтобы тело, душа и разум были довольны.
Серьезно, почему у нее нет парня?
– Как-то эгоистично звучит, – хмыкаю я, потягивая мартини.
– А разве не эгоистично жить с человеком, которого не любишь, но при этом внушать ему свою якобы любовь? Или не говорить ему правду, только потому что боишься обидеть? По-моему, это не есть хорошо. Ни для кого. Каждый должен быть счастливым. Прям как ты сейчас.
– О, ну да, счастье так и прет со всех щелей!
– Я бы могла сказать что-нибудь эдакое на твои слова, но, пожалуй, не буду травмировать твою слабую психику. Пока что.
– Что не слово, то – загадка. Колись, вся эта ситуация с Мишей тебя забавляет, да? И не бойся говорить правду, я не обижусь. Как только моя мать узнает, что я сказала ему, тут же назовет меня сумасшедшей или того хуже. Сотовый в руках будет гореть от её звонков!
– Если честно, ты меня удивила.
– Я и сама от себя в шоке. Илона щурится, оглядывая меня.
– И как? Нравится делать то, что хочется? Судя по тому, что ты рассказала мне, мысль о расставании посетила тебя давненько, но только сейчас ты решилась на этот шаг. И как себя чувствуешь?
– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Стоит только представить, как Миша шушукается обо мне с мамой, так меня такая злость охватывает, что руки дрожать начинают.
На самом же деле в такие минуты преобладает глубокая обида, нежели злоба, просто последнее хотя бы не стыдно признать. Я не рассказала Илоне о своеобразном юморе моей мамы. Уж что-что, а это слишком унизительно.
– Забудь о них, ладно? Хотя бы на время, – уточняет Илона, поставив свой бокал на стеклянный столик. – Попробуй пожить несколько дней, не думая о том, что тебя станут упрекать в чем-то. Делай то, что хочется. Руководствуйся этим маленьким правилом и поверь, ты еще удивишь себя. По-другому посмотришь на жизнь.
– Этим я и собираюсь заняться в ближайшее время.
Илона довольно улыбается и с хитринкой оглядывает меня:
– Значит, тебе нравятся мои сиськи?
И хотя я смеюсь вместе с ней, мои щеки начинают пылать от смущения. Наверное, впервые я в таких подробностях пересказала ей наш с Мишей разговор, не упустив столь пикантную деталь, и теперь Илона решила позабавиться.
– Знаешь, обычно подруги начинают успокаивать, говорить, что все наладится и не стоит так переживать и лить слезы, но я скажу тебе нечто иное.
– А я и не плачу вовсе, – усмехаюсь я, допив свой мартини. – Может у меня просто запоздалая реакция и завтра я истрачу все носовые платочки в упаковке? Но ты продолжай, я внимательно тебя слушаю.
Илона коварно улыбается, наблюдая за мной. Наверняка, у меня уже окосели глаза.
– Хочешь повеселиться? – вдруг спрашивает она, перекинув ногу на ногу. Ей-богу, не будь Илона моей подругой, я решила бы, что меня пытаются соблазнить. Или это действительно так?
– Ч… Чего? Ты же не хочешь, чтобы я… Мы…
Её звонкий смех успокаивает, а мои мурашки на коже, мгновенно исчезают.
– Вот же! Напугала меня!
– Каролина, я предпочитаю мужчин, – с улыбкой говорит она, проведя руками по волосам. – Но ты очень милая, поэтому, может когда-нибудь…
– Прекрати! Так, что там с весельем?
– Ты же хотела в клуб сходить? Потанцевать, расслабиться.
– Сегодня? – Илона кивает. – Шутишь? Ты посоветовала мне надеть это платье, а теперь тащишь в клуб, где я буду выглядеть, как женщина, вернувшаяся с поминок?
Илона снова улыбается и поднимается с места. Молча скрывается в коридоре, оставив меня одну, а я, тем временем, пытаюсь понять, каким местом думала моя подруга, советуя мне облачиться в этот наряд, зная, что в ночном клубе я буду выглядеть в нем слишком нелепо. Да меня же посчитают какой-нибудь учительницей!
И вот, что странно: пару часов назад от меня ушел парень, с которым мы были вместе целых пять лет, а я же сейчас думаю совершенно не о нем, а о собственном прикиде, ночном клубе и танцах!
– Я спятила, – вырывается у меня. Мама будет рвать и метать, как только узнает о случившемся. Хотя, не все ли равно? Возможно, впервые я действительно делаю то, что хочу, без наставлений и чьей-то помощи.
Смахиваю мысли в сторону, когда в комнату возвращается Илона. В её руках что-то черное и, кажется…с камнями? Она садится рядом со мной, и мягкая ткань халата задевает мои пальцы.
– Нравится? – спрашивает она, протянув мне в ладонях маску для лица. Изделие черное с мелкой перламутровой крошкой в зоне глаз и скул. С правой стороны, ближе к вискам, колышутся короткие черно-белые перья, а другая сторона украшена сверкающими камнями.
– Ух ты, – только и говорю я, взглянув на Илону. – Твоя?
– Это тебе.
– Мне? Ты опять говоришь загадками, – усмехаюсь, вновь опустив глаза на сверкающее изделие, – это что, подарок?
– Можно сказать и так. Там, куда мы отправимся, она тебе понадобится. Примеряем?
Если честно, то я вообще ничего не поняла, и мартини здесь вовсе ни при чем. Илона осторожно переворачивает маску внутренней стороной ко мне и аккуратно прикладывает к лицу. Форма носа и скул ложатся идеально, словно для меня она и была сделана. Завязав на затылке черные атласные ленты, Илона с торжествующей улыбкой смотрит в мои глаза и протяжно вздыхает.
– Великолепна.
Меня пробирает смех.
– Веселись, милая, – комментирует подруга, чуть отсев от меня. – Черный тебе к лицу.
– Илона, зачем это? – наконец, спрашиваю я, поборов вспыхнувший смех. – И прошу, прекрати говорить загадками. Я не настолько умна, чтобы разгадать их. Особенно сейчас.
– Мы идем с тобой на закрытую вечеринку, – объясняет она, резко поднявшись. Хватает со столика наши пустые бокалы и проходит к бару. – Дресскод обязывает носить маски.
– Тематическая вечеринка? В честь Хеллоуина?
– Нет, милая, это не Хеллоуин. Знаешь клуб «Манхэттен»?
Еще бы не знать. Девчонки с работы вечно там зависают.
– В последнюю субботу месяца там проходят закрытые вечеринки, – продолжает Илона, в ответ на мой кивок. – Вход – строго по золотым билетам.
– Золотые билеты, – усмехаюсь я, – небось дорогущие. Там что, выступают звезды шоу-бизнеса?
– Нет. Билеты бесплатные. Но вручают их выборочно. Мне мой достался в прошлом году от бармена.
– Я ведь говорила, что не слишком умна для твоих загадок.
Вернувшись на диван с двумя бокалами мартини, Илона делает глоток и продолжает:
– Все без исключения гости обязаны носить маски, это одно из правил «Закрытой субботы». Туда попадают только те, кто получил золотой билет от хозяина вечеринки.
– Ну, у меня то билета нет.
– Гости могут привести с собой одного друга.
– Попахивает сектой. Ты еще не все свои деньги туда отнесла? Квартиру не заложила?
– Поверь, эти субботы поистине особенные, – продолжает Илона, не обратив внимания на мой сарказм, – ты можешь превратиться в какого угодно. Тебя никто не знает в лицо, понятия не имеет, где работаешь, как живешь и есть ли у тебя собака. Второе правило «Закрытой субботы» – не говори о себе правду. Придумай новое имя, хобби, работу, да все, что угодно. Только никогда не говори правду.
Такое чувство, что я по ошибке попала в психиатрическую клинику, где моей первой знакомой стала красивая, но действительно сумасшедшая девушка. Не бог весть что творится в её голове!
– Не думай, что я сумасшедшая, – спокойно говорит Илона, глядя на меня. Да с чего бы мне так думать? Пф! – Разве тебе никогда не хотелось побыть кем-то другим? Познакомиться с интересными людьми при весьма необычных условиях?
– Разве что побыть тобой, хотя бы денек, – прыснула я, стараясь сдержать смех. Судя по серьезному выражению лица, Илона воспримет мое веселье за оскорбление. – Послушай, а в чем смысл всего? То есть… Знаешь, у меня на работе полно девчонок, которые почти каждые выходные отрываются в «Манхэттене», но ни о каких масках и правилах никто и ничего не рассказывал.
– Я же говорю, золотой билет получают далеко не все. Это выбор некоего, назовем его, Мистера Неизвестность. Он делает выбор на основе, должно быть, внешних данных. Потому что говорю же, я получила билет от бармена, он сказал мне, что это VIPприглашение на закрытую вечеринку, которое его попросили мне передать.
– Хозяин клуба на самом деле сутенер?!
– Каролина! – с улыбкой ахает подруга. Мне вот вообще не до смеха, если честно. – Знаешь нашу городскую блогершу? Она постоянно в центре всяких скандалов и пишет провокационные материалы. Как же её…
– Прости, я не особая любительница блогеров!
– Ладно! Несколько месяцев назад на её канале появилось видео, тема которого стала как раз-таки тайная суббота известного в городе клуба. Название не упоминала, но знатоки сего мероприятия сразу смекнули о чем речь.
– У нее тоже есть этот золотой билет?
– Вряд ли, потому что наговорила она там сущий бред. В основном, предположения, что за стенами клуба не просто танцы, выпивка и некое частное мероприятие, а что-то вроде клуба любителей оргий и всего прочего. Наручники, плетки и много секса. Расслабься, все это вранье. Ну, почти.
– Час от часу не легче! Что значит почти? Я же говорю, дело не чисто!
– Послушай, это обыкновенная вечеринка. Музыка, танцы, еда и знакомствами. Просто все гости носят маски, лгут и делают то, чего, наверняка, не сделали бы в своей настоящей жизни.
– Например?
Илона недовольно вздыхает. Если сожалеет, что поделилась со мной всем этим бредом, то боюсь поздно идти на попятную.
– Ну? – подгоняю я.
– Давай, ты лучше своими глазами увидишь все, ладно? А потом скажешь, что думаешь по этому поводу.
* * *
Не возьми мое любопытство верх над здравым смыслом, я бы не сидела сейчас в такси и не теребила от волнения цепочку от своей сумочки. Как обычно, Илона не вдавалась в подробности, предоставив моему богатому воображению шанс показать себя.
Что я увижу такого собственными глазами, чего моя загадочная подруга так и не смогла объяснить? Если внутри клуба творится ад с жертвоприношениями и пытками – клянусь богом, я незамедлительно обращусь в нужные органы, а сама лягу в больничку и полечу голову. Глупо отрицать, что в мире не существует подобных сборищ, сект, клубов – да бог его знает, как они называются! Только вот читая о них в книжках, как-то сложно воспринимать все всерьез, искренне веря в авторскую выдумку. Но теперь, когда собственная подруга везет меня в логово одного из таких сообществ – меня охватывает тревога.
И хотя, пока все выглядит относительно спокойно, мое внутреннее чутье подсказывает, что это ненадолго. Мы едем в такси, за окном ночной город и слабый дождь. Илона сидит рядом, печатает кому-то сообщение, а водитель сворачивает на узкую улицу, где через пару минут появится черносерое здание клуба. Прежде, я не была там. Раньше девчонки с работы приглашали меня на тусовки, но Миша был не в восторге от этой идеи, поэтому мне всегда приходилось вежливо отказываться от предложения. А спустя время, они просто перестали звать меня с собой, уже зная, каков будет мой ответ.
– Ты в порядке? – шепотом спрашивает Илона, коснувшись моей руки. – Нервничаешь что ли?
– Вовсе нет. – Вообще-то да, черт возьми. – Мартини перепила.
– А по-моему, ты уже протрезвела, – улыбается она. – Успокойся. Я уверена, тебе понравится.
Автомобиль останавливается у центрального входа в здание. Сейчас, в темное время да и в моросящий дождь, оно больше смахивает на готический замок, нежели на современную постройку с глянцевыми панелями и теплым освещением по всему периметру. Длинная парковка забита автомобилями, повсюду разноцветные такси, спешащие в здание люди. Илона расплачивается с водителем, и мы выходим на прохладную улицу. Молча заходим в клуб, где нас встречают два высоких крепких парня в черных костюмах. Четверка длинноногих девушек впереди нас раскрывают перед ними свои сумочки и проходят через металическую арку. Когда очередь доходит до нас с Илоной, мы делаем тоже самое.
– А теперь пойдем в дамскую комнату, – говорит она, расстегивая пальто.
Мы выходим в широкий длинный коридор с множеством темных дверей с золотыми сверкающими ручками. На полу бардовый ковер, через каждые два шага стоят огромные горшки с декоративными деревьями, а за спиной слышатся разговоры вновь прибывших гостей. Любопытство берет верх, и я оборачиваюсь. Ничем не выделяющиеся парни в белых рубашках и модных костюмах, точно пришли на день рождения друга, снимают по пути пальто и кожаные куртки, болтая о чем-то своем.
– А когда нужно надевать маску? – интересуюсь я, поспешив за подругой. Снова оборачиваюсь, но вижу, что тех парней уже за нами нет. – Куда они делись?
Илона продолжает молчать, а я, словно хвостик, следую за ней. Темная дверь в самом конце коридора открывается, и нам приходится остановиться, чтобы пропустить несколько девушек в разноцветных масках. Табличка, что за дверью женский туалет – отсутствует. Не понимаю почему, но как завороженная гляжу на высоких красоток в коротких платьях, что идеально облегают прекрасные округлости. Одна из них, та, что выходит последней, останавливает на мне мимолетный взгляд, и тут же опускает глаза, словно глядеть на меня запрещено неведомым законом. На её пухлых губах темно-коричневая помада, а ресницы настолько длинные, что выходят за пределы прорезей для глаз.
– Пойдем, – кивает мне Илона, придерживая дверь. – Располагайся, где тебе будет удобно.
Это точно женский туалет?
Светлый кафельный пол, повсюду зеркала и кожаные диванчики мятного оттенка; есть небольшие столики с резными белыми ножками, на некоторых лежат женские сумочки, заряжается чей-то телефон. Эта уютная зона, пропитанная разносортным парфюмом, отделена высокой стеной из сверкающей мозаики золотистых и черных цветов. Дизайнер поработал на славу. Оттуда доносятся женские голоса и звуки льющейся воды.
– Милая, снимай пальто, жарко ведь, – говорит мне Илона, бросив на диванчик свое. – Будь как дома.
– Ага. Как же. Что это за место?
– Комната девочек, – с улыбкой отвечает она. Помогает мне с верхней одеждой и достает из сумочки свою маску. – Доставай свою.
Пока я пытаюсь вытащить маску из маленькой сумочки, в которую она кое-как поместилась, из другой части комнаты выходят две девушки в длинных, облегающих идеальные фигуры платьях. Их лица уже скрыты; блондинка в красном отключает зарядку на том самом телефоне и забрасывает все в длинный сверкающий клатч. Её подруга в зеленом начинает красить губы перед зеркалом. Странно, но ни одна из них даже не взглянула на нас с Илоной.
