Текст книги "Безумные (СИ)"

Автор книги: Anyuta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Моя цель – обрезать всевозможные пути к Каролине. Общаться только по работе и ни за что больше не проявлять эту долбаную инициативу, что до сих пор выходит мне боком. Даня не прав и я докажу это. У меня иммунитет к этой чертовой вирусной инфекции.

26

– Ты простыл? Чихаешь уже пятый раз за последние десять минут.

– Это просто аллергия.

– А, ну да. Ты же у нас не болеешь. – Да, не болею.

– Я так и сказал.

Украдкой поглядываю, как Даня с Максимом сухо переговариваются, склонив головы над каталогами со стеновыми панелями. Кирилл безучастно бродит по магазину. Наверняка, устал слушать их постоянные перепалки. Как будто какую-то игрушку не поделили.

Не знаю, что у них там случилось, но Макс такой хмурый уже очень давно. Его улыбку, что плавила мое сердце, я видела недели три назад, когда он вез меня обратно в город. По правде говоря, я скучаю не только по ней; хочу хотя бы на секундочку поймать его внимательный взгляд, что будоражит сознание, но умом понимаю, что при отсутствии всех этих очаровывающих меня элементов, я быстрее распрощаюсь с бесконечной чередой мыслей об этом человеке. Чем меньше вижу, тем меньше думаю.

– Ребят, вы все? – спрашивает их Кирилл, устало склонив на бок голову. – Сегодня тридцать первое, мне еще за подарками ехать.

– Предусмотрительность не твой конек.

Макс снова чихает.

– У-у, ты что, заболел? – спрашивает его Кирилл и достает сотовый из кармана пуховика. Мелодия звонка уж слишком громкая. – Ага, привет! И тебя с Наступающим, бро!

– Осточертело уже листать эти журналы, – вдруг говорит Макс гнусавым голосом, – выбирай, что хочешь.

– У-у, ты точно заболел, – с насмешкой протягивает Данил, внимательно взглянув на друга. – Хреновый у тебя иммунитет, как оказалось, Матвей.

– Я поехал, – говорит Макс, смерив друга раздражительным взглядом. – С Наступающим.

Когда он выходит из магазина, Данил натягивает приветливую улыбку и указывает на выбранный им вариант стеновой панели.

– Хороший выбор, – говорю я, записывая код в свой айпад. – Не смею вас больше задерживать. Сейчас оформлю заказ и сообщу о сроках.

– Аллилуйя! – восклицает Кирилл, подняв руки. – Мы это сделали! А где, – он оглядывается, – наша истеричка? Ушел что ли?

– Да. Вы извините его, он в последнее время сам не свой, – говорит мне Данил. – Мы в шутку его истеричкой называем.

– У него что-то случилось?

– Вирус подхватил, – отвечает Данил.

– Страшный, – добавляет Кирилл. – Заразный.

– А ведь до весны еще два месяца!

Судя по их веселым физиономиям, они говорят о чем-то своем.

– Ясно, – нервно хмыкаю и начинаю складывать каталоги. – Что ж, я вас отпускаю, увидимся в новом году?

Оба улыбаются мне и желают счастливого Нового года. Когда подходят к двери, Кирилл оборачивается, вынудив друга тоже остановиться:

– Каролина?

– Да?

– Может, мы уже перейдем на «ты»? Улыбаюсь:

– Без проблем.

– Ура! С Наступающим тебя, Каролина! – восклицает Кирилл, махнув мне на прощание.

– Эй, подруга, кто они такие? – нападает на меня Жанна, владелица магазина. Ей чуть за тридцать, с пышными формами, ухоженным лицом и накладными ресницами «Лисичка». – Красавцы не то слово!

– Они кабак открывают.

– Да сдался мне их кабак, лучше скажи, они женаты?

– Нет, насколько мне известно. Пойдем оформлять заказ?

– Тот темненький, что первым ушел, вообще сказка, а не мужик. Как зовут?

И почему мне хочется сказать ей что-нибудь нехорошее?

– Максим. – Тьфу ты! Ай, к черту.

– Максим, – протягивает Жанна, опускаясь в свое кресло. – Сексуальное имя. У него точно никого нет? Натужно улыбаюсь, развернув перед ней айпад с кодом.

– Вроде бы.

– Ох, Максим! Вы свели меня с ума!

– Жанна, давай поскорее заказ оформим, чтобы все пришло сразу после праздников, да?

– Да, да, конечно.

Тихо вздыхаю, проглотив странное чувство, что прежде никогда не испытывала.

* * * Говорят, в новогоднюю ночь сбываются все мечты, достаточно лишь написать то, что хочешь на листочке, поджечь его, а пепел бросить в фужер с шампанским.

– Пей! Скорее! – кричат родственники тете Зое, что из года в год занимается этой ахинеей. Куранты бьют двенадцать и все хором кричат: – Ура!

А я уже и забыла, каково это отмечать семейный праздник в одиночку. Я имею в виду, без Миши. Вроде бы полный дом гостей, все поздравляют друг друга, целуют, желают всего самого-самого, а рядом – никого. И не то что бы я скучаю, просто грустно както.

– С Новым годом, доченька, – говорит мне папа, и мы крепко обнимаемся. Мама обменивается поздравлениями с гостями, держа в руке бокал с шампанским, и, заметив нас, посылает через длинный стол воздушный поцелуй. Делаю в ответ тоже самое. – Какая-то ты не веселая. Неужели скучаешь по Мише?

– Брось, пап! Все хорошо! Просто начался новый год, а это значит, что нужно готовиться к новым завоеваниям и победам! – как можно оптимистичнее восклицаю я.

– Я горжусь тобой, – тихонько говорит мне папа, положив мою голову на свое плечо. – Всегда делай то, что посчитаешь нужным. И никого не слушай.

– Это ты о нашей маме? – хмыкаю я, глянув на огромную хрустальную люстру над столом.

– Не держи зла на нее, она у нас – особенная женщина, – по-доброму говорит он, поцеловав меня в макушку. – Нравится ей организовывать праздники, облагораживать не только свою, но и чужие жизни. Что ж поделать, если она такая?

Когда все выходят на улицу, чтобы полюбоваться салютом, я подхожу к маме и крепко обнимаю её.

– С Новым годом, мам.

– С Новым годом, милая. Ты что, плачешь?

Немного.

– Нет, просто снежинка в глаз попала. Я люблю тебя, мам.

– А я люблю тебя.

– Прости, что разрушила все твои планы, – тихо говорю я, обнимая её. – Но… Не мой это человек.

Мама молчит, но её объятия становятся крепче. Когда над головами взрываются разноцветные огни, она немного отстраняется и с заметным весельем в глазах глядит на меня:

– Ладно тебе! Найдем другого! Я ведь желание загадала, – подмигивает она и начинает хлопать в ладоши вместе со всеми.

* * *

В глубине души я надеялась, что Максим поздравит меня. Может, потому что около двух ночи получила сообщения от Данила и Кирилла, когда возвращалась домой на такси? И все же, моей глупой маленькой мечте не суждено исполниться, потому что на календаре уже шестое января. Если бы не короткие прогулки по четыре раза в день с Гердой и единственный поход в кино с Илоной – я бы за это время точно сошла с ума. Родители всю неделю ходили по гостям, кстати, числа третьего и ко мне заехали; привезли в мою новую съемную квартиру-студию красивейший напольный светильник в виде высокой плетеной вазы и высоких цветов с тусклыми желтыми огоньками. Я поставила его у круглой кровати, что стоит на невысоком подиуме у окна, и когда на улице темным-темно, а по телевизору показывают романтические фильмы, мы с Гердой и малышкой Феней выключаем кругом свет, оставив лишь этот чудный светильник, залазим в кровать и смотрим кино о любви. Правда, мои девочки спят, как сурки, но зато мы все вместе. Вообще не понимаю, как раньше жила без них.

В личной жизни Илоны кипят нешуточные страсти. Как оказалось, Данил написал ей еще недели две назад, и теперь они общаются исключительно смс-сообщениями. Кстати, сегодня вечером, в канун Рождества, они встретятся в центральном парке у огромной ёлки. Впервые без масок и вранья! Буду держать за них кулачки, потому что моя подруга – действительно влюбилась, а Данил, как мне кажется, далеко не такой плохой парень, каким я его себе представляла. Даниэль … Бр-р.

Чешу Герду за ухом и цепляю поводок. Мы гуляем с ней по двадцать минут: обходим наш новый дом, бегаем на небольшой закрытой площадке специально для собак и уже дружим с двумя лабрадорами Дарси и Лени. Когда говорю ей, что пора возвращаться домой, ведь там осталась её малышка Феня, она тут же тянет меня за собой. Через пару месяцев, когда сделаем все прививки, будем гулять уже втроем.

– Заходи! – говорю я, пропуская Герду в квартиру. Она подбегает к мягкой большой подушке, что служит ей и Фене местом для отдыха, и обе начинают радостно визжать и скулить, словно не видели друг друга целую вечность. – Ох, девочки, потише, прошу!

Стягиваю угги, прячу пуховик в узкий шкаф и бреду к электрическому чайнику. Нажимаю на кнопку и слышу приглушенную мелодию звонка на своем мобильном, который я, как часто случается, оставила в кармане пуховика. Достаю гаджет и с сомнением гляжу на незнакомый номер.

– Мм, да?

Надеюсь, мне не станут опять втюхивать услуги по установке пластиковых окон или бесплатный сеанс массажа в каком-нибудь салоне, где моя «якобы» подруга побывала и осталась довольна.

– Каролина, привет! – раздается в трубке знакомый женский голосок. – Это Мила.

– О… Привет, Мила. Неожиданно.

Откуда у нее мой номер?

– Да уж. Я не отвлекаю тебя?

– Нет. Только что вернулись с Гердой домой, гуляли перед сном.

– Лапочка наша любимая! Когда ты приедешь к нам в гости со своими девочками? Мы все по ним очень скучаем!

Я улыбаюсь и гляжу, как мама и доча пьют воду из миски.

– Как-нибудь заеду, Мила. – Наверное, я вру. – Что-то случилось?

– О! С Наступающим Рождеством!

– И тебя тоже. – Мм…

– Мила? Что случилось? – вновь спрашиваю я, налив в кружку заварку.

– У тебя, наверное, планы на вечер есть, да и вообще…

– Мила, – улыбаюсь я, наливая кипяток, – говори уже!

– Тут такое дело… У бабушки с дедушкой гости – веселятся, короче, старики, – хмыкает она. – Если я скажу им, что Матвей совсем хреново себя чувствует и мне нужно ехать к нему сейчас же, бабуля так разнервничается, что придется ей потом давление снижать…

– Он заболел?

– Угу. Тридцать первого уже чихал, но уверял нас, что это просто аллергия. Все эти дни дома сидит, бабушке сказал, что поехал с друзьями за город на горячие источники. Но я то знаю, что он торчит у себя в квартире больной! Он ведь упертый, как баран!

– Я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы я проведала его?

– Угу… Я звонила Данилу, но у него свои планы на вечер, а в придачу ко всему они вроде как не в ладах с Матвеем…

– А Кирилл? – уточняю я, ожидая небольшую порцию вранья.

– Сказал, что у него свидание, – не задумываясь отвечает Мила. – Пожалуйста, Каролина… Я очень переживаю, но не хочу поднимать тревогу раньше времени… Стоит бабуле узнать, что её внук все это время отлеживался дома, она нас обоих порвет, а у самой давление поднимется.

Смотрю на Герду. Она поднимает голову и как будто подмигивает мне.

– Ладно… Отправь адрес смс-сообщением, а я буду собираться.

– Спасибо огромное, Каролина! Жду от тебя вестей!

– Угу. Конечно.

И почему это бабочка в моей груди так засуетилась?

27

Ну дела! Оказывается, Максим живет в той самой стеклянной высотке с оранжево-серыми колоннами, где Наташа обустраивает квартиру «для траха». Эти дома в двадцать пять этажей с квартирами бизнес-класса стали местной достопримечательностью, где «обязаны» сфотографироваться на память молодожены. На первых этажах расположились дорогие бутики, круглосуточная кофейня и фитнес-центр, а на всех четырех заездах установлены шлагбаумы.

Оставляю машину у дороги. Достаю небольшой пакет с лекарствами (так, на всякий случай взяла) и мандаринами, что забрала из дома. Их у меня целая куча. Периметр каждого дома освещен светодиодными светильниками, повсюду камеры. Да уж, содержание такого домика, наверняка, бьет по карману его жильцам. А куда деваться? Престижно как-никак!

Мой сотовый вновь звонит. Наверное, Мила решила, что я настолько реактивная, что уже еду обратно домой. Достаю телефон и с вытаращенными глазами пялюсь на фотографию Миши. Мы не поздравили друг друга с Новым годом и вообще не виделись со дня открытия его кафе. Кстати, судя по отзывам в одном местном журнале, его заведение пользуется популярностью.

– Привет, Миш, – здороваюсь я, замедлив шаг.

– Привет. – Несколько секунд молчит. – С Новым годом и Наступающим Рождеством.

– Спасибо. И тебя. – Совершенно не знаю, о чем говорить с ним. Чувствую себя неловко; за несколько месяцев между нами как будто возникли непроходимые горы. – Как дела?

– Хорошо. У меня все хорошо. Кафе работает, неделю назад попали в десятку лучших заведений для студентов, – сообщает он явно с улыбкой.

– Здорово! Это клево. Поздравляю!

– Да, спасибо… Ты не дома?

Машинально оглядываюсь. Позади идет влюбленная парочка, держась за руки, чуть дальше от них две женщины с пакетами. По дороге мчатся автомобили, создавая уличный шум.

– Нет, я в гости приехала. Вот иду как раз. Ты хотел заехать?

– Да, нет… – хмыкает он, – возможно. Хочу поговорить с тобой кое о чем. Заеду на днях?

– Я переехала, Миш. Теперь живу на другом конце города. Может, будет лучше, если я заеду в твое кафе? В качестве посетителя мне еще не доводилось бывать там.

– Точно! – смеется он. – Конечно! Когда тебя ждать?

– Давай в понедельник, заеду в обед?

– Отлично. Буду ждать тебя, Каролина.

Мы прощаемся с улыбками, хотя во мне и поселилась тревога. Наверное, не слишком разумно соглашаться на встречу с бывшим, но ведь мы не чужие друг другу люди… Может, ему нужна моя помощь? Да уж, если так, то для меня это будет весьма неожиданно.

Проникаю в освещенный двор и захожу в нужный подъезд. На полу темный керамогранит; облицовка стеновыми панелями офисного типа создает впечатление ледяной роскоши, словно ни один человек из здесь живущих, не умеет улыбаться и постоянно демонстрирует глупую суровость. Ни за что бы не подумала, что Макс живет в подобном месте.

– Добрый вечер.

Я дергаюсь от испуга. Гляжу на взрослого мужчину с добрыми и несколько уставшими глазами, что стоит за мраморной стойкой и с интересом оглядывает меня.

– Добрый. Вечер.

– Вы чья-то гостья?

– Мм… Что-то типа того, – хмыкаю я. Наташа не рассказывала нам о консьерже, что, как я думала, существует только в фильмах! – Приехала навестить друга.

– Номер квартиры?

– Да, секунду… – достаю телефон и просматриваю сообщение от Милы. – Сто девяносто девятая.

Мужчина что-то вбивает в компьютер, а потом поднимает на меня улыбчивые глаза и говорит:

– Вам на семнадцатый этаж.

– Спасибо.

– Всего хорошего.

Киваю с глупой улыбкой и направляюсь к двум лифтам. Когда кабина поднимает меня на семнадцатый этаж, я в спешке поправляю растрепавшиеся волосы, щипаю себя за щеки, чтобы появился румянец и глубоко дышу, стараясь утихомирить бушующую смесь восторга и тревоги.

На одном этаже по четыре квартиры. Нажимаю круглую темную кнопку рядом с массивной черной дверью и жду.

Жду.

Жду.

Макс не открывает. Нервно хмыкнув, снова звоню. Проходит минуты две-три, прежде, чем замок на двери глухо щелкает.

– Ты? – спрашивает он, взглянув на меня не то сонными, не то пьяными глазами.

– Я.

Чешет затылок, оглядывается, потом снова глядит на меня, точно не верит.

– Ты?

– Да я, я! Это тебе, – с улыбкой протягиваю ему пакет. – Там мандарины и лекарства.

– Мм… Спасибо, – сухо отвечает Макс и, почесав подбородок, забирает пакет.

– Меня Мила попросила заехать к тебе. Она переживает.

– Ясно. Проходи и будь как дома, а я в душ схожу. Чай, кофе найдешь без труда, – добавляет он, скрывшись за светлыми матовыми дверями-купе.

Не шибко гостеприимное приглашение, но спишу это на его хреновое самочувствие. Закрываю за собой дверь, разуваюсь и осторожно прохожу в просторную кухню-гостиную. А здесь не так тепло, как в доме его бабушки. Стены светлые и холодные, кухонный гарнитур черный с белой каменной столешницей, на полу бесшовная глянцевая плитка бело-серых тонов… Модно – да. Дорого – да. Уютно – нет.

Кладу шубу на светлый кожаный диван и подхожу к кухонному островку. В раковине полно грязной посуды, в стеклянном чайнике нет воды. На деревянной доске надкусанный бутерброд с заветренной колбасой, а на верхнем шкафу жирный отпечаток четырех пальцев.

– Я не ждал гостей, – вдруг говорит Макс, убрав громкость телевизора. – Извини за бардак.

Он приближается ко мне, по пути протирая голову полотенцем. Серая футболка намокла там, где осталась влага на теле. С трудом сглатываю, когда запах геля для душа проникает в нос. Замерла на месте, точно идиотка.

– Чай, кофе? Поднимаю на него глаза.

– Кофе.

Медленно пячусь к окну и, когда между нами расстояние в десять шагов, я сдержанно выдыхаю и спрашиваю:

– Как ты себя чувствуешь?

Макс хмыкает:

– Не как огурчик.

– Ты пил какие-нибудь лекарства?

– Да.

– Температура есть?

– Не знаю.

– Давай, я сама сделаю кофе, а ты принеси градусник, идет?

Он оборачивается и слабо улыбается:

– Хочешь понянчиться со мной? Прочищаю горло:

– Хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

– Зачем?

– Меня Мила попросила. Она очень переживает за тебя.

– Ясно, – с ноткой раздражения брякает Макс.

– И я тоже…

Зачем я это сказала? Да еще таким тихим голосом, как будто он чтото значит для меня… Это ведь не так.

Нет, не так!

И чтобы исправить неловкую ситуацию, деланно улыбаюсь и хлопаю в ладоши:

– Давай, неси градусник, а я тут как-нибудь сама разберусь!

Подхожу к нему и по-дружески пихаю его в бок. Забираю кружку из его рук, легонько задев теплые пальцы, и ставлю её в кофеварку.

– Сливки есть? – спрашиваю я, не решаясь взглянуть на него. Нажимаю кнопку и машина начинает громко размельчать зерна. Макс по-прежнему стоит рядом со мной. – Или молоко? Хотя, и так пойдет. Что я несу?

– Все в холодильнике.

– А! Точно! Холодильник, – хмыкаю я, заправив за ухо волосы.

– Все в порядке?

Бросаю на него мимолетный взгляд:

– Да. Конечно. Так ты градусник принеси, а то… Принеси градусник, пожалуйста.

Через пару секунд Макс, слава тебе Господи, скрывается в коридоре, дав мне долгожданную возможность глубоко вдохнуть воздух…пропитанный его свежим и таким волнующим запахом.

Надо отвлечься. Оглядываю гостиную и не спеша иду к длинной глянцевой полке под плазмой на стене. На ней несколько фотографий, тяжелая статуэтка танцующей фламенко испанки в пышном красном платье и лягушка на тонких длинных лапках в розовой пачке.

– Это Мила подарила года два назад, – говорит Максим, приближаясь ко мне. – Сказала, что я очень похож на эту лягушку.

– Любишь танцевать?

Он усмехается:

– Ага, у меня в шкафу есть такая же пачка.

– И улыбаешься ты так же, – шучу я. – А эта испанка?

– Один друг привез из Барселоны. У него там была вторая первая свадьба.

– Это как?

– Торжество намечалось грандиозное, но потом перед самой свадьбой жених подрался с двоюродным братом, который терпеть не мог невесту и…

– Он был влюблен в нее? – перебиваю я, сложив руки на груди.

– Нет, она просто не нравилась ему. Короче, там все слишком запутанно вышло и в итоге, невеста улетела. Свадьба так и не состоялась.

– Ты в курсе, что я жду продолжения?

Макс улыбается:

– Чуть позже они поженились. Все в той же Барселоне, только без родственников, друзей и…

– Противного двоюродного брата, да?

Макс смеется.

– Да. Насколько мне известно, теперь у них все хорошо. Гляжу на испанку:

– И какая же увлекательная история кроется за тобой! – Делаю шаг в сторону и приглядываюсь к фотографиям. На всех темноволосая женщина и высокий мужчина.

– Ваши родители?

– Да.

– Мм… А как…

– Помнишь, шесть лет назад рано утром весь город захватили автомобили скорой помощи и полиция? Это был понедельник, пятое сентября.

Я помню. В тот день первой парой была физкультура, которую я на дух не переносила, потому что преподавательница была вовсе не милой и доброй женщиной, а каким-то бесчувственным терминатором. Если кто-то опаздывал на занятие, она наказывала студентов пятиминутным бегом вокруг площадки, а потом, если вдруг ей что-то не понравится, приказывала отжиматься. В тот день я как раз и опоздала, потому что кругом были пробки.

– Возле какой-то деревни упал самолет, – осторожно говорю я, наблюдая за Максимом.

– Там… Там были ваши родители?

– Угу. Они возвращались из отпуска, летели с пересадкой. И не долетели к нам. Совсем чуть-чуть.

На всех снимках эти двое улыбаются. На последнем мама Максима хохочет, держа в руках бутылку шампанского.

– Мила похожа на маму, – говорю я, взглянув на Макса.

– Так и есть. – Он смотрит на меня. – Твой кофе уже давно готов. Как и моя температура.

Максим достает ртутный градусник, что все это время был под рукой, и пытается поймать блик света.

– Дай мне, – говорю я, по-собственнически забрав термометр из его рук. – Здесь же тридцать восемь! – Гляжу на него и машинально прикладываю руку ко лбу. – Ты ведь горишь! Тебе нужно много пить. Хорошо, что я привезла отличное противовоспалительное и жаропонижающее средство!

Господи, почему я так громко говорю? Почему бегу маленькими шажочками к пакету, что остался стоять на полу? Почему так долго делаю вид, будто никак не могу найти пакетики с чудодейственным порошком?

– Каролина, успокойся, – говорит Макс низким голосом и медленно приближается ко мне. – Я не умираю.

– Ага! – восклицаю я, подняв на него голову. – Этого еще не хватало!

– Ты бы расстроилась?

– …Что?

Максим останавливается напротив меня и склоняет на бок голову. Футболка на груди все еще мокрая.

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Не знаю…

– Я обещал тебе этого не делать.

О чем мы говорим? Прочищаю горло, заглядываю в пакет и достаю пакетик с лекарственным порошком.

– Сейчас выпьешь и ляжешь спать, а наутро проснешься новым человеком.

Снова хмыкаю, резко разворачиваюсь и делаю шаг в сторону кухни. Нога поскальзывается и я, как полнейшая идиотка, плюхаюсь на пол; мандарины рассыпаются, упаковка капель для носа залетает под диван, а блистер с таблетками от боли в горле (зачем их купила?!) под стеклянный столик.

– Забыл предупредить, пол чертовски скользкий! – говорит Макс, помогая мне подняться. – Сильно ушиблась?

Встаю на ноги и тут же замираю. Наши лица так близко друг к другу, что его горячее дыхание обжигает мои губы.

– …Все в порядке.

– Уверена?

– Угу.

Его глаза опускаются к моим губам, потом медленно ползут наверх.

– Мне очень хочется нарушить обещание, Каролина. Очень, – повторяет он, напряженно пробегая глазами по моему лицу. – Но я хочу выздороветь.

То, что делают его руки – необъяснимо. Одна осторожно касается моей спины, а другая бережно убирает прядь волос с лица и отбрасывает её за плечо. Все это – по-настоящему. Наши лица не скрывают маски, и от этого я чувствую себя точно обнаженной. Не могу позволить себе коснуться его даже кончиками пальцев.

– Тебе не стоило приезжать. Так мне никогда не станет лучше.

– Я лишь хочу помочь.

– А выходит все совершенно наоборот.

Еще секунду мы глядим друг другу в глаза, а потом его руки медленно опускаются. Макс выпрямляется, бросив затяжной взгляд в сторону кухни.

– Раствори этот пакетик в стакане теплой воды и ложись под одеяло. Завтра тебе станет лучше.

Хватаю шубу и сумку, сую ноги в сапоги и выхожу из квартиры. Лифт попрежнему на семнадцатом этаже, так что ждать не приходиться. Пока спускаюсь вниз, раздумываю над его словами и с каждой секундой их истинный смысл становится для меня понятен. Как будто собираю огромную картинку из тысячи пазлов. И когда последний прочно встает на свое место, мои губы растягиваются в победной улыбке.

Я нравлюсь Максиму. А это совершенно не нравится ему.

28

Поклонник Милы подарил ей на Новый год шарм на браслет (что когдато подарил я!) из белого золота с розовыми кристалликами и красной висюлькой в виде сердца.

– Прелесть, правда, Макс?

– Розовая банальщина, – киваю я, обгоняя сонную «Волгу».

– А вот бабушке подарок понравился.

– Как его зовут?

Мила складывает руки на груди:

– Забыл о нашей договоренности? Всему свое время, братец.

– Надеюсь, оно не наступит, когда ты уже будешь с пузом ходить и плакать, что этот крендель тебя бросил?

– С ума сойти, да у нее железные нервы! Я бы ни за что с таким как ты не замутила.

Бросаю на Милу раздражительный взгляд:

– У кого?

– Пф-ф. У Каролины твоей ненаглядной. И как она только терпит это вечное «бу-бу-бу»? Наверное, и впрямь влюбилась.

– Мы с ней работаем вместе и все.

– Ты её хочешь.

– Что?! Мила!

– Чего запаниковал так? – хмыкает сестра. – На дорогу смотри, я в школу хочу без происшествий добраться.

– Тогда молчи и слушай музыку!

В последнее время я стал чересчур восприимчивым и нервным. Шуточки сестры, что раньше могли только улыбнуть, теперь поджигают во мне буйство таких неординарных чувств, что хочется кулаком стену пробить. Да, черт возьми,

ДА! Я хочу Каролину! Слышишь, сестрица?! И я не просто хочу оказаться в ней, зарывшись лицом в её шелковые волосы, мне нужно нечто большее… Я не знаю, что именно. Разговоры, просто лежание и ничегонеделание или прогулка по городу – НЕ ЗНАЮ! Но, когда она рядом, я чувствую себя слабым. Сильным и одновременно слабым. Я вижу её почти каждый божий день, стараюсь держаться подальше, говорить лишь «привет, как дела?» и мгновенно ретироваться, но все равно не могу заставить себя не смотреть в её сторону, не наблюдать за тем, как она задумчиво грызет карандаш, объясняя что-то рабочим… Я вообще не могу не смотреть на нее.

Высаживаю Милу возле школы и созваниваюсь с водителем грузовой машины, что должен забрать стеновые панели со склада магазина и привезти их на объект. Сам направляюсь туда же, чтобы забрать бумаги для бухгалтерии, и гадаю, что было бы, поддайся я в тот вечер воле собственных желаний? Я думал, что сплю, ведь Каролина не могла стоять на пороге моей квартиры и так улыбаться. Но это была она. Девушка, что порушила мои наполеоновские планы по ликвидации всяческого к себе интереса. Да у меня и температура подскочила только потому что рядом была она! Уже второй раз (БОЖЕ!) второй раз я собственноручно пристегиваю себя наручниками к батарее, заклеиваю скотчем рот и делаю вид, что мне все равно. Мир сошел с ума или я? Как можно не заключить в объятия девушку, увидев которую сердце тает, как кубик льда в горячем чае? Элементарно! Спросите у меня, научу.

Есть такое угнетающее и тяжелое чувство, называется совесть. Голосок у этой дамочки – так себе. Как будто с жесткого похмелья. Видит, что меня тянет к девушке и начинает причитать:

«Что, Макс, собираешься в кои-то веки развлечься с девушкой здесь? В реальности?»

«Пошла к черту!»

«О, Макс, неужели тебе не стыдно? Бедная девочка знать не знает, что ею играет один и тот же человек. Только представь, как она возненавидит тебя, как же неловко ей станет, зная, что её заказчики играли с ней в глупые взрослые игры. Особенно ты».

«Ничего она не узнает!»

«Тебе видней, Матвей! Ах-ха-ха! Ахха-ха!»

Если у меня когда-нибудь будет сын, ни за что не назову его этим именем. Уже в печенке оно сидит.

Останавливаю машину рядом с грузовой, в которую и погрузят стеновые панели. Удивительно, что водитель приехал раньше меня, обычно ждешь его полдня. Захожу в магазин, здороваюсь с молодой девушкой, что консультирует двух мужиков и останавливаюсь у темного стола с огромным монитором.

– Тук-тук?

Из зала выходит женщина, что была здесь в прошлый раз, когда мы часа два не могли определиться с выбором. На ней леопардовый пиджак и черная узкая юбка; помню когда-то Мила говорила, что такая расцветка – знак того, что у женщины давно не было секса.

– О! Здравствуйте, Максим! А я вас уже заждалась.

– Добрый день. Машина у склада, готовы получать.

Она улыбается мне, оголив идеально ровные и белые зубы. Наверняка, виниры.

– Конечно, сейчас только распи́шитесь в акте и я отправлю вас на пункт выдачи.

– Спасибо.

Сажусь на стул. Расписываюсь, где надо, ставлю печать и складываю наши документы в черную папку, чтобы потом передать их Кириллу.

– С этой бумажкой на склад, – говорит блондинка, не отрывая от меня глаз.

– Благодарю. Всего хорошего.

– И вам!

Деланно улыбаюсь и направляюсь к выходу, по пути бросив взгляд на таких же, как и мы, мужиков, что никак не могут остановиться на одном варианте стеновой панели. Как вдруг, в голове что-то щелкает. Клянусь, самый настоящий щелчок, точно ктото нажал на старинный выключатель.

Останавливаюсь у самых дверей и медленно разворачиваюсь. Блондинка в «хочу секса» пиджаке, складывает бумаги в большую зеленую папку и, заметив меня, расплывается в кошачьей улыбке. Возвращаюсь к ней.

– Что-то забыли?

– Да… Мм, когда я пришел к вам, вы ведь назвали меня по имени, верно?

Явно смущенная и непонимающая в чем дело, она хлопает ресницами и неуверенно кивает.

– А что-то не так? Я ошиблась?

– Нет. – То есть, я не уверен. – Как вы меня назвали? – интересуюсь с улыбкой.

– Максим. И все же я ошиблась, да?

– Нет, все в порядке. А откуда вы знаете, как меня зовут? Точно не из документов, ведь главный директор в них значится Данил.

– Так, Каролина, ваш дизайнер, говорила. В прошлый раз, когда вы очень долго выбирали нужный для вас…

– Ясно, – с обалдевшей улыбкой перебиваю я. – А как вас зовут?

– Жанна.

– Вот что, Жанна, огромное вам спасибо за сотрудничество. Магазин – сказка.

– Кстати, он мой, – подмигивает она, томно улыбаясь.

– Шикарно! У такой красавицы и такой бизнес. Спасибо еще раз, Жанна. Не знаю, что бы лично я без вас делал.

29

Он женится. Миша женится! Я живу с этой мыслью уже две недели и никак не могу избавиться от чувства бескрайнего одиночества. За два с лишним месяца он успел найти девушку и полюбить её настолько, что готов связать с ней свою жизнь? Разве так бывает? Разве для этого не требуется чуточку больше времени, лет так пять-шесть? Или нужно сразу хватать быка за рога, чтобы люди не успели приесться друг другу?

Нет, я не ревную. Нет, мне не больно. Просто грустно, вот и все. Такое чувство, что жизнь проходит мимо меня. И когда люди только успевают встречаться, влюбляться, женится? Не удивлюсь, если еще через пару месяцев Миша сообщит, что в скором времени станет папой. Грустно и стыдно, что все это время я была так поглощенна работой и своей новой свободной жизнью, что даже не задумывалась над жизнью самого Миши. Увидела его новую подружку, провела скорое сравнение с собой и все. Была уверена, что это просто показуха и ничего больше. А на деле вышло совершенно иначе.

Рада ли я за него? – Да. И хотя меня кусает легкая обида (сама не понимаю на что!) все же я рада, что Миша счастлив и нашел свою реальную вторую половинку. Они ведь всем нужны.

Как-то раз я спросила у Илоны, почему она так спокойно переживает разрыв с парнем. Её романы никогда не отличались особой продолжительностью, но все же. Мне казалось, что это тоже самое, как если бы внезапно начался конец света. Был с тобой человек – бах! – и нет его уже, потому что он теперь с другой. Так же заботится о ней, любит (наверняка, сильнее), ухаживает (наверняка, изящнее) и все, что он делает только для нее и ради нее. Ты уже никто в его жизни и никогда этим кем-то не будешь. Конец света? Еще какой! Но ведь навряд ли кому-то из них будет лучше, если оба продолжат жить в серых стенах недосказанности, вранья и глупого опасения обидеть друг друга даже самой пустяковой правдой. Особенно, когда один из кожи вон лезет, чтобы угодить (как Миша), а другой лишь тихонько фыркает, глядя на эти старания (как я). После разговора с Мишей в его чудесном кафе, я вернулась домой, прогулялась с Гердой во дворе, прокручивая в голове наш разговор, а когда зашла на порог квартиры, разрыдалась так сильно, словно меня сотни пчел покусали. Я не знаю, почему плакала, но длилось это так долго, что к ночи у меня неимоверно сильно распухли глаза. Я не плакала, когда он ушел. По-моему, я даже выдохнула от облегчения. В тот же вечер отправилась в клуб и поцеловалась с парнем, которого увидела впервые в жизни! Зазналась или завертелась настолько, что даже не удосужилась как следует распрощаться с такими долгими отношениями. Не напивалась. Не плакала. Не сожалела. Не представляла, что со мной будет, когда у Миши кто-то появится… А в тот вечер я все это пережила одним махом. Как будто лежала себе под теплым солнышком, потягивала арбузный фреш и тут вдруг НА ТЕБЕ пятнадцать ведер снега на голову. Выпила бутылку вина, с трудом откупорила вторую. Пила из горлышка, как алкашка или просто девчонка, которая вспоминала последние пять лет своей жизни. Смеялась сама себе и горько рыдала. Эмоциональная боль длится всего двенадцать минут, остальное лишь самовнушение.