Текст книги "Цейтнот (СИ)"

Автор книги: Anna Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– А теперь постарайся заснуть, потому что мама сегодня очень устала, ей надо выспаться. А ты кричишь и не даёшь нам спать, маленький проказник. Я понимаю, тебе скучно лежать в своей кроватке в компании кучи игрушек, которые охраняют твой сон, но постарайся слушаться родителей. Хорошо?

Натаниэль недовольно засопел и внезапно снова разрыдался, заставив Клинта похлопать его по спине. Он переложил его так, что голова ребёнка оказалась на его плече, и продолжил расхаживать по детской, напевая песенки себе под нос. Через пару минут Нейт успокоился и радостно стал пускать слюни, пытаясь дотянуться до чего-то своими пухлыми ручками. Клинт удивлённо развернулся, и улыбка слетела с его лица, когда он увидел у дверей застывшую Ванду. Он поражённо смотрел на неё и ему казалось, что он видит призрак, настолько она была худой и бледной. Бартон не понимал, как она находит в себе силы стоять на ногах.

– Твои дети назвали меня ведьмой, – хрипло прошептала она, словно пробуя свой голос на вкус.

Её глаза тускло светились в темноте, она растерянно жалась к косяку, и Клинт заметил, что она переоделась и приняла душ. С волос медленно капала вода. И как он не услышал шума в ванной?

– Хочешь есть? – спросил он, видя, как Ванда неуверенно пытается спрятать свои забинтованные руки.

Девушка подняла на него глаза и тут же опустила, заметив, как полуторамесячный малыш с интересом смотрит на неё и улыбается своим беззубым ртом.

– Да, было бы неплохо.

========== Часть 3 ==========

Когда утром Ванда спустилась на кухню, Лора удивлённо приоткрыла рот и чуть не выронила из рук тарелку. Несколько секунд они поражённо смотрели друг на друга, и Ванда неуверенно взглянула на Клинта, словно бы спрашивая разрешения войти.

– Всё в порядке, – кивнул он, касаясь руки жены, и она улыбнулась.

– Привет, Ванда. Я рада, что тебе лучше.

Девушка сконфуженно кивнула и, подумав, выдавила из себя вымученную улыбку, одними губами прошептав приветствие.

– Мы уже позавтракали. Я не думала, что ты выйдешь, – зачастила Лора, по-хозяйски пытаясь поинтересоваться, что больше всего нравится их гостье. – Сегодня у нас была каша. Не знаю, любишь ли ты такое. Тебе наложить?

Ванда растерянно помотала головой, отказываясь, и Лора посмотрела на мужа, тот кивнул, без слов сообщая ей, что всё под контролем.

– Ну, если что, еда на плите. Можешь брать в любой момент, – женщина улыбнулась, всё время поглядывая на Клинта, и удалилась из кухни.

Ванда потопталась на месте, растерянно дёргая длинные рукава, пока Бартон не предложил ей сесть.

– Обычно я завтракаю первым, а дети уже кто как проснётся. Обедаем мы тоже не вместе. Я часто уезжаю в город, а дети могут поесть и у своих друзей. А вот ужины у нас всегда совместные. И если ты не против, то можешь к нам присоединиться. Мы были бы рады твоей компании, – Клинт ободряюще улыбнулся, и Ванда отвела взгляд.

Несколько минут они молчали, пока мужчина заваривал себе чай, а потом, взяв из вазочки шоколадную конфету, протянул её девушке. Та удивлённо приподняла бровь, и Бартон вложил сладость ей в ладонь, невольно заметив, что она сняла бинты. Ему внезапно захотелось прикоснуться к её рукам, посмотреть на раны, спросить всё ли нормально и не помочь ли ей с перевязками.

– Твой врач сказал, что тебе нужно ходить к психотерапевту, – осторожно начал Клинт, и Ванда вздрогнула от этих слов и насупилась.

– А если я не хочу? – её голос звучал глухо, и Бартону на мгновение показалось, что он ей не принадлежит. Он думал, что она разговаривает по-другому. Мягче, мелодичнее что ли.

– Думаю, занятия пойдут тебе на пользу. Я могу возить тебя в город пару раз в неделю.

Девушка повела плечами, показывая, что этот разговор ей неприятен, и Клинт замолчал. Он протянул руку, аккуратно касаясь кожи на её запястье, и Ванда одёрнула кисть, словно ошпарилась кипятком.

– Чем планируешь заниматься сегодня? – после длительной паузы поинтересовался он, стараясь сгладить неловкость.

– А я обязана что-то делать? – обречённо спросила Ванда. Ей хотелось сжаться в комочек, исчезнуть, чтобы Клинт больше на неё так не смотрел. В его взгляде она явственно читала жалость и огромное желание помочь. Проблема была в том, что в помощи она не нуждалась.

– Чтобы тебе было нескучно, – пояснил он, и Ванда едва заметно поморщилась. Ей уже давно не было скучно.

– А чем занимаешься ты?

– Я заново отстраиваю всё восточное крыло дома, проектирую веранду, меняю прохудившуюся крышу в сарае и прогнивший пол в гостевом домике. Работы хватает.

Ванда слушала его, уткнувшись взглядом в свои сложенные на столе руки и чувствовала, как шоколадка в руке медленно тает от тепла её ладоней. Клинт замолчал, заметив, что ей было неинтересно слушать его болтовню о ремонте. Он смотрел на то, как она теребит в руках конфету и думал о том, что, наверное, есть ей не хочется. Ночью она съела целый бутерброд и выпила две кружки горячего чая. Удивительно, что у неё не скрутило живот после такой трапезы, которая наверняка показалась ей пиром после пары месяцев воздержания.

– Мне уже лучше. Можно я уеду домой? Я не хочу больше тебя напрягать, – вдруг попросила Ванда, и Клинт удивлённо откинулся на спинку стула. Он не ожидал от неё такого вопроса и поначалу растерялся.

– Когда человек говорит, что с ним всё в порядке, это первый признак того, что ему нужна помощь. Так что нет. И ты мне не мешаешь, – тихо сообщил Бартон, и Ванда тяжело вздохнула, поняв, что улизнуть отсюда ей не удастся. – Твой врач сказал мне, что ты можешь снова попытаться покончить с собой.

У девушки едва заметно дрогнула верхняя губа. Теперь он не оставит её в покое, будет постоянно носиться с ней, следя за тем, чтобы она ничего с собой не сделала. Ванда печально развернула фантик, жалея о том, что вообще вышла из комнаты.

– Собирайся, поехали.

– Куда? – ошарашенно вопросила Ванда.

– Поедешь со мной в город, мне нужно в строительный магазин.

Девушка попыталась отказаться, ей не хотелось выбираться из дома, она предпочла бы вновь закутаться в одеяло и провести так всю свою жизнь. Но Клинт был настойчив, ему действительно не хотелось оставлять её одну. Она доверилась ему, начала с ним разговаривать, а для него это был огромный шаг вперёд. И он не собирался отступать, зная, что теперь дело пойдёт легче. Он надеялся, что, если Ванда постоянно будет находиться рядом с ним, то не будет чувствовать себя такой потерянной и никому не нужной. Он готов был сделать всё, чтобы вернуть ей вкус к жизни.

Всю дорогу Ванда мрачно смотрела в окно, и как Клинт не пытался завязать разговор, она упорно молчала. У неё были очень грустные глаза, и Бартон чувствовал себя весьма подавленно, гадая, что именно заставило девушку выйти из зоны комфорта. Что он такого сделал, чтобы у неё прорезался голос. Или это всё его дети?

С Вандой было невероятно сложно. Она оказалась некоммуникабельной, но Клинт списывал это на депрессию. Она бродила меж стеллажей и взгляд её блуждал по полкам, ни за что конкретно не цепляясь. Бартон, понимая, что должен заставить её ощущать себя важной, интересовался, какого цвета краска больше подходит для столовой. Ванде, мягко говоря, было всё равно, но Клинт всеми силами показывал, что ему нужно знать её мнение.

На ужине она ковырялась вилкой в салате и исподлобья наблюдала за присутствующими. Царила жуткая тишина, лишь изредка звенели столовые приборы. Лила и Купер с неподдельным интересом глазели на неё, пока Клинт это не заметил и не приструнил детей. Лора неловко смотрела на него, словно бы спрашивая, что ей делать. Она старалась не навязываться Ванде, подкладывая ей в тарелку побольше томатного соуса. Ей хотелось задать какой-нибудь вопрос, завязать беседу, но из скупых разговоров с мужем, поняла, что Ванде толком и нечего о себе рассказать.

Бартон изо всех сил пытался сгладить острые углы, шутил на отвлечённые темы, Лора поддерживала его, но результат не превзошёл ожиданий. Ванда, заметив, что её присутствие всех угнетает, вышла из-за стола и удалилась. Клинт хотел было последовать за ней, но жена его остановила, объяснив это тем, что ей лучше побыть одной. Ему эта идея не понравилась, он не хотел, чтобы Ванда оставалась в одиночестве, но жену послушал. Как только Максимофф скрылась за поворотом, дети оживились и принялись наперебой расспрашивать отца о девушке.

Самой же Ванде очень хотелось на свежий воздух, но она ограничилась тем, что просто открыла окно в своей спальне. Она чувствовала себя в этом доме лишней, будто на холодильник к куче разноцветных магнитиков прилепили самый некрасивый. После смерти брата это ощущение стало появляться намного чаще, чем ей хотелось бы, да к тому же ещё и без повода. Ванда видела, что Клинт из кожи вон лезет, чтобы помочь ей адаптироваться, но это приносило лишь раздражение. Ей хотелось сбежать из этого дома, чтобы больше никто не посмел к ней подойти. Она здесь была чужой, как бы Бартон не пытался доказать обратное.

Он зашёл к ней позже, принёс десерт – ванильное мороженое, уже наполовину растаявшее.

– Я сегодня видел, ты немного поела. Это очень хорошо, – похвалил он её, но девушка ничего ему не ответила.

Они немного помолчали, Ванда привычно прошлась ладонью по предплечью, невольно морщась оттого, как ткань толстовки неприятно касается ещё не до конца заживших ран. Клинт внезапно взял её за руку и повёл в детскую, находившуюся через пару комнат от её спальни. Она осталась стоять на пороге, не решаясь подойти к кроватке, хотя Бартон именно этого, видимо, и добивался. Но он не стал настаивать, поняв, что Ванде не очень хочется заходить вовнутрь.

– Это Натаниэль, – пояснил он, указывая на мирно спавшего малыша.

Ванда безразлично пожала плечами, отступая на шаг. Ей не хотелось смотреть на младенца.

– Мы зовём его Нейт. Хочешь подержать на руках?

Клинт с улыбкой взглянул на девушку и тут же осёкся, когда увидел её лицо. Он почему-то был уверен, что она умилится пухлому малышу, потискает его за толстые розовые щёчки, но, кажется, прогадал. Наверное, он был прав, думая, что ей не стоит видеть его младшего сына. Но почему тогда ночью она зашла именно в детскую? Может, просто пришла на его голос, когда он пытался успокоить хныкающего Нейта?

– Плохая примета называть ребёнка в честь покойника, – внезапно сообщила она, заставив Клинта побледнеть.

Он взглянул на спящего сына, чувствуя, как сердце в груди выплясывает сумасшедшие танцы.

– Ненавижу тебя за это, – злобно прошептала Ванда. – Ты не должен был называть его так.

– Я хотел, чтобы в моей семье это имя запомнили и знали почему. Хотел, чтобы передавали из поколения в поколение, потому что для меня это важно. И я думаю, Пьетро оценил бы такой поступок…

– Ты не знаешь, как бы отреагировал Пьетро, – резко оборвала его Ванда и, развернувшись, ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Натаниэль тут же проснулся и заплакал.

***

Для Клинта это было невероятно странно, но после того случая Ванда будто стала оживать. Она чаще улыбалась, и это выходило искренне и невероятно лучезарно, без фальши. Она больше общалась, поддерживала с ним разговор, живо интересовалась тем, что он делает. Иногда помогала, приносила инструменты, на ходу пытаясь понять, чем отличается крестовая отвёртка от плоской. Но Клинта это почему-то не радовало – настораживало. Изменения были слишком резкие, неправдоподобные, и это навевало на нехорошие мысли. И Ванда, поняв, что переигрывает, стала вести себя сдержанее. И вскоре Бартон потерял бдительность, решив, что девушке становится легче.

Иногда она готовила завтрак на всю семью, охотно помогала Лоре на кухне, иногда развлекала Лилу, копаясь с ней в игрушечном кукольном домике, играла с Купером в баскетбол, а Клинт даже и не знал, что думать. С одной стороны, его поражали перемены, произошедшие с Вандой, а с другой – пугали. Он никогда не видел, чтобы из депрессии выходили так быстро и без последствий.

А Ванда исподтишка наблюдала за Бартоном, отвлекая его своей жизнерадостностью. Она боялась, что он догадывается о её намерениях. Он должен был знать, что такие разительные перемены до добра не доводят, но судя по всему не знал. Но это было лишь на руку. Иногда Ванде хотелось с ним поговорить, сказать, что накипело на душе, но она упорно молчала, лишь улыбаясь ему в ответ так, что сводило щёки. А он хмурился, не понимая, чем вызвано такое поведение, но всё же принимал всё за чистую монету.

«Наивный глупый Бартон», – думала про него Ванда.

Где-то в глубине души ей хотелось, чтобы он заметил, что с ней что-то не так. Это же было так очевидно разбирайся Клинт хоть немного в психологии. Но он воспринимал всё как данность. Сомневался, но закрывал на это глаза.

Однажды Ванда едва сдержалась, ей хотелось вцепиться ему в плечи и закричать, что с ней не всё нормально, что она всё ещё не может смириться со смертью брата, что ей нужна помощь, его помощь. Так и хотелось заставить его взглянуть ей в глаза. Ей не было места в этом жестоком мире. Её цель в жизни исчезла, когда умер Пьетро. Всё было просто.

Она наблюдала за Клинтом, с отстранённым любопытством замечая, как сильно он о ней печётся. Всегда задаёт один и тот же вопрос:

– Всё в порядке?

Иногда Ванда едва сдерживалась от того, чтобы не захохотать ему в лицо, дабы улыбка его стремительно погасла. Она была широкой, располагающей к себе и очень доброй, и девушке становилось стыдно, что она пыталась обмануть единственного человека, который стремился о ней заботиться. Но терпеть она больше не могла.

В тот день она как всегда рано встала, приготовила яичницу с беконом, сварила крепкий кофе. Съела пару печенек и запила их молоком под насмешливым взглядом Клинта, который как раз в это время зашёл на кухню. Она приветливо улыбнулась ему, но внезапно щека дрогнула, и Ванда испугалась, что он это увидел. Но судя по выражению его лица, этого не произошло. Бартон предложил ей сходить с ним в гостевой домик, где как раз собирался менять доски, но девушка вежливо отказалась, соврав, что обещала его детям провести с ними время.

– Попроси их сводить тебя на озеро.

Ванда согласно кивнула, сделав вид, что ей понравилась эта идея, и чуть не уронила кружку, потому что рука неожиданно задрожала. От сознания того, что она сегодня собирается сделать, внутри было некое возбуждение. Это как знать, что родители уедут на все выходные, а ты уже пригласил друзей и закупил алкоголь.

– Ванда, – она оглянулась, – я рад, что тебе лучше.

– Я тоже, – слегка дрогнувшим голосом прошептала девушка, понимая, что это их последний разговор. Наверное, стоило попрощаться, но Ванда боялась, что тогда Клинт всё поймёт и плакали её планы.

Лора сонно тёрла глаза, прижимая к себе проснувшегося Нейта, и подставила щёку под поцелуй Клинта, когда вошла на кухню. Ванда посторонилась, чтобы не мешать.

– Сегодня ночью было так душно, – пожаловалась женщина, покачивая сына. – Ты опять открыл окно и мне всю ночь не давали спать комары. Когда ты поставишь сетку?

– Занеси это в список, – пробурчал Клинт, щёлкая Натаниэля по маленькому носику и целуя его в лоб.

Клинт отошёл к холодильнику, пока Лора, баюкая малыша, делала себе чай. Она вполне ловко управлялась одной рукой, пока кружка не выскользнула из пальцев и кипяток не расплескался по полу.

– Вот чёрт, – выругалась женщина. – Ванда, пожалуйста, подержи ребёнка.

Лора протянула ей малыша, деловито сосущего соску, и Ванда отшатнулась от него, будто ей протягивали ядовитую змею.

– Давай я возьму, – вмешался Бартон, заметив, что девушка впала в ступор и продолжает пятиться назад. Он странно на неё взглянул, и Ванда поспешила отвернуться, пока Лора не заметила её лица.

Клинт вскоре ушёл к гостевому домику, а Лора поднялась наверх, чтобы покормить сына грудью. Ванда немного побродила по двору, погоняла одинокий мяч, забытый Купером, а потом до обеда сидела за телевизором, лениво переключая каналы. И всё смотрела на настенные часы, в ожидании положенного времени. Она спокойно дождалась, пока Клинт придёт пообедать, и сообщила Лоре, что хочет полежать, сославшись на головную боль. Она боялась, что Бартон спросит её о Натаниэле, поэтому сбежала от неприятного разговора. Она и сама видела, что Клинту неприятно говорить о её брате. После его эмоциональной исповеди Ванда, кажется, поняла, на какие больные места Клинта можно надавить. Жаль, что теперь ей это не нужно.

Когда Бартон снова ушёл, Ванда облегчённо вздохнула, понимая, что он придёт только вечером и сейчас никто не сможет помешать её планам. Девушка быстро спустилась к сараю, где хранились инструменты, и отыскала там длинную бельевую верёвку, что видела пару дней назад, когда Лора сушила постиранные вещи. На выходе со двора к ней внезапно подбежала Лила, и Ванда растерянно остановилась, когда та загородила ей проход.

– Ты куда?

Девушка пожала плечами, не зная, что и ответить, и спрятала сложенную верёвку за спину, что, конечно же, не укрылось от любопытной девочки.

– Иду прогуляться в лес.

– Можно я пойду с тобой? – оживилась Лила.

– Маленькие девочки с ведьмами по лесу не шатаются.

– А я не боюсь ведьм, и тебя таковой не считаю, – строго сообщила дочь Клинта, и Ванда испугалась, что она всё расскажет отцу. Или матери. – Купер спросил, сыграешь ли ты с нами в футбол вечером, после ужина?

– Я… я не знаю, – замялась Ванда, пытаясь протиснуться мимо Лилы.

– Пожалуйста, – девчонка схватила её за руку и пристально посмотрела в лицо. Глаза у неё были тёмные и взгляд такой же обеспокоенный, как у матери.

– Да-да, я сыграю, – Ванда резко выдернула свои пальцы из маленькой ладошки и отступила на шаг, угрюмо глядя на ребёнка. Ей не нравилось то, как Лила на неё смотрит, и поспешила удалиться в сторону леса, постоянно оглядываясь назад.

Чем сильнее она углублялась в чащу, тем возбуждённее становилось её состояние. Она так долго этого ждала, что теперь было трудно скрывать свою радость. Удивительно, но это было именно то, чего она так долго хотела. Было непросто решиться на самоубийство, было непросто его осуществить. Она злилась на Клинта за то, что он спас её тогда, ненавидела за его попытки вытащить её из болота. Ей хотелось утонуть в нём, потому что на поверхности, в реальном мире, ей нечего было делать. Ради чего жить? У неё никого не осталось, ни брата, ни родителей. Даже Мстители, которые могли стать семьёй, оставили её на произвол судьбы, забыв о том, что она для них сделала. А Бартон всего лишь чувствовал себя виноватым в том, что она осталась одна. Если бы не это, он бы никогда не заметил, что ей плохо.

Ванда бродила по лесу, почему-то оттягивая время, будто пытаясь растянуть удовольствие. Она искала подходящее место, желательно, дерево на обрыве, и понимала, что ей становится страшно. Также страшно было и в первый раз. Её одолевали сомнения, тягучие, мрачные, а она старательно их отгоняла, словно надоедливых комаров. Она знала, что с любой проблемой может обратиться к Клинту, он обязательно выслушает. Но не поймёт.

Ванда сделала петлю, неумело, как могла, надеясь, что верёвка выдержит. У неё тряслись руки и было очень страшно. Хотелось просто исчезнуть, провалиться сквозь землю. Идеально было бы, если бы кто-то это сделал вместо неё. Лучше бы она умерла там, в объятиях брата. Она ненавидела Пьетро за то, что он посмел оставить её одну. За все эти годы она ни разу не задумывалась о том, что с ними будет, если один из них умрёт первым. Она не была к этому готова, она не смогла справиться с собственной болью.

После смерти Пьетро ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить, рассказать о том, как ей плохо, но она не привыкла доверять кому-то, кроме себя и брата. Она отталкивала всех, кто пытался ей помочь: Стива, Наташу. А Клинт даже не решился к ней подойти. А ведь она так надеялась, что он скажет ей что-нибудь напутственное, как тогда, во время битвы с Альтроном. Он даже не извинился. Это потом она узнала, что он винил во всём себя, но легче ей не стало. Только хуже.

Ванда сжала в руках верёвку и остановилась, когда слёзы начали её душить. Она уже давно не плакала, в первый месяц она обрыдалась так, что лопнули все капилляры в глазах. Ей было так стыдно перед Пьетро, что она такая слабая, безвольная, неприспособленная к жизни. Единственное, на что она смогла найти в себе смелость, – это оборвать свою жизнь.

Ванда вытерла мокрые щёки и направилась к ветхому деревянному мостику, перекинутому через неглубокий овраг. На его дне глухо журчал грязный ручеёк. Девушка намотала один конец верёвки на толстую ветку и несколько раз подёргала её, проверяя. Когда она накинула на шею петлю, её прорвало, и она разрыдалась. Во весь голос, горько и жалобно, вспоминая, как больно было резать вены. Больно и страшно. Прямо как сейчас. Она боялась, что умрёт не сразу. Будет корчиться, отчаянно перебирая ногами до тех пор, пока не потеряет сознание.

Ей не хотелось доставлять Клинту неприятности, причинять боль. Ей было стыдно перед ним за то, что он так старался, а всё равно не смог помочь. Он действительно хотел это сделать. Вернуть долг Пьетро. А она его обманывала, делала вид, что ей лучше, обводила Бартона вокруг пальца. Она была так перед ним виновата.

Ванда плакала, понимая, что впервые за долгое время ей становится легче. Со слезами уходило и то щемящее чувство ненужности и обречённости. Ей сейчас так хотелось, чтобы Клинт был рядом. Чтобы сказал ей что-нибудь в утешение. Она нуждалась в его совете как никогда.

В памяти всплыло обещание, данное Лиле, поиграть с ними, и Ванда с силой сжала тонкую бельевую верёвку, понимая, что не может перестать плакать.

***

– Лора, ты не знаешь, куда делась Ванда? Я хотел позвать её на ужин, а комната пуста.

Жена неопределённо пожала плечами, и Клинт насупился, не понимая, куда могла исчезнуть девушка.

– Она пошла в лес, – сообщила Лила, заметив, что папа выглядит крайне обеспокоенно.

– Зачем? – нахмурился он.

– Не знаю. Она взяла верёвку из твоего сарая, – дочка качнула головой и уселась смотреть мультики, тогда как Клинт так сильно побледнел, что Лора испугалась.

– Когда? Когда она ушла? – осипшим голосом прошептал Бартон, чувствуя, как у него подкашиваются ноги и темнеет в глазах.

– После обеда.

Клинт в ужасе взглянул на Лору и испуганно выдохнул. Всё встало на свои места: теперь он понял, почему в последнее время Ванда вела себя так странно, так радостно, будто ничего не произошло и жизнь прекрасна. Она обманула его, а он повёлся, словно идиот.

– Пойдёшь её искать? Лес большой, – Лора растерянно обняла мужа, стараясь его успокоить. Он вцепился ей в руку и глаза его забегали по её лицу. Он кивнул, пытаясь прийти в себя, но сердце в груди ухало так сильно, что ему казалось, ещё чуть-чуть и он упадёт в обморок.

Бартон никогда не думал, что может бегать так быстро. Даже на заданиях, спасая свою задницу от инопланетян-захватчиков или роботов, он так не ускорялся. Он срывал голос, выкрикивая имя Ванды, умолял её не совершать глупостей, но в ответ ему раздавалось лишь его эхо, испуганное и грозное. Он обегал весь лес, осмотрел каждую кочку, заглянул под каждый лопух, надрывался, почти что охрипнув, но девушки нигде не было. Он уже готов был в отчаянии рвать на себе волосы, настолько он испугался.

Стремительно темнело, комары искусали всё лицо, от них не было спасения, но Клинт упорно продолжал искать Ванду. Надежда быстро таяла, и Бартону стало невыносимо. Он не проследил, он не заметил, он был виноват. Это была полностью его ошибка, Клинт корил себя, чуть ли не заживо себя хороня.

Он вернулся ближе к ночи, на чёрном небе уже ядовито улыбалась луна, а Лора послушно ждала его на крыльце. Она подскочила, увидев, что он один, и испуганно ахнула, подходя ближе. Она взяла его лицо в руки и с сожалением взглянула ему в глаза.

– Я никогда себе это не прощу, – тихо прошептал он, убирая Лорины тёплые руки. – Сначала её брат, потом она сама. Это всё моя вина.

– Не смей никогда так говорить, – строго произнесла женщина, и Клинт обязательно бы насмешливо заметил бы, что он давно не маленький и с ним так разговаривать не стоит, но сейчас было не до этого. Сейчас надо было думать о другом.

– Вызови полицию, – жёстко потребовал он, и Лора подчинилась, аккуратно проводя пальцами по его плечу, мол, держись, я с тобой.

Клинту хотелось кричать, он схватился за голову и присел на ступеньки, готовый выцарапать себе глаза. Каким же надо было быть кретином, чтобы не заметить очевидного? Он и до этого знал, что Ванду ни в коем случае нельзя было оставлять одну. Он ещё тогда видел, в каком состоянии она находится, он должен был быть рядом, он не понял – она чуть не убила себя. А сегодня, видимо, ей это удалось.

Клинт поднял голову, хватаясь за виски, и замер, увидев, как из чащи к дому бредёт одинокая фигура. Он вскочил, во все глаза глядя на Ванду, которая медленно шла ему навстречу. Вид у неё был виноватый и немного затравленный, она стыдливо смотрела себе под ноги.

– Лора! – крикнул он, и жена выглянула в окно, сжимая в руке телефон. Она оторопело кивнула, понимая, что полицию вызывать не надо, и отложила трубку, укоризненно глядя на Ванду.

Клинт сглотнул, понимая, что не может выдавить из себя ни слова. Он был одновременно так рад, что она не посмела с собой ничего сделать, но с другой стороны был невероятно зол. Он чувствовал себя также, когда Купер забрался на строительные леса. Его хотелось отругать и поставить в угол, но Бартон тогда был счастлив, что с сыном ничего не случилось. Этого было достаточно.

Мужчина заметил в руках Ванды верёвку и у него в ужасе перехватило дыхание. Девушка смущённо отвела взгляд, но через пару секунд всё же подняла глаза. Она увидела, как Клинт тяжело дышит, как сдвинуты его брови, и растерянно спрятала руки за спину. Совсем как провинившаяся маленькая девочка. Это отрезвило Клинта, он не нашёл ничего лучше, как просто обнять Ванду. Она удивлённо прижала руки к своей груди и уткнулась носом ему в ключицу, не понимая, что ей нужно делать.

– Я не смогла.

– И хорошо.

– Ты злишься.

– Да.

Ванда отошла, разрывая объятия, и Клинт спокойно забрал из её рук верёвку и усадил девушку на ступеньки. Они немного помолчали, и она всё ждала, когда Бартон начнёт на неё кричать.

– Во второй раз решиться на это было сложнее, – подала голос Ванда. – Наверное, потому, что тогда я не рассчитывала на чью-либо помощь.

– А что изменилось сейчас? – поинтересовался Клинт, внимательно глядя на девушку.

– Ты.

– Я был рядом с тобой всегда.

– Нет. Ты просто приходил, оставлял еду. Ты так делал потому, что чувствовал вину, а не потому, что хотел помогать.

Бартон покачал головой, собираясь это отрицать, но внезапно понял, что так оно и было.

– Выжившие испытывают чувство вины. Как я. Или как ты.

– Твой брат герой.

Ванда кисло улыбнулась.

– Я знаю, зачем ты это сделала. Ты пыталась привлечь внимание, это был крик о помощи. Ты хотела, чтобы все видели, что тебе плохо, чтобы хоть кто-нибудь тебе помог. Но мы все были слепы. Но ты и не играла.

Ванда встала со ступенек, она не хотела этого слышать. Клинт резал словами по живому, и это было невероятно больно. Ей не хотелось ни перед кем раскрываться, обнажать душу, а Бартон переходил черту.

– Ты передумала, а это значит, что ты веришь в то, что я могу тебя спасти. Это называется доверие, – тихо сообщил он в спину уходящей Ванды, у которой от этих слов чуть не подкосились ноги. Ей нужна была его помощь, как бы она это раньше не отрицала.

========== Часть 4 ==========

Из клиники Ванда вышла угрюмая и недовольная. Она отыскала глазами его машину, припаркованную недалеко от входа, и молча влезла в салон. Клинт с улыбкой протянул ей буррито, и девушка удивлённо взглянула на него.

– Я думал, ты проголодалась.

Ванда нахмурилась и приняла угощение, но есть не спешила. Она плотно сжала губы, злобно глядя вперёд, и Бартон решил промолчать. Девушка явно была не в духе, видимо, первая встреча с психотерапевтом прошла весьма неудачно. У него так и чесался язык спросить, что же всё-таки произошло, но Клинт сдерживался. Если Ванда захочет, то расскажет сама. А так он обрушит её гнев на себя, а этого совсем не хотелось. Купер вёл себя точно также. В новой школе его поколачивали, но отцу он не жаловался, хотя по глазам прекрасно было видно, что хотел. Лора настойчиво требовала всё рассказать, а Клинт принял выжидающую позицию. Рано или поздно людей всегда прорывает. Им нужен человек, которому можно было бы открыться, излить душу. Так и Купер вскоре пришёл к нему за советом.

Бартон знал, что Ванда не привыкла с кем-либо делиться своими проблемами. Она всё в себе копила, бережно складывая обиды и сомнения в свой внутренний сундук. Таким людям нужно время, чтобы начать привыкать к чужим. Ванда иногда напоминала Клинту дикую волчицу, неприкаянную, злобную и невероятно голодную. Он постепенно её приручал и ему нравился результат.

Она ковырнула обёртку от буррито и шумно вздохнула, привлекая внимание. Клинт навострил уши, готовый выслушать всё, что Ванда сейчас скажет.

– Это было отвратительно, – презрительно прошептала она, и Бартон слегка усмехнулся.

– А кто сказал, что будет легко?

Ванда скосила на него недовольный взгляд, и Клинт замолчал, поняв, что лучше ничего не говорить.

– Она прекрасно видела, что я не желаю общаться, но всё равно лезла ко мне с дурацкими вопросами и не менее идиотскими тестами.

– Она врач, ей положено лезть в душу.

– Не оправдывай её. Я совершенно не нуждаюсь в помощи каких бы то ни было психотерапевтов.

– Они помогают людям.

– Но я не хочу ходить к этим эскулапам! Я не хочу рассказывать им о своей жизни, о детстве, о том, что чувствую и о чём мечтаю. Им этого знать не надо. Я не собираюсь вытряхивать перед ними своё грязное бельё, а потом смотреть, как они его сортируют, – Ванда насупилась и скрестила руки на груди.

Клинт так и чувствовал, что она хочет сказать что-то ещё. Наверное, что-то нецензурное.

– Тебя выписали только потому, что я обещал твоему лечащему врачу, что ты будешь исправно посещать психотерапевта. К тому же это самый лучший доктор, которого смогла найти Наташа…

– Наташа? – Ванда в ужасе распахнула глаза. – Она знает?

– А кто по-твоему договорился с врачами, чтобы тебя отпустили?

Ванда поражённо моргнула и уставилась на дорогу.

– Кто ещё знает? Стив? А может, Тони Старк? Я не хотела, чтобы они были в курсе моих проблем.

– Ты собиралась убить себя. Они всё равно узнали бы, когда пришли бы на твои похороны.

– Тогда мне было бы плевать на это, а сейчас я жива и мне не нравится, что они обо всём знают.

Ванда сурово сдвинула брови, и Клинт улыбнулся.