Текст книги "Зверь в чаще леса (СИ)"

Автор книги: AnnyKa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Вот только Зверь проснется и захрипит, и Чарльз вновь, позабыв про свой чай, бросится подносить стакан воды к его пересохшим губам и будет ждать, пока Эрик не насытится, прежде чем снова уронить свою рогатую голову на лежанку.

Ксавьер отпил еще немного чая и перевел взгляд на танцующие языки пламени.

Месяц.

Это предложение стало для него неожиданностью. Конечно же, приятной. Наверное. Он просто еще не до конца осознал все свое счастье, оттого и не чувствовал его в полной мере. Пока что ему просто было спокойно от того, что Эрик все еще жив и не собирается убивать его. Хотя, по мнению Чарльза, он и не давал для этого никакого повода.

И скоро все это закончится. Месяц казался такой ерундой.

Он внимательно рассматривал спящего Эрика, наконец-то не страшась на него глядеть.

Его лицо изменилось, а может, Чарльз не замечал прежде, что Эрик красив. Острые скулы и прямой нос, выразительные глаза, пусть сейчас и закрытые. А тело… Ни у одного охотника в их деревне не было такого гибкого и сильного тела, словно высеченного из цельного куска камня и при этом испещренного шрамами. Чарльз мог бы восхищаться его красотой, если бы ее не притупляли рога и звериная нижняя половина тела, не говоря уже о когтях… И все же. Эрик был красив, и юноша не мог этого отрицать.

И будь характер у Зверя мягче и приветливее, возможно, беседы с ним приносили бы ему радость… Возможно…

Чарльз встряхнул головой и вновь посмотрел на лицо Эрика.

Это лицо… Он словно видел его раньше. Такое же дикое, но прекрасное, мужественное и таящее в себе угрозу… И тут он вспомнил, где видел что-то подобное, его щеки обожгло румянцем.

Он не хотел, чтобы это было правдой, гнал от себя эти мысли, но уже точно знал, что Эрик так похож на незнакомого мужчину, которого Чарльз видел в своих постыдных снах…

Чарльз плотнее укутался в халат и допил свой чай, чувствуя, как усталость разливается по телу и тяжелеют веки. За пределами логова завывал холодный ветер, но Чарльз не мог его услышать. В зале было тепло и даже уютно. И впервые за долгое время Чарльз засыпал со спокойной душой, не зная, что хвойных ветвей деревьев снаружи уже коснулись первые снежинки.

***

Рык Эрика был поистине животным, пусть даже он пытался его сдержать.

– Осторожнее! – свирепо рыкнул он на Чарльза, оборачиваясь через кровоточащее плечо, к которому Ксавьер уже прижимал полотенце.

– Ну уж извини, я прежде не доставал стрелы из тела, а эта зашла глубоко.

– Я знаю.

– Я не лекарь.

– Но не мясник же!

Чарльз удивленно вскинул брови, радуясь, что Эрик уже отвернулся и не заметил этого, и с трудом сдержал улыбку. У него на языке так и крутилась фраза о том, что он считал, будто мифический страж леса будет куда терпеливее, но юноша вовремя осекся и облизнул губы, бережно положил руку на обнаженное плечо Эрика и попробовал его успокаивающе погладить.

– Это была последняя, – напомнил Чарльз и бросил взгляд на небольшой таз и лежащие в нем окровавленные обломки стрел, которые он вырывал из спины Эрика последний час.

– Тогда берись за иглу, нужно залатать рану. Или после предыдущих ты забыл, что делать?

– Помню я, помню, – проворчал Чарльз и принялся омывать свежую рану, стараясь отстраниться от происходящего, прежде чем в очередной раз начать сшивать живую плоть.

Эрик дышал глубоко, но спокойно. А когда игла прошивала его кожу, только фыркал или молчал, но прижимал уши, чем выдавал свою боль, которую сам Зверь предпочитал выражать в злости и раздражении. Он с трудом сидел, и Чарльз сомневался, что Эрик сможет хотя бы выйти из комнаты, не лишившись последних сил, но все равно настоял на том, чтобы Чарльз вырвал из него стрелы. Что оказалось не так просто. Некоторые из них были обломаны под самый корень, и лишь пара сантиметров древка виднелись из сильного тела Эрика, подцепить их было сложнее всего, не говоря уже о том, чтобы нормально вытянуть стрелу с зазубренным наконечником. Чарльз был уверен, что причинил Эрику куда больше боли и вреда, чем пользы, но Зверь не позволял ему останавливаться, хотя порой Ксавьер боялся, что Эрик от боли лишится чувств.

Но, судя по спине Эрика, подобное было ему не впервые. Чарльз и прежде замечал, что на его теле хватало шрамов, но впервые был долго так близко к нему, чтобы рассмотреть шрамы Зверя. Эти раны потускнеют и заживут, так же, как и остальные. Но пока они были влажные и истекающие кровью. И сейчас игла с тихим чавканьем выходила из плоти, чтобы вновь в нее впиться, протаскивая вслед за собой шелковую нить…

– У тебя много шрамов, – заметил Чарльз, чтобы немного отвлечься от кошмара перед своими глазами, и почувствовал, как мышцы Эрика напряглись еще сильнее.

– Я знаю.

– Откуда они? Охотники не так уж и часто с тобой сталкивались в лесу.

– Это и не их рук дело.

– А чьих?

– Работай и не отвлекайся! – зарычал Эрик, прижимая бархатные уши.

– Ладно, – легко согласился Чарльз и пожал плечами, сделав еще один кровавый стежок. – Просто, – он на мгновение задумался, глядя на то, как набухают на краях раны рубиновые капли крови, – ближайший месяц мы будем много времени проводить вот так… Я бы был не против поговорить.

– О чем же?

– Не о рыбе.

Эрик издал странный хриплый вздох, от которого края раны слегка разошлись, и Чарльз торопливо затянул нить, вновь стягивая их, что явно не понравилось Зверю, он напрягся и тихо зарычал, но ничего не сказал.

Леншерр покосился на бледное лицо юноши, думая над тем, стоит ли с ним разговаривать. Был ли в этом смысл? Через месяц он уйдет. Эрик сам обещал ему это и теперь уже жалел о своих словах, но забрать их обратно он не мог. Пусть даже какая-то часть его говорила, что по истечению месяца он может и забыть собственное слово и оставить бедного юношу себе. Потому что так уже привычнее, да и его компания скрашивала пустые дни. А теперь он еще и поговорить хотел. И ведь Эрик сам к этому стремился, а теперь, когда Чарльз напрямую его спросил, отчего-то совершенно не хотел рассказывать о себе.

Непривычно было быть настолько слабым, и разговоры о прошлом словно могли бы и вовсе сделать его беспомощным перед слабым крошечным человеком.

– Я получил их в сражениях. Давно. Когда… – Эрик фыркнул и прижал уши, чувствуя, как Чарльз плотнее затягивает шов на ране. – Это было очень давно.

– Ты сражался за короля Шоу?

– Не упоминай имя этого проклятого ублюдка! – зарычал Эрик и хотел уже было полностью повернуться к Чарльзу, но тот еще не закончил обрабатывать его рану. От резкого движения нить натянулась, и кровь пошла сильнее, а спину пронзила острая боль, от которой Эрик хрипло задышал и почувствовал дрожь в руках и ослабевших ногах. Перед глазами появились разноцветные искры, и комната, объятая дрожащим теплым светом огня из камина, начала вращаться.

– Тебе лучше прилечь, – посоветовал Чарльз и начал помогать Эрику опуститься на его лежанку из теплых плащей и пледов, от которых уже ощутимо воняло кровью, впитавшейся в дорогую ткань. Монстр подозрительно посмотрел на человека, но все же лег и позволил ему закончить с его раной.

Огонь тихо трещал на своей древесной подстилке, руки Чарльза бережно и нежно касались обнаженной спины Эрика, эти прикосновения смешивались с болью в ранах и влажным касанием полотенца, которым человек пытался очистить запачканную кожу Монстра. Голова медленно переставала кружиться, и дышать становилось легче. Эрик даже расслабился и, несмотря на немощность и резь в глубоких ранах, пробирающую его до костей, почувствовал себя на удивление спокойно.

Месяц. И Чарльз не был похож на того, кто, оказавшись в родной деревеньке, бросится рассказывать все, что он о нем узнал.

Желай он Эрику смерти, то сейчас бы не помогал ему восстановить силы. В доме было достаточно оружия, чтобы Чарльз мог угрозами узнать дорогу, а не тратить время и силы на это…

– У тебя доброе сердце, – неожиданно для самого себя заметил Эрик и, почувствовав, как замер Чарльз позади него, настороженно покосился на своего человека. Тот и вправду замер и прикусил губу, словно пытаясь сдержать смех, и Зверь только нахмурился, не понимая, почему его слова вызвали такую реакцию. – Забудь и работай! – зарычал он на Чарльза, но его, видимо, уже не так страшил звериный рык и приказы своего похитителя, как прежде.

– Ты думал, что я попытаюсь тебя убить? – осторожно спросил Чарльз и продолжил омывать широкую спину Эрика, то и дело проходясь влажным полотенцем по шее и плечам, огибая раны, чтобы не вызвать новой боли. Леншерр на мгновение прикрыл глаза, когда полотенце заскользило по его шее, заставляя сильнее расслабиться, и даже едва заметно улыбнулся от столь забытого и приятного ощущения чужих прикосновений к собственному телу. Пусть это и были не теплые руки Чарльза…

– Я бы так поступил с существом, которое держало меня в плену против воли, – сказал Эрик спустя несколько минут.

– Оу, – только и ответил Чарльз и задумчиво взъерошил волосы на затылке. – Ну, возможно. С тем, кто удерживает против воли, я бы захотел так поступить. Но я же сам согласился остаться. А я держу свое слово.

Эрик все же обернулся, не веря своим ушам, и пораженно уставился на лицо Чарльза, ища в его ярких голубых глазах признаки обмана или насмешку в изгибе его мягких алых губ. Но ничего подобного он не смог заметить. Это и было странно.

– Ты пытался сбежать. Так-то ты держишь свое слово? – напомнил Эрик своему зазнавшемуся человеку, чтобы тот не строил из себя саму непорочность и честность.

– Я не пытался сбежать, Эрик. Я лишь хотел передать письмо моей сестре. Отнести его в дом лесника, в надежде, что охотники найдут и передадут его, и я хотя бы на бумаге смогу проститься с моей дорогой Рейвен. Но лес я знаю плохо и заблудился прежде, чем понял это. Я пытался найти обратный путь, когда ты нашел меня и… – Чарльз нервно сглотнул, вспоминая о своем заключении во тьме, и снова почувствовал боль в уже почти прошедшей ноге и ребрах.

– Ты добровольно собирался оставаться со мной? – Эрик так и ждал, что Чарльз наконец-то перестанет врать и признается в своем побеге, но, глядя в его глаза, с ужасом для себя понимал, что Ксавьер говорит правду.

Теперь, задумавшись над этим, Эрик постарался как можно точнее вспомнить день побега Чарльза и все, что было накануне. Он помнил осторожные просьбы Чарльза о письме для его сестры, его план оставить его в хижине лесничего и то, как сам Эрик ему отказывал. Помнил старания юноши ему угодить и услужить, но почему-то прежде не думал, что это все ради письма. Да и нашел он Чарльза не на окраине леса, а в чаще. Тогда он думал, что человек просто заблудился, но он ведь и впрямь был очень близок к хижине… Чарльз с самого начала говорил правду и не собирался сбегать или предавать его. Даже после всего, что Эрик с ним сделал…

– Помоги мне подняться, – сипло попросил Зверь, приподнимаясь на руках с лежака, и голова снова закружилась от движения.

– Тебе стоит отдыхать, оставайся на месте, – посоветовал Чарльз, но все же придержал Эрика под руку.

– Я знаю. Отведи меня в мою комнату.

– Но… я там не бывал прежде…

– Ничего, она недалеко. Помоги мне, – Чарльз поднырнул под руку Эрика и тихо охнул, когда почувствовал немалый вес Зверя на своих плечах, но все же выдержал и помог Эрику встать на ноги. Добраться же до его спальни оказалось задачей куда более сложной, идти с подобной ношей было тяжело, да и сам Зверь с трудом переставлял копыта, а от давления у Чарльза снова разболелась нога.

Но все же они прошли зал и коридор, и Чарльз впервые оказался в той части логова, в которой обитал его хозяин.

Эрик надавил когтистой рукой на створчатые, почерневшие от времени двери и отворил одну створку ровно на столько, чтобы было можно пройти внутрь. Чарльз заметил, что в комнате на стене горела пара фонарей, и тихо выдохнул, радуясь, что ему не придется блуждать в темноте. Они зашли в спальню Эрика, и Чарльз тут же ощутил, что ступил на мягкий ковер из звериных шкур, но света все же было мало, чтобы рассмотреть что-то, кроме очертаний. Сами фонари горели возле узкого, но высокого прохода, ведущего к лестнице, спускающейся куда-то глубоко вниз, и потому комнате света особенно не доставалось. Чарльз обошел широкий стол и едва не упал, споткнувшись обо что-то твердое под ногами, следуя тихим наставлением Эрика, он довел его до огромной широкой кровати. Поистине королевской, что удивило Чарльза. Он-то считал, что спальня Эрика должна была походить на пещеру какого-то медведя, а не на царские покои.

Дыхание Зверя стало совсем тяжелым и болезненным, и только теперь Чарльз понял, насколько трудно ему дался этот недолгий путь.

– Эй, ты как? – Чарльз уперся рукой в грудь Эрика, пытаясь удержать его от падения, и почувствовал, как быстро бьется его сердце, словно пытаясь выбить ребра и удариться прямо о ладонь Ксавьера.

– В порядке… – видимо, Эрик хотел, чтобы это прозвучало достойно, и ему это почти удалось, но, обессилев, он рухнул бы на широкую кровать, если бы Чарльз не подхватил его.

– Тише-тише, держу, – надрывно произнес Ксавьер и сам забрался в постель, принялся затягивать на нее Эрика, тяжело отдуваясь, чувствуя, как по его разгоряченной коже течет пот. – И вот зачем мы сюда пришли? Тут даже камин не растоплен, и темно, словно в погребе! Там хотя бы было тепло, а здесь продрогнуть можно. Да и посмотри на себя… Эрик… Эрик! – Чарльз похлопал Зверя по лицу, но тот не издал и звука, но хотя бы дышал. – Ох, замечательно! На кой черт я только тебя послушал, нужно было оставить тебя в гостевой! – Чарльз соскользнул с кровати и обхватил стройные ноги Эрика, уложил их на кровать. – Так, я быстро разведу камин и… Ты ведь все равно меня не слышишь, – поправил сам себя Чарльз и ободряюще похлопал Эрика по плечу, да так и замер. Эрик был холодный, как лед, и сильно дрожал, даже не верилось, что всего несколько минут назад он так спокойно разговаривал с ним, не подавая признаков того, насколько на самом деле плохо себя чувствует.

– Черт! – Чарльз принялся на ощупь стягивать одеяло с кровати, чтобы укрыть Эрика, а затем, то и дело в потемках натыкаясь на что-то, начал искать камин, но комната оказалась куда больше, чем он предполагал. Тогда юноша выбежал из комнаты и вернулся в зал, нашел там один из фонарей и уже с ним вернулся в спальню Зверя.

Свет вырвал из мрака мягкий ковер и дорогую мебель, рыцарские доспехи и столик, на котором стояли шахматы с недоигранной партией, а когда Чарльз подошел к стене в поисках камина, то издал тихий вздох и даже отступил на шаг, не поверив своим глазам. Все стены были сплошными книжными стеллажами из дорогого красного дерева. Полки были уставлены сотнями книг и разделялись между собой статуями каких-то женщин, видимо, когда-то они были прекрасными дамами, вдохновлявшими скульпторов на новые работы, но у всех почему-то были разбиты лица, что придавало им какой-то жуткий потусторонний вид. Некоторые книги лежали на столике, а какие-то и вовсе валялись на меховом ковре. Среди полок Чарльз все же нашел каменный участок, где и располагался камин, а над ним висела огромная карта королевства, исполосованная длинными звериными когтями, но все еще узнаваемая и прекрасно выполненная работа картографа. Чарльз почти залюбовался ею, но вовремя опомнился, и принялся разводить огонь в камине, и, только когда пламя хищно затрещало на толстых поленьях, с облегчением выдохнул.

– Ну вот, теперь здесь будет поуютнее, – пообещал он Эрику и с приветливой улыбкой направился к постели Зверя. Теперь света хватало, чтобы хорошо ее рассмотреть, и она и впрямь оказалась просто огромной. Настоящая кровать со столбиками, украшенными причудливой резьбой, изображающей перемешанных между собой сражающихся воинов (далеко не самое подходящее зрелище перед сном, подумал Чарльз), на которых должна была держаться тяжелая ткань. Должна была, но вместо нее с перекладины под потолком свисал лишь оборванный кусок палантина, который, видимо, уже давным-давно сорвали. Чарльз забрался в кровать и с удивлением посмотрел на Эрика. Он… Казался другим. Ксавьер не сразу понял, в чем дело, но затем осознал, что проблема была снова в лице Зверя. Оно стало куда более человечным, настолько, что даже показалось юноше смутно знакомым. Теперь не было звериных черт, искажающих человеческую красоту Эрика. Чарльз бы и вовсе назвал его лицо человеческим, если бы у него все еще не оставались бархатистые звериные уши и неизменные витые мощные рога.

– Эрик, – тихо позвал Чарльз, но Зверь не отозвался, только нахмурился и часто задышал. Его начало лихорадить, а озноб только усилился. – Сейчас-сейчас, подожди немного! – Чарльз вскочил с кровати и тихо зашипел, неудачно наступив на больную ногу, прихрамывая, побежал в зал, и вернулся с пледами, принялся укутывать Эрика, в надежде, что это поможет ему согреться. Любой нормальный человек давно бы уже обливался потом под таким слоем одеял и пледов. Но Эрик только продолжал тяжело дышать, а Чарльз и не знал, чем ему еще помочь, только надеялся, что он и в правду не по-человечески силен и переживет это.

– Я побуду с тобой, хорошо? – тихо спросил Чарльз, не ожидая ответа, но считая, что должен спросить разрешения вслух.

Он устало лег на широкой кровати рядом с Эриком, сохраняя дистанцию, но чувствовал себя неловко и напряженно. Однако он боялся, что если уснет на диване или в соседней комнате, то не услышит, если Эрик вдруг его позовет. Сейчас он совсем не походил на того грозного Зверя, которого Чарльз встретил в лесу. И он вовсе не желал ему смерти.

– Поправляйся, – тихо пожелал Ксавьер и протянул руку, убрал растрепанную прядь волос с лица Эрика. Он всмотрелся в него, аккуратно провел кончиками пальцев по рыжеватой щетине и едва не коснулся тонких бледных губ, но отдернул руку и нахмурился.

Он определенно где-то уже видел его, но не мог вспомнить, где.

Так Чарльз и уснул, перебирая в памяти всех знакомых и даже тех, о ком он просто слышал или видел на гравюрах в книгах, но никто из них не был похож на Эрика.

***

Эрик уже ненавидел собственную немощность. Злился на свое тело, которое не подчинялось его воле, ненавидел раны, которые не желали заживать. Но сложнее всего ему было выносить одну лишь мысль, о том что Чарльз ежедневно видит его в таком состоянии. Отчего-то в сознании Эрика перед этим человеком он ни за что не должен был представать слабым, а сейчас он был не опаснее домашнего ягненка, хоть и старался показать, что это вовсе не так. И все равно он был вынужден принимать заботу Чарльза, зависел от него, как ни от одного живого существа за всю свою жизнь. И каждый день, пока Эрик был в сознании, а не лежал в горячем забытье, он боялся, что Ксавьер просто бросит его. Он имел на то и полное право, и достаточно причин. Но, глядя в ясные голубые глаза Ксавьера, Эрик не видел там ни злости, ни глумления. Ничего, кроме теплоты, причин которой Эрик все еще не мог понять, но старался не спугнуть ее.

– Ты приготовил чай? – спросил Эрик еще до того, как Чарльз вошел в его спальню. Глупый вопрос, конечно же, он знал, что Чарльз заварил чай, даже знал, сколько листьев мяты он туда добавил.

– Конечно. Выпечка гораздо лучше подходит к чаю, чем к обычной воде, – с улыбкой сообщил Чарльз и вошел в спальню с подносом в руках. Он все еще прихрамывал и потому старался идти медленно, чтобы нечаянно не уронить дорогой фарфоровой сервиз.

– Где ты достал сервиз? – удивился Эрик.

– А… ну он был в дальнем углу, вон там, – Чарльз кивнул в один из углов комнаты Эрика, и Зверь задумался, пытаясь вспомнить, на кой черт ему дался сервиз, но так и не вспомнил, когда он его получил и почему вообще все еще хранил его. – Я начинал прибираться у тебя, нашел его полностью упакованным и подумал, что такой красоте не стоит пропадать.

– Не вижу нужды в фарфоре, когда пить можно и из деревянной чашки, – фыркнул Эрик, прижимая уши.

– Ну, а я пока еще не настолько одичал, как ты, и предпочел бы соблюдать традиции чаепития и обставлять все в лучшем виде, раз уж есть такая возможность. Дома у меня такого прекрасного сервиза нет, так что я был рад воспользоваться такой возможностью.

– Много говоришь, – заметил Эрик, но все же едва заметно улыбнулся и принюхался к запаху чая и сдобы, из-за которой он сейчас и лежал неподвижно в кровати. – Я не буду, – прорычал Эрик и уронил голову на подушку, не стал смотреть на Чарльза и враждебно прижал уши.

– Ты и от завтрака отказался, Боже, ведешь себя, как дитя малое. Не заставляй меня кормить тебя с рук! Если ты не будешь есть, все мои старания пойдут прахом, а ты хоть представляешь, сколько времени мне потребуется, чтобы вырыть для тебя достойную могилу? Не хочу хоронить разложившуюся шкуру, так что ешь! – с внезапной строгостью, которую Эрик вовсе не ожидал услышать от Чарльза, произнес юноша. Затем он с грозным видом разлил чай по крохотным фарфоровым чашечкам и разложил по блюдцам сдобу с джемом, сам придвинул стул и стол ближе к кровати Эрика, чтобы они могли вместе поесть.

Эрик посмотрел на кружечку, но из-за когтей не смог ее нормально взять и, пока Чарльз не заметил этого, решил отвлечь его.

– Тебе бы не пришлось копать могилу, здесь их достаточно.

– В каком смысле? – стараясь скрыть испуг, спросил Ксавьер, так и не донеся чашку до алых губ.

– Все это место, – Эрик обвел взглядом свою комнату, – это один огромный склеп. А я его страж.

– Тогда это самый уютный склеп из тех, что мне доводилось видеть, – почтительно заметил Чарльз, но взгляд его боязливо пробежался по комнате.

– Тут множество погребальных залов, ты провел много времени в одном из них.

– И чьи же это могилы?

– Должны были быть королевскими, – пожал плечами Эрик, – но место оказалось неудачным. И в итоге здесь похоронен лишь один человек.

– Надеюсь, это не ты, – нервно хихикнул Чарльз, но взгляд его стал грустным.

– Нет. Не совсем. Я ее охраняю, но по сути все равно, что погребен подле этой твари.

– Я бы хотел послушать эту историю, – осторожно сказал Чарльз, но Эрик не ответил. – Ты не хочешь чаю? – и снова молчание. Чарльз задумчиво нахмурился и посмотрел на крошечную ручку чашки, тихо охнул и улыбнулся. Он отставил свою чашку и придвинул блюдце, перелил туда свой чай и сделал то же самое с чаем Эрика, под внимательным взглядом Зверя, а затем поднял блюдце и отпил из него, подавая пример. Эрик тихо фыркнул, но все же взял блюдце. Может, вслух он этого не говорил, но чай, который готовил Чарльз, был одним из вкуснейших напитков, которые ему доводилось пробовать.

Какое-то время они сидели в молчании. Чарльз о чем-то думал и тихо жевал одну за другой булочки, пока Эрик просто пил чай.

– Они очень вкусные, – наконец-то нарушил молчание Чарльз, глядя на длинные тени у камина, и взяв одну, протянул ее Эрику, с улыбкой перевел взгляд на Монстра. – Спасибо, что принес их мне.

Леншерр удивленно посмотрел на протянутое угощение, а затем на теплую улыбку Чарльза. В уголке его алых губ осталось немного фруктового джема и крошек от булочек, и это отчего-то позабавило Эрика. Он накрыл рукой выпечку, сжимая ее в руке Чарльза.

– Ешь. Я принес их для тебя.

– Есть одному как-то скучно. Почти как вести беседу с самим собой, – не согласился Чарльз и вложил булочку в когтистую руку Эрика, пристально смотря на него, пока Леншерр все же не согласился съесть ее.

– Мои любимые с абрикосовым джемом, – с улыбкой сказал Чарльз. – Ты принес много таких, а еще там есть с вишней и рогалики с шоколадом. Я их пока отложил, но выпечка портится быстро, так что лучше все съесть, пока не зачерствело или не покрылось плесенью.

– Значит, тебе придется приготовить побольше чая, – заметил Эрик и, не удержавшись, протянул когтистую руку, потрепал Чарльза по волосам, оставив в них пару крошек.

***

Азазель уже больше года не был в королевском дворце и не планировал сюда приезжать еще долгое время. Но все его мечты осесть в деревеньке вместе с красавицей Рейвен пали прахом после нападения обезумевшего лесного Зверя, которого сам Азазель даже мысленно теперь боялся назвать Эриком. Это ночное нападение вновь разбудило воинственный дух златокудрой красавицы, и только заверения Азазеля в том, что он приведет подмогу от самого короля, остановили ее от того, чтобы самой не взять вилы и не пойти в лес на поиски Монстра. Он коротко простился с Рейвен и взял с Логана обещание, что он присмотрит за ней и ни за что не пустит в лес, а сам оседлал коня и бросился в замок. За две недели пути он загнал трех лошадей, сменил с полдюжины трактиров и один раз чуть не стал добычей одичалых волков, пока ночевал под открытым небом, но все же он добрался до цели.

Азазель уже успел позабыть пышное убранство королевского дворца и бесконечно высокие потолки, также забылся ему и вычурный этикет слуг и хихикающие придворные дамы, снующие по дворцовым залам.

Но среди всех этих дам всегда выделялась одна прекрасная леди, которая неизменно предпочитала облачаться во все белое. Азазель считал, что она это делала или по моде родных краев, или чтобы подчеркнуть свою белую кожу и волосы. В любом случае, белый всегда прекрасно шел Эмме Фрост.

– Мы не ждали тебя так скоро, – сообщила молодая королева, выйдя в коридор с парочкой рыцарей из личной охраны.

– Я спешил, Ваше Величество. Мне нужно поговорить с Его Величеством Шоу.

– Я знаю, – с холодной улыбкой заметила Эмма. – Я сообщила ему о тебе, и он примет тебя, – но, хотя она так и сказала, не стала отходить от огромных дверей, ведущих в приемную залу. – О чем же вы ведете беседы? Я до сих пор не возьму в толк, что ему нужно от недостойного рыцаря?

– Так может, Вам следует спросить это у него? – как можно почтительнее спросил Азазель и с поклоном обошел королеву, направляясь дальше.

– Ты рано, – сразу же сказал Шоу, стоило рыцарю только войти.

Шоу был облачен в охотничий костюм и больше походил на заправского охотника, нежели на короля. С их последней встречи он сильно постарел, и седины прибавилось в его волосах, но осанка и властный тон оставались все такими же, как и двадцать лет назад, когда Азазель впервые увидел короля Шоу.

– Я знаю, Ваше Величество, но меня привел… инцидент.

– С нашим козликом? – с ядовитым наслаждением спросил Шоу и явно воспрял духом. – Ты обещал мне сообщить, как только он издохнет, неужто это наконец-то произошло?

– Н-нет, он жив. Пока что.

– С ним что-то произошло?

– Он вышел из лесу в деревню и перепугал народ, даже напал на людей и многих убил. Они в панике и желают получить Вашу защиту от нечисти.

– Ты знаешь, что он не может надолго покидать лес. Я не намерен так просто лишать его жизни ради спокойствия деревенщины. Нет, Эрик Леншерр будет прозябать там, пока сам не испустит дух, и я не намерен облегчать его мучения.

– Но прежде он не нападал на людей.

– Дичает. Я всегда знал, что в душе он просто животное. И ты сам знаешь это, видел его в этой форме. Будь это иначе, он бы никогда не преобразился подобным образом.

– Они не просто напуганы, они на грани паники и готовы сжечь весь лес. Их можно понять, сначала пропал ребенок, затем Эрик похитил себе деревенского учителя, а теперь выходит из леса, боюсь, что он уж…

– Что ты сказал? – подобно змею, зашипел Шоу и быстро подошел к рыцарю.

– Он выходит из леса…

– Нет же! Про учителя!

– Он похитил молодого учителя и удерживает его у себя как слугу. Это я точно знаю, сам говорил об этом с Эриком… – Аз умолк, заметив, как побледнело лицо Шоу. Король отошел от Азазеля и задумчиво уставился в пространство.

– Да нет же. Не может быть. Юношу? Эрик? Этот чертов бабник в жизни бы не стал… Этот юноша может все пустить к чертям…

– Ваше Величество?

– Я дам тебе отряд лучших рыцарей, прочешите весь лес, – Шоу решительно посмотрел на Азазеля, – раз он так близок, то я не позволю ему. Не позволю. И ты лично принесешь мне его голову, мой дорогой рыцарь. На этом можешь считать свой долг исполненным. Принести мне голову Эрика вместе с его уродливыми рогами.

– Да, Ваше Величество, – тихо произнес Азазель, не понимая, как какой-то сельский учитель мог так изменить решение короля, но был рад, что выполнит обещание и вернется к Рейвен с помощью, избавит ее от ночных кошмаров о Монстре-людоеде в чаще леса.

***

Дни текли медленно, но вовсе не утомительно. Эрик все порывался выйти на улицу, хотя не мог и коридора пересечь, и Чарльзу приходилось его постоянно уговаривать оставаться на месте, пока сам он занимался хозяйством.

Зима наступила так быстро, словно все время стояла у самого порога и просто ждала, когда последний пожухлый лист сорвется с ветви дерева и коснется земли, чтобы укутать ее холодным снежным покрывалом. Река начала покрываться коркой льда, но все еще оставалась живой, а розы, к полному удивлению Чарльза, остались все такими же яркими и не опали ни на лепесток, лишь были присыпаны пушистыми снежинками.

Теперь Ксавьер понимал пользу кладовой и почему Эрик прежде так настаивал на заготовке мяса. Им это очень помогало сейчас, когда сам Эрик больше не мог охотиться, а бедный Чарльз и до этого не знал, как убить дичь. И все же еду он старался экономить и начал все чаще готовить отварное мясо со специями, чтобы было побольше наваристого бульона.

Проводить время с Эриком становилось все приятнее, и Чарльз уже поражался, отчего он прежде его так боялся. Оказалось, Леншерр (а Эрик наконец-то соизволил назвать свою фамилию, что сам Чарльз счел за их второе, но настоящее знакомство) прекрасно играл в шахматы и, чтобы удержать Зверя от попыток сбежать в лес и хоть немного размять ноги, пройтись по первому снегу, Чарльз занимал его игрой.

Так и в тот вечер, сразу после обработки ран, которые на Эрике почему-то ужасно медленно заживали, они сидели в его спальне, и Чарльз уже окончательно проигрывал свою партию.

– Ты витаешь где-то в облаках, неужто мне нужно указывать на твои глупые ошибки, чтобы партия была интереснее? – не выдержал Эрик и сбил черным королем короля белого, и только тогда Чарльз словно очнулся ото сна.

– Прости, я просто… – Он закутался в теплую шаль и с ногами залез в широкое кресло с высокой спинкой.

– Что? – насторожился Зверь, и дрожащий свет пламени из камина заиграл тенями на его лице, подчеркивая острые скулы на его практически человеческом лице.

Чарльз поежился, выбирая, как ответить.

На самом деле у него было множество вопросов, на которые он хотел бы получить ответы. Но спросить о покойнике, который есть где-то в их доме, он не решался, ему хватало своих ночных кошмаров о подземельях, в которых он тонул в кромешной тьме и натыкался на сотню живых мертвецов, и подпитывать эти кошмары новыми сведениями он был не готов. Спасало от них только то, что теперь он спал в комнате Эрика на широком диване и, к своему удивлению, просыпаясь в холодном поту и видя силуэт спящего рогатого Зверя, Чарльз успокаивался и мог спать дальше.