Текст книги "Цейтнот (СИ)"

Автор книги: Anna Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Бартон внезапно замер и покачал головой. Слова казались правильными, но он сам им не следовал. Как можно советовать то, чего сам не соблюдаешь.

– Помнишь, как в прошлом году тебя поколачивал школьный хулиган? Отбирал все деньги, прятал твои рюкзаки, учебники. Ты стоически молчал, потому что стыдно было жаловаться, а я не лез – ждал, пока ты сам мне всё расскажешь. Иногда лучше не давить. Помнишь, как ты пришёл ко мне за советом? И когда он помог, ты сказал, что я самый лучший в мире отец. Я был тогда так счастлив, так горд…

Замок внезапно щёлкнул и дверь открылась. Клинт подскочил и вошёл в комнату. Купер стоял посреди спальни в позе Наполеона и выглядел весьма агрессивно.

– Объяснишь мне, почему ты сказал, что ненавидишь меня? – спросил Бартон осторожно, стараясь говорить как можно мягче.

Купер молчал, словно обдумывая, стоит ли признаваться. Выглядел он обиженно-злым и смотрел на отца с плохо скрываемым презрением.

– Я знаю, что ты изменил маме. И мне противно с тобой общаться после этого, – процедил мальчишка, и у Клинта внутри всё перевернулось.

– Откуда… Откуда ты знаешь? – голос дрожал и ноги предательски подкосились, Бартон почувствовал, как краска сходит с лица.

– Видел вас с Вандой в сарае. Как ты мог?

Клинт открыл было рот, но не смог вымолвить ни слова. Он присел на рядом стоящую тумбочку и тяжело вздохнул, пытаясь понять, как объяснить всё сыну.

– Ты мне омерзителен, – Купер скривил губы. – Не могу смотреть на тебя, не могу говорить с тобой. Не могу находиться в одном помещении. Ты предал маму, изменил ей с… Я думал, Ванда – друг, мы все к ней так хорошо относились, особенно мама, а ты… Фу!

Клинт хотел было подойти к сыну, но тот от него отшатнулся. У него в глазах стояли слёзы.

– Мама так любит тебя. Она так переживает, когда ты уходишь на работу. Думает, что мы с Лилой не видим, но мы не такие уж и маленькие, как вы считаете. Каждый раз, когда раздаётся звонок в доме, она несколько секунд стоит перед ним в ступоре – молится. А ты так грязно с ней обошёлся.

– Я… – Бартон покачал головой. Слова Купера больно хлестали его плетью по лицу.

– Молчишь? Не знаешь, что сказать в своё оправдание?

– Мама знает?

– Ты что, думаешь, что я ей скажу? Это же убьёт её, – возмутился мальчишка. Выглядел он так, словно был на грани истерики. – Но обманывать её – это… Невыносимо. Понимать, что она ничего не знает, видеть, как ты её обманываешь так, словно ничего не было.

– Не говори ей, слышишь, не говори. Мама не должна знать, – в ужасе прошептал Клинт.

Он практически умолял сына держать всё в тайне. От сознания, что он возлагает на плечи Купера столь тяжёлую ношу, стало мерзко до тошноты.

– Ты обещаешь мне? Ты ведь не хочешь разрушить семью?

– Я? Разрушить семью? – сквозь слёзы усмехнулся Купер, вытирая солёные дорожки с щёк рукавом. – Хочешь сказать, что, если я всё расскажу маме, то я разрушу семью? Не ты своим поступкам, а я – тем, что сказал правду?

Клинт вздохнул. Слишком взросло прозвучала эта мысль из уст подростка.

– Я не скажу маме. Но не потому, что ты попросил. А потому, что маму жаль.

– Спасибо.

– Пошёл ты!

Клинт пропустил последнюю фразу мимо ушей, понимая, как сильно теперь его ненавидит сын. В любой другой бы раз он получил бы выговор за это, подкреплённый подзатыльником, но сейчас было простительно.

***

– Нам надо поговорить.

– О, Клинт, мог бы и предупредить о своём визите. Не знаю, например, позвонить, а вдруг у меня свидание?

Бартон критически осмотрел Наташу с ног до головы, прошёлся ироническим взглядом по её розовым шортам с изображениями овечек, и без приглашения прошёл в квартиру.

– Да ты сама вежливость, – пробурчала Нат, захлопывая дверь.

– А ты – гостеприимность.

– Кофе, чай?

– Не до этого, – Клинт стащил с себя вымокшее под дождём пальто и повесил на вешалку.

– Не до этого? – удивилась Нат, внимательно разглядывая лицо друга. – Выглядишь так, словно не спал несколько ночей.

– Почти что правда.

– Не пугай меня. Что-то с Лорой, детьми?

Клинт тяжело вздохнул. Ему необходимо было поделиться своими переживаниями, но жена по понятным причинам для этого не подходила. С Вандой он оборвал все контакты и предпочёл стереть её из памяти. Жаль, что не вышло. Он смотрел на Лору, а потом внезапно вспоминал, что провинился перед ней, а потом тут же перед глазами вспыхивало обиженное лицо Ванды с горящими от любви к нему глазами. Купер относился к нему, как к мусору, и самое ужасное – Клинт прекрасно его понимал.

– Пожалуй, я выпил бы чего-нибудь покрепче, но я за рулём.

– Всё так плохо? – Наташа вмиг стала серьёзной.

Бартон долго катал на дне стакана лужицу виски под орлиным взглядом Нат, всё собираясь с силами.

– Если не знаешь, как начать, выпалили самую шокирующую часть, – посоветовала ему напарница.

– Я изменил Лоре с Вандой, Купер обо всём знает, и мне так паршиво, что я хочу во всём признаться жене, – Клинт залпом осушил стакан, Наташа поперхнулась.

– Что?!

– Ты слышала.

Наташа вскочила со стула и в ужасе замотала головой, чуть не роняя на пол стакан.

– Ты, чёрт возьми, серьёзно?

– Похоже, что я шучу?

– Похоже, что ты сошёл с ума! Какого дьявола ты сотворил? Подожди, ты сказал, что Купер знает? Как? Ты идиот?

– Ругай меня. Мне это необходимо. Мне нужно, чтобы кто-то другой дал мне пинка, я сам не справляюсь.

Нат снова присела, всё ещё продолжая качать головой. Она прикрыла рот рукой, в немом оцепенении глядя на уткнувшегося в свои колени Бартона. В её глазах читалось смятение.

– Я предупреждала тебя о Ванде, а ты пропустил мои слова мимо ушей, – сухо напомнила ему Наташа. – Я слушаю, рассказывай.

– Мы переспали. Несколько раз.

– О чёрт!

– Это был кошмар…

– Она тебя заставила? Соблазнила?

– Что? Нет! – Клинт поморщился. – Это было… Мы оба, оба виноваты в случившемся. Я жутко раскаиваюсь перед Лорой. И Вандой. Я задел чувствах обеих…

– Перед Вандой? Почему ты испытываешь вину перед ней?

– Потому что я воспользовался ею, сыграл на её чувствах. Относился к ней по-скотски. И действительно был дерьмом. Знаю, что мне не стоило спать с ней, и я корю себя за то, что не сдержал свои слова. Я дал ей надежду, и это была моя ошибка. Я искренне раскаиваюсь перед ней, потому что она не желала Лоре зла…

– Не желала, но при этом легла в постель с её мужем.

– Наташа! Ванда и вправду испытывала муки совести. Я был в ужасе, постоянно на нервах, боялся, что Лора узнает, что ей расскажет Ванда, постоянно контролировал обеих. Меня буквально клинило, стоило только увидеть их вместе. Перед глазами стояла пелена. Я сожалею о том, что случилось, мне так стыдно перед женой!

– Где сейчас Ванда?

– Я выгнал её из дома, потому что больше не мог выносить её присутствия. Я не мог думать, когда она рядом, она меня нервировала.

– Ты продолжаешь с ней общаться?

– Нет! Мы даже не созванивались.

Наташа досадно поморщилась:

– Я не знаю, что мне сказать. Что с Купером?

– Ну, он люто меня ненавидит. Я для него пустое место. Но он не расскажет Лоре. Не потому, что я попросил, просто он не хочет причинять боль матери.

– У твоего сына есть мозги. А ты, видимо, свои подрастерял.

– Мне очень тяжело. Моя вина перед Лорой столь огромна, что я не могу дышать. Так трудно хранить такие страшные тайны, не понимаю, как ты справляешься.

Наташа отмахнулась, задумчиво кусая губы. Выглядела она ошеломлённо и весьма озадаченно.

– Я думаю о том, чтобы во всём признаться Лоре.

– Ни в коем случае!

– Я не могу это скрывать. Меня распирает изнутри, это ужасная ноша, которую мне невыносимо нести. Часть меня понимает, что я не должен ничего говорить жене, а другая часть хочет поделиться, чтобы облегчить свои страдания. Мне кажется это правильным: сообщить правду. Я ведь не могу скрывать это вечно и не могу позволить Куперу нести это бремя вместе со мной. Он же ребёнок! Я ведь поступлю по совести, если скажу?

– Если ты скажешь, ты будешь полным ослом! Ты разрушишь собственную семью. Дети тебя никогда не простят. Лора никогда не простит. Ты знаешь каким для матери троих детей будет ударом узнать, что у её мужа есть любовница?

– У меня нет любовницы. С Вандой всё кончено.

– А ты уверен, что Лора уже не знает? Ванда точно ей не рассказывала? – прищурилась Наташа.

– Я уверен, могу даже поклясться. Она бы никогда этого не сделала.

– Но при этом ты собираешься это сделать. Клинт, – Нат взяла его руку, – не смей. Посмотри, как сейчас тебе тяжело, как ты мучаешься, пожирая себя изнутри, а теперь представь, что почувствует Лора, если ты признаешься. Она будет чувствовать тоже самое, если не хуже. Ты поступишь невероятно эгоистично, просто переложишь ответственность на другого человека. На, мол, держи это дерьмо, теперь мы оба в нём вымазаны, – Наташа зло схватила его за плечи и больно сжала. – Ты думаешь, тебе полегчает, если вы оба разделите эту боль. Но нет, уверяю тебя, станет только хуже. Если ты заварил эту кашу, то расхлёбывай её сам, не надо впутывать в это Лору.

Бартон беспомощно схватился за голову.

– Я в безвыходном положении. Я не могу больше так, это невыносимо. Мне больно, я не могу дышать, не могу смотреть на Лору, не могу спать с ней в одной постели, не могу спокойно улыбаться ей, когда она на меня смотрит, ведь я предал её. Растоптал её любовь. Я не достоин такого хорошего отношения к себе. Я каждый раз вздрагиваю, стоит Лоре хоть на минутку стать серьёзной. Мне постоянно кажется, что она знает. Знает, но молчит. У меня паранойя развилась на этой почве.

– Думаешь, если она будет паршиво к тебе относиться, тебе станет легче? – Наташа горько усмехнулась. – Думаешь, что заслужил её ненависть?

Лицо Клинта исказило отчаяние.

– Я не могу тебе помочь преодолеть эту боль, с ней ты должен справиться сам. Но не смей рассказывать Лоре, она эту боль не заслужила, – твёрдо заявила Нат. – Поклянись мне, что она не узнает.

Бартон помотал головой, но Нат сомкнула ногти на его руке. Умом он понимал, что не хотел расстраивать Лору, но держать в себе такое он больше не мог. Это было выше его сил. Клинт считал, что избавится от страданий, если признается.

– Клянусь.

***

– Как Наташа? – поинтересовалась Лора, поливая цветы на подоконнике.

– Хорошо. Обещала приехать на Хэллоуин.

– Отлично! – оживилась женщина. – Позовём Ванду.

Клинт выронил из рук кружку, и та разлетелась на мелкие осколки у его ног.

– Я уберу, – мрачно сообщил Бартон.

– Я звонила ей, мы немного поболтали. С ней кстати всё хорошо, она сказал, что сегодня впервые пошла на тренировку к Роджерсу. Впечатления у неё, конечно, пока отнюдь не восторженные, но она довольна.

– Ты общаешься с Вандой? – замер Клинт с осколками в руках.

– Ну да, – беззаботно пожала плечами Лора, даже не обернувшись, продолжая поливать цветы. – Она жила здесь несколько месяцев, почему я не должна этого делать. Она мне нравится.

Этот факт невероятно напрягал Клинта, он был в замешательстве. Хотелось запретить Лоре общение с Вандой, но это выглядело бы крайне подозрительно. Бартон посмотрел на жену, цветущую, красивую, сегодня у неё явно было хорошее настроение. Она беззаботно напевала себе что-то под нос, в такие моменты Клинт понимал, что она ничего не должна знать.

– Ванда спрашивала обо мне?

– Да. Спросила, как у тебя дела. Я сказала, что хорошо. Рассказала, как замечательно ты отремонтировал наконец-то этот гостевой домик. Потом поинтересовалась у неё, какого цвета подушки мне стоит купить для дивана, что будет там стоять. Я хотела что-нибудь нейтральное…

– Я тебе изменил.

– … бежевое, серое, хотя скорее белое. А потом подумала, что можно и что-нибудь поярче: красное, лимонно-жёлтое, лаймовое… Что?

Лора удивлённо взглянула на Клинта, застывшего в оцепенении, лицо его ничего не выражало, кроме великой скорби. Бартон видел, как улыбка с лица его жены медленно сползает: опускаются уголки губ, складка между бровями исчезает, брови изгибаются в ошеломлении.

– Что ты сказал? – севшим голосом переспросила Лора, медленно опускаясь на стул, лейка накренилась, заливая водой пол.

Клинт прикусил язык, именно в эту секунду понимая, что всё же не стоило делать признание. Но отступать было поздно, он прокашлялся:

– Я тебе изменил.

Комментарий к

Ну вот. Теперь мне кажется, что следующую главу я выложу нескоро. Потому что чёртов сентябрь, долги, новый семестр, осенняя тоска и банальная лень. Могу сказать, что осталось три главы. Или две, если я внезапно решу объединить две последние.

========== Часть 16 ==========

– Ты ведь пошутил? – прозвучало с такой долей сомнения, что Лора даже не сразу поняла, что это её голос. Злосчастная лейка выпала из ослабевших рук, продолжая заливать водой пол.

Клинт едва заметно мотнул головой, скорее просто шея дёрнулась от напряжения. Он выглядел до ужаса виноватым, изгиб бровей в немом раскаянии внезапно заставил Лору улыбнуться. Криво и растерянно.

– Зачем ты мне это рассказал? – хрипло поинтересовалась она, понимая, что ничего не чувствует. Сердце не колотилось как сумасшедшее, руки не дрожали, кажется, она даже не ощущали боли. В голове царила пустота, и лишь скупые, технически ясные мысли проносились перед глазами неровным строем. – Хочешь расстаться?

– Что? Нет! – Клинт кинулся к жене, падая на пол, елозя коленями по мокрому полу, но Лора этого даже не заметила. Бартон схватил её за руки, словно бы пытаясь привлечь внимание, но она мягко отстранилась.

– Но ведь ты признался. Одно из двух: либо хочешь развода, либо… – она запнулась, отворачиваясь к окну. Глаза её стали стеклянными.

– Я… – Клинт вздохнул, понимая, что совершил самую большую и глупую ошибку в своей жизни. Он бездумно водил руками по коленям жены, пытаясь коснуться её ладоней, но она вцепилась ногтями в края стула. – Просто не смог держать это в себе. Посчитал, что будет правильным признаться. Хотел поступить по совести.

Лора молча встала, медленно обходя лужу. Движения её были механическими, она не видела даже двери, белесая пелена застилала глаза. Она была ошарашена.

– То есть тебе просто захотелось этим фактом поделиться? – холодно спросила Лора, бездумно перекладывая вымытые кружки дном вниз.

Клинт подавленно молчал, не зная, что и ответить. Скрёб взглядом напряжённую спину жены, не в силах придумать оправдание.

– Когда это произошло? – Лора провела пальцем по сложенным в стопку кухонным полотенцам, а затем снова стала переставлять кружки. На этот раз дном вверх.

Кажется, Бартон слишком долго молчал, потому что Лора обернулась, одаривая его странным взглядом. Клинт не мог прочитать ни единой эмоции на её бледном, будто бы измождённом лице.

– Несколько месяцев назад, – солгал он, боясь, что Лора подумает на Ванду.

– До или после того, как я родила тебе сына? – вопросы у неё были на удивление хладнокровными и сухими, будто она со стороны оценивала ситуацию и решала, как себя повести.

– Разве это имеет какое-то значение?

Лора не ответила, просто отвернулась, царапая ногтями гладкую керамическую поверхность кружки. Несколько секунд она смотрела перед собой невидящим взглядом, потом снова спросила:

– Ты рассказал. И как, по-твоему, я должна реагировать?

Клинт растерянно покачал головой, хотелось заорать от безысходности, раздирая себе лицо ногтями.

– Я раскаиваюсь и прошу прощения. Лора, я люблю только тебя. И то, что случилось, было ошибкой, ужасной и непоправимой. Я бы хотел всё изменить. Клянусь, этого больше никогда не повторится. Я бы хотел искупить свою вину. Если это возможно, прости меня.

Она отбарабанила пальцами дробь по столешнице и медленно направилась к выходу. Клинт с болью смотрел ей в спину, неестественно прямую, словно ей вбили штырь в позвоночник.

– Лора…

– Я хочу побыть одна.

***

Нейт отказывался засыпать, то и дело гуля и пуская пузыри, иногда молотя ручками в воздухе, и Лора гладила его по животу, пытаясь утихомирить. Они лежали на кровати, и женщина пялилась в потолок, изредка переводя взгляд на стены. Обручальное кольцо жгло палец, а цепочка на шее накалилась так, что Лора всё же решилась её снять. Кольцо Клинта оскалилось на неё весьма укоризненно, и она спрятала украшение в шкатулку. Но снять своё так и не решилась.

Сын то хныкал, то смеялся, но Лора его почти не слышала. В ушах гудело, будто кто-то включил дрель на полную мощность. Она всё ещё не могла поверить. Как-то в голове не укладывались эти жёсткие, полные цинизма слова. Они должны были вспороть её изнутри острым лезвием, но Лора ничего не ощущала. Лишь пустоту, внутри утихало выжженное поле.

– Мамочка, ты грустишь? – в запертую дверь постучали, затем подёргали ручку, и Лора встрепенулась, услышав голос дочери.

– Мама сегодня устала, – глухо ответил Клинт, – не мешай ей.

Лоре внезапно захотелось, чтобы дочь зашла, проснулось неистовое желание обнять её и прижать к себе. Захотелось, чтобы она прилегла рядом, но затихающие шаги говорили, что Лила ушла к себе в комнату. К горлу внезапно подступил ком, и Лора тяжело вздохнула, пытаясь проглотить слёзы. Сын внезапно по-взрослому осмысленно взглянул на неё, и Лора присела на кровати, сминая и откидывая одеяло. Вцепилась себе в волосы руками, больно-больно, чтобы отрезвить. И тут же уткнулась лицом в подушку, истошно завопив. Вышло глухо, почти не слышно, но горло разодрало от крика.

Нейт перевернулся со спины на живот, умилительно подрыгивая ножками в воздухе, и Лора, стирая с раскрасневшегося лица слёзы, бережно обняла сына и прижала его к груди. Её рвало на части от нахлынувшей боли, но в присутствии ребёнка она об этом думать не могла. Не было сил.

***

Клинт никогда не думал, что его цветущая жена может когда-либо превратиться в угрюмую серую тень. Глаза её выцвели от постоянных слёз, и морщинки обозначились слишком резко, будто она постарела лет на пять, минимум. Для неё известие об измене стало ударом, к которому она не была подготовлена, и Клинт успел сотню раз пожалеть о том, что пошёл на поводу у совести. Лучше бы мучился он, пытаясь проглотить ту боль, что испытывал в одиночестве, чем взваливал проблемы на жену.

Лора с ним не разговаривала уже дней восемь. Молча проходила мимо него живым призраком, даже не смотрела в его сторону. Взгляд её скользил мимо него, и в такие моменты Бартон ощущал свою никчёмность в разы острее. Он стал для неё пустым местом.

Клинт заметил, что Лора сняла с шеи его обручальное кольцо, что всегда носила на цепочке. Просто так было удобнее: умри он на очередном задании, не пришлось бы его искать. Бартон пошарил в шкатулке с украшениями, нашёл золотое колечко, и воспоминания нахлынули взрывной волной. Он вспомнил, как Лора шла к алтарю, крепко вцепившись в руку своего отца, и Клинт улыбался так сильно, что казалось лицо треснет по швам. Сердце колотилось как безумное, и в глазах то и дело застывали слёзы, стоило ему лишь оторвать взгляд от нежно-кремовой фаты, под которой скрывалось лицо той, с которой он собирался прожить всю жизнь. И внезапно в голове резко вспыхнули слова его тестя:

– Если ты причинишь моей дочери боль, я убью тебя…

Клинт тогда лишь кивнул, ему были понятны эти чувства, но Лора лишь посмеялась, пытаясь приструнить отца. В тот момент она то и дело произносила его фамилию, пытаясь к ней привыкнуть.

– Лора Бартон. Миссис Клинтон Бартон. Бартон. От имени Бартоломей. Ты знал это?

Клинт надел своё кольцо, оно было тесным и едва налазило на палец, но ему хотелось подчеркнуть свою принадлежность к этой семье, внезапно ставшей такой чужой. Лора лишь мазнула взглядом по его рукам, но ничего так и не сказала. Губы её изогнулись в какой-то злорадной усмешке, именно так почудилось Бартону. Словно она насмехалась над ним, мол, смотри до чего тебя довели, ты теперь пытаешься носить кольца, что стали тебе чертовски малы.

Клинт спал на диване уже неделю, Лора отчаянно не подпускала его к себе. Хотя всем своим существом он пытался доказать, что всё ещё её любит. Но жена отказывалась его слушать. Вздрагивала каждый раз, когда он пытался её коснуться. И застывала, будто бы его прикосновения причиняли ей нестерпимую боль. И каждый этот чёртов раз Клинт стыдливо подчинялся, отступая. Ему хотелось расставить все точки над i, поговорить, наконец понять, что нужно делать, но Лора молча несла свою ношу. Бартон никогда в жизни не ощущал такого жгучего одиночества, как сейчас.

Больше всего на свете Лора боялась, что об их ссоре узнают дети. В любом случае, они уже заметили, что между родителями пробежала чёрная кошка, но Клинт изо всех сил старался их в этом переубедить. Хотя бы за это Лора была ему благодарна. Ей не хотелось, чтобы дети стали свидетелями семейных скандалов, она помнила это страшное чувство безысходности, когда её родители выясняли отношения при ней.

Лоре хотелось раствориться в домашних хлопотах, лишь бы только унять ноющую в сердце боль, но некогда любимая готовка вызывала теперь отвращение. Она ненавидела этот дом, внезапно ставший таким чужим, не могла выносить присутствие Клинта, вдруг ставшего чаще бывать дома. Лоре хотелось побыть одной, обдумать сложившуюся ситуацию в гордом одиночестве, но муж отвлекал своими разговорами, мольбами о прощении, обесценившимися словами о любви. Выносить всё это не было сил, Лора закрывалась от его гундежа в детской и допоздна оттуда не выходила, играя с младшим сыном.

Ей казалось, что привычный мир разрушился, прекрасная сказка оказалась женской драмой. Карточный домик снесло порывом ветра, и Лора осталась одна среди обломков, не зная, куда податься. Она всё ещё не разобралась в собственных чувствах, не знала, как реагировать на признание мужа. Не могла понять, стоит ли ей устраивать скандалы с битьём посуды, или сразу же подать на развод. А может, надо было простить?

Лора не просто не знала ответа на этот вопрос, она не хотела его искать. Её молчание превратилось в бронежилет, отсрочку от военных действий. Принять решение означало решиться уйти на фронт. Лоре этого не хотелось.

Дети словно видели, как ей плохо. Тянулись к ней, оберегая и защищая от ужасной реальности, хотя всё должно было быть наоборот.

– Я люблю тебя, мама, – прошептал Купер, обнимая её, и Лора едва сдержала слёзы, с улыбкой взлохмачивая и без того всклокоченные волосы сына. В его глазах было столько понимания и сочувствия, что в первые секунды ей показалось, что он в курсе происходящего.

– Вы с папой поссорились? – поинтересовалась Лила. Она держала Нейта за руки и пыталась научить его первым шагам.

Лора выматывали такие недетские вопросы, она пыталась оградить Лилу и Купера от взрослых проблем, но дети иногда видели даже больше, чем она.

– Нет. Просто… – она вздохнула. – Уже пора спать, а вы так и не сделали домашнее задание. Бегом к себе, я потом приду и проверю.

– В любом случае, папа не прав, – прошептал Купер, и Лора вздрогнула от того, как зловеще прозвучали эти слова из уст ребёнка.

***

На кухне тускло горел свет, и Лора босыми ногами по холодному полу прошлёпала к столу. Клинт цепко наблюдал за ней, практически не сводя глаз, и растерянно отпрянул, когда жена села рядом. Несколько минут они сидели в тишине, слушая, как гудит холодильник и капает вода из не до конца закрытого крана.

– Прости меня, – начал было Клинт, но Лора жестом попросила его замолчать. Он слишком часто произносил эти слова, чтобы они по-прежнему имели хоть какое-то значение.

– Кто она? – Бартон недоумённо нахмурился. – Как её зовут? Сколько раз у вас было? Когда это произошло? Она что-то значила для тебя? Ты любил её или просто хотел сделать мне больно? Или это была физиологическая потребность? Это было до или после родов? Это потому, что я поправилась? Тебе перестала нравится моя фигура? Или я постарела? Где это было? На очередном задании? Это было один раз или несколько? Она моложе меня? Ты…

– Хватит! – Клинт вскочил со стула и, схватившись за голову, застыл на середине комнаты. – Перестань.

– Мне необходимо это знать! – прошипела Лора. – Я думаю об этом целыми днями, анализирую и пытаюсь понять, что стало причиной. Я виню себя в том, что тебе разонравилась, и не могу переубедить в том, что это не моя вина. Я ведь не давала поводов. Или давала?..

– Причина не в тебе, я говорил это десятки раз. Она ничего не значила. Я не хочу о ней говорить. Это было ошибкой. Её больше нет, есть только ты и я. И наша семья. И я раскаиваюсь, искренне. Я люблю тебя и не устану это повторять. Прости меня. Моя вина, моя ошибка.

Клинт протянул руку к Лориной щеке, и в этот раз она не отпрянула. Позволила себя коснуться. Бартон прижался лбом к её лбу и выдохнул в губы:

– Я люблю только тебя. Ты одна в моём сердце.

Лоре отчаянно хотелось в это верить, но избавиться от ощущения, что эти слова всего лишь мишура, она не могла.

– Давай начнём всё заново. Без оглядки на прошлое, сделаем вид, что ничего этого не было. Хотя бы ради детей. Я попытаюсь искупить свою вину и обещаю, что больше никогда не причиню тебе боли.

Лора молчала, стараясь не смотреть в холодные серые глаза мужа, чуть ли не светящиеся в темноте. Безумно болела голова, от нахлынувших эмоций, от выплаканных слёз. И больше всего Лору злило, что Клинт раскаивается в содеянном. Будь наоборот, она бы обязательно сорвалась на нём. Это было так ужасно – пытаться заклеить наполовину разорванный лист бумаги.

Она кусала губы, не зная, что ей ответить. Злости не было, лишь усталость, но всё чаще Лора задумывалась над тем, что хочет сделать Клинту больно. Хотя бы физически.

– Давай забудем, – предложил он ей, и Лора внезапно расхохоталась, заставив Бартона удивлённо отпрянуть.

– Зачем ты вообще мне рассказал? Лучше бы я была в неведении.

Лора так не считала, но в сложившейся ситуации именно этого она так сильно хотела. Клинт виновато опустил голову, не зная, куда деть взгляд.

– Я тебя простила, – прошептала она, и Клинт встрепенулся. Сказать такое было проще, чем сделать на деле. Но Лора надеялась, что это поможет им примириться. По крайней мере, уж Бартону от этого станет легче, судя по тому, как озарилось его лицо.

***

Но её раздражало в нём всё: от голоса до попыток к ней прикоснуться. Лора позволяла, но не могла избавиться от мерзкого ощущения зуда после его рук на своей коже. Хотелось немедленно залезть в ванную и надраить своё тело мочалкой. После его поцелуев жгло губы, и Лора испытывала отвращение, стоило Клинту лишь подойти к ней. Она в жизни не могла представить, что ей будет противен собственный муж. Лора постоянно представляла, как он обнимает свою любовницу, как касается её, как дарит чужой женщине свои поцелуи. От понимания, что Клинт ложился в постель с другой, её выворачивало наизнанку.

Она мягко уворачивалась от его объятий, делала вид, что занята или просто молча выпутывалась из его рук, когда он притягивал к себе. Бартон приходил в недоумение, удивлённо хмурился, разглядывая её каменное лицо, и виновато опускал глаза. И именно это бесило Лору больше всего. Он был виноват, он знал это, пытался исправить содеянное, но это её лишь раздражало. Ей казалось, что она начинает ненавидеть своего мужа.

Несмотря на то, что Клинт полностью осознавал собственную никчёмность, Лоре хотелось, чтобы он на своей шкуре ощутил её состояние. Чтобы понял, как больно знать, что твоя вторая половинка принадлежала кому-то другому. Чтобы понял, как паршиво прощать.

Она придиралась к нему по мелочам, но не из вредности. Любое его движение вызывало в Лоре недовольство. То Клинт не так помоет посуду, то слишком долго смотрит телевизор, то не тем цветом покрасил забор, то не на то место вывез опавшие листья. Бартон мирился с её причудами, будто это так и должно было быть, и с каждым молчаливым повиновением Лора понимала, что ей хочется сорваться. Наорать на мужа, спустить на него накопленную злость, утопить в собственной ярости. Забыть причинённую боль было невозможно.

Некогда порезанный палец то и дело ныл, напоминая, что когда-то она предчувствовала всё это дерьмо, что сейчас творилось. Как же ей было тогда больно от неведения, но даже это не сравнится с тем, что сейчас происходит. Лора бы хотела отмотать время назад, чтобы ни о чём даже не догадываться. Ей хотелось сохранить образ верного мужа, доброго отца, но не изменщика, пытающегося вернуть всё на круги своя.

– Как её звали? Вы всё ещё общаетесь? Это был перепих на одну ночь или нечто большее? – Лора не могла запретить себе не то, что просто задавать такие вопросы, она не могла запретить себе думать об этом.

Клинт всегда впадал в ступор после таких слов и отказывался отвечать, но это распаляло лишь сильнее.

– Она молодая, красивая? Сколько ей?

– Старая, – однажды ответил Клинт, и Лора, тут же распознав лестную ложь, запустила в него тарелкой.

Нервы были на пределе, она боялась глядеть на себе в зеркало, замечая, что начинает плохо выглядеть. Стали выпадать волосы, и морщинок у печальных глаз стало лишь больше.

– Я ненавижу тебя, – чётко прошептала она, когда тарелка разлетелась за спиной Клинта. – Ненавижу.

Признать и сказать это было легче, чем простить измену.

***

Лила, наряженная в розовое платье феи, размахивала волшебной палочкой, то и дело тыкая звездой на конце в Купера. Тот отмахивался от сестры чёрным тяжёлым плащом.

– Дракула? – поинтересовалась Наташа, и Купер довольно кивнул.

Она держала на руках Нейта, облачённого в костюм дракона, и ему в нём, видимо, было весьма жарко, он капризно хныкал и дёргал себя за длинный хвост с зазубринами. Лора хмуро расчёсывала Лиле фиолетовый парик.

– Я думала, мы отправим детей собирать конфеты, а сами напьёмся где-нибудь в кабаке, – Нат засмеялась, сюсюкаясь с Натаниэлем, но Лора даже не улыбнулась. Молча отложила расчёску на ближайшую полку и отвернулась, когда в коридор вышел Клинт.

Наташа заметила, как улыбка сползла с лица Купера, и всё тело напряглось в немой ненависти к отцу. Это было ожидаемо, но для Нат всё же стало потрясением. Она передала Нейта Бартону, и в его лице читалось сожаление. Раскаяние. Вина. Слишком много вины для человека, который сохранил здравомыслие не признаваться в содеянном. Наташа нахмурилась, но Клинт уже отвернулся, отказываясь на неё даже смотреть. Потянулся к Лоре, чтобы чмокнуть её в щёку, и та позволила, правда, вышло это крайне неловко. Как только за Бартоном закрылась дверь, Лора попыталась незаметно стереть призрачный поцелуй с щеки.

– Почему мы не пойдём с ними? – осторожно спросила Нат, когда Лора, дёргая рукава аляписто-растянутого свитера, мрачно уселась на диван.

– Если хочешь, можешь пойти с ними. Я устала.

– Что случилось? – Наташа подошла ближе, уселась рядом, внимательно изучая бледную, действительно плохо выглядящую подругу, измождённую и вымотанную.