Текст книги "Ледокол (СИ)"

Автор книги: Ann Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Что ты с ним сделал? – вцепилась я в его куртку.

– Не убил, не переживай! – отозвался он, высвобождая ткань из моих рук, и я легко прочитала в его глазах раздражение. – Но можешь считать, что ты в разводе!

– А ты? – да именно сейчас пока есть возможность выяснить этот момент, почему бы и нет.

– Ладно, мне пора красивая, – Кир встал, придерживая меня, потом отстраняет.

– Кир? В чём дело?

– Всё, считай долга нет, – он вышел.

Я тупо сидела в ванной, слушая, как он с кем-то, скорее всего с Пашей, кряхтит, ругая Юрика, что он такой здоровый кабан, тащат его куда-то. Потом хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

Тишина в моей квартире.

В моей жизни.

В сердце.

Часть вторая

1

Нас с Юрой быстро разводят, даже месяца не проходит. Причём инициатором становиться сам Юра. Он отказывается от примирения, которое предлагает нам судья, объясняя, что не достоин такой жены, как я.

Он же общается с родителями, которые налетели в наш дом, узнав обо всём. Говорит всем тоже самое, что и в суде. Что он не достоин меня, что был плохим мужем, не ценил меня как женщину, что это решение полностью его. Он всё оставляет нам с сыном, и очень скоро найдёт работу и будет обязательно платить алименты.

Родители в шоке.

Я, если честно, тоже.

Пытаюсь вызвать его на откровенный разговор, когда мы остаёмся одни, но он только зло кривит побитую рожу, но даже взгляда косового не допускает в мою сторону. Собирает и исчезает из моей жизни.

Только фамилия и осталась, которую я не стала менять.

Впрочем, Ямал тоже исчезает.

Кир не появляется, после того дня.

Я набираюсь, смелости и звоню ему. Но ответа нет. Толи номер сменил, толи заблокировал меня.

Потом меня увольняют с работы.

Ашот Гургенович, выдумывает ряд причин, почему я теперь не востребована в его ресторане, и почему он вынужден отказаться от моих услуг, но только мне всё понятно. За этим, как и за разводом, стоит Кир.

Директор выплачивает мне три зарплаты, за сокращение, причём, судя по размеру, своих. На этом он прощается со мной, и мне ничего не остаётся, как уйти.

Устраиваться бежать сломя голову на новую работу, необходимости нет. Денег достаточно, тем более ещё остались те, что я готовилась вернуть Киру.

Беспокоит другое, чего добивается Кир?

Исчез, но незримо присутствует в жизни, проблемы решает, наверняка следит.

Набраться смелости и съездит в одно из его жилищ?

С Кира станется меня послать. И раз он ушёл, то может и не стоит так упрямо его возвращать.

Ну да, сердце ноет, и воспоминания тревожат, почти ни ночи не проходит, чтобы не снился этот гад! Но я же не его придаток. Я самостоятельный человек. Самодостаточный! Я же понимала, что рано или поздно это закончиться. И как же давно было желание, чтобы всё это завершилось.

И вот оно завершилось.

Я сосредоточилась на сыне. Мы, наконец, стали проводить вместе больше времени. Андрейка был счастлив, ну а я вдвойне. Под лучами его счастья моя грусть отступала, тревога рассеивалась.

Почти сразу позвонила Иришка, и позвала к себе на работу. У них освободилось место портье, она могла составить мне протекцию. Мне не привыкшей сидеть дома, эта новость пришлась по душе, и уже через неделю я стояла за стойкой, проходя стажировку у Иришки.

Самый модный отель в нашем городе. Очень большой и красивый. При нем работал шикарный ресторан, и поэтому народу было много. Работа была сложная, но интересная. Я быстро отточила процесс, и вскоре, уже действовала по наитию, когда Ира была занята, или отсутствовала.

И благодаря всем этим новым эмоциям некогда было грустить, копаться в себе. Нужно было успевать, хватать всё на лету, потому что хотелось остаться здесь. Закрепиться.

Поэтому когда постоянно стало тянуть внизу живота, я не обратила на это внимание. Ну, тянет и тянет. Предвестники месячных, так бывает. Особенно болел, когда простою весь день на ногах, или по лестницам побегаю.

И когда в очередной раз, тянущая боль сковала низ живота, я вытянула из кармана свой телефон. У меня там была программка, женский календарь, который отслеживал мой цикл. Я хотела посмотреть, когда уже начнутся эти месячные. И глянув на экран, телефона, чуть не сползла под стойку.

Пятый день задержки. За всеми этими переживаниями и новыми впечатлениями не обратила внимание, что месячные не пришли во время.

Я попросила напарницу Лену, покараулить, а сама нетвёрдой походкой пошла в туалет. Был у меня в сумочке дежурный тест на беременность.

– Не может этого быть! – спустя несколько минут, он показал мне две полоски.

Я ведь принимала таблетки, те которые мне назначили клинике, в которую меня возил Кир.

Но с фактами не поспоришь, хоть я и попыталась, сделав ещё парочку тестов, надеясь, что предыдущий был ошибочный. Но куда там!

– Так, сначала к гинекологу, – по деловому заявляет Иришка, когда я ей излила душу, – потом, что-то можно решать!

– Что решать? – повторяю за ней. – Нечего тут решать! Я не собираюсь рожать от бандита, тем более которого и след простыл!

– Без врача тебе всё равно не обойтись, так что записывайся на приём, – отрезает подруга.

– За что мне это? – поднимаю глаза к потолку, гостиничного ресторана, где мы с Иришкой устроились на обед.

– Юль, может разыскать его? – спрашивает Ира, копаясь вилкой в салате. – Я могу Паше позвонить, через него попросить встретится с тобой.

Я думала об этом, но как, то уж совсем я жалко выгляжу. Беременная брошенка!

Ушёл, значит ушёл.

– Это же, и его ребёнок. Он по идее должен знать! – продолжила тем временем подруга.

– Да плевать мне, чего он должен, – вздыхаю я, – не буду я ему ничего говорить.

– Ну, дело твоё, – неодобрительно смотрит подруга.

– Ир, ты же не скажешь, не из каких добрых побуждений не скажешь! Дай мне слово! – вижу, что она опускает глаза, и совсем не одобряет моих намерений, но сделать всё равно ничего не может

– Даю слово, – глухо бросает в ответ.

Так-то лучше.

2

Я вышла из женской консультации и присела прямо на занесённую снегом лавочку. Сегодня я взглянула в глаза реальности. Беременность шесть недель. Отсчитав время назад, понимаю, что это произошло в нашу самую сладкую ночь, после примирения.

Меня чуть в больницу не уложили, прописали множество лекарств. Угроза выкидыша высокая. Матка постоянно в тонусе.

Надо же! Как только появилась реальная угроза потерять этого ребёнка, которого я так не хотела, я вдруг, на уровне инстинкта, пытаюсь сохранить его. И даже не заикаюсь об аборте, что и было моей целью. Только постоянно талдычу гинекологу, что я пила противозачаточные. А она так спокойно, видя моё ошарашенное состояние, повторяет и повторяет, что стопроцентной гарантии не даёт не один метод контрацепции, кроме перетяжки маточных труб, и вазэктомии у мужчин.

Но всё же, угроза потерять ребёнка меня отрезвляет. И плевать мне на Кира. Я сама могу родить и вырастить этого ребёнка. Ведь он мой. Только мой.

На работе беру больничный. Быстро переговариваю с Иришкой, сообщаю новости.

Неделю исправно пью все назначенные лекарства, ставлю свечи, лежу в кровати не вставая. Андрей, не понимая моего состояния, ухаживает, просто видя, что я приболела. А я всё думаю, что надо ему сообщить, что скоро у него будет брат или сестра.

* * *

– Слушай Юль, тебя там одна гостья в ресторане, зовёт, – шепчет Лена.

Я уже второй день после больничного, дело близится к новому году, и работы невпроворот. Понаехало туристов, еле успевали расселять.

– Какая ещё гостья? – раздражённо смотрю на Лену, которая слиняла в самый час пик.

– Блондинка высокая, – поясняет Ленка, совершенно не замечает, что я на неё злюсь.

– Описала тебя и попросила позвать!

– Да кто там? – уже откровенно злюсь. Я вообще теперь, постоянно, то злюсь, то реву, то хохочу.

С Андреем так не было. Таких диких перепадов настроения. Видимо зависит от возраста.

Я шагаю в ресторан, и замечаю её сразу.

Жанна, жена Кира. Сперва хочу слинять, пока она меня не видит, но потом, одёргиваю себя.

Какого хрена! Да и тем более, она знает, что я здесь работаю. Пусть выскажется, может на ответку нарвётся.

– Добрый день! – приветствую её.

Она поднимает на меня глаза. Надменно осматривает мою фигуру, потом, голубые глаза впиваются в моё лицо.

А она довольно симпатична.

В тот раз мне было не до её внешности, но сейчас в спокойной обстановке ресторана, могу рассмотреть её. Хорошенькая, словно кукла. Но старше меня, хотя и выглядит сногсшибательно. Ей от силы лет двадцать восемь. Аккуратные черты лица, вся такая миленькая. И фигурка тоже точёная, ладная. Одета в элегантное платье, кофейного цвета.

Вот зачем Кир вздумал от неё гулять? Она же просто мечта.

– Ну, привет! – тянет она и кивает на стул напротив.

Я сажусь.

– Не успели тогда познакомиться, меня зовут Жанна, – поедает меня глазами.

– Юля, – коротко представляюсь я.

– Хорошо выглядишь Юля! По крайней мере, лучше, чем в последний раз, когда мы виделись, – усмехается она, и делает глоток вина, предлагает мне, я отказываюсь.

– Послушайте Жанна, мы с Киром расстались, причём в тот же день, так что если ко мне есть претензии, то я не знала, что он женат.

– Расстались? – услышала она из всего мной сказанного.

– Да, расстались, – кивнула, поморщившись, почувствовав небольшую тошноту.

– А что так? – насмешливо посмотрела на меня.

– Я же сказала я не знала, что он женат, – повторяю я, пока ещё спокойно реагируя на её закидоны.

– А то, что он бандит знала?

– Знала.

– И что, не смутило тебя это?

– Ну, тебя же не смутило, когда ты за него замуж выходила, – парировала я, резко переходя с ней на «ты».

Она надменно растянула губы в улыбке.

– Мы женаты семь лет, – говорит Жанна, и снова прикладывается к бокалу, – из них он шесть сидел. Как тебе такой расклад.

– Я знаю, что он сидел, – не удивила она меня.

– А за что знаешь?

– За убийство! – отвечаю.

– Сам рассказал, или справки навела? Хотя какие ты могла навести справки, – усмехается она. – Интересно чего это он разоткровенничался? Из него же слово не вытянешь!

Я потупилась и нетерпеливо вздохнула.

– Ну, хорошо, – усмехнулась она, видя, что мне скучно, – а кого он убил, говорил тебе.

– Нет, мне и не интересно, тем более, сейчас!

– Блин! И про Катьку свою, что ли не рассказал?

– По какую Катьку? – я раздражённо повела плечами.

– Про свою ненаглядную Кэт, которая ему всю жизнь поломала, и не верит он больше бабам. Понимаешь, Юля, была в жизни Кира, светлая полоса. Был он крутым чемпионом, служил в ОМОНе, и встретил девочку, полюбил. И не был он таким мрачным и угрюмым. Ну, я так думаю. Но был он беден, и девочка хоть его и любила, но думая о будущем, свалила к мажору, потому что, видимо деньги любила все же, больше. И тогда наш Кир, ты не против, если он будет наш? – вдруг отвлеклась от рассказа Жанна и сделала очередной глоток вина.

– Мне всё равно! – жму плечами.

– Судя по тому, как блестят твои глазки, ни фига тебе не всё равно, – подмечает она.

– Тебе кажется. Ты закончила?

– Тебе что совсем не интересно, почему он бандюком стал?

– Да я уж догадалась, несчастная любовь!

– Ещё какая! – усмехнулась Жанна. – Он же с ней встречался даже после свадьбы, отпустить не мог, и смириться. А она ни в какую не уходила от мужа. Так что ему не впервые изменять. Ну а потом их застукал муж Кэт. Его избили. И статью повешали. Условкой отделался. Из спорта выперли, из органов тоже. Вот и пошел у нашего мальчика кривой путь. С его то габаритами, только в бандиты. А там дело нехитрое. Бабло поднял, да мажора того убил, а Кэт его и сдала. Как адвокаты, купленные, не старались, не отмазал его, только срок смогли скостить, шесть лет сидел.

– А ты не дождалась? – задрала я бровь.

– Я не дождалась ещё до тюрьмы, – вдруг вздохнула Жанна, – месяца три нам вроде весело было. Сама знаешь, он не скучный, да только мрачный жуть. Всё по своей Кате убивался. Достал! Не понимаю я, зачем он вообще на мне женился, да ещё и брачным договором привязал, и я теперь, чтобы с голым задом не остаться даже развестись с ним не могу. Развестись не могу, но уйти, пожалуйста, поэтому и не ждала я его из тюрьмы, просто решила забить, а у него же везде уши, да глаза, докладывают, доносят, шаг вправо, шаг влево…

Не понимаю, зачем она мне всё это рассказывала. Но благодаря этому я немного поняла мотивы его поступков, да только теперь без толку.

– Что ты от меня-то хочешь? – я комкала в руках салфетку, потому что мне было больно за него.

Да гад! Сволочь! И даже убийца.

Но мне было больно, я переживала, представляя ту душевную боль, что досталась ему. А может это гормоны, фиг его знает.

– Да всё просто, – вытягивает губы Жанна, – судя по тому, как ты тогда вылетела из квартиры, и как он за тобой ломанулся, всё намного серьезнее, чем я предполагала.

Я только хмыкаю. Жанна пропускает это мимо ушей.

– Мне нужно чтобы ты дала свидетельские показания в суде, что Кир мне регулярно изменял, шлюхи, видишь ли, у нас не в счёт, а вот если серьёзные отношения…

Я рассмеялась.

– Серьезные отношения? – переспросила я, скрывая под этой бравадой, колотьё в сердце. – Скорее первое, именно то, что у вас не в счёт.

– Не похожа, ты на шалаву, – прищурилась Жанна.

– Спасибо конечно за комплимент, – фыркнула я, – но только это так, и мы уже не встречаемся, и в суд соответственно я не пойду!

– Я тебе денег дам!

– Ну да, это решающий аргумент, – раздражаюсь я.

Везде только деньги. Всё и всегда. Деньги, деньги.

– Разводись так.

– Так он оставит меня без гроша, – пожаловалась она, словно мы с ней секретничали, – я семь лет прожила с этим чудовищем, не для того чтобы остаться с голой задницей.

Я только усмехнулась. Да я его тоже частенько звала чудовищем. Только если честно, положа руку на сердце, я бы предпочла его приручить, что у меня так и не вышло.

– Значит живи дальше и терпи, – я встала из-за стола, сама мысль того что Кир, живёт с Жанной дальше, под одной крышей, а возможно и делить постель, омрачила и без того мерзкое настроение, да так, что меня затошнило, только стоило представить их вместе.

– Ну вот, Юля, – прищуривается она, – а говоришь несерьёзно у вас.

У меня сложилось впечатление, что этот вывод ей, почему-то был важен.

– Нет больше никаких нас, ты разве не слышишь меня, – рявкнула уже, не стесняясь никого.

Зачем она это заладила? Что за бред? Давит и давит на больную мозоль!

Жанна только довольно улыбнулась, и подмигнула мне.

– Спасибо, что уделила мне время!

– Да не за что. Засунь себе своё спасибо! – зло выругалась я, не понимая её да конца, но отчётливо чувствуя какой-то подвох. Так и ломала голову да конца рабочего дня, зачем она приходила, и к чему весь этот разговор.

3

Я работала двадцать восьмого, и двадцать девятого в ночь, а тридцатого и тридцать первого, была дома. Ну и первого, второго.

Мы с Андреем запланировали много мероприятий на эти дни. Новый год решили справлять с моими родителями. Сын заказал кучу различных блюд. Чувствую, за их приготовление предстоит приняться за два дня. Ещё в новый год решила поговорить с родителями, всё им рассказать, и возможно найти поддержку, ведь рано или поздно правда сплывёт наружу. Вернее сказать, вырастит.

Я шла после ночной смены, прикидывая зайти ли в магазин сейчас, или потом тащить всё скопом. На улице стоял морозец, и ещё совсем было темно, Всё же восемь утра. Остановка была совсем рядом, почти за углом, и автобусы в моём направлении, всегда шли свободные. Можно было усесться на свободное сидение, и вытянуть уставшие ноги. В голове составляла список того, что надо было купить на праздничный стол, неплохо бы записать всё, а то, что-нибудь, да забуду. Вдруг дорогу мне преградила большая машина, я остановилась и удивлённо уставилась на внедорожник, тем более, что дверца пассажирского сидения открылась, и оттуда вышел низкий крепкий мужчина, не по погоде одетый в лёгкую куртку, без шапки. А за ним на сидении, сидел испуганный Андрей.

– Мам, – пролепетал сын, и шмыгнул носом, сдерживая подступающие слёзы.

Я в негодовании уставилась на мужика, потом на сына.

– Андрей? Что происходит? Почему ты… – договорить мне не дали. Мужик бесцеремонно, и молча, затолкал меня к сыну.

Я не сопротивлялась только потому, что там был Андрей. Я неуклюже бухнулась на сидение, поправляя съехавшую на глаза шапку, и притянула сына к себе, осмотрелась.

– Что происходит?

Низкий мужик запрыгнул следом за нами, потеснив нас на заднем сидении. Дверцы тут же заблокировались. Машина поехала. С переднего сидения, наконец, соизволил обернуться ещё один пассажир. Здоровый мужик, кавказец. Тёмные глаза, короткие волосы, борода. Он повернулся и заполнил собой всё пространство, даже дышать стало тяжело. Я вжалась в сидение, и прижала Андрея ближе.

Бедный мой мальчик! Как же ему здесь было страшно!

– Вы кто такие? Совсем охренели? – рявкнула я, уже догадываясь, что дело худо. – Что вам нужно? И как вы посмели тронуть моего сына?

– Язык как помело, – скривился кавказец, и что-то сказал водителю на незнакомом языке, криво усмехнулся, и снова посмотрел на меня своими чёрными глазами.

– Не люблю таких дерзких баб, – выдал очередное умозаключение он, – такой член в рот засадишь, а она того и гляди его откусит.

– Что, были прецеденты? – морщусь я от его слов, и закрываю уши Андрею.

Чёрные глаза кавказца смотрят с таким пренебрежением, словно я кусок мяса, посмевший, раскрыть рот. Он слегка склонился ко мне, и в нос ударил его аромат. Сильный, мощный, раздирающий ноздри. Так и захотелось откашляться, открыть окно и глотнуть свежего воздуха.

– Слушай сюда, сучка борзая, ты мне нужна, в относительно целом состоянии, поэтому на первый раз я тебя прощаю, но запомню твою дерзость, – проговорил он, и перевёл глаза на Андрея, – не забывай, что ты не одна!

– Зачем я тебе нужна? – спросила, стараясь не дать дрожь в голос.

– Просто заткнись, и делай что скажут, и останешься целой. Ты и твой пацан, – кавказец отвернулся.

Я ещё долго гипнотизировала его взглядом, но он больше не повернулся и ничего не сказал. Мельком глянула на соседа.

Тоже каменное лицо. Мысли в панике метались в голове. Я прижимала Андрея и гладила его головку, пытаясь успокоить.

Кто бы меня успокоил, и рассказал что происходит.

То, что это бандиты и так понятно.

Но зачем мы им? Чего они хотят? Выкуп? От кого? Опять Юра вляпался куда-то? Или это связано с Ямалом?

Все мои попытки хоть что-то понять не увенчались успехом, со мной больше никто не разговаривал, и мы, прижавшись, друг к другу с сыном, сидели и следили за дорогой.

Мы выехали за город.

Ну почему всегда за город?

Все бандитские дела твориться за городом. Потом вообще была какая-то заброшенная пром-зона. Машина притормозила у разрушенного здания, нас вывели, отобрав мою сумку, и бесцеремонно обыскав нас обоих.

Что искали-то? Оружие?

Потом по хрустящему, не тронутому снегу повели вовнутрь какого-то заброшенного здания. Мы еле доковыляли, выворачивая ноги в глубоких сугробах. Андрей постоянно увязал, и мне приходилось его вытягивать, О помощи со стороны даже говорить было нечего. Все сапоги набились снегом, и я начинала мелко дрожать, прижимая сына, и постоянно интересуясь как он.

Было страшно. Не за себя. За детей. За нынешнего, и ещё не рождённого.

Чего они хотят? Куда нас ведут?

Мы спустились вниз, когда, наконец, преодолели сугробы, и вошли под разрушенную крышу. Там обнаружилась лестница, которая привела нас в подвал. Нас подвели к железной двери, подсвечивая телефонами, темные проходы. Щёлкнул замок. Дверь тяжело открылась, и на нас пахнуло тяжёлым, затхлым запахом. И подуло теплом. Какая-то бытовка, судя по выхваченным светом фрагментам. Здесь пролегали трубы теплотрассы, прямо так, тараня стены, и поэтому здесь было тепло, но и воняло соответственно. На полу валялись тюки. Голые цементные стены и потолок. Небольшая отдушина, в стене. Из неё еле-еле было видно улицу, очень далеко, и чуть поступал свежий воздух.

Это по всей видимости была наша с Андреем тюрьма.

– Послушайте, мы ничего не сделали, отпустите нас, или хотя бы ребёнка, ему всего девять, – запричитала я, понимая, что они собираются бросить нас здесь.

Мужчины даже глазом не повели, и тогда отстранив Андрея, я бросилась к кавказцу.

– Прошу, свяжитесь с Ямалом, он нас знает…

Он легко перехвати меня запястья, и прижал к стене. Андрея дёрнувшегося ко мне на защиту, придержал низкий мужик.

Кавказец, впился в моё лицо крупной ладонью, и его жуткие чёрный глаза, стали ещё страшнее в этой полутьме.

– Я знаю, что он тебя знает, – наконец подал он голос, – и возможно мы совершим взаимовыгодную сделку. Но даже если нет, я в накладе не останусь.

Он схватил мою руку и положил себе на ширинку. Под моими пальцами ощущался толстый член.

– Заставлю самолично проверить все твои догадки, – оскалился он, опять убивая наповал своим парфюмом. Меня так затошнило, что я побоялась, что меня сейчас вырвет на него.

– Вы все сволочи, только и можете женщинами и детьми распоряжаться, а считаете себя мужчинами, – не сдержалась я.

Мужчина отвесил мне оплеуху. Я вскрикнула и стекла по стенке. Ко мне опять попытался прорваться Андрей, но его не пустили. Я слизала кровь с разбитой губы, и сплюнула её под ноги бандиту.

– Как Ямал тебя не прибил, с таким характером, – проворчал бородач, – я уже готов свернуть тебе шею!

Я потупила злой взгляд, чтобы не навлечь на свою голову ещё больше неприятностей.

Я не одна, нужно думать о детях.

Кавказец отошёл, что-то сказал своим подельникам опять на незнакомом языке. Андрея отпустили, и он кинулся ко мне, заплакал, и прижался. Я тоже еле боролась со слезами. Нам бросили две бутылки воды и вышли. Заскрежетал замок, потом наступила тишина, прерываемая нашими всхлипываниями.

А потом я взяла себя в руки, и успокоила сына. Наобещав ребёнку, что нас обязательно спасут, найдут и вызволят. Что скоро здесь будет МЧС, и полиция. Сын успокоился и задремал на моих руках, а я сидела, крепко сжимала его, и тихо плакала, потому, что меня успокоить было некому.

4

Сколько прошло времени, не знаю. Но судя по свету в отдушине. День и ночь.

Мы с Андреем почти не двигались. Нашли удобное положение, разместившись на тюках, и полулежали.

Слава Богу, здесь было тепло.

И, Слава Богу, нам оставили воду. Один из дальних углов мы оборудовали под туалет, но он особо и не понадобился. Стресс, организм уходит в анабиоз.

Мы лежали и вспоминали первые соревнования сына. Потом я рассказывала ему сказки, вспоминая из прочитанного, а где-то добавляя от себя. Хотелось есть, но ещё было не критично, даже Андрей признался, что ему терпимо. А потом как-то получилось, что я взяла и рассказала, что скоро, у него появиться брат или сестра. Сын долго молчал, обдумывал, а я не торопила и не приставала. Потом обнял меня, и признался, что давно мечтал о брате. Это было так мило, что мои гормоны снова дали сбой, я расплакалась.

А утром, наверное, это было утро, заскрежетал замок. На нас упали лучи фонарей.

– Подъем, – это был низкий мужик.

Он вывел нас, и усадил в машину, сам теперь уселся на переднее сидение к водителю. Кавказца не было. Он кинул нам по шоколадному батончику, и бутылку воды. Машина тронулась.

Мы с Андреем подкрепились. Я пригладила его топорщившиеся волосы, поправила одежду. Сама просто пригладила свои волосы, и провела под глазами, собираю остатки туши.

Куда нас везут мне так и не ответили, просто проигнорировав все мои вопросы. Другого я в принципе и не ожидала, надеялась только, что эта не очередная промзона.

На удивление, это был ресторан. Один из лучших в городе. Нас с Андреем провели вовнутрь, и усадили в пустом зале, за стол. С нами сел низкий мужик.

Здесь было очень красиво. Стилизация под шатёр шейха. Богатый и роскошный. Всё украшено к новому году. Явно здесь подавали восточную кухню. А потом до меня дошло, что это, скорее всего ресторан кавказца. Раз среди дня он совершенно пустой. Хотя этим людям ничего не стоит, выгнать всех на улицу по своей прихоти.

– Хочешь кушать? – вдруг подал голос низкий. Я перевела на него взгляд, а он смотрел на Андрея.

– Нет, – выпалил мой сын и гордо вскинул голову.

Даже в такой непонятной, стрессовой ситуации, нашелся повод, гордится моим мальчиком. Я сжала его плечо, давая понять, что он молодец!

Мужик только усмехнулся и снова застыл с каменным лицом.

Вскоре прибыли первые гости.

Кавказец, шёл во главе, огромной разношёрстной толпы. Их было человек двадцать. Жёсткие, наглые взгляды. Огромные бородатые мужчины. Они тихо переговаривались, и бросали на нас с Андреем заинтересованные взгляды. Кавказец только раз посмотрел на меня, и уселся за стол стоявший посередине. К нему тут же подошёл официант. Поставил чашку кофе, и бутылку воды, и стакан.

Потом по паркетному полу процокала Жанна. Она посмотрела на меня, и довольно улыбнулась, и подошла к кавказцу. Что-то жеманно проговорила, заискивающе улыбаясь, поправила на бёдрах короткое платье, открывающее её стройные ноги, и перекинула через плечо светлые волосы.

– Посмотрим, – громко ответил ей мужчина, не впечатлявшийся по-моему, всем этим спектаклем, – не очень-то он торопиться вызволять её, а об остальном и говорить нечего, пока ещё нечего не произошло. Поэтому сядь и жди.

Жанна поджала алые губы, и, скинув меховую курточку, уселась за соседний столик, перекинула ногу на ногу. Кинула на меня насмешливый взгляд, и залипла в телефоне.

Из услышанного мне стало понятно, что ждали Кира. Меня и Андрея хотели использовать, как рычаг давления на него. Вот только навряд ли у них это получится. И от этого становилось страшно, потому что не понятно тогда, что с нами будет дальше. А вернее сказать, предельно понятно, и от этого становилось жутко.

Мужчины тихо гудели. Жанна так и залипала в телефоне. Мы с Андреем сидели в ожидании. Нас разместили спиной ко входу, поэтому когда я невзначай оглянулась и встретилась взглядом с серыми глазами, то вздрогнула.

Ямал шел один. Любимая кожаная куртка, на черную майку, и синие джинсы, высокие тяжелые ботинки из черной кожи. Словно и не зима за окном, а тёплый летний вечер. Он снова зарос бородой. И аккуратную стрижку, сменили тёмные вихры, с нитками седины. Лицо осунулось, но неизменно хранило непроницаемое, отстраненное выражение.

Его глаза обожгли холодом. И глядя на его расслабленную походку, на безразличный взгляд, я поняла, что нас отсюда живыми не выпустят, потому что он точно не станет вступаться за нас. И делать то, что нужно этому кавказцу, тоже не станет. Ни ради меня, ни тем более ради Андрея. Интересно, а если узнает, что я жду его ребёнка, он сжалиться над нами?

Он вообще хоть помнит, что такое жалость?

Не уверенна.

Ямал тем временем подошёл к столу, где восседал кавказец. Мужчины замокли, Жанна тоже вынырнула из телефона.

– Сархан, чё за канитель, – разнёсся по залу низкий голос Кира.

Сархан встал, протянул ему руку.

– Приветствую, Кир!

Кир неохотно пожимает протянутую руку.

– Присаживайся, побазарим! – кивает Сархан.

Кир подцепляет ближайший стул, и, повернув его спинкой вперёд садиться, напротив Сархана, сложив руки впереди.

В зале сейчас тихо, и мы сидящие за дальним столом, прекрасно слышим их разговор. А ещё нам видно лицо Сархана, и широкую спину, Кира. Он стягивает с широких плеч, куртку, небрежено её откидывает, достаёт из кармана сигареты и прикуривает. Официант тут же приносит ему пепельницу, и интересуется, чего тот изволит. Кир только вертит головой, и парень уходит.

– Ну, давай базарь, чего у тебя там? – выпускает он сизый дым.

Сархан, поджимает губы в бороду, вроде, как и на его территории, встречаются и толпа за ним, а Кир ведёт себя так, словно это Сархан пришёл у него просить, а не наоборот.

О, да Кир, это умеет. Его главный талант, ставить людей на место. Желательно пониже своего.

– Я не хочу ссориться с тобой Кир, но раз появилась такая возможность, – и Сархан кидает взгляд, на Жанну, – я бы хотел вернуть свою землю.

– Говоришь, ссориться не хочешь, – тянет Кир, – а сам, как крыса последняя, исподтишка действуешь.

Позади Сархана, зашумели мужчины. Сам кавказец, стал мрачнее тучи.

– Выбирай выражение, – рявкнул он, – эта земля был изначально наша…

– Я понял, – перебил его Кир, – чего ты хочешь?

Сархан, зло улыбнулся.

– Всё очень просто, ты возвращаешь нашу землю, и ещё двадцать пять процентов, со всех твоих казино, иначе ты даже моргнуть не успеешь, Шмидт порешит и бабу и пацана, – по-деловому говорит Сархан.

5

Я перевожу глаза на низкого мужчину, что сидит перед нами, и такая пропасть в его светло-зелёных глазах, становиться жутко, от такого безразличия. И ещё я понимаю, что нам конец. Ямал никогда, не на что не согласится. Ради своей жены, может ещё да, но не ради меня, и Андрея.

Я прижимаю сына ближе, сердце дробит. Затравлено смотрю, на мужчину перед нами. Последние минуты. Как только Кир озвучит свой отказ, возможно, нас не станет.

– Согласен на всё, – разносится по залу спокойный низкий голос. – Отпусти их прямо сейчас.

Сархан кивает, и отзывает Шмидта, который спокойно встаёт и уходит из-за нашего стола.

На моё плечо ложиться, тепля ладонь, я и вздрагиваю. Ещё не могу поверить, что всё это правда, только что к смерти готовилась, а тут угроза миновала. Я поднимаю ошарашенный взгляд, рядом стоит Паша.

– Пойдём, – говорит он.

– Куда? А Кир? – заупрямилась я, всё же поднимаясь.

– Пойдём, – повторил Паша.

– Сархан, – воскликнула Жанна, и я обернулась, уже у самых дверей, – а как же наша договорённость. Это ведь я догадалась, что он за эту девку всё выложит. Я хочу развод!

Я перевела взгляд на Кира. Он легко поднялся, встал напротив Жанны.

– Затейница ты моя! – прорычал он, и прихватил её за светлый хвост, подтащил к себе, завизжавшую женщину.

– Что Сархан, и с бабой моей не дашь разобраться?

Жанна извивалась в его руках, и просила Сархана помочь.

– Разбирайся Кир, мой ресторан в твоём распоряжении, – оскалился Сархан.

Жанна завизжала пуще прежнего, а я поспешила вывести Андрея, и мы пошли за Пашей.

На улице стояло машин двадцать. Все сплошь черные внедорожники. Ещё больше там было здоровых мужиков. Все как на подбор. Страшные и опасные. Стояли вокруг своих тачек, курили. И всем словно жарко и время года не для них. Кто в пиджаках, кто в тонких рубашках, без шапок. А на улице на секундочку, наверное, около минус пятнадцати.

Меня с Андреем, они проводили заинтересованными взглядами, пока мы не сели в такую же здоровую машину. За руль сел Паша.

– Паш, куда мы? – спросила я, когда мы отъехали от ресторана.

– Всё увидишь, Юль, не цекоти, – видно было, что он тоже напряжён.

На приятном лице застыло сосредоточенное выражение. Вечный балагур, и шутник, был сейчас мрачен, и следил за дорогой, слово в первый раз на права сдавал.