Текст книги "Гражданин О (СИ)"

Автор книги: Amycus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

В отделе было необычно шумно, все трое подчиненных столпились у компьютера нового аналитика Александра и что-то с жаром обсуждали.

Олесь тихо подошел, стал сзади и мысленно выматерился: они рассматривали его фото в трусах. Это была статья с иллюстрациями какого-то из сетевых изданий о звездах. «Новая звезда модельного бизнеса Олесь Костенко, спешите видеть». «Друг фотографа Гордеева» – и та самая фотография из газеты, где Олесь смотрел на Гошу влюбленным взглядом. «Открытие года» – и комментарий Женечки.

Он прочитал только пару строк из ее реплики, но факт оставался фактом: слава шла впереди него, радостно размахивая дизайнерскими трусами. Кто-то из подчиненных поинтересовался, женат ли Олесь Андреевич, кто-то усомнился в том, что такой задрот может так выглядеть и иметь настолько роскошное тело; Александр наслаждался тем, что, не успев появиться в офисе, уже смог заинтересовать коллег, пусть и не рабочими моментами.

Прежний Олесь спрятался бы в туалете и уволился бы на следующий день, но дамокловым мечом над ним висела тема о собственной необщительности и неумении ладить с людьми. Он понимал, что ситуация, в общем-то, в его пользу повернулась, поэтому негромко кашлянул и в качестве аутотренинга вспомнил недовольное лицо Мити.

Все сразу же к нему обернулись, и Олесь пару минут наслаждался неловкой тишиной и разнообразием эмоций, отобразившихся на лицах сотрудников.

– По какому поводу собрание? – спросил он, подходя ближе.

– Мы... – начала Любочка, которую Олесь считал самой здравомыслящей.

Она и тут его не разочаровала, потому что заливалась румянцем побольше остальных. Она же спрашивала о матримониальных подробностях жизни Олеся.

– Понял я, понял.

– Олесь Андреевич, это действительно вы? – спросил Володя, который был всего на два года младше.

– Я, – улыбнулся Олесь. – Есть у меня такое хобби – фотографироваться. Как считаете, стоит профессионально заняться?

– Да! – ляпнула Люба и стыдливо отвела взгляд.

– Я женат, но развожусь, – сказал он и вздохнул. – Работать будем или мою задницу обсуждать?

На лице Александра читалось, что он готов продолжать, но Олесь многозначительно на него посмотрел, и все вернулись к работе.

Первая высота в качестве руководителя была взята. Оставалось еще примерно семьдесят сотрудников компании без учета уборщиц, которых тоже нужно было заткнуть.

***

На понравившуюся квартиру не хватало. Предложила ее Галина, сказав, что какие-то знакомые знакомых сдают, можно без комиссионных, он сразу же поехал смотреть и понял, что хочет в этой квартире остаться: просторная однокомнатная с минимумом мебели и хорошим ремонтом, даже кондиционер был и стиральная машинка в ванной. Неважно, что всего на пару месяцев, пока Катерина родительскую не освободит – Олесь хотел снять именно эту. И до офиса отсюда было минут пятнадцать всего. Но денег не хватало, и, подумав, он снова позвонил Гордееву, объяснил, что нужна наличка, и если есть желающие, то он готов пофотографироваться.

Первая же работа привалила на следующий день: снимали рекламу коньяка, и требовалась мускулистая мужская рука, которая будет эту бутылку держать. Бутылку вручили Олесю в качестве подарка.

Потом Гоша подогнал заказчиков на серию фешн-съемки, там была девочка в модной одежде и Олесь в качестве фона.

В следующий вторник Гордеев сам должен был снимать какой-то каталог, и Олесь был выбран основной моделью.

К концу недели необходимая сумма у него уже была, но дико хотелось спать и хоть как-то отдохнуть. А Гошу ждали подаренные Олесем выходные.

По всему выходило, что до зарплаты он худо-бедно дотянет. Олесь не гнался за деньгами, что было для него странно – в какой-то момент просто понял, что нужна определенная сумма денег, не больше и не меньше: сваял себе в экселе файл и рассчитал расходы в месяц. Внезапно выяснилось, что графа «дополнительные расходы» остается пустой, он понял, что не имеет никакого хобби, занятия по душе, потому что съемки были работой. Потом Олесь составил таблицу своей занятости с учетом курсов и понял, что через полгода такой жизни может свалиться с хронической усталостью. Почему-то такая перспектива у него не вызвала никакого отторжения. Олесь менялся и менял свою жизнь. Он выделил в таблице красным цветом обязательный восьмичасовой отдых и отметил в ежедневнике те вечера, когда не может участвовать в съемках, а также те выходные, когда должен посещать курсы. Выделил себе время на учебу и надолго задумался. По всему выходило, что на личную жизнь времени не оставалось. И снова эта информация не вызвала в душе привычной тоски. Он принял это как факт и успокоился.

Гоша позвонил в среду и, как ни в чем не бывало, спросил, во сколько они выезжают в субботу.

– Я уже говорил, что там все на твое имя.

– Олесь, прекращай. Тебе не понравилось?

Понравилось, еще как понравилось, но Олесь боялся, что это "понравилось" вырастет во что-то большее. Совместные выходные вряд ли смогут помочь успокоиться. Тем более, Гордеев и так занимал все его мысли, когда не нужно было думать о работе.

– Нет, но у меня планы, – соврал он.

И ощущение благодати сразу же уменьшилось.

– Какие?

– Ну-у...

– Ты живешь с родителями, которые будут тебя пилить за решение развестись все выходные. Прекрасный повод отдохнуть... со мной.

– Ладно, – сказал Олесь и понял, что тонет. – Заедешь за мной?

– Я же безлошадный, – хохотнул тот, – машина же ремонту не подлежит, а страховку ваши еще не выплатили. Я только-только с банком разгребся. Спасибо, кстати.

– Не за что, – буркнул Олесь. Ехать на электричке или на автобусах не хотелось. – Как поедем?

– Придумаю что-нибудь.

Глава 14

В назначенное время Олесь стоял у подъезда и совсем не удивился, когда Гоша подрулил на новеньком «Порш кайенн».

– Митя одолжил, – объяснил Гоша.

– Гордеев, ты не мог машину попроще одолжить? – усмехнулся Олесь, начиная играть в друга по сексу.

– А что? Уверяю тебя, в твоем отеле будут машины посложнее, – ухмыльнулся в ответ Гоша.

– Сейчас, Золушка не может прийти в себя при виде такой охренительной тыквы, – сострил Олесь, ставя сумку в заботливо открытый для него багажник.

Они сели в машину, и Гоша достал распечатку карты проезда. Олесь наблюдал за ним со смешанным чувством: хотелось поцеловать, но было решено держать себя в руках.

– Так, это нам надо свернуть сейчас на... – начал было Гоша, но подняв от карты задумчивый взгляд, почти сразу наклонился к Олесю и первым поцеловал его в губы, после чего объяснил: – Не смотри на меня так, иначе мы не доедем.

Олесь мысленно удивился тому, какой он темпераментный, и не смог промолчать:

– Гордеев, если бы я знал, что ты настолько озабоченный, я бы отказался от поездки. У меня в планах есть слабая надежда выспаться.

– Маленький, выспишься, – Гоша снова обратился к карте. – Я тебе дам несколько часов, так и быть.

В груди у Олеся потеплело, а потом он вспомнил, о чем постоянно забывал спросить.

– Как ты с ментами разобрался?

Гоша повернулся и посмотрел на Олеся, не понимая, о чем он говорит.

– Ты же пьяный был, страховка на такие случаи не распространяется. А нам прислали данные о ДТП безо всяких упоминаний об опьянении.

– А... Друг помог.

– Много у тебя друзей, да?

– Ты о чем, Олеська?

– Один "Порш" одалживает, второй от ментов отмазывает, – с каждым словом Гоша мрачнел все больше, и Олесю это нравилось; карма тускнела. – Почему же ты именно меня попросил за деньгами съездить?

– Соскучился, – пробурчал Гордеев и снова уткнулся в карту.

– Отлично.

– У всех свои методы, – пожал плечами Гоша и включил зажигание. – Едем, – машина тронулась с места, и Олесь понял, почему эта марка считалась престижной: амортизация была такой, что казалось, будто он сидит на диване, а не едет по московским колдобинам. – Что ты думаешь о неделе моды?

– Я о ней не думаю.

– Петр будет участвовать, и если ты хочешь засветиться, то лучше способа не придумать. Сейчас заявляют звезд, в октябре будут очереди и кастинги, как на рынке. Будешь участвовать?

– А денег сколько? И что делать нужно?

– По подиуму ходить. Денег мало, но дело не в деньгах, это такой пиар...

Олесь отказался, Гордеев объяснил, что это престижно, а еще будут западные агенты, и в итоге всю дорогу до отеля они проспорили, а Олесь узнал много нового.

Гоша пообещал связаться с кем-нибудь из знакомых моделей, чтобы Олеся научили ходить по подиуму, сказал, что звонил Лилин продюсер насчет съемки в клипе, и Олесь понял, что иногда проще дать, чем объяснить, почему не хочется. Если Гоша решил сделать из него модель и ничего не просит взамен – на здоровье, пускай. Все равно у них больше ничего общего нет.

В отелях Олесь не был, только когда-то, в детстве, ездил с родителями в Анапу, но они там жили в какой-то маленькой гостинице, больше похожей на пионерский лагерь. Впрочем, о пионерских лагерях он знал только из фильмов, так как никогда никуда сам не ездил. У бабушки был домик за городом, гордо именуемый "дачей", там Олесь провел все детство, пока бабуля была жива. После ее смерти домик продали, деньги частично пошли Олесю на учебу, а частично были положены в банк, где благополучно сгорели, когда в очередной раз скакнул доллар.

Дружелюбно настроенные владельцы отеля явно любили это место, потому что вложили в него всю душу. Во всяком случае, неискушенному Олесю показалось, что место роскошное. До сих пор он видел только двух с половиной геев и одного пидора, а тут они явно не стеснялись того, что их кто-то осудит: от главного входа в боковую аллейку прошли два парня, причем первый так нежно поцеловал второго, что захотелось улыбаться.

Олесь выбрался из машины, рассматривая территорию и здание отеля, и даже самодовольно взглянул на Гошу: мол, смотри, какой я молодец. Тот открыл багажник, вытащил обе сумки и сказал с улыбкой:

– Олеська, это лучший подарок. Кстати, я телефон выключил, чтобы спокойно отдохнуть.

– Нет, я не могу, – притворно расстроился он, испытав настоящую радость от того, что Гоша доволен. – Вдруг я пропущу звонок от своего тайного поклонника?

Тот закрыл багажник и, подойдя к Олесю, обнял за плечи:

– Обойдутся твои поклонники.

Оказалось, что люксом называли отдельно стоящий двухэтажный коттедж с сауной и гостиной на первом этаже и двумя спальнями на втором.

– Да, диван просить не придется, – сказал Олесь, глядя на огромную кровать.

– Что предпочитаешь? – спросил Гоша, поставив сумку, и снова обхватил его за пояс. Казалось, что Гордееву не хватает прикосновений: он постоянно пытался Олеся потрогать, и это было бы приятно, если бы не постоянно всплывающая в памяти фраза о том, что это – только секс. – Погуляем? В бассейн сходим? Или в ресторан?

– Я плавки не взял.

– Тут наверняка есть магазин, купим.

– Я на мели, – сказал и снова почувствовал себя бедным соседом с третьего этажа. – На квартиру все ушло, аванс весь выгреб. На плавки я как-то не рассчитывал.

Гордеев должен был предложить их оплатить, но улыбнулся и шлепнул Олеся по попе.

– Я договорюсь, чтобы в бассейн никого не пускали, пока мы будем там плескаться, – и потянулся за камерой.

Олесь представил себя на фотографиях голым и мокрым и сглотнул слюну.

– Я бы поел чего-нибудь, – неохотно признался он, отгоняя эротические мысли.

В небольшом ресторанчике людей было немного, несмотря на обеденное время, видимо, все разбрелись по своим номерам или территории. Они с Гошей устроились у окна и закурили в ожидании официанта. Олесь пялился в меню, не зная, что выбрать, заказал себе кофе и стейк, вспомнил о Ростике и зачем-то рассказал Гоше, как тот угощал его мясом и быстрым сексом в туалете на десерт. Гордеев слушал очень рассеянно, поглаживая его запястье и глядя в окно.

Это злило: сам Олесь готов был ревновать к фонарному столбу, а Гордеев никак не реагировал. Вообще.

– А тебе отсасывали в туалетах? – спросил он.

– Ага.

– И как?

– Хочешь обсудить моих бывших любовников?

– Скажи, Гордеев, как ты планируешь дальше жить?

– О чем ты?

– Ну, ты гей, жениться точно не собираешься, сороковник скоро. Ни наследника, ни близкого человека. Пенсия не за горами. Чего ты хочешь от жизни?

Гоша нахмурился.

– А ты что планируешь?

– Ну... Карьера, квартира. Дача, может быть.

– Ты ведь не об этом спрашивал?

– Нет. Я думаю, что найду кого-то. Я семейный по натуре, меня случайные связи не прельщают. То есть, хорошо потрахаться я не против, но...

Гоша насмешливо приподнял бровь и отпустил его руку.

– Мой последний партнер, с которым мы почти два года прожили, уехал в Штаты. Я уже рассказывал. И я пока, – слово он выделил, – не планирую никаких отношений. Это натуралы могут быть верными и преданными, в нашей среде такое не принято.

Олесь поморщился.

– И тебе не противно целовать кого-то, кто вчера сосал член другого мужика?

– Ты ведь не сосал, – ухмыльнулся Гордеев.

Ситуацию спас официант с графином сока и чашкой кофе. Олесь снова закурил, рассматривая за окном прекрасные виды. Хотелось ударить Гордеева за этот его цинизм, но он понимал, что Гоша сказал правду, о которой сам Олесь еще не думал.

– Если тебя бросили – это еще не повод нести какую-то хрень про нашу среду и то, что в ней принято, – сказал он, подумав.

– Меня не бросали, – холодно отозвался Гоша, и разговор на какое-то время прервался.

Официант ушел, и они молча пили: Олесь – свой кофе, а Гордеев лениво потягивал сок и по-прежнему смотрел в окно.

– Ему предложили хороший контракт, и он уехал делать карьеру. Ты как раз должен его понимать, – наконец сказал Гоша и опять потянулся к сигаретам.

– Есть приоритеты...

– Есть и принципы, – перебил Гордеев. – Я не хочу об этом говорить.

Появился официант и начал расставлять на столике их заказ, а Олесь смотрел на руки парня и пытался представить, как это – переспать не с Гошей, влиться в субкультуру, так сказать. Во рту была горечь от кофе и сигарет.

– Приятного аппетита, – вежливо пожелал он Гордееву и занялся стейком.

Тот кивнул. Олесь наколол на вилку кусочек мяса и посмотрел на Гошу.

– Ты его любил?

– Я не хочу об этом говорить, – повторил тот резко. – Мы отдыхаем.

– Как знаешь.

Олесь вяло жевал и думал о том, что никогда не сможет получить желаемое. Он сам бы не смог описать, чего хочет от Гоши, но был уверен, что если бы тот дал понять, что это – отношения, то все стало бы проще. Олесь не стал бы изменять, даже не смотрел бы на других мужиков. Да и на кого тут смотреть?

– Я думал, что гей-френдли – это когда одни геи, – сообщил, указав взглядом на пожилую пару за соседним столиком.

Благообразная бабушка резала лежащую на ее тарелке котлету.

– Это же не гей-клуб, а отель. Просто они лояльны к однополым парам, – сказал Гордеев, принимаясь за десерт. – Хм, вкусно. Хочешь? – и протянул ложку с паннакотой.

Олесь выразительно посмотрел на Гошу, как бы сомневаясь.

– Попробуй, – Гордеев улыбнулся.

Он осторожно снял с ложки лакомство губами, и когда Гоша захотел убрать руку – схватил его за запястье и попробовал еще раз. Облизнул губы, довольно щурясь.

– М-м-м, да.

Гоша склонился над столиком и промокнул губы Олеся салфеткой. Будь что будет, сразу же решил Олесь. Когда Гордеев так себя вел, хотелось наслаждаться каждой минутой, а истерики ему пусть димы устраивают. Ужасно захотелось поймать Гошину руку и облизать его пальцы, так сильно, что Олесь уткнулся носом в тарелку, силясь спрятать глаза.

– Что такое? – поинтересовался Гоша.

– Озабоченность твоя передалась, уж не знаю каким путем. Гордеев, я тебя хочу, – негромко сказал он. – Зря мы ушли из номера.

– О-ох, – Гоша даже приборы отложил. – Обожаю твою искренность, милый.

Сердце Олеся екнуло, но он знал, что это только слова.

– Правильно, обожай меня, сладкий, тебе воздастся, – улыбнулся он и провел по губе пальцем, вызвав у Гоши неопределенный возглас.

– Олеська, надо хотя бы расплатиться...

– А потом в номере буду расплачиваться я? – поинтересовался Олесь, продолжая отрезать кусочки от своего стейка.

– Это невероятно, – Гоша даже головой покачал. – Тебе надо в сексе по телефону работать, маленький. Я от одних слов завожусь.

– Ты себя когда-нибудь записывал на пленку? – Олесь нагнулся над столом. – Я когда твой голос впервые услышал – чуть не кончил, честное слово.

Гоша привстал со стула, схватил Олеся за волосы на затылке, заставил податься вперед и впился поцелуем в губы. Хотя это был не поцелуй, а что-то гораздо большее: Гордеев трахал его рот языком, и, казалось, нужно совсем немного, чтобы дойти до пика.

Олесь застонал, и тут от соседнего столика раздалось покашливание.

– Совсем стыд потеряли, – раздался вполне даже приятный голос пожилой женщины. – И это – в приличном месте. Мне этот отель рекомендовал Сергей Геннадьевич, сказал, что здесь все по-семейному.

– Так у них по-семейному, – иронично отозвался ее спутник, вот его голос звучал не так приятно. – Смотреть противно. Половина отеля – взрослые мужики, ходят в обнимку. Я не хотел тебе говорить. Сейчас менеджера позову.

Олеся возмутило не то, что их осудили – они же действительно наплевали на приличия. Возмутило то, что пара общается между собой так, словно они с Гошей пустое место.

– Зовите менеджера, – громко сказал он на весь зал. – Я ему объясню, что в приличных местах люди не глазеют на соседние столики, а принимают пищу.

Мужчина развернулся к нему, облокотившись на спинку стула.

– Я не с вами разговаривал, молодой человек. Вы продолжайте ваши эти... – он пренебрежительно махнул рукой.

– Я продолжу, – холодно ответил Олесь, моментально заводясь. – И это не ваше дело. Если вы приезжаете в место, где к геям относятся доброжелательно, будьте готовы к тому, что взрослые мужики будут ходить в обнимку. Смотреть ему противно! Вас никто смотреть не заставляет.

– Это кто сказал, что у нас в стране к этому, – женщина подчеркнула последнее слово, – относятся доброжелательно?

– Я за всю страну не отвечаю, но в этом отеле надеялся избежать косых взглядов. Вы о нем хоть что-то читали? Или Сергей как-его-там вас не сильно просветил? Безобразие, – Олесь нашел в себе силы улыбнуться. – Сервис на уровне фантастики, в отель пускают радикально настроенных гомофобов, при этом пишут, что отель гей-френдли.

Злость трансформировалась в какое-то радостное возбуждение.

– Олеська, – попытался урезонить его Гоша, но Олесь впервые почувствовал не себе то, о чем жаловались на форуме, и был готов драться за свои права. Ну и за возможность целоваться с Гошей не за закрытыми дверьми.

– Нет уж. Я сам администратора позову!

– Я уже здесь, – у столика нарисовался парень лет двадцати с длинными светлыми волосами и вежливой улыбкой. – Вы недовольны обслуживанием? Ваш официант сообщил, что тут гости спорят, и...

– Они портят нам аппетит! – сказала тетка, не дослушав. – Что это за отель, в котором содомия процветает?!

Парень тяжело вздохнул.

– Простите, у нас гей-френдли отель. Это означает, что мы приветствуем однополые отношения, и...

– Я требую компенсацию! – сказала она, вскочив с места. – Нас не предупредили, я не намерена на это, – ткнула пальцем в сторону их столика, – терпеть!

– Мы вернем вам деньги, – сказал администратор, и когда пара удалилась (возмущенные крики доносились даже с улицы), повернулся к Гоше с Олесем: – Простите. Персонал не привык, мы должны были их предупредить, но... И я попросил бы вас не выражать чувства при других посетителях.

– Охренеть, – протянул Олесь, – вот так снимаешь люкс в расчете на то, что хоть здесь можно расслабиться, а оказывается, что вы просто позволяете двум мужчинам вместе поселиться. Так зачем мы сюда ехали, а? Могли бы в «Савое» остановиться!

Гоша хмыкнул, прикрыв глаза.

– Простите, – начал парень, но Олесь махнул рукой.

– Не стоит извиняться. Я с удовольствием расскажу друзьям, в чем выражается ваша дружественность.

Они расплатились по счету, администратор еще несколько раз извинился, а Олесь смотрел на Гордеева и замечал в его взгляде что-то новое, непривычное.

После обеда было решено осмотреть территорию, бассейн и беседки для отдыха, и в итоге остаток дня весь персонал крутился вокруг них, каждые пять минут спрашивая, все ли в порядке, предлагая напитки – на территории отеля спасу от них не было, и Гоша посмеивался, что Олесь не пропадет.

После прогулки было решено поужинать и вернуться в номер.

Гордеев продолжал над ним подтрунивать, но в его поведении и жестах что-то неуловимо изменилось.

– Радикально настроенные гомофобы, – искренне смеялся Гоша, открывая двери, и что-то мерцало в его глазах.

– А что?

– Олеська, я все мог предположить, но то, что ты яростный борец за права секс-меньшинств...

– Я хочу тебя трогать в любое время, а не тогда, когда мы залезем под одеяло и выключим свет.

Под одеяло действительно хотелось залезть: пока их не было, включенный на полную мощность кондиционер охладил номер, и Олесь тут же покрылся мурашками.

Вопреки его ожиданиям Гоша не улыбнулся и снова как-то странно на него посмотрел.

– Что? – переспросил Олесь, которого уже начали доставать эти взгляды.

– У тебя такое бывало? Думаешь, что знаешь человека, а он тебя удивляет? – Гоша подошел к нему и уже знакомым жестом притянул к себе.

Олесь попытался сказать, что не понял даже, какая муха его укусила, но Гоша его поцеловал, а это оказалось гораздо важнее. Они так и стояли, обнявшись, посреди номера, и Олесь расстегнул на нем рубашку, поцеловал шею, спустился языком до ключицы и провел ладонями по груди. А когда Гоша хрипло выдохнул – понял, что хочет заставить его кричать.

В прошлый раз Олесь выступал в роли соблазненной неопытной девственницы, сейчас же хотелось Гордеева поразить, впечатлить и заставить больше не искать приключений на свою поджарую задницу.

Олесь даже зажмурился, представив, что придется делать минет: накануне он прочитал про первые разы, и стало как-то проще об этом думать. Но сейчас, когда Гордеев стоял напротив, горячий и настоящий, решение его удивить больше не выглядело таким уж правильным. Ну кто такой Олесь по сравнению с кучей Гошиных любовников? Он даже если и сделает что-то особенное, то все равно Гордеева не впечатлит.

– Ты какой-то задумчивый, – сказал Гоша. – Я тебя смущаю?

– Нет, – улыбнулся Олесь и потянулся к поясу его брюк.

Раздевать друг друга оказалось весело: они словно соревновались, кто быстрее, и это помогло расслабиться. Пальцы путались в петлях и застежках, и напряжение понемногу отпускало.

Трусы он с Гоши стаскивал зубами, зная, что выглядит смешно, и оба хохотали.

Отбросив их в сторону, Олесь уткнулся лбом в Гошино колено, соображая, что делать дальше. Самым простым и очевидным казалось пойти в постель, которая была всего-то в паре шагов, а то и в одном, однако он не искал легких путей. Гошины руки опустились на плечи, побуждая подняться, но Олесь только мотнул головой и, задрав подбородок вверх, шепнул:

– Гордеев, не торопись.

Ему понравилось легкое изумление на Гошином лице, это придало уверенности в том, что все правильно. Олесь осторожно положил ладонь на его член, сжал пальцы и двинул рукой от головки к основанию. Гордеев охнул, и этот звук разрушил последний барьер. Олесь довольно улыбнулся и встал на колени. Конечно, взять в рот целиком с первого раза не вышло.

На вкус Гоша был солоноватым. Олесь прислушался к своим ощущением, понял, что отвращения не испытывает, уже собирался продолжить, но Гоша отстранился и сказал, что не хочет упасть посреди процесса. Это означало, что Гордеев допускает такую возможность; внизу живота расползлось приятное тепло.

– Я бы поддержал, – улыбнулся Олесь.

Гоша провел рукой по волосам, подошел к кровати и сел, широко расставив ноги.

Увидев его гладкие крупные яички, Олесь сглотнул. Отчего-то захотелось провести по ним языком.

– Ты не должен, – сказал Гоша, – если не хочешь. Не нужно пытаться меня впечатлить, мне и так хорошо.

Его слова только подстегивали: теперь Олесь знал, что сделает минет, даже если в процессе его будет выворачивать.

Он подполз к кровати на коленях, положил ладони Гоше на бедра и, нагнув голову, лизнул член снова. Гладкий и теплый. Это не заводило, но и не раздражало. Олесь вздохнул, придвинулся ближе, обхватил его у основания и, широко открыв рот, сомкнул на члене губы.

Гоша мог болтать что угодно, хорошо ему было или неплохо, но стоны он выдавал вполне себе понятные. Даже ладонь положил Олесю на затылок, но не надавливал. Олесь вспомнил, что у него тоже имелась такая привычка, хмыкнул и выпустил член изо рта.

– Прости, Гордеев, но этого я хочу, а не ты, – проговорил он.

Процесс и правда увлек: Олесь даже начал получать какое-то удовольствие. В основном, конечно, от того, что слышал, потому что Гошины стоны вместе с невразумительными рваными фразами заводили. На форуме говорили, что есть истинные фанаты своего дела, но Олесь только вступил на этот скользкий путь, поэтому еще не понимал, насколько ему нравится. Пока… пока было просто необычно.

Ладонь на его голове дрогнула, пальцы сжались, не очень больно дергая за волосы. Олесь почувствовал, что Гоша давит на его затылок, подчинился и едва не задохнулся, заглотнув член почти полностью.

– Ох!.. – послышалось сверху, и он мысленно записал себе очко.

Не так уж сложно оказалось расслабить горло – раза с третьего получилось сделать так, как нужно. Шея, правда, быстро уставала, но это было неважно.

Олесь понял, что ему нравится ощущать во рту Гошин член, касаться языком головки, чувствовать легкую пульсацию вены губами. Ему нравился запах и даже едва ощутимый вкус. Ему нравился Гордеев, и дело было в этом.

– Олеська… – собственное имя ударило по мозгам едва ли не больше Гошиных стонов.

Он на мгновение остановился, и сразу же Гордеев потянул его на себя, схватив за плечи.

– У тебя талант, – прошептал Гоша, улыбаясь. – Но я не хочу так заканчивать.

– Не заканчивай, – шепнул в ответ Олесь, нависая сверху и опираясь на локти.

Гордеев погладил его по спине, сжал ягодицы, слегка раздвинул. Олесь слегка дернулся, когда палец коснулся ануса, и потерял равновесие.

Лежать на Гоше сверху оказалось приятно: тот был горячим, тяжело дышал, грудь вздымалась, и Олесю пришлось сосредоточиться, чтобы отвести взгляд от его приоткрытых губ.

Желание снова почувствовать то оглушающее удовольствие пока превалировало, но он не мог не проверить: коленом раздвинул ноги Гордеева и наугад толкнулся.

Гоша тут же застыл и нахмурил брови, явно напряженный.

– Я просто попробовал, – сказал Олесь и поцеловал его в колючий подбородок: Гоша умудрялся обрастать щетиной за полдня. – Ты меня трахнешь?

– Я не знаю, что мне с тобой делать, – признался Гоша, видимо, в порыве постельного откровения. – Я не могу тебя понять. Вот, как сейчас.

– Просто попробовал… – повторил Олесь и просунул руку между их телами, пытаясь дотянуться до Гошиного члена.

Получилось.

Он уже более уверенно сжал пальцы, хотя пришлось опираться на один локоть, и это было неудобно. Олесь посмотрел на Гошу и снова наткнулся на знакомый изучающий взгляд. Как можно кого-то изучать, когда тебе дрочат, для Олеся осталось загадкой. Он потянулся к Гошиным губам и поцеловал, чтобы отвлечь, одновременно сжимая пальцы под головкой.

Гоша снова трахал его рот, заставив стонать, закрыть глаза и – вдруг догадался Олесь – понять, кто тут главный.

Это стало первой трещинкой в броне великого и ужасного Гордеева. Олесь отметил это мысленно и решил слушаться. Он покорно лег на живот, когда его попросили, привычно раздвинул ноги, но не ожидал, что вместо пальца почувствует прикосновение горячего мокрого языка.

Из горла сам собой вырвался стон, не столько удовольствия, сколько удивления: как же Гоша должен был ему доверять, чтобы такое вытворять? Или просто хотел впечатлить?

Олесь всхлипнул и вцепился зубами в покрывало, которое они забыли сдернуть с кровати.

Он знал, что такое делают. Изредка. Но не ожидал от Гордеева подобного одолжения. Ладно, минет, но...

Это было щекотно, едва ощущалось, но сознание того, что Гордеев вылизывает его анус, завело сразу же до серой пелены перед глазами.

Олесь оперся на локти, выставил задницу и пытался не дергаться от каждого прикосновения. Гоша ни на мгновение не останавливался: он то щекотал языком дырочку, то касался губами чувствительной кожи за мошонкой, то вылизывал ягодицы – в эти моменты Олесь почти скулил, потому что ужасно хотелось прикосновений именно там, у ануса. Он боялся сделать что-нибудь не так, боялся неожиданных реакций собственного тела, но член уже встал, и одного языка становилось мало.

Гоша почувствовал: нагнулся к своей сумке, вытащил бутылку со смазкой и сразу же щедро полил Олесину задницу. Это было... холодно.

Олесь зашипел, поежился и спросил, можно ли на этот раз сделать все лицом друг к другу. Вместо ответа Гордеев дернул его за плечо, повалил на спину и поцеловал глубоко и сильно; похоже, ему нравились поцелуи, и Олесю тоже нравились, он мог бы целоваться с Гошей часами, до саднящих губ.

Он испытал неловкость только в самом начале, когда Гоша задрал его ноги почти к самым ушам, заставляя раскрыться еще больше. Почему-то подумалось в этот момент, что это выглядит глупо.

– Как ты хорош… – хрипло сказал Гоша, глядя на него сверху вниз; внутри что-то дрогнуло и рассыпалось на миллион осколков.

Олесь сделал бы в этот момент все, что угодно, пообещал бы никогда и ни с кем не заниматься сексом или даже покончить с собой, потому что мучительно хотелось ощутить Гошу внутри себя.

– Трахни меня, – выдохнул он, наблюдая, как Гордеев надевает презерватив и снова льет из бутылки смазку.

– Да.

Это короткое слово ослепило и лишило дыхания, но Олесь даже не успел опомниться, как Гоша навалился на него сверху. Задницу моментально обожгло, но он сдержался, зная, что потом будет легче, и сдавленно простонал:

– Еще!..

Гоша склонился над ним, согрел дыханием щеку и вцепился зубами в его нижнюю губу.

Он входил по миллиметру, осторожно, но было больно – наверное, с прошлого раза еще не все зажило, Олесь всю неделю ходил не как моряк, конечно, но определенные сложности испытывал. Сейчас даже смазка не помогала. Он понял, что вспотел, когда пот начал заливать глаза, и их тоже защипало.

– Стой, – сказал и вцепился в Гошины плечи, – погоди секунду.

– Прости, – выдохнул тот и замер, – прости, я думал, что будет легко после... ну... – Гордеев засмущался. Впервые на Олесиной памяти он запнулся и пытался выдавить из себя нужное слово.

Олесь через боль сделал вторую пометку: грязные разговоры. Гоша стесняется разговаривать о сексе – значит, нужно постараться почаще говорить об этом вслух.

– Я сейчас, – сказал Олесь, стараясь улыбаться, и обхватил пальцами свой член – пройдет, подожди секунду... У тебя просто огромный хуй, моя задница под него еще не подстроилась.