Текст книги "Ледокол (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
К назначенному времени, пришли повар, и две девушки из клирингового агентства.
Помимо нас троих, и наших родителей, на обед позвали моих подруг Иришку и Наталью. А также друзей Кира, Пашу и тех двух, которых звали Михаил и Алексей. Всего выходило двенадцать человек.
Сказать, что я волновалась, не сказать ничего. И знакомство с родителями Кира, и мои родители, всё это закручивалось в волнительный клубок. Не удивительно, что к середине дня я почувствовала лёгкое головокружение. Слава богу рядом не было Кира, а то бы он быстро свернул бы все эти смотрины.
Я присела на диван в гостиной, и дала себе пару минут отдыха.
Мои родители очень сомнительно приняли новость, что я снова выхожу замуж, ещё и так быстро, только развелась и на тебе. Это они ещё не до конца знали, кто такой Кир. Для них он конечно бизнесмен, директор охранного агентства. Если бы я маме сказала что он бандит, она бы костьми легла, но не позволила своей великовозрастной дочери выйти за него замуж, а уж про папу я вообще молчу. И тем более я не стала афишировать, что я беременна.
По одной новости, в одно событие.
В столовой накрыли большой стол. Он ломился от закусок, и угощений. Нет, мне не хотелось произвести впечатление, мне просто казалось, что мало еды. Кир ворчал, что я закормлю всех насмерть, когда я набрасывалась список меню, включая всё новые позиции. А я думала, а вдруг кто-то останется голодным. Сейчас глядя на ломящейся стол, я понимала что переборщила.
Ну и ладно, зато теперь, можно об этом не переживать, все наедятся.
Первыми приехали мои подруги. Они взволновано ходили по дому и рассматривали всё подряд. Восхищались стилем и делали мне комплименты, за мой цветущий вид. Потом прибыл Паша с мужчинами. Эти особо не церемонясь, коротко со мной поздоровавшись, привычно расселись в гостиной.
Паша тут же подхватил Иришку под локоток, и отвёл в сторонку, стал выяснять что-то. Я позвала смущающуюся Наталью с собой на кухню, под предлогом проверит, как идут приготовления, хотя итак всё было готово. Просто мне, как и ей, некомфортно было под наглыми взглядами двух амбалов, что расселись в гостиной.
– Юлюся, ты просто цветёшь, – улыбалась Наташка.
– Спасибо Наташ, – я сегодня прямо купаюсь в комплиментах.
– Правда, правда, великолепно выглядишь, вот что значит, когда рядом любящий мужчина, – продолжала Наташка.
Ещё какой, подумала я, готов любить везде и всюду. И невольно улыбнулась, вспоминая Кира.
– Ну, чего сбежали-то? – на кухне появилась Иришка.
– Что у вас с Пашей? – спросила я, видя, что она немного расстроена.
– Ой, плевать мне на этого Пашу, только языком трепать умеет, – отмахнулась Ира.
– Ну, это сразу понятно было, – усмехнулась я.
Тут позвонили в дверь.
– О, это наверное мои, – я подскочил как ошпаренная. В подтверждение моих мыслей, со второго этажа сбежал Андрей, с криками, что это баба и деда, видимо, увидел из окна машину отца.
Я распахнула дверь. На пороге, немного растерянно стояли мои родители. Мама держала папу под локоть, и ошарашено оглядывала дом, ещё даже не пройдя во внутрь. С улицы, понесло прохладой, и я поджала ноги в тонких балетках.
– Привет, – я кинулась обниматься, – проходите, что же вы?
Андрей тоже подскочил к ним, и они немного оттаяли.
Из кухни вышли мои подруги, и это тоже помогло родителям немного прийти в себя. Мы ещё не успели закрыть дверь, как ворота снова начали разъезжаться, открывая проезд для машины Кира.
– А вот и Кир! – обрадовалась я.
[1] Denis First – российский EDM артист со своим индивидуальным имиджем и звучанием.
15
Мама с папой повернулись, с интересом разглядывая Кира.
Он вышел из машины, и помог выйти женщине.
Она была низкой, и худенькой в простом пальто, без шапки, и её каштановые короткие волосы заиграли на солнце. В руках у неё были цветы. Потом с соседнего сидения вышел высокий статный мужчина, и сразу стало понятно, в кого Кир вышел таким ростом.
Кир достал из машины ещё четыре букета. Они улыбнулись нам, даже Кир изобразил подобие улыбки, и пошли к нам. Из гостиной вышли мужчины. Мы все встретились в большом вестибюле.
Сперва представили родителей друг другу. Потом Кир вручил букет моей маме, и познакомил меня со своими родителями, и представился сам. Потом раздал цветы моим девчонкам. Они засмущались и разулыбались. И пока все раздевались, улучил момент, и склонился ко мне, вкладывая в руки любимые пионы.
– Какого хуя стоишь, ноги морозишь? – заворчал он мне на ухо.
– Прости! Так получилось, – пожала плечами.
– Отлично выглядишь, – сменил он гнев на милость.
– Спасибо! – чмокнула его в колючую, прохладную щёку.
– Так ладно, Андрей показывай, где мыть руки и все за стол! Красивая, там такой пир наготовила, что начинать есть надо сейчас! – проговорил громко Кир.
Мы переглянулись сперва с подругами, потом с родителями. Обменялись улыбками, и пошли все в столовую.
За столом говорили много тостов. Родители обменивались историями. У отца Кира был такой же низкий сильный голос, а мама наоборот была тихая и скромная. Она бросала на сына взгляды полные гордости, и мне они были очень знакомы, я тоже также смотрела на Андрея. Они были простые люди. Отцы наши так вообще сошлись на фоне нелюбви к власти, и часто выходили покурить вместе. Мама, вовлекала Аллу Юрьевну в разговор о даче, которую боготворила. У них тоже нашлась общая тема. Подружки мои, причём одна из них замужняя, строили глазки, друзьям Кира. Андрей умчался смотреть мультики. А я сидела, пришибленная счастьем, боялась вздохнуть. Так волновалась, переживала. А все оказалось, даже лучше чем я представляла. Кир не выпускал меня из объятий, то и дело, интересуясь моим самочувствием, видя, что я почти ничего не ем. А я настолько была рада, всем этим людям, что у меня кусок в горло не лез. И тогда он начал меня уговаривать, хоть что-нибудь съесть. Ну как уговаривать. Кир вообще не умеет уговаривать. Он просто стал шептать мне на ухо, что затрахает меня до смерти, если я сейчас же не съем, хоть что-нибудь, и начнёт прямо сейчас. Пришлось подчиниться. Не думаю что всем присутствующим, понравилось бы наше отсутствие.
Потом были танцы. В большой гостиной с камином, играла музыка, и я кружились в объятиях Кира. Рядом танцевали Паша с Иришкой. Они сегодня то обиженно друг на друг молчали, то снова начинали улыбаться, разговаривать. Вот и сейчас, что-то тихо обсуждали, и на губах Иришки скользит лёгкая улыбка, а Паша притягивает её ближе.
Наташка, скромница, блин, кружит с Мишей в танце. И вроде, безобидная поза у них, а глазки у неё блестят. Я ей не заметно показала кулак. Знаю я этих бандитов, им только повод дай, иным и он не нужен, возьмут не посмотрят, что девка замужем. Вскружит голову. Я потом перед Валерой не оправдаюсь.
– Кир, скажи Мише, чтобы к Наташке не приставал, а то он совсем ей голову вскружил, – пожаловалась я Киру, разглядывая парочку из-за его плеча.
Он тоже оглянулся на них, но ничего не ответил, но только я уже знала, что услышал и принял к сведению.
– У тебя хорошие родители, простые и добрые, – замечаю я, кладу голову на его плечо, и втягиваю горький аромат его парфюма.
– У тебя тоже норм, – хмыкает он, – на маму очень похожа!
– А ты на отца, – поднимаю голову, улыбаюсь ему, и тянусь к его губам, коротко чмокнув его.
– Как думаешь, из нас выйдет семья?
– Выходит же, – пожимает плечами, и обнимает за талию.
– Это пока всё в новинку. Но семья, же это не только бесконечный секс, но и ответственность друг за друга, принятие слабостей. У нас с Юрой вот не вышло!
– Не напоминай мне про своего бывшего мужа, хотя я ему должен быть благодарен, что он такой мудила! – ворчит Кир. – Уж я-то тебя никому не отдам! – обещает он.
– Не отдавай, никогда! Я люблю тебя! – снова тянусь к его губам.
– Давай завязывай, зеленоглазая, а то щас в спальню оттанцуем! – отстраняется Кир.
– Ну, кто бы сомневался, – фыркаю я, – ещё и спорил, кто из нас взвоет!
– Скажи ещё, что сама не хочешь, – лыбиться этот обормот.
– Иди вон, тебя Паша заждался, уже весь извёлся, – отталкиваю его, а сама устало опускаюсь на диван к маме.
– Не знаю дочка, – говорит она, когда я спрашиваю её о том, что она думает о Кире, – он очень властный! Тебе с твоим характером, тяжело будет с таким мужчиной. Была замужем, знаешь, как не любят мужики команды выполнять.
Я туплюсь, и улыбаюсь. Как мама метко подметила всё.
– Смотрю на вас, видно, что любите друг друга, но и с Юрой у вас всё лучезарно было, а по итогу, развод.
– Мам, Юра во многом был виноват сам, – фыркаю я.
– Не факт, что и Кир таким не окажется. Все ошибаются, нужно уметь принимать ошибки других людей. Тем более мужа. Думаешь, у нас с папой всё гладко? Нет. Но, тем не менее, живём, и тебя вырастили.
– Да это всё понятно…
– Вы же с Юрой развелись, потому что ты Кира встретила? – напрямик спросила мама, и посмотрела на меня строго.
Я вздохнула. Ну, всё-то подмечает моя родительница.
– Не совсем так. И в том, что мы повстречали друг друга, виноват сам Юра, – уклончиво ответила я.
– Ладно, не хочешь говорить, не говори, твоё дело. А вот, то, что ты в положении, могла бы, по секрету, матери и сказать! – щурит мама глаза, и кладёт на мою руку, свою ладонь, сжимает.
– Что? Как ты догадалась? – удивляюсь я.
– Слишком цветущий вид у тебя Юленька, – подмигивает мама.
– Только по этому?
– Ты когда Андрюшу носила, тоже также цвела! – улыбается она.
– Ну, ты и проницательна! – дивлюсь я.
– Какой срок?
– Пятнадцать недель уже, – робко улыбаюсь. – Совсем не планировали, что так получиться.
– Бывает и такое. Ну а как Андрей, относится к Киру? – переводит мама тему.
– Кир ему очень нравиться, а тот его не обижает, – отвечаю я.
– Хочешь, мы его заберём с дедом погостить?
– Если только он сам захочет, он нам совершенно не мешает, и никогда не помешает, – я оглядываюсь на сынишку, сидящего рядом с дедами. Они что-то вдвоём ему втолковывают, а он внимательно их слушал.
– Ну и хорошо, – кивает мама.
Иришка с Наташкой о чём-то болтают в сторонке. Кир с мужчинами куда-то исчезли. Наверное, пошли мангал разжигать. Шашлык им захотелось. Алла Юрьевна выходит из кухни, несёт на подносе, кружки с чаем и кофе.
– Ну что вы, я бы сама, – спохватилась я.
– Не переживай Юлечка, – ставит она поднос на столик, – отдыхай, ты и так за целый день устала, – и так добро улыбается мне.
Да, похоже, наш секрет, уже не секрет.
Потом был шашлык, и опять много тостов, пару раз даже горько звучало. Захмелели все, кроме нас с Андрейкой. Даже мой папа, который не собирался пить, потому что он за рулём, но Кир уговорил его, пообещав вызвать водителя, чтобы отвезти их с мамой домой. И даже сам Кир, был вполне себе пьян. Расслабился, и стал чаще улыбаться, и вместо хмурых взглядов и едких замечаний, смеялся с друзьями на их подколы по поводу меня. А эти нахалы, только и знали вгонять меня в краску, всё допытывались, что я такого сделала, чтобы циничный Ямал поплыл. Я отмахивалась от них, прекрасно зная, по Киру, какая у них в головах пошлятина. Кир обещал им все, потом рассказать, чем вызвал, моё негодование и новый взрыв смеха за столом. И хоть я и не пила, но словно была пьяна. От счастья, от радости. Кайфовала, наслаждаясь этим моментом единения, когда все твои близкие рядом с тобой. И это по сути благодаря ему. Грубому, циничному Ямалу, который сидит сейчас по правую руку от меня, и, улыбаясь, разговаривает с Пашей. Тот, который насильно пришёл в мою жизнь, просто таки втиснулся в неё, не слушая никаких возражений. А я рядом растекаюсь лужицей, и всё больше залипаю, на него.
Разве можно так любить?
Так растворяться в ком-то?
Но сейчас даже мой внутренний голос молчит парализованный эндорфинами, эманациями счастья. Придавленный распирающим чувством радости, и любви. И я таю.
– Заканчивай, Юль, я же не железный, – ворчит Кир, и аккуратно пальчик за пальчиком, отлепляет мою руку от своего бедра.
Ого, как меня накрыло, ещё чуть – чуть, и добралась бы до самого ценного.
– Слушай, сюда, – притянула я его за рубашку, пытаясь скопировать его же манеру.
Кир послушно склонился, его взгляд снова потёк ртутью, обволакивая меня. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.
– Кир, если ты меня бросишь, я тебя убью, – шепчу ему прямо в ухо, пользуясь моментом, что на нас никто не смотрит. – Если будешь трахать других баб, тоже не жди пощады. Как ты мне сказал, назад хода нет!
– Красивая, ты чего разошлась-то? – усмехается он, и притягивает за шею к себе, лбом в лоб упирается. – Нет меня без тебя, успокойся!
Отстраняется и внимательным взглядом ведёт, словно и не пил, и трезв совершенно. И я верю ему. Не могу не верить. Потому что ради чего тогда всё это. Ведь я же готова была и на меньшую роль, только делить его с кем-то всё равно бы не согласилась. Никогда!
16
Вечер подходит к концу. Первыми уезжают мои родители.
Кир, как и обещал, вызвал водителя. Мы долго прощались, обнимались. Папа то и дело пожимал руку Киру, потом договаривался о встречи с Дмитрием Алексеевичем, зазывал их с Алой Дмитриевной в гости, потом снова прощался, и вот так раза с десятого, довольные и счастливые мои родители, уезжают.
Потом засобирались мои подруги. Паша тут же вызвался провожать Иришку, а Миша, Наташку. Я обеспокоенно взглянула на Кира. Он раздражённо вздохнул, и оттянул друга в сторону.
– Наташка, с ума сошла! – зашипела я ей в ухо. – Не забыла что у тебя дома Валерка, и Дашка?
– Ой, а что такого? – наивно захлопала она глазками, краснея.
– Наташ, поверь мне, не стоит с ним флиртовать, они не знают слова нет, если у него совсем башню сорвёт. Тем более он пьяный! – напутствовала я, поглядывая на Кира и Мишу.
Кир как всегда в своей манере, с непроницаемым лицом, спокойно разъяснял Мише, все будущие перспективы, Миша только глазами зло сверкал.
– Да я же ничего, такого, – испугалась Наташка, и проложила руки к горящим щекам.
– Ты, может и нет, а Михаил, на тебя уже планы на вечер строит, так что давай-ка с Ирой и Пашей, они тебя завезут, – я помогаю подруге надеть пальто.
Она краснеет ещё больше, и поспешно обматывается шарфиком. Миша просто прожигает её взглядом из-за плеча Ямала.
– Кисонька, не обижайся на меня, – говорю ей, обнимая на прощание, – но они же, бандиты, беспринципные мужики. Он растопчет тебя, и забудет, как звали.
– Я поняла уже, – вздыхает Наташа, – но Кир, же не такой, он внимательный к тебе, и смотрит с любовью.
Я усмехаюсь.
– И Кир такой же, – хмыкаю я, – Хуже них всех. Знаешь, сколько раз я думала, что не оправлюсь, после его слов, и поступков. Он чудовище. Но он моё чудовище!
Наташа вдруг краснеет и переводит глаза за меня. Позади стоит мама Кира, и я прикусываю язык.
Блин, чего я разоткровенничалась!
Просто хотелось припугнуть Наташку как следует, чтобы понимала куда лезет. Алла Дмитриевна делает вид, что ничего такого не услышала. Она прощается с моими подругами и Пашей. Они с Дмитрием Алексеевичем остаются у нас до завтра, потом улетят домой.
Миша даже не подходит, когда все выходят на крыльцо, только Кир, но он не трудиться ничего объяснять, а я и не требую, подавленная чувством стыда перед его матерью, и усталостью.
Кир с отцом и друзьями остаются ещё внизу, за столом, когда мы с Алой Юрьевной поднимаемся наверх. Я показываю ей их комнату. И даже сейчас она молчит, ни словом, ни видом не выказывает того, что слышала от меня. Конечно, надо поговорить, и извиниться, только духу мне пока не хватает, да и устала я очень. Мы прощаемся, желаем друг другу спокойной ночи.
Я всё ещё погруженная в свои невесёлые мысли, на автомате заглянула к сыну, который уже давно видел десятый сон. Поправила его одеяло, чмокнула в щёку.
Все-таки надо извиниться перед Алой Дмитриевной. Если бы кто-то назвал Андрейку чудовищем, мне было бы неприятно и обидно. Наверняка она знает про сына многое, но он же, её сын.
Я твёрдо намеривалась с утра поговорить с бедующей свекровью, извиниться за свои слова. Но всё потом, ноги уже не держали. Скорее бы в кровать.
* * *
Меня будит громкий смех, и грохот распахнутой двери. Я резко сажусь, подтянув одеяло чуть ли не к носу.
В комнату вваливаются Кир, Дмитрий Алексеевич, который его держит, и Миша с Лёшей, которые держат друг друга.
– Тихо, блядь, – командует Кир.
– Кир не выражайся, и ты сам орёшь, – спокойно говорит Дмитрий Алексеевич, удобнее перехватывая здоровенного детину.
Понятно кто из них самый трезвый.
– Тихо, блядь, – шепчет Кир, и мужчины начинают смеяться, совсем не тихо.
Я спускаю ноги на пол, и подтягиваю к себе пеньюар, натягиваю его на плечи, и включаю ночник.
– Юля прости, что мы тебя разбудили, – Дмитрий Алексеевич, заваливает Кира на кресло, – просто он никак не унимался, всё к тебе рвался.
Позади, закивали Миша с Лёшей, подтверждая слова будущего свёкра. Кир сидел, развалившись в кресле, склонив голову вперёд, и непонятно, спал или нет.
– Всё нормально, – вздохнула я.
– Не трогай его, пусть здесь спит, – напутствовал Дмитрий Алексеевич, отступая к выходу, выгоняя из комнаты друзей.
– Спокойной ночи, – говорят они вместе и опять ржут.
Я невольно улыбаюсь.
Дураки.
Подхожу к Киру, обхватываю ладошками его лицо, поднимаю. Он медленно открывает глаза. Взгляд мутный, расфокусированный. Блудит по мне, и губы в улыбку складываются.
– Ты чего так напился? – спрашиваю.
Впервые вижу его в таком состоянии.
– Заноза моя, – заплетается его язык, и он сгребает меня ближе своими лапищами. Утыкается носом в мой живот.
– Кир, – немного отстраняюсь, – давай осторожней, в тебе силы немерено!
По телу невольно проноситься дрожь, от больших ладоней, словно импульсы, бежит тепло, расходиться. Горячее дыхание опаляет кожу сквозь шёлк ночной одежды. Запах коньяка щекочет ноздри.
– Блядь, как же ты пахнешь, охуенно, – бормочет он, ослабляет хватку, но продолжает шарить по тонкому шелку носом, а я зарываюсь в его волосы, и глажу голову. – Не может так человек пахнуть! А ты и не человек! – выдаёт он в конце.
– А кто? – смеюсь я.
– Ты наркота моя, мой личный сорт, – снова втягивает мой запах, – бля, щас кончу!
– Кир, давай спать ложись! – фыркаю я, знаю, сейчас его понесёт.
Но он не разжимает рук, держит меня крепко, головой прижимается, наслаждаясь моей лаской. Я думала, что уже заснул, когда он затих, но руки его держат меня крепко, и когда я пошевелилась, он поднял лицо.
– С отцом, наконец, помирился, – выдаёт он.
– А что, вы в соре были? – глажу его лицо, расправляя морщинки.
– Он многое во мне не принимал, – тихо говорит Кир, снова склонив тяжёлую голову – не мог простить убийство. Может и не смирился до конца, но сегодня, впервые за семь лет пожал мне руку. А ты примешь меня таким?
– А ты считаешь, что у меня есть выбор? – усмехнулась я, и вспомнила свои слова про чудовище.
– Нет, никакого выбора не дам, – вертит головой, и осоловелым взглядом смотрит, – только со мной будешь, ни с кем больше!
– Да я уже поняла, – склоняюсь и чмокаю его в лоб, – ты же ледокол, прёшь напролом!
– А ты заноза моя, блядь, весь мозг мне вытрахала! Только членом и думаю! Каждый раз, прикидываю, как бы натянут тебя!
– Кир! – возмущаюсь я, и мои щёки горят.
– Я же на тебя запал, ещё в том грёбаном автобусе, – признаётся он, и усаживает на свои колени, откидывается на спинку и гладит меня. Я обвиваю его шею, кладу голову на плечо.
– Да ну! – не верю я, вспоминая, как он прожигал меня ненавидящим взглядом.
– Сам не понимал тогда ещё. Только освободился, домой сунулся, а там Жанка всё подчистую вынесла и срулила, сучка. Думал, убью. Сидеть заново не хотел. А тут ты, такая борзая! Так и прикидывал, прихватить тебя с собой, еле сдержался! – журчит в тишине его тихий рокот.
Я слушала внимательно, впервые Кир был таким разговорчивым. Вот это признание! Оказывается, наше знакомство могло начаться раньше.
– Дерзкая такая, заплатила за меня! А у меня тогда не копья не было! Потом в рестике у Ашотика увидел, как тебя пацаны Шмеля зажимают, пока нашёл вас, они тебя уже помять успели.
Я вздрогнула и поежилась, вспоминая двух отморозков, которые чуть не изнасиловали меня.
– Я их на части порвал, – коротко бросил Кир, а я промолчала. Не стала уточнять, живы ли ещё эти части, или уже нет.
– Кир, расскажи про Катю? – осмелилась я задать давно мучивший меня вопрос.
– Катя, – посмаковал он имя бывшей, – нет больше в моей жизни Кати. И нечего о ней вспоминать.
– Ты любил её? – коснулась пальцем, шеи и провела по кромке букв татуировки, по разлёту ключиц.
– Ты же знаешь всё, зачем спрашиваешь? – он накрывает мою ладошку, и прижимает к груди, и я чувствую гулко бьющееся сердце.
– Я не знаю о тебе почти ничего, Кир, – вздыхаю я, – все, что мне известно, я вырываю с боем у тебя, либо это обстоятельств так складываются, либо мне кто-то рассказывает. Ты закрываешься постоянно.
– Юля, все, что тебе нужно, ты знаешь, – отрезает он.
– Я не пойму, Кир, – откровенно злюсь, – ты, что сломаешься что ли, если расскажешь о себе!
– Да блядь, не хочу я вспоминать эту суку, ради которой я всё похерил. Неужели не понятно! – Кир сталкивает меня с коленей, делает это правда аккуратно.
Я встаю, обижено надуваю губки, а он рывками, остервенело, скидывает с себя одежду.
– Любил я её, до поросячьего визга, а ей только деньги нужны были, и срала она на мою любовь, а я всё равно любил, – кричит он, скидывая вещи.
– А сейчас любишь? – складываю руки на груди.
Он останавливается, смотрит на меня, прожигающим взглядом, словно прикидывая, вменяемая я, или нет.
– Дура ты, красивая, – бросает мне Кир, и стягивает брюки, откидывает их на кресло, забирается в кровать под одеяло и отворачивается.
А я так и стою, понимая, что да, действительно дура. Сама же вывела мужика, а теперь ещё и обижаюсь на него.
Поплелась к кровати, залезла под одеяло. Стало холодно, без горячих ладоней на боку, без твердого теплого тела рядом. Блин и кровать то огромная, тут невзначай повернуться не получится, вроде раз и оказалась рядом, тут ползти надо, прижиматься, сопеть в изгиб шеи, скрестись, чтобы впустили, и обогрели.
Ползу, подбираюсь ближе, и застывшие конечности, прислоняю.
Молчит, может спит.
Обнимаю со спины, и носом в основание шеи упираюсь. Всё равно молчит. Точно спит.
Расслабляюсь, устраиваюсь поудобнее, согреваюсь, и почти на кромке сна чувствую, как он разворачивается и сгребает меня в объятия. Прижимаюсь ближе и засыпаю окончательно.
17
С утра Кир куда-то сбежал, ещё до моего пробуждения, и поэтому меры по выпрашиванию прощение приходится переносить на вечер. Привожу себя в порядок и спускаюсь вниз. На кухне нахожу Андрейку и Аллу Дмитриевну, которая нажарила целую горку сырников.
– Доброе утро! – улыбаюсь я обоим.
– Доброе утро! – вторит мне Алла Дмитриевна.
Андрей только кивает, жуя лакомство.
– А где наши мужчины? – спрашиваю я, наливая себе чай, садясь за стол.
– Куда-то сорвались с утра, и Дима и Кир, и этих двоих прихватили, – пожимает плечами Алла Дмитриевна.
У них видимо тоже женщин особо в мужские дела не посвящают.
– Понятно, а вы давно встали? – подхватываю с тарелки самый румяный сырник, и впиваюсь в него зубами. – М-м-м вкусно! Вот от кого у Кира талант к готовке!
Алла Дмитриевна смеётся.
– Да, было дело! Учила его! Неужели он готовит?
– Бывает, – киваю я, и снова кусаю творожную сладость.
– Надо же, – удивляется она, – не думала, что он помнит.
Я прожевала сырник, и посмотрела на женщину внимательнее, мне она почему-то показалась грустной. Я сразу вспомнила свои слова.
– Андрюша, ты уже всё? – спросила у сына допивавшего чай, желая поговорить с Алой Дмитриевной наедине.
Сын кивнул.
– Иди, собирай сумку, через полчаса выдвигаемся на тренировку, – поцеловала его в макушку, и он выбежал из кухни.
– У тебя прекрасный сын, Юлечка, воспитанный, добрый, любознательный, – каждый эпитет, что произносила Алла Дмитриевна про Андрея, словно удары по щекам. Мне стало невыносимо стыдно, ведь она моего сына хвалила, а я её назвала чудовищем.
– Алла Дмитриевна, я должна извиниться, – перебила я её, – я не должна была называть Кира чудовищем. Простите меня!
Женщина грустно улыбнулась.
– Ты думаешь, Юля я не знаю, кто мой сын? – посмотрела на меня светлыми глазами. Они были темнее, чем у Кира, и поэтому взгляд не был таким жёстким и холодным как у него.
– Знаете? – не то что бы я удивилась, но, наверное, прибывала в некой уверенности, что его родители не совсем в курсе его дел.
– Кир, своего рода, знаменитость у нас в городе. Сперва выдающиеся результаты в спорте, потом служба в армии и полиции. Его знали, да и знают все. И про него тоже всё знают, потому что есть, кому рассказывать.
– А кто рассказывает? – не поняла я.
– Сейчас это сделать может каждый. Интернет. Вседоступность и безнаказанность, – вздыхает Алла Дмитриевна. – Я знаю, что мой сын чудовище, Юля. Мне почти на протяжении семи лет, талдычат об этом.
Я прикрыла пылающие щёки ладонями и в упор смотрела на Аллу Дмитриевну.
– Он рос, прекрасным ребёнком, – снова подала она голос, и смахнула со стола, несуществующие крошки. – Дима с раннего детства приучил его к спорту. Дзюдо – гибкий путь. Потом армия. Первая любовь. Ему уже было двадцать два, когда он встретил Катю. Она переехала от родителей, снимала квартиру в его доме, и они встретились в лифте. И всё. Ей тогда только восемнадцать исполнилось. И всё прекрасно. Хорошая девочка. Учиться на филологическом, в институте. Родители интелегенты. Всё шло к свадьбе. Кир только о ней и говорил. Двое суток отработает и к ней. Не выспится после ночной, не позавтракает. Летит сломя голову. Потом даже съехались, мы с отцом не препятствовали, дело молодое. Да и Кир такой, что не попрёшь против.
– Это точно, – хмыкнула я, внимательно слушая рассказ.
– А потом как-то всё в одночасье оборвалось. Они сориться стали часто. Свадьбу отложили. Пыталась выяснить у него. Но разве чего добьёшься – вздохнула Алла Дмитриевна, и я опять с ней согласилась.
– Как потом оказалось, Катя думала наперёд, и зарплата омоновца, пусть и с надбавками за службу в горячей точке, была для неё маловата. Она давно мечтала сюда переехать из нашей глуши, карьеру журналистки сделать. Бросила его раз. Он всё равно к ней вернулся. Потом и вовсе замуж вышла за олигарха местного, да только и с Киром встречалась, пока он их не застал. Кира тогда чуть не убили, – Алла Дмитриевна перевела дыхание, видимо вспоминая те события, – он еле за жизнь держался. А как только оклемался, новый удар. Из органов поперли. Статью повесили. Обрубили все концы. Ни я, ни отец, ничего сделать не могли. Пил целыми днями, где-то шатался. Потом оказывается, в боях каких-то участвовал. Там его заприметил какой-то бандит, и пошло-поехало. Лихие деньги, гулянки, сомнительные друзья. Потом и вовсе сюда переехал.
Женщина перевела дыхание, а я слушала, закусив губу. Словно фильм смотрела, так живо картинки перед моими глазами мелькали.
– А потом однажды вернулся. Совсем другой человек. Вроде мой сын, и уже нет. Жёсткий взгляд, весь в татуировках, слова отрывистые бросает. Ещё больше стал, и злее. А под окном огромные машины чёрные стоят. Дима тогда сразу неладное почуял. Давай выспрашивать у сына, что тот задумал? А Кир только скалится в ответ. А на утро нам позвонили и сообщили, что он арестован по подозрению в убийстве. Сперва вроде думали, пронесёт, адвокаты у него шустрые больно были, да не учли показания главного свидетеля.
– Катя! – догадалась я, да и знала, Жанна же рассказывала.
– Да Катя выступила в суде как главная свидетельница, и Кира посадили, потом правда выкрутили как самооборона, и скостили срок вдвое, но сам факт предательства. А когда Кир в тюрьме сидел, узнали что он женат, тоже через адвокатов, лично по сей день незнакомы.
– А почему не навещали его? – спросила я, вспомнив как Кир, говорил, что не видел родителей почти семь лет.
– Запрещал, – ответила Алла Дмитриевна, – только по телефону созванивались.
– А Катя, что с ней? – я подлела нам кипяточку в кружки.
– А что с ней. У покойного мужа, сразу нашлась куча наследников. От денег ей почти ничего не осталось. Сперва она молчала, а потом развернула в интернете целую компанию против Кира. Ну и нам досталось, конечно. Мы родители убийцы и бандита.
– Неужели он не может вас перевезти сюда? Оставайтесь здесь! – совершенно искренне воскликнула я.
Алла Дмитриевна улыбнулась.
– Когда, неделю назад, позвонил Кир, сказал что хочет нас познакомить со своей невестой, и её родителями, мы как то сразу с отцом поняли что вот теперь всё верно, и по правилам. Не переживай Юлечка, мы уже давно это пережили, да и Катя уже как полгода уехала, и стало спокойно, скорее всего она опасалась, что Кир вернётся и начнёт мстить. Мы тоже этого опасались, но, слава Богу, он встретил тебя, и теперь не одержим ей.
– У нас тоже, всё не так однозначно, – замялась я, пытаясь оправдать свои слова.
– Я понимаю, и знаю это, потому что знаю Кира. Ты права он чудовище.
Я попыталась вставить слово, но Алла Дмитриевна меня остановила жестом.
– Но ты права и в том, что он твоё чудовище. Само то, что он познакомил нас, познакомился с твоими родителями, говорит о многом. Ведь Жанну мы даже ни разу не видели. А ещё мы очень рады за вас, и с нетерпением ждём внуков, – она посмотрела на мой живот.
Я немного опешила от таких признаний.
– И всё же простите меня за мои слова, я не должна был так говорить. И спасибо, что рассказали мне о нём, из него же слова не вытянешь.
– Это он сейчас такой стал, хмурый да закостенелый, а раньше, пятёрку в школе получит, придёт, танцует! – смеётся Алла Дмитриевна, и я вместе с ней.
В кухню вваливаются запыхавшиеся мужчины. Кир, Дмитрий Алексеевич, и Миша с Лёшей. Все в спортивных костюмах, вспотевшие, и пахучие, просто жесть.
– Вы где были-то? – спрашиваю я Кира, когда он тянется к бутылке с водой.
– Батя противопохмельный забег устроил, – отвечает Кир и пьёт жадными глотками воду. Миша с Лёшей так вообще развалились, осев на полу.
– Салаги, – смеётся Дмитрий Алексеевич.
* * *
Кир ловит меня в гардеробной. Я собираюсь отвезти Андрея на тренировку, а он выходит после душа. Стоит весь такой ароматный, со стекающими капельками воды по мощной груди, и рукам. На бёдрах полотенце намотано. Я даже облизнулась при виде него.
– Иди поближе, красивая, – притягивает к себе, – я найду, что тебе полизать.
– Кир, – выбираюсь из его рук, – мне Андрея на тренировку везти, а тебе родителей в аэропорт.
– Чё сильно обиделась на меня, за вчерашнее? – спрашивает он, скидывая полотенце, и демонстративно проходит мимо, вытаскивая из стопки чистого белья боксеры.
– Н-н-ет, – зависаю я, без стыда пялясь на его член, пока он не надевает трусы, и мне приходиться перевести взгляд выше.
