Текст книги "Лепестки на волнах (СИ)"
Автор книги: Anna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Глава 32
Званый ужин у наместника
Леонора, маркиза де Франкавилья, придирчиво всматривалась в свое отражение в зеркале: неужели морщина? Так и есть, алебастрово-белую кожу лба пересекала тонкая, но заметная морщинка. И возле глаз тоже... Попробовать притирание из цветков гелиотропа и амариллиса, который ей продал на прошлой неделе ушлый торговец? Или крем на козьих сливках?
Она раздраженно куснула нижнюю губу. Это все здешнее солнце – под его лучами женщины увядают быстрее, чем в Европе. И как бы она не старалась защитить кожу, зеркало беспощадно напомнило ей, что ее весна осталась позади.
Но надо же ей было заметить это именно сегодня, когда дон Барталомео устраивает прием! И там же будет Мигель! Да, Мигель со своей женой!
– Донья Леонора, позволите причесать вас? – голос молоденькой камеристки нарушил ее размышления.
– Позови Кафтучи, Бланка.
Бланка позволила себе презрительную гримаску.
– Ты чем-то недовольна? – обманчиво спокойно спросила Леонора.
Девушка вспыхнула, презрение на ее лице сменилось растерянностью.
– Я... не знаю, где она, донья Леонора…
– Так пойди и разыщи ее!
Бланка выскочила из комнаты, а маркиза продолжила созерцать свое безупречное лицо. Почти безупречное... Впрочем, ее глаза все так же хороши. И волосы...
Ее мысли вернулись к дону Мигелю де Эспиносе.
Запретная связь длилась несколько лет, и их страсть была такой же жгучей, как солнце Эспаньолы, такой же испепеляющей, как пламя костра для нераскаявшейся грешницы... Или она лишь вообразила себе это? Разве могли они надеяться на что-либо? Мигель не обещал да и не мог ничего ей обещать. Он уходил в море – надолго и всегда внезапно, и она быстро отучилась ждать его, а затем негритенок-посыльный приносил ей записку, и сеньор адмирал неистовым ураганом вновь врывался в ее жизнь, желая начать с того самого места, где они остановились в прошлый раз. Им везло: кроме Кафтучи, чернокожей рабыни, привезенной откуда-то с засушливых равнин Намибии, ни у кого не зародилось и тени подозрения, что добродетельная маркиза де Франкавилья – неверная жена. Однако в преданности черной ведьмы донья Леонора не сомневалась.
И каким же пылким был сеньор адмирал! В начале их романа она даже всерьез раздумывала, не ускорить ли муженьку уход в лучший из миров. Верная Кафутчи помогла бы ей... Леонора отказалась от этого безумного шага, и, как показало время, была права.
После гибели брата Мигель переменился, их встречи стали редкими, что, впрочем, уже не огорчало Леонору: она устала от необходимости тщательно скрывать их связь и от тяжелого нрава любовника. В последний год они и вовсе не виделись. Прошлой осенью по Санто-Доминго прошел слух, что адмирал де Эспиноса то ли убит в бою, то ли смещен и под стражей отправлен в Испанию. Леонора встревожилась, но потом пожала плечами и еще раз возблагодарила небеса, что не поддалась пагубному порыву и не попыталась избавиться от мужа.
Слухи о себе опровергнул сам адмирал де Эспиноса, когда дождливым ноябрьским вечером его корабль бросил якорь на рейде. А через несколько дней город оказался взбудоражен известием о скорой женитьбе дона Мигеля. Эта новость была подобна удару молнии и вызвала у доньи Леоноры приступ ярости. Особенно самолюбие маркизы уязвляло то, что она вместе с мужем была приглашена на свадьбу.
Во время церемонии Леонора внимательно рассматривала новоявленную сеньору де Эспиноса: недурна собой, но и не более. Из захудалого рода. В сознании неотступно билась мысль: почему, почему эта простушка из захолустья сумела добиться того, о чем она, маркиза де Франкавилья могла лишь грезить?!
И тогда-то Леонора решила поквитаться. Она не позволит безнаказанно играть со своим сердцем!
Кафтучи, конечно, обо всем догадалась и в тот же вечер без обиняков спросила:
– Госпожа хочет, чтобы та женщина ушла в Ку-зиму, к духам подземного мира?
Леонора ответила не сразу, и причина ее колебаний была вовсе не страхе перед возмездием и не в сострадании: она хотела действовать иначе... изощреннее.
– Нет. Но вот что. Скажи-ка, тебе известны зелья твоего народа? При помощи которых ваши колдуны общаются с демонами?
К ее удивлению, широкие крылья носа Кафтучи затрепетали, а лицо посерело.
– Только вожди и мудрые женщины могут говорить с духами. Иначе – Смерть придет за тобой...
– Однажды ты сказала, что среди твоих предков были знахари. И твоя мать учила тебя. Мне достаточно только намекнуть брату Антонио – и смерть придет за тобой, – с жесткой усмешкой повторила донья Леонора последние слова рабыни. – Жаркая смерть в очищающем огне. Ты видела, как сжигают еретиков и ведьм? Нет? В последнюю неделю Великого поста ожидается аутодафе...
Кафтучи задрожала.
– Не трясись. Я не претендую на твоих демонов, оставь их себе, – презрительно фыркнула Леонора. – Но мне нужно снадобье, которое... изменит ее. Сведет с ума. Ты сможешь приготовить что-то подобное?
– Да, госпожа, – пробормотала Кафтучи и низко склонилась перед ней...
– Госпожа...
Леонора вздрогнула и встретилась в зеркале взглядом с Кафтучи. Та вошла неслышно и теперь стояла позади ее кресла.
– Готово?
Кафтучи протянула руку. На ее ладони был маленький флакон зеленоватого стекла. Леонора, не торопясь брать зелье, с любопытством спросила:
– Как оно действует? И насколько быстро?
– Очень быстро. Падут все запреты, и тело выйдет из власти духа.
– Навсегда?
– Нет.
– Жаль. Я полагала, что ты способна на большее.
Кафтучи промолчала, ее будто вырезанное из черного дерева лицо напоминало своей надменностью лики языческих идолов, и впервые маркиза де Франкавилья почувствовала себя не вполне уверенно в присутствии своей рабыни. Борясь с неуместным смущением, она проговорила:
– Впрочем, так тоже сгодится. На званом ужине королевского наместника – что может быть позорнее...
***
Беатрис напрасно беспокоилась: в отсутствие строгой Мерседес, Лусия, призвав на помощь двух молоденьких служанок, справилась как нельзя лучше, и точно в назначенный срок сеньора де Эспиноса вышла из своих покоев. Ожидавший в зале дон Мигель окинул жену внимательным взглядом и, судя по всему, остался доволен.
Из окна кареты Беатрис смотрела на вечерний Санто-Доминго. Густо-фиолетовые сумерки исподволь наползали из узких переулков, однако в последнюю ночь празднований Рождества Крестителя тьме было не суждено полностью овладеть городом: на всех площадях пылали костры, и процессии горожан с факелами в руках огненными ручейками растекались от церквей.
Алькасар-де-Колон*, резиденция наместника, представлял из себя зарево огней. В портшезах и каретах нескончаемым потоком прибывали приглашенные, площадь перед дворцом была запружена до предела, и слуги в парадных ливреях переругивались друг с другом, споря за более удобное место.
Дон Мигель велел Лопе остановиться чуть поодаль. Он вышел из кареты и подал жене руку. Пальцы Беатрис чуть подрагивали в его теплой ладони, и дон Мигель сжал их.
– Вы восхитительны, донья Беатрис, – он усмехнулся уголком рта. – К чему эти волнения? Почти всех приглашенных вы уже видели на свадьбе, а им останется лишь завидовать вашей прелести.
– Надеюсь, что окажусь достойна... имени де Эспиноса, – без улыбки проговорила Беатрис
– Безусловно, донья Беатрис, – также серьезно ответил дон Мигель.
Завидев адмирала, люди расступались, кое-кто почтительно приветствовал де Эспиносу, и тот кивал в ответ. Они неторопливо поднялись по ступеням широкой лестницы и вошли в ярко освещенный пиршественный зал, вдоль стен которого располагались длинные столы, сервированные изысканной посудой. С галереи звучала музыка, однако гул голосов рассаживающихся гостей почти заглушал ее. У противоположной стены, за установленном на возвышении главным столом восседал де Ованда. Он о чем-то беседовал с сидевшем по его правую руку седовласым мужчиной в простом черном камзоле без украшений, однако державшимся с достоинством принца крови. С другой стороны сидел священник с лицом аскета, одетый в черно-белую сутану доминиканцев.
Бросив взгляд на дона Мигеля, собеседник де Ованды нахмурился. Беатрис тоже покосилась на мужа и встревожилась: лицо у него стало напряженным, будто он шел не на званый ужин, а собирался вступить в поединок.
Де Эспиноса замедлил шаг и остановился: вот уж кого он совсем не ожидал увидеть, так это дона Алонсо де Лару. Значит, давний враг решил вернуться из Гаваны в Санто-Доминго! В последние годы их вражда поутихла – король Карлос слишком благоволил к адмиралу де Эспиносе. А впрочем, это не мешало дону Алонсо интриговать исподтишка. Кроме того, дон Мигель был уверен, что де Ованда непременно попытается извлечь выгоду из противостояния двух старинных семей. Вот и сейчас в сонных глазках наблюдающего за ними наместника мелькнуло злорадное любопытство. Де Лара преувеличенно учтиво наклонил голову, дон Мигель ответил тем же, затем вновь сжал пальцы жены, и повел ее к возвышению.
– Донья Беатрис Сантана де Эспиноса, моя жена.
– Дон Барталомео... – Беатрис присела в глубоком реверансе, затем выпрямилась, с большим интересом разглядывая де Ованду – полноватого мужчину средних лет с ухоженной волнистой бородкой и чувственными губами.
– Наслышан, наслышан... Добро пожаловать, донья Беатрис, – наместник изобразил подобие улыбки, затем обратился к дону Мигелю: – Признаться, вам удалось удивить меня, сеньор адмирал. Хотя теперь, увидев донью Беатрис, я лучше понимаю вас...
– Никто не ведает, какой путь уготовил для него Господь, – сдержанно ответил де Эспиноса.
– Воистину так, – согласился де Ованда, а доминиканец осенил себя крестным знамением. – И его величество дал свое разрешение на ваш брак, хотя, как мы знаем, это случилось уже после...
– Терпение его величества воистину безмерно, если он продолжает одаривать милостями подданного, который не однажды действовал наперекор воле Королевского совета, – не скрывая враждебности проговорил дон Алонсо. – Более того – в своем своеволии и прикрываясь благими целями борьбы с пиратами, заходил так далеко, что сам уподобился... – он перехватил ставший цепким взгляд де Ованды, и осекся.
– Дон Алонсо, не соизволите ли вы закончить вашу мысль, – с глухой угрозой в голосе сказал дон Мигель.
Кое-кто из приглашенных начал оборачиваться и вытягивать шею в надежде не пропустить ни слова.
– Сеньоры, сеньоры! – махнул рукой де Ованда. – Сейчас не время говорить о... разногласиях. Взгляните, сеньоре де Эспиноса скучно. Прошу вас, – и он приглашающе указал на свободные места за столом рядом со священником.
Слуга отодвинул стул Беатрис, и под взглядами доброй половины гостей она села, не зная, куда деваться от неловкости. Но гораздо сильнее ее беспокоили слова этого дона Алонсо и назревающая ссора. Она догадывалась, что неприязнь между ним и доном Мигелем возникла не вчера. Но до сих пор ей не доводилось задумываться, есть у ее мужа враги...
Слуги внесли первую перемену блюд – жаренное на вертеле мясо дикого быка. Одичавшие потомки животных, привезенные первыми европейцами, все еще в изобилии встречались в предгорьях Кордильера-Сентраль.
В зале началось оживление, внимание приглашенных переключилось на еду. Перед Беатрис поставили блюдо с куском истекающего соком и жиром мяса. Она взяла вилку и тут же отложила ее в сторону: к горлу внезапно подкатила дурнота.
«Мне следует научиться лучше держать себя в руках...», – подумала Беатрис, украдкой поглядывая на непроницаемое лицо мужа.
Как будто только что не был брошен оскорбительный намек! Дон Алонсо не договорил... В чем можно обвинить адмирала де Эспиносу? В бесчестье? Но разве сам король не удостаивает его своим доверием? И отец непременно знал бы о таком... Вот только та история с женщиной, благодаря чему дон Мигель и оказался в Ла-Романе... Беатрис инстинктивно чувствовала присутствие мрачной тайны, но с другой стороны – а кто сказал, что там кроется нечто, пятнающее его честь?
«Мне просто не хочется докапываться до истины – сейчас, когда я только познала вкус счастья...» – призналась она себе. – «Ну и что в этом такого? Он мой муж и я люблю его...»
Тошнота прошла так же внезапно, и вместе с ней улеглась тревога, а приправленное острыми специями мясо оказалось необычайно вкусно. Затем последовала вторая перемена блюд, и Беатрис воздала должное искусству поваров де Ованды.
К концу ужина хорошее настроение вернулось к ней. Музыка заиграла громче, гости понемногу разбредались по залам дворца. Де Ованда, вставая, вдруг обратился к Беатрис:
– Надеюсь, вам понравились кушанья, донья Беатрис.
– Благодарю вас, дон Барталомео, все было превосходно.
– Ну и замечательно, – хмыкнул наместник и окликнул кого-то: – Донья Леонора!
Проходящая мимо поразительно красивая женщина в темно-бордовом платье остановилась и склонила голову. Маркиза де Франкавилья – Беатрис вспомнила, что видела ее во время свадебного пира.
– Могу ли я поручить вашим заботам сеньору де Эспиноса? – продолжил наместник, – Она впервые во дворце. Нам же, увы, не взирая на праздник, нужно еще обсудить некоторые вопросы, не терпящие отлагательства...
– Почту за честь, дон Барталомео, – хрустальным голоском ответила маркиза.
– Напоминаю, что в полночь я устраиваю фейерверк, – добавил де Ованда.
– О, – на лице доньи Леоноры было написано восхищение, – вы так щедры...
Она перевела взгляд на дона Мигеля.
– Рад встрече, донья Леонора, – поклонился тот.
– Разделяю вашу радость, дон Мигель, – бесконечно любезно ответила та.
В глубине души Беатрис ощутила досаду: рядом с утонченной белокожей доньей Леонорой она казалась себе крестьянкой, только что вернувшейся с виноградника. К тому же она заметила неудовольствие, мелькнувшее во взгляде мужа – он явно не желал оставлять ее в обществе прекрасной маркизы. Однако донья Леонора уже увлекала ее прочь, щебеча при этом:
– Мужчины так скучны... А во дворце найдется немало интересного... Вы видели фонтан знаменитого Бертуччи? Ах, конечно же, нет, какая я глупая! Ведь дон Барталомео сказал, что вы здесь впервые. Желаете взглянуть?
– Не откажусь, – улыбнулась Беатрис.
Они вышли в опоясывающую внутренний двор галерею, по которой прогуливались богато одетые мужчины и женщины, в большинстве своем незнакомые Беатрис. Маркиза же, напротив, то и дело обменивалась приветствиями и расточала улыбки.
– Вы, должно быть, чувствуете себя одиноко, донья Беатрис, – вдруг негромко проговорила она, когда они миновали очередную группу гостей.
Беатрис остановилась и недоуменно спросила:
– Что заставляет вас так думать, донья Леонора?
– Вы приехали издалека и никого не знаете в Санто-Доминго... – протянула Леонора.
Она не поверила своей удаче, когда де Ованда обратился к ней с просьбой, облегчив тем самым осуществление задуманного. Теперь осталось совсем немного...
– И никто не знает меня, – в тон ей ответила Беатрис.
Леонора насторожилась: уж не издевается ли сеньора де Эспиноса? Но та смотрела простодушно, и тогда маркиза продолжила свою атаку:
– Присядем, – она указала на скамью, стоящую в нише, и также негромко сказала: – Вы правы, никогда не слышала имени Сантана...
– Да, род Сантана не из знатных, хотя я могу перечислить как минимум десять поколений моих предков, – согласилась Беатрис, усаживаясь на скамью.
– Вы очень искренни... Такая искренность – большая редкость для унылых стен Алькасар-де-Колон... – маркиза замолчала, задумчиво глядя поверх головы Беатрис.
Беатрис, не совсем улавливая, что понадобилась от нее донье Леоноре, вздохнула и уже собиралась встать и под благовидным предлогом уйти, но та вновь заговорила:
– Донья Беатрис, меня удивило, что сеньор де Эспиноса решил жениться.
– Надо же... И дон Барталомео был удивлен. Но мне не ясны причины вашего удивления.
– Позвольте мне быть откровенной с вами, – донья Леонора взглянула прямо в глаза Беатрис: – Я хочу всего лишь предостеречь: вам будет непросто – особенно, учитывая бурный нрав вашего супруга.
– Вот как? – Беатрис все меньше нравился этот разговор, и она произнесла, резче, чем ей хотелось: – Наш брак благословлен церковью и королем, и мы с моим супругом живем в любви, как заповедал нам Спаситель.
– Мои слова задели вас? Но беда в том, что дон Мигель де Эспиноса нарушал все заповеди. Все! Понимаете?! – Леонора стиснула руки в попытке сохранить хладнокровие: она и сама не подозревала, насколько болезненны были раны, нанесенные ее самолюбию. – Не может быть, чтобы вы ничего не слышали о нем и его образе жизни. И наверняка кто-то успел шепнуть вам пару слов об... его любовницах. Или же нет? Тогда вас ждет немало открытий. И наивно полагать, что узы брака способны удержать такого мужчину, как он...
– Откуда вам это знать, донья Леонора? И что вам за печаль? – уже не сдерживаясь, воскликнула Беатрис.
– О, я знаю, донья Беатрис, можете мне поверить, – у Леоноры вырвался истеричный смешок. – А вот вам, такой наивной, было бы полезно представлять, с кем вы связали судьбу.
– Обойдусь без ваших советов! – отрезала Беатрис и вскочила на ноги.
Леонора кляла себя: как можно было позволить эмоциям взять вверх! Что на нее нашло, теперь все повисло на волоске! Однако она быстро справилась со своими чувствами и, придав голосу самые чарующие интонации, проворковала:
– Не будем ссориться. Вы мне нравитесь, донья Беатрис.
Она тоже встала и внимательно изучала лицо сеньоры де Эспиноса, лихорадочно соображая, как ей задержать молодую женщину. Молчание затягивалось. И тут ее взгляд упал на руку Беатрис.
– Не поймите мои слова превратно. Я увидела царапины... Всем известна жестокость адмирала де Эспиносы. И... возможно, вам уже пришлось испытать на себе его гнев.
Беатрис покосилась на вспухшие на запястье царапины и смутилась: она-то думала, что кружевная отделка рукава скрывает следы ногтей обезьяны.
– Меня оцарапала обезьянка...
– О да, разумеется, – отозвалась маркиза.
Беатрис уже пожалела о своих словах. Зря она начала оправдываться! Теперь маркиза де Франкавилья будет тем более уверена, что адмирал де Эспиноса истязает свою жену.
Со стороны кухни появился лакей с подносом, уставленным бокалами, и Леонора обрадовалась: вовремя! Она знаком подозвала лакея и взяла два бокала.
– Вы побледнели, донья Беатрис. Сегодня так душно, – она протянула один бокал Беатрис. – Лимонный щербет. Отведайте, у дона Барталомео превосходно его готовят.
Беатрис машинально взяла бокал: ей и в самом деле было душно. Маркиза де Франкавилья так и впилась глазами в ее лицо, и, словно завороженная этим горящим взглядом, Беатрис сделала глоток. Однако всегда нравившийся ей лимонный вкус показался приторным. Тошнота вновь нахлынула на нее, голова закружилась, и бокал, выскользнув, из пальцев, разбился о каменные плиты.
Кажется, донья Леонора прошептала: «Досадно...»
Но Беатрис было не до нее, она прислушивалась к себе.
«Что со мной? Нервы? Или...» – обостренное восприятие запахов, тошнота: – «Неужели?!» – сестра рассказывала ей о тяготах, сопутствующих вынашиванию детей, но Беатрис не смела радоваться.
– Вам стало дурно? – холодно осведомилась Леонора, изо всех сил подавляя разочарование и злость.
– Я чрезвычайно неловкая, – с усилием улыбнулась Беатрис. – Что же, благодарю за беседу, а на фонтан Бертуччи я взгляну в следующий раз. И смею вас уверить – вам не о чем беспокоится. А теперь, если не возражаете, я вернусь в зал, к мужу. По крайней мере сегодня узы брака удержат сеньора де Эспиносу от очередного грехопадения.
______________________________________________________
* Автор в курсе, что в этот период дворец был уже основательно заброшен
Глава 33
Тени прошлого
В пиршественном зале дона Мигеля не оказалась, и Беатрис, раздраженно постукивая носком туфельки, раздумывала, где бы он мог быть. Тем более, что де Ованда вновь сидел в своем кресле и, благосклонно кивая, выслушивал какого-то тучного сеньора в темно-коричневом камзоле, обильно украшенном вышивкой и драгоценностями, а значит, обсуждение важных вопросов закончилось.
Разговор с доньей Леонорой не выходил у нее из головы. Было бы несусветной глупостью верить, что та разоткровенничалась из благих побуждений. Беатрис была больно уязвлена словами маркизы о том, что Мигель может изменять ей, и упорно гнала от себя эту мысль, но... Что, если это уже случалось? В те ночи, которые она проводила одна, думая, что муж в кабинете, либо неотложные дела задержали его во дворце наместника... Что если он был с другой? Конечно, маркиза де Франкавилья могла лишь пересказать ей слухи, но зачем? Если только...
«Если только у нее самой была связь с доном Мигелем...»
Беатрис ощутила томительное напряжение во всем теле; нарастая, оно требовало выхода. Ей захотелось сделать что-нибудь невозможное, недопустимое... сдернуть скатерть с ближайшего стола! Какой сладкой музыкой был бы звон бьющейся посуды...
Что с ней творится?! Она попыталась посмеяться над собой:
«Не припомню, чтобы Инес говорила про такие... тяготы. Вот будет сцена, если сеньора де Эспиноса устроит разгром во дворце королевского наместника. Спущусь-ка я в сад, надо прийти в себя...»
Она быстрым шагом направилась к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом.
Беатрис вышла на галерею и отыскала ведущую в сад лестницу. Остановившись остановилась на верхней ступени, она огляделась: внизу, на засыпанной мелким гравием площадке, уже собирались гости в ожидании обещанного де Овандой фейерверка. Поднявшийся к ночи ветер шумел в кронах деревьев, раздувал огонь в чашах треножников, установленных вдоль дорожек. На мгновение Беатрис показалось, что сад заполонили призраки – с черными провалами вместо глаз, шепчущие неясные жалобы, и она задрожала.
«Мне нечего опасаться... Силы зла не властны в такой день...»
Ее губы шевельнулись, шепча «Pater noster...». Подставив лицо ветру, она оперлась на балюстраду. Наваждение немного рассеялось, и, встряхнув головой, Беатрис спустилась вниз. Она медленно пошла вглубь сада – подальше от весело гомонящих людей.
И Инес, и донья Леонора, как сговорившись, твердили о жестокости дона Мигеля, но Беатрис знавала людей, которые причиняли бесконечные мучения своим близким лишь в угоду своей прихоти. Так может и другие... слухи сильно преувеличены?
«Даже если... а я не могу этого знать наверняка... Если маркиза де Франкавилья была любовницей моего мужа, этот разговор доказывает, что их связь осталась в прошлом...»
«Как и донья Арабелла?» – насмешливо спросил внутренний голос.
Беатрис прерывисто вздохнула: она избегала думать о таинственной женщине, но сегодня уже дважды воспоминания о ней всплывали в памяти.
«Но ведь это не значит, что дон Мигель и дальше будет желать объятий других женщин...»
«...наивно полагать, что узы брака способны удержать такого мужчину, как он...» – ядовитые слова маркизы де Франкавилья жалили в самое сердце.
Она невольно представила маркизу, млеющую от любовной неги и Мигеля, склонившегося над ней, и всхлипнула. Словно в ответ на ее мысли, приглушенно рассмеялась женщина. Беатрис вскинула голову: она и не заметила, как дошла до расположенного в центре сада лабиринта. Стена из подстриженного кустарника превышала человеческий рост и сквозь мелкую густую листву было невозможно разглядеть, кто укрылся за ней. Снова смешок и звук поцелуя. Беатрис обмерла; она стояла, вся обратившись в слух.
– Дон Родриго, вы слишком напористы, – прошептала женщина, что-то неразборчиво пробормотал незнакомый мужской голос.
Беатрис облегченно перевела дух. Она отступила назад, гравий скрипнул под ее ногой и молодая женщина застыла, боясь выдать себя неосторожным движением. Однако любовники были настолько заняты друг другом, что ничего не услышали. С площадки перед дворцом долетали возгласы и взрывы смеха, однако у Беатрис не было никакого желания возвращаться во дворец. Заметив узкую боковую аллею, она свернула туда. Где-то неподалеку журчала вода,
«Возможно, я все-таки увижу фонтан знаменитого Бертуччи», – усмехнулась Беатрис и пошла, ориентируясь на звук.
Фонтан представлял из себя чашу, стоящую на спинах львов. Струи воды стекали из их пастей, падая в небольшой бассейн, облицованный каменными плитами. Повеяло свежестью, Беатрис сразу же стало легче дышать. Она присела на мраморную скамью, стоявшую под раскидистым эбеновым деревом, удивляясь, как садовники позволили ему так разрастись.
После общения с доньей Леонорой, Беатрис ощущала себя потерянной, как будто бы все происходило не наяву. Сколько же времени она бродит по саду? Пора вернуться, наверняка, Мигель тоже ищет ее...
Послышались шаги и негромкие голоса: на этот раз разговаривали мужчины, и они явно направлялись к фонтану. Беатрис вскочила, чтобы уйти, но в следующий миг узнала мужа. А его собеседником был тот самый дон Алонсо, так встревоживший ее во время ужина! Густая тень скрывала Беатрис, и мужчины не могли ее видеть. Она прижалась к стволу дерева, напряженно вслушиваясь в обрывки фраз. Довольно с нее тайн на сегодня, она останется и узнает, о чем они говорят!
***
Хмурясь, де Эспиноса проводил взглядом жену, которую маркиза де Франкавилья чуть ли не тащила за руку. Черт, угораздило же де Ованду поручить Беатрис заботам именно доньи Леоноры!
Ему казалось, что его роман с маркизой случился много лет назад, и даже – что все было не с ним, а с абсолютно незнакомым ему человеком. А ведь прошло немногим больше года с тех пор, как они виделись в последний раз. Впрочем, ему на тот момент было не до любовных игрищ. Трудно сказать, что чувствовала Леонора. Его это мало волновало, а прекрасная маркиза отменно умела притворяться. Приличия требовали, чтобы он пригласил маркиза и маркизу де Франковилья на свадьбу, что он и сделал, особо не раздумывая. Теперь же им владело беспокойство, и он хотел как можно скорее разыскать Беатрис. Она совершенно не искушена в интригах, а с Леоноры станется наговорить ей гадостей под видом любезности. Де Эспиноса перевел взгляд на наместника и, сдерживая нетерпение, спросил:
– Вы что-то желали обсудить, дон Барталомео?
– Прошу вас в библиотеку, сеньоры. Побеседуем, – кивнул де Ованда ему и дону Алонсо и поднялся с кресла.
Черт! А он-то надеялся, что это был всего лишь отвлекающий маневр со стороны де Ованды, чтобы предотвратить ссору. И о чем же им разговаривать с де Ларой?
И пока де Ованда зачитывал им пришедшие из Европы письма с новостями минимум двухмесячной давности, и последние распоряжения его величества и Королевского совета, подозрения дона Мигеля в бессмысленности какого-бы то ни было обсуждения становились уверенностью. Все это было ему известно или не имело для колоний Новой Испании никакого значения. А назавтра должно состоятся еще одно совещание. Так зачем же де Ованде собирать их сейчас?
Дон Алонсо внимательно слушал наместника, а де Эспиноса с досадой барабанил пальцами по столешнице, пока не перехватил пристальный взгляд наместника из-под полуопущенных век. Дон Барталомео неспроста затеял этот фарс, ему явно было нужно понаблюдать за представителями враждующих семей. И кажется, он забавлялся. Тогда де Эспиноса, мысленно посылая все к чертям, придал лицу безразличное выражение и скрестил руки на груди.
Наконец де Ованда исчерпал запас писем, и произнеся напоследок небольшую верноподданническую речь, возвестил, что «пора оставить заботы и вернуться к увеселениям». Дон Мигель поспешил выйти из библиотеки, прикидывая в уме, где искать жену. В одном из залов он увидел донью Леонору, которая стояла в нише возле окна в обществе юноши в вопиюще красном, расшитом по последней моде камзоле. А где же Беатрис?
Юнца как ветром сдуло, едва он завидел приближающегося адмирала де Эспиносу. А донья Леонора взглянула на него безо всякого восторга:
– Не стоит пугать моих поклонников, дон Мигель.
– Зачем вам пугливый поклонник, донья Леонора? Ваша красота еще долго будет привлекать мужчин, и среди них непременно найдутся те, которые будут гораздо достойнее вашей благосклонности.
– Но не вы?
– Не я.
– Очевидно, вам по вкусу прелести... иного толка, – высказав эту колкость, Леонора презрительно поморщилась.
– Очевидно, – усмехнулся де Эспиноса. – Не окажите ли вы мне любезность поведать, где моя жена?
– Разве я сторож вашей жене, сеньор де Эспиноса? – рассмеялась Леонора. – Ей быстро наскучило мое общество и она ушла в поисках развлечений. Загляните в лабиринт, там всегда происходит... много чего интересного.
Не ответив, де Эспиноса церемонно поклонился. Он решил последовать совету и спустился в сад: Беатрис действительно могло утомить празднество. Но едва он выбрался из толпы гостей, как столкнулся с де Ларой. Тот стоял, загораживая ему дорогу, и де Эспиноса надменно выпрямился, в упор глядя на извечного врага.
– Полагаю, нам двоим тоже есть о чем потолковать, дон Алонсо?
– И на этот раз вы правы, дон Мигель, – хмыкнул тот. – Все собрались здесь в предвкушении фейерверка, так что у Львиного фонтана нам никто не помешает.
Некоторое время они шли бок о бок, подобно закадычным друзьям, и де Эспинос е пришло в голову, что у старинной, проверенной временем дружбы есть что-то общее с такой же старинной враждой: в обоих случаях тебе трудно расстаться с объектом твоих чувств.
Они свернули на аллею, ведущую к фонтану. Гул голосов отдалился, и де Лара первым нарушил молчание:
– У меня к вам предложение, дон Мигель.
– Я весь внимание, дон Алонсо.
– Подайте в отставку.
– Ого! – воскликнул де Эспиноса. – Выпитое за ужином вино помрачило вам разум?
– Не спешите иронизировать. Сейчас вы все еще в зените славы.
– Неслыханная наглость. И вы осмеливаетесь полагать, что я приму ваше предложение?
– Вам стоит подумать о нем, дон Мигель. Совсем немного – и чаша терпения его величества переполнится...
– Верно, у вас уже кто-то намечен на место адмирала? – перебил его де Эспиноса. – Кто? Сыновей у вас, как мне известно, нет. Или вы сами желаете возглавить эскадру?
– Говорите тише, а то кто-нибудь из приглашенных может счесть нашу беседу занимательнее обещанного доном Бартоломео зрелища, – хмыкнул де Лара. – Нет, я не желаю занять ваш пост. Но буду предельно откровенен. Мы оба знаем, что вы творили в последние годы. Я даже не стану касаться ваших нападений на английские корабли. В конце концов, они – не более чем еретики, и это богоугодное дело. Пусть даже сейчас мы в союзе с Англией. Но ваше пренебрежение долгом осенью прошлого года... Король был очень разочарован, когда ему сообщили, но пока не принял никакого решения относительно вас...
– Дон Алонсо, разве это не свидетельствует, что его величество Карлос верит в мою преданность ему и Испании? – усмехнувшись, парировал дон Мигель.
– Это можно исправить, – прошипел де Лара, которого язвительные реплики адмирала вывели-таки из себя. – У меня хватает влиятельных друзей при дворе.
