Текст книги "Saving grace (СИ)"

Автор книги: Ame immortelle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== Часть 1. Wake up and smell the coffee ==========

Эвен.

Раз, два, три… семь, всё, пора подниматься, Эвен, ты любишь свою работу, и без тебя кое-какие винтики не завертятся там, – закончив утреннюю мантру, все-таки разлипаю немного отекшие веки после долгого ночного сидения за переводами, и, поднявшись с кровати, нащупываю домашние шлепанцы и направляюсь в душ.

Еще полчаса, две чашки крепкого кофе с сэндвичами, проверка соцсетей и почты с сообщениями по работе и личным вопросам, и я готов идти на работу.

Сегодня – ровно неделя с того дня, как я получил место преподавателя английского языка в школе в этом рабочем районе.

Мои новые коллеги уже успели потравить мне байки о всех последних перлах своих, а теперь, выходит, и моих учеников. По их словам, эти «оболтусы» кого угодно доведут до ручки.

Например, недавно на уроке географии один из старшеклассников просто в открытую послал учителя на три буквы, получив низший балл за тестирование и, порвав работу на мелкие кусочки, скомкал их и засунул учителю за ворот пиджака, пока тот не успел и опомниться, возмущенный такой наглостью. Был скандал, но по сути дело закончилось вызовом матери в кабинет директора и отстранением от учебы на три дня, что были скорее наградой для зарвавшегося подростка, а не мерой наказания.

Мда… очень мотивирующе для молодого преподавателя, ничего не скажешь. Старшие коллеги приободрили лучше некуда.

Я с детства любил иностранные языки, но так получилось, что работа переводчиком во фрилансе – это так, дополнительный заработок.

Основным делом жизни я давно выбрал преподавание. И не было ничего удивительного, что меня привлекала работа с подростками.

Не всегда, с самыми простыми. Но, как говорится, невозможно крепко опереться на то, что не сопротивляется.

Я зачастую искренне не понимаю некоторых учителей, которые откровенно ненавидят свою работу, детей, коллег, начальство, но продолжают каждое утро плестись в этот «ад» и делать вид, что работают по призванию.

Конечно, может, это мне легко рассуждать, мне, у которого нет своей семьи, нет детей, которых надо кормить и одевать, плюс специальность позволяет заработать не только преподаванием; возможно, у меня нет никакого права давать им оценки и осуждать их; и все-таки в школе не должно быть «случайных» людей. Но они, к сожалению, есть.

Ладно, хватит этих философских «соплей», работа – не ждет. Как и мои новые ученики не ждут времен глагола группы Future, которые мне сегодня предстоит повторить с первокурсниками. И судя по entry test на прошлой неделе, знания их – ниже некуда.

Когда три года тому назад я впервые переступил порог кабинета моего первого начальника, директора довольно престижной школы, то чуть ли не первое замечание, прилетевшее в мою сторону, было по поводу моей «не очень типичной для преподавателя» внешности.

Видите ли, пока все стояли в очереди за мужественно развитой мускулатурой и брутальной щетиной, мне досталось довольно худощавое телосложение, исполинский рост, немного женственные правильные черты лица и светлые волосы.

Поэтому у начальницы сразу же возник вопрос в лоб про мою сексуальную ориентацию. Ну чего там, настоящее современное руководство. Да и зачем бы им потенциальный провокатор юных мальчиков в школе.

Но нет, с ориентацией вроде все традиционно, хотя, откровенно говоря, на женщин особого времени тоже не было.

Все же специфика работы брала свое. Но, не суть.

Меня взяли туда на место преподавателя, пребывающей в декретном отпуске, поэтому, как только она вышла, прямо в середине года мне пришлось подыскивать себе место.

И вот я здесь.

Ок, полный класс, все места заняты, за исключением одного. Неужели опять он прогуливает мой урок. Ладно, разберемся позже. Как положено, здороваюсь по-английски – реакции ноль, ну, по крайней мере в виде ответного приветствия учителю.

С разных сторон класса раздаются смешки; стараюсь не обращать внимания. Не привыкать. Все поправимо еще.

Начинаю проверять явку. Кто бы сомневался: ну, конечно, снова отсутствует он, Исак Вальтерсен. Когда староста назвала его, и я спросил о возможной причине очередного пропуска, не болен ли их одноклассник, подростки переглянулись, и кто-то заулюлюкал. Не заостряя на этом внимание, я начинаю урок.

Конец POV Эвена.

Со звонком дети только что дверь не сносят, спеша покинуть кабинет английского. Следующим уроком у Эвена окно, поэтому новый преподаватель идет в туалет, намереваясь отмыть руки от следов маркера для доски и затем сходить перекусить в кафетерии. Лучше бы Эвен нашел влажные салфетки. Потому как-то, какая картина случайно предстала перед ним, повергла бы в тошнотворный шок любого бывалого учителя, повидавшего немало на своем веку. Звонок на урок уже давно прозвенел, но в одной из кабинок явно засел какой-то ученик. Когда Эвен вымыл руки и аккуратно оторвал пару бумажных полотенец, дверь этой занятой кабинки как-то случайно приоткрылась – замок был неисправен – и сказать, что учитель потерял дар речи – не сказать ничего.

На закрытом унитазе сидел какой-то громила мажористого прикида со спущенными джинсами и бельем – а на грязном холодном полу перед ним, на коленях был светловолосый подросток и, судя по активным движениям головы и громким причмокиваниям, очень старательно отсасывал сидящему на унитазе.

Эвен почувствовал, как переваренный за два часа завтрак сейчас выйдет наружу через рот, едва ли справившись с рвотным рефлексом, выбежал прочь из туалета.

========== Часть 2. Animal instinct ==========

Эвен.

Кое-как подавив рвотные позывы, просто остаюсь неподалеку, не спеша направиться в кафетерий: о еде, как минимум до вечера, мне точно думать не захочется.

Стою тут уже минут десять, хорошо, что урок еще не закончился, и в коридоре никого нет, а то подумают, что новый учитель и в туалет боится зайти, какое уж там наведение дисциплины на уроке.

Наконец, дверь мужского туалета распахивается, и оттуда уверенной размашистой походкой выплывает высокий парень, что сидел на крышке унитаза и успокаивал свои подростковые гормоны с помощью того светловолосого подростка, может даже, своего одноклассника, или…

Парень довольно ухмыльнулся, задев меня краем своего рюкзака, и направился к лестнице на второй этаж. Не думаю, что мое присутствие в туалете было раскрыто, так что это просто была обычная выходка «короля положения», а может, и просто случайно так вышло.

Пока он не успел скрыться из виду, я замечаю, как он вытащил свой айфон и о чем-то оживленно, прерываясь на дикий смех, стал рассказывать кому-то из своих друзей.

Между тем, второй подросток не спешил выходить.

Почему-то в голову мою закрались подозрения, что парень этот вовсе не по собственной воле удовлетворял сейчас своего «приятеля». Если его заставили, и происходило это не в первый раз, надо бы разобраться во всем и помочь мальчишке, не раздувая ситуации – ему, наверное, и так не сладко приходится.

Я, конечно, предчувствовал, что ввязываюсь в не самое приятное дело уже на второй рабочей неделе, но пройти мимо – как-то не в моих принципах.

– Хах, все – ништяк, деньги есть, в девять буду! – по бодрому голосу подростка, которого я обнаружил стоящим возле умывальников перед длинным широким зеркалом с телефоном у уха, можно было судить, что я дико ошибался, подозревая bullying* в отношении этого довольно высокого, хотя и на голову ниже меня, в серой толстовке, джинсах и красном снэпбэке тинейджере. Но я бы не был собой, если бы так легко повелся на эту внешнюю мишуру и демонстративное поведения человека, у которого якобы все на мази.

Парень не сразу заметил, что я стою у соседнего умывальника и довольно бесцеремонно рассматриваю его.

– Эм…вам тоже салфетку надо? – наконец, заметив меня, обратился подросток, вытаскивая последнюю из лотка и слегка приподнимая одну широкую бровь, немного асимметричную другой.

– Нет, спасибо, – стараюсь сохранить спокойный, но довольно строгий тон голоса.

Поняв, что уходить я все равно не собираюсь, продолжил:

– Тогда что?

– Как ваше имя? – немного наклоняю голову вперед, инстинктивно стараясь показать собеседнику, что расположен к разговору.

Парень нахмурил брови, а затем скривил губы в усмешке, обнажив края зубов с довольно широкой прогалиной между ними.

– А вам-то зачем? Подкатить хотите?! – и громко хмыкнул, довольно играя желваками, очевидно, бравируя своей дерзостью.

Продолжаю молча строго смотреть. Такая манера общения тинейджеров, конечно, не повышает мою личную самооценку, но от того, насколько достойно я смогу повести себя сейчас, не опустившись до уровня этого наглеца, будет зависеть многое в моей профессиональной самооценке.

– Ой, я короче торможу чего-то, вы, наверное, новый учитель английского, старая-то училка смоталась – мы ее за полгода допекли, – парень продолжал кривляться, очень энергично рассказывая мне о подвигах своего класса.

– А вы, я так понимаю, гордитесь этим? – подросток равнодушно хмыкнул, – и да, вы угадали. Меня зовут Эвен Бэк Насхайм, и я новый учитель английского языка.

Судя по тому, что вы впервые видите меня и слышите мое имя – своим присутствием вы мои уроки еще пока не удостоили.

Подросток нарочито надул щеки и, с силой выпустив воздух, закатил глаза:

– У меня как бы были причины, – неловко смотрит в сторону.

– Какие же?! – я потихоньку начинаю выходить из себя, но все же держу ситуацию под контролем. И, в общем-то, я уже понял, кто передо мной, хотя он и не назвал своего имени, – вы ведь с первого курса, так? Ваша фамилия Вальтерсен, и вы пропустили целую неделю моих занятий. Поэтому, хотелось бы услышать действительно весомые аргументы.

– О как, даже фамилию мою запомнили, обычно преподаватели предпочитают ее забыть.

– Итак, причины ваших пропусков?

– Не хотел идти на ваши уроки, – подросток равнодушно, демонстративно скучающе пожал плечами.

– Вот как? Интересно. Насколько вы сами успели заметить, я здесь всего неделю, и вы еще не были на моих уроках, как же вы можете решить, хотите вы их посещать или нет.

Вальтерсен в очередной раз закатил свои равнодушные зеленые глаза и устало оперся спиной о дверцу одной из кабинок, сложив руки на груди в защитном жесте.

– Короче, чё вам надо от меня? Чтобы я уроки ваши не прогуливал?! Ок! Не буду! Это всё, надеюсь, я могу идти?! – огрызнулся парень.

Так обычно ведет себя раненое животное, попавшее в западню…загнанное в угол.

– Мне? Ничего. А вот вам надо получить образование, – совершенно спокойно отвечаю я. – Но это еще не все. Не в моих правилах играть в ненужные игры со своими учениками, поэтому скажу прямо. Я случайно стал свидетелем того, что было двадцать минут назад в одной из кабинок этого туалета…

– И чё?! – подросток вспыхнул лицом, явно не ожидая, что их с тем верзилой кто-то видел, но надо же «гнуть свою линию». – Вы гомофоб что ли?! – натянув на лицо очередную нахальную ухмылку, нападает парень. – Долго смотрели? Понравилось? – не унимался тинейджер.

– Нет, я не гомофоб. Не долго. И не понравилось. Не потому, что я не признаю таких отношений, но это школа, и вы это делаете во время уроков, вместо учебы, и не в самых чистых условиях. Вы хотя бы это понимаете?

– Да вам-то блять какое дело?! – все же сорвался до матов Вальтерсен, забыв, что перед ним – учитель, пусть и молодой, но – учитель. – Ну что такого-то? Я делал минет своему парню, если бы времени оставалось до звонка больше – мы бы еще и потрахались нормально! – тинейджер совсем осмелел, посчитав, что лучшая защита – это нападение. – Ну? Давайте, бегите, жалуйтесь директору, чё ждете-то? Только не забудьте подробно описать увиденное! – парень уже вовсю потешался надо мной.

– А вы уверены, что это ваш парень? Может, все обстоит совсем по-другому? – из последних сил пытаюсь сохранить спокойствие, не обращая внимания на дерзкие тон и слова, понимая, что если сорвусь сейчас – вчистую проиграю в этой ситуации.

– Чё? – мальчишка делает вид, что понятия не имеет, о чем это я. – Ой все, хватит с меня этого бреда, – резко дергается, и, на ходу поправляя рюкзак и снэпбэк, идет к выходу.

– Если есть проблемы, можем обсудить это, – окликаю его почти у выхода.

– Нахуй послан! – тихо, но довольно внятно из-за аккустики в туалете, опустив взгляд, куда-то под ноги зло бросает Вальтерсен.

Смолчать я, конечно, уже не могу:

– Что ты только что сказал?!

– Дважды! – резко оборачивается, просверлив меня взглядом, а затем спешно покидает помещение.

Отлично, Эвен, браво! Ты же хотел познакомиться с прогульщиком – свершилось.

Но чувствую, что-то не так с тобой, мальчик. И я не об ориентации.

_____________________

*Bullying – травля, запугивание, издевательства, особенно в среде подростков.

========== Часть 3. Not sorry ==========

Исак.

«Fuck, fuck, fuck! Какого хрена он прикопался ко мне!» – поднимаюсь на второй этаж, к кабинету биологии, и мысленно прокручиваю разговор с этим…как его там…а, хрен с ним, разберемся позже!

Ок, на английский надо сходить, в конце концов предмет – один из немногих, где хоть что-то получается… но после того, как я послал этого мудака с внешностью из яойной манги, он всяко побежит к директору и настучит на меня.

В последний раз я уже обещал, что продержусь месяц без приводов в его кабинет. Хотя, собственно говоря, чё он сделает? Матушку вызовет – так похуй, ей дела есть только до своего Иисуса…про отца давно ничего не слышал, так что пусть вызывают – нихера мне не будет, а этот возомнившей о себе блондин еще получит свое!

Уверенный в своей победе подхожу к друзьям из класса, которые уже рассаживались по местам перед уроком биологии.

– Ахах, Исак, здорово, где зависал с утра? Небось, с Ларсом своим тусовался? – лучший друг, Юнас, всегда рад меня видеть, один из немногих, кстати. И да, я не скрываю свою ориентацию, но друзья меня принимают и таким.

– Здорово, чуваки! – жму руки Юнасу и еще двум парням, Магнусу и Махди. – Да не, там…короче, дома были проблемы, не успел прийти на первые уроки, – моим друзьям, даже Юнасу, необязательно знать, чем я занимался меньше часа тому назад.

– А, ну ясен пень, мама снова что-то выкинула? – вовсе без сарказма, а даже как-то сочувствующе, интересуется Магнус. Парни знают о причудах моей матери.

– Ну что-то вроде того, – стараюсь выдавить усталую улыбку, но, на мое счастье, звонок оповещает о начале урока, и входит учитель.

– Домашку успел сделать? Тебя обещали спросить на прошлом уроке, – Юнас всегда готов помочь, за это и ценю чувака, настоящий друг. – Если чё, держи, пока она не видит, – шепотом предлагает помощь Васкес.

– Хах, обижаешь, ты же знаешь: биология – это святое, делаю всегда, – отвечаю так же шепотом.

– Но ты так же говорил раньше про английский, даже наша сбежавшая старушка Фергюссен тебя хвалила, а сам неделю не ходишь уже! – тут Юнас как-то усмехнулся, подмигнув. – Кстати, наш новый препод как раз в твоем вкусе, и выглядит так, будто за вашу команду играет, только серьезный весь такой, правильный, даже не заорал еще на нас ни разу, приходи – увидишь сам.

«Ну-ну, конечно, правильный такой, да, и в моем вкусе, ага, ой бляяя…» – и о том, что я успел совершить «приятное» знакомство с новым учителем английского – тоже лучше промолчать. Если настучит на меня, итак все узнают. А сейчас лучше помалкивать.

– Да какой еще там препод, будь он хоть мистер вселенная – мне как-то насрать, бро; к тому же, у меня есть Ларс.

– Ну как знаешь, – Юнас понимающе кивнул и замолчал, так как начался опрос, и скоро очередь должна была дойти до меня.

Эвен.

Утро следующего дня ничем по ритуалу не отличается от предыдущего. Всё та жа утренняя мантра, тот же контрастный душ, кофе, сэндвичи…

Тебе двадцать шесть лет, Эвен, а жизнь уже давит однообразием, и, если бы не работа учителем и фриланс-переводчиком, наверное, загнулся бы от этой рутины.

Многие покрутили бы пальцем у виска, если бы услышали, что мне нравится работать с детьми…того хуже, особые умники начали бы обвинять в наличии педофилических наклонностей. Потому что невозможно любить работать с современными подростками, которые не признают никаких авторитетов, интересуются только гаджетами и соцсетями.

Хотя я, имея даже небольшой опыт работы с подростками, не могу с этим согласиться.

Среди моих учеников я уже успел повидать немало талантливых, увлеченных стоящим делом тинейджеров, многим из которых, к сожалению, жизненные обстоятельства и среда, в которой они вынуждены «выживать» не дают возможности раскрыться. И мне бы очень хотелось помочь им.

Так что ни убеждения бывалых коллег, ни даже этот вчерашний инцидент с первокурсником, не лишат меня энтузиазма.

Итак, первым по расписанию у меня первый курс. Что ж, если Вальтерсен снова не придет, мне все же придется пойти к директору, но только, чтобы решить ситуацию с посещаемостью. И всё.

Так же, как и вчера, проверяю явку. Снова тот же самый отсутствующий. Только-только хочу поинтересоваться о том, не стала ли известна «причина» отсутствия, как дверь широко распахивается и на пороге появляется мой прогульщик.

– I am sorry…sorry for being late. May I come in, please? * – немного запнувшись, но абсолютно правильно, чуть ли не с идеальным произношением, говорит стоящий в дверях первокурсник. Смотрит прямо, но без вызова.

По классу проносится волна хихиканий, впрочем, даже эти, казалось бы, элементарнейшие фразы для данного коллектива были лингвистическим подвигом.

И самое для меня поразительное, конечно, это то, что звучит она из уст этого грубияна, произведшего не самое доброе впечатление накануне. Но оно же часто бывает обманчивым, правда?

Извинений за вчерашнее поведение сейчас получить не ожидаю, все-таки психологию подростков изучал когда-то, да и какой-никакой опыт имеется.

Поэтому просто разрешаю парню войти в класс и занять свое место за второй партой, почти прямо передо мной.

Запланировал немного повторить с классом вчерашний материал по грамматике, а затем дать небольшой проверочный тест.

Но у подростков, очевидно, иные планы на мой урок.

Все начинается с мелочи, впрочем, как и всегда.

За последней партой идет бурное обсуждение какого-то действия на экране смартфона. Не удивлюсь, если смотрят видео или он-лайн трансляцию из какого-нибудь приложения.

С каждой минутой подростки все громче и громче вдаются в подробности, при этом к ним уже подключилась добрая половина класса.

– Молодые люди, – обращаюсь к последней парте, – мы сейчас закончим повторение, напишем тест – и вы сможете выйти и спокойно обсудить ваши суперважные телефонные дела, – естественно, стараюсь говорить спокойно.

И естественно, внимания на мое замечание – ноль.

Тут происходит совсем уж неожиданное.

– Реально достали уже свои тупые трансы смотреть! – оглядываясь назад, Исак Вальтерсен обращается к зарвавшимся подросткам. Хм…типа, вину что ли загладить хочет? Явно же типичное демонстративное поведение. Я не склонен покупаться на подобное, если что. Но в купе с его фразами на пороге кабинета…ладно, увидим.

– Завали, Вальтерсен! – один из нарушителей, Мортен Йохансен, глумливо кидает однокласснику. – Чё, твой Хансен забыл тебя дотрахать вчера? Не удовлетворил?

Вижу, как подросток весь побагровел и сжал кулаки:

– Это ты ебало свое завали! Еще хоть слово про Ларса скажешь, я тебе…

– Довольно! – все же решаю вмешаться. – Прекратите этот бессмысленный обмен оскорблениями! И кто вам дал право нецензурно выражаться на уроке в присутствии учителя?! – не дохожу до крика, но тон все же повышен.

– О, вы тут, а мы и не заметили, – не прекращает глумиться циничный Йохансен.

– Вот как, значит, – отхожу от доски ко столу, беру в руки пачку с тестами. – В таком случае, в повторении вы не нуждаетесь, убираем учебники, на партах – только ручки, – уже прохожу по рядам, раздавая тексты проверочных работ. – Достаете телефон – автоматически «неуд», работу проверять не буду, так что в ваших интересах писать честно; результаты прошлого теста вам известны, а заполнение табеля успеваемости – не за горами, имейте ввиду!

Делать нечего, какая бы ни была эта школа, но если дело коснется очередных сплошных неудов – начнутся разбирательства уже со стороны администрации – ни мне ни классу они не нужны, поэтому, пусть с недовольными лицами, но класс затихает. Ненадолго.

– Всё из-за тебя, сука ты педальная! – напомнил о себе Мортен, прошипев очередное оскорбление в сторону Вальтерсена. – Ты еще получишь за это!

– Заткнись и пиши, Йохансен! – Юнас Васкес решил все-таки вступиться за одноклассника.

– Еще слово, и все говоруны сразу получат свою оценку автоматом! – снова вмешиваюсь.

– А чё оценками-то пугаете? Давайте сразу к директору, повод то есть, да и не один, ведь так?! – ухмыляется Вальтерсен, а я то думал… вот я наивный.

Но на его реплику лишь окидываю строгим взглядом класс. И всё.

Наконец, звонок дает сигнал об окончании урока, и подростки кидают листы с работами мне на стол, спеша покинуть кабинет.

Мортен со своим дружком выходит чуть ли не самый первый. В листе – явно почти все «наугад».

Последним ко столу подходит Вальтерсен.

– Here you are**, – победоносно ухмыляется, кладет лист и уходит.

Мальчик думает, что выучил пару дежурных фраз и всё, он – Бог языкознания.

Ок, полюбопытствуем, что там с твоей работой, Исак Вальтерсен.

Хм…нормально. Я бы сказал, более чем. 30 из 30. И угадать можно было от силы пять ответов, остальное – надо формы самому образовывать, думать. И он не списывал. Был почти всю работу в поле моего зрения.,

Ближайший по уровню тест выполнен на 16 из 30.

И как это понимать…кто же ты такой, Исак Вальтерсен?

__________________________

* I am sorry…sorry for being late. May I come in, please? – Простите за опоздание, можно мне войти, пожалуйста?

** Here you are – Вот, возьмите.

========== Часть 4. Salvation ==========

Комментарий к Часть 4. Salvation

Эвак-лёд топится

потихоньку…

Сцену в доме Ларса писала под Salvation, the Cranberries

Эвен.

Наконец, наступает пятница, а значит еще немного и долгожданный уикэнд, на который у меня уже намечены планы.

Вообще-то, я в отношениях уже четыре месяца, но, из-за большого объема работы на новом месте, не видел свою девушку Инге уже почти неделю. И как только она меня терпит?

На самом деле, у нас с ней как-то изначально обозначились границы личного пространства.

Инге – дочь довольно состоятельного банкира, Петера Свенсена; мы с ней вместе учились, на потоке, а потом как-то разошлись путями.

Я начал карьеру в образовании, а для Инге нашлась должность в одном из филиалов банка ее отца.

Как-то на встрече однокурсников мы снова пересеклись, ну и закрутилось. Начали встречаться.

Девушка она весьма привлекательная: рост, фигура, волосы, глаза – все при ней. Да и из хорошей семьи, которая, несмотря на мое довольно скромное финансовое положение, всегда относится ко мне с большим уважением. Я больше удивляюсь, как сама Инге выбрала меня.

Внешность у меня – на любителя, если разобраться. Слишком уж правильные черты лица, телосложение и рост, как у модели. Но женщинам ведь брутальные самцы больше по вкусу? Или у меня к моим двадцати шести годам какое-то неправильное представление о женщинах?

Что касается материальной стороны вопроса, я, конечно, не бедствую. Очень выручают ночные переводы.

Но пока могу позволить себе только скромную двухкомнатную квартиру и автомобиль среднего класса. Мне этого достаточно, но я же вижу, как иногда неловко вздыхает моя девушка, когда кто-то из ее друзей приезжает на вечеринку в шикарном авто.

В остальном, все вполне подходит обоим. Даже наши нечастые встречи. Мы – оба работаем, плюс у Инге всегда найдется чем занять свободное время – подруги, фото сессии для инстаграма – «а то и выложить нечего уже», шопинг, spa-салоны и прочее.

У нас хороший секс, не частый, но нас устраивает. Обоих. И никакого выноса мозга, что тоже немаловажно.

Так что сегодня днем у меня намечается небольшая встреча с Инге в кафе, плавно перетекающая в приятный вечер у меня дома.

И все бы ничего, но сегодня по расписанию пятым уроком у меня первокурсники, а результаты прошлого теста снова неутешительные. За исключением одной работы. Чувствую, это еще не единственное, чем меня удивит этот «умник» с наглой ухмылкой на довольно ангельском личике для парня, да вдобавок такого своенравного. Ну, как говорится, внешность обманчива.

Итак, начинается пятый урок. Сегодня все пришли вовремя, даже Вальтерсен.

– Чё там с тестами? Вы проверили? – с последней парты раздается пока еще спокойный голос.

– Да, проверил. Сейчас раздам, – беру проверенную пачку и начинаю раздавать.

По классу сразу же проносится волна недовольных результатами возгласов, а также равнодушных смешков и фырканий.

– Хах, а ваще хоть кто-то справился полностью? – все тот же Йохансен.

– Да, – не вижу смысла скрывать, поэтому отвечаю прямо, – Исак Вальтерсен получил высший балл, 30 из 30.

Надо было видеть лицо подростка за второй партой. А-ля, «ну что, учитель, даже оценками мне не помстишь, на твое горе я в предмете шарю твоем».

Ситуацию бы мы проехали, если бы не неугомонный Йохансен:

– Хах, наш малыш Исси неплохо потрудился за два дня, наверное круглосуточно вам «зачет сдавал» за прошлую неделю! Как ты еще сидеть можешь, Исаки? Попка не горит? Хотя, тебе ж не привыкать так расплачиваться, – и, конечно, наглый заливистый смех, подхваченный доброй половиной класса.

Как же поменялся в лице Вальтерсен. Никакой ухмылки, наоборот, уголки губ как-то печально опустились.

– Знаете, Мортен, есть учащиеся, которые просто внимательны на уроках и добросовестно выполняют домашние задания. Может, по этой причине и результаты повыше, чем у вас?

Хотя, не исключаю, что вам известны какие-то другие способы получения хороших отметок? Впрочем, посвящать нас необязательно, пусть это останется вашим маленьким секретом, – осаждаю я пыл этого задиры с последней парты.

В классе тут же воцаряется гробовая тишина; раздается пара «пф» и смешков в кулак; сам Йохансен лепечет что-то вроде «Чё? Чё он там сказал?».

А Исак Вальтерсен… Исак Вальтерсен просто сидит с открытым ртом и выражением… благодарности? в глазах.

Заканчиваю объяснение новой темы почти со звонком.

Класс рефлекторно сносит с мест, прочь из кабинета.

Это традицией будет? Снова Вальтерсен, сидящий ближе многих к выходу, остается последним.

Проходит мимо моего стола, немного притормаживая.

– Эм, вопрос… можно?

Поднимаю голову от своих бумаг:

– Я вас слушаю.

Подросток мнется, явно не зная, как начать, я же продолжаю спокойно смотреть в ожидании.

– Вы это… Мортена поставили на место, нормально так, зачетно было, – наконец выпаливает тинейджер.

– Допустим, а вопрос в чем? – слегка приподнимаю одну бровь, что вызывает улыбку на лице Вальтерсена.

– Ну вы… как бы за меня что ли заступились? Или…

– Исак, – чуть ли не впервые обращаюсь к этому ученику по имени, – я, как ты правильно выразился, просто поставил болтуна на место, но он и правда не имел никакого морального права обращаться к тебе так, как это было. Подобное – недопустимо, и всегда будет мною пресекаться.

Исак, выслушав меня, как-то неоднозначно хмыкнул:

– А, тогда понятно, Goodbye! – быстро направляется к выходу и вдруг оборачивается почти у самой двери:

– Извините, что нахамил вам тогда… в туалете.

Я лишь одобрительно киваю, прощаюсь по-английски в ответ, а Вальтерсен покидает кабинет.

Исак.

Аллилуйя, уроки кончились. Впереди два дня передышки, и вечеринка у Ларса дома.

Встречаюсь с ним после уроков в холле школы. Немного грубовато обнимает и мокро целует при всех.

Мы не скрываем отношений, но все так же знают, что в отличии от меня, Ларс – би. До меня у него была девушка, с его же второго курса, а сейчас вот я.

Наши отношения не отличаются особой нежностью. Никакой слюнявой романтики, милых сообщений и прочих соплей.

Зато, почти регулярный секс, где я, так уж получилось, выполняю пассивную роль. Но гормоны помогает держать под контролем, и, по крайней мере, мой boyfriend всегда дает мне кончить.

А еще дает денег. Не, не то, чтобы мне как шлюхе платят за каждый полноценный секс или минет, но из-за «особенностей» моей семьи, денег, конечно, у меня почти не водится. А так как Ларсу о таких проблемах печься не надо, и он в курсе моего положения, то, чтобы уж совсем не опускать себя в глазах друзей, он может подкинуть мне несколько десятков крон на нормальный прикид для вечеринки. Иногда покупает сигареты, платит за выпивку. Ну, а я его «благодарю», как умею. И Ларс знает, что делаю я это очень хорошо, ведь я его «хороший, послушный мальчик».

Договариваемся встретиться в семь вечера, и я выхожу один, оставив своего парня с его друзьями.

Иду за ворота школы и вижу впереди себя высоченную фигуру в черном пальто, с белой макушкой на голове.

Черт меня дернул за ногу, но я ускоряю шаг и вот уже почти вровень иду с учителем английского.

– Вы на остановку? – начинаю разговор, пытаясь обратить на себя внимание. Блондин поворачивает голову в мою сторону:

– Нет, Исак, я машину оставил у школы, тут кафе недалеко – меня ждут, – улыбается так тепло, как будто рядом с ним не в конец обнаглевший ученик, пусть и извинившийся за свое тупое поведение, а старый приятель. – решил пройтись, погода хорошая, а я редко на улице бываю вот так вот.

– А, ну понятно, – а чё я еще отвечу?

Продолжаем молча идти рядом.

– А ты, домой сейчас? – вдруг заговаривает Насхайм со мной.

– Да… домой, вечером вот тусовка намечается, – зачем-то информирую я учителя, а похуй – ему то какое дело.

Насхайм лишь улыбается в ответ:

– Ну, ты уж там не переусердствуй, смотри, – в словах какая-то насмешка, но, думаю, это он насчет выпивки.

Жестом показываю, что все под контролем.

Идем дальше.

– А английским не бросай заниматься, у тебя неплохие способности, – и снова эта фирменная солнечная улыбка.

– Вы так думаете? – спрашиваю таким голосом, что Магнус бы резюмировал «ну, бро, ты и потёк». Сам усмехаюсь своим мыслям.

– Определенно, – подмигивает тоже по-особенному, сразу двумя глазами, – ладно, я уже пришел, Have a nice weekend! * – последняя улыбка на прощание.

– You too! ** – только и успеваю вымолвить я.

А затем вижу то, что заставляет меня, хрен знает почему, стоять минуту с открытым ртом и досадно поджать губы.

У входа в кафе нашего учителя ожидает сногсшибательная блондинка, под стать ему, которую он трепетно обнимает и нежно продолжительно целует…вот оно как, значит. Ладно, похрен, не мое дело. Наверное, и хорошо это, что парень оказался натуралом.

Взяв себя в руки, иду к остановке.

***

К девяти часам в доме Ларса витает стойкий запах выпивки всех видов и сигарет.