Текст книги "Роман с прошлым (СИ)"

Автор книги: Amethyst Jackson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Карлайл встречал меня у дверей, показывая, чтобы я быстрее заходила. Сверху раздался стон, и я вздрогнула.

– Я уже сделал это, – объяснил Карлайл. – Я боялся… что он долго не протянет, поэтому решил не ждать твоего прихода. Риск был слишком велик. Кроме того, для тебя самой будет безопаснее не присутствовать при этом.

– Всё правильно, – согласилась я. – Я могу остаться с ним? Вы не против?

– Нет, конечно, нет – Карлайл любезно улыбнулся. – Возможно, следует устроить тебя поудобнее. Ты совсем вымоталась.

– Это ерунда, не думаю, что вам стоит беспокоиться, – с сожалением сказала я.

Карлайл отвел меня наверх в одну из спален. Эдвард лежал на одеялах, корчась от боли. Его пальцы сминали простынь, тело напряглось в попытке сдержать крики. Спотыкаясь, я подбежала к нему. Возможно, Карлайл так и не вышел из комнаты, но я не стала проверять это.

– Эдвард? Эдвард, все будет хорошо, – пообещала я, боясь протянуть руку и коснуться его, дабы не причинить ещё большей боли, – доктор Каллен позаботиться о тебе.

Его глаза резко открылись, встретившись с моим взглядом, губы задрожали.

– Б.. Белла? – он едва смог произнести мое имя, и его голос сорвался на мучительный крик. В глазах не было ничего кроме боли и страха, и мне было жаль, что я не нашла способ подготовить его, предупредить, дать знать, что все мучения окупятся.

– Да, Эдвард, я здесь, – сказала я, осторожно прикасаясь к его лицу. Он не вздрогнул, но прижался к моей руке.

– Я.. я умираю?

– Нет, – быстро сказала я. – Нет, просто меняешься. Боль уйдет, и ты будешь в порядке.

– Останься, – умолял он. – Останься со мной.

– Разумеется, – по-другому и быть не могло.

Я лежала на кровати рядом с Эдвардом, периодически погружаясь в сон. Но у меня так и не получилось заснуть надолго – хотя здесь, безусловно, было намного удобнее, чем на стуле в госпитале. Редкие вскрики Эдварда будили меня. Он никогда не кричал в полную силу, борясь и сдерживаясь, но мне казалось, что это лишь вопрос времени, прежде чем боль возьмёт вверх над ним.

Карлайл приносил еду, которой с лихвой хватило бы на несколько человек, и уже только за это я была благодарна ему. Ведь несколько последних дней я обходилась тем, что подворачивалось под руку. Однако чувствовать себя комфортно или спокойно, когда Эдвард испытывал такую боль, было невозможно.

Что, если он возненавидит меня? И я не смогу его винить, боль, испытываемая им, отзывалась эхом в моей душе. Будь моя воля, я поменялась бы с ним местами, забрала бы на себя всю его боль, если бы это спасло его жизнь. Но всё было так сложно. К тому же я знала, что он будет думать о себе, когда поймет, кем стал… и у него появится новая причина злиться на меня. Ведь я могла предотвратить это.

Я попыталась представить, что он скажет, если я спрошу его об этом, но ничего не шло на ум… как же я ненавидела эту беспомощность. Конечно, мне как жене стоило знать, чего хочет мой муж. Предпочел бы он смерть вечной жизни в сущности вампира… возможно, он проклянет меня за то, что я не предотвратила его обращение… быстрее бы закончилась эта неопределенность. Я хотела быть с ним, даже если он отвергнет меня в следующее мгновение.

– Что тебя беспокоит, Белла? – я подпрыгнула от неожиданности. Карлайл совершенно бесшумно вошёл в комнату, обычно он как-то давал знать о своем присутствии. Видимо, мои мучительные раздумья были написаны у меня на лице.

– Вы не думаете, что он возненавидит меня за это? Эдвард всегда презирал себя за то, что он… а если он не простит меня за то, что я вернулась в прошлое, зная, что произойдет, и никак не помешала этому?

Карлайл опустился на стул около кровати, задумчиво хмурясь:

– Белла, я существую уже больше двухсот лет, и хотя личного опыта человеческой жизни у меня ничтожно мало, но я наблюдал за людьми, и думаю, нет, могу с уверенностью сказать, что большинство сделали бы что угодно, лишь бы не упустить любовь, такую как твою. Возможно, Эдвард и будет ненавидеть своё новое состояние, но, думаю, в конце концов, когда он повстречает тебя, он не будет так сильно возражать.

– Вы бы тоже не возражали? – с отчаянием спросила я.

Карлайл пожал плечами:

– Я пришел к согласию со своей сущностью – но имей в виду, к настоящему моменту я уже старше твоего Эдвард, которого ты встретишь его в будущем. И я не возражаю против своей жизни. Это не совсем то, чего я хочу, но я принимаю всё как должное… и надеюсь. Надеюсь, что когда-нибудь моё смирение будет вознаграждено. И однажды у меня появятся причины не только жить, но и наслаждаться этой жизнью.

– Они появятся, – пообещала я, как всегда вдохновленная рассказом Карлайла. Хотелось надеяться, что Эдвард однажды найдет такой же мир в своей душе, даже если он сразу не сможет простить меня за вмешательство в его судьбу.

– Спасибо, Белла, – вздохнул он, – это обнадёживает.

Внезапно Эдвард снова закричал, и всё мое внимание переключилось на него.

Прошло ещё двадцать четыре часа, а он продолжал сражаться со своей болью, удерживая ее в себе, хотя у него, казалось, не было никаких причин делать так. Теперь он больше не узнавал меня – возможно, он пытался не кричать просто, чтобы сосредоточиться на чем-то ещё кроме боли.

Начались вторые сутки его мучений. Я боялась надолго оставлять Эдварда, и по возможности старалась остудить его лихорадку холодной водой. Поев, я снова заснула, свернувшись рядом с ним. Проснулась я внезапно, от резкого крика и боли в своей руке. Эдвард изо всех сил схватил меня за запястье, его пальцы сжались вокруг тонкой руки. Попросить его отпустить меня не представлялось возможным. Поэтому я просто подождала, пока он немного расслабится, и, наконец, отпустит хватку.

Зрелище было невыносимым, но я не могла отвернуться. Его глаза оставались широко распахнутыми, невидящими и заполненными ужасом. Сухожилия на шее и руках выделились, он боролся с ядом, бегущим по венам. Руками он порвал покрывало под ним.

Я отказывалась смотреть на его муки, но с другой стороны какая-то часть меня теперь знала, что мне предстоит пережить, если Эдвард сдержит слово и обратит меня. И теперь я видела, о чём предупреждал он – о боли, столь сильной, что, в конце концов, я буду желать смерти.

Была ли я готова? Все внутри меня сжалось от одной лишь мысли о подобных мучениях, но итог всех страданий – Эдвард – рычащий леопард ставший для меня домашним котенком. Я смогу справиться с этим. И пережить эту боль ради вечности с человеком, который перевернул мой мир.

Последний день был, безусловно, самым тяжёлым. Эдвард не переставал кричать, даже тогда, когда его голос окончательно охрип. Карлайл сказал мне, что внутренние органы перестают функционировать, и это вызывает новую волну невыносимой боли.

Лёжа рядом с Эдвардом, я слушала его прерывистое дыхание и неистовое сердцебиение и чувствовала, как вместе с замедляющимся потоком крови уходит жизнь из его тела. Я точно знала, каким он станет после обращения, знала, насколько сильно я буду любить его, но это не могло утешить моего сердца, разрывающегося на части, пока я наблюдала, как безвозвратно уходит его человечность.

Пальцы Эдварда случайно ухватили мою руку, болезненно сжимая, а затем отпуская её.

Мне было больно, но я не могла оттолкнуть его или отвернуться, когда его стоны перешли в рыдания, и он закричал в агонии.

На третий день после заката вернулся Карлайл.

– Тебе пора уезжать, Белла – с сожалением сказал он. – Его сердцебиение замедляется. Через час или два, обращение закончится, и я уверен, ты понимаешь, что случится, если ты останешься, когда он очнётся.

– Да… да, конечно, – рассеянно ответила я. По правде говоря, я оттягивала этот момент, как могла. И вообще старалась не думать об этом. Что же теперь? Мое время рядом с Эдвардом вышло. Что мне делать? Куда идти? У меня больше не было ни дома, ни денег, ничего…

– Все вернётся на круги своя, – пообещал Карлайл, заметив моё волнение. Он протянул мне пачку банкнот. – Если ты не сможешь вернуться в свое время, этого должно хватить, по крайней мере, на несколько месяцев. Но я верю, ты найдешь обратный путь в свой мир.

– Спасибо, – я не стала отказываться от денег. Они были мне нужны, ведь я не знала, случись что, смогу ли я заработать себе на жизнь в этом времени. – И спасибо вам за все, что вы сделали, Карлайл.

– Конечно, – ответил он, кивая. – Думаю, это мне стоит благодарить тебя.

– Если… если он вспомнит меня, когда очнется, скажите ему, что я люблю его. И всегда буду любить.

– Скажу, – пообещал он, – я позабочусь о нем.

– Спасибо, – я повернулась к Эдварду, который по-прежнему находился в беспамятстве, и прижалась губами к его уже ставшей твёрдой щеке. – Дождись меня, – прошептала я, прежде чем последний раз поцеловать его в губы.

Потребовалась вся моя воля, чтобы оставить его там, зная, что впереди у него целые годы одиночества, время, за которое он попытается примириться с собственной сущностью, чтобы к моменту нашей встречи, не представлять угрозы для меня…

Мне не хотелось оставлять его наедине с этими долгими годами. А вдруг я не смогу вернуться в своё время, и сейчас я вижу его лицо в последний раз? Этот страх преследовал меня.

– Карлайл, если я не смогу вернуться… – начала я, пока мы спускались вниз по лестнице.

– Если ты еще будешь здесь через неделю, позвони мне, – сказал он. – Мы… мы придумаем что-нибудь.

– Хорошо, – согласилась я, осторожно ступая за дверь. – Думаю, стоит попращаться… на случай, если я не свяжусь с вами.

– До свидания, – возразил он, улыбаясь, – мы все равно встретимся снова, так или иначе.

– Верно. Тогда до свидания.

Я чувствовала его взгляд, пока шла вниз по улице. И когда я, наконец, оказалась вне поля его зрения, слезы навернулись на глаз. Эдвард… мой Эдвард. Человек или вампир, не важно, он мой, но счастливый конец нашей истории, казалось, опять недостижим для нас. Мы были так счастливы, только что вернулись из медового месяца, почти на краю яркой новой вечности… а теперь нас опять окутала тень, ещё более мрачная и болезненная, мы снова были порознь: в этом времени, и в будущем, куда я могла и не найти обратный путь.

Из-за слёз я не видела, куда иду, отрешённая от реальности, потерянная, блуждающая по почти безлюдным улицам. Никто не подходил ко мне спросить, что случилось, никто не желал утешить, этот город был переполнен горем, оно вошло в каждый дом.

Некоторое время спустя – минуты, часы, дни, я не знаю – когда мои слёзы иссякли, я остановилась посреди улицы.

Оглядевшись, я поняла, что была здесь прежде. В тот раз здесь людно, сейчас же уныло, редкие прохожие спешили мимо, не задерживаясь. Однако по окружающим зданиями я поняла, где нахожусь. Это было то самое место, куда я перенеслась из своего времени, именно здесь я первый раз увидела Эдварда.

Судьба ли принесла меня сюда? Или мое подсознание решило вернуться к тому месту, где всё и началось? Или это простое совпадение, и я неосознанно пришла сюда?

Имело ли это какое-то значение? Не важно, куда я пойду в этом времени – это все равно никогда не вернет меня в 2006, в Форкс, который я знала, к моему Эдварду, к жизни, которую я оставила позади и отчаялась вернуть. Здесь не было ничего и никого, что могло бы помочь мне.

В отчаянии я опустилась на вымощенную булыжником улицу, свернувшись в комочек, обнимая руками колени. Какой смысл во всем этом, если я не могу вернутся обратно? Могла ли судьба быть настолько жестокой?

Я закрыла глаза, мечтая о холодных руках на моем лице и нежных губах, о голосе, подобном меду и изогнутой улыбке. Эта мысль о недостижимом принесла мне ещё большую боль.

Я хочу, вернуться в свое время. Я хочу вернуться в свою жизнь.

И я открыла глаза.

Я не ожидала, что что-то изменится. Мне почему-то казалось, что я открою глаза и увижу тот же самый горизонт Чикаго, на который смотрела все это время. И все же, когда глаза мои распахнулись, я была уже не в Чикаго. И не на улице. Я находилась в комнате, в очень знакомой комнате, с длинным столом на восемь мест.

Обеденный стол Калленов. И я сидела во главе, на том же самом месте, откуда перенеслась в прошлое.

Я вскочила на ноги быстрее, чем осознала это, и, спотыкаясь, помчалась в гостиную.

– Эдвард! – кричала я. – Эдвард!

Прежде, чем меня могла посетить кошмарная мысль, что они уехали из Форкса, не дождавшись меня, Эдвард был уже рядом, передо мной, взъерошенный, напряженный и красивый как никогда. Я бросилась в его объятия, а он встретил меня на пол пути, сгребая в охапку, прижимая к своей груди.

– О, Эдвард! Эдвард, я так боялась, я не знала, что делать… не знала, чего ты захочешь… – лепетала я, уткнувшись в его плечо, не в силах сдержать слез. Он, казалось, не слышал моих слов, повторяя одно и то же до бесконечности: – Спасибо, Господи, спасибо, Господи…

Через несколько секунд вся семья Калленов оказалась в комнате. Я слышала их радостные вздохи, их приветственные прикосновения к моим рукам – они, наверное, обняли бы меня, если бы Эдвард не отказывался отпускать меня из своих объятий. Да и я была слишком поглощена им, чтобы обращать внимание на остальных.

– Давайте дадим им немного времени, хорошо? – голос Карлайла перебил остальных, и в комнате немедленно стало тихо. Эдвард воспринял это как намек, моментально взлетая со мной по лестнице вверх, в нашу спальню.

– Ты вернулась, – выдохнул он в мои волосы, пинком закрывая дверь позади нас. – Ты вернулась ко мне…

– Я так боялась, что я не смогу – всхлипнула я, радуясь тому, что он всё ещё держал меня на руках, – я не знала как…

– Как ты вернулась? – спросил он, наконец-то опуская меня вниз на край кровати, не ни на шаг. – Я не мог видеть эту часть.

– Я загадала другое желание, – сказала я, не в силах отвести глаз от его лица. – Думаю, оно все и вернуло… а может мне просто нечего было там больше делать, и желание исчерпало само себя… я не знаю. Я была в Чикаго, а в следующее мгновенье оказалась в столовой… Постой, что значит, ты не мог видеть эту часть?

Казалось, он был не в силах сдержать себя, ощущая бесконечную потребность прикасаться ко мне, лаская мое лицо и шею.

– Чем больше времени проходило в прошлом, в моей голове появлялись новые воспоминания – они не заменяли моего прошлого, они словно бы сливались с уже имеющимися. Я мог видеть все до того момента, как заболел… а потом все погрузилось в темноту.

У меня перехватило дыхание.

– Тогда ты знаешь все, что произошло.

– Да, – медленно кивнул он. Я ждала продолжения, но Эдвард молчал, и по его глазам я не могла прочитать, о чём он думает.

– Что… что ты чувствовал, видя все это? – неуверенно спросила я. Я чувствовала, что он все еще любил и хотел меня, но я боялась воспринимать это как само собой разумеющееся.

Он задумчиво нахмурился, я, не отрываясь, смотрела в его золотистые глаза.

– Я испытывал… противоречивые чувства. Благодарность. Ревность. Страх.

– Страх? – это удивило меня. Чего он мог бояться?

Он больше не обнимал меня, и сидел, опустив взгляд на свои колени.

– Да, страх. Несмотря на то, что я все видел, всё равно не мог быть уверенным в том, что ты чувствовала, какая часть того, что ты говорила мне правда… И я не знал, захочешь ли ты вернуться ко мне, зная… зная, от чего отказываешься.

Я недоверчиво покачала головой.

– Ты думал, я захочу остаться? Эдвард… Я люблю тебя. Каждую частичку тебя – твое прошлое, настоящее, будущее. Мои желания не изменились. Я не соглашусь на меньшее, чем вечность с тобой.

Его взгляд вернулся ко мне, но уже наполненный надеждой:

– Я просто… я не мог избавиться от страха, что ты предпочтешь остаться с моей человеческой сущностью. Что ты захочешь жизнь и семью, которую я не могу предложить тебе, или что ты найдешь это... физически более привлекательным…

Я облегченно рассмеялась. Он не ненавидел меня – его терзала своя собственная неуверенность.

– О, глупый вампир. Ты знаешь, что ничего не изменилось?

– Я должен надеяться, что за 90 с лишним лет какие-то изменения все-таки произошли, – прошептал он.

– Какие-то да, – согласилась я, осторожно пододвигаясь ближе. – Но суть осталась прежней. Ты действительно думал, что я могу так легко отказаться от всего, что у меня здесь есть, в настоящем? И все, что мы пережили, чтобы быть вместе, ничего не значило?

– Я не знал, что думать,– признал он, с любовью пропуская мои волосы сквозь пальцы. – У меня не было возможности спросить тебя.

– Мне жаль, – вздохнула я, опуская голову ему на плечо. – Это, должно быть, было ужасно для тебя, наблюдать месяцами и не знать…

– Вообще-то, – поправил он, – прошло всего несколько дней.

Я моргнула, вглядываясь в его удивленные глаза:

– Но я была в прошлом более двух месяцев.

– По моим подсчётам, каждый день, проведённый тобой в прошлом, был для меня часом. Ты отсутствовала немногим меньше трех дней.

От удивления я открыла рот.

– Хорошо… Я предполагаю, что это хорошо… ведь так?

– Думаю, что да, – вздохнул он, прижимая меня к себе. – Я не смог бы наблюдать за тобой месяцами….

– Неужели действительно было так плохо? – спросила я, обнимая его с такой силой, с какой только могла.

Он колебался.

– Я не знаю, как описать это. Я… ревновал к самому себе. Считай, мои собственные воспоминания были новыми для меня – я не ощущал того, что уже испытал эти чувства в прошлом, я просто заново переживал их. Не через себя, а через кого-то другого… и когда я наблюдал за тем, как моя прошлая сущность влюблялась в тебя, как «я» целовал тебя, прикасалась к тебе… мне страстно хотелось, чтобы это был я настоящий, впрочем, технически… это и был я.

Я вздрогнула.

– Сначала я волновалась, что… предаю тебя, в какой-то степени. Но… чем дольше длилось моё пребывание в прошлом, тем сильнее я ощущала, что была именно с тобой. И разделить тебя на две разные сущности – просто невозможно.

– Все нормально, – сказал он. – Теперь, когда я знаю, что ты чувствовала, о чем думала… я больше не боюсь.

– Это радует, – вздохнула я. – Такое ощущение, словно камень с души упал.

– Камень? Что тебя беспокоило?

– Что ты возненавидишь меня за то, что я не изменила твое прошлое, когда у меня был шанс. Что не спасла тебя от болезни и от последующего обращения…

Он поцеловал мой висок, улыбаясь.

– Ну, и кто теперь глупый? Разве ты не знаешь, что поменять мои планы невозможно? Кроме того, я и не хотел бы ничего менять. Следовало сказать тебе об этом давным-давно, но твое появление в моей жизни изменило все. Я счастлив, что был обращен, потому как это единственная возможность встретить тебя… и теперь, когда я знаю, что все это время ждал нашей новой встречи в будущем… кусочки пазла соединились воедино.

– Я удивлена, что не изменила ничего… А ведь боялась, что вернусь и обнаружу, что нашего будущего больше не существует.

– Ты всё же изменила кое-что, – сказал он. – История изменилась, но только с моей стороны. Я многого не помнил после своего обращения, только твое лицо и то, что любил тебя. Карлайл старательно сдерживал свои мысли о тебе, чтобы случайно не выдать мне будущего. И когда мы встретились, когда жажда крови более или менее улеглась, я понял, что ты – та же, кого я любил… Я не знал, что делать. Это стало еще одной причиной держаться от тебя на расстоянии – ну, как я мог вовлечь тебя в свой мир? И когда я все же поддался искушению, не посмел сказать правду – для тебя и так было достаточно безумным принять, кто я, даже без известия, что я знал тебя 1918.

Я нахмурилась.

– Но разве тогда ты не должен был понять, что случилось, когда я исчезла?

Эдвард пожал плечами.

– Здесь все становится немного нечетким, потому что до того момента, как ты вернулась, мои воспоминания накладываются друг на друга. Но я все еще волновался – может, я и знал где ты, но у меня не было уверенности в том, что ты в безопасности или в том, что ты вернешься.

– Я рада, что вернулась, – пробормотала я, прижимаясь к нему еще сильнее. – И я ни капли не жалею об этом опыте – он многому меня научил. Страшно, не знать, что случиться со мной в будущем, или, что я смогу его нечаянно изменить.

– Ты не расстроена? – спросил он. Моя левая рука покоилась в его ладони, он, не отрываясь, смотрел на обручальное кольцо с сапфиром на моем пальце.

– Из-за себя, нет, – ответила я, доставая кольца из кармана и надевая их. – Мне грустно, что я не смогла сразу же дать тебе то, чего ты хотел; грустно из-за того, что пришлось так долго ждать меня. Но если уж на то пошло, пребывание в прошлом заставило полюбить тебя еще сильнее, ведь я увидела, что, несмотря на все, через что тебе пришло пройти, ты сохранил свою человечность. Я теперь многое понимаю и готова… к вечности с тобой.

– Я люблю тебя, – вздохнул он, прикасаясь поцелуем, к каждому кольцу на моём пальце, затем, обхватив мое лицо, он прижался к губам. Я растаяла, с головой погружаясь в знакомые ощущения. Целовать его, отбросив все страхи и сомнения, было настолько прекрасно. Сейчас не существовало никого кроме нас двоих: только я, и только Эдвард.

– Не останавливайся, – удерживая его, прошептала я, когда он отстранился. – Так давно... Я хочу снова почувствовать тебя… здесь со мной.

– Я не хочу останавливаться, – выдохнул он. Его глаза были похожи на тающую карамель, пока он неспешно ласкал мою щеку, словно бы стараясь запомнить каждую чёрточку моего лица. – Всего каких-то три дня без тебя… это слишком долго.

Мы вместе упали на кровать, наши губы встретились. Я смаковала ощущение его холодного дыхания и безупречно гладкой кожи, пока мы неторопливо целовались, подхваченные нашими чувствами, словно быстрым течением. Его сильное тело нависло надо мной, словно бы защищая, и одновременно с тем заявляя право на обладание мною.

Я потянулась к нему, запуская руки под рубашку, не отрывая от него своих губ. Его лёгкое, одобрительное рычание пощекотало кожу.

– Коснись меня, – умоляла я, перемещая руки на спину, лаская мраморную кожу.

Его руки тут же откликнулись на мою просьбу, проникая под юбку и лаская бедра. Это холодное прикосновение к моей коже как ничто другое позволило мне почувствовать, что я, наконец-то, дома. Хотелось расплакаться.

– Ещё, пожалуйста, – вздохнула я, выгибаясь ему навстречу. – Сними его.

Эдвард удивил меня, потянув так, чтобы я села и стремительно оказался позади, расстегивая почти весь ряд пуговиц и осторожно спуская платье с плеч, попутно оставляя дорожку поцелуев на моей, постепенно обнажающейся коже. Я таяла в его, обнимающих меня, руках, чувствуя как от желания кружится голова.