Текст книги "Роман с прошлым (СИ)"

Автор книги: Amethyst Jackson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Ноги подкосились, отступив к стене, я использовала её в качестве опоры, затем я услышала пронзительный, отчаянный крик Элизабет. Это было ужасно. Лучше снова оказаться посреди битвы с новообращёнными, чем пережить это. Лучше смотреть, как Эдвард борется с сотней вампиров, пробежать тысячу раз через ту площадь в Вольтере, чем оказаться лицом к лицу с историей, о которой я всего лишь слышала, и видеть, как страдают другие. Я ничем не могла помочь, мне нечего было предложить Эдварду и Элизабет, кроме утешения.

И если все пойдет так, как и должно, станет ещё хуже.

Мгновение спустя они вышли. Эдвард белый, как смерть, придерживая за талию, вел мать, – она казалась обезумевшей, и безутешно рыдала. Я чувствовала, как мои глаза против воли наполнились слезами.

– Что я могу сделать? – спросила я тихим дрожащим голосом, словно какое-то, слишком громко сказанное слово, могло окончательно сломать любого из них.

– Сообщи слугам, – мягко ответил Эдвард. Я не была уверена, что Элизабет вообще слышала меня, – они всё подготовят.

Без колебаний я подчинилась. Эдвард и Элизабет, пережившие потерю человека, которого оба глубоко любили, сейчас нуждались друг в друге как никогда, я знала это, знала и хотела помочь. Единственное, что я могла – попытаться по возможности облегчить их горе.

Три служанки перешёптывались на кухне. Как только я вошла, они тут же смолкли, выжидающе уставившись на меня. Я вздрогнула.

– Мистер Мейсен… скончался, – быстро произнесла я, не имея представления, как по-другому сообщить им эту новость. – Я не знаю, что нужно делать…

Повар, Мари, встала и вывела меня из кухни.

– Мы позвоним в офис коронера. Позаботься об Эдварде и его матери.

Я не знала, что делать, но, тем не менее, тихо вернулась в гостиную, где Эдвард все еще не оставил попыток успокоить мать. Мое сердце просто разрывалось, когда я видела ее в таком состоянии. Она не просто выглядела потерянной, она не знала, как теперь жить дальше, когда главная часть ее жизни ушла безвозвратно.

Эдвард беспомощно посмотрел на меня, но я не знала, как помочь ему. Тогда он потянулся к моей руке, и я с готовностью протянула её и не разъединяла наших рук долгое время.

Вскоре прибыл человек, чтобы забрать тело. Нормальные похороны при таких обстоятельствах было невозможно организовать -¬ из-за быстрого распространения болезни вставала необходимость избавляться от останков немедленно, как бы трудно это не было для переживших горе семей.

Наконец, мы с Эдвардом убедили Элизабет немного отдохнуть в спальне для гостей. Слуги подождали, пока она устроиться, и начали выносить белье из хозяйской спальни – даже не знаю, собирались они прокипятить его, или сжечь.

Мы с Эдвардом всегда ложились спать отдельно, но сегодня я пошла к нему в комнату. Хотел ли он, чтобы я была рядом, или, возможно ему надо было побыть одному? Тем не менее, я рискнула.

Свет в комнате не горел, Эдвард даже не разделся. Он просто сидел на краю кровати, закрыв лицо руками, почти в такой же позе, как вампир, которым он вскоре станет.

Я тихо прикрыла дверь и направилась к нему. Когда я подошла вплотную к нему, Эдвард наконец-то поднял взгляд. Мгновение спустя он сжал меня в объятиях, притягивая ближе, прижимаясь щекой к моему животу. Я запустила руки в его локоны – прикосновения были единственным способом, которым я могла хоть как-то успокоить его.

– Почему это случилось? – его голос надломился. – Еще двенадцать часов назад жизнь казалась прекрасной. И теперь…

Я тщательно обдумывала, что ответить ему на это, надеясь, что смысл сказанного будет для него так же важен, как и для меня.

– Думаю, порой судьба готовит для нас что-то большее, чем мы можем постигнуть, и иногда вещи, которые кажутся нами столь несправедливыми и неправильными могут служить для высшей цели.

Пальцы Эдварда дрогнули и сжались в бессознательном жесте. Я почувствовала, как его губы двигаются поверх ткани моей ночной рубашки, когда он заговорил.

– Мне не нравится, что я игрушка в руках судьбы.

– И мне не нравится, – согласилась я. Судьба окунула меня в прошлое, словно в ледяную воду. Но если она послала меня сюда к Эдварду, то я должна сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ему. – Но знаешь, судьба ведь никогда не принуждает нас совершать неправильные поступки. По крайней мере, мы в силах сделать собственный выбор, и за свои действия мы отвечаем сами.

– А если выбора нет? – отчаянно посмотрев на меня, спросил Эдвард. – Что тогда?

Я печально улыбнулась.

– Я хочу сказать, что… неважно насколько все плохо и неважно, как это отражается на нас, мы можем помочь друг другу, и это лучшее, что мы можем сделать.

– Что касается помощи, – он со вздохом отпустил меня. – Ты останешься со мной сегодня?

– Разумеется. Я буду с тобой, пока ты этого хочешь, – пообещала я.

Я ждала его под одеялом, пока он снимал рубашку и брюки и забирался в кровать, оставшись лишь в своих боксерах. Его смелость озадачивала, но я не задавала вопросов, поскольку он крепко прижал меня к своей груди. Возможно, это чувство потери заставило его думать о том, что ничто не вечно, и я сочувствовала этому страху.

В моей голове крутилась мелодия колыбельной Эдварда, которая столько раз погружала меня в сон. Вдохновленная, я начала тихонько напевать ее. Мой голос казался горестно неподходящим для этого, но Эдвард не возражал. Музыка тихо парила в темноте, и Эдвард медленно погружался в спокойный сон, его крепкие объятья – расслабились. Быть рядом – это самое большее, что я могла сделать для него.

На следующий день проснулась я поздно – комната была залита полуденным светом. Какое-то мгновение я не двигалась, наслаждаясь удобством и спокойствием в объятиях Эдварда. Его грудь мягко поднималась с каждым вздохом, сердце размеренно билось. В этот момент, когда я чувствовала его тепло и знала, что он здоров, что с ним всё в порядке – все не казалось мне таким уж безнадёжным.

Приподняв голову, я увидела, что он не спал, наблюдая за мной. Мягко улыбнувшись, я внимательно изучала его зеленые глаза – желая сохранить в своих воспоминаниях их точный оттенок.

Но у Эдварда были другие планы. Обхватив мое лицо ладонями, он притянул меня к себе для быстрого поцелуя. На этот раз я проигнорировала своё сбивчивое дыхание – в конце концов, у него были те же человеческие слабости, что и у меня – и нетерпеливо встретила его поцелуй.

Он перекатился, прижимая меня к кровати, и поцелуй стал более глубоким – его язык проник мне в рот. Жаркое дыхание смешалось, его грудь вздымалась над моей, и я беспомощно отвечала на его ласки. Мое тело подчинялось сердцу, которое признало в Эдварде свою истинную пару.

Когда он все-таки отстранился, чтобы сделать вдох, его глаза блестели, а пальцы продолжали ласкать мой подбородок.

– Прости, мне просто нужно было чувствовать, что ты рядом, – прошептал он, зарываясь пальцами в мои распущенные волосы, свободные, от ставших привычными, заколок и шпилек.

– Не извиняйся, – прошептала я в ответ, – я с удовольствием сделаю все, в чем ты нуждаешься.

– Ты делаешь это с такой легкостью, – улыбнулся он, мягко ероша мои волосы. Я с трудом удержалась от удовлетворённого мурлыкания.

– Я люблю тебя, – это, казалось, единственное, что я могла сказать в тот момент, но и этого было мало.

Он счастливо вздохнул и улыбнулся, уткнувшись носом в мою щеку.

– Ты не можешь представить, какие чувства эти три слова пробуждают во мне. Словно ничего не может быть полностью неправильным, пока ты любишь меня.

– Я понимаю это лучше, чем ты думаешь.

Мы лежали, обнявшись, еще несколько минут, пока мне не показалось, что нам уже пора вставать.

– Возможно, мне следует проведать твою мать, – предложила я. Не знаю, как долго не проявляются симптомы гриппа, но если она следующая…

– Она оценила бы это, – согласился Эдвард. – Я волнуюсь за нее… она выглядела такой потерянной прошлой ночью. Не знаю, как она придёт в себя. Мне надо как-то разобраться со всем этим, кроме того… подумать о бизнесе отца, всех его делах…

– Эй, эй, – прервала я, откидывая его волосы со лба, – не нагружай себя. Ты не можешь делать больше одной вещи одновременно, так что не надо беспокоиться обо всем сразу. Давай решать проблемы по мере их поступления, начнём с основных. Мы пропустили завтрак и обед. Я проведаю твою мать и организую нам что-нибудь поесть.

Он расслабленно засмеялся.

– Ты чудо, Белла. Как я жил без тебя всё это время?

– Я предполагаю, это – самая большая загадка вселенной, – поддразнила я, выскальзывая из его объятий и набрасывая на плечи махровый халат. – Одевайся и мой руки. Я буду ждать тебя внизу.

– Спасибо, Белла, – вздохнул он, с благодарной улыбкой.

– Не за что.

Быстро одевшись, я направилась в комнату Элизабет. Она еще спала, ее лицо осунулось после событий прошлой ночи. По-видимому, ей еще нужно время, чтобы отдохнуть. После того, как Эдвард однажды бросил меня, я прекрасно помнила, как утешающее безразлично это бессознательное состояние, если ты не хочешь оставаться в настоящем мире.

Внизу на кухне я нашла Мари, лежащую прямо на миске с картофелем, который она пыталась почистить.

– Ты вообще спала прошлой ночью? – спросила я, осторожно отодвигая нож, пока она не порезалась.

– Почти нет, – признала она. Хотя слуги придерживались принципа строгой субординации с хозяевами, то по отношению ко мне они считали это менее уместным, чему я определенно была рада.

– Тебе нужно поспать. Миссис Мейсен еще не проснулась. Давай я сегодня займусь готовкой. Если ты останешься в таком состоянии, лучше не станет.

– Вы уверены, мисс? Я знаю, вы нужны…

– Я действительно хочу помочь, прямо сейчас.

Мари колебалась еще мгновение, прежде чем встать из-за стола.

– О, спасибо тебе. Я должна признать, у меня были сомнения по поводу тебя. Но сейчас я рада, что ты здесь.

– Спасибо… наверное, – пробормотала я, и она поспешила из кухни. Оставшись одна, я попыталась сотворить обед из тех продуктов, что нашла. Едва не спалив дом, я подпортила несколько кастрюль, пытаясь приспособиться к готовке на огне той газовой плиты, что стояла здесь.

Эдвард пришёл на кухню, прежде чем я успела закончить.

– Ты готовишь? – удивлённо отметил он. – А где Мари?

– Я отправила ее спать. Боюсь, сегодня тебе придется довольствоваться моими кулинарными шедеврами, – я вручила ему тарелку жаренной картошки. – Извини, у меня ограниченны ресурсы.

– Все нормально, – рассмеялся он, – пахнет превосходно.

Оставив Эдварда наедине с едой, я приготовила поднос для Элизабет, не забыв поставить на него кружку чая. Некоторые считали чай успокоительным напитком.

Когда я вошла в комнату во второй раз, Элизабет пошевелилась, заморгав от яркого света. Она не сказала ни слова, но благодарно улыбнулась, когда я оставила поднос на ночном столике.

– Я не была уверена, голодны ли вы, – нервно сказала я, робко шагнув вперед и осторожно садясь на край кровати. – Я готовила сама, чтобы Мари могла поспать… надеюсь, вышло неплохо. Если вы хотите что-нибудь конкретное, пожалуйста, дайте мне знать. Я очень хочу помочь.

Элизабет улыбнулась, хотя улыбка не затронула глаз, и погладила мою руку.

– Ты хорошая девушка. Я думаю… мне лучше побыть одной сегодня. Мне трудно смириться с… с тем, что случилось. Знаю, что мне и спрашивать не надо, но ты позаботишься об Эдварде? Не думаю, что могу сейчас чем-то помочь ему… а ты, вот, можешь.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

– Спасибо, – ее голос был хриплым, напряжённым и облегчённым одновременно.

Когда я спустилась вниз, Эдвард уже пообедал и ушел. Быстро поев, я отправилась искать его.

На первом этаже или в спальне я так и не обнаружила его. Оказывается, он был в кабинете отца, перебирал содержимое ящиков рабочего стола. Взгляд, что он поднял на меня глаза, был наполнен болью.

– Слуги позаботились обо всем неотложном, но все его вещи… Я не знаю, что сделать с половиной этих бумаг. Его завещание, его банковские счета… даже не представляю, где вся эта информация.

Аккуратно приблизившись, не желая задеть ровные стопки вокруг него, я прикоснулась к его лицу. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Помнишь, что я говорила? Не занимайся несколькими делами одновременно, – напомнила я, осматривая весь этот беспорядок. – Мы сделаем то, что можем: с чем-то разберемся сами, или найдем кого-нибудь, кто мог бы помочь. Возможно, Кар… доктор Каллен поможет нам. Он, по крайней мере, кое-что понимает в некоторых финансовых вопросах.

– Хорошо, – кивнул Эдвард, – ты поможешь мне?

– Конечно. Даже никогда не спрашивай об этом.

Оставшуюся часть дня мы провели на полу в кабинете, просматривая бумаги, бухгалтерские книги и все, что нашли. Мы обнаружили завещание его отца и информацию о банковских счетах, по которым, к облегчению Эдварда, было ясно, что они с матерью обеспечены. Время от времени мы натыкались и на другие вещи, не связанные с бизнесом – трубку его отца, нескладного слоника, которого Эдвард пытался вырезать после того, как они побывали в цирке. Я слушала истории Эдварда, рассказанные об этих предметах с особым вниманием – для него эти воспоминания были ещё слишком болезненны, а я впитывала рассказы о его детстве. К моменту, когда мы закончили, я чувствовала, что познакомилась с Эдвардом… снова.

Мари, слава богу, проснулась, чтобы приготовить ужин. Несмотря на то, что Эдвард хвалил мою стряпню, думаю, что никто не знал, как относится к моими блюдами. Про себя я называла это едой будущего. Той, с которой они никогда не познакомятся. Отнеся Элизабет её ужин, я нашла ее почти в том же состоянии, что и ранее. Станет ли она когда-нибудь как прежде радостной и дружелюбной… но внезапно, я осознала, что у неё попросту не будет времени, чтобы оправиться от боли. Думая об этом, я не смогла сдержать слез. К счастью, Эдвард не правильно истолковал мое состояние и не стал задавать вопросов.

Следующий день прошел примерно так же. Все утро мы вместе с Эдвардом продолжали разбирать вещи его отца. Натыкаясь на что-то непонятное нам, мы просто откладывали это в сторону, решив разобраться с найденным позже. После обеда мы пошли отдохнуть в гостиную. Элизабет наконец-то вышла из своей комнаты и ненадолго присоединилась к нам, но она почти всё время молчала, смотря в пустоту перед собой, хотя и держала в руках книгу. После ужина она вновь удалилась в свою комнату.

Эдварду, казалось, стало получше, но я не могла успокоиться, зная, что это всего лишь затишье перед бурей.

На следующее утро я проснулась оттого, что Эдвард вставал с кровати. Я потянула его обратно к себе.

– Я пойду, проведаю маму, – объяснил Эдвард, сжимая мою руку, – мне кажется… я должен делать что-то большее для нее.

– Нет, Эдвард, не вини себя, – немедленно возразила я. Привычка Эдварда всегда брать всю ответственность на себе, определенно, была его врожденной чертой. – Не думаю, что тут действительно что-то можно сделать. Ей просто нужно время

– Знаю, – несчастно признал он. – Я могу только представить, как это бывает, когда… хорошо, мне не понять. Возможно, дело в этом.

– То есть? – я села, наблюдая за тем, как он одевается. Мне нравились эти неуклюжие движения, которыми он одевал рубашку, и смешное балансирование, когда он натягивал брюки.

Прикусив губу, он задумчиво посмотрел на меня.

– Я говорил о потере любимого человека. Я не знаю, как повёл бы себя…

– О, – я резко вздохнула. – Понимаю, что ты имеешь в виду.

Он закончил застегивать пуговицы и улыбнулся мне.

– Увидимся внизу, когда ты будешь готова, – наклонившись над кроватью, Эдвард поцеловал меня. Я продлила поцелуй дольше, чем он рассчитывал, уверенно прижимаясь к его губам. Мне нужно было, чтобы он почувствовал, как сильно я люблю его – сегодня это казалось особенно важным… по некоторым причинам.

Когда он отстранился, на его лице сияла улыбка.

– Если каждое утро будет начинать так, я никогда не стану жаловаться.

Когда он ушёл, что-то камнем сдавило грудь, но я попыталась отмахнуться от этого чувства, зная, что стоит мне снова оказаться рядом с ним, всё нормализуется. Выбравшись из кровати, я как обычно потянулась к своему халату. Едва успев завязать его, я услышала крик Эдварда – пронзительный и безумный.

Мой желудок скрутило от понимания происходящего, и я бросилась на его зов. Эдвард находился в комнате своей матери, склонившись над кроватью. Каким-то образом она не проснулась от его крика, и я с ужасом поняла, что её лихорадит. Паника на лице Эдварда испугала меня.