Текст книги "Роман с прошлым (СИ)"

Автор книги: Amethyst Jackson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Просто плохой сон, – вздохнула я, прижимаясь к нему ближе. Тепло его тела успокаивало. – Я в порядке.

– По-моему ты была чем-то напугана, – прошептал Эдвард, утешающе проводя ладонью по моим волосам. – И я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Знаешь, это ужасное чувство.

– Извини, – улыбнулась я. – Думаю, в таком случае, тебе придется найти способ проникать в мои сны, чтобы спасать меня от собственного подсознания.

Эдвард рассмеялся.

– О, конечно. Как будто я когда-нибудь смогу блуждать по разумам людей.

К счастью, Эдвард думал, что я смеялась над его шуткой.

 

13 сентября плавно перетекло в 20. Удивительно, но время пролетело так быстро. Казалось, буквально вчера я перенеслась во времени, очутившись на пути семнадцатилетнего Эдварда в человеческом воплощении. Я будто заново влюблялась в него. И это приводило в замешательство.

Думаю, мои попытки помочь по дому были излишними. Немало времени я проводила на кухне. Элизабет, естественно, не возражала, но повар жаловался, что я путаюсь у него под ногами и вытесняю с его законного места. Да, я действительно мешала. В тот день, исключительно ради того, чтобы я чувствовала себя хоть в чём-то полезной, меня отправили купить яблок. Сезон урожаев был в самом разгаре. Не то чтобы была необходимость в ещё одном яблочном пироге на ужин, ведь один уже томился в духовке.

Погода стояла чудесная, и я наслаждалась ею, испытывая лишь смутный страх от перспективы очередной встречи с Норманом. Если мы ещё раз столкнёмся, то дело закончится прямым ударом коленкой в пах – да, поведение для леди не совсем благовоспитанное, но что делать. Продавец, мужчина средних лет, тепло улыбнулся мне, пока я выбирала лучшие яблоки из лотка.

Я уже почти закончила, когда позади меня раздался какой-то шум. Повернувшись, я увидела толпу, окружившую лежащего на земле человека. Когда до меня дошло, что это было, я замерла на месте. Красное яблоко выскользнуло из моих пальцев и упало в грязь.

Покрытая испариной кожа мужчины свидетельствовала о болезни. Он пытался встать, но ослабел настолько, что это оказалось невозможным. Двое мужчин кинулись на помощь, а упавший был практически без сознания.

Это выглядело как грипп. И я знала, что в этом году он не будет обычным. Его последствия окажутся катастрофичными.

Забыв о яблоках, я понеслась домой

 

Оказавшись дома, я поняла, что, возможно, накручиваю себя. Что если это был всего лишь заражённый обычной простудой мужчина. Что если это не та эпидемия, которую я жду.

В доме Мейсенов все было как обычно. Элизабет сидела за столом, разбирая корреспонденцию. Оба Эдварда – старший и младший, скоро вернуться домой. Этот день ничем не отличался от других.

Вскоре пришёл Эдвард. Настроение его было необычайно приподнятым. Потянув меня из гостиной наверх, он направился в мою спальню. Я подыскивала варианты, объясняющие его поведение – очередной всплеск гормонов?

– У меня есть для тебя кое-что, – взволнованно зашептал он, закрывая дверь в комнату. Я медленно опустилась на кровать, любуясь его раскрасневшимися щеками и блеском зелёных глаз.

– Да? – вздохнула я. Мне не хотелось омрачать его веселье ничем, не в этот раз. – Слушаю.

Он сунул руку в карман жакета и опустился на одно колено, а я боролась с желанием спрятать лицо в ладонях, чтобы ничего не видеть. Он что, действительно собирался сделать мне предложение, еще раз?

О, да, он собирался. Маленькая коробочка насмехалась надо мной, пока Эдвард с надеждой изучал мои глаза.

– Изабелла Свон, считайте, что это официальное предложение, – сказал он, не в состоянии сдержать улыбку. Безнадежный романтик. – Клянусь, любить тебя всю оставшуюся жизнь. Ты... выйдешь за меня?

Его жизнь окажется намного дольше, чем он может себе представить, но тем не менее, я знала, его слова абсолютно искренни. Он будет любить меня вечно… каждый день этой самой вечности, как он и обещал. Сердце болезненно сжалось.

Эдвард открыл крошечную коробочку, в её сердцевине на тканевой подкладке лежало небольшое кольцо. Золотое, намного меньше, чем кольцо его матери – круглый сапфир с крохотными бриллиантами по обе стороны. Я улыбнулась. Он так упорно работал, чтобы купить это кольцо.

– Да, Эдвард. Конечно, я выйду за тебя.

Он ответил мне изогнутой улыбкой и счастливо надел кольцо на мою левую руку. Ощущение тяжести золотого ободка оказалось весьма приятным – без колец, которые Эдвард в той, прошлой жизни, надел на мой палец, я чувствовала себя немного странно.

– Оно очень милое, – сказала я, удивленно смотря на чрезвычайно довольное выражение его лица. – Почему ты выбрал сапфир?

Он не мог знать, что этот камень соответствовал моему знаку зодиака.

Эдвард пожал плечами.

– Оно просто напомнило мне о тебе. В него будто заключены множество скрытых мыслей и загадок…. и, конечно, оно красиво.

Он поднялся с колен и сел рядом на кровати. Обняв за талию, Эдвард опустил подбородок на моё плечо, рассматривая руку с кольцом.

– Я думал, – пробормотал он возле моего уха, и я задрожала, отвлечённая его жарким дыханием. – Если в следующие месяцы я смогу убедить отца позволить мне найти работу получше, то мы могли бы пожениться уже через год. Конечно, если я буду экономить должным образом.

Мое сердце разбилось от его слов. Как я могла сказать ему, что у него нет года? Что ни одной его мечте не суждено сбыться?

Я нацепила на лицо притворную улыбку, прежде чем поцеловала его, отчаянно пытаясь показать ему, как мне жаль. Эдвард принял мое отчаяние за энтузиазм, отвечая с не меньшим пылом. Я не возражала – мне нравилось чувствовать, как его пальцы сжимают мою спину, как его язык скользит вместе с моим.

Мелодичный перезвон обеденного колокольчика разрушил очарование момента. Неохотно отстранившись друг от друга, мы попытались привести в норму наше отрывистое дыхание и пылающие лица.

– Думаю, она нарочно это сделала, – с сожалением произнёс Эдвард, приглаживая волосы, выбившиеся из моего пучка, пока мы целовались.

– Мы можем продолжить чуть позже, – сказала я, вызывая его усмешку.

– Определенно.

Взявшись за руки, мы спустились на ужин. Его родители уже сидели, ожидая нас. Глаза Элизабет остановились на моей левой руке, но, к счастью, она не вскочила и ничего не сказала, хотя я почти ожидала этого. Она просто тепло улыбнулась мне, когда Эдвард отодвинул стул, устраивая меня.

Далее последовала обычная вечерняя беседа: Элизабет, как преданная жена и мать, коей она и являлась, спросила у сына и мужа, как те провели день. Эдвард не переставал улыбаться на протяжении всей трапезы, но его отец, казалось, не замечал приподнятого настроения сына. Вообще-то, мистер Мейсон выглядел немного отстраненным. Я посмотрела на него внимательнее, и увидела, что он весь покрылся испариной. Да, было действительно немного жарко. Это ещё ничего не значило.

Очевидно, я была не единственной, кто обратил на это внимание. Элизабет взволнованно всматривалась в лицо мужа, и состояние отца не прошло незамеченным для Эдварда.

– Отец? С тобой все в порядке?

Он поднял изнеможенный взгляд.

– Все нормально. Думаю, это из-за погоды.

– Возможно, тебе следует прилечь, – предложила Элизабет, прижимая тыльную сторону ладони к его лбу, – дорогой, по-моему, тебя лихорадит.

– Может, ты и права, – вздохнул он . – Да, я пожалуй прилягу на некоторое время…

Слегка пошатнувшись, он встал из-за стола и направился в свою комнату. Мой взгляд переходил от Эдварда на Элизабет, на лице которой залегли хмурые беспокойные тени.

– Думаю, мне стоит пойти с ним, – сказала она, отбрасывая салфетку. Спокойно поднявшись из-за стола, Элизабет всё же не смогла скрыть панику в глазах. Её состояние передалось мне. Я встретилась взглядом с Эдвардом, теперь смотрящим на меня.

– Эдвард? Что это?

Он опустил взгляд на полупустую тарелку, явно обдумывая ответ.

– Я просто… волнуюсь, Белла. В прошлом месяце в газете были статьи об эпидемии в Бостоне, когда… кровь проникает в легкие. Это убивает в течение нескольких дней… иногда, часов. Что если…

– Что если болезнь пришла сюда? – закончила я за него. – Я видела сегодня, как один мужчина упал на рынке. Он был слишком слаб, чтобы просто встать…

Его горло напряглось, и он тяжело сглотнул.

– Думаю, тебе стоит уехать их города на какое-то время, Белла. Не хочу рисковать тобой.

– Если я и уеду, то только с тобой, – возразила я, зная, что он никогда не оставит родителей, тем более сейчас.

– Не могу. Я нужен здесь, Белла, – его глаза умоляли меня, но на этот раз я не могла дать ему то, чего он хотел.

– Если ты нужен здесь, значит, моё место рядом с тобой. Я не оставлю тебя. Не теперь. И я буду заботиться о твоих родителях, ведь я часть этой семьи, разве нет? Сбежать я не могу.

Эдвард вздохнул. На лице застыло болезненное выражение.

– Я знал, что ты не согласишься, но я должен был попробовать. Белла, пойми, если с тобой что-нибудь случится…

– Замолчи, – оборвала его я, потянувшись через стол к его сжатым в кулаки рукам. – Вместе мы выдержим это.

Я ободряюще улыбнулась ему, совершенно не чувствуя никакой уверенности в своих словах, однако, его плечи расслабились и опустились. Возможно, оказавшись в прошлом, я, наконец, научилась врать.

Мне хотелось забраться в его объятия, и заплакать, но я должна быть сильной, я должна всё выдержать. Эдвард никогда не узнает, насколько плохо все это закончится, и я не могу позволить своим страхам взять верх над разумом. Я не отрицала возможности, что никто из нас не устоит перед гриппом – нет гарантий, что и я не паду жертвой болезни. Сейчас мне надо приложить все силы, чтобы позаботиться об Эдварде – о себе я буду думать позже.

Всю ночь мы просидели внизу вместе с Эдвардом, до нас доносились отголоски сильного сухого кашля его отца. Беспокойство сдавило мне грудь до дурноты, было сложно дышать. Эдвард держал меня за руку, слишком сильно сжимая пальцы, но я не возражала.

Повар носилась вверх и вниз по лестнице с бульоном и чаем, девушка из обслуги готовила холодные компрессы, все делали всё возможное, но ничего не помогало. И я хотела чем-то быть полезной, но моя нерасторопность только бы мешала… и я могла лишь растерянно наблюдать за всем происходящим. Мы просто ждали, и ожидание это было мучительным.

После каждого появления Элизабет я могла сделать вывод, что мистеру Мейсену становилось хуже с каждым часом. Ее лицо вытянулось, было видно, что она ужасно напугана. Её страх передался Эдварду, ничего я так не желала, как сказать ему, что все будет в порядке – но лгать было выше моих сил. Пусть лучше он окажется перед лицом правды, и не питает напрасных надежд, иначе боль от потери возрастёт в несколько раз.

Около полуночи Элизабет устало спустилась вниз.

– Он бредит, – она потёрла бровь тыльной стороной ладони, – и он все время хочет видеть тебя, Эдвард. Поднимись к нему. Я думаю, мне лучше позвонить врачу…

Эдвард неохотно отпустил мою руку и поднялся по лестнице. Он боялся. Я задалась вопросом, что скажет ему отец, если он вообще будет в состоянии сказать хоть что-то.

Элизабет тем временем подошла к телефону и начала набирать какой-то номер. Я бы предложила ей позвонить Карлайлу, но он был в госпитале, а я не знала какой там номер. Впрочем, я сомневалась, что даже такой потрясающий врач, как Карлайл, может что-нибудь сделать. Болезнь прогрессировала слишком быстро.

Врач сразу же согласился приехать. Очевидно, подобные звонки поступали целый день, и в нынешней ситуации я совсем не завидовала его работе. После того, как Элизабет повесила трубку, она села рядом со мной на диван, туда, где весь вечер просидел Эдвард. Я не знала, что ей сказать, как помочь, так что мы сидели в тишине. Ее застывший взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно она смотрела на что-то невидимое для меня, впрочем, я сомневаюсь, что она вообще осознавала мое присутствие.

Примерно десять минут спустя Эдвард вернулся. Его лицо было печальным и напуганным, мне хотелось подбежать к нему и утешить, но, наверное, в его состоянии лучше подождать, пока он сам подойдет ко мне. Как только Элизабет поняла, что он вернулся, она тут же умчалась обратно наверх, к мужу.

– Эдвард? – я взяла его за руку, когда он сел рядом. Всё внутри у меня болезненно сжалось, когда я заметила следы слез на его лице. Я никогда не видела, чтобы Эдвард плакал, и никогда больше не хотела видеть это снова.

– Это ужасно, – хрипло сказал он, избегая моего взгляда. – Он едва узнал меня, и он кашлял кровью… кровью, Белла. Он попрощался. Я думаю… думаю, он умрет.

Он повернулся ко мне, уткнулся лицом в изгиб моей шеи, и я инстинктивно обняла его. Эдвард беззвучно вздрагивал от тяжелых рыданий, я чувствовала, как его слезы впитываются в ткань платья на моем плече. Это была самая ужасная вещь во всем мире. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько беспомощной, настолько убитой и раздавленной болью. Это было хуже чем то, когда Эдвард бросил меня, хуже, чем его взгляд, когда я всю ночь плакала по Джейкобу… это была боль Эдварда, и я ничего, ничего не могла сделать, чтобы помочь ему.

Я вспоминала те моменты, когда Эдвард видел, как я плачу, вспоминала, как успокаивал меня, и пыталась копировать его. Знаю, мои жалкие попытки даже отдалённо не напоминали то, что он делал, но я пропускала его волосы сквозь пальцы и медленно круговыми движениями поглаживала Эдварда по спине. Пускай мой тихий шёпот вовсе не имел той лечащей силы, что была у музыкального тембра голоса моего Эдварда, я старалась успокоить его, проговаривая банальные вещи, зная, что сейчас я делаю всё, что в моих силах… и, в конечном счете, он замер в моих руках.

– Прости, Белла, – вздохнул он, отстранившись от меня. – Я должен быть сильным…

– Ерунда, – я покачала головой, не позволяя ему вырваться из моих объятий. – Ты не должен быть сильным со мной.

Он вздохнул без тени улыбки, но его взгляд потеплел.

– Ты моя сила, Белла. Я знаю, тебе стоило уехать, но… я рад, что ты здесь, со мной.

Он поцеловал меня и прижал к своей груди... нежно – настолько нежно, что на мгновенье мне показалось, словно это мой Эдвард обнимает меня, обнимает, будто стеклянную статуэтку. Мне нравилось быть там, нравилось быть необходимой Эдварду, я рада, что он не встретил горе один, что я оказалась рядом. Мы не двигались, пока в дверь не позвонили.

– Это должно быть врач, – пробормотала я, осторожно выскальзывая из кольца его рук, – я открою.

Делая что-то, я чувствовала себя полезной. Эдвард направился за мной, не отпуская ни на шаг.

За дверью ждал низкий, лысеющий мужчина, примерно лет пятидесяти. На его носу взгромоздились очки, в руке – черная медицинская сумка. Я с трудом подавила желание рассмеяться – он словно бы сошёл с картинки, выглядя в точности, как городской доктор тех времён, принимающий домашние вызовы.

– Я к господину Мейсену, – быстро сказал он.

– Да, он здесь, – ответила я, провожая мужчину к лестнице. Эдвард закрыл дверь и последовал за нами, но он двигался вяло и рассеянно. Такое состояние было мне знакомо.

– Туда, – я указала на закрытую дверь спальни Мейсенов. Врач постучал и зашел внутрь, а я потащила Эдварда обратно вниз, думая, что стоит оградить его от болезненного зрелища.

– Больше всего на свете ненавижу эту вещь, – пробормотал он, пока мы стояли в холле. – Ожидание. Не люблю чувствовать себя беспомощным, бездейственным.

– Знаю, – посочувствовала я. – Я чувствую то же самое. Возможно, тебе следует попытаться поспать. Уже поздно, и у тебя был длинный день. Ты слишком измотан. А я ещё посижу и разбужу тебя, если что-нибудь случится.

– Нет, – он отрицательно замотал головой, – нет, я слишком взволнован, чтобы спать. А вот тебе сон не помешает, Белла. У тебя круги под глазами от усталости.

Его пальцы прошлись по мрачным теням, пока он изучающее, с беспокойством всматривался в мое лицо.

– Как будто бы я могу позволить тебе остаться здесь и волноваться в одиночестве, – усмехнулась я, вновь изображая улыбку.

– Тогда всё, что нам остаётся – ждать дальше, – вздохнул Эдвард, подталкивая меня к гостиной.

Мы, обнявшись, полулегли на диван и прождали несколько часов. В конце концов, доктор спустился и ушел. Проиграв в борьбе со сном, я задремала, но просыпалась через каждые несколько минут, обнаруживая, что стрелки часов почти не сдвинулись.

Где-то около трех ночи меня разбудил голос Элизабет, отчаянно звавшей Эдварда. Я с трудом поднялась, чтобы Эдвард высвободился. Он был уже на полпути к выходу, когда я, наконец, окончательно проснувшись, вскочила и побежала вслед за ним.

Эдвард и его мать были в спальне вместе с отцом. Дверь захлопнулась передо мной, из-за неё доносились тяжелое дыхание и резкий сухой кашель… И мне показалось, что я слышала болезненный, выворачивающий сердце момент, когда дыхание окончательно замерло.