Текст книги "Безумные (СИ)"

Автор книги: Anyuta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Да, мне нужно забрать бумаги и увезти их в офис. Рабочие, как обычно, забросят их куда-нибудь и потом не найдешь. – Украдкой гляжу на него. – Собираешься со мной ждать?

– Почему бы и нет? – смотрит на меня. Уголки рта коварно ползут наверх, и мой мозг запускает механизм «Я-уже-где-то-видела-это». – Или ты против?

– Нисколько! – увожу взгляд. Чем дольше я буду находиться с ним, тем больше вероятности, что я, наконец, вспомню, где же видела его. Чувствую, как ролики в голове шевелятся. – Не хочешь пообедать? Где-нибудь поблизости? Матвей распахивает глаза, как будто очень удивлен. Несколько секунд кривит губы в слабой улыбке и смотрит себе под ноги. Я доберусь до собственных чертогов разума. Доберусь.

– Приставать не будешь? – спрашивает он, с улыбкой взглянув на меня.

– Не было в планах. А ты?

– Я же не клеюсь к тебе, забыла? – усмехается он. – Гляди, а вот и твой мусоровоз!

* * *

В небольшой пекарне все сидячие места заняты. Мы занимаем высокий круглый столик у окна и стоя поедаем ароматную выпечку. Кофе, что я выбрала, жутко крепкий, даже несмотря на сливки. Вообще, в горло ничего не лезет, потому что все стремительнее мое беспокойство поедает меня изнутри. Мы с Матвеем долго молчим, хотя наши глаза все чаще и чаще врезаются друг в друга, точно автомобили на трассе. Ненавижу собственную память. Я ведь точно знаю, что уже встречалась когда-то с Матвеем, но почему-то чрезвычайно сложно отыскать этот момент в собственном прошлом.

– Значит, ты вспомнила меня, да? – вдруг спрашивает он, подняв на меня черные сверкающие глаза. Его губы в ухмылке; мои глаза круглые от удивления. – Ну, ты просто спросила про спектакль, понравился он мне или нет, – уточняет он, запивая свою сахарную булку горячим чаем.

Натягиваю самую невинную улыбочку и непринужденно отвечаю:

– Ну, не то чтобы прям вспомнила, просто припоминаю, кажется. Постановка «Гениальный лжец». К тому же, последний раз я в театре была как раз месяца четыре назад, адо этого года два там не появлялась. Следовательно, мы могли с тобой встретиться только на этом спектакле.

Снова знакомая ухмылочка. Честное слово, у меня сейчас мозг вскипит, придется скорую вызывать!

– Кажется, ты не в восторге от кофе, – замечает Матвей.

– Слишком крепкий для меня, – кривлюсь я. – Если выпью весь стакан, потом руки будут дрожать.

– Давай я что-нибудь другое возьму тебе? Думай быстрее, иначе очередь увеличится за счет этих ребят, – улыбается он, кивнув на кучку студентов, что заходят в пекарню. – Все, я пошел! Возьму газированную воду, – подмигивает мне Матвей и в два больших шага оказывается у кассы.

У него что, нет девушки, раз он тут со мной булки ест? Нет, нет, нет, у такого парня не может не быть девушки, нет. Вот такие, значит, главные герои у авторов любовных романов? Маркус являл собой непоколебимую уверенность, силу и одурманивающую женский разум мужественность. Его проникновенный взгляд мог растопить ледяные айсберги в Атлантическом океане и спалить дотла целый остров… Чтото типа того. Иной раз читаешь и недоумеваешь, да где же они таких красавцев находят? Все как на подбор: высокие, привлекательные, мужественные. И зубы у них белоснежные, и губы у них красивые, и щетина сексуальная есть… Черт возьми, Матвей, ты ведь идеальный герой для любовного романа.

Опускаю взгляд, когда он возвращается к столику и ставит передо мной стеклянную бутылку с газированной водой.

– Спасибо, – благодарю я, подняв уже откупоренную крышку. – У тебя есть девушка?

Матвей хитро улыбается, сощурив глаза:

– Тебе правда интересно?

– Хочу понять, почему ты ешь со мной эти булки, бежишь покупать мне воду и провожал меня до машины на прошлой неделе, – пожимаю я плечами.

– У меня никого нет, но это не значит, что я все же собираюсь к тебе клеиться, как ты, вероятнее всего, подумала сейчас.

Я и правда так думаю.

– Как же так? – деланно удивляюсь я.

– Ну, я сразу тебя предупредил, чтобы ты ничего там себе не надумывала, – улыбается он не сводя с меня глаз. Они сверкают такой явной хитринкой, что у меня учащается пульс. – Не хочу, чтобы ложась спать, ты представляла нашу свадьбу.

А ему бы подошла бабочка и черный костюм. Вообще, ему очень идет черный… Бросаю небрежный взгляд на его парку и водолазку с высоким воротником.

– Еще чего! Я вообще-то удивлена тому, что у тебя нет девушки. Это имела в виду.

– А-а. Значит скотч, порой, нужен не только тебе. – Матвей опускает голову, заглядывает в свой полупустой стаканчик с чаем и вертит его в руках. – Почему у тебя никого нет?

– С чего вдруг такая уверенность?

– А это не ты ли рассталась с парнем? – уточняет он, подняв темную бровь. – Как там его зовут…

– Да, рассталась, но это не значит, что у меня никого нет.

Зачем я это говорю? Скотч в студию, пожалуйста!

– Уже есть кто-то на примете? – с нескрываемым интересом в глазах спрашивает Матвей. – Или ты решила пуститься во все тяжкие?

– А почему тебя это интересует?

Он улыбается, опускает глаза и пожимает плечами. Так делают только те, у кого есть что-то сомнительное на уме…

– Просто интересно, вот и все, – отвечает он и допивает свой чай. – Почему-то мне кажется, что ты выбрала второй вариант. Скажи, что я не прав.

– Ты не прав.

– Серьезно?

Коварная улыбка. Красивые губы и коварная улыбка.

– Более чем. И на примете никого нет. Я решила отдохнуть от отношений.

– И пуститься во все тяжкие.

Упрямо гляжу на него:

– Нет.

– Врешь.

– Я говорю только правду. И вообще не понимаю, почему должна тебе что-то доказывать! – хватаю бутылку с водой и, наконец, делаю несколько глотков.

– Ты мне ничего не должна, – с улыбкой говорит Матвей, облокотившись на столик, – мы просто общаемся.

А по-моему, происходит что-то очень странное. Он как будто развлекается. Как будто знает обо мне что-то такое, за что мне будет очень стыдно. Прям как в детстве, когда я две недели прогуливала платные занятия «Простая кулинария для самых маленьких», куда меня записала мама. Узнав о прогулах, мама устроила подозрительную беседу, типа: ты, доченька, наверное, уже готовишь лучше своей мамы, да? Ничего не хочешь мне сказать? Не хочешь продемонстрировать свои навыки? Так и сейчас, Матвей что-то знает, а я понятия не имею что именно.

Начинаю перебирать в голове всевозможные варианты своих косяков за последние несколько месяцев – ничего. Кроме расставания с Мишей; о всех подробностях знает только Илона и больше никто… Не станет же она рассказывать кому-то, как её близкая подруга не решалась поставить точку в сухих, как ветки, отношениях, потому что просто-напросто боялась это делать? И особенно, она не могла поведать об этом мужчине… МУЖЧИНЕ! О страшной пижаме… Нет, нет, нет. Здесь что-то другое. Гляжу, как Матвей достает из кармана парки свой сотовый, что издает всеми известную мелодию, и с трудом улыбаюсь ему в ответ.

– Да? – строгим голосом говорит он. Поднимает другую руку и смотрит на свои часы. – Черт.

Я забыл. «Я-уже-где-то-видела-это».

– Не надо никуда уходить, жди в школе, – бескомпромиссным тоном говорит Матвей. – Я приеду через семь минут. Ты глухая? Я сказал, жди в школе!

Отключает вызов. Пока он задумчиво бросает сотовый обратно в карман и застегивает парку на молнию, я завороженно гляжу на его в миг посуровевшее лицо. Брови сведены к центру, губы напряжены. Когда его взгляд возвращается ко мне, такой серьезный и стремительный, мой живот, словно, огромным копьем пронзает…

Приказываю себе улыбнуться.

Приказываю взять себя в руки и непринужденно спросить:

– Удивительно, у тебя есть ребенок. – Дыши – дышу. Выпей воды – пью. Изобрази спокойствие. – В каком он классе?

– У меня нет детей, это моя сестра, – отвечает он, задумчиво оглядев наш столик. – Я должен был забрать её из школы пятнадцать минут назад. Извини, мне нужно ехать.

– Конечно, – киваю я все с той же глупой улыбкой. – Увидимся еще.

– Да, увидимся. Пока.

Гляжу ему вслед и пью воду, пока бутылка не пустеет.

Какой же ты лживый и хитрожопый, Безумный Макс.

И какая же я редкостная идиотка.

* * *

– Такое бывает только в фильмах. В самых тупых и глупых фильмах. В нашем городе полтора миллиона жителей, я посмотрела в Википедии. И скажи, как могло так случиться, что именно с НИМ я, черт возьми, должна работать? О, Боже… О, Боже… Я поняла! Илона, я поняла!

– Что?

Закрываю рот рукой и едва держусь, чтобы не заплакать. Черт возьми, чтобы не заплакать ОТ СТЫДА!

– Это Данил держался за мои сиськи, а потом я своей задницей пристраивалась к его бедрам. ЗА ЧТО? ГОСПОДИ!

– А Кирилл – это Крис, – констатирует Илона, медленно передвигаясь по собственному кабинету. – Я это поняла минут двадцать назад.

Посылаю ей испепеляющий взгляд:

– Почему ты такая спокойная? – складываю руки на груди.

– Все то, что я рассказала тебе, просто…

– Удивительно.

– ЧТО?!

Илона закатывает глаза и садится в свое мягкое кресло цвета слоновой кости. Я примчалась к ней полчаса назад, впопыхах поведала об ужасе, который со мной приключился, а эта бесчувственная девица отказывает мне в элементарном человеческом сочувствии.

– А говорила, что маска лицо не скрывает, – хмыкает она, откинувшись на спинку кожаного кресла. – Ну дела.

– Я не думала, что эта малюсенькая вещица собьет меня с толку!

– А как же голос?

– Что – голос? – переспрашиваю я, сдержанно выдохнув. Илона поднимает бровь, ожидая ответ. – В какой-то момент он показался мне знакомым, но я же не могу чисто физически запомнить голос каждого человека, с которым когда-то общалась!

– Ну дела.

– А самое ужасное то, что ОН узнал меня, понимаешь? Он знает, что я и есть та самая Каролина!

– Соблюдай ты правила, этого бы не случилось, – укоризненно говорит мне Илона. – Имя у тебя не простое.

– Я не одна Каролина в городе!

– Вряд ли среди его знакомых пятнадцать Каролин. Сначала, его смутило твое имя, потом он внимательно оглядел тебя, узнал по глазам, губам, походке… И пазл в его голове сложился.

– Кошмар.

– А если бы он все-таки назвал тебе свое настоящее имя, вместо этого Матвея, ты бы поняла, что это тот самый Макс?

Вопрос ставит меня в тупик.

– Услышав это имя, разве ты не вспомнила бы того Макса из клуба? – продолжает Илона, сложив руки на груди.

– Ну, наверное, я бы подумала о нем. Чисто автоматически.

– И что, взглянув на этого Макса, не поняла, что это один и тот же человек?

Я бы, наверное, упала в обморок.

– Не знаю! Я ничегошеньки не знаю, Илона! Мне до того плохо, что дышать нормально не могу. Как представлю, что он думает обо мне, как обсуждает меня со своими друзьями, рассказывая им о… – замолкаю. Я еще не говорила Илоне, чем мы с Максом занимались в темноте, пока игра в «Слабо» была приостановлена. И не говорила, как согласилась играть с ним. Играть – значит заниматься сексом! Боже, я сказала «ДА!», как перед алтарем говорят невесты… – Даже думать об этом тошно.

Гляжу в окно; снегопад сказочный, но мне сейчас совершенно не до любования волшебным явлением природы. Вспоминаю, как Данил наблюдал за мной, пока я запускала презентацию, как Кирилл веселился сам себе, глядя то на меня то на Матвея, – тьфу ты, – Макса. Все трое знали, кто я.

Издав продолжительный стон, перевожу глаза на Илону. На её губах хитрая улыбка. Честно говоря, мне уже так осточертели все эти тайны и долбаные хитрости, что я готова напиться до беспамятства.

– Что? Тебя это тоже веселит?

– Я думаю.

– Мм.

– Вы оба – настоящие безумцы, – хмыкает Илона и кусает нижнюю губу. – Только подумай, там, где нужно говорить ложь, вы говорите правду – называете настоящие имена. А здесь, где желательно говорить правду, вы друг друга обманываете. Бог мой, какой же увлекательной стала твоя жизнь, после расставания с Мишей. И чего ты так истеришь? Чего нервничаешь? Развлекись!

Округляю глаза:

– Чего делать? Развлекаться?

– И дураку ясно, что ты понравилась ему. Иначе, он не стал бы сейчас врать насчет своего имени.

– Боже, Илона, Максим просто не хочет, чтобы я узнала его!

Отлично, я впервые назвала его полное имя. Это что-то значит?

– Но ты же говорила, что он несколько раз спрашивал тебя, узнала ли ты его. Если бы он не хотел этого, то уж явно не давал тебе всякие подсказки.

Тоже верно. Перед тем, как я начала выплескивать свои глупые предположения, Максим весело улыбался и сказал, что-то вроде «а я думал, ты меня не узнала»… А я ему – ДА! Я знаю! Ты друг Миши! Ты пялился на меня, как и все! А с друзьями бывшего я кофе не пью!

– Ужас…

– Что? Опять что-то вспомнила? – усмехается Илона. – Знаешь, песня такая есть: «Вокруг шум, пусть так не…»

– Замолчи, – буркаю я, опустив тяжелую голову на стол. – Я всего лишь разок сходила в клуб, хотела развеяться, потанцевать, сделать что-нибудь безрассудное и чтобы оно осталось в прошлом. А теперь это безрассудство топчет меня, вгоняя в землю. Как мне теперь в глаза ему смотреть, Илона? Как мне вообще работать с этими… Ы-ы-ы!

– Я тебе завидую. – Поднимаю голову и устало гляжу на подругу. Она что, шутит? – Из этого можно сделать супер-игру. Ясно ведь, что этот парень, Макс, который из клуба, – уточняет она, по-деловому расставив руки на столе, – затеял свою игру. Ты приглянулась ему, он затащил тебя в комнату и то, что было там между вами, тебе понравилось.

– Мы просто целовались.

– Но ты пришла туда во второй раз. – Черт! Против этого аргумента никак не попрешь. – Ты ведь была не против продолжения. Думаешь, я настолько глупа, что не заметила твой взъерошенный видок тогда в «Слабо», когда свет включился? – Я краснею до кончиков ушей. Да что за день то такой?! – Он распыляет в тебе желание, а тебе это нравится. И в этом нет ничего зазорного.

– Ближе к сути, Илона!

– Продолжай обманывать его, делай вид, что совершенно не знаешь, кто он на самом деле.

– И зачем?

– Это же весело!

– Да ты что-о-о?!

– Если бы я была на твоем месте, я бы развлекалась. При свете дня вела бы себя непринужденно, казалась милой девочкой, которая абсолютно далека от зажигательной ночной жизни. А в клубе, я бы сводила его с ума, соблазняла и получала удовольствие не только от прикосновений к телу, но и от самого понимания, что заставляю этого мужчину недоумевать.

– Недоумевать от чего? От того, что я настолько тупа и никак не могу сообразить, кто он на самом деле?

Илона сдержанно выдыхает. Этот день определенно должен закончиться для меня выпитой бутылкой мартини. Или ликера.

– Это твое дело, конечно. Но будь я на твоем месте… – томным голосом говорит она, точно пытается меня соблазнить. А точнее – втянуть в очередную авантюру! – Я бы свела его с ума.

Фыркаю.

– Следующая закрытая суббота через неделю, – напоминает Илона, изображая занятой вид. Достает какие-то папки из ящика стола, начинает раскладывать перед собой, приводя меня в полнейшее недоумение. – Крайняя этой осени.

– Последняя.

– Нет, крайняя. Никогда не говори «последняя», это плохое слово. Несет в себе сплошной негатив.

Ну уж нет, я не настолько сумасшедшая, чтобы снова появляться в клубе с маской на лице! Мне бы понять, как теперь работать с этими людьми и не сдохнуть со стыда.

19

По правде говоря, мне надоело напяливать на себя фальшивую маску суровости, стоит только Миле оказаться рядом. Конечно, меня все еще задевает её вранье; я чувствую себя преданным и безусловно во мне обитает самая обыкновенная обида, которая никак не может исчезнуть. Не знаю, рассказывала ли Мила что-то бабушке, жаловалась ли на меня, но та теперь постоянно пытается сблизить нас. Просит меня забрать Милу из школы и отвезти в магазин какой-то органической косметики, чтобы внучка смогла купить для нее какие-то средства. Мол, если Мила поедет на автобусе, то только к вечеру домой вернется, уж ехать больно далеко. Пару дней назад попросила меня помочь ей с уборкой второго этажа (я и уборка – ага, как же!), чего никогда в жизни не делала. После выздоровления, я забираю Милу из школы и везу домой – очередная просьба бабули. Мол, инфекция в городе буквально валит людей с ног, не хватало, чтобы она опять подцепила её в автобусе или маршрутке.

По дороге домой мы всегда молчим, а тишину разбавляют песни по радио. И хотя с того злосчастного утра воскресенья, когда у Милы случилась истерика и она высказала мне свои страшные мысли, прошел почти месяц, этот момент до сих пор мусолится в моей голове, в подробностях демонстрируя перед глазами её заплаканное лицо и те страшные слова, что она швыряла в меня. Может, если бы мы спокойно поговорили и обсудили произошедшее, я бы и перестал так часто мысленно возвращаться к тому дню и чувствовать себя негодяем. На самом деле, эти копания в себе по-настоящему угнетают. Как-то раз я даже подумал: ну и что с того, что девчонка повеселилась немного? Ведь жива и здорова! А я такой скандал закатил, словно Мила пропадала три дня, а по возвращению сообщила, что беременна от случайного парня из какого-нибудь клуба, где продают наркоту… Кошмар. Моя братская забота переросла в масштабный контроль какого-нибудь чокнутого диктатора, ей-богу.

Короче, я твердо решил поговорить с Милой, обсудить проблемы и разногласия, что возникают между нами. Дождался удобного случая: бабушка с дедом уехали в город за продуктами к завтрашнему ужину, Мила заперлась (как обычно) у себя в комнате, а я сварил какао (да-да, умею!), разлил в две огромные белые кружки и отправился на второй этаж.

Так вот… Это было минут двадцать назад.

Почти полчаса, как полнейший идиот, стою, прижавшись ухом к двери её спальни. Она с кем-то разговаривает по телефону. И что-то подсказывает мне, на другом конце провода вовсе не какая-нибудь одноклассница.

– Не знаю… Мне вряд ли удастся выбраться… – Смеется. – Правда? Я постараюсь…

Она часто смеется. И не так, как со мной – звонко и громко, а с толикой смущения, несколько приглушенно. Сомнений быть не может – Мила говорит с парнем, который ей нравится.

Сжимаю челюсти. Я пришел сюда с этим остывшим какао, чтобы, наконец, помириться с сестрой. Не ругаться еще сильнее, а помириться. Поговорить. Не выпытывать имя этого покойника, а просто поговорить. Наладить отношения.

Выдыхаю и пару раз стучу ногой о дверь. Через несколько секунд Мила проворачивает ручку и с вытаращенными глазами глядит на меня через узкую щель.

– Я какао принес. – Она хлопает глазами и смотрит на кружки в моих руках. – Поговорим?

Мила молча пропускает меня в свою комнату и ложится на кровать, подтянув к себе любимого медведя. На ней домашние серые штаны и черная майка, а густые темные волосы собраны в высокий хвост. Мила очень похожа на маму. Особенно, когда делает бровки домиком.

Сажусь в крутящееся кресло и ставлю кружки на письменный стол. Разминаю пальцы, а то за двадцать минут они порядком затекли.

– Как дела? – спрашиваю я, расставив локти на коленях. – Как школа?

Мила пожимает плечами и тихо отвечает:

– Как обычно.

– Какао будешь?

– Выпью позже, спасибо.

С минуту молчу. Оглядываю спальню – как всегда чисто.

– Извини меня, пожалуйста. Я не должен был так орать на тебя и…вообще. Мила, дороже тебя у меня никого нет. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось, понимаешь? Если вдруг что-то произойдет и Вселенная заберет тебя у меня – я не выживу. Я ведь ради тебя просыпаюсь по утрам, работаю, чтобы ты ни в чем не нуждалась, чтобы все у тебя было хорошо… Я просто прошу тебя, пожалуйста, не обманывай меня больше. Хочешь развлечься – скажи мне об этом. Мы обсудим возможные варианты и придем к определенному решению без ругни. Просто делись со мной своими мыслями…

У меня заканчиваются слова, потому что чем дольше я смотрю на Милу, тем сильнее понимаю, что она уже далеко не двенадцатилетняя девочка, что молчала три дня, узнав о гибели родителей. Её взгляд изменился. Совсем скоро ей исполнится восемнадцать и похоже, что я лишусь половины своих прав на её жизнь. Будет сложнее контролировать, убеждать, заставлять…и, черт возьми, оберегать.

– Я влюбилась, Максим.

Провожу рукой по волосам, чешу затылок, оглядываю спальню, снова чешу затылок и нервно хмыкаю. Я сейчас, можно сказать, душу перед ней наизнанку вывернул, а она сообщает таким чертовски спокойным тоном, что влюбилась?!

Прочищаю горло.

– И это все, что ты можешь сказать мне?

– Ты ведь хочешь, чтобы я советовалась с тобой, делилась мыслями и чтобы потом мы вместе без ругани пришли к согласию. Я и говорю, что влюбилась. Докажи, что ты не обманываешь меня. Что я действительно могу доверять тебе свои мысли и секреты, а потом не получить из-за них оплеуху.

– Я в жизни тебя и пальцем не тронул!

– Это образно говоря. Разве тебе не хочется узнать имя этого парня, чтобы навалять ему? Разве не хочешь на меня поорать?

Хочу.

Хочу.

Хочу!

– Нет.

Мила с подозрением оглядывает меня.

– Разве? И почему это? Я ведь действительно влюблена в него, Макс. По-настоящему.

Покойник.

Этот хрен – покойник.

– Ну, ты девушка, – через силу говорю я. – Молодая. Красивая. Все девушки влюбляются. В этом нет ничего такого.

– И когда же вдруг ты пришел к такому выводу?

Никогда!

– Я много думал. Обо всем. – Чешу нос. – Как видишь, я первый пришел к тебе.

– Ты осознал, что был не прав?

– Угу.

– Во многом! – добавляет она, глядя мне в глаза.

– Да.

– Ладно… – Мила садится на край кровати, выпрямляет спину и складывает руки на груди. – Я по-настоящему влюбилась.

Да сколько же можно?!

– Я это понял.

– Отлично. И все? Скандала не будет? – Я сдержанно выдыхаю, изображая спокойствие. – Вау. Ты серьезно? Даже не пискнешь?

– Мила…

– Ладно-ладно! – улыбается она, опустив ладони на колени. – Больше не буду. Просто так странно… Непривычно, вообще-то. Я влюбилась! – восклицает она, взмахнув руками. Посылаю огненный взгляд. – Все, все, все. Просто убедиться хотела.

– Мила, – начинаю я таким трагическим тоном, что с её лица моментально сползает довольная улыбка, – ты ведь пошутила, правда? Когда говорила, что… – Ну же, помоги мне! Я не могу выговорить эти жуткие слова. – Ну… Я настолько плохой, что ты могла бы…

– Прости меня, Макс, – перебивает она, и я мысленно выдыхаю. – Я глупости наговорила тебе. – Мила подходит ко мне и садится на колени. – Извини… Я знаю, что ты заботишься обо мне, переживаешь и все такое, но иной раз тебя очень много, понимаешь? Мне очень стыдно за то, что я сказала о родителях и… Я люблю тебя, братец, очень люблю. Пожалуйста, научись доверять мне, хорошо?

– Я другим не доверяю, Мила.

– И что, из-за каких-то других я вынуждена примириться с твоим недоверием ко мне? Со мной все хорошо и я не дурочка, какой ты порой меня представляешь, Макс. Постарайся расслабиться, ладно? Иной раз мне кажется, что ты настолько напряжен и сосредоточен этим кошмарным контролем надо мной, что совершенно не замечаешь простых и таких нужных вещей вокруг.

С подозрением кошусь на нее:

– Ты о чем?

Её большие глаза устремляются в потолок, а на губах появляется хитраяулыбка. Да уж, Мила обзавелась загадочностью.

– Меня напрягает, что у тебя до сих пор нет девушки, – говорит она и виновато вытягивает губы в трубочку. – И знаешь, кого я виню в этом? Себя, – со вздохом отвечает Мила, положив голову на мое плечо. – Ты до такой степени заботишься обо мне, что отказываешься себя радовать что ли.

– Радовать себя девушкой? – хмыкаю я, обняв Милу. Уж что-что, но с этим у меня проблем нет. – С чего вдруг такие мыслишки?

– Все очень просто: хочу уже познакомиться с той, которая частично избавит меня от твоего контроля. – Мила поднимает голову и улыбается мне. – И повышенного внимания. Прошу тебя, любимый и самый заботливый в мире братец, скажи мне, что она есть… Она ведь есть, правда?

Неосознанно думаю о Каролине и посылаю себе мнимый подзатыльник. Встречаться с ней? – Нет! Она просто симпатичная девушка, вот и все.

– Кто этот парень, в кого ты влюбилась?

До чего же сложно выговорить последнее слово, черт возьми.

– Ты опять игнорируешь мои вопросы, Макс? – каким-то учительским тоном, спрашивает Мила. – Снова начинаешь?

– Нет же! – улыбаюсь, как дурак. – Просто хотел немного узнать о парне, который так нравится моей сестре. – Мила складывает руки на груди и поджимает губы. Смотрит на меня, точно обозленный питбуль, ей-богу. – Нет! Этой барышни, о которой ты грезишь – нет.

– Да ладно? – с деланной печалью ахает Мила. Начинает гладить меня по голове, точно пытается успокоить и не дать мне разреветься. – Прям уж совсем никого нет?

– Представь себе.

– Катастрофа! Нужно срочно найти её!

Ни с того ни с сего Мила подскакивает и начинает задумчиво ходить из угла в угол, почесывая подбородок, словно решает глобальную мировую проблему.

– Ладно! Прекращай! Лучше ответь теперь на мой вопрос…

– Я отвечу! – Мила останавливается напротив меня и с хитрой улыбкой (господи боже, как же это уже раздражает!) складывает руки на груди. – У меня к тебе предложение.

– Неужели хочешь назвать мне его имя, домашний адрес и номер телефона? – иронизирую я. Было бы, кстати, просто замечательно.

– Я скажу тебе, кто этот человек. – От этих слов у меня мурашки по спине пробежали. – Очень надеюсь, что ты поймешь меня… Но! – тут же выпаливает она, уже заметно повеселевшим голосом. – Ты должен познакомить меня со своей девушкой в день моего совершеннолетия, а это, смею заметить, наступит через два с половиной месяца.

– С какой девушкой? – хмыкаю я. – Балда ты.

– В которую ты навсегда и безоглядно влюбишься!

Начинаю смеяться, потому что большей ерунды я в жизни не слышал. Похоже, что от этой первой и несерьезной влюбленности у моей сестры слега поехала крыша.

– Я серьезно, Максим. Шестнадцатого февраля, в день моего совершеннолетия ты должен познакомить меня с девушкой, которую будешь любить. Это не шутка.

Если Мила считает, что за два месяца можно полюбить человека навсегда и безоглядно, значит, с этим покойником у нее не все серьезно. Влюбиться за два месяца? За ДВА МЕСЯЦА? Её наивность так умиляет, слов нет.

– Чего ты так лыбишься? – спрашивает она, деланно серьезным тоном. – Это мое условие и я не шучу.

– Ладно, – киваю я и поджимаю губы, чтобы не рассмеяться во весь голос. – Не хочу обижать тебя и разрушать эту сказочную веру в любовь, но боюсь, что это чувство невозможно испытать за какие-то два месяца. Этот процесс очень долгий, изнурительный. Поэтому, я могу привести просто девушку, которая мне симпатична, идет?

– Нет, Максим. Ты познакомишь меня с той, которую полюбишь. А случится это может вот так, по щелчку пальцев. Так что, удачи тебе, братец. И не вздумай обманывать меня. Стоит только взглянуть на человека, посмотреть ему прямо в глаза и можно сразу понять, любит он или нет. Ищи, Максимушка, ищи её.

Перемирие прошло на «ура».

20

Я тут подумала: а что с того? Разве у меня в жизни еще когда-нибудь заработают эти головокружительные горки с мертвой петлей? На старость лет будет что вспомнить. К шестидесяти я планирую переехать в пригород, где моим увлечением станут вязание, уход за котами и двумя собаками, а также увлекательные беседы раз в недельку за чашечкой чая с лимоном в кругу местных одиноких бабулек, что будут рассказывать друг другу о своих безрассудных молодых годах.

В том, что я появлюсь в клубе нет ничего зазорного. Во-первых, там действительно весело. Мне нравится музыка, танцы и вообще я, можно сказать, породнилась с масками. Круто? – Еще как! Во-вторых, я – одинока, а это значит, что абсолютно свободна. Вольна делать, что душе угодно, а она, миленькая, жаждет приключений! Разве могу я лишить её этой маленькой радости? – Ни за что! Ну, а в-третьих, человек, что знает меня без маски, даже и не догадывается, что я знаю, что он это знает… Да, как-то так. Мне же не детей с ним крестить, верно? Всего лишь пару месяцев поработаем вместе, достроим кабак и все, разойдемся, как в море корабли. А теперь, контраргументы: во-первых, с таким же успехом можно отправиться в другое увеселительное заведение, где, конечно, не будет всех этих людей в масках, зато танцы и музыка – те же. Во-вторых, без этих самых приключений, что жаждет моя душенька, я как-то умудрялась жить раньше. И ослу ясно, что все те игры в клубе несут в себе исключительно сексуальный подтекст с примесью разврата! Этих приключений так не хватает мне? – Не думаю. Ну, а в третьих, как мне во время работы смотреть в глаза человеку, который знает, что я не прочь повеселиться с малознакомым типом, заперевшись с ним в одной малюсенькой комнатке и позволять ему не только целовать себя? Я же сразу лишаюсь огромного куска уважения к себе, как человеку!

– Ты накручиваешь себя, как вилка бесконечное спагетти! – фыркает Илона, ознакомившись с моими мыслями. В дамской комнате уже никого нет, потому что сегодня мы приехали в клуб с большим опозданием, ведь во мне нескончаемо долго боролись светлый ангелочек, что уговаривал остаться дома и посмотреть сопливую мелодраму, и жаждущий веселья и грязи коварный демон. И поскольку я все же приехала сюда, значит Илона работает в паре со вторым. – Расслабься! Сколько раз можно говорить тебе это? РАССЛАБЬСЯ! Получай удовольствие!

Хорошо, по-чесноку – во мне теплится азарт. Не могу не признаться себе в том, что считаю всю эту ситуацию забавной, абсурдной и…чертовски занимательной! Я знаю, кто этот Безумный Макс на самом деле: привлекательный парень с хорошим чувством юмора, но который превращается в сурового брата, стоит ему только заговорить о младшей сестре, что учится в школе. И которая, тайком приходит в его же клуб вместе со своей одноклассницей! Боже, он ведь не в курсе этого, а я – да. А еще, он лжец. Получается, что теперь и я тоже. Да тут кругом одни тайны и интриги, как в каком-нибудь телесериале! Разве не весело стать его участницей?

– А что ты? – спрашиваю я Илону, завязывая атласные ленты маски. – Зная, кто такой этот твой Даниэль, ты будешь что-нибудь делать?

– А что я по-твоему должна делать?

– Не знаю, меня веселиться заставляешь, а сама не хочешь?

– Мы с ним за пределами клуба не встречались, так что тут вряд ли можно развлечься.

– Так ведь это поправимо. В понедельник я еду на объект, Данил должен подъехать, чтобы определиться с оттенком кафеля в туалетах. Потому что Максим… То есть, Матвей, – выдавливаю я улыбку, – будет отсутствовать всю неделю, а нам нужно уже делать заказ. Может, составишь мне компанию?

Уверена, мое предложение заинтересовало её. Конечно, она говорила, что у нее больше не осталось чувств к Даниэлю (боже, какая несусветица!), работа отвлекает, время лечит и все такое… Но предчувствие подсказывает мне, что Илона хотела бы познакомиться с настоящим Данилом. Быть может, это еще одна возможность заново узнать его…

– Господи, до чего же все это сложно! – вырывается у меня. – Он тебе нравится, ты ему тоже. Но вы живете в этом импровизированном мирке и отказываетесь жить настоящим! Вы оба – психи, Илона.