Текст книги "Saving grace (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Ну что вы, все со мной в порядке, зачем так накручивать себя? Я случайно разбил вашу чашку и порезался, сейчас все приберу. Хотел в аптечке бинт достать…

Все это время дрожащий в моих объятиях Эвен, вдруг резко вскинул голову и ослабил хватку.

– Порезался? Где, ну-ка дай посмотрю еще раз, – он видимо так перепугался, что не сразу сообразил, откуда кровь на моей ладони, которая, к слову сказать, уже попала на его пальто, пара капель; хорошо, что оно у него черного цвета. Сейчас он, видимо, понял, что если бы я решил так свести счеты с жизнью, то у меня хватило бы ума делать порезы повыше ладони.

А Эвен уже берет мою ладонь, но так осторожно, совсем не резко.

Еще раз осмотрев, сам достает из аптечки бинт, вату, перекись и еще какую-то склянку.

Потом быстро моет свои руки; высушив их, протирает пальцы спиртовым раствором и начинает обрабатывать мне рану: промывает, дезинфицирует – при этих манипуляциях немного жжет, но Эвен, как ребенку, дует мне на рану, а я в это время ничего не соображаю, но знаю, что стою и улыбаюсь, как дебил.

Эвен аккуратно перевязывает мне запястье:

– Не туго так? – я лишь головой качаю в ответ.

Наверное, из этого транса я бы еще долго не вышел, если бы Насхайм, собрав осколки и убрав медикаменты на место, снова бы не обнял меня, положив свои теплые ласковые ладони мне на голову и спину.

Снова эти прикосновения…

Ловлю себя на мысли, что хочется разбить еще одну чашку и порезаться об осколки и чувствовать эти теплые руки, эту ласковую заботу. Глупая идея, конечно, глупая и детская, пора взрослеть, Исак.

– Ты извини, я наверное, напугал тебя криком, когда вошел? – с придыханием шепчет учитель, а я только и делаю, что веду головой из стороны в сторону, терясь носом о его плечо, до которого еще едва ли могу достать.

– Все в порядке уже, – улыбаюсь куда-то в борт его пальто, под которым, что греха таить, сейчас так хочется оказаться.

Что-то у тебя разыгралась нервная система Исак, надо срочно взять себя в руки.

– С чего хоть вы взяли, что я буду делать такое? Кто вас надоумил?

Странный вопрос, Исак! Ну конечно же, кто еще то, собственно? Слышу какую-то возню в проеме кухни; нехотя отрываю голову от груди Насхайма и вижу две лыбящиеся физиономии и одну – серьезную. Но глаза у всей троицы по яблоку, не меньше.

– Ваша работа?! – вместо приветствия поджимаю губы и складываю руки на груди.

– Извини, бро, просто господин Насхайм так переживал за тебя… – Юнас первым начинает оправдываться.

– Чего уж там, – конечно, вся моя сердитость – наигранная; я реально так рад их видеть! Наконец-то, мои люди рядом!

Нет, Эвен мне теперь тоже не чужой… но, по-особенному не чужой, не так, как все. Я еще должен разобраться, как именно. Но не в эту данную минуту.

Сейчас же я ковыляю к свой банде и мы все четверо обнимаемся.

Оглядываюсь на Эвена, а он стоит такой счастливый, как будто лотерею выиграл. Вот чудак еще тот. Умеет же радоваться за других. И откуда он такой взялся только.

Потом Насхайм зовет нас всех пообедать. Но парни отказываются. Мы какое-то время сидим с ними в гостиной, пока Эвен возится на кухне.

Юнас успевает мне вкратце рассказать, что сегодня было у директора. Когда я слышу про Берген и родителей Эвена, становится не по себе, если честно.

В это самое время в гостиной появляется наш учитель. Парни как-то неловко переглядываются, судя по всему – они под впечатлением от увиденного на кухне.

– Ладно, мы пойдем, ты давай держись и слушайся господина Насхайма, он тебе добра желает, поверь мне, Исак. И давай держись, бро: мы всегда на твоей стороне, если что, – Васкес обнимает меня, а я немного усмехаюсь его словам:

– Так точно, папочка Юнас, – Магнус ржет с моих слов, как конь, Махди пихает его в бок:

– Да, давай держись, мы – всегда на связи, чувак! – хлопает меня по плечу, легонько толкает Магнуса к двери.

Магнус тоже что-то кидает в своем стиле, но я рад ему, рад моим друзьям…но вот рад ли я новости про Берген. Честно сказать, я плохо что понял.

Думаю, сейчас мне все объяснят.

Когда парни уходят, Эвен зовет меня за стол.

– Ты так и не поел, давай садись, потом поговорим.

Обедаем вместе. Я так давно не ел, что уплетаю все за обе щеки. Даже неловко как-то. Эвен только улыбается и подкладывает мне добавки.

Сидим еще какое-то время за столом. Надо чего-то говорить.

– Спасибо вам за все, еще раз, но я и так вам выходные испортил. У вас же…

– Исак! Вот ты снова начинаешь? Это не последние мои выходные, девушка моя – взрослый человек, она все понимает, раз я занят – значит, занят. Сейчас надо решить твою проблему. Так что даже не начинай эти разговоры про уходы домой. По легенде, ты на выходных у Юнаса.

Я лишь вздыхаю, опуская взгляд, потому как не могу избавиться от этого чувства неловкости. Никак не могу.

Уже позже, в гостиной, когда я сидел на кресле сбоку от его письменного стола, а Эвен на диване, он рассказал мне про идею с опекой, своих родителей и то, что, если согласен, то буду учиться там хотя бы до конца триместра. А там – как пожелаю. Опека временная, и мама может забрать меня в любое время.

Вот только чувствую, сделать она это не поспешит: как же, наконец то избавится от приспешника сатаны в своем доме, «проклятого содомита», как иногда она бросала в мой адрес.

Так что, думаю, согласие она даст.

А вот я…что ж, это, конечно выход, и я не сомневаюсь, что родители Насхайма не менее прекрасные люди, чем он…но вот примут ли они меня, со всем моим прошлым, с моей ориентацией: зачем им чужой ребенок с такими проблемами? Впрочем, это же родители Э В Е Н А!

– Ты не переживай, Исак, мои родители – очень понимающие люди, они тебе понравятся, и ты им тоже, вернее сказать, маме моей ты уже нравишься, заочно, – Эвен как будто разгадал мои тревоги.

– Это как? – недоумеваю я.

– Я рассказал ей о тебе, – невозмутимо отвечает Насхайм.

– Рассказали? О чем именно? О парне, которого втроем имели в сортире? Или о том, как он отсасывал недобойфренду своему за деньги? – вот куда, блять, меня снова несет? Зачем, спрашивается, я снова порю этот грязный бред? Ой, я идиот… может, хоть сейчас Эвен меня пошлет. И поделом, мне.

Но Насхайм просто спокойно смотрит, изучая мои бегающие по сторонам от стыда глаза и говорит:

– Нет, Исак. Такого я не говорил. Я лишь рассказал ей, какой ты искренний, добрый, сообразительный; как умеешь поднять настроение, какой ты – хороший друг. А то, что вспыльчивый, слегка, так это не беда, главное твою энергию в нужное русло направить.

Что? Слегка вспыльчивый…искренний? Добрый? У моего учителя нимб еще не засиял над головой, и крылья сложенные до поры до времени не шуршат за спиной?

Вот значит, каким меня Эвен видит?! Меня словно электрической волной поражает. Так какого же хрена я так веду себя? Какого хрена несу этот бред?

В кой-то веки нашелся человек, который верит в меня, так почему же я до сих пор не могу в себя поверить?

Все же, договариваемся, что насчет Бергена еще поговорим завтра, когда они с директором съездят ко мне домой.

Так стыдно, что столько людей уже пекутся обо мне, но, как уже когда-то сказал Эвен, мне надо научиться принимать эту помощь.

Я попробую. Обещаю.

Эвен.

Что ж, завтра, значит завтра. По крайней мере, мальчик не протестует так агрессивно, как это можно было бы предположить.

Между тем, наступает вечер.

Предлагаю ужин, но Исак снова отказывается, поэтому я приношу быстро приготовленные сэндвичи с чаем для мальчика и с кофе для себя. Это он съедает, а я и то рад.

Проблемы проблемами, но у меня три дедлайна по переводам. Надо бы включить ноутбук и поработать.

И только сейчас меня вдруг осеняет:

– Исак, ты воспользовался мазью?

– Да, – я смотрю строго, пристально, ища в глазах какие-то недоговорки, но мальчик лишь по-свойски закатывает глаза. – Честно, немного, но все сделал, и, кстати, полегче стало…

Ну Слава Богу!

– Уже поздно, может, приляжешь? Мне попереводить надо.

– Эм… а можно тут посидеть? Я не буду мешать, честно! – мальчик смотрит не меня с такой надеждой, ну как тут отказать?

– Хорошо, будешь мне помогать, умник, – подмигиваю я довольному моим согласием Исаку.

Начинаю работу. Тексты – технические, поэтому часто открываю специальные онлайн словари.

Между прочим, спросил ради интереса несколько слов Исака, кое-что ребенок даже ответил. Ничего-ничего, голова у него варит – сделаем еще из него человека!

Через час понимаю, что сижу в тишине, нарушаемой только стуком пальцев о клавиатуру.

Поворачиваю голову, а Исак лежит на спинке кресла, подогнув под себя ноги, чуть ли не свернувшись калачиком.

Эх ты, ребенок. Вот куда его теперь? Мне еще надо поработать, а мальчика будить жалко.

Достаю из шкафа клетчатый плед, иду к креслу и накрываю им ребенка. Исак не просыпается, лишь жмется головой к коленям и забавно дергает подбородком.

Недолго стою рядом, улыбаясь.

Маленький мой…как же я сегодня испугался за тебя!

Но время идет, и я возвращаюсь к работе.

Часика через полтора закрываю ноутбук и поднимаю голову.

И что же я вижу? Исак уже не спит, а лишь внимательно смотрит на меня, улыбаясь.

– И давно ты так шпионишь за мной? – с игривой интонацией спрашиваю я.

Мальчик ничего не отвечает; только улыбается и пожимает плечами.

– Так, уже к полночи время – сейчас точно спать. Пойдем, раз проснулся, я тебя провожу.

Идем в спальню, а по дороге Исак шутливо бросает мне:

– Все время как маленького укладывать будете?

– Если надо будет – буду, – отвечаю серьезно, но Исака, по-моему, только забавляет мой ответ.

Мальчик, наконец, ложится. Все-таки, пока на животе ему спать комфортнее.

Привычно поправляю одеяло:

– Доброй ночи, Исак.

– Доброй ночи вам… – я встаю, но мальчик, кажется, не закончил.

Касается несмело моих пальцев и говорит:

– И не переживайте больше за меня так, пожалуйста. Я обещаю, – переходит почти на шепот, но я четко слышу каждое слово, – обещаю, что ничего с собой не сделаю. Это я раньше жил с пустотой…в пустоте.

А теперь, – кажется мне, что пальчики его сильнее сжимают мои, – я знаю, зачем мне жить и ради кого, – отпускает руку, а я еще какое-то время смотрю в его блестящие зеленые глаза и силюсь осмыслить услышанное.

Наклоняюсь и провожу ладонью по лбу мальчика, касаясь основания волос:

– Спи, мой хороший, я верю тебе, – улыбаюсь и выхожу из комнаты и еще долго сижу на диване, прежде чем расстелить его и лечь.

И знаю я, что после этого по-своему сумасшедшего дня я поверил не только Исаку. Я в себя поверил. В свои силы. В то, что я смогу ему помочь.

========== Часть 13. Free to decide ==========

Исак.

Несмотря на воскресенье, просыпаюсь рано. Сквозь разрезы в жалюзи в комнату проникает довольно яркий свет обычно скупого зимнего солнца. Судя по тишине в квартире, понимаю, что Эвен – либо еще спит, либо уже уехал продолжать решать мои проблемы.

По правде сказать, все еще неловко и даже как-то стыдно, что он вот так напрягается из-за меня который день к ряду. Но я пообещал учителю быть сильным и я его не подведу. Во что бы то ни стало, возьму себя в руки.

Решаюсь встать. Что ж, сегодня уже нет такой резкой боли, но мазью бы не помешало воспользоваться еще раз. Иду в душ, взяв с собой спасительный тюбик.

Закончив утренние процедуры, одеваюсь. Вчера выяснил, что одежду мою Эвен убрал, так как она, возможно, пригодится для дела… Так что пока надеваю чужое. Мой заботливый учитель снова достал мне на смену своих домашних вещей. И не скрою, мне немного приятно, что к коже прикасается что-то, что когда-то касалось его крепкого мужского тела.

Встряхиваю кудрями, которые пахнут сейчас так же, как волосы Эвена…шампунь-то один и тот же. Чему-то улыбаюсь про себя и не замечаю, как на пути из ванной почти утыкаюсь носом в знакомую широкую грудь.

– Доброе утро, Исак, – с улыбкой говорит Насхайм, слегка коснувшись своими теплыми ото сна ладонями моих предплечий.

Чему-то смущаюсь, отводя взгляд. И правда, чему смущаться-то? После стольких успокаивающих объятий, теплых слов поддержки и ласковых прикосновений, пусть и всего лишь из жалости, но после всего этого – глупо смущаться ничего не значащих, безотчетных касаний. Вот только для меня, кажется, эти касания теперь кое-что значат. Кое-что большее, чем жест сострадания и жалости.

– Доброе утро, – пусть с паузой, но отвечаю я.

– Сейчас соображу с завтраком, а потом поедем с директором к тебе домой, поговорим с твоей мамой.

– А мне можно с вами? – оживившись, спрашиваю я.

– Думаю, сначала мы поговорим с ней без тебя. А к вечеру, если все хорошо, съездим с тобой вместе к ней, идет? – все с той же бессменной улыбкой отвечает Эвен, убрав к моему разочарованию от меня свои ласковые руки.

– Хорошо, вам ведь виднее, господин Насхайм, и спасибо еще раз, что тратите на меня время.

Эвен ничего не ответил, а лишь укоризненно покачал головой и прошел в ванную комнату.

Может, и правда? Хватит этих оговорок с моей стороны?

Невооруженным взглядом видно, что Насхайм абсолютно искренне хочет мне помочь, и ему, по-моему, только в радость тот факт, что он может быть полезным. Ну вот такой у нас учитель английского, что поделаешь. Так что надо просто не мешать ему помогать себе и перестать жалобно скулить при каждой его попытке оказать мне эту помощь. Возможно, когда-то и я окажусь ему чем-то полезным и не буду таким никчемным балластом как сейчас.

После вкусного завтрака, я остаюсь один, а Эвен, предварительно созвонившись с директором школы, господином Нильсеном, уехал ко мне домой. Также Насхайм сказал мне перед отъездом, что директор успел договориться по своим связям с кем-то из службы опеки, и, вроде как, учитывая срочность ситуации – не знаю, правда, насколько подробно им все объяснили – но те обещали ускорить решение в мою пользу, если не будет проблем с согласием матери, тем более, наша семья у них уже давно на учете.

Плюсом было то, что отец Насхайма, мой потенциальный будущий опекун, служил в полиции, а мама – в социальном центре поддержки населения, и со стороны службы опеки Бергена тоже все постараются ускорить.

Вернулся Эвен уже к обеду. И сегодня я зря времени не терял, и не бил посуду, а приготовил обед, ну или что-то отдаленно его напоминающее.

Вообще-то я не безнадежен в этом смысле. По крайней мере, дома иногда мне приходилось готовить еду буквально из ничего. У мамы были бесконечные посты и воздержания от пищи, а о моем пропитании она последнее время редко заботилась.

Вот и сейчас, похозяйничав на кухне, я смог пожарить картофель, нарезал овощей в салат и сварил кофе для Эвена в турке. Правда, последнее вышло с трудом. Без залитой плиты не обошлось. Вообще-то, Насхайм сам пил при мне растворимый, так что зачем я решил выпендриться – не знаю. Но очень хотелось сделать хоть что-то полезное для Эвена, отплатить ему добром на все то добро, что он сделал для меня за эти пару дней и еще продолжает делать.

– Ого! – Эвен только что не присвистнул, когда вошел на кухню, – вот так сюрприз, какой же ты молодец!

Ну почему я снова стою с улыбкой дебила, без конца облизывая кончиком языка губы, и не знаю, как прореагировать на его похвалу?!

Садимся обедать, и Эвен сообщает мне хорошую новость, вполне ожидаемую для меня, если честно. Как я и предполагал, мама согласилась на временную опеку, хотя, зная ее, уже не сомневаюсь, что согласие было бы дано и на постоянную.Наверное, господин Насхайм с директором были удивлены таким удачным раскладом, но это надо знать мою маму, чтобы не удивляться. Вопросов бы не было.

Ее заявление уже было в службе опеки, а учитывая все связи нашего директора и отца Эвена, дело оставалось за малым – моим согласием. И тогда уже к вечеру можно было отправиться в Берген.

До среды Насхайму дали выходной, чтобы он смог отвезти меня лично и устроить в школу, а затем вернуться обратно в Осло. С моей стороны уже глупо было бы отказываться, поэтому я сказал Эвену, что решился и хочу попробовать начать новую жизнь. Нелегко будет это сделать. Память не сотрешь. И дело не только в том, что эти уроды творили со мной, и в том, как я жил до всего этого. Ведь было и хорошее даже в моей беспросветной жалкой жизни. Были мои друзья, а сейчас еще и появился… Эвен.

Я знаю, что он – взрослый порядочный человек, каких еще поискать, и что все, что он делает – это просто помощь оказавшемуся в трудной ситуации подростку.

Но блять… как же уже хотелось, чтобы я значил для него хоть капельку больше, чем просто ученик! Наверное, это простой тинейджерский эгоизм. Ну, а если и так, что с того? А если и он уже для меня значит больше, чем просто учитель? И вовсе не капельку…

Эвен.

Понемногу начинаем распутывать этот клубок несчастий Исака. Пока все складывается в нашу пользу. Согласие матери Исака получено и передано на рассмотрение в соответствующую инстанцию, вместе с ходатайством нашего директора и полученными электронным переводом необходимыми документами моих родителей и разрешающих актов службы опеки в Бергене.

Не обошлось, конечно, без связей моего отца, но не часто он и пользуется служебным положением. А эта ситуация – особенная. Так что, иногда можно и поступиться принципами ради помощи ребенку.

Этой ночью мы оба легли пораньше. Договорились, что съездим домой к Исаку с утра, заберем необходимые вещи.

Не буду скрывать: несмотря на занятость всей этой суматохой с оперативным сбором документов, от моих глаз не ускользнуло, как Исак стал посматривать на меня. Я, если честно, не собираюсь сейчас выстраивать никаких барьеров, обозначая границы допустимого.

Во-первых, это просто нестабильная подростковая психика, и привязанности здесь могут меняться, как перчатки. Сейчас, моя забота и мое окружение для Исака – это доминанта, что-то вроде главного, и, конечно, ему не хочется этого лишиться. Но, в какой-то мере, этого и не произойдет. Я и дальше по возможности буду заботиться о нем, просто рядом не всегда смогу быть. На то теперь будут мои родители.

Во-вторых, меня и правда скоро не будет рядом, а значит, пропав из поля зрения подростка, я через какое-то время снова стану для него просто учителем. К тому же, в окружении будут новые люди; очень надеюсь, что Исак заведет друзей, хотя я и пообещал, что Юнас с приятелями смогут его навещать, да и потом есть современные технологии – соцсети, скайп и прочее. Думаю, с этим проблем не возникнет.

Так что, все еще утрясется. И никаких компрометирующих ситуаций не возникнет.

В конце концов, если мальчик вдруг осмелиться перейти границу дозволенного – осторожно, но честно поговорю с ним и объясню, что между нами ничего не может быть. Максимум – дружеское отношение, но и то – с оговоркой. Пусть школу закончит для начала. Я тоже умею ставить условия, если что.

При любом раскладе постараюсь не травмировать психику ребенка. Да и не придется, думаю.

Дома у Вальтерсена пробыли около часа. Вещей было немного, да и взяли самое необходимое. Когда он прощался с матерью, я оставил их наедине. Судя по тому, с каким лицом вышел Исак, переживаний по поводу разлуки с сыном фру Вальтерсен не показала. По словам мальчика, она скорее всего уже читает благодарственные молитвы.

Мне больно было слышать это, пусть Исак и усмехнулся при этих словах. Больно за него.

Ничего. Уверен, моя мама пусть и не заменит ему своей, родной, но постарается подарить всю свою заботу и понимание этому несчастному ребенку. Все будет хорошо, мой маленький. Все же, не могу не думать о нем без теплоты. Я и сам, что греха таить, чисто по-человечески привязался к Исаку. Да и как по-другому?

После обеда готовы отправляться в путь. Юнас с Махди и Магнусом уже ждали нас возле машины. Парни немного поговорили, обнялись на прощание и мы, наконец, отправились в путь.

– Вы… вы так и не сказали, что с ними будет? – мальчик, сидящий рядом, как-то опустил взгляд и начал теребить полы клетчатой рубашки, торчащей из-под куртки.

Конечно, я смекнул, что речь шла о Хансене и его подельниках.

Что ж, господин Нильсен сказал, что мои родители с согласия Исака напишут заявление в полицию, а дальше – будет выяснение всех обстоятельств и следствие. Проблема упирается все в ту же ювенальную юстицию. К сожалению, как бы это не звучало абсурдно, эти «дети» тоже попадали не только под уголовную ответственность, но и под защиту по положениям этой пресловутой ювенальной юстиции нашего государства.

Полагаю, разбирательство затянется надолго, но с рук им ничего не сойдет. Они ответят за каждую слезу Исака. Ответят по закону. Но и ему надо понять, что вернуться к такому образу жизни и отношений с возможным бойфрендом, для него – недопустимо. Нет, если появится кто-то хороший на примете, пусть встречается. Пусть. Я еще посмотрю, что это за «хороший» человек, сначала… Что-то я лишнее уже надумываю себе, по-моему.

Все же, решаю, что пока Исака необходимо устроить на новом месте, а уж потом – все остальное.

– Исак, они не уйдут от ответственности за содеянное, даю тебе слово. Ты только сейчас постарайся сильно об этом не думать, хорошо? – смотрю прямо перед собой, на дорогу. Все-таки ребенка везу.

– Как скажете, – слышу в голосе тревогу, но это и нормально. Так сразу не избавиться от этого тяжелого состояния после пережитого.

Продолжаем ехать, и я не раз замечаю в зеркале, что Исак украдкой поглядывает на меня, улыбаясь. Пару раз ловил его на этом, резко повернув голову к нему лицом, а он, пойманный с поличным, тут же отводил взгляд в сторону. Эх…ребенок ты еще, совсем ребенок.

Я лишь улыбался, подмигивая обоими глазами сразу, и вновь следил за дорогой.

Скоро уже виднелись знакомые мне с детства разноцветные фасады домиков по береговой линии родного города. Исак прилип к окну. Он то здесь впервые; что ж, я рад, что хотя бы первое впечатление вызывает у мальчика такой нескрываемый восторг.

Слава Богу – еще двадцать минут и дома. Шутка ли, проехали почти семь часов.

Родители встречают нас у крыльца. Обнимают меня. Исак в это время мнется около машины. Конечно, ему так сразу не расслабиться. Ситуация-то не рядовая.

В который раз благодарен жизни за таких родителей как у меня. Отец жмет мальчику руку, похлопав по плечу, а мама – обнимает сильно смущенного подростка и сама провожает в его комнату.

Раньше, это была моя комната. Но я рад, что она больше не будет пустовать. А как рады мои родители, особенно мама – это надо было видеть!

Я попросил ее сильно не давить пока на мальчика с ее материнской опекой, пусть и из лучших побуждений. Пусть все идет как идет. Мальчик привыкнет, просто надо дать ему время.

На ужин фру Насхайм приготовила наверное добрую половину поваренной книги.

Я в шутку объяснил уж совсем засмущавшемуся Исаку, что мама просто не знала, что он любит – поэтому приготовила все.

Вальтерсен вроде даже улыбнулся, пусть немного натянуто, но все же.

За ужином, конечно, мой мальчик в основном застенчиво проковырялся в тарелке, и то, чтобы уж совсем не обидеть мою маму, которая теперь стала и его мамой, хотя бы на время, и которая полдня провела у плиты. Она тоже взяла несколько дней в счет отпуска, чтобы помочь устроить мальчика.

И да, сегодня я снова «укладывал» Исака. Подросток так улыбнулся мне перед сном, впервые так искренне за целый день. А я улыбнулся в ответ, по въевшейся за эти дни привычке поправляя одеяло. И ничего неправильного в этом не было. Только человеческое тепло и забота.

Следующий день был насыщенным. Устроили Исака в школу неподалеку, в ту самую, которую когда-то посещал я сам. Съездили в торговый центр и купили все необходимое для учебы и жизни. Вальтерсен, конечно, протестовал, но я ему объяснил, что родители будут получать на него пособие, так что все потраченные деньги законно выделяются на его нужды. А то, что потратили мы чуть больше, ему знать необязательно.

Наступил день моего отъезда. Попрощался с родителями внутри, а Исак вышел проводить меня к машине.

– Ты, главное, учись давай, и больше не беспокойся пока ни о чем. Всё будет хорошо. На выходных я приеду, думаю, ближе к субботнему вечеру, – кладу ладонь на плечо и несильно сжимаю его.

– Снова потратите на меня выходные? – мальчик вдруг вскидывает свое упрямое личико с блестящими влагой глазами. Ну что же ты, Исак…

Делать нечего: притягиваю подростка к себе, обвив руками спину. Мальчик утыкается носиком мне в плечо.

– Не решай за меня, ладно? Я хочу тебя навестить и приеду. На неделе будем созваниваться в скайпе, и не вздумай халтурить на уроках английского, и на других тоже.

Чувствую, что Исак расслабляется в моих объятиях и улыбается:

– Я буду стараться, обещаю. Ради вас буду…спасибо вам за все! – жмется плотнее, а я стою и не знаю, как его отпустить сейчас из своих рук…что я там про привязанности то рассуждал? Самому-то легко?

Но я – взрослый человек, и должен вести себя, как взрослый человек.

Поэтому расцепляю объятия, легонько глажу Исака по щеке тыльной стороной ладони и, подмигнув, сажусь в машину.

По дороге в Осло начался снег с дождем. Пришлось включить дворники. Только вот не всю и не отовсюду они способны были смахнуть влагу…

Комментарий к Часть 13. Free to decide

Социальные службы в Норвегии, особенно, службы опеки, и правда работают очень оперативно. Стоит оговориться, что их деятельность иногда решает вопросы не в пользу семьи и детей. То, что описывается в этой работе – это “идеальный” вариант, допустимый рамками художественного вымысла.

А ювенальная юстиция в этой стране – это вообще отдельная тема, но об этом – позже.

Очень люблю Норвегию, но в ее законодательсве, впрочем как и везде, есть свои перегибы.

========== Часть 14. Zombie ==========

Исак.

За последние пять дней, вернее ночей, я впервые засыпал без пожелания «Доброй ночи» и этой солнечной улыбки с немного… дерзкими клыками.

Ну типа, весь такой добрый и правильный Эвен, но при случае и зубы покажет, если потребуется.

Мда, Исак: нервишки шалят, фантазия разыгралась – Эвен, клыки…

Пора уже понять: он помог тебе, немало помог, но у него есть своя собственная жизнь, в которой ты – просто ученик в трудной жизненной ситуации. И больше – никто, и вряд ли станешь кем-то.

Конечно, Эвену хватит великодушия и терпения показывать, как ты ему небезразличен, справляться хотя бы через родителей насчет твоей учебы и жизни в целом.

А в его настоящей, «живой» жизни будет его девушка, может, уже его невеста; будет любимая работа, любимый английский язык, любимые ученики… Другие. Не ты.

Теперь о тех других он будет заботиться.

И все эти обещания навещать – если и не останутся просто обещаниями на пару раз, то вскоре превратятся в тяжелую повинность, так, из чувства долга, порядочности. А на самом деле, ты просто перестанешь быть важным, потому что важными будут другие, в той, другой, нормальной жизни Эвена, где нет места такому опустившемуся человеку, как ты – Исак Вальтерсен.

Блять… Снова эта тупая жалость к себе. Ну чё там, давай еще сопли распусти, утирать их все равно теперь некому – твоего утешителя рядом нет; никто тебя сейчас не притянет к себе и не прижмет туда, где бьется сердце. Даже из жалости.

Хотя нет, вру. Судя по тому, как меня приняли родители Эвена, они намерены меня окружать заботой с ног до головы.

Думаю, хотя бы из уважения к ним, а еще из желания все же доказать Насхайму, что я хоть чего-то да стою, я постараюсь не сдаться. Да и ему ведь обещал. Пора научиться выполнять обещания.

Завтра четверг – и у меня есть два дня до выходных, чтобы приступить к учебе в новой школе.

А потом – уикэнд.

Здесь немного другая программа, и кое в чем я уже подотстал.

Постараюсь догнать пропущенный материал, хотя бы на средние баллы, а там, может, и Эвен приедет. Хорошо бы…

***

Первый учебный день прошел довольно неплохо.

Я решил, что по большому счету – особой разницы со школой в Осло быть не должно, хотя район здесь поблагополучнее вроде как.

Старшеклассники как старшеклассники. И внешне, и по поведению.

Конечно, не хватает моих друзей.

Надежности и поддержки Юнаса, терпения и выдержки Махди и даже наивности бедолаги Магнуса, который частенько за свою простоватость и языкастость получает по полной от нас троих. Как бы там ни было – они все равно мои самые лучшие друзья, и других таких мне не надо.

А вообще, совпадение ли это, или какие-то проделки вселенной, но в классе моем я обнаружил девчонок, которые, учись они с нами в Осло, по-любому стали бы объектами желания Васкеса и Фоссбакена. Я просто как бы в курсе, какие девушки привлекают моих друзей.

Так вот, Ева – идеальная пара Юнасу, а Вильде – это просто Магнус в платье, отличающаяся от него лишь сильно развитыми «организаторскими» способностями. Если надо создать группу по интересам, устроить вечеринку и тому подобное – это к ней.

Ну, в свои предпочтения в плане пола я решил никого не посвящать, хотя бы потому, что вообще не намерен думать о каких-то отношениях. С меня – хватит. Довольно. Все равно тот, кто мне все больше и больше становится необходимым с каждым днем – никогда не будет со мной, а встречаться ради сброса напряжения – так, собственно, после всего, что было – лучше уж с рукой…

Для всех в школе, ну кроме администрации, я – сын друзей семьи Насхайм, которые уехали заграницу и не смогли меня взять с собой из-за условий работы. Поэтому пока я живу тут.

Родители Эвена всё еще молчат про заявление в полицию, но, так как мой опекун – сам полицейский, может, все уже сделали и без меня. Хотя, моего мнения все же должны были спросить.

Хочу ли я, чтобы эти сволочи были наказаны? Я даже не знаю; наверное, сейчас мне хочется просто побыть вдали от всего, что напоминает мою прошлую жизнь. Но смог ли я сбежать от самого себя? И было ли это побегом?

В любом случае, я настроен доверять родителям Эвена. И будь, что будет.

***

Вот и долгожданная суббота.

Я тут толком даже не успел разглядеть свою комнату. Выходит, Эвен жил в ней, когда ему было примерно как мне сейчас. Она – не очень большая, но такая…уютная, что ли. Довольно светлая, с бежевой мебелью и желтыми занавесками. И внутри все так, как будто даже зимой солнце здесь часто бывает в гостях. Здесь не хочется думать о плохом, грязном, постыдном. Здесь хочется остаться и жить. Чтобы вот так – тепло, уютно, а рядом улыбка-солнце и самый добрый ласковый взгляд.

Ага, мечтать не вредно, Исак. Только вот рано или поздно придется снять эти розовые очки, ибо реальность – куда менее радужная.

Суббота закончилась. Но Эвен – не приехал. И в воскресенье – тоже.

Сказать, что я расстроился – ничего не сказать. Но по большому счету, это было в какой-то степени ожидаемо. В конце-концов, ну пообещал он – и что? Нашлись дела, куда более важные, чем какой-то сопливый подросток, из-за которого он уже и так испортил одни выходные.