Текст книги "Ледокол (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Соскучилась? – кривится в усмешке. – Так давай устроим пятиминутный минет, никто не будет против!
– Тебе не хватит пяти минут, мы застрянем тут как минимум на полчаса, – возражаю я, и отворачиваюсь, чтобы не пялиться, и не соблазняться.
– Да и по хуй, – подходит ближе, обнимает со спины, и за талию притягивает и в тело своё впечатывает – тебя хочу, красивая, аж яйца сводит.
– Кир, – стону я, вот зачем я сюда запёрлась, – отпусти, мне неудобно будет перед твоими родителями, ведь они всё поймут. И Андрей уже ждёт.
– Пиздец тебе ночью, – жарко шепчет мне в макушку, – все твои дырки затрахаю, готовься!
Его слова такие пошлые, похабные, и так меня заводят, что я дрожу от возбуждения даже когда мы едем с Андреем на такси, до спортивного центра.
Сын мне что-то говорит, а его блаженная мать поражённая нимфоманией, только и мечтает, чтобы скорее бы пришла ночь.
18
– Ты невероятна! – выдыхает мама, глядя на меня, когда я выпорхнула из комнаты, где меня последние три часа, причёсывали, красили, одевали.
– Это просто что-то невероятное! – она смотрела на меня во все глаза, и мне уже не терпелось увидеть, что же там такого невероятного.
Я приподняла нежный, лёгкий подол платья и подошла к зеркалу.
– Обалдеть! – я выпала в осадок.
На меня смотрела богиня, не больше, не меньше. Волосы собраны в низкий пучок в греческом стиле, с небрежно выпавшими, завитыми локонами, украшены, тонкой серебристой веточкой, заколкой. В проколотых мочках, мерцают жемчужинки сережек. Огромные, просто нереально большие, глубокие, зеленющие глаза, умело подчёркнутые, лиловыми тенями.
Просто невероятные смоки!
Ресницы, словно бабочки порхают, над щеками. Кожа светиться изнутри. Такая свежая, ровная. Высокие скулы.
Откуда?
И нежные персиковые губы. Я даже дотронулась до лица, чтобы проверить, я ли это.
Многослойный, прямой, тонкий, лёгкий подол платья, дымкой взметнулся за моими движениями. Завышенная талия стянута атласной лентой. Скрывает моё интересное положение. Грудь надёжно держит драпированный кружевом корсаж. Элегантный вырез, даёт только намёк на откровенность. На телесной подкладке, по ключицам и спине, расходятся узоры кружева, спускаясь на короткие рукава. Платье припыленного, пудрового цвета.
Рядом с зеркалом, на вешалке висит норковая белая шубка. Здесь же, на полу упакованные в коробки, три пары обуви. Для улицы, тонкие бежевые сапожки, для зала, туфли на высоком каблуке, и балетки, когда ноги устанут.
– Дай я тебя сфотографирую, – мама наводит на меня телефон, щёлкает.
– Ты просто великолепна, Юлечка! – снова она заливается соловьём.
– Это всё заслуга тех фей, что трудились надо мной всё утро, – скромничаю я, хотя, да я великолепна, словно дорогая фарфоровая куколка. Я так хороша, что боюсь сделать лишнее движение, чтобы не испортить что-нибудь.
– Как ты себя чувствуешь? – мама намекает, на утреннюю тошноту.
Всё утро меня мутило, я даже пожаловалась Киру, который с утра позвонил, узнать, не передумала ли я выходить за него. Сам он ночевал в квартире.
Дурацкая традиция. Почему-то решили ей следовать, встретится в загородной резиденции, где будет торжество.
– Красиваяя, одно твоё слово, и всех разгоню, – хрипит он в трубку.
Я по большому счёту и не хотела такую пышную свадьбу. Кир настоял, хотел праздника для меня, и я поддалась, и конечно, теперь назад не повернёшь.
Пятьдесят гостей!
О,откуда, только столько набралось, непонятно. Зарезервированная загородная резиденция, с шикарным особняком, и великолепным залом. Фотографы и ведущие. Музыканты, и все, все, все. Как такое свернуть, потерплю уж.
– Нет уж, гульнём, раз собрались, – придаю голосу беззаботности.
– Смотри, приедешь зелёная, разверну домой! – Ямал, как всегда, в своём репертуаре.
– На ком тогда женится-то будешь? – усмехаюсь я.
– Ни чё, нас и так распишут, я договорюсь, – хмыкает он.
– А если я передумаю, – решила немного подразнить зверя.
– Значит, потом снова передумаешь, – невозмутим Кир.
– Как ваш мальчишник? – меняю тему. – Всех стриптизерш собрали?
– Красивая, такой задницы, как у тебя, ни у кого нет, так что не переживай, тебе нет равных, – усмехается Кир.
– Ты как всегда элегантен в комплиментах, – фыркаю я.
– А то! Могу продолжить, и вспомнить про твои сиськи…
– Кир, ты специально! – верещу я в трубку. – Я для тебя только задница и сиськи!
– Ну что ты, красивая, я тебя за характер люблю, – невозмутимо хмыкает Кир.
– Какая же ты сволочь! – и сердится то на него трудно, но хотя бы в этот день мог поумерить свой похабный пыл. – Я же не пою оды твоему члену!
– Могла бы иногда, – ржёт этот нахал.
– Вот сейчас доржешься, что не приеду на свадьбу, – обиделась я.
А что? Я всё-таки женщина, а не микросхема. Почему в меня только и можно, что тыкать в различные отверстия.
– Ну ладно, Юль, – примирительно засопел Кир, видимо поняв по моему тону, что я на грани, – ты же знаешь, что я люблю тебя! – еле выдавил из себя гад, потому что, голос его был сдавлен.
– Иди на фиг! – держу оборону.
– Давай, красивая не перегибай, – ворчит Кир.
– Это я ещё не догибаю, – фырчу, но уже успокаиваюсь, – если я не приеду, в этом будешь виноват ты! – и кладу трубку, пусть помучается гад.
Он, конечно, сразу перезванивает, но я сбрасываю.
Потом, пишет угрозы, и тогда ради спокойствия я выключаю телефон.
Вот такая романтика!
А потом пока накладывали макияж, и делали причёску, так и ждала, что вот-вот ворвётся и за шкирку оттащит, но было тихо. И я расслабилась. Затем и вовсе забыла про этот разговор. Не до того стало. Много разных хлопот. Приготовления. Последние штрихи. Телефон так и не включила, только в сумочку закинула, когда садились в лимузин.
19
Мама с папой тихо переговариваются, сидя рядом на сидении, Андрейка машет ножками, смотрит в окно. А я плотнее сжимаю свой букет из нежных розовых пионов, и почему-то сильно нервничаю. Копаюсь в себе и никак не могу установить причину.
Сомневаюсь в нём?
Нет.
Всё, что хотел мне доказать Кир, уже доказал. Да характер у него не подарок, как и мой, впрочем. И мы иногда так накаливаем обстановку, что искры летят в разные стороны. И тем обжигающее и приятнее примирение.
Значит дело во мне?
Но и здесь, покопавшись внутри себя не нахожу, отклика. Я решила для себя всё уже давно. Ещё тогда, когда узнала про Жанну, и поняла что не смогу его отпустить, хоть и давит сердце болью от предательства, всё равно, лучше с ним, чем без.
Тогда что?
Почему так волнительно?
Неужели я, как сопливая девчонка, волнуюсь именно из-за свадьбы. Переживаю, понравлюсь ли я ему. Думаю, о том, как всё пройдет? Всё ли готово?
Ведь я почти не участвовала в приготовлениях. Этим теперь занимаются специальные люди, которые берут на себя все хлопоты, а тебе на утверждение только предоставляют готовые результаты. А когда у тебя немерено денег, так тут вообще, только командуй, всё как ты пожелаешь.
Да я так не переживала, когда восемнадцатилетней девчонкой, ослеплённой любовью выходила за Юру. Тогда у нас уже был Андрей. Мы скромно расписались в ЗАГсе, и собрали родителей и немногочисленных друзей, на званый обед у родителей Юры. Всего было двенадцать человек. А тут пятьдесят.
Откуда?
Лимузин уже выехал за город. Погода сегодня не подкачала. Хотя на улице и было холодно, всё же март, в средней полосе, ещё совсем не весна. Но именно сегодня, ярко светило солнце, переливаясь на остатках подтаявшего снега, заглядывало в тонированный окна машины, бликовало в зеркалах. Ласково и игриво, словно уговаривая, поскорее раздеться и окунуться в весеннее настроение, когда вся природа просыпается, оттаивает.
Машина подъехала к большим кованым воротам, которые тут же начали распахиваться. Вдали виднелся шикарный особняк. Мы проезжали по дороге вымощенной камнем. Вокруг открывался вид на спящий ещё под снегом сад, с белыми статуями, и разбросанными повсюду беседками. Летом здесь, наверное, да что там, наверное, совершенно точно, красота. Но и сейчас, под яркими лучами солнца, было некое очарование. Застывшая на время природа пробуждалась, тянулась к жизни, возрождалась. Проталины тянулись трещинами по бурой траве, вспарывая серый снег. И везде, куда хватало глаз, было солнце. Яркое, невыносимо слепящее.
– Приехали, – вздохнул мама, когда машина затормозила у двухстворчатых резных дверей особняка.
Я посмотрела на неё, потом на папу.
– Так волнительно, словно впервые тебя замуж выдаём, – папа высказывает то, что у всех на сердце.
– Главное чтобы в последний, – кивает мама, и касается моей холодной руки, сжимает, – главное чтобы на всю жизнь!
– Я так на это надеюсь, – сжимаю её руку в ответ, потом прижимаю к себе сына.
– Ещё чуть-чуть! – шепчу всем, и мы замираем. Наслаждаемся тишиной, прежде чем шагнём в другую жизнь.
– Слава Богу, вы здесь! – дверца открывается, и в машину заглядывает девушка-организатор нашей свадьбы, Марина.
– А что мы опаздываем? – роюсь в сумке, чтобы посмотреть на телефон. Он мигает потухшим экраном. Я включаю его.
Мы все выходим на улицу.
– Нет, нет, просто, ваш жених, почему-то уверен, что вы не приедете, и готов тут уже всё разнести по камешку, – смущаясь, произносит Марина.
В моей руке вибрирует телефон, оповещая, о бесконечных сообщениях и пропущенных вызовах. Кир рвет и мечет. Угрозы перемежаются с уговорами, и обещаниями, того что он со мной сделает. Я же вроде, как оставила наш спор открытым, ещё и телефон выключила. В общем, никому здесь не завидую, кто стал свидетелем его буйства, видимо Марине досталось больше остальных. Она прямо трясётся.
– Марина простите его, пожалуйста, он просто…
– Он безумно вас любит, – заканчивает она, – он мечется, как раненый зверь. Уверен, что вы не приедете!
Мы заходим в шикарный вестибюль. Справа за закрытыми стеклянным дверями, виднеется наш зал для торжества. Там под натянутым шелком потолком свисают цветочные гирлянды. На окнах в свете солнечных лучей, переливаются нити стекляруса. Многочисленные круглые столики украшены яркими цветочными композициями, когда вся гамма, выдержана в приглушённом кремовом, бежевом цвете. Это очень красиво и изысканно.
Но мы идём в другую сторону. И здесь тоже роскошная гостиная, где уже меня ждут мои стилисты поправить мой макияж, отпарить складки на платье.
Я точно сегодня принцесса. Красавица. Надо только своё чудовище успокоить.
«Ямал угомонись, и перестань всё крушить вокруг, я уже здесь» – скидываю сообщение, пока девушки суетятся надо мной. Марина убегает всех расставить по местам. Мама с Андреем уходят с Мариной, папа остаётся со мной.
Смотрю на телефон. Ответа нет, но видно, что сообщение дошло, и прочитано.
Буду надеяться, что не убьёт при всех, подождёт хотя бы вечера.
Когда всё готово, я благодарю своих фей, как я прозвала девушек стилистов. Возвращается Марина, говорит, что всё готово.
– Как Кир? – спрашиваю, когда мы идём к выходу на задний двор, туда, где и будет происходить церемония.
– Вроде нормально, по нему трудно понять, но буйный огонёк из глаз вроде пропал! – отвечает Марина.
Да Кир изваяние, лишний раз на эмоции не выведешь. У меня только и получается.
Я распахиваю норковую шубку, чтобы было больше платья. Беру папу под руку. Марина открывает двустворчатые двери, и мы попадаем в сад.
Ну и что, что природа спит ещё. Это для сказки не помеха. Потому что по-другому не могу охарактеризовать, всю красоту этого места. И даже папа вздыхает ошарашено и крутит головой.
От порога ведут белые мраморные ступени. От ступеней ведёт такая же белая дорожка, сплошь усыпанная лепестками роз. А вдоль дороги стоят мраморные колоны, увитые цветами. Алыми, розовыми, малиновым. А возле колон, все наши друзья, родственники, восхищённо и восторженно смотрят на меня, не идущую, плывущую среди всей этой красоты, в потоках солнечного света. Туда где колонны сходятся, и причудливые лианы цветов переплетаются в арку, на небольшом постаменте. Звучит лёгкая красивая мелодия. Люди вокруг улыбаются. Машут подруги, охают тётушки. Мама так и вовсе всплакнула. А я во все глаза смотрю вперёд, туда, где с каменным выражением лица застыл мой бог.
При виде Кира я чуть не выпала в осадок, хорошо, что папа меня поддерживал. Это был не мужчина, это был какой-то небожитель.
Темно-синий элегантный костюм тройка облегал высокую, мощную фигуру. В расстегнутом пиджаке виднелась модная жилетка. Узкие брюки облегали стройные ноги. Кипельно-белая рубашка с воротником стойкой, стянутым широким узлом пудрово-розового галстука, и такая же роза, приколота на лацкане. Волосы в стильной стрижке, модно уложены. Непроницаемое лицо, чисто выбрито. И серые глаза, холодные, обжигающие, текут ртутью. Впиваются в меня. Вбирают без остатка. Обжигают своей стужей. В самое сердце смотрят, пронзают. И тянут к себе. Увлекают в свой холодный водоворот. Привораживают.
Папа подводит меня к нему, и передают мою руку в его горячие ладони. Он сжимает мои пальцы, чувствуя какие они холодные, и недовольно кривится, запахивает на мне шубу, и притягивает за плечи, в губы мои своими впечатывается. И я как будто во сне, тону в этом сладком омуте, поглощенная им полностью. И даже не слышу, как восторженно ахнули и заверещали гости, реагируя на наш поцелуй. А женщина регистратор, вставшая за стойку, громко прокашлялась.
– Мы немного забежали вперёд! – шутит она, и все вокруг смеются, и я с неохотой отстраняюсь, и пытаюсь настроить зрение на ней.
Кир снова берёт мою ладонь, сжимает в своих, согревает. Я как дурочка стою и улыбаюсь, сжимая другой рукой свой букет, в пол уха слушая речь регистратора. Стараюсь сосредоточиться, но мысленно, возвращаюсь в сладкую негу нашего поцелуя.
– Прошу ответить вас невеста! – доноситься до меня.
Я выплываю из своих мыслей.
Кир смотрит на меня выжидающе.
– Да, – отвечаю я, – конечно, да! – голос дрожит.
Регистратор кивает, и поворачивается к Киру.
– Является ли ваше желание Кир Дмитриевич, свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас жених!
– Да! – отвечает Кир.
– Ваше взаимное согласие даёт мне право зарегистрировать ваш брак, – торжественно произносит регистратор, – прошу скрепить подписями ваше желанием стать супругами.
Мы с Киром по очереди ставим подписи. Моя маленькая и аккуратная, и его размашистая с красивой буквой «Б».
– Теперь можете обменяться кольцами, – командует женщина, подаёт Киру открытую бархатную корочку, где торчат два гладких, золотых ободка.
Он вытягивает то, что поменьше, и надевает на мой безымянный палец, в соседство с тем, что дарил с предложением. Потом я дрожащими руками, вытягиваю его кольцо, и надеваю, на его палец, на котором выбит узкий и изогнутый хвост змеи, что притаилась на тыльной стороне ладони. Он тут же перехватывает мою руку, снова сжимает, всё пытается согреть. Но я уже вся дрожу от волнения.
– Ну что ж! Объявляю вас мужем и женой. Вот теперь можете поцеловать жену! – улыбается регистратор.
Кир притягивает меня к себе, нежно ведёт по скулам, пальцами приманивая к себе, склоняется, и смотрит, словно не может наглядеться. Обрамляет горячим дыханием, а я и вовсе своё затаиваю, в ожидании первого супружеского поцелуя.
– Люблю тебя! – хрипит его голос.
– И я тебя! – отвечаю, сама тянусь к его губам. Он нежно и легко касается меня, и тут же все взрываются овациями и поздравлениями. А мы целуемся.
Самозабвенно.
Упоённые друг другом.
Секунды.
Минуты.
Часы.
Вечность.
20
Первым к нам бросается Андрей, обнимает меня. Верещит звонким голоском поздравления. К Киру подходят какие-то суровые мужчины, скупо улыбаются, жмут руки, хлопают по плечу. Ко мне кидаются мои подружки. Трещат поздравления, перемежая с комплиментами. Потом подходят родители. Мои и Кира. Напутственно говорит Дмитрий Алексеевич, потом моя мама толкает речь. Обнимают нас по очереди. А потом ещё поток людей, знакомых и не очень. И каждый выражает признание и поздравления.
Мы выстраиваемся под чудесной аркой, с колонами, для фотографии. Потом ещё и ещё, много бесчисленных фото.
На алее замелькали официанты, разносящие напитки и закуски. Под натянутым, рядом, шатром стояли столики и стулья, тоже с небольшим аперитивом. Гости постепенно расходились по алее, греясь на ярком солнце.
Мы вдруг остались одни. Стояли под колонами. Я смущенно посмотрела на Кира.
– Ты, правда, поверил, что я не приеду?
– Было такое подозрение, – хмыкает Кир, – особенно, когда телефон вырубила.
– Кир, ну куда я от тебя денусь? – всплеснула руками, и тонкий подол платья метнулся, словно дымка, потёк по воздуху.
– Красивая, зная твой характер, куда угодно, – он проводит пальцем по контуру моих губ, – ты охуенно красивая! Пиздец, просто глаз не могу отвести! – вдруг признается он.
– Спасибо, – улыбаюсь я, – а нам обязательно оставаться, может ну эту свадьбу! Нас же уже расписали!
– Не дразни меня! – рычит он, склоняясь ниже, и согревает своим дыханием мои губы. – Выкраду, не успеешь и глазом моргнуть! – и только собирается поцеловать меня, как за спиной раздаётся громкий голос.
– Ямал, харе, у вас теперь вся жизнь впереди, пошли нужно выпить! – вопит Паша, прижимая к себе улыбающуюся Иришку.
Кир вздыхает и быстро чмокает меня в губы, обнимает за талию.
– Веди, бармен, будем пить! – усмехается он, а сам ко мне склоняется.
– А ты зашла бы погрелась, руки ледяные, – говорит он, когда мы идём к шатру.
– Не хочу без тебя, – мотаю головой, на что он криво улыбается.
Но в шатре, слишком много желающих с нами выпить. Если учесть, что я не пью, так яблочный сок в фужере, то пьёт в основном Кир, и я опасаюсь, что муж мой ляжет раньше времени. Но Кир, после пятого тоста, благоразумно, теперь только чокается, не пьёт, видимо тоже понимает, что с такими темпами долго не продержится.
А тосты и поздравления сыпаться со всех сторон. Особенно стараются друзья с его стороны.
– Помню, как увидел Юлию впервые, – старается Паша, и получает предупреждающий взгляд от Кира. – Да ладно Кир, не смотри так, но я реально думал, что ту ночь она не переживёт, так она тебе мозг ела, – смеётся этот нахал.
Иришка его тут же бьёт по плечу. Мужчины рядом смеются, и как ни странно я тоже, вспоминая тот вечер, когда испытывала его терпение, а утром всё же нарвалась.
– Помню, как увидела тебя впервые, – не осталась я в долгу, – болтает и болтает, думаю, ну когда успевает машину-то вести!
Мужчины опять смеются, зная, какой Паша разговорчивый балагур.
Он тоже смеётся, а я ему показываю язык.
Вскоре нас всех приглашают пройти в зал. Начался банкет.
Мы с Киром сидим за главным столом. Гости рассредоточились за столами рядом. Андрейка сидит с нашими родителями, нетерпеливо заглядывает на стол, где стоит наш свадебный торт. Я ловлю его взгляд и подмигиваю. Он улыбается мне.
– Чего переглядываетесь? – замечает Кир.
– Да у Андрея слюнки уже текут, при виде торта, – отвечаю я.
Рука Кира ложиться мне на коленку, и слегка сжимает.
– У меня тоже бегут слюнки, – Кир как всегда в своём репертуаре.
– От торта? – выгибаю я бровь, делаю вид, что не понимаю его намёков.
– Конечно от торта, – кивает он, – охуенный такой торт. Я бы его в одного бы сожрал, никому бы не кусочка не дал, сперва бы слизал бы весь крем, а потом бы и до начинки добрался. До горячей, влажной, узкой, начинки, прямо языком бы туда нырнул, – всё это он говорит мне приглушённым рыком, пуская мурашек по моей шее, своим горячи дыханием, и зажигая на моих щеках румянец.
– Кир… – пытаюсь его остановить, потому что возбуждаюсь от этих пошлостей.
– А когда закончу с одной начинкой, перейду к другой, не менее тугой, – продолжал этот гад, издеваться надо мной.
– Тихо, подожди! – вдруг вскрикиваю я.
Он удивлённо уставился на меня. А я отрываю его руку от своего колена, и кладу на живот.
– Чувствуешь? – улыбаюсь я во все тридцать два зуба.
Он хмуриться, но тут я опять чувствую лёгкие толчки, в животе. Это впервые. И это так здорово.
Кир просто замирает. Он держит уже обе ладони, на моём животе и кажется, не дышит.
– Офигеть, – сипит он, – просто офигеть.
А потом мы замечаем, что среди лёгкой музыки, играющей фоном, не слышно голосов. Мы поднимаем глаза и понимаем, что мы облажались по полной. Тоже мне разведчики. Так спалиться, причем сразу перед пятьюдесятью гостями. Наши гляделки с ними продолжались, до тех пор, пока Паша не соскочил со своего места.
– Ну, ты Ямал силён! Поздравляем!
И все отмирают, зал наполняют голоса. Все вторят Паше. Поднимают бокалы, кричат тосты, и поздравления. Девчонки делают большие глаза и показывали кулаки, видимо сетуя, что я держала это в тайне. Я только покаянно вздыхаю, ну что тут скажешь, виновата. Родители радостно улыбались, а мама моя, которая и так про это знала, опять пустила слезу.
Вечер пошёл своим чередом. Появился весёлый ведущий, потом выступали музыканты. Мы много танцевали, развлекались. Я честно продержалась на каблуках пару часов, а потом без зазрения совести сбросила их, переобулась.
Теперь самым распространенным вопросом был, кого мы ждём. Только мы ещё и сами не знали. Поэтому хором с Киром отвечали, что ждём ребёнка.
День сменился вечером. За окном засверкала гирлянда. Неоновые огни, словно звезды, мерцали на фоне темнеющего неба. Теперь казалось, что сказочный шатёр перенёсся в чудесную восточную ночь. Глубокую, и ароматную. Потому что запахло кофе, и мускатом. Подошло дело до торта. Кир первым делом, позвал к нам Андрея, и, подняв его на руки, помог тому отрезать столько, сколько он захотел. Сын довольный, тащил к столу половину верхушки торта. Такой забавный. Я обняла Кира за талию, и благодарно чмокнула в щёку.
– Спасибо!
– Устала? – прижимает он меня к себе.
– Еле на ногах держусь, – призналась я.
– Ещё немного потерпи, и поедем домой, – шепчет он.
– Хорошо, – киваю я.
Он усаживает меня у стола родителей, а сам куда-то исчезает. Мы пьём чай, и болтаем. По залу кружиться парочки, под тихую медленную музыку. В дальнем углу, за столом сидит компания мужчин, они продолжают выпивать и о чем-то шумно галдят.
Тут возвращается Кир.
– Пойдём! – протягивает мне руку.
– Куда? – удивляюсь я, следуя за ним. Он выводит меня из зала, помогает переобуться и надеть шубку.
– Мы будем с тобой в первых рядах, – опять тянет, теперь на улицу, но уже к главному выходу.
Мы выходим на улицу. Вечер тут же встречает нас прохладой. Я жмусь к Киру.
– Кир?
– Ну, потерпи, красивая, – усмехается он, и показывает на небо, где загораются первые звезды. А потом внезапно расцветает цветок фейерверка. Накрывает нас своими огнями. Я вскрикиваю от неожиданности, а потом и от восторга. Хлопаю в ладоши, как ребёнок. Потом на небе распускаются сразу три цветка, и постепенно гости наполняют сад. Возгласы, и крики разрывают ночной воздух. Небо всё озаряется и озаряется новыми огнями.
Я стою, прижавшись к Киру, и млею от восторга. Разве могла я подумать, что вот так всё завершиться, когда он бесцеремонно, и грубо вошел в мою жизнь. Разве могла подумать, что буду стоять и смотреть фейерверк на нашей свадьбе, когда он выкупил меня на потеху.
Когда терзал своими грубыми ласками? Кто бы мне тогда сказал, что мы будем стоять рука об руку, среди всех наших родных и близких, на празднике посвящённом нашей любви. Стоило ли всё это пройти, чтобы оказаться здесь и сейчас?
Конечно да! Сто раз да!
А потом Кир потихоньку утягивает меня, пока все заняты праздничным салютом. Он уводит к машине. Мы садимся на заднее сидение, и уезжаем, не заметно и быстро.
Андрей сегодня переночует у моих родителей, а остальные не маленькие, сами разойдутся. Свой чудесный букет не стала бросать, а просто подошла к Иришке, и вручила ей.
– Ты следующая подруга, – улыбнулась ей.
Иришка неопределённо пожала плечами, но букет приняла.
А в машине я бесцеремонно заснула и не проснулась даже, чувствуя, что Кир несёт меня на руках.
Открыла глаза уже в спальне, когда он опускает меня на кровать, и разувает.
– М-м-м, надо вставать! – тянусь я.
– Да спи уже, – Кир помогает снять мне шубу.
– А как же торт, которой ты съешь в одного? – зевнула я.
– Я сожру его потом, когда он не будет таким уставшим, – усмехается Кир.
– Вот! Начинается, – беззлобно ворчу я, – не успели пожениться, уже пошли претензии, – и снова зевнула.
– Я же о тебе забочусь, – офигивает Кир.
– Ну, тогда помоги мне раздеться и умыться, потому что, к сожалению, так спать нельзя, а очень хочется.
Кир помогает мне раздеться и даже умыться, а потом укладывает в кровать, и прижимает к себе. И мне хочется во многом ему признаться, потому что грудную клетку просто распирает и теснит, большое счастливое сердце, но я молчу, слушая его глубокое дыхание, греясь о горячую кожу, и вдыхая родной аромат. И мне хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
Самая замечательна, первая брачная ночь.
21
– Юлия Викторовна, добрый день! – секретарша Лена, подлетела при виде меня, и почему-то нервно оглянулась на дверь кабинета Кира.
Я удивленно задрала бровь.
А в чём, собственно, дело?
Ну да, мы видимся всего второй раз.
Сперва Кир не стесняясь, оприходовал меня в своём кабинете почти, у неё под носом. Теперь я с огромным животом, ребёнок явно пошёл в Кира, снова появляюсь, под ясны очи, красивой брюнетки.
Просто получилось всё неожиданно. Я была в клинике, на плановом УЗИ, и новая медсестра, проговорилась, что у нас будет мальчик. Врач, с которой у нас был уговор не говорить без Кира пол ребёнка, ругала её потом, и девушка долго извинялась перед мной, говоря, что не привыкла, что к такому сроку, никто не знает пола ребёнка. Ну да, мы так и не синхронизировались с Киром. Он много работал, и сдаётся мне, специально увиливал, от того, чтобы сходить со мной на приём, и вот сама судьба решила за нас.
Я успокоила девушку, они там, по-моему, все меня боялись, зная, кто мой муж. Я даже была рада, что так получилось, потому что Кира не дождёшься. -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-
Я проштудировав интернет, на тему как сообщить папаше, о том, что у него будет сын, выбрала, казалось самый забавный и быстрый способ, потому что не терпелось.
Попросила Вову, водителя которого ко мне приставил Кир, завести меня в магазин для творчества и праздника.
И вот без предупреждения, ведь сюрприз же, явилась к Киру в офис, с тремя шарами, надутыми гелием, внутри которых были голубые конфетти, серпантин и записочки с текстом «У нас будет сын!»
– Кир у себя? – спросила я у Лены, и вручила ей шары, подержать. Стащила с плеч, тонкую кофту, оставшись, в длинном лёгком платье.
Конец апреля, словно лето. Жарко, даже в офисе, где повсюду климат-контроль.
Перекинула кофту через сумку, через плечо косу, и забрала у Лены шары.
– Да… да… конечно, – закивала Лена, и снова оглянулась на дверь.
– И? – не поняла я.
Она тут же склонилась к селектору.
– Да, – услышала я голос Кира из динамика.
– Кир Дмитриевич, а к вам ваша жена, Юлия Викторовна! – доложила Лена, и вроде голос её дрогнул.
Я совсем растерялась, не понимая, что происходит. А когда Кир замолчал, словно, подбирал слова в ответ, я вообще обалдела и кинулась к двери, дёрнула ручку, но она не поддалась. Дверь была закрыта.
– Кир! – крикнула я, сжимая эти дурацкие шары, и испепеляя дверь взглядом.
Замок щёлкнул, и на пороге показался Кир.
– Красивая, ты чего здесь? – он явно не желал, чтобы я видела что там, вернее кто там, в его кабинете, потому что пошёл на меня, вытесняя в коридор. А самое поганое, что лицо у него было растерянное.
У Кира растерянное лицо!
– Что происходит Кир? – я пыталась выглянуть из-за его плеча, но куда там, он ловко утекал то в одну сторону, то в другую, всё дальше оттесняя меня от входа.
– Все норм, – ответил, и посмотрел на шары. – Чё за праздник?
– Кир, кто там у тебя? – не стала я ходить вокруг да около.
– О чём ты? – он перехватил меня под локоть, потянул к лифту.
– Да что за фигня, Ямал, ты меня за дуру держишь? – разозлилась я, и вырвала свою руку из его лап, кинулась к кабинету.
Но врываться туда уже не понадобилось. Дверь открылась, и на порог вышла высокая брюнетка. Тонкая, хрупкая. С модным каре, и голубыми глазами. На ней был деловой костюм, с распахнутым джемпером.
Жарко всё же!
Белая блузка, и облегающая стройные бёдра, юбка. И без того бесконечные ножки, удлиняли туфли лодочки. Она смотрела на меня настороженно, но все, же высокомерно. Я против неё словно шарик воздушный, что в руках держу. А самое хреновое, я знаю кто это.
Это была Катя.
Любопытно мне было, как первая любовь Кира выглядела, и я нашла её в соцсетях. Уже тогда мне казалось, что я проигрываю ей, но Кир, со своим темпераментом, заставил забыть все эти дурацкие мысли, и вот она стоит передо мной. А несколько минут назад, стояла пред ним, а может и не стояла, кто ж теперь узнает, ведь дверь то они заперли.
– Понятно, – выдохнула я, и словно сама выдохлась, развернулась, не так ловко, как хотелось бы.
– Юль… – начал Кир, и зыркнул на Катю.
– Надеюсь, ты, наконец счастлив, – выплюнула я.
– Чё несёшь, Юль! – Кир обжёг меня взглядом.
Офигеть, это он ещё на меня и злится.
– Вот, это тебе – вручила ему шары, и, выхватив у Лены со стола ручку, лопнула их по очереди. Они рассыпались голубыми конфетти, усыпав всё вокруг. – Поздравляю, у нас будет сын.
– Юль, заканчивай, – глаза Кира блеснули, и даже улыбка промелькнула, а потом взгляд переполз за моё плечо, потом снова на меня. Я обернулась, бросила взгляд на притаившуюся девушку, потом, на секретаршу Лену, которая тоже затихла, и вроде бы как старалась на нас не глазеть. Но мы стоим посреди приёмной. И ситуация, которая унижает меня, тоже посреди этой приёмной. Как в этот момент я пожалела, что не предупредила о своём визите. Я не хотела этой правды, не хотела. Я слишком размякла в своём ванильном мирке, где я самая важная, самая главная.
Это так жестоко! Снова указать мне, на моё место. Словно мы снова в ресторане Ашота, и он ставит меня на колени, и доказывает делом, для чего я ему нужна.
– Не вопрос, закончила, – я пошла к лифту, но Кир сцапал меня за локоть, повернул к себе. И глазами своими ледяными, прозрачными, ртутными, по лицу моему водит. Ощупывает, словно диагностику проводит, насколько глубоко ранил, и какая реабилитация требуется, перевязка или электрошок.
– Я всё объясню… слышишь, – склоняется ниже, затягивает в омут свой, и так хочется туда нырнуть снова, да только боюсь не выдержу очередного погружения, задохнусь. Он всё это прекрасно читает на моём лице. Он всегда хорошо считывает мои эмоции, а я их и не скрываю сейчас.
Мне больно.
Больно дышать.
Смотреть на него больно.
Аромат его горький и такой родной вдыхать больно.
