Текст книги "Зверь в чаще леса (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Голова кружилась все сильнее, и пол словно выскальзывал из-под ног. Чарльз попытался что-то сказать, но темнота, которой он так боялся, словно прорвала замки и вырвалась из него наружу, вновь заполняя собой все вокруг.

***

– Тише, – Эрик удивленно подхватил Чарльза и хотел уже рыкнуть на неуклюжего человека, но понял, что тот вовсе не споткнулся.

Он замер на мгновение, держа Чарльза в своих руках, не давая ему упасть окончательно, и впервые за долгое время не знал, что делать. А какой-то тихий голос из его сознания настойчиво шептал «Ты все-таки его убил. Ты ведь знал, что так и будет! Он не солдат и не охотник, его тело просто не способно выдерживать такие нагрузки. Теперь ты доволен? Хочешь закопать его на заднем дворе?»

– Замолчи, – рыкнул Эрик, отгоняя голосок, и прикоснулся к шее Чарльза, проверяя его пульс.

Слабый, но есть.

И все же голос был в чем-то прав. Сейчас, глядя на израненного, истощенного Ксавьера, Эрик чувствовал себя как-то некомфортно. Он не знал точное название этого чувства, но от него на душе становилось тяжело и противно.

– До чего же люди хрупкие, – проворчал Эрик и взял Чарльза на руки, стараясь быть с ним поаккуратнее. Он уже собирался отнести его в спальню, но человек был настолько испачкан и резко пах, что оставлять его в таком состоянии казалось невозможным и унизительным.

Все же это его слуга, и в какой-то мере Эрик должен о нем заботиться.

Он неохотно вздохнул и понес Чарльза к расчищенному завалу, немного сожалея, что не смог привести его сюда в сознании.

Было бы интересно посмотреть, как расширятся от удивления глаза Чарльза, как он тихо вздохнет, не веря своим глазам, увидев впервые огромную подземную пещеру, которая словно светилась изнутри легким мягким голубым светом наросших повсюду мерцающих кристаллов.

Здесь было тепло, но не душно, и в дальней части пещеры было круглое гладкое пресное озеро, а вокруг него несколько кратеров, наполненных водой.

Порой Эрик думал, что это вовсе не природное творение, уж слишком удобно все выходило, но сам он не знал, какая сила могла бы создать такое по воле человека. Но факт оставался фактом, и, благодаря этому месту, Эрик легко смог пережить не одну долгую холодную одинокую зиму.

Чарльз все не приходил в себя, но, прислушавшись к его дыханию, Эрик понял, что обморок перетек в крепкий сон и недовольно фыркнул.

Оставить бы мальчишку в подвале, будет знать, как засыпать в такие моменты.

Но вонь от него уже начала резать чуткое обоняние.

Эрик положил Чарльза на один из гладких камней и, стараясь быть осторожным и не порезать нежную, и без того израненную кожу когтями, принялся снимать с Чарльза одежду. Юноша, подобно безжизненной кукле, никак не реагировал на прикосновения, и Эрик без труда снял его грязную и порванную рубашку, а затем стянул ботинки, крайне осторожно с больной ноги, от которой уже нехорошо пахло, и замер, чтобы лучше осмотреть повреждение.

Щиколотка практически полностью налилась густым синим, почти черным цветом и опухла. Эрик даже не стал прикасаться и без того видел, как Чарльз кривился от боли. Но все же боль Чарльз чувствовал, значит, если и перелом, то не серьезный. Хотя в том, что кость сломана, Эрик сомневался.

Он расстегнул ремень на штанах юноши и легко стянул оставшуюся ткань с его бледного тела, на котором было множество ссадин и кровоподтеков, а на боку так и вовсе красовался огромный синяк от рогов. Эрик потер шею и отвел взгляд, а внутренний голос снова начал говорить, что Чарльз не похож на его подчиненных и потому с трудом пережил такое.

Все же нужно было брать это в расчет, но стоило только подумать о том, что юноша предал его, нарушил свое слово и бежал, как только появилась возможность, гнев снова вернулся.

Но Эрик заставил себя взять Чарльза осторожно и понес его к воде, чтобы омыть его искалеченное тело, как вдруг юноша издал тихий хрип и слабо приоткрыл яркие голубые глаза, нервно вздрогнул, когда его стали опускать в теплую, чуть пузырящуюся воду.

– Что… что? – Эрик почувствовал, как напрягся его человек, и недовольно фыркнул, снова потрепав его по голове.

– Очнулся. Хорошо, – и сдержал ухмылку, наблюдая за тем, как Чарльз медленно приходит в себя и озирается по сторонам. Свет от кристаллов отражался в его глазах, делая их еще ярче, заставляя почти светиться в темноте, а кожу окрашивал в молочно-белый цвет, отчего юноша казался еще более хрупким и похожим на призрака. Он схватился рукой за каменный край природного горячего источника и дышал неровно и глубоко, а Эрик заметил только сейчас, что Чарльз все это время не двигал другой рукой, и решил отложить ненадолго разговоры о самой пещере.

– Твоя вторая рука. Что с ней?

– А? – Чарльз перевел взгляд с потолка на Эрика и мотнул головой, старательно отводя взгляд. – С ней все в порядке.

– Врун, – фыркнул Эрик и подошел к Чарльзу, не дожидаясь разрешения, да и не собираясь его спрашивать, начал ощупывать плечо юноши. Поначалу тот что-то протестующе зашипел, но быстро замер, позволяя осмотреть себя, испуганно опустил голову и смотрел только в воду, что уже не понравилось Эрику. Он хотел покорности и верности от Чарльза, но то, как он опустил голову, стараясь вовсе на него не смотреть, скорее раздражало, чем приносило удовлетворение.

Но Эрик отбросил эти мысли и продолжил ощупывать руку юноши, пока тот не издал едва сдержанный стон боли, но даже тогда не начал вырываться, покорно сидел в воде, впившись до дрожи в каменный край «ванной» и прикусив губу.

– Вывих, – произнес Эрик, и небрежно перекинул через плечо короткий хвостик волос Чарльза, стянутый грязной голубой лентой.

Его плечи подрагивали, спина была напряжена и покрыта глубокими царапинами, отчетливо виднелись бугорки позвонков. Эрик замер, просто рассматривая своего человека, а затем осторожно провел указательным пальцем вдоль его нежной спины, оставляя острым когтем бледную красную полосу на коже, которая, впрочем, быстро исчезла.

– Не дрожи ты так, – тихо рассмеялся Эрик, но Чарльз ничего не ответил, и Зверь только вздохнул, удобнее перехватив его больную руку. – Будет больно, – предупредил он и подождал, пока юноша не издал какой-то странный звук, который сам Эрик решил считать согласием. Он резко надавил на плечо, и послышался громкий хруст, сопровождаемый хрипом Чарльза, который изо всех сил стараясь сдержать вопль, согнулся так сильно, что его лицо едва не касалось воды. – Уже все, – сообщил Эрик, желая немного успокоить юношу, который так судорожно дышал. Его спина не была широкой или сильной, как положено для работящего мужчины, но вместе с тем и не казалась слишком женственной. Он словно умудрялся находиться посередине, и было в этом что-то интригующее. Прежде он просто казался Эрику задохликом…

Зверь слегка наклонился, принюхиваясь к коже дрожащего Чарльза, и положил руку на заднюю часть его шеи, вновь чувствуя, как вздрогнул его человек.

– Я не причиню боли, – раздраженно произнес Эрик, поглаживая большим пальцем верхний позвонок Ксавьера.

Легкий, почти ласковый жест, и Зверь в какой-то мере хотел, чтобы его человек расслабился хоть немного, но вместе с тем чувствовал удовольствие от его напряжения. Ощущал покорность и полное подчинение в человеке, который еще недавно стремился к свободе. И эту покорность хотелось поощрять.

Юноша сжался на месте, поджав ноги к груди, словно не чувствуя воды вокруг, и осторожно сгибал пальцы на ожившей руке, пораженно глядя на нее, словно не веря своим глазам. Эрик одобрительно фыркнул и неохотно поднялся. Но теперь у Чарльза двигались обе руки, да и сознание терять он, казалось, больше не собирался.

– По крайней мере, сейчас. Ты ведь ведешь себя так смирно и послушно. Мне незачем наказывать тебя, – пояснил Эрик с ухмылкой. – Я принесу тебе сменную одежду, а ты приведи себя в порядок. Не хочу, чтобы от тебя воняло на весь дом.

– Да, господин, – тихо произнес Чарльз, не глядя на Эрика, и окликнул его, только когда Зверь направился к выходу. – Простите. Я не поблагодарил Вас… Рука двигается. Все хорошо.

Зверь удивленно приподнял уши, а затем нахмурился, пытаясь понять, как стоит относиться к этим словам.

– Не за что. Мне не нужно, чтобы ты был беспомощный. А теперь приведи себя в порядок, даже не думай, что раз ты в таком состоянии, то я позволю тебе сутками напролет валяться в кровати, – рыкнул Эрик и стремительно вышел из залы, тихо проклиная болтливого щенка, и надеясь, что он снова не потеряет сознание, пока его не будет рядом. Еще не хватало, чтобы он там утонул.

Чарльз какое-то время сидел неподвижно. Будь он в другом состоянии и при других обстоятельствах, это место непременно бы его покорило, он бы с восторгом смотрел на кристаллы и чистое, словно зеркало, озеро, восхищался бы теплыми природными источниками и тому, что такое удобное и практичное место вообще может существовать в глубине пещеры. Но сейчас он принимал все это как данное. Так же, как рога и копыта Эрика больше не внушали ему страх, это место не внушало восторга. Все это просто было, и Чарльз принимал это как свою действительность. И потому, чтобы не злить Эрика, он начал оттирать грязь со своей кожи и умывать лицо, стараясь привести себя в порядок как можно быстрее, чтобы не заставлять Зверя ждать, когда он вернется.

Чарльз твердо решил, что больше не даст Монстру даже повода снова запереть его в том подвале, который непременно поселится в его ночных кошмарах.

А вместе с тем пришлось забыть и о прощании с Рейвен.

Грязная лента соскользнула с волос и упала на воду, скользя по ее поверхности.

Чарльз слезящимися глазами смотрел на нее и не решался взять в руки. Длинные мокрые волосы липли ко лбу и плечам, а он смотрел на ленту и внезапно вспомнил, как взял ее из вещей Рейвен и как его дорогая сестра рассердилась из-за этого. Поначалу. А затем дразнила его из-за того, что он «весь из себя мужчина, а крадет женские ленты для волос». Губы дрогнули в болезненной улыбке, а легкие сдавило болью.

Чарльз с трудом дышал, когда завязывал мокрые волосы лентой, в надежде сохранить хоть какую-то крохотную частицу своей прошлой жизни. Пусть даже напоминанием о ней будет лишь лента в волосах, зато глядя на нее, он будет помнить ту свою жизнь и не решит, что все это было простым сном.

Стук копыт уже не вызывал страха, лишь какую-то апатию и обреченность, но, подняв взгляд, Чарльз все равно старался смотреть мимо Зверя, а не на него, оставляя Эрика огромным расплывчатым силуэтом.

– Вылезай, – приказал Эрик, и Чарльз покорно поднялся из воды и очень осторожно вылез из природной ванны-кратера, морщась от боли и стараясь не наступать на больную ногу. Эрик уже вправил ему руку, но просить его еще и опухшую ногу лечить Чарльз не собирался. Справится сам. Он уже даже знал, как. Примерно. Еще когда он обрабатывал царапины на груди, то видел в саду с розами какие-то травы. Пусть он и не большой знаток медицины, но его знаний хватит, и если найдется все нужное, то он сможет облегчить боль и снять отек. Ну а дальше остается надеяться, что время сделает свое и нога как-нибудь заживет, а Эрик не станет нагружать его слишком сложной работой.

Вода градом капель обрушилась на пол, стекая с худого тела Чарльза, а юноша старался хоть как-то сохранить достоинство в этой ситуации, и, как бы сильно ему не хотелось прикрыть наготу, он продолжал стоять прямо и смотреть мимо Зверя, который не спешил передать ему одежду и осматривал своего обнаженного человека с каким-то задумчивым взглядом, а затем все так же неспешно обошел его по кругу, чтобы осмотреть со всех сторон, намеренно приближаясь, чтобы легко можно было прикоснуться к плечу или талии, пропустить через пальцы мокрые пряди длинных волос.

– Они будут мешать, – задумчиво произнес Эрик.

– Прежде не мешали, – осторожно заметил Чарльз, чувствуя, как сжалось сердце.

– Они вечно спутаны. Тебе придется тратить на них много времени, чтобы приводить себя в порядок.

– Я готовлю и убираюсь. Мне не будет мешать то, что волосы немного спутаны.

– Я разве говорил, что это все, что ты будешь делать? – рыкнул Эрик, и Чарльз с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть.

– Нет. Вы этого не говорили, – как можно спокойнее произнес Чарльз и под внимательным настойчивым взглядом Эрика добавил, – господин Эрик.

– Просто Эрик.

– Вы этого не говорили. Эрик.

– Так-то лучше, – все еще недовольно произнес Зверь и слегка потянул за волосы Чарльза, заставив того взволнованно вздохнуть. – Ты будешь жить со мной. И всегда будешь у меня на виду. Основная уборка окончена, и завал мы разобрали. А я не хочу, чтобы мне мозолил глаза паренек, похожий на полумертвого бродягу. Раз уж так, то постарайся выглядеть приятно.

– Как скажете, – покорно кивнул Чарльз, и Эрик отдал ему сложенную одежду.

– Обрежь их, не хочу, чтобы на ужине ты выглядел, как девчонка, – приказал Монстр, и Чарльз едва не возмутился, вспомнив, как недавно сам обрезал настоящую гриву волос Эрика, и только открыл было рот, как быстро заставил себя промолчать. Не стоило сейчас начинать спор, ведь тело все еще болело, и он только-только увидел свет после заточения. Если Эрик захочет, то Чарльз и налысо побреется. А сейчас нужно было всего лишь сделать волосы короче.

– Хорошо.

– Я проверю территорию. Надеюсь, за эти дни ты не забыл, как готовить?

– Я все помню.

– Прекрасно, – кивнул Эрик, хотя голос его был недовольным. – Одевайся и за работу.

***

Чарльз протер старое овальное зеркало в серебряной раме и бережно установил его на кухне, невидящим взглядом уставился на свое бледное и исхудавшее отражение. Губы все еще блестели от влаги. Когда юноша наконец-то дорвался до чистой воды, то думал, что не сможет остановиться, оторвался от живительной влаги, только когда ему стало сложно дышать, и теперь в животе при каждом движении ощущалось, как перекатывается вода, омывая стенки пустого желудка.

Пальцы крепко сжимали ножницы и даже сил расстроиться не было. Так же, как и болезненного сожаления, когда острое лезвие срезало прядь за прядью.

Может быть, еще пару недель назад это и причинило бы боль, но не теперь, когда Чарльз знал, как могут трещать его ребра и наливаться черной краской синяки. И как легко Эрику сломать его кости или вывихнуть суставы.

В сравнении со всем этим обрезать волосы было совсем не страшно.

Чарльз сжимал в руке некогда голубую ленту, которую он забрал из вещей Рейвен. Он больше не мог завязать ей волосы, но избавиться от нее он тоже не сумел бы. Этот простой клочок ткани словно доказывал существование его собственной жизни, и все, что когда-то было у Ксавьера, теперь заключалось в этой простой ленте.

Он бережно повязал ее на свое левое запястье, отряхнул короткие волосы, поправил их, и, глубоко вздохнув, вновь посмотрел на свое отражение.

Волосы были неровными и короткими, слегка вились и, без привычной длины, лишь слегка обрамляли его лицо, делая его более острым.

– Я справлюсь, – пообещал себе Чарльз и потер глаза, стараясь не замечать на них влагу, прихрамывая, направился к венику, чтобы убраться на кухне, прежде чем приступить к готовке.

Дорогая чистая одежда приятно обволакивала тело, словно лаская его своим прикосновением, но это заботливое чувство лишь вызывало нервный смех.

Чарльз чувствовал себя зверюшкой в руках Зверя. Питомцем, который нужен, лишь пока интересен, и, стоит ему слегка прогневать хозяина, как вся эта иллюзия исчезнет. Не будет этой одежды и мягкой кровати, не будет еды, воды и света, останется лишь страх, грязь и мрак. И нельзя об этом забывать ни на секунду. Иначе он обязательно оступится, поддавшись мнимой заботе своего хозяина, и снова окажется в подвале. И не факт, что на этот раз он выберется оттуда быстро.

***

Охота заняла чуть больше времени, чем обычно, но Эрик и не хотел сегодня ограничиваться простой рыбой. И, пусть он давно не стрелял из лука, меткость его не пропала, и он смог раздобыть парочку куропаток к ужину, уже предвкушая предстоящий вечер.

Спокойный и покорный Чарльз ему определенно нравился, пусть все еще не вызывал нужного доверия. Но теперь основная работа была сделана, и пора было посмотреть, на что еще сгодится его человек.

Эрик думал об этом слишком часто. Задолго, до того как поймал своего человека. Долгими одинокими ночами за чтением книг или просто, блуждая по лесу до самой границы зачарованной клетки, в надежде, что ему встретится хоть кто-то разумный. Хоть кто-то, способный понимать человеческую речь, пока сам Эрик ее не забыл, решив, что она такая же бессмысленная и бестолковая, как карканье ворон на деревьях.

Но теперь у него был Чарльз, и все изменилось. Эрик словно обрел свой якорь, который мог бы закрепить его человеческое сознание и не позволить ему окончательно обратиться в зверя.

Вот только настораживало то, как тих и немногословен был Чарльз, хотя Эрик наверняка знал, что этот юноша может быть болтлив. На самом деле, Эрику уже даже не хватало забавных сбивчивых объяснений Чарльза и его неровного голоса. Настоящего, полного эмоций, а не этого бесцветного блеяния, которое теперь срывалось с побледневших губ паренька.

«Ты перегнул палку. Ты же видел, как он боится темноты, и все равно…»

– Замолчи, – рыкнул Эрик и поправил лук на спине, подхватил с земли связку куропаток. Голос разума или совести. Или Магды. Он уже давно не различал их, просто рассуждать так было проще, чем думать однобокую мысль. А говорить с мертвой ему было легче, чем даже допустить мысль о том, чтобы начать молиться.

«Эрик Леншерр ни перед кем не склонял колени, будь то короли или боги!»

Он замер на месте и удивленно навострил уши, не сразу веря собственным мыслям. Этот голос. Его собственный голос. И эта фраза, сказанная им когда-то в решительном гневе… Он не помнил, когда и кому сказал ее, но впервые, со дня своего заточения в этой форме, в этом лесу, он вспомнил свою собственную фамилию, и от этого сердце забилось, как бешеное, и неописуемая радость переполнила его сердце.

Он сорвался с места, переходя на быструю рысь, прорываясь через чащу так, словно не было ветвей и кустов, а лишь прямая и открытая дорога, ведущая к его дому.

– Чарльз! – с порога позвал Эрик своего человека, испытывая невероятную потребность поделиться своим открытием хоть с кем-то.

Тишина. Лишь где-то вдалеке капала вода.

– Чарльз! – вновь позвал Эрик, ощущая, как порыв радости, забытой за столь долгое время, смешивается с тревогой и нарастающей злостью. – Чарльз!

Он ринулся в общий зал, но там было пусто, так же, как в пещере с озером и в комнате человека.

Эрик тихо зарычал, и остатки солнечного теплого чувства полностью потонули в алом пламени гнева.

– Я убью его, – хрипло произнес Эрик, не слыша, как сильно его голос похож на рык и как мало в нем от человеческого голоса.

Он уже хотел было броситься в лес, но перед этим зашел в кухню, хотя даже там не было проклятого беглеца.

– Перегнул палку? Да это человечишка ничему не учится! – взревел он и уже хотел выбежать и броситься в погоню, как услышал тихий голос со стороны двери, ведущей к речке.

– Вы искали меня, гос… Эрик?

– Еще как! – он едва не проломил проход, когда вырвался на улицу, и готов был взреветь на человека, но рык сам застрял в горле, когда он увидел Чарльза у кустов диких алых роз, в тени густых крон деревьев, которые плотной стеной ограждали это место, смешиваясь с колючими кустарниками и извилистыми шипастыми ветвями.

Заметив Эрика, Чарльз поспешно затолкал под кусты какую-то миску, но Леншерру не нужно было ее видеть, чтобы понять, что там. Он чувствовал запах мятой травы и видел обрывки ткани, да и сам Чарльз еще не успел надеть ботинок на перебинтованную ногу, и вряд ли бы смог это сделать, но старательно пытался не подавать виду и сидел с ровной спиной, покорно ждал, пока на него обрушится очередной удар. Это было видно по его решительному напряженному лицу и подрагивающим пальцам, которыми он впился в собственные колени. Стоило увидеть его таким, как весь гнев исчез, словно волна, отступившая к черным глубинам моря, оставляя обнаженным серый каменный берег сознания, где была лишь пустота и удивление.

– Что ты тут делаешь? – спросил Эрик, хоть и сам знал ответ, но ему было интересно услышать его от Чарльза. Юноша осторожно посмотрел на возвышающегося над ним Зверя и подумал пару секунд, прежде чем ответить, нервно облизнув губы.

– Здесь красивое место, я просто вышел проветриться и немного привести себя в порядок. Здесь растут нужные травы… И розы красивы, – голос был ровный и сухой, словно из него выкачали все эмоции, и от этого Эрик недовольно дернул бархатистым ухом. Он уже хотел попросить Чарльза говорить нормально, но юноша очень осторожно протянул ему свежесорванную розу, что окончательно сбило Эрика с толку.

– Зачем?

– В благодарность за то, что Вы простили меня. Мне больше нечего Вам дать, но я обещаю, что не сбегу, – такой тихий, словно и не живой. И взглядом не встречается с Эриком.

Леншерр осторожно взял розу из руки Чарльза, и, не зная что с ней делать, просто убрал ее в колчан с оставшимися стрелами, протянул руку, помогая Чарльзу подняться, чувствуя, как резко от него пахнет травами.

– Идем. Я раздобыл нам куропаток на ужин. Помогу тебе их выпотрошить.

– Я могу и сам…

– Я сказал идем, – рыкнул на него Эрик, и Чарльз больше не спорил, лишь покорно пошел следом, но Леншерр заметил, как осторожно его человек наступает на перевязанную ногу. Зверь нахмурился и задумчиво потер шею.

На завтра нет никаких срочных дел. Пожалуй, можно дать Чарльзу немного времени на отдых в нормальной кровати. Сейчас Эрик был уверен, что юноша это заслужил.

И вместе с тем на душе был какой-то странный осадок от затухшей вспышки гнева. Словно пепел, покрывавший его изнутри.

Все же его мышонок был куда умнее, чем Эрик о нем подумал. До него все быстро доходило. Но стоило за ним приглядывать. Определенно стоило.

***

Дни становились все холоднее, и в воздухе уже ощущалась приближающаяся зима. Но на этот раз она не особо тревожила Эрика. Скорее всего, потому что у него были другие поводы для беспокойства. А вернее всего один. Чарльз.

С того дня, как Эрик выпустил его из темницы, юноша вел себя тихо. Очень тихо. Порой Эрику даже казалось, что его человек вовсе онемел, и приходилось для проверки легонько толкать его, чтобы добиться от него какого-нибудь тихого бормотания, но оно вовсе не веселило, а скорее раздражало. Так же, как и то, что Чарльз больше не смотрел на Эрика.

Он и прежде этого особо не делал, и, вспоминая то, что даже Азазель боялся видеть его животное лицо, Эрик не винил своего человека. Вот только Чарльз не смотрел на него вовсе, вечно ходил с опущенным взглядом, а когда Леншерр с ним говорил, то отвечал всегда просто и коротко.

Даже когда Эрик не выдержал и схватил Чарльза за лицо, заставляя его смотреть на себя, то увидел лишь пустой, почти остекленевший взгляд.

«Ты убиваешь его».

Голос звучал уверенно и даже с каплей сочувствия.

Эрик хищно зарычал и гневно посмотрел на надгробие Магды.

– Убиваю? Поверь, убивают совсем не так.

«Но что от него осталось после того, как ты выпустил его? Пустая оболочка».

– Он просто напуган.

«Разве? Ты видел, какой он, когда боится. Это уже не страх».

– Много ты понимаешь, – фыркнул Эрик и прижал уши.

Снова разговаривает с ней. А ведь сейчас, казалось бы, в этом не должно быть нужды. Тем более, будто бы воображаемые слова давно умершей женщины помогут ему с живым человеком.

Все с ним в порядке.

Он просто…

Раздражающе тихий. Он часто был рядом, что-то делал. То готовил, то убирал. Пусть ходил еще с трудом, но прятал боль. А если говорил, то только тихо извинялся или благодарил бесцветным голосом. И это просто сводило с ума. Его диковинка, его собственный человек вдруг стал не больше чем частью пещеры, только иногда показывался из тени или высовывался из-за угла и всеми силами явно старался быть совершенно незаметным.

Или пустить корни в увядающем саду, ставшем излюбленным местом Чарльза. Хоть Эрик и не понимал, как можно предпочесть холодную реку и шипастые кусты светящейся подземной пещере с озером. К ней юноша не подходил с тех пор, как Эрик вымыл его. Продолжал ходить на реку, даже если после этого его трясло от холода, и он подолгу пытался согреться у очага на кухне, пока замершими пальцами старался что-нибудь приготовить.

А вот готовил он все лучше. Недавно Чарльз нашел запасы специй и сухих чайных листьев, которые, судя по старым сверткам, лежали здесь очень давно. Теперь еда была вкуснее раз от раза.

Вот и сейчас по всему логову расползался аппетитный запах жареного мяса, и Эрик невольно принюхался, сглатывая вязкую слюну.

– Ну, хоть хозяюшка хорошая вышла из этого недомужчины, – фыркнул он, но все еще чувствовал на себе тяжелый взгляд. – Что еще?

«Однажды он утопится в реке. Ты же видишь, его туда тянет. Жизни в глазах нет. А он не похож на того, кто легко переживает подобное».

– Глупости. Он не сделает этого.

«Некоторые из твоих новобранцев так поступали после твоих тренировочных мер. После того, как понимали, что нет выхода из твоего войска. Что некуда бежать».

– Он не воин.

«Вот именно. Просто запомни».

Эрик ощетинился и посмотрел на могилу.

Глупые мысли.

Но все же, с Чарльзом, правда, было что-то не так. Это было трудно отрицать, и если Эрик раньше еще отгонял от себя подобные мысли, то не смог их игнорировать, когда переступил порог кухни.

На Чарльзе была чистая белая рубашка, такой же фартук, только с парочкой пятен, и темно-синие брюки. Сошел бы за благородного, но немного одичавшего графа, если бы Эрик не знал, кто он на самом деле. И даже короткие неровные волосы не портили этот образ. А без своего хвостика Чарльз стал казаться более резким и мужественным. Немного. Но лучше так, чем если Эрик и дальше будет вспоминать его обнаженную спину с прилипшими к ней длинными прядями тогда еще неостриженных волос, невольно думая о том, что этот чертов юноша такой аккуратный и нежный, что походит на девушку. Своей бледной кожей и маленькими руками, своими не по-мужски упругими ягодицами и слишком уж плавными линиями тела.

Эрик встряхнул головой и поморщился, стараясь не думать об этом.

Просто слишком долго он живет один. Достаточно, чтобы забыть о женщинах, как и хотел чертов Шоу. Но прежде о мужчинах он так не думал, несмотря на замечания Азазеля.

– Приятного аппетита, – тихим, похожим на шорох листьев голосом, произнес Чарльз, и уже хотел было уйти вместе со своей порцией, но Эрик положил руку на его плечо.

– Ты останешься.

– Я бы не хотел Вам мешать…

– Это не просьба, – с тихим рыком приказал Эрик, и Чарльз, вздрогнув, направился к столу и явно без аппетита приступил к еде. Леншерр сел рядом с ним, но сам не спешил начать свой ужин, внимательно смотрел на своего человека, пытаясь понять, что же в нем сломалось.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, господин Эрик, – едва заметно кивнул Чарльз, глядя в стол пустыми и потускневшими глазами.

«Словно фарфоровая кукла».

– Не лги мне.

– Это не ложь. Я бы не осмелился врать Вам.

Эрик нахмурился и в очередной раз прижал уши, тихо зарычал и увидел, как напрягся Чарльз. Замер и даже перестал жевать, словно ожидая, что его сейчас ударят. И Эрик был близок к этому.

– Ты стал тихим, – попытался уточнить он и все же приступил к ужину.

– Мне не о чем говорить. Я служу Вам.

– Как твоя нога? – сменил тему Эрик, поняв, что Чарльз ничего не собирается ему рассказывать, а вытягивать это из него силой не было настроения. Раз говорит, что все в порядке, что ж, хорошо.

– Заживает.

– Раз так, то, думаю, завтра отправишься на охоту со мной. Посмотрю, какой из тебя добытчик.

– Я не охотился прежде, господин. Только следил за скотом.

– Но у нас его нет, – рыкнул Эрик и не сразу понял, что произошло такого, отчего на языке появилось странное колкое чувство, и, лишь когда Чарльз удивленно поднял на него свои синие глаза, осознал, как, должно быть, странно прозвучала его фраза. – У меня нет домашнего скота, – пояснил он, но отчего-то испытал удовольствие, почувствовав наконец-то на себе взгляд человека. Пусть Чарльз и быстро перевел его на стол, снова потеряв даже тень интереса к происходящему.

Раздражает. От такого Чарльза Эрику было некомфортно.

– Ешь. Не хватало еще, чтобы ты обессилел.

– Я ем.

Эрик фыркнул, все сильнее раздражаясь от словно спящего Чарльза, и уже сам начал думать, как бы его разговорить.

– Мог бы чай заварить. Тебе он нравится.

– Я сделаю его, если Вы желаете, Эрик.

– Не для меня. Ты хорошо работаешь. Заслужил.

– Если Вы так прикажете.

– Я не приказываю тебе, – едва не зарычал Эрик, но взял себя в руки, заметив, что Чарльз снова весь напрягся, как струна, пытаясь понять, чем на этот раз разгневал своего господина. – Теперь это твой дом. И твое место – рядом со мной. Я не против, если ты сделаешь его… более удобным для себя. В разумных пределах.

– Меня все устраивает.

– Да неужели?

– Да.

– Опять, – на этот раз рык сдержать не удалось. – Просто ответь на вопрос.

– Я не заварил чай, потому что Вы его не просили, – ответил Ксавьер и, заметив хмурый взгляд Эрика, тихо добавил, ковыряя еду вилкой из набора столовых приборов, найденных при уборке. – Если Вы хотите знать, меня правда все устраивает. Тут хорошо. И я бы сделал чай, но без выпечки он какой-то пустой, – Чарльз слегка пожал плечами, а Эрик навострил уши, что явно встревожило человека. – Я сделал что-то, что Вас расстроило? – напряженно спросил юноша.

– Нет, – коротко ответил Эрик и не сказал больше ни слова, пока не закончил с едой. Но поднявшись из-за стола и наблюдая за тем, как растрепанный Чарльз собирает посуду, Эрик нахмурился. На душе снова заворочалось тяжелое чувство, и Леншерр, прижав уши, отвел взгляд от своего человека, не зная, что ему еще сделать. Хотелось просто схватить его, поднять над землей и хорошенько встряхнуть, чтобы выбить из него всю эту дурь и снова превратить в того, пусть и напуганного, но живого человека.

– Разберись здесь и можешь отдохнуть остаток дня, – негромко произнес Эрик, все еще не смотря на своего человека, но определенно чувствуя на себе его удивленный взгляд.

– Я не нуждаюсь в отдыхе…

– Я не спрашивал твоего мнения, – и снова голос низкий и рычащий, но Чарльз даже не вздрогнул. Эрик все же посмотрел на него и медленно выдохнул. – Сегодня ты отдыхаешь. А завтра я решу, что с тобой делать.

***

Нога болела так сильно, что Чарльзу казалось, легче будет ее отрезать, чем дальше мучиться с этой болью. Он думал об этом каждый раз, когда был вынужден на нее наступать, и содрогался от боли всем телом, когда в его руках оказывался нож. Порой и правда казалось, что легче срезать покрасневшую и припухшую часть ноги, чем ждать, когда боль пройдет, но Чарльз сдерживал себя и продолжал работать над мазью. Благо он знал рецепт. Небольшая удача в этом мрачном пугающем месте – книжный шкаф, в который он все же заглянул после своего освобождения. Глупо было бы надеяться найти какие-то летописи или рассказы о рыцарских подвигах, которые могли бы отвлечь его от происходящего, но Чарльз все же не ожидал, что книги в его спальне практически все окажутся алхимическими трактатами о физическом преобразовании, в которых он не мог понять каждое второе слово.