Текст книги "Роман с прошлым (СИ)"

Автор книги: Amethyst Jackson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Картинки в моей голове оказались настолько яркими, настолько новыми, что я удивился, обнаружив, что, как это я до сих пор не взмок. Я был настолько наивен и настолько чертовски удачлив. И получил всё, о чем когда-либо мечтал – полностью растворяясь в ней, двигаясь, прикасаясь, целуя без единого намёка причинить ей боль с моей стороны.

Я завидовал прошлому. Желая, чтобы сейчас она была со мной, именно таким образом. Желая, испытать все это впервые именно с ней, а не наблюдать за этим в собственных воспоминаниях.

Изо всех сил, стараясь совместить эти новые просачивающиеся воспоминания с настоящим, я всё же не мог чувствовать себя тем человеком, кто пережил моменты той близости, я словно наблюдал их в первый раз, здесь и сейчас.

И пока Белла снова не окажется в настоящем, со мной, пока я не увижу ее, не прикоснусь и не заговорю с ней, я не смогу чувствовать себя счастливым. Мою голову заполонили вопросы, и лишь её губы могли дать мне ответы на них. Мне нужно было понять, что ничего не изменилось между нами. Как никогда я хотел знать ее мысли и чувства.

Но неотступный страх, что Белла не вернется, а я так и не узнаю её мыслей, никак не покидал меня.

Пока солнце село прошло ещё два часа, всё это время я ждала Карлайла. Силы Эдварда были почти на исходе, не без моей помощи, хоть и, спотыкаясь, он добрался до кровати. Укрыв его одеялом, я почувствовала, как сердце сжимается от боли, при виде его дрожащего тела.

– Не сиди со мной, – он задохнулся. – Ты можешь заразиться. Поезжай в загородный дом…

– Слишком поздно, – пробормотала я, откидывая его влажные волосы со лба. – Я не оставлю тебя. Мой друг Карлайл приедет помочь. Он перевезёт тебя в госпиталь.

– В госпиталь… хорошо… А потом ты уедешь, – настаивал он. Его рука сжала мою ладонь с неожиданной силой.

– Нет, – я покачала головой. – Карлайл договорится, чтобы мне позволили остаться в госпитале. Я не уеду, пока в этом не будет крайней необходимости.

– Проклятье, ты так упряма, – вздохнул он, устало закрывая глаза. – Никакого чувства самосохранения.

– Просто прими это, – сказала я, робко улыбнувшись. – И позволь мне делать то, что я должна.

В конечном счете, он провалился в беспокойный сон. Я осталась с ним, периодически меняя холодный компресс на лбу, и обнимая Эдварда, пытаясь спасти от холода. Карлайл появился только после заката. Его присутствие успокаивало – хорошо видеть рядом с собой вампира со всеми его особенностями. Это напомнило мне о доме.

– Я установил для него раскладушку рядом с матерью. Она совсем потеряна. Прошлой ночью, когда она узнала, что мы с тобой знакомы, мы много разговаривали.

Моё сердце болезненно сжалось.

– В будущем, вы говорили, что ей стало хуже, когда она пыталась ухаживать за ним. Она могла бы выжить, если бы сохраняла силы.

– Не могу сказать, что удивлен, – ответил Карлайл. – Он – вся её жизнь. У нее фактически нет выбора. Для неё бороться за него – это бороться за себя. Думаю, ты понимаешь.

– Конечно, – вздохнула я. – Просто… так трудно наблюдать за этим со стороны и чувствовать собственное бессилие.

– Знаю, – с сожалением согласился Карлайл. – Но мы сделаем то, что сможем. А сейчас надо отнести Эдвард в машину, ведь так?

Естественно, фактически, это были не «мы». Карлайл поднял его с кровати так же легко, как он мог поднять подушку. Эдвард выглядел совсем молодым и хрупким в его руках, от холодного прикосновения его озноб лишь усилился. Не выдержав, я начала плакать. Чувствовал ли Эдвард что-то подобное, когда увидел меня раненную на полу в балетной студии? Ощущал ли он себя беспомощным, неспособным защитить единственного человека, который значил больше всех других.

Карлайл опустил Эдварда на заднее сидение, и я присоединилась к нему, положив его голову на свои колени. Он очнулся, но словно находился в беспамятстве. Бредил и сжимал складки на моей юбке. Я старалась, чтобы он случайно не разглядел моих слёз.

– Карлайл?

Он поднял глаза, посмотрев на меня через зеркало.

– Да, Белла?

– Почему это произошло так быстро? – спросила я. Еще час назад Эдвард был счастлив, мы флиртовали и шутили, словно все было в порядке. И теперь… теперь я даже не была уверена, что он помнил мое имя.

– К сожалению, я этого не знаю, – ответил Карлайл, – болезнь вызывает пневмонию. Кровотечение в легкие. Это убивает довольно быстро. Я не могу тебе ответить, почему заболевание начинается так внезапно. Это просто… очень агрессивный вирус.

– Эдвард будет сильно страдать? – я должна была знать.

Карлайл вздохнул.

– Если он будет в сознании, то да. Но если Эдвард не придёт в себя… сомневаюсь, что он вообще поймет, что происходит.

– И… вы обратите его?

– Если и когда время настанет, и будет понятно, что он не выживет без моей помощи, тогда да, я изменю его.

Я облегчённо выдохнула.

– Спасибо.

В госпитале оказалось намного спокойнее, чем вчера. Неужели действительно прошел всего один день с тех пор, как мы привезли сюда Элизабет? Все происходило так быстро, силы были на исходе.

Карлайл нес Эдварда на руках, не обращая внимания на носилки, которые предложила медсестра. Я плелась позади, пробираясь среди многочисленных раскладушек, заполнявших первый этаж. Скорее всего, на втором была аналогичная обстановка. И это ужасно. Очевидно, доктора и медсестры не могли справиться с таким количеством больных – запахи крови и пота заполняли воздух, делая его удушающим. Я дышала ртом, из-за всех сил стараясь игнорировать тяжёлые запахи больницы.

Около дальней стены я увидела раскладушку Элизабет. Ее бронзовые волосы ярко выделялись на фоне белых простынь. Импровизированная кровать рядом с ней пустовала, ожидая Эдварда. Она очнулась, когда мы принесли его.

– Эдвард! – слишком слабая, чтобы выкрикнуть громче, она произнесла имя сына с ничем не прикрытой болью.

– Простите меня, – обратилась я к ней, слезы все еще текли по моему лицу, пока Карлайл укладывал Эдварда на раскладушку и укрывал его тонкими одеялами.

– Это не твоя вина, – удалось выговорить ей, она так и не отвела взгляда от дрожащей фигуры Эдварда.

– Мы сделаем для него все, что возможно, – пообещал Карлайл. Он откуда-то достал стетоскоп, и теперь слушал легкие Эдварда.

– Могу я каким-нибудь образом остаться? – я определенно не намеревалась удаляться от постелей Элизабет и Эдварда, мне было всё равно, кто и что скажет на это.

Карлайл кивнул.

– Я удостоверюсь, что тебя никто не тревожил

– Спасибо, – вздохнула я.

Карлайл ушел на вечерний обход, но перед этим он принёс мне стул и каким-то немыслимым образом втиснул его между раскладушками, поставив на тумбочку ещё какие-то вещи, необходимые для Эдварда и Элизабет. В обмен на то, что мне позволили остаться, их обоих оставили на мое попечение. Медсестры, во всяком случае, были рады тому, что количество пациентов, о которых им приходилось заботиться, уменьшилось на двоих. К тому же они нашли что-то романтичное в девушке, отказывающейся покинуть своего умирающего жениха. Если бы они знали, что в том, что случилось со мной, не было ничего романтичного. Находится вдали от Эдварда, когда тот страдал, я просто не могла. Определённо.

Этой ночью я не спала, делая всё возможное для них. Они оба спали, я, как могла, сбивала жар, прикладывая холодную ткань к их лбам. Элизабет иногда просыпалась, и я старалась сделать единственное, что посоветовал мне доктор от гриппа – напоить ее. Но Эдвард никогда не вырывался из плена лихорадочного тумана.

На рассвете, не в силах больше бороться с изнеможением, я заснула, продолжая сидеть на шатком деревянном стуле. Но сон не принёс мне покоя. Стоны больных, лежащих в этом же зале, постоянно вторгались в мой сон.

Через несколько часов я проснулась и обнаружила Элизабет у раскладушки Эдварда – она пыталась убедить его выпить воды. Он только что-то неразборчиво бормотал в ответ, борясь с бессознательным, лихорадочным состоянием.

– Я бы сказала вам, что вы должны лечь обратно, но я знаю, вы не послушаете меня, – сказала я. Элизабет подняла вымученный взгляд. На лице застыла такая обречённость, что мне захотелось плакать.

– Он мой сын, – просто сказала она, – мне всё равно, что будет со мной, только бы он выжил.

– Отдохните пока, – предложила я. – По крайней мере, пока я бодрствую? Эдвард бы не хотел, чтобы вы так перенапрягались. Даже из-за него.

– Ты права, – неохотно согласилась она, вручая мне кружку с водой. – Я ненавижу беспомощность. Когда я что-то делаю, мне… проще.

Я помогла ей вернуться в постель.

– Мне знакомо это чувство. К сожалению, сейчас судьбы вовсе не в наших руках.

– И это самое ужасное, – вздохнула Элизабет, опускаясь на подушку. – Ты разбудишь меня? Если что-нибудь…

– Конечно, – пообещала я.

Она снова провалилась в бессвязный сон, а я стряхнула с себя остатки дремоты, чтобы вернуться к насущным делам. Мне не хотелось надолго оставлять их, поэтому я быстро сбегала за холодной водой и бульоном, чтобы попытаться накормить их, в случае, если они проснуться.

День протекал медленно. В основном я следила за их сном и меняла компрессы. Элизабет выглядела спокойнее, ее болезнь можно было победить, но Эдвард… Эдвард пропитал свои простыни потом, пока метался и ворочался. Это было… ужасно. Хуже, чем зрелище того, как Джейн мучает его в Вольтере. Мой Эдвард стоически переносил боль – он был почти неуязвимым. Но юноша на этой кровати был хрупким, человеческим, и таким… слабым.

Где-то после полудня Эдвард на короткое время пришёл в себя. Увидев меня возле своей кровати, он потянулся ко мне и улыбнулся.

– Как давно ты здесь? – спросил он.

Я попыталась влить немного бульона в его рот.

– Почти двадцать четыре часа.

Он сглотнул и одарил меня хмурым взглядом.

– Ты спала?

– Немного, – я вынудила его проглотить еще одну ложку.

– Белла… тебе нужно вернуться домой… отдохнуть. Я не позволю тебе попасть в госпиталь вслед за нами, – даже в таком беспомощном состоянии он пытался защитить меня. Мой желудок болезненно сжался.

– Ты же прекрасно меня знаешь.

Эдвард вздохнул.

– Белла, если я не в состоянии сам позаботиться о тебе, мне хотя бы нужно знать, что ты в безопасности, – я вздрогнула от мольбы в его взгляде.

– Не волнуйся обо мне. Тебе сейчас тебе нужно сосредоточиться на выздоровлении…

– Сейф в доме, – он перебил меня, схватив за руку, чтобы я не мешала ему говорить, поднося очередную ложку с супом. Ладонь его была влажной. – Комбинация восемь, один, семь, пять, пожалуйста, обещай, что ты запомнишь. Я оставил столько денег, сколько смог…

– Шшш… – настояла я. – Я запомню, обещаю. Пожалуйста, Эдвард, я не хочу думать об этом сейчас.

– Белла… мы все равно поженимся однажды… – пробормотал он. Его глаза смотрели в никуда, и я знала, что он снова погрузился в свои полусны. – На красивом лугу…

Горячие слезы упали на мою руку.

– Да, Эдвард. Мы сделаем это. Я обещаю.

Он ничего не ответил, захваченный очередным приступом лихорадки. Я беспомощно сидела рядом, не зная, как облегчить его страдания. И я просто заплакала. Здесь, сидя между двумя спящими пациентами, все еще держа Эдварда за руку, я могла себе это позволить. Он не мог видеть меня, поэтому я дала выход эмоциям единственным способом, который знала.

Но когда я почувствовала теплую руку, утешающе накрывшую мою, я подскочила. Оказалось, что Элизабет проснулась и понимающе смотрит на меня.

– Мой сын умирает, – сказала она. Если это был бы вопрос, я, возможно, должна была поспорить с ней, как-то обнадежить, сказать, что шанс есть… Но это не было вопросом. Она знала правду точно так же, как и я, и это было видно по ее глазам.

– Но ты, – продолжила она. – Ты знаешь, как его спасти.

Я задохнулась.

– Что… что заставляет вас думать…

– Когда я впервые увидела тебя, – очень осторожно объяснила она, – я заметила две вещи. Первая, это то, что ты любила моего сына. Чувства в твоём взгляде невозможно было принять за что-то меньшее. И второе – на тебе было мое обручальное кольцо. Возможно, я бы подумала, что ты украла его, если бы это самое кольцо не было на моем собственном пальце в тот момент.

– О, – выдохнула я, чувствуя, как нервно затрепетало моё сердце. Мне удалось так хорошо скрывать кто я от Эдварда, но Элизабет все время знала, что я чего-то недоговариваю.

– Предположу, что есть только один вариант, как это кольцо оказалось у тебя. Мой сын дал тебе его, после того, как меня не станет… в будущем.

Я не знала, что сказать и как объяснить всё это.

– Не надо ничего говорить, – продолжала она. – Будет лучше, если ты промолчишь. Но твой друг, доктор… он странный. Ты ведь знакома с ним ещё из своего времени, так ведь? И он – тот, кто может спасти моего сына.

Я медленно кивнула, пораженная её выводами. Неужели Эдвард чувствовал что-то подобное, когда я так же легко реагировала, признавая факт существования вампиров? Мне с трудом верилось, что сейчас Элизабет говорила мне о перемещениях во времени так, словно мы обсуждали погоду.

– Хорошо, – вздохнула она, снова закрывая глаза. – Я спокойна, пока я знаю, что он будет спасен.

Подождав, пока она заснет, я в очередной раз дала волю слезам.

Карлайл вернулся после заката и первым делом зашёл проверить состояние Эдварда и Элизабет.

– Каков прогноз? – тихо спросила я, стараясь не разбудить их.

– Не обнадеживающий, – вздохнул Карлайл, убирая в сторону свой стетоскоп. – Состояние Эдварда изменчиво, но миссис Мейсен… Ее легкие… намного хуже. Кажется, там скопилось еще больше жидкости, чем было вчера. И лихорадка усилилась.

– Думаю, она сдалась, – сказала я. Его темно-карие глаза опечалились, но в то же время взгляд был покорным. Очевидно, он совсем не уделял времени охоте.

– Это часто случается, – сказал он. – Ты посмотри, сколько она уже потеряла в жизни и уверена, что потеряет снова, поэтому ничего удивительного.

На мгновенье мне показалось, что он говорит, основываясь на своем опыте, и мне стало интересно, помнит ли он свои первые дни в обличии вампира, как он тщетно пытался уничтожить сам себя. В очередной раз я поразилась силе его характера, которая убедила его продолжать жить, помогать другим, не сломаться более чем за двести лет одиночества. И так же сильно, как я оплакивала потерю человеческой жизни Эдварда, часть меня радовалась, что скоро он будет с Карлайлом. Ни один человек, кто так же добр, как Карлайл, не заслуживает жизни в абсолютном одиночестве.

– Может тебе ненадолго уехать из госпиталя? – предложил Карлайл. – Оттого, что ты изведешь себя, лучше никому не станет.

Я покачала головой.

– Не могу, Карлайл, – я уже пользовалась этим аргументом прежде. – Как я могу пойти домой, зная, что он здесь, и я могу потерять его в любой момент?

– Ты можешь, по крайней мере, уехать только для того, чтобы прилично поесть, – с сожалением сказал он. – То, что они здесь называют едой, пахнет так отвратительно, что я отказываюсь кормить этим пациентов.

Я нервно рассмеялась.

– Я подумаю, – но мы оба знали, что я не уеду.

Когда Карлайл вернулся, я немного расслабилась и смогла снова уснуть. Мое тело ныло от неудобного, твердого стула, поэтому ночью я просыпалась несколько раз, меняя положение, и снова засыпала. Усталость вымотала меня.

Ближе к рассвету меня разбудил странный, дребезжащий звук. Я недоумённо оглянулась, пока не поняла, что источником звука была Элизабет. Ее дыхание стало шумным, жидкость в легких препятствовала проникновению кислорода. Втретив ее взгляд, наполненный болью, я вздрогнула.

– Я могу что-нибудь сделать? – прошептала я.

Ее голова тряслась – она силилась ответить.

– Уже ничего.

Осознание того, что она права, заставило мои плечи опуститься, словно на них давила вся тяжесть мира.

Следующий день не принес изменений. Лихорадка Эдварда усиливалась, несмотря на все мои старания. Он не мог противостоять болезни, и я знала, что в результате она победит, но это не значит, что я была готова наблюдать, как он чахнет на моих глазах.

Я пыталась заботиться и об Элизабет, но она всё время отталкивала меня, неустанно повторяя:

– Заботься об Эдварде, – мне хотелось убедить ее не сдаваться, но как я могла спорить с материнской любовью?

К закату Эдварду стало еще хуже.

Я села на пол, опустив голову на раскладушку Эдварда, чтобы немного отдохнуть, когда я услышала, как Элизабет снова заговорила.

– Доктор Каллен…

Я замерла, не поднимая взгляда. Желая услышать, что она скажет Карлайлу, и некий инстинкт подсказал мне не прерывать их.

– Миссис Мейсен?

– Спасите его! – ее голос звучал сильнее обычного, один Бог знает, чего ей это стоило.

Для меня голос Карлайла прозвучал взволновано, но тот, кто не знаком с ним, не понял бы этого.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал он.

– Вы должны! Вы должны сделать все, что в ваших силах. То, чего не могут сделать другие, вы должны сделать это для моего Эдварда.

Я вцепилась в край раскладушки, совершенно чётко понимая, сколько времени мне отмеряно. Карлайл рассказывал, что Элизабет не станет менее чем через час после своей просьбы. Она потеряла сознание и больше так и не пришла в себя. После того, как она умерла, он забрал Эдварда из госпиталя.

Я подняла глаза на Карлайла, взгляд которого был мрачен.

– У нас почти не осталось времени, – прошептала я.

– Нет, – согласился он. – Ты готова к тому, что произойдёт?

– К этому невозможно быть готовой, – вздохнула я.

– Конечно, нет, я не это имел в виду. У меня сейчас обход, но я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Хорошо, – мне хотелось попросить его не уходить, так как я боялась оставаться наедине с Элизабет, над которой уже нависла смерть. Можно было только надеяться, что он вернется к тому моменту, как это случится.

Я держала Эдварда за руку, слушая прерывистое дыхание Элизабет. Вдохи и выдохи становились все более частыми из-за нехватки кислорода. Слышать это было больно. Я крепче сжала руку Эдварда, хотя он даже не заметил. Внезапно я ощутила отчаянное одиночество. Я отдала бы все что угодно, только бы мой уверенный во всём Эдвард был сейчас со мной.

Мне казалось, что время пролетит быстро, как по обыкновению бывает в преддверии страшных вещей, но каждая минута была подобна часу, наполненному звуками боли и страдания.

Когда Элизабет издала последний, судорожный вздох, мне показалось, что мое собственное сердце остановилось. Я громко произнесла имя Карлайла, надеясь, что где бы он ни был, он услышит меня. Ему потребовалась минута, чтобы освободиться от дел и вернуться. Когда он пришел, вынужденный передвигаться с человеческой скоростью, все было кончено.

Карлайл склонился над ней, проверяя пульс, и не найдя его, повернулся к моему заплаканному лицу, опуская ладонь на моё плечо.

– Мне жаль, – пробормотал он. – Сейчас я должен отнести ее в морг. Затем… затем я вернусь за Эдвардом.

Я кивнула, соглашаясь. Именно так, всё и должно происходить. Я давно прекратила борьбу. Карлайл ушёл, чтобы вскоре вернуться к Эдварду. Зная, что это лишь вопрос времени, когда его укусят, и он начнет превращаться в Эдварда, которого я знала в 2005, я смотрела на него. Его лицо покраснело, высоко на скулах проступали красные полосы. Его выражение было настолько мягким, скрывающим твёрдый решительный подбородок и высокие скулы, которые резче очертятся после его обращения. Сладкий, словно херувим, скоро он станет падшим ангелом.

Карлайл вернулся в большей нерешительности, чем тогда, когда уходил.

– Белла? Как думаешь, ты сможешь добраться до моего дома самостоятельно?

– Конечно, – кивнула я. После всего произошедшего, меня совсем не заботила опасность, таящаяся в темных переулках. Неужели я пережила это испытание лишь ради того, чтобы умереть на улице?

Карлайл выкатил кровать Эдварда. Мне было физически больно видеть, как он уходит, но я заставила себя подняться с пола и двинуться к выходу. Медсестры сочувствующе смотрели на меня, но я не поднимала голову, наблюдая за ними краем глаза. Так было проще.

Я была почти у выхода, когда рука больного, с одной из ближайших коек, схватила меня за край юбки. Паника охватила меня. Истерические галлюцинации людей находящихся в лихорадке могли привести к любым видам безумия. Однако меня ждало совсем иное потрясение, когда, обернувшись, я узнала лицо больного, бледного и осунувшегося.

– Норман!

– Белла, – голос его был резок. И выглядел он ужасно. Светлые волосы, пропитавшиеся потом, потемнели, дыхание было таким же прерывистым, как и у Элизабет в ее последние часы. Я вздрогнула. Нравился мне Норман или нет, я не желала подобной судьбы для него.

– Белла, – снова начал он, – я хочу извиниться.

– Извиниться? – этого я не ожидала.

– За то, как я относился к тебе. За то, что сказал. За то, что пытался разрушить твое счастье. Мне жаль.

Какое-то мгновенье, я просто стояла и смотрела на него в шоке, пытаясь осознать его слова. Вероятно, близость смерти меняла людей… особенно если это касалось чувства вины.

– Я прощаю тебя, – наконец-то сказала я. Ведь он так и не сделал ничего плохого… а собирался или нет, наверняка никто не знал. Сейчас, когда всё так изменилось, не было никакого смысла высказывать своё недовольство.

– Спасибо, – вздохнул он, закрывая глаза и отпуская мою юбку. И я ушла. Возможно, в любое другое время, я из чувства жалости осталась бы подольше… но Эдвард и Карлайл ждали меня.

За стенами госпиталя, улицы казались тихими, словно вымершими. Это не было удивительным. Каждый, кто еще не был болен, прилагал всяческие усилия, чтобы не подвергаться опасности. Я пошла быстрее, обгоняя в темноте нескольких одиноких фигур, никто не беспокоил меня. Спасибо и на этом, не уверена, выдержала бы я новые потрясения этим вечером.