Текст книги "Saving grace (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Йохансен помрачнел, изменившись в лице:

– Еще чё скажешь?! Не собираюсь я таким становиться, но твоя шлюшка берега попутала, и я хочу его проучить так, чтобы до конца своих гребаных дней запомнил, каково это – перейти дорогу Мортену Йохансену! Ну так что, идет? Или боишься потерять свою дешевку? – хитро сощурил глаза, почесав кадык.

– Да не, не, Мортен, ты чё хоть, мне на него насрать, но сам понимаешь, как удобно всегда иметь под рукой такую подстилку: и отсосет как пылесос, и в зад упругий всегда даст кончить. При этом, не ебет мозг, если я тусуюсь с телками или другими парнями.

К тому же, он не согласится на такое, а если силой возьмем – это как бы…против закона, будут проблемы, нахер они нам с тобой?

– Ну смотри: задница твоей шлюхи против долга в тысячу крон, выбирай сам, что тебе важнее.

– Бля, Мортен, – Ларс понимал, что если Йохансен что-то задумал, то не отступится, – давай хотя бы на хороший минет договоримся? На это я его точно уломаю, хоть всем троим по очереди сделает, мне и вам с Томасом.

Йохансен немного подумал, а потом кивнул:

– Ну ок, пусть отсосет для начала, потом, может, сам не прочь будет.

Приведешь его завтра на пятом уроке в сортир, и давай, чтобы не ломался.

– Тогда, может скажем, чтобы он мне сделал это сначала, а вы типа просто посмотрите? А потом, как ты сказал, уж как пойдет?

Мортен кивнул, встал с места и направился к выходу. В голове у него уже было свое представление о том, как завтра он накажет этого Вальтерсена.

Ларс, довольной тем, что легко отделался от долга, уже набирал смс Исаку, прося прийти завтра на пятом уроке в туалет.

Получив сообщение, Исак заглянул в расписание. Пятым должен был быть английский.

– Блять, как некстати, – английский совсем не хотелось пропускать, и не только из-за урока…но без денег Ларса тоже сейчас остаться нельзя, мать вот-вот останется без работы, дома и хлеба иногда не бывает. Так что отказать было никак.

Напечатал «ок» и нажал отправить.

Получив ответ, Хансен самодовольно улыбнулся: даже если после этого Исак, вопреки финансовой нужде, порвет с ним, не беда – найдет новую шлюху, сейчас надо было избавиться от долга.

========== Часть 8. Schizophrenic Playboys ==========

Комментарий к Часть 8. Schizophrenic Playboys

Это жестоко и омерзительно. Но без этой ужасной части не было бы других. Рейтинг изменила, добавила предупреждение. Решайте сами, читать или нет…

Наступила пятница, и мать Исака уже вроде немного пришла в себя, так что с утра он собрался в школу.

Первые четыре урока прошли быстро. Наконец, на перемене, подросток направился в туалет.

По дороге было какое-то странное предчувствие, но он по привычке все свалил на то дерьмище, в котором по уши погряз за последний месяц.

«Нервы хуже, чем у старика стали, надо успокоиться, если сейчас не удовлетворю Ларса – он точно пошлет меня…» – при всех его проблемах, почему-то только это сейчас беспокоило Исака.

Едва ли вошел внутрь со звонком на пятый урок, плотно закрыв дверь за собой дверь, как на него уставились три пары недобрых глаз.

– Ларс?! И как это понимать, чё за дела-то?! Зачем они здесь?! – помимо его парня, в туалете находились еще двое – Мортен и его придурковатый дружок – Томас.

– Исак, детка, – Ларс притворно-ласковым тоном обратился к своему «парню», – тут такое дело, я денег Мортену должен, он согласен долг простить, но хочет за это посмотреть, как ты мне…как ты мне делаешь минет, ну, что такого-то, правда? – Хансен встал еще ближе к во все глаза смотрящему на него Исаку, который отшатнулся на пару шагов, думая, что ослышался.

– Ты о чем хоть, Ларс?! Что значит «посмотреть»?! Вы больные?! Пусть смотрят порнуху в сети, а я нихуя при них делать тебе не буду, пошли вы все, и ты в том числе!

Ларс, тут же сменивший выражение лица с демонстративно-заискивающего на злобно-агрессивное, сквозь зубы процедил:

– Ну ок! Не хочешь по – хорошему – возьму свое по-плохому, Мортен, – сплевывая, крикнул своему грязному дружку, – теперь мне точно похуй на него, можешь делать с ним всё, я помогу! – с этими словами грубо схватил Исака за голую руку – парень был в одной футболке – и потянул за собой в одну из кабинок.

– Отпусти меня, мудак! – подросток стал вырываться, дергаюсь изо-всех сил, но Хансен был выше и сильнее, да и сзади уже напирали Мортен с Томасом. Дернувшись еще раз, Исак получил толчок в спину, по инерции отскочив к стене, к которой сильно приложился затылком. Больно ударившись, Исак тут же прошипел:

– Твою мать, отстаньте от меня, орать буду на всю школу, – от отчаяния он уже не знал, что можно было делать в таких ситуациях.

– Хах, Ларс, в таком случае надо поскорее занять чем-нибудь ублюдку рот, у тебя есть идеи? – Мортен дернул Исака на себя, а затем толкнул к Хансену, который уже уселся на крышку унитаза с расстегнутыми джинсами.

– А то! – Ларс нагло подмигнул Мортену, – на колени, сученыш, забыл, как это делается? Так я тебе напомню! – Ларс грубо вцепился Исаку в запястья и одним рывком придавил его на пол, – Приступай! Чё вылупился?! – заорал он на Вальтерсена, отчаянно бегающего уже начинавшими становиться влажными глазами.

– Ларс, не надо, прошу тебя… – сквозь слезы стыда и отчаяния умолял Исак, но рот его тут же был заткнут пенисом его парня, а быстро оголенный зад стали мять в четыре руки его грязные подельники.

– Заткнись и соси! – Хансен грубо дернул мальчишку за волосы, а один из дружков приподнял его за поясницу, дальше стянув с бедняги белье с джинсами до колен. Пару раз похлопал по упругим половинкам, пересмеиваясь с остальными.

Исак подавился, выпустив скользкую головку изо рта, – прошу тебя, пусть они уйдут, Ларс! – но видя, что пощады от Хансена не будет, который лишь недовольно сплюнул, когда его член перестали сосать, кое-как развернул голову к тем двум, сквозь зубы отчаянно бросил, – отпустите меня, уроды! Ненавижу вас…тебя, Ларс, ненавижу! – а дальше снова слезы, до которых дела тем трем малолетним скотам не было никакого. Вскоре почти перестал дергаться, понимая безнадежность своего положения.

Хансен больно открыл рот Исаку своими руками и с силой пихнул туда все еще стоящий член; Мортен уже раздвигал, царапая ногтями, ягодицы мальчику, а Томас вытащил смартфон и открыл снэпчат, наводя то фронталку, то обычный режим камеры на все, что происходило в кабинке.

Уже начались просмотры и грязные комментарии. Конечно, нашлись те, кто сразу же назвал это мерзостью и вышел из трансы, но большая часть подключившихся к эфиру охотно ждала продолжения грязного зрелища.

Наконец, после нескольких толчков, кончив струей Исаку в рот, Ларс освободил его и, одобрительно ухмыляясь, похлопал мальчика по щеке:

– Молодец, хорошая шлюшка, сосешь как всегда превосходно! – услышав это, Исак лишь отчаянно скользнул потухшим взглядом по лицу своего «парня» и смиренно закрыл глаза. Он понял, что сейчас уже неоткуда и не от кого ждать помощи, а самому с тремя мудаками ему не справиться.

– Не спать, подстилка! – видя закрытые глаза, Хансен стал шлепать его по щекам. Исак тут же очнулся.

– Зад у него что надо, Ларс! Теперь я понимаю твой выбор, ради такой задницы и сам бы ненадолго стал заднеприводным; сейчас попробуем, каков он внутри! – пошло облизнулся под одобрительные окрики своих дружков Мортен.

Исак встрепенулся и в последний раз попробовал вырваться, из остатков сил сильно тряхнув плечами и начав брыкаться ногами, но тут же получил сильный шлепок, оставивший багровый след пятерни.

– Не дергайся, сука! Сейчас ты получишь все, что заслужил! – Мортен грубо схватил за подбородок тисками своих сальных пальцев, развернув опухшее лицо мальчишки, с размазанными слезами вперемешку со слизью из носа, – дашь выебать себя и всё? Понял? Ты ж не целка, чё скулишь то? Больно будет, сколько полагается, так что раздвинь задницу и заткнись! – ослабил хватку, а голова Исака просто свесилась вниз.

Началась унизительная пытка, самая унизительная во всей его недолгой жизни. Как часто он удовлетворял Хансена в этом туалете. Иногда, наклонив Исака над этим унитазом, Ларс натягивал его после недолгого минета. Но сейчас все было по-другому. Сейчас Хансен безжалостно отдавал мальчика на истерзание своим дружкам, подбадривая на каждой грязной манипуляции.

Хансен держал Исака за плечи, который был поставлен на четвереньки; сам же привычно сидел на крышке унитаза; а Мортен, оголивший себя снизу, немного выставившись кедами за пределы тесной кабинки, уже третий раз пытался вставить скользкий от смазки член в узкий зажатый анус несчастного мальчика.

– Блять! – уже злобно пыхтел Йохансен после очередной неудачной попытки, – совсем узкий! Раздвинь руками свой вонючий зад, шлюха! – сам стиснул железной хваткой тонкие запястья Исака и впечатал ладони на раскрасневшиеся от ударов и стыда ягодицы, – шире, сука, а то вставлю разом до упора! – мальчик послушно раздвинул себя.

– Так ты чё на сухую что ли? Ты растяни ему дырку сначала, я его две недели не ебал уже! Или хотя бы презик надень, у меня есть, если чё, – Хансен со знанием дела начал давать советы бывалого.

– Хах, щас, буду еще руки марать о его грязную щель, – Мортен сильнее прогнул мальчика в пояснице, стараясь пошире раскрыть для себя Исака, – не зажимайся, гаденыш, – прошипел он, наконец вставив на полголовки в эту маленькую узкую дырочку, – сказал – не зажимайся! Расслабь зад, или втроем тебя ебать здесь будем до ночи, понял?

Исак давно отрешенно смотрел куда-то сквозь крепко держащего его за плечи Ларса. Пусть Хансен и был с ним как с личной подстилкой, но для Исака он был его парнем, парнем, который сейчас рассчитывался им с дружками как вещью…разменной монетой, последней опустившейся шлюхой.

Вальтерсен не видел, но догадался по смешкам и характерным движениям рук Томаса, что все действо снимают на телефон… Слезы медленными дорожками стекали по вновь побледневшим скулам.

Он снова покорно прогнулся сам, расслабляясь, как его просили об этом.

Дикая боль пронзала все тело; с каждым сантиметром проникновения все сильнее жгло сзади.

Мортен уже грубо вколачивался, войдя наполовину.

Толкнулся сильнее, вырвав из мальчика громкий болезненный крик:

– Твою мать, Ларс, у него кровь пошла, чё делать то?! – видя, как алые капли вокруг его члена в анусе Исака стали уже собираться в струйки, он резко выдернул пенис, весь в крови, заставив мальчишку обессилено упасть на живот.

– По ходу ты порвал его! Говорил же, надо растянуть сначала! – Ларс, оставив плечи Исака в покое, встал с унитаза и, наклонившись над истерзанным задом мальчика, брезгливо оглядел повреждения.

– Сам виноват, зажался как…

– Ушли отсюда, быстро, мерзавцы!!!

Вся троица обернулась к двери, где запыхавшись, с бешено бегающим по их физиономиям и лежащему ничком тельцу изнасилованного ими Исака взглядом, весь сотрясаясь от гнева, стоял учитель английского,

– Убирайтесь!!!

________________________

Всем, кто плевался и ругал меня за эту часть – надеюсь, следующая часть всё смягчит…

========== Часть 9. Dying inside ==========

Эвен.

Неужели пятница, и до очередного уикэнда – несколько часов работы. У нас с Инге большие планы на выходные. Сегодня вечером собираюсь заехать за ней, а потом по программе – презентация у ее подруги – владелицы какого-то модного бутика. Ну и, конечно, все должно плавно перетечь в романтический тет-а-тет.

Ах да. Сегодня же английский у первого курса. Что ж, если Вальтерсен сегодня не появится, я намерен весьма жестко отреагировать в виде докладной администрации, а дальше – как хотят. Но прогуливать уроки, и не только мои, он – не будет. Надо вытаскивать парня из этой ситуации. Да, несмотря на все его резкие слова и угрозы – я все еще намерен помочь этому несносному грубияну. Мозгов его умных жалко, вот и всё. Или не всё?

Начинаю урок. По плану – проверка явки…отсутствует.

Ну хорошо, после уроков не пожалею времени – задержусь, но решу этот вопрос с администрацией.

Ок, дальше по ходу урока – чтение статьи о дискриминации и ее обсуждение.

Не успеваю спросить первого ученика перевод одного абзаца, как по классу проносятся странные перешептывания и кое-как, но можно различить «Вальтерсен» «туалет» «вот это они его».

Сначала стараюсь не обращать внимания, но беспорядок не заканчивается. Встаю со своего места, прохожу по рядам.

Дохожу до четвертой парты, за которой двое лодырей склонились над своими смартфонами.

Просто по инерции наклоняюсь и цепенею. На одном гаджете был открыт снэпчат с сохраненным видео с какими-то подписями и масками, на другом – эфир Instagram. То, что я успел разглядеть на экране повергло в шок…я не помню, как сдержался, чтобы не сделать какую-то непоправимую глупость.

Еле-еле, молча, добрался до своего места. Оглядел класс, сидящий в полной тишине. Потом, выйдя из ступора, прокричал, найдя глазами Васкеса:

– Юнас! Остаешься за старшего! Если хоть один человек в мое отсутствие покинет кабинет до звонка – до конца года не выберетесь из самостоятельных работ и зачетов!

Буквально вылетел из класса, и, если честно, совсем не соображал, как добрался до туалета.

Плохо помню, что там кричал этим мерзавцам…помню только согнувшегося на полу Исака.

– Тоже решили развлечься, учитель? Если чё, он готов – пользуйтесь! – даже совершив по сути настоящее преступление, этот малолетний нелюдь не может убраться, если не оставит последнее поганое слово за собой.

Как я еще только сдерживаюсь, чтобы не врезать всем троим, тряхнув их за вороты толстовок, впечатав до крови физиономиями в кафель туалета…но сейчас меня волнует только тот, кто, скорчившись от боли и унижений, обливаясь немыми слезами, уткнувшись лицом в стенку кабинки, полулежит, подобрав под себя ноги, на холодном грязном полу, среди капель крови, спермы и собственных слез.

Мы остаемся одни. На трясущихся ногах, тихо опускаюсь на колени перед бедным мальчиком, который сперва едва ли замечает меня.

– Исак… Исак, посмотри на меня, – осторожно касаюсь подрагивающего от тихих всхлипов плеча, но подросток никак не реагирует.

Бедный мальчик…лучше бы ты мне нагрубил, пусть даже самым отборным матом; пусть бы прогулял месяц моих уроков; все, что угодно…, но чтобы такого с тобой не случилось…как же больно сейчас видеть эту сломанную детскую душу: сможешь ли починить ее теперь, Эвен? Способен ли? Хватит ли сил душевных? Хватит ли твоего сердца для этого навсегда раненого мальчика?

– Исак, – снова обращаюсь к подростку, – не надо… они ушли уже, давай… скольжу взглядом по болтающимся на коленях белью и джинсам, – надо одеть тебя, давай я помогу…

Едва ли успеваю потянуться к его коленям, чтобы помочь, как лицо Исака резко разворачивается:

– Уходите…прошу вас, не надо меня трогать, – сглатывая слезы, с погасшими глазами, мальчик обращается ко мне. Смотрит в пол какое-то время, а потом снова отворачивается к стене.

– Давай хотя бы просто оденем тебя, и всё…я не трону, не бойся, не трону, – со слабой надеждой подсаживаюсь ближе на пару сантиметров.

Исак ведет плечами и, все так же отвернувшись, медленно тянется руками к коленям:

– Я сам… не надо, – всхлипывает снова, но кое-как, путаясь в белье, с гримасой боли на лице, одевается. Делает попытки застегнуть молнию на джинсах, но, очевидно, тут же кривится от жуткой боли внутри и вновь обессиленно откидывается к холодной деревянной стенке кабинки, не застегнув молнии.

Сидим так минуты две. Смотрю на часы – до звонка с урока от силы минут пятнадцать. Надо бы увести мальчика отсюда, подальше от любопытных глаз – на перемене сюда придет куча подростков, просто по нужде – да и в эфире, понятно, была треть школы, минимум, значит, еще и поспешат поглазеть на результаты «стараний» трех подонков.

– Исак, не надо здесь сидеть, – пытаясь говорить как можно добрее, но без лишних сюсюканий – мальчишка и так задет за живое, во всех смыслах, и открытая жалость сейчас только все усугубит.

И пусть сердце мое сжалось от этой самой жалости к мальчику, но надо действовать осторожно.

Или… просто забить на все эти прописные педагогические истины? Что я собственно и делаю.

Снимаю с себя пиджак и мягко опускаю его на плечи дрожащего мальчика, вновь начавшего сотрясаться от рыданий.

Пиджак покрывает спину Исака, и он немного поеживается под ним, поворачивая свое заплаканное лицо ко мне:

– Зачем это… зачем вы все все еще здесь? – еле-еле шевеля губами, с хрипом выдыхает Исак.

Ничего не отвечаю, а просто медленно приближаюсь и притягиваю к себе мальчишку, заключая в осторожные объятия.

Ожидаю всего: может, сейчас начнет брыкаться, или в состоянии аффекта пошлет подальше, но этого не происходит.

Немного опешивший мальчик, не имеющий никаких сил сопротивляться или возражать, просто опускает свою голову мне на грудь и, уткнувшись мокрым носом, вновь начинает всхлипывать, заливая слезами мою бежевую сорочку.

Эх ты…мятежный мой…такой хрупкий, беззащитный… Это ж какими скотами надо быть, чтобы так изуродовать душу этого ребенка? Скотам то этим столько же лет, сколько и тебе, по сути, а они уже решили, что могут вот так вот калечить людей, и физически, и душевно, и думать, что все это безнаказанно? Ну уж нет…ни насилие это, ни то, что они посмели выложить свои издевательства над Исаком в сеть с рук им не сойдет, пусть даже не надеются. Но с этим я позже разберусь. Сейчас надо хоть как-то успокоить ребенка и увести его отсюда.

Ласковыми движениями глажу мальчика одной рукой по волосам – какие же они у него мягкие, словно шелковые, – второй рукой такими же успокаивающими движениями провожу по спине, все еще укрытой моим пиджаком. Вверх – вниз, вверх – вниз. Подросток немного успокаивается, вроде даже расслабляется и затихает.

Это немного пугает. Уж не сознание ли начинает терять мой мальчик…несмотря на тяжесть ситуации, слегка улыбаясь своему внутреннему голосу, который говорит в моей голове это ласковое «мой»…только вот не уберег я «моего» мальчика…не успел…и это тоже и моя вина! Да, в том, что произошло, я и себя виню не меньше, чем этих трех преступников. Это ведь я не уследил, не заметил вовремя признаков беды…

Бог мой, он же получил повреждения. Когда белье его еще болталось на коленях, я успел разглядеть засыхающие струйки крови на задней стороне бедер, прямо под ягодичным мышцами…скриплю зубами от нарастающего гнева, но сейчас не время для этого:

– Исак, давай попробуем подняться, я помогу, скоро звонок, и тебя лучше отвести в медкабинет.

Не успеваю договорить, как мальчик задергался в моих руках, кривясь от боли:

– Нет, не надо, прошу вас, я не вынесу этого! Не надо, – и слезы в два ручья.

Снова прижимаю мальчика к себе:

– Тише, тише, мой хороший, как скажешь, не хочешь – значит не пойдем, только успокойся, тише.

Вновь глажу мальчика по волосам и спине; Исак так доверчиво прижимается ко мне – а я только и могу, что начинаю укачивать его, как ребенка…хотя, он ведь и есть ребенок, мой маленький, измученный ребенок.

Так, о враче говорить бесполезно, но здесь находиться нельзя, между тем у нас осталось от силы пять минут.

– Давай так, – немного отстраняю мальчика от себя, – мы сейчас встанем с этого грязного пола и уйдем из этого места, вместе уйдем.

Мальчик даже не имеет сил на вопросы: просто осторожно помогаю ему подняться.

Исак опирается на мое плечо; приобнимаю его за талию и только сейчас вспоминаю, что джинсы у подростка не застегнуты и вот-вот слетят.

Мальчик предпринимает новые попытки, дергая за собачку молнии, но руки не слушается.

– Я осторожно, не бойся, просто доверься мне, ладно? – Исак слабо кивает в ответ, а я помогаю справиться с застежкой, беру его рюкзак и мы, медленно из-за прихрамывающего подростка, покидаем туалет.

Выбираемся из школы – на наше счастье внизу, кроме вахтера, нет никого, поэтому просто проходим к выходу.

Выйдя из ворот школы, направляемся к машине. По моим расчетам сейчас будет звонок, а значит у меня есть только пятнадцать минут до следующего урока на то, чтобы решить вопрос с моим досрочным уходом с работы сегодня.

Помогаю тинейджеру присесть рядом с водительским местом. Все время пути до машины Исак молчал. Но сейчас, конечно, возникли вопросы.

Повернул голову ко мне, тихо прошептал:

– Куда вы меня?..

– Домой, Исак, поедем домой, – видя, как подросток слабо качает головой в знак протеста, тут же оговариваюсь, – ко мне домой.

Резко вскидывает брови, оживляя потухшие глаза, и в них я замечаю признаки зарождающегося страха… Господи, о чем подумал этот мальчик…

– Исак, что ты, – протягиваю руку и глажу ребенка по голове, – неужели ты так плохо думаешь обо мне? Неужели я способен причинить тебе вред?

Мальчик виновато опускает взгляд:

– Простите…

– Ну что ты, Исак, – снова погладил по голове, – сейчас только решу вопрос с работой и поедем.

Мальчик молча закрывает глаза, из которых в который раз начинают вытекать соленые капли.

Не знаю, откуда в тот момент взялась эта наглость и смелость, но, позвонив директору, наврал с три короба про непредвиденно возникшую тяжелую ситуацию у родственников из дальнего района Осло, поэтому мне пришлось без предупреждения срочно покинуть рабочее место, и до понедельника я на работе не появлюсь.

Директор пожурил меня за «внезапный приступ безответственности», но, так как в целом я «на хорошем счету» у руководства, в принципе меня отпустили, обещая найти замену на оставшиеся два урока.

– Возитесь со мной, а я вам только самому проблем наделал… – сквозь новые всхлипы доносится до меня с соседнего сиденья.

Поворачиваю голову и смотрю как можно теплее:

– Не бери в голову, никаких проблем нет у меня, давай-ка закрывай глаза и поспи немного. Сейчас пробки в обед большие, значит, доберемся до места только через полчаса.

Мальчик послушно закрывает глаза, но, конечно, о сне и речи быть не может. Разве уснешь после такого…надеюсь, хоть к ночи смогу его уложить.

Надо бы сообщить ему домой, хотя бы о том, что он не придет. Пока стою в пробке, ищу в Facebook Васкеса, набираю на планшете сообщение, где прошу не задавать сейчас, по возможности, никаких вопросов, и сказать маме Исака, что тот сегодня ночует у него. Понимаю, что матери его дела нет до этого, но сообщить надо. Получаю в ответ, что маме друга он, конечно, все передаст, но так как он в курсе произошедшего, «этим уёбкам не жить, извините».

Прошу ничего не предпринимать сейчас, клятвенно обещаю, что «они ответят за все».

Через пару гневных сообщений с того конца чата, удается уговорить Юнасу дождаться меня завтра у школы, и «мы вместе съездим прямо домой к директору».

Прощаясь, даю слово позаботиться об Исаке и продолжаю путь до дома.

Оказавшись в квартире, сразу же укладываю мальчика на живот на диване в гостиной…сидеть, конечно, он не может. Приземляюсь рядом:

– Исак, я знаю, что это очень тяжело. Но если мы хотим, чтобы эти…ответили по закону, нам надо связаться с полицией и… – тут же осекаюсь: в голове возникают картины дознания, очных ставок, обязательного в таких случаях тщательного медицинского осмотра на предмет подтверждения факта насильственного проникновения…

И как я, как я смогу подвергнуть несчастного мальчика всему этому? Ему и так досталось немало унижений, боли!

Нет уж, не бывать этому! Что угодно сделаю, какие угодно найду доказательства вины этих подонков, в лепешку расшибусь…но ни одна слезинка больше не упадет из прекрасных глаз Исака. Никто больше не унизит его, не попрекнет произошедшим. Я найду выход, найду!

– Нет…не надо полиции…умоляю вас, – мальчик безотчетно схватил меня за руку слабыми пальчиками.

– Не бойся, я, не подумав, сказал это, конечно, не надо, не бойся, – ласково сжал в ответ его маленькую ручку, – давай, полежи тут пока, а я ванную наберу. Потом что-нибудь с обедом придумаю, – отпустил его руку, погладил по волосам и, ласково улыбнувшись, пошел в ванную комнату.

До вечера удается сводить мальчика в ванную; говорю ему, что надо хотя бы смазать там…повреждения, но по широко распахнувшимся от страха глазам мальчика, понимаю, что сморозил очередное глупое предложение; помогаю переодеться в домашнее – нашел кое-что у себя в шкафу; потом мальчик смог, пусть все еще через боль, но присесть на диван, подогнув ноги так, что сидеть пришлось на коленях.

От еды Исак наотрез отказался, но хотя бы выпил пару глотков сока.

Было почти семь вечера, а мы уже минут сорок просто молча сидели на диване друг напротив друга.

Раздается звонок. Бог мой, Инге!

– Алло, да, милая, тут такие обстоятельства, я не смогу сегодня заехать… и вообще встретиться не получится… Я тебя наберу часика через два, все объясню, не сердись, только.

Инге отреагировала на удивление весьма спокойно. Немного обиженным голосом пролепетала «ну ладно, надеюсь причина веская», попрощалась и прервала звонок. Ок, еще надо будет придумать историю для моей девушки, но это – позже. Сейчас мне важен другой человек.

Продолжаем сидеть в тишине.

Периодически на глазах Исака наворачиваются слезы, а я просто даю ему возможность тихо поплакать, по-другому никак…

– Как вы… как вы узнали, что я там… что они меня… – нарушает тишину тихий слабый голос.

Я молча вздыхаю и взглядом показываю, что не надо сейчас это вспоминать.

Исак отворачивается к спинке дивана:

– Тоже в снэпчате или инстаграме были…прямо на уроке? – горько усмехается, а я, вместо того, чтобы возразить, придвигаюсь ближе и, притягивая мальчика к себе, обнимаю его, сцепив ладони на спине.

А Исак… Исак обнимает меня в ответ, спрятав мокрое личико у меня не груди:

– Простите меня…за все простите…я ведь тогда не знал еще, что вы такой…

Тихо улыбаюсь куда-то в эту шелковую макушку, крепче обнимая мальчика.

– Все нормально, Исак, не надо сейчас об этом; сегодня был трудный день, я сейчас постелю тебе в спальне, а мне еще надо кое-какие дела решить.

– Давно я так нюни не распускал…я обычно не такой плаксивый, – подросток тяжело вздыхает, а я улыбаюсь сквозь уже собственную соленую пелену и еще плотнее прижимаю его к себе.

Потом провожаю его до кровати, помогаю лечь на живот и укрываю одеялом.

Еще недолго сижу рядом, гладя его по волосам и плечу:

– Спокойной ночи, Исак, – последний раз касаюсь волос и встаю с кровати.

– Спокойной ночи… Эвен, – мальчик немного смущается этой «внезапной фамильярности». Но я еще раз поправляю на нем одеяло, улыбаясь:

– Все нормально, засыпай, мой мальчик – гашу свет и покидаю спальню.

Сам еще долго сижу в гостиной с чашкой кофе. Спать не хотелось все равно.

Надо было решать, как быть дальше. Без всяких сомнений, каковы бы не были последствия для этих мерзавцев, из-за всей ситуации и, в особенности, из-за эфира в инстаграм и видео в снэпчате, мальчик рискует стать изгоем…предметом насмешек, ведь не все ученики, к сожалению, такие порядочные, как Юнас.

Уже часам к десяти в голове моей возникла идея.

Не медля ни минуты, я взял телефон и, закрыв дверь в комнату, чтобы не потревожить Исака раньше времени, набрал номер моих родителей, проживающих в Бергене.

– Алло, мам! Доброй ночи!.. Да нет, у меня все нормально, прости за поздний звонок. У меня к вам с отцом будет просьба…

___________________

Сегодняшний день вынул из меня сердце, в продах будет перерыв – буду рада, если дождетесь и прочитаете.

========== Часть 10. Ridiculous thoughts ==========

Комментарий к Часть 10. Ridiculous thoughts

Пока не стоит искать романтики в действиях Эвена. Ему просто до боли жалко мальчика…простое человеческое сочувствие.

Эвен.

Какое это счастье – иметь понимающих родителей. Мне в этом смысле повезло, как никому другому.

Попрощавшись с мамой, которая утром обещала сразу же поговорить с отцом насчет моей просьбы, я набрал номер Инге.

Судя по шуму в трубке, моя девушка все еще была на презентации, либо на ее продолжении в каком-нибудь клубе.

Еще раз извинился, пожелал хорошего вечера и попросил написать, как будет дома. Инге ответила, что «скучает, целует» и обещала отписаться по окончании вечера, к слову сказать, уже давно перетекшего в ночь.

Могу сказать одно: очень важно было получить поддержку родителей – пусть пока только мамы, но в благородстве и понимании со стороны отца я не сомневался.

Сейчас вопрос встал лишь в согласии матери Исака. Но почему-то я уверен, что всё у меня получится, по крайней мере, я чувствовал в себе силы помочь несчастному подростку любым законным способом.

Завтра еще предстоит нелегкий разговор с директором школы, но без его вмешательства мы не сможем осуществить задуманное мною, поэтому я уже мысленно настроил себя на завтрашний весьма непростой день.

На часах было пол-

двенадцатого, и мой недопитый кофе уже давно остыл.

Взяв чашку, прошел на кухню и включил чайник.

Не стал дожидаться, пока тот нагреется до нужной температуры. Покинул кухню и тихими шагами, боясь разбудить, направился в спальню.

Бесшумно приоткрыл дверь и, крадучись как мышь, пробрался внутрь.

Неподвижно постояв в сумраке с минуту, пока привыкнут глаза, наконец смог разглядеть, как на кровати, все так же, ничком, лицом к двери, лежал Исак.

На распухшей розовой щеке, совсем еще по-детски округлой, дрожащей каплей застыла слезинка, а глаза его, сейчас будто сделанные из зеленого стекла, были широко распахнуты. Он так и не смог уснуть.

Включил приглушенный ночной свет и медленно приблизился к постели. Осторожно, без резких движений, опустился на колени перед кроватью и протянул руку к голове мальчика:

– Исак, я все понимаю, но надо поспать, – уже привычным движением провожу по этими шелковым, сейчас немного спутанным, волосам, – пожалуйста, закрывай глаза и поспи, тебе это правда нужно…да и мне не уснуть, пока я знаю, что ты – без сна.

Мальчик какое-то время безучастно смотрит куда-то сквозь меня, а потом отворачивается и, подогнув под себя ноги, немного поскуливая от все еще беспокоящей боли от рваной раны, наглухо накрывается одеялом.

С утра первым делом – пойду в аптеку! Может, если не даст мне помочь себе, так хотя бы сам попробует смазать повреждения. Врача, понятное дело, он вызвать не даст. Да и как мы объясним ему всё?

Делаю глубокий вдох, но вскоре замечаю, что правое плечо мальчика начинает слегка дергаться, а потом и вовсе заходится дрожью.

Послышались глухие всхлипы.

Ну что тут прикажете делать? Проигнорировать? Просто уйти и дать мальчику выплакать всю эту боль, весь этот стыд, всю ту мерзость и весь тот ужас, что он испытал сегодня?

Наверное, многие громкие поборники морали осудили бы меня, назвав мой поступок непедагогичным и выходящим за рамки допустимого, но я ложусь рядом и притягиваю уже в голос рыдающего Исака к себе.

Потому что не вижу ничего предосудительного в том, чтобы просто дать частичку своего тепла и сострадания маленькому человечку, душу и тело которого сегодня зверски терзали трое выродков. Самое обидное, что они – тоже мои ученики, и совсем не важно, что у Ларса Хансена предмет веду не я. Все они – мои ученики, и, как не дико это признавать, дети…да, по закону – они все еще дети. И чтобы они получили положенное наказание, по законам ювенальной* юстиции нашей страны, необходимо будет обойти немало подводных камней.