Текст книги "Безумные (СИ)"
Автор книги: Anyuta
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Зачем?
Зачем?
Зачем?
Их так много, что голова надувается, как воздушный шар. День настолько странный, а его события непредсказуемы, что где-то в глубине души затаилось опасение за последующие часы…
– Спасибо, – благодарю я Галину Ивановну за фруктовый пирог. – Очень вкусно.
Она, точно бабочка, порхает на кухне и старается всем угодить. Думаю, мое появление вызвало у нее неописуемый восторг. И не будь я такой зажатой, то сказала бы ей, что мы с её любимым внуком – просто хорошие знакомые и ничего, кроме работы нас не связывает. Но я не настолько смела и прямолинейна, чтобы высказать это пожилой женщине, приютившей моих питомцев (невероятно, у меня теперь есть две собаки!) в своем замечательном доме. Да и… Как бы я не старалась видеть в Максе исключительно своего заказчика, мне сложно игнорировать его мужскую привлекательность, ровно как и избавить свою глупую голову от горячих воспоминаний.
– Так и где же все-таки вы познакомились? – вновь интересуется Мила, сложив руки на столе. Наверное, она предвкушает забавную историю, если, конечно, не узнала во мне ту распутную Карен.
– Каролина занимается дизайном нашего кабака, – отвечает Максим, поставив чайную кружку на блюдце.
– О! Так вы вместе работаете! – ахает она, остановив на брате продолжительный взгляд. – Что ж, это интересненько. И как тебе работается с этим несносным человеком? Ты ведь в курсе, что он контролер еще тот?
Её сарказм заставляет меня улыбнуться, а Макса, судя по всему, раздражает до чертиков.
– По-моему, ему все равно, как будет выглядеть заведение изнутри.
– Да ладно? На него не похоже… А с чего ты так решила?
– Ну, например, сегодня мы час с лишним выбирали плитку для туалетов, так он и слова не сказал. Если бы с нами не было Кирилла, уверяю, мы бы так и не определились с вариантами.
Мила часто моргает, глядя мне в глаза. Таинственная полуулыбка касается её полных губ, а на щеках появляется едва заметный румянец. Она прячет свое смущение за большой чайной кружкой с надписью «Чаша принцессы», и у меня над головой загорается лампочка.
Черт возьми… Она же влюблена в Кирилла. Мила тайком пробирается в клуб, надевает маску и веселится с этим парнем, который (возможно!) понятия не имеет, что эта девушка – сестра его друга! Бог мой, Санта-Барбара не иначе!
– Глядите, девочка вышла! – говорит нам бабушка, кивнув на собаку.
Та суетится, нюхает пол, ножки стульев, заглядывает за угол, точно что-то потеряла.
– Она хочет в туалет, – говорит Макс и поднимается с места. – Мила, сходи с ней на улицу.
– Я занята.
– Мила?
– Я сама схожу. В конце концов, нам нужно налаживать отношения…
Поднимаюсь, но Галина Ивановна просит меня остаться.
– Да-да! Мы хотим посидеть девичьей компанией, так что давай, братец, хотя бы на пять минут оставь нас! – говорит ему Мила и посылает воздушный поцелуй. – А мы пока придумаем ей имя. Кстати, а малыш кто, мальчик или девочка?
– Девочка, – отвечаю я, взглянув на Макса, что задумчиво глядит на сестру.
– Две девочки, это же здорово! Боже, чего ты стоишь на месте? – бросает она, глянув на брата. – Иди уже, а то потом сам будешь пол вытирать!
Громко выдохнув, Макс, наконец, исчезает. Трудно поверить, но в этот же миг игривое настроение Милы сменяется такой взрослой серьезностью, что я, надо сказать, теряюсь. Еще секунду назад её дерзкий взгляд и манера общения с братом убеждали меня видеть в ней проказливого подростка, а теперь же передо мной сидит взрослая девушка, явно уставшая от собственных игр.
– У вас очень красивый дом, – говорю я бабушке, что наконец, садится на свободный стул. – А кухня – настоящая мечта любой хозяйки.
– Спасибо, дорогая. До пенсии мы с дедом жили в городе. Все мечтали купить маленький домик, посадить небольшой огородик и жить на свежем воздухе, а духу продать квартиру и осуществить мечту все не хватало. Пока…
– Однажды мой братец не взял все в свои руки! – перебивает её Мила и целует в бархатную щеку. – Купил землю, построил этот дом и мы с бабулей и дедулей переехали сюда.
– Твоя школа в городе?
– Ага. Если дедушка не может отвезти, заказываю такси, потому что Ма…мой любимый братик не разрешает мне ездить на автобусе.
Я улыбаюсь:
– Заботливый, значит.
– Не то слово, Каролина, – усмехается бабушка, взглянув на внучку любящими глазами. – Он о ней с самого рождения заботился, пылинки сдувал, в садик провожал, а как-то раз даже с родителями поругался, потому что по его мнению они воспитывали её не должным образом! – с улыбкой рассказывает бабушка, проводя рукой по густым волосам Милы. – Все время о ней беспокоится.
– Ладно, бабуля, хватит уже сентиментальничать, – снова обрывает её Мила и с улыбкой глядит на меня: – Как назовем девочек?
– Мм… Есть варианты?
– Как вам Герда? Видели, у нее грудка беленькая, мордашка черненькая, а сама она серенькая?
– Герда, – повторяю я и гляжу на бабушку, – по-моему, очень мило. Правда?
– Прям из сказки, – соглашается она, с восторгом глянув на внучку. – Значит, Герда? Хорошо, а малышку как назовете?
– Мм…
– Давайте подождем недельку хотя бы? – предлагает Мила, опустив ладони на стол. – Она сейчас такая кроха, мордашка еще не сформировалась и сложно сказать, на кого она похожа. Назовем её Тюльпанчиком, а вырастет и будет похожа на Розочку.
Мы весело смеемся и в этот момент в гостиной появляется Максим. Герда поспешно бежит в хозяйственную комнату, где спит её малышка, и бабушка вслух восхищается природным материнским инстинктом.
Пирог невероятно вкусный. Галина Ивановна радуется, когда я вежливо прошу еще кусочек. Говорит, что любит девушек с хорошим аппетитом, а меня это, надо сказать, чрезвычайно смущает. Все то время, что мы говорим о погоде и планах на Новый год, я вижу, что Максим заметно напрягается всякий раз, когда бабушка обращается к нему. Везение или снова заговор (в чем я очень сомневаюсь, ведь это – бабушка!), Галина Ивановна ни разу не назвала внука по имени. Все время «ты» или «внучек». Не знаю даже, что бы я делала в ином случае… Если честно, не хочу, чтобы Максим был в курсе того, что я знаю. Его неведение дает мне возможность узнать о нем нечто большее, нежели собственные наблюдения. Ни за что бы не подумала, что у него такая замечательная бабушка, которая безоглядно любит своих единственных внуков. Ни за что бы не подумала, что он может так трепетно относиться к своим родным: задает множество вопросов о самочувствии, исправности нового утюга и просит бабушку написать список того, что ему нужно будет привезти сюда завтра. Только вот для чего мне эта информация – пока затрудняюсь ответить.
Снова благодарю за помощь и говорю, что была очень рада познакомиться. Жаль, что дедушка так и не появился.
– Каролина, не переживай за Герду, – говорит мне бабушка на прощание. – Мы позаботимся о ней.
– Да-да! – вставляет Мила.
– Не стесняйся и приезжай к нам в любое время, мы будет рады видеть тебя.
– Спасибо большое.
Бабушка обнимает меня, и я вижу, как Мила загадочно улыбается. К машине мы с Максимом идем молча, но когда он галантно отрывает для меня дверцу, я первой нарушаю затянувшуюся тишину, прерываемую, разве что хрустом снега под ногами:
– Мила права, ты чрезвычайно заботливый.
Кажется, он хмыкает. На улице уже стемнело, хотя часы показывают половину пятого. Пишу Илоне сообщение, что примерно через сорок минут заеду проведать её, и спрашиваю, не нужно ли чего купить из лекарств и продуктов. Бедняжка подцепила вирус.
Максим садится в автомобиль и салон вновь наполняется его запахом. Когда мы ехали сюда, этот опьяняющий аромат дурманил мои мысли, и сейчас, по-видимому, будет тоже самое. Пытаюсь вспомнить запах Миши; однажды подарила ему парфюм от YSL, Миша обрадовался, но синий флакон несколько месяцев оставался полным, пока в одну из наших ссор, я напрямую не спросила его, какого черта мой подарок пылится на его тумбочке. Уж больно задело меня это. Оказалось – не понравился. Слишком приторный. Слишком горький. В общем – не его. Наверное, выбирала для себя.
– Какой снегопад клевый, – говорит Макс, включив дальний свет. Кажется, что мы несемся с невероятной скоростью, сквозь ливень из снега. – Помнишь, в компьютере раньше заставка была?
– Ага, – улыбаюсь я, взглянув на него. – Черный экран и белые точки. – Мы усмехаемся. – У тебя замечательная семья.
Максим поворачивает ко мне голову. Мягкая улыбка на его красивых губах обезоруживает; мое сердце готово выпрыгнуть. Он снова смотрит на дорогу, а я все не могу оторвать глаз от его мужественного профиля, упрямого носа и приоткрытых губ.
– Они в восторге от тебя, – говорит он, взглянув в боковое зеркало. – Извини, что бабушка так явно демонстрировала свой интерес. Уже накрутила невесть что в своей голове.
– Бабушки, они такие, – улыбаюсь я, закусив губу. Мне хочется спросить его о родителях, но не могу позволить себе нагло вторгаться на запретную и слишком личную территорию. Это по меньшей мере некрасиво.
– А что еще было в том пакете, что ты привезла бабушке? Бельгийские конфеты, вино и…
– Красиво оформленная коробочка с разными видами сыра. Почти все с плесенью. Возможно, бабушке что-то и понравится.
– Любишь сыр с плесенью?
– Стараюсь полюбить, – улыбаюсь я, продолжительно кивая. – Я обожаю сыр. Это не только изысканное дополнение к вину, но и средство от усталости и депрессии. Мне так кажется. Всякий раз, когда закрываю очередной проект, заезжаю в магазин, беру небольшую коробку конфет, бутылку вина и кусочек дорогого сыра.
– Отмечаешь?
– Традиция вроде бы.
– Интересно. И сколько же сыров ты перепробовала?
– Я не считала, но поверь, не мало. Сыр может украсить любое блюдо и сделает его особенным.
Максим по-доброму улыбается, и его глаза, что почти сливаются с полумраком в салоне, задевают во мне трепетные чувства. Чем большое я узнаю о нем и его окружении, тем сильнее запутываюсь в нитях собственных ощущений. Вернувшись домой в субботу, мне хотелось реветь от того, что парень, которому было со мной хорошо (и в чем я была абсолютно уверена!) в один миг охладел и постарался деликатно извиниться за нежелание продолжить со мной тот дивный вечер. Горькая обида вскрыла воспоминания о Мише и нашем непутевом сексе, после которого я чувствовала себя той бесчувственной резиновой куклой, что после всего запихивают в шкаф до следующего раза. Когда я считала секс бесполезным занятием, у меня его было хоть отбавляй. А когда во мне самой проснулось желание покориться мужской воле, очаровательный парень резко остановился и назвал меня «очень красивой», а в воздухе повисло беззвучное «но». Но вместе с этой глупой женской обидой во мне порхает маленькая и хрупкая бабочка, что суетится в груди всякий раз, когда я ловлю на себе пленительный взгляд ореховых глаз, что покорил меня с самой первой встречи.
– Вы с Милой очень похожи, – говорю я, снова взглянув на него. – Сколько тебе было, когда она родилась?
– Двенадцать, – отвечает Максим на выдохе.
– Она замечательная. Добрая, умная и… Я уверена, Мила – страшный романтик.
Максим с интересом глядит на меня:
– По-моему, она вела себя, как избалованный мальчишка.
– Тебе кажется.
– И она далеко не романтик, – усмехается он, выезжая на главную дорогу, ведущую к городу. – Для этого в моей сестре слишком много дерзости.
– Понятно, – нарочно усмехаюсь я.
– Что?
– Ничего.
– Нет, говори. В чем дело?
– Думаю, ты просто отказываешься замечать эти очевидные вещи, потому что они лишний раз доказывают, что Мила уже не та маленькая девочка, с которой ты когдато нянчился. – Замечаю, как желваки на его скулах зашевелились и сконфуженно опускаю голову. Наверное, я все же залезла на запретную и слишком личную территорию. – Извини.
– Мила – все, что у меня есть, – вдруг говорит он, не отрывая взгляд от дороги. – Когда наши родители погибли, я сделал эту татуировку на шее… Обещал себе, что буду заботиться о Миле, оберегать её и делать все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Она – мой пульс, мой толчок, чтобы просыпаться каждый божий день. Иногда перегибаю палку, бываю действительно несносным, – с грустью усмехается он, – чересчур бережливым, но все, что бы я не делал – исключительно для её блага. Я знаю, что она мечтательная, потому что все девушки такие. Вижу, что хорошеет с каждым днем и от этого моя забота превращается в какой-то тотальный контроль. Мы тут недавно нехило повздорили, долго не разговаривали, а все потому, что она тайком, обманув меня, смылась со своей подружкой в какой-то клуб, а на утро отказывалась говорить мне, где именно была, что пила и чем конкретно занималась. Я был так взбешен, что наговорил ей всяких гадостей и получил в ответ то же самое. Она просто не понимает, как сильно я дорожу ей.
А ты, Макс, не представляешь, как глубоко тронули меня твои слова о сестре. Ты и не догадываешься, насколько сильно я поражена твоим теплым и таким трогательным отношением к близким тебе людям. Я и не думала, что у тебя настолько большое и доброе сердце.
Я вообще ни о чем таком и не подозревала.
– Мне очень жаль… – говорю я тихо, кусая губу. Бабочка в груди суетится, крадет у меня воздух. – Я уверена, Мила все понимает. Просто иногда хочется немного свободы и хотя бы малюсенькой возможности принимать собственные решения.
Боковым зрением вижу, как Максим повернул ко мне голову. Наверное, в моих последних словах слишком ощутимо это собственное и личное, совершенно не относящееся к его сестре.
– У моей подруги было нечто подобное, – объясняю я, прочистив горло, – её мама с детства не давала ей и шагу ступить. Часто навязывала свои интересы под предлогом «так для тебя будет лучше», «вот так правильнее» и прочее… Ну и девочка постепенно привыкла к этому, хотя, в глубине души мечтала сама выбирать, делать и развлекаться так, как ей бы того хотелось. В общем, отношения с матерью у них были натянутыми из-за этого. А потом, проблемы из детства плавно перетекли в её взрослую жизнь.
– Наверное, мама твоей подруги просто хотела, чтобы у её дочери была спокойная и хорошая жизнь. Разве это плохо?
– Забота бывает разной, но её должно быть в меру, иначе можно прожить не свою жизнь.
– Это как?
Смотрю на Макса, потом на дорогу, потом снова на него:
– Её мама постоянно твердила, что первая любовь – она на веки вечные. Встретила своего принца на белом коне, ухватилась за него и всю оставшуюся жизнь делаешь его счастливым: холишь, лелеешь, рожаешь детей (обязательно до двадцати семи, иначе будешь считаться старородящей!) и забываешь о собственной карьере. Так вот, когда моя подруга училась в университете, она встретила милого парня и, наверное, влюбилась в него. – Наверное?
– Ну, она вроде бы до этого ни с кем не встречалась, так что…
– Влюбленность?
– Да, скорее всего. Они стали встречаться, он был хорошим, добрым и внимательным, порой даже чересчур. И вот, по глупости познакомила она его с родителями, и её мама тут же взяла парня в оборот.
– Это как? – усмехается Макс, внимательно взглянув на меня.
– Сыпала приглашениями на ужин, могла позвонить ему и попросить о помощи (шкаф подвинуть, проверить масло в машине, колесо подкачать), потом пригласила его родителей, все познакомились и были несказанно счастливы от того, что возможно очень скоро они породнятся.
– А твоя подруга была против всего этого?
– Конечно! Но её мама отказывалась принимать во внимание интересы дочери, да и спорить с ней было невозможно, так что… – прочищаю горло. – Все происходило слишком стремительно. Мама очень сдружилась с предполагаемым будущим зятем. Они могли встретиться где-нибудь, выпить по чашечке кофе и потрещать за спиной у моей подруги. Короче говоря, очень скоро этот парень превратился в её мать. Если подруга хотела немного развлечься, он говорил, что было бы лучше остаться дома и посмотреть вместе какой-нибудь фильм. Туда не ходи, потому что там занимаются какой-то мутью. Тут не стой, потому что может провалиться асфальт, здесь не ешь, потому что можешь отравиться и надень это платье, а не то…
– Ух ты.
– Вот-вот. Она во многом отказывала себе, потому что её постоянно контролировали, выдавая это за заботу. Поэтому, очень долго моя подруга жила не своей жизнью.
– Мм, – задумчиво тянет Макс, плавно останавливая автомобиль перед красным сигналом светофора. – Значит, сейчас все изменилось?
– Ну, можно сказать и так, – с улыбкой отвечаю я. – С молодым человеком она рассталась, потому что, как оказалось, это действительно была только влюбленность, что по истечению времени плавно перетекла в серое и безжизненное сосуществование, а мама, кажется, смирилась с тем, что её дочь отказалась от принца на белом коне. Конечно, их отношения далеки от идеальных, но, возможно, это когда-нибудь изменится.
– И она не скучает по нему? По бывшему. Он ведь пылинки с нее сдувал, да?
– Угу…
– Мм.
– Я это к тому, что забота должна идти в ногу с доверием, понимаешь? Ты расстелешь перед Милой плотную ковровую дорожку, скрыв ямки, в которые она ненароком может провалиться, но не факт, что она захочет идти по ней. Может, ей хочется пробежать по траве с колючками и острыми камнями, просто потому что так жить интереснее. И это вовсе не значит, что она обязательно должна пораниться. Она девочка сообразительная, найдет способ обойти все препятствия. Ты ведь её явно научил этому.
– Она знает, как и куда нужно бить противника, – усмехается Макс, взглянув на меня. – Чтобы свыкнуться с этим, нужно время. Много времени.
– Чем раньше начнешь, тем скорее это случится.
Чувствую, как лицо загорается, точно лежу под палящим летним солнцем. Макс смотрит в мои глаза, а у меня, наверное, волосы начали завиваться от столь сильного напряжения.
– Спасибо.
– Тебе спасибо за помощь, Матвей. – И как только я не путаю его имена, находясь в таком диком напряжении? – Не знаю, что бы я без тебя делала.
Он слабо усмехается, вернув свой взгляд забитой машинами дороге. Мы уже в городе; снегопад не прекращается и по радио сообщают о многочисленных авариях. Мой сотовый издает сигнал о поступившем сообщении.
От кого: Илона Сообщение:
«Надеюсь, ты нашла способ разлечься, а заодно и отомстить ему. Люблю и жду подробностей!»
Я поведала Илоне о том, что случилось в субботу и даже не постеснялась рассказать о своих грязных мыслишках, потому что уж очень сильно Макс обидел меня. Выслушав мое нытье, подруга настоятельно рекомендовала отомстить ему при первой же встрече, да так, чтобы задеть его мужское достоинство. И поскольку все мои мысли были заняты Гердой последние несколько часов, я как-то позабыла об этой маленькой мести.
– Кстати… – начинаю я, набрав в легкие воздух, – а почему Мила говорила про какой-то клуб? Забыла уточнить…
– Половину из того, что говорит Мила, можно смело отправлять в «Корзину» и забывать навсегда.
Хитрец. Ладно.
– Мм. Не разрешаешь ей в клубах веселиться?
– Нет. Месяц назад она хорошо повеселилась, а я, тем временем, места себе не мог найти.
– Ну да… С одной стороны я понимаю её, хочется иногда развеяться, потанцевать… – Она это любит, – хмыкает Макс, свернув на центральную улицу.
– Но с другой стороны, в этих клубах столько всяких парней с приветами… – протяжно вздыхаю и поворачиваю голову к окну.
– Откуда знаешь?
Попался, Макс.
Бросаю на него мимолетный взгляд и деланно улыбаюсь:
– Так… Познакомилась однажды с таким.
– Он тебя обидел?
– Задел.
– А что сделал?
– Матвей, это слишком личное. Да и…некрасиво обсуждать другого парня с парнем, – улыбаюсь я, стараясь не рассмеяться.
Макс, сдержанно вздыхает и поворачивает ко мне голову:
– Я обещаю, все, что услышу сейчас – сразу же забуду.
– Отправишь в «Корзину»?
– Однозначно. Зачем мне мусор в голове?
– Ну да…
– Так и, что этот парень сделал?
Вздыхаю и с фальшивым расстройством опускаю голову.
– Даже не знаю с чего начать…
– С самого начала. До твоей машины ехать еще как минимум десять минут по этим пробкам.
– Ладно. Познакомилась я с одним парнем в клубе не так давно. Забавный, симпатичный вроде и общаться с ним интересно…
– Симпатичный вроде?
– Ну… Я уже не помню, у меня память на лица, как ты знаешь, не очень хорошая, а там ведь вечный полумрак, огни моргают…
– Ясно.
– Так вот, общались мы, все было хорошо, а потом он предложил уединиться.
– И ты согласилась, потому что он тебе понравился, – предполагает Макс, продолжительно взглянув на меня.
– Скорее всего.
– Так, он понравился тебе или нет?
– Скажем так, в какой-то мере я ему доверилась, раз согласилась пойти с ним.
– Мм. И что дальше?
– Мы зашли в какую-то комнатку, он поцеловал меня, все было замечательно, но потом этот парень вдруг остановился. Сказал, что я очень красивая, но…
– Но? Он так и сказал «но»?
– Оно как бы повисло в воздухе, понимаешь? Короче говоря, моя подруга как-то раз столкнулась с такой же ситуацией, и если бы не её, так скажем, опыт, – смеюсь я, накрыв лицо руками, – я бы в жизни не нашла этому объяснение…
Макс прочищает горло. Смотрит на меня с деланной улыбкой и ждет ошеломляющей концовки. Боже, спасибо тебе, Илона, за то, что ты есть у меня!
– Он импотент, – сконфуженно говорю я, пожав плечами. – Если честно, поначалу я жутко разозлилась, потому что меня, можно сказать, отверг парень! Это не очень приятно. Но потом, когда я поняла, каково было бы ему в самый ответственный момент… Он же, наверное, решил, что я бессердечная сучка, которой бы только…ну, подцепить паренька и…все такое. Но ведь я же не такая. Я бы его пожалела. Выслушала. Бедняга, надеюсь, он справится с этой проблемой. – Протяжно вздыхаю, не решаясь взглянуть на Макса. – Ладно, а теперь отправь все в «Корзину» и забудь, как обещал.
– А с чего ты вдруг решила, что он – импотент? – спрашивает меня Макс, слишком резко свернув автомобиль вправо. Боже, очередная пробка! – Может, проблема иного рода, а ты уже так…
– Ты же не хочешь… – деланно удивляюсь я. – Ты же не хочешь сказать, что он…
– Всякое бывает, – перебивает Макс, не глядя на меня, – может у него в голове вертелось что-то и…
– Голубок?
– Чего? – Макс ошарашено таращится на меня.
– Хочешь сказать, что он может быть геем? Вот черт, я как-то не подумала об этом.
– Погоди, я не…
– А казался таким мужественным. Но ведь, не все же геи носят розовые шарфики и стринги, да? – хмыкаю я. – Бывают же и такие, которых от нормальных мужиков не отличишь.
– Каролина, стой! – громко говорит Макс, развернувшись ко мне. – Нормальный он парень, ладно?
– Откуда тебе знать?
– Мужское чутье!
– Не слыхала о таком.
– Наверное, у него просто не задался день.
– Думаешь?
– По-любому, – уверенно говорит Макс, бросив взгляд на дорогу. – Придурок он, если честно.
Стараюсь скрыть улыбку.
– А что бы ты сделал?
Макс смотрит на меня.
– Будь я на его месте?
– Угу, – безразлично киваю я.
– Пригласил бы тебя на свидание, а не в какую-то комнатку.
Ой.
– Где ты вообще откопала этого болвана? – хмыкает Макс, сосредоточив внимание на дороге.
Мы медленно ползем сквозь обильный снегопад, позади кто-то беспрерывно сигналит, а светофор снова включает красный сигнал. Люди устали, мечтают поскорее оказаться дома, а я хочу чтобы парень рядом со мной снова повторил те простые слова, заставившие бабочку внутри меня порхать от упоительного восторга.
25
Если бы Инга Васильевна была в городе, а не с мужем в Доминикане, бардак в квартире Данила привел бы её в дикий ужас.
– Привет, Максим! – здоровается она со мной, улыбаясь во весь рот. – Как поживаешь, милый?
– Да все нормуль, Инга Васильевна. Вот, привез нашему больному мандарины и аскорбинку.
– А была бы у него девушка, не менее заботливая, чем ты, Максимка, тебе бы не пришлось подвергать себя опасности! Надень медицинскую маску и держись от моего сына подальше! – смеется она, поправляя огромную красную шляпу на голове.
Мы общаемся по FaceTime; Даня расположился в мягком кресле в самом углу комнаты, чтобы его мама не смогла заметить пустые бутылки изпод воды, разбросанные салфетки, явно с соплями и неубранную постель. Болезнь творит чудеса: мой друг живет в бардаке и не парится, как обычно из-за беспорядка.
– Ага, уж лучше пусть девчонка заразится, чем я, – хмыкаю, взглянув на Даню. Нос у него красный, глаза слезятся, а грязные волосы торчат в разные стороны. Да уж, не помешало бы ему навестить парикмахера. Ну, или голову хотя бы помыть. – Ладно, пойду чай сделаю и бутерброды. Хорошего отдыха.
– Спасибо, милый!
Нахожу на плите прокисший суп с лапшой и выливаю его в унитаз. Пока Данил общается с матерью, я полностью загружаю посудомоечную машину и нагреваю чайник. Чувствую себя долбаной Золушкой.
– И кто бы мог подумать, что у такого страшного чистюли, как ты, будет такой срач дома! – говорю я, когда Даня закрывает крышку ноутбука. – Постель сам меняй и платочки свои сопливые собирай. Не хочу к ним прикасаться.
– Ты пьешь противовирусное?
– Таблетки – зло.
– Макс, я же сказал вам, что именно купить и начать принимать! Почему ты такой осел? Не хватало, чтобы вы с Кириллом слегли, когда работы невпроворот.
– Не так уж её и много.
Засыпаю в чайник заварку и заливаю кипятком. Достаю из пакета шоколадные вафли, колбасу, сыр и хлеб. Пока Даня заправляет постель, делаю бутерброды и ставлю тарелку на стеклянный столик, рассчитанный на двоих.
– И где вы только цепляете эту заразу, – бубню я, разливая чай в кружки. – Лимон есть?
– Ага, в холодильнике, – гундосит Даня, сев на стул. На нем помятая черная футболка и серые спортивные штаны, которым давно пора нырнуть в стиральную машину. – Мама права, тебе надо надеть медицинскую маску.
– И перчатки! Господи боже, куда не глянь – кругом твои сопливые салфетки!
– Я заразил Аврору.
– В твоей квартире три мусорных ведра и я уверен, что ни в одном из них нет этих бумажек, потому что все они… Что? – Я оборачиваюсь. Даня сидит на стуле, подперев рукой подбородок. – Кого ты заразил?
– Аврору.
Поспешно складываю ломтики лимона на блюдце и сажусь перед ним, выпучив глаза.
– Аврору?
– Аврору, – кивает он, задумчиво бросив в свою кружку с чаем один ломтик. – Ей тоже хреново.
– Надо же! Вы снова… Вместе?
– В прошлую субботу она танцевала с каким-то парнем и…
– …И?
– Я не мог больше игнорировать её и наблюдать, как она общается со всеми, кроме меня… Ну и написал ей сообщение.
– А номер откуда знаешь?
– Она сама дала мне его несколько месяцев назад. Предложила встретиться за стенами клуба, посидеть где-нибудь, кофе выпить, как делают нормальные люди, а я отказался.
– Долбаная Настя Ковалева до сих пор тебе аукается, – хмыкаю я.
– Заткнись, – буркает Даня, недовольно взглянув на меня. – Только вот не надо сейчас этих фразочек, типа «я так и думал», «я это знал», «я тебе говорил» и прочее, ладно? Я не боюсь, Макс – я опасаюсь, что могу не понравится ей здесь. Иногда мне кажется, что Аврора видит во мне какогото супермена, а его качествами я не обладаю. Я, как вы постоянно говорите, чертов педант. Ей это вряд ли понравится.
– Кто? – хмыкаю я, скорчив пресную гримасу. – Ты? Педант? Оглянись, друг, ты живешь в таком бардаке, что у Инги Васильевны, дай ей бог здоровья, случился бы инфаркт, увидь она эти…салфетки. В них точно сопли, а не…
– Я переживаю, Макс. Как последний идиот, мучаю себя вопросами, предположениями… «А что, если то», «а что, если это»? Я с этими масками заигрался так, что теперь страшусь с девушкой познакомиться!
– Так и на чем вы остановились?
– Переписываемся и все. Она, кстати, тоже заболела, потому что уже в субботу я почувствовал легкое недомогание, а потом…
– Ладно-ладно, – перебиваю я, не желая больше слушать о соплях, таблетках и вирусе, – ты мне скажи, ты что, влюбился?
Данил проводит рукой по волосам, бросив задумчивый взгляд в окно. Его замешательство вынуждает меня кисло улыбнуться.
– С ума сойти. Люди, сейчас – зима! – ахаю я, разведя руки в стороны. – Весна будет только через три месяца, что за вирус такой ходит вокруг? Кирилл втрескался! Как ребенок, постоянно витает в облаках, аж врезать ему хочется, чтоб очнулся! Мила с этими сопливыми песнями Крида уже задолбала меня, а теперь и ты туда же? Офигеть.
Внезапно, Данил начинает смеяться, да так громко, что закашливается.
– А ты типа не при делах, да, Макс?
– Ты на что намекаешь?
– Тебе бревно твое не мешает моргать? Не закрывает обзор, а?
Я хмыкаю, беру бутерброд и смотрю на ломоть бледно-желтого сыра.
Нет, это повальное заражение розово-сиреневым вирусом меня никоим образом не касается. У меня иммунитет.
– Я в курсе, на что именно ты намекаешь, – отвечаю уверенно с добродушной улыбкой. – Прости, но ты ошибаешься, друг мой.
– Ты так уверен? – уточняет Даня, почесав красный нос.
– Абсолютно.
– Тогда признайся ей, что тебя вовсе не Матвеем зовут, – улыбается он и кусает бутерброд.
– Не подавись.
– Зачем врать то? Разве в этом есть смысл?
– Есть.
– И какой же?
– Даня, ты идиот? Если Каролина поймет, что все мы знаем её, она умрет со стыда! Помнишь игру в «Слабо»? Помнишь, какие задания она выполняла?
– А-а, помню-помню. Как же забудешь эти маленькие, но такие очаровательные холмики, что я держал в своих руках…
Сжимаю челюсти, потому что какого-то черта я совершенно позабыл об этом не слишком приятном моменте. В памяти всегда всплывают только те минуты, когда мы были с ней вдвоем, а не то, как мои друзья прикасались к её телу…
– Как там сейчас говорят? Р – ревность? – улыбается Даня, игнорируя меня взглядом. – Да, Макс, ну и выдержка у тебя. Я бы на твоем месте заехал себе по морде. Мм, а какая мягкая у нее была попка…
– Заткнись, Данил! Чего добиваешься? – Встаю на ноги, бросив в тарелку надкусанный бутерброд. – Давно в нос не получал? Так я тебе это устрою!
– Эй! Вы чего? Что случилось?
Поворачиваю голову в сторону коридора и вижу обалдевшего Кирилла с пакетом в руках. Он смотрит на меня с такой заметной тревогой в глазах, как будто это ему я собрался заехать по морде.
– Что случилось? – повторяет Кирилл, медленно переводя глаза на Данила. – О чем вы говорили?
– У этого придурка крыша поехала, – отвечаю я, глянув на Даню напряженным взглядом. Подхожу к Кириллу, жму ему руку и вылетаю в коридор.
– Макс, что случилось? – тихо спрашивает он, приблизившись ко мне. – Что не поделили?
– Ничего, – хмуро отвечаю я, набрасывая парку. – Созвонимся.
* * *
Каролина забрала Герду с малышкой через неделю. Ей пришлось переехать в другую квартиру, потому что хозяин старой, как того и следовало ожидать, против домашних животных. Бабушка с Милой так их полюбили, что чуть ли не со слезами на глазах махали им на прощание, взяв с Каролины слово привозить четвероногих к ним в гости в любое время дня и ночи. Кстати, бабушке понравился какой-то сыр с плесенью, теперь пытается отыскать его в магазинах, чтобы купить для праздничного стола. Дед подумывает взять из приюта собаку. Мила хочет уговорить Каролину отдать ей щенка, когда тот перейдет на сухой корм. Короче, с появлением этой девушки каждый в доме обзавелся мечтой, которую нужно успеть воплотить до наступления Нового года. И я не исключение.
